Кавказский марафон. Часть вторая.

В результате стараний для пятёрки я сколотил маёвскую команду из двух туристок и восьми туристов. Правда, два мужика имели только опыт двойки, поэтому пришлось убеждать, что они будут 30-ти процентниками и не пойдут перевал Ушбинский 3А, после чего им зачтётся четвёрка. Официальный мотив - старание вырастить кадры для турклуба, а в моей голове червячком засела мысль, что при обходе через Баксанское ущелье, я попрошу их притащить пиво и арбуз. Результатом хождений по мукам в МКК было утверждение маршрута, а главное – червячок оказался правильным. Итак, поехали…

Состав команды:

Коля Сальников - Бугор

Таня Ульянова - Медик

Ольга Симакова - Медик

Дима Захаров - Снаряженец

Сергей Фирсов – Завхоз (Сэр Граф)

Андрей Иткин - Ремонтник

Шура Ротахин - Летописец

Андрей Илюхин - Фотограф

Саша Перфильев - Фотограф

Никита Степанов – Разгильдяй

30 день. (13 августа, понедельник) Село Верхний Баксан – ущелье Адыр-Су («Зелёная подушка»).Пошли уже третьи бессонные сутки, когда я сел в автобус до Терскола. Предупредил водилу, чтобы разбудил меня в Верхнем Баксане и с мыслью о том, что опять возвращаюсь к началу пройденного маршрута, то есть, почти кругосветка, выключился.

И вот долгожданная встреча с мужиками, которые уже звонили в Москву и выясняли, что же случилось с нашей группой. На всякий случай они второй день встречали каждый приходящий снизу автобус. Два бойца, пришедшие к моему рейсу, первым делом получили в объятья рюкзак, а потом и меня. Они бодренько ухватили мою гирю, и попеременно стали тараканить его вверх по тягуну, а мне оставалось только медленно и печально плестись за ними, раздумывая о том, что всё возвращается на круги своя. Ведь месяц назад, 15 июля, я уже поднимался здесь. С этого момента начался второй этап «марафона».

Но самое главное ждало впереди. Когда пришли к палаткам, поцелуй нежных не целованных губ стал мне наградой за пережитое. Наверное, она догадалась о своём статусе, и моя душа широко распахнула свои крылья.

Очень хотелось со всеми поделиться впечатлениями о шестёрке, поэтому, усадив всех в кружок, начал вещать байки о том, как я чуть себе не отморозил причиндалы на перевале Шхара. Речитатив сопровождался поеданием тушёнки, запиваемой компотом и перманентными засыпаниями. Наконец, отключился в мёртвую. Бугор сжалился и дал немного поспать.

После обеда собрались и пошли вверх. Мужики меня здорово разгрузили в тот день. После до боли знакомого альплагеря «Уллу-Тау» перешли по мосту через Адыр-Су на левый берег и побрели нестройными рядами вверх по морене, и уже через час-полтора встали лагерем на «зелёной подушке».

31 день. (14 августа, вторник) Радиальный выход на пер. Гумачи (2А).

Встали не рано, ели не торопясь. Сегодня разгрузочный день для меня - радиалка на перевал Гумачи, а для них акклимуха. Шли по-взрослому в связках – ведь не тройка какая-нибудь, а пятёрка!

Сходили налегке туда-обратно за полдня - от души нагумачились, и стали околачивать груши, растущие там в изобилии. Когда надоело, легли спать.

32 день. (15 августа, среда) «Зелёная подушка» - пер. Украина (2Б) – Джантуганское плато.

Рано утром, когда солнце уже осветило палатки, стали просыпаться. Ели тоже не торопясь. Такой распорядок дня, в отличие от прежнего, меня вполне устраивал. Наверное, Бугор прислушался к моей жёсткой критике режима в шестёрке. Сегодня предстоит пройти первый серьёзный перевал Украина 2Б, поэтому делать нужно всё обстоятельно, как учил старый бык молодого бычка в анекдоте. Уныло побрели.

