Кавказский марафон

Три года назад я опубликовал пост «Шхарский перевал. Почём, говорите, у вас фунт лиха?» https://www.risk.ru/blog/211932. Друзья требовали “продолжения банкета”, что я сейчас и сделал, написав о 5-ке, и о тех 18 днях перед Шхарским перевалом. Пришла мысль объединить оба рассказа под одним названием “Кавказский марафон”. Рассказ разбил на две части: шестёрка и пятёрка, чтобы не было чересчур утомительным читать всё подряд. Забегая вперёд, скажу, что прошёл через 21 перевал, два раза перелез через Безенгийскую стену - в Грузию и обратно, и намотал 368 км. на свой спидометр. А представительницам прекрасного пола сразу рекомендую взглянуть на последнюю фотографию во второй части, который опубликую через день-два – идеальный способ для похудения.

В 78-ом, сводив свою группу на пик Фиккера 6718 м. (https://risk.ru/blog/207554, https://risk.ru/blog/207668, https://risk.ru/blog/207732 ), я почувствовал вкус высоты, и захотелось большего. Но семитысячники требовали наличие прохождения 3Б перевалов, а для дальнейшего руководства шестерками мне нужен был заместитель с опытом руководства пятеркой. Поэтому решил следующий сезон потратить на повышение квалификации, и посватался в шестёрку, которую с середины июля по середину августа собирался вести по Центральному Кавказу Эдик Сергиевский. Чтобы решить проблему с замом, подбил одного из своих участников в сентябре сводить пятёрку, пообещав, что пойду с ним, всячески помогая отруководить. Район, ясен перец, выбрал тот же, чтобы мне далеко не мотаться. Душу грела гордость - 23 года, а уже иду 6-ку. Дело оставалось за малым – дополнительно к отпуску набрать 30 отгулов. Но за полгода, проведённые после окончания МАИ в НИИ за колючей проволокой, я умудрился сходить в два Памирских похода, имея всего один отпуск, и вполне освоился. Я знал все норки, где водятся отгулы. И жизнь закипела: вечера коротал в ДНД и на овощебазе, осенью отдыхал на картошке, а донорский пункт в Боткинской больнице стал родным домом, в котором ежемесячно оставлял по литру крови, кроме того, что брали выездные бригады в НИИ. В своём усердии я перестарался. Кроме двух летних месяцев, хватило ещё на зимний Кольский (https://risk.ru/blog/210648 ), майский Эльбрус (https://risk.ru/blog/217714 ), Караугомский ледопад в ноябре https://risk.ru/blog/18431 ) и ещё чуток осталось. Только после утверждения маршрутов я осознал, что придётся проболтаться в горах пару месяцев, пройти больше 300 км., и перелезть через пару десятков перевалов. Впору было бы отказаться от пятёрки, но я обещал своей команде выдоить снаряжение из шестёрки, а главное был амурный интерес. Подумал - пусть будет, что будет, а вопросы решать по мере их поступления.

Итак, часть 1. Шестёрка.

Действующие лица:

Эдик Сергиевский – Бугор

Коля Парфёнов – Зам. Бугра

Володя Арсенин – Завхоз

Серёга Струнин – Дохтур

Никита Степанов – Разгильдяй

Серёга Стоюхин – Банкир

Саша Суховеров – Ремонтёр

Андрей Куракин – Участник (Князь)

1 день. (15 июля, воскресенье) Шестёрка началась у ресторана «Адыр-су» в посёлке Верхний Баксан, где собралась вся команда. Разглядывал я присутствующих с настороженностью, ведь идти в поход с большинством из них предстояло впервые. Вернулись с южной стороны Кавказа, делавшие заброску, три «Мастодонта»: Володя Арсенин, Коля Парфёнов и «Бугор» - Эдик Сергиевский. Остальные добирались с севера: Саша Суховеров, Серёга Стоюхин из МЭИ и врач Сергей Струнин, к которому я относился с особым подозрением. Незадолго до похода я сильно растянул ногу, а он взялся меня вылечить иглоукалыванием. Уж не знаю, где он практиковался: в Китае или цыганском таборе, но после нескольких сеансов втыкания мне в ухо иглы и обработки током, нога стала болеть сильнее, а по ночам её сводила судорога. Мало того - в ухе образовалась дырка, из которой всегда можно было выдавить что-то несъедобное. Пыткам я предпочёл эластичный бинт, и в одностороннем порядке наши встречи прекратил – пусть пока на кошках потренируется. Ну и двое самых молодых оторванца из МАИ: я и Князь, с которым мы, как две подковы, истоптали уже немало троп и перевалов. Сегодня предстояло прокатиться до альплагеря «Уллу-Тау» на машине, которую затягивали в Адыр-су фуникулёром, или ишачить до него с тяжеленными рюкзаками 13 км. Правда, бугор утверждал, что по воскресеньям машин здесь не бывает.

