Чем больше узнаешь о Непале, Тибете, Китае и Индии, тем интереснее становится. На свет божий, словно из сундука на чердаке, извлекаются старые вещи – одна за другой, и даже не знаешь, как относиться к ним: то ли это хлам прабабушек, который уже никому не нужен, то ли раритет, который лучше отряхнуть от пыли и поставить на видное место.

Историю трудно любить – слишком много у власть предержащих возможностей переписывать летописи. Вдобавок история мира – это почти всегда только войны. И самое главное – историю трудно воспринимать как нечто неколебимое, в голову лезет все время сослагательное наклонение – "если бы", да "кабы". Прошлое не изменить, его только трактуют по-новому. Еще можно поучаствовать в празднике выпивания крови яка, но уже не получится, к примеру, в составе тибетского войска захватить столицу Китая, свергнуть китайского императора и посадить на трон марионетку, как это было однажды.

Остается только отмахнуться от всего, затолкать старые вещи обратно в сундук и придавить тяжелой крышкой. Не получается. Потому как за полинялым старым платьем следует какой-нибудь костюм, за ним шкатулочки, пачка писем, и уже сидишь на чердаке, перебираешь эти реликвии и не можешь оторваться. Когда у истории появляется просто наблюдатель, она становится чьей-то.