Пошло повеселее, когда крутизна увеличилась. Но идут все в раскоряку – первый перевал и рюкзаки тяжеленные.

Нарвались на большой бергшрунд, пересекающий ледник от уха до уха. В его середине кое-как просочились, а потом опять заунывно до перевального взлёта, где пришлось перелезть ещё через один берг.

Тяжеленько завоёвывали мы Украину – семь с половиной часов пыхтели от «зелёной подушки» до седла. Долго не рассиживались – хотелось опять заночевать на чём-то травянисто-землянисто-каменном. Покурили, оправились и дёрнули вниз.

По двухсотметровому снежно-ледовому кулуару в связках ссыпались по принципу «кто в лес, кто по дрова», пробежали по Джантуганскому плато и через полтора часа встали на ночёвку на бараньих лбах.

Есть вода и почти тепло. Перед тем как лечь спать, подговорил сэра Графа, поплакать в нужный момент вместо Джантуганского мальчика за палатками, и начал рассказ, надеясь напугать девчонок. Говорил долго и обстоятельно о том, как своим плачем он выманивает альпинистов и туристов из палаток и заводит на обрывы. Когда снаружи завыл Граф, вместо ожидаемой реакции послышались женские голоса: «Что-то у мальчика голос то ли пропитой, то ли прокуренный?» Шутка не удалась…

33 день. (16 августа, четверг) Джантуганское плато – морена ледника Лекзыр. Настоящий Джантуганский мальчик где-то загулял и ночью не пришёл, поэтому все выспались на славу. Утром неторопливо позавтракали и, обогнув бараньи лбы, траверсом пошлёпали по Джантуганскому плато. Всё было хорошо, пока не вляпались в ледопад.

Поначалу шлось нормально, но чем дальше влезали, тем трещины становились шире, мостики уже, а крутизна больше. Наступил момент, когда командир сдрейфил, и приказал вешать перила для спуска спортивным.

_{39.Н.Сп. по Лекзыру с Дж.-Туг. плато.}

Первым для затравки пустили Графа.

Потом посыпались остальные.

Я к этому времени уже настолько нахлебался верёвок, что ещё раз цепляться к ним было выше моих сил. Ходил вокруг, и водил своим пчелиным жалом. Интуиция не подвела - вдруг наткнулся на дырь во льду, которая когда-то была промыта потоком талой воды. Она плавно изгибалась влево и что за поворотом было не видно – может сужение, а может обрыв. Но ненависть к перилам пересилила благоразумие. Я сел на задницу, откинул рюкзак за спину, и с криком: «Бляха-муха и моп твою ять!», вперёд ногами ринулся вниз. Как ни странно, меня не постигла участь Винни-Пуха, уходящего от Кролика после завтрака, и, следуя изгибам этого русла очень быстро оказался внизу, как раз под теми, кто перилился по льду. Верно говорят - рождённый ползать везде пролезет! Вдохновлённый таким прохождением части ледопада, я весело помахал рукой оставшимся наверху и предложил оприходовать мой лаз, чем ввёл в ступор Бугра, который никак не мог понять, как я спустился без верёвки и так быстро их обогнал. Все те, кто не успел насладиться прелестью перил, гурьбой посыпались следом за мной.

Жаль, что такой лаз был единственным в тот день, но впоследствии мы всегда на ледопадах начинали искать промежность, и меня, в качестве везунчика, запускали первым. Дальше спуск преградило 45-ти градусное ледовое «зеркало». Пришлось идти последним и с удовольствием воспользоваться ледовым самосбросом-«камикадзе», который я очень любил за непредсказуемость. Наконец, спустились на ровный ледник.

Бросили прощальный взгляд на Джантуганский ледопад.

Нам бы заночевать, но Бугор гнал вперёд – у него цель ещё подняться вверх по Лекзыру. К вечеру ему тоже ходьба надоела, и бросили кости на поверхностной морене. Тоже ничего – это второе, кроме ранних подъёмов, что я терпеть не мог после шестёрки: ночевать на снегу или на льду.