Я предложил обмыть начало похода в кабаке – ведь не на тропе же всухомятку, свято веря в народную мудрость: «Не обмоешь – не поедешь!». Но Мастодонты оказались апологетами спортивного режима, и вежливо послали меня куда подальше. А зря – как я предполагал, так и вышло, и день недели здесь ни при чём. Прождав пару часов машину, мы пёхом тронулись в путь. Худо ли, бедно ли, но до альплагеря, скрипя суставами, добрались. Поздоровались с инструкторами, представились, разговорились. Начал накрапывать дождик. Брошенный нами невзначай вопрос: «Огоньку не найдётся?» был понят правильно, и нас, горемычных, поселили в пустующей комнате кладовщика.

2 день. (16 июля, понедельник) Утром попрощались с гостеприимными хозяевами, которые подкинули нам хорошую новость. Оказалось, что хижина на Местийских ночёвках пуста, так как восхождений нет из-за неустойчивой погоды.

За четыре часа добрались до хижины. Как оказалось вовремя – после обеда начался снегопад. Но нам наплевать, ведь у нас стационарная крыша над головой. Второй день курорта!

К вечеру снег прекратился, и природа одарила великолепным закатом.

3 день. (17 июля, вторник) Почти днёвка. Мастодонты считают, что нельзя начинать резко, а нужно отдохнуть после дороги. Это мне определённо нравится и такой режим вполне устраивает. Хорошо бы и дальше идти так же. Но чтобы не совсем создавать пляжное настроение, они предприняли вылазку на перевал Грановского. Всё это выдавалось под соусом отработки хождения в связках. Могли бы честно сказать, что помучить хотят. Но плюс всё-таки был – набили ступени на завтра. К вечеру вызвездило и подморозило.

4 день. (18 июля, среда) Отыгрываясь за вчерашнее сачкование, Бугор поднял нас в четыре утра, и уже в шесть, заставив всех связаться, погнал на перевал. Похоже, курорт закончился.

Я недоумевал – ведь вчера ходили по раскисшему снегу, и никто даже в трещину не ёкнулся, а сегодня связки? Мастодонты мне популярно объяснили, что это для отчёта, что это шестёрка и здесь всё должно быть по-взрослому. Это в тройках можно без связок ходить, а мы, мол, собираемся в первенстве участвовать. Мало того, они удумали перевальный взлёт с попеременной страховкой проходить, хотя следы смёрзлись, и топать по ним, можно было как по лестнице.

На перевале одухотворённое от печени трески лицо Князя сияло как медный таз, и её он трескал со страшной скоростью.

Бугор принял решение идти на Башиль-Ауз траверсом, и это правильно – не терять же высоту понапрасну.

Но на фига он придумал попеременку перед перевалом - в голове не укладывалось. Своими решениями он начал ставить меня в тупик. Наверное, чтобы опять всё по-взрослому…

На перевале на камнях отличные площадки, но дует очень сильный и холодный ветер, а в пятидесяти метрах ниже красивое ледниковое озеро.

Спустились к нему, отогрелись, перекусили. Озеро назвали Пипи-Кака - созвучно с южно-американским Тити-Кака. Не найдя ничего подходящего для ночёвки, вернулись на перевал, поставили палатки, выстроили ветрозащитные стенки и засветло улеглись спать. К вечеру пошёл снег.

5 день. (19 июля, четверг) Бугор поднял в четыре утра. Курорт явно закончился. Да и погода нелётная: низкая облачность, сильный ветер, мороз. Одеваемся по полной программе. Вышли в шесть. Через полчаса пришли на перевал Кара-Кая, и через четверть часа спустились до снежного плато. За час, по глубокому снегу со слоем наста, поднялись на перевал Ласхедар. Идёт снег. Туман. Спустились вниз, и пошёл дождь. Какой уж тут курорт? Идём к ледопаду, а дождь усиливается. Не выдержав, уселись на камнях выше ледопада под большим куском полиэтилена, и создали там своими мокрыми телами парниковый эффект, как на Венере. Заодно и пообедали в тепле. Когда через час дождь кончился и выглянуло солнце, обошли ледопад слева по крупной осыпи, и вышли на правобережную моренную террасу ледника Лычат. Опять очень сильный пронизывающий ветер, хотя и ясно. Кругом полно комфортабельных площадок, но ни приютов, ни гостиниц не видно. Здесь вам не Франция. Опять палатки, опять ветрозащитные стенки, но зато закат порадовал своими красками.