34 день. (17 августа, пятница) Лед. Лекзыр – пер. Долла-Кора (2А) – плато Чалаат.

Утром встали раненько, но не подумайте, что очень рано – в меру. Сегодня предстояло пройти через Долла-Кору на Чалаатское плато и времени, по словам Бугра, потребуется много. Занудная ходьба по ровным склонам, плюс палящее солнце вызывали у меня сонливость, из-за чего я периодически тыкался мордой в рюкзак переднего. Немножко веселее стало на перевальном взлёте, когда крутизна фирна достигла 50-ти градусов, а потом опять занудство - ровное снежное перевальное поле.

Перекурили на скалах

На перевале посидели, тоже покурили, отметились запиской в туре, пометили углы и поскакали вниз.

На спуске бросили верёвку через бергшрунд, чтобы не снижать категории перевала. Сбежали на плато Чалаат, где и обосновались на ночь. На этот раз обсдача - ночевать пришлось на льду.

35 день. (18 августа, суббота) Плато Чалаат – пер. Ложный Чатын (2Б) – «Шхельдинские ночёвки».

Подъём оказался несложным, разве что кроме бергшрунда, показанного на фото внизу. Но всё равно отнял четыре часа.

Пошли вниз по разрушенным скалам. Ощущение не из приятных. Кругом лежат чемоданы и какой из них будет твоим последним - неизвестно, аж глаза разбегаются. Ягодицы пульсируют. Вешаем верёвки – без них ну совсем не хочется.

На спуске от души повеселил Граф. Глядя на него сверху, я увидел, как, почти не касаясь веревки, его тушка ёкнулась, и заскользила вниз, увлекая за собой груду камней. Первая мысль – ну всё, писец! Но нужно знать Графа! На конце верёвки он каким-то чудом остановился. Позже выяснилось, что этим чудом оказалась резинка от трусов, пришитая к брезентовой рукавице, чтобы предохранить её от потери. Она намоталась на верёвку и остановила его на нижнем узле. Сам он пытался только временами цепляться и тормозить, потому что верёвка жгла руки. Оказывается, он не успел вщёлкнуть перила в спусковуху, как оступился на живом камне и порхнул вниз. После этого он спускался под пристальным вниманием остальных.

Я, Олька и Димка шли замыкающими. Были глубокие сумерки и дело стало попахивать ночным спуском. Чтобы не было так грустно, мы, остановившись, достали сыр, и уже было полезли за аптечкой, в которой находился НЗ, как снизу раздалась команда Бугра – после берга садиться на задницу и ехать вниз, а две последние верёвки оставить. Что мы и сделали уже в темноте, так и не оприходовав и не закусив. Кайфоломщик! Хорошо хоть к нашему приходу палатки уже стояли.

36 день. (19 августа, воскресенье) Почти днёвка.

Мне "повезло" лезть утром за оставшимися верёвками с нижней страховкой, зато без рюкзака.

При созерцании нашего маршрута снизу, меня не покидала мысль, что бывают же чудеса на свете – закончен наш спуск без единого трупа!

Перевал с севера действительно выглядел неприятно.

Но зато было кому порадоваться этим солнечным утром.

А вот и братья акробаты. Особенно тот, кто слева.

За час дошли до «немецких» ночевок. Здесь нас ждала первая заброска и две новости: плохая и хорошая. Начну с плохой. В заброске были только рыбные консервы, и ни одного батона колбасы! Граф, будучи в команде завхозом, отнёсся очень специфично к своим обязанностям, в результате чего вся колбаса оказалась во второй заброске, которая ждала нас в посёлке Эльбрус. Теперь четверги у нас продлятся не меньше недели. Подогревало одно, что при траверсе Эльбруса у нас будет самая вкусная рыба в мире – колбаса! Вы когда-нибудь пробовали рыбу под названием "Cервелат"? Я до этого похода - тоже нет.

Теперь хорошая новость – в заброске нас ждала гитара и две колоды свежих штабных карт. Весь день сушились, штопались, лечили ободранного, как мартовского кота, Графа. Писали пули. Вечером к нам подошла альпинистка-наблюдатель из группы, ушедшей на пик Щуровского и попросила мальчиков принести свои миски. Мы быстро метнулись за с мисками и ложками, но облом – оказалось, что в миски надо было хором орать «СВЯ-Я-Я-ЯЗЬ!», так как её группа не отозвалась в назначенное время. Долго ещё по ущелью гуляло «связное» эхо.

Вечером полюбовались на ледопад, в который нам завтра предстоит вляпаться, днём всё как-то недосуг было, и заснули со счастливой мыслью, что каждый такой ледопад приближает нас к заветной колбасе.

37 день. (20 августа, понедельник) «Шхельдинские ночёвки» - пер. Ушбинский (3А) – слияние ледников Ушба и Южно-Шхельдинский.

Это был знаменательный и единственный день, когда вышли рано – часов в восемь. Простились с Летописцем и Андреем-фотографом, уходящими в Баксанское ущелье – нам предстояла встреча с ними через два-три дня на верхних ночевках Ах-су. Напоследок я шепнул им на ухо, чтобы не забыли пиво и пару арбузов, иначе мехом внутрь выверну.

Спустились с ночевок на ледник, подошли под ледопад, связались. Вначале, ближе к склонам Щуровского, удавалось пройти без особых проблем. Потом уперлись в огромный разлом. Пришлось повесить веревку через серак. Как же мне всё это надоело!

Серак «уточка» в Ушбинском ледопаде на фоне склонов Шхельды.

Просквозив через стрёмную часть, опять пошли в связках, придерживаясь центра ледопада.

Знаменитый верхний разлом удалось обойти справа

На перевале обжирались рыбными консервами, чтобы как можно меньше тащить вниз с собой железа.

Долго уговаривал Бугра сходить на Ушбу, предлагал оставить напарника, готов был идти в одиночку, лишь бы оставили верёвку и пяток ледобуров. Но он был непреклонен. Так мой единственный шанс и пролетел, как фанера над Парижем. Пришлось подчиниться. С тех пор между нами пробежала чёрная кошка. Он не стал моим замом в восхождении на Ленина https://risk.ru/blog/190683, и мне срочно в мае пришлось готовить другого https://risk.ru/blog/18804.

Южно-Ушбинского ледопад прошли без приключений в связках.

Ночевали в кармане у слияния морен с Южно-Ушбинского и Южно-Шхельдинского.

38 день. (21 августа, вторник) Лед. Южно-Шхельдинский – плато под пер. Бивачный.

Полдня проходили Южно-Шхельдинский ледопад. Очень много ходили по трещинам вдоль, лишь бы ничего не вешать. Так ничего и не повесили.

На ночевку встали довольно рано в верхнем цирке перед взлетом на пер. Бивачный. Дима - курящий Джан-Туганский мальчик.

Вечером увидели на перевале Курсантов группу на ночёвке. Решили пообщаться. Поднялись к ним вдвоем с Димкой. Оттуда открылся великолепный вид на Ушбу. Кстати, перевал центральный Ушбинский (между рогами) так и не пройден. Нужно Серёже Романенкову эту идею покинуть.

Это была мужская группа из Твери. На следующий день они должны идти перевал Средний. Вернувшись рассказали про женскую группу в анораках «в талию». Граф – большой любитель слабого пола, начал пускать слюнки, но идти не отважился – было поздно. Опять ночёвка на льду.

39 день. (22 августа, среда) Пер. Бивачный (2Б) – «верхние ночёвки Ах-Су».

Подъем на Бивачный по довольно широкому снежному кулуару занял пару часов. Вверху на скалах повесили веревку. Вниз повесили верёвок пять. При этом с перевала Средний постоянно доносился хриплый трёхэтажный мат женской группы в анораках "в талию".

Последнюю Бугор прошел на сдвоенной веревке, вырубив проушину и спустившись классическим дюльфером.

Под бергшрундом встретили группу румынских альпинистов. Они на акклиматизации, закопались в бергшрунде. Поменялись с ними ледобурами – наш титановый на ихний стальной, но иносраный. Мы были безумно счастливы!!!

Перевал бивачный с севера

Внизу на ночёвках Ах-Су встретили Летописца и Андрея – фотографа, пришедших из Баксана. Они приперли пару арбузов и портвейн Кавказ, так как пива не было. Ругать я их не стал – всё-таки национальный напиток, тем более что ужин удался!

Перед отбоем в ночной темноте раздавалось только чавканье Графа, который толи зализывал свои боевые раны, толи доедал арбуз.

40 день. (23 августа, четверг) Пер. Родина (2А) – ущелье Баксан.

Ночью не спалось после вчерашних арбузов. Регулярно звонил гидробудильник. А утреннюю тишину разорвал надсадный вопль командира: «Сегодня идём на Родину, мать вашу!!!» Многие спросонья это поняли буквально, подумав, что скоро будем в Москве, но я-то знал, что так называется наш следующий перевал. На Родину, так на Родину – лишь бы ближе к дому! Девиз вдохновил, и все дружно потопали по снежно-ледовому склону на эту самую «мать вашу!!!»

На спуске, как и положено нормальным героям, блуданули, и вместо того, чтобы пойти по привычке налево, попёрлись по каким-то скалам, обходя жандармы справа. В результате пришлось даже бросать верёвку для «спортивного». Тернист оказался путь на Родину. Но на этом трудности закончились, и мы спокойно, как старые быки, по тропе спустились в Баксанское ущелье.

41 день. (24 августа, пятница) Ущелье Баксан – пос. Эльбрус.

Утром в пешем строю пришли в посёлок Эльбрус, откуда должно было начаться наше восхождение на одноимённую вершину. Но до этого нужно было проводить Ольгу - мучительницу несовершеннолетних на автобус, чтобы 1 сентября она успела к месту приложения своих профессиональных сил и объясняла им, что кроме матерного, существует ещё и литературный русский язык. В провожатые набились: Дима и я, как самый отощавший и вечно голодный. Была ещё одна мыслишка – покуролесить, которая нам пришла в голову одновременно, даже без перемигивания.

На попутке доехали до Терскола, чтобы оказаться на конечной остановке автобуса и не иметь проблем с билетом. Первым делом плотно пообедали. Посадили Ольку на автобус и решили, что опять проголодались. Опять пообедали. После 41-го дня хождения я начал ощущать у себя симптомы беременности – постоянно хотелось есть, и вкусы стали меняться: то от гречки с тушёнкой за уши не оторвёшь, а то гречку не буду, а хочу пшёнку на молоке. Ну, и ,конечно, я помнил, что бывает с аскетичными желудками от свежей пищи. Поэтому перед каждым следующим обедом, мы обильно дезинфицировали желудки лекарствами местного розлива.

Смеркалось. Пора было в обратный путь. Первой проблемой было встать со скамейки. Получилось не сразу и неуверенно. Второй – вспомнить, куда нам нужно. С этим было проще: спросили у местных на ломанном русском, какие посёлки находятся ниже по Баксану, и память воскресла. Доехали на попутке, как бедные студенты. Третья проблема – найти своих оказалась нерешаемой. Поблукав по посёлку часок, решили, что нас будет виднее со стороны, как и всё великое, и пристроились у арыка, дав отдых измученным обжорством телам. Расчёт оказался верным – нас нашли по песням и по запаху.

42 день. (25 августа, суббота) Пос. Эльбрус – ущелье реки Ирик.

Несмотря на сверкающее солнце, поющих птиц и порхающих бабочек, утро нам с Димой показалось омерзительным. Видно, в наших душах бабочки нагадили и сдохли. Нам подкинули в рюкзаки продуктов из взятой вчера заброски, а душа просила просто рассолу. Хорошо ещё, что из рыбы осталась только колбаса, и не приходится тащить на себе металлические консервные банки.

Тропа от посёлка стала подниматься вверх крутыми серпантинами. На наши мольбы пристрелить нас прямо здесь и сейчас, все только злорадствовали и ехидно посмеивались, намекая на вчерашнее нарушение спортивного режима. Через час подошли к нарзанным источникам. Вот оно- счастье! Не раздумывая, мы с Димой упали в них мордами. Сколько выпили - не знаю, но когда нас оторвали от минералки, я почувствовал себя изнутри железным человеком. В желудке, как в бидоне, плескался нарзан. Идти стало тяжелее из-за прибавки к весу, а тропа не унималась и круто пёрла вверх. Когда дошли до пологой части долины, наши лица меняли краски как хамелеон.

Ползём по долине Ирик-Чата, частенько останавливаясь на перекуры. На одном из них поймал мечтательный Танин взгляд. Чужая душа – потёмки, а девичья душа вообще мрак кромешный. Может ей пригрезились домашнее тепло и уют, или вкусная стряпня её мамы? А может она думала о предстоящем восхождении на Эльбрус или о балете «Щелкунчик»? Разгадать я даже не пытался, а спрашивать постеснялся, боясь показаться толстокожим бегемотом.

Зато Граф читался на раз. Его твёрдое лицо выражало уверенность, что все последующие дни мы будем есть копчёную колбасу, а не какие-то там рыбные консервы, а её хватило до самой Москвы.

Как мы с Димой оказались на ночёвке уже не помню, но зрелище было удручающее.

43 день. (26 августа, воскресенье) Ущелье реки Ирик - приют 4-х. 4300 м.

44 день. (27 августа, понедельник) Приют 4-х 4300 м. – скалы 5300 м. 2 км.

Ночь прошла достаточно комфортно. Утром все вскочили бодрые и весёленькие. А я в душе злорадствовал, типа посмотрим, как вы к вечеру защебечете, когда на 5300 придётся ночевать. Ведь кроме Тани и меня никто на такой высоте ещё не был, а у нас ещё майская акклимуха не выветрилась, когда мы тем же маршрутом шли.

Не торопясь собрались и поползли дальше. Сначала сотню метров по сыпухе, а потом начался голимый лёд. Пришлось нацепить кошки. Нещадно палило солнце. Темп постепенно падал, а мест для перекуров из-за 40-ка градусной крутизны склона практически не было. Отдыхали стоя, как лошади. Часов через шесть добрались до площадок 5300. Народ тем не менее выглядел огурцами.

После ужина душа у многих запросилась наружу. Вот уж действительно, не мир красит человека, а человек красит мир, причём во все цвета съеденного ужина. А поскольку в вечернем меню был салат из помидоров и украинский борщ, то площадка вокруг палаток вскоре стала напоминать поле боя, где повсюду виднелись пятна от прошедшей баталии.

45 день. (28 августа, вторник) Скалы 5300 м. – Восточная Вершина Эльбруса 5621 м. – седловина 5300

После полузабытья ночи, которое сопровождалось ворочаньем, выскакиванием из палатки и характерными звуками орущего ишака, наступило беременно-похмельное утро. Медленно и печально собрались, попили огуречного рассола и, также медленно и печально, побрели наверх.

Крутяк вскоре стал выполаживаться и перешёл в вершинное плато, а мы, напоминая караван верблюдов в Сахаре, под палящим солнцем неумолимо приближались к вершине.

Не прошло и трёх часов, как мы одолели себя, а заодно и гору.

Распив, уже по традиции, бутылку «Шампанского», не задерживаясь, сбежали вниз на седло. Идти на Западную было поздно. Встали лагерем, и вечер нас одарил не только красивейшими красками заката, но и «шайбой», вброшенной Бугром перед ужином. Пили за Эльбрус, за Кавказ и за Родину, мать нашу. Спалось после такой анестезии великолепно.

46 день. (29 августа, среда) Седловина 5300 м. – Приют 11 – поляна Азау. 6 км.

Опять наступило похмельное утро. Но уже не от горняшки, а классическое. Сидим, мечтая о вчерашнем рассоле, и варим компот. Особо не торопимся, ведь сегодня нужно только перевалить через Западную, а потом всё время вниз – через Хотю-Тау в ущелье Уллу-Кам, к людям, и кончать, кончать, кончать с этим походом. Правда, плохо знаем, как с горы спускаться на запад, но это не тяготит, потому что чувствуем себя крутыми перцами.

Снизу начал подтягиваться народ. К нам подошли три наших маёвских альпиниста. Поздоровались, их напоили компотом, сидим, болтаем. Вдруг я заметил на севере небольшое белое облачко в виде чечевицы. На какое-то время отвлёкся, а когда вновь обернулся, то не поверил своим глазам – и пятнадцати минут не прошло, а облако уже занимало треть небосклона. Задул северный ветер. Почувствовав неладное, стали экстренно собираться. Альпинисты сразу свалили вниз. Ещё через пятнадцать минут погода кардинально изменилась: ветер не давал дышать, пытался опрокинуть, бросал в лицо пригоршнями колючую крупу. Видимость упала метров до двадцати. Я понял, что это было не облако, а пипец пришедший по наши души. Не успев свернуть две палатки, схватили их за углы вместе с вещами и поволокли вниз. Хорошо, что ветер дул в спину и сам подгонял нас на юг, но опасались, что палатка сработает как парус, и унесёт нас в трупосборник.

Стоило выйти на косую полку, как ветер угомонился. Упаковались и бодренько потопали вниз, радуясь, что не вышли раньше и не попали в эту мясорубку, будучи уже на Западной. На Пастухах уже вовсю сверкало солнце, но призывов вернуться никто не выразил, так как седло было окутано облаками. На Приюте 11 народ окончательно разомлел. Стали прихорашиваться и переодеваться в цивильное.

Граф первым делом стал сдирать с себя кошки, фонарики и бриджи. Пришедшие снизу молодые туристки с упоением глядели на этот процесс, а одна не выдержала, и пафосно спросила: «А во сколько часов Вы ПОКОРИЛИ вершину?» Ненужно было задавать большому любителю женского пола такие вопросы. Я откровенно боялся за графа, что у него треснет рот от улыбки, которая растянулась до краёв лица. Он сиял как медный таз. Даже его портреты, сделанные в тот момент, были засвечены, и только нимб вокруг головы сверкал всеми цветами радуги. Графа прорвало на байки и флирт, и только напоминание Бугра, что пора спускаться, заставило его сбавить обороты.

Он надел белые шорты, вполоборота помахал собеседницам ручкой, сказав на прощание: «Чао, девочки!», и сделал первый шаг без кошек на склон. Нужно сказать, что тогда на Приюте первые 10-15 метров был крутоватый ледяной спуск, подтаявший на солнце. В следующее мгновение его ноги подлетели вверх, он ёкнулся на задницу, и как матёрый жопслеист просквозил весь крутяк до выполаживания. Наступила гробовая тишина – все ждали результата.

Когда он встал, нашим очам предстала душераздирающая картина его новых белых шорт, с двумя круглыми кроваво-грязными отверстиями, протёртыми об лёд Графскими полушариями. Немая сцена продолжалась недолго. Лишь ужас в глазах девчушек сдерживал нас от выражения эмоций. Но терпелка не железная, и дружный взрыв хохота сотряс окрестности Приюта. Не выдержали даже рюкзаки – две штуки улетело ему вслед. Потихоньку начали прыскать в кулак и девчонки. Они, наверное, думали, что Граф мог убиться. Святая наивность! Видели бы они как он летел по скалам на Ложном Чатыне, наверняка обмочились бы, а ему хоть бы хны. В этот день сэр Граф больше ничем нас не развлёк, поэтому спокойно спустились на поляну Азау, бросили кости на травке, и всем оркестром стали штопать Графскую задницу.

47 день. (30 августа, четверг) Поляна Азау – пер. Эхо Войны – пер. Хотю-Тау. Утром обнаружилось две новости: одна плохая, другая хорошая. Начну с плохой. Оба фотографа предупредили, что у них в аппаратах со слайдами осталось минимум плёнки, которую они будут беречь, як зеницу Ока. Хорошая - что в аптечке, оставленной Ольгой, нашли приличную неучтёнку спирта. Приехать с ней в Москву означало бы дискредитировать себя до конца дней, а для начала просто закидали бы тухлыми яйцами и помидорами в турклубе.

Вошли на перевал Хотю-Тау. Поставили лагерь, и тут же образовалось две команды преферансистов из шести человек. Бугор вместе с Таней и Ремонтником нас проигнорировали, заявив, что они спортсмены. Ну и хорошо – лишний рот для нас горе, а мы не спортсмены, мы - физкультурники. Тогда мы ещё не догадывались, какую роковую ошибку совершаем, взяв в компанию игроков обоих Фотографов и Летописца. Сохраняя свою репутацию, каждый удачно сыгранный или ловленный мизер, сопровождался борьбой с зелёным змием. Змия победить не смогли – решили отложить матч-реванш на завтра.

48 день. (31 августа, пятница) Пер. Хотю-Тау – ущелье Уллу-Кам.

Чёрная зорька после вчерашнего вечера беспробудной трезвости. Утром опять хорошо вспомнил ощущения беременных женщин. Каждый ручеёк был мне как браток, а каждая водичка, как сестричка. Но спинным мозгом чувствовал, что скоро это должно закончиться.

С этого момента пишу по своей обветшалой памяти, без фоток и дневниковых записей, поскольку даже опытный криминалист не смог бы разобрать криптографических записей в дневнике Летописца, а проявленные плёнки больше напоминали снимки из окна скорого поезда.

49 день. (1 сентября, суббота) Ущелье Уллу-Кам – аул Хурзук.

Рука бойцов дрожать устала, но, на всякий случай, они ставили фотики на камень. Вот так выглядела моя спина на 49 день марафона. Думаю, она представляла несомненный интерес для анатомов, чтобы изучать скелет человека без препарирования тушки. И немного рекламы: «Лучшее средство для похудения - пробежаться пару месяцев с рюкзачком по пересечённой местности».

_149Д

В итоге за 49 дней я прошёл через 21 перевал, из которых было пять троечных, два первопрохождения через Безенгийскую стену, и накрутил 368 км. на свой спидометр. И был очень рад, что добрался до финиша почти живым и слегка здоровым.

P.S. Набор новичков той осенью прошёл на ура! Запись происходила в турклубе, попасть в который можно было только через курилку – небольшой коридорчик с двумя скамейками по стенам. На одной восседал Князь с загипсованной ногой, а, напротив, в корсете, ещё один наш боец-горник со сломанным позвоночником.

Приходящие девчонки начинали млеть и пускать слюнки прямо с порога. Перед ними были два героя, получившие тяжёлые травмы высоко в горах в смертельной схватке со стихией. Девчонки рассказывали своим подружкам, где водятся настоящие горные орлы, и те шли косяками, рассказывали парням, намекая, что в турклубе настоящие мужики, а не какие-то там хвостики поросячьи, и те шли кучками. Поток желающих записаться и пойти в горы рос в геометрической прогрессии…

P.S. Насколько я знаю, Шхарский перевал на сегодняшний день пройден ещё только один раз в 81-ом году, да и то в обратном направлении.