6 день. (20 июля, пятница) Погода звенит! Мы никуда не торопимся, греемся, сушимся. Мимо нас прогнали отару «матрасников» на южный приют, а навстречу сваны провели лошадь и корову. Вышли поздно. Подъём на перевал Твибер прост до безобразия: пробиты прекрасные ступени и натянуты перила из проволоки – а-ля феррата.

Бугор с замом решили нас повеселить и достали малогабаритные рации фирмы «Дженерал Электрик», скоммунизденные ими в каком-то НИИ. Зам спустился метров на двести, они оба включили рации и попытались пообщаться. Кроме треска и шипения из этих мыльниц ничего не доносилось. Бугор решил сократить расстояние и пошёл вниз. Когда в рации стало что-то слышно, они уже спокойно разговаривали и без них. Мы угорали от хохота. Поразвлекавшись с рациями, спустились на морену и на удобных площадках поставили лагерь. Опять поднялся ветер, и вновь пришлось строить ветрозащитные стенки.

7 день. (21 июля, суббота) Сегодня бугор устроил днёвку. Правильное решение – в выходные нужно отдыхать, а не шляться с рюкзаками по горам. Да и Заму похужело – подхватил какой-то простудифилис на Ласхедаре или на Твибере. Заодно сделали разведку перевала Китлод двумя связками.

8 день. (22 июля, воскресенье) У меня двойной праздник: день рождения и выходной, а Бугор опять поднял в четыре утра. Но не теряю надежды получить вечером кружку смелой воды. С утра ветер и облачность. Подъём в кошках по снегу не представлял бы труда, но Бугор потащил нас на скальный контрфорс, как он выразился, «для подготовки к основной части маршрута». До скал дошли в связках, перешли по мосту через бергшрунд и полезли… На самом деле это не скалы, а 45-ти градусный склон, покрытый какой-то сильно разрушенной чёрной плиткой, похожей на графит, скользкой и очень острой. Без брезентовых рукавиц руки раздирались в хлам. Повесили сто тридцать метров перил оригинальным способом: либо за выступ, если таковой находился, либо за ледоруб, забитый другим ледорубом по самую сурепицу, в смысле по головку. Впервые с таким столкнулся, но век живи - век учись!

Наконец вышли на снежный гребень и по нему пошли в связках дальше вверх. На последнем взлёте пришлось повесить одну верёвку перил. Всего-то семь часов, и мы на перевале Китлод.

Немного отдохнули и по пологим снежным полям, местами глиссером, спустились на верхние Китлодские ночёвки. Едва успели поставить палатки, как зарядил дождь. Но нам уже не страшно – и внутри можно хорошенько отметить днюху.

9 день (23 июля, понедельник) Понедельник день тяжёлый, особенно после вчерашнего дня рождения, а Бугор опять поднял ни свет, ни заря - в пять утра. По набитой слоновьей тропе за полтора часа поднялись на перевал Семи.

В связках, местами глиссером, за полтора часа спустились до ледопада. Затем залезли в правый карман Цаннера, не с целью поживиться, а чтобы спуститься. И по отличным полкам на бараньих лбах пришли к заброске на правой морене ледника.

Первая часть похода закончена – то есть цветочки облетели, дальше ягодки пойдут. Поставили лагерь и Бугор решил разведать каковы они будут на вкус. Одна связка намечает путь обхода небольшого ледопада и выхода к языку ледника, спадающего с Ляльвера. Вторая находит маленькое чудо – бирюзовое озеро с песчаными пляжами и берегами, поросшими сочной травой и цветами. «Баран-Кош» с юга от Безенгийской стены! Затем она, поднявшись по осыпи из огромных глыб на склон отрога, отходящего от Тетнульда на восток, намечает два пути подъёма на Безенгийскую стену: один – маршрут Бабиежа (Рига) 1978 года, второй, более логичный, выход на седловину между северо-западным плечом Гестолы и Безымянной высотой.

10 день. (24 июля, вторник) Полуднёвка. Вышли в восемь. С ледника перешли на морену, а потом под бараньи лбы на альпийские луга. Разнообразие цветов поражает. Бугор прочёл нам лекцию о них, и сказал названия, по крайней мере, штук тридцати из них. Он оказывается ещё и ботаник! Разносторонний человек. Может и пчеловодством увлекается? Ведь кругом такие ароматы и особенно пахнет мёдом. Поставили лагерь.

За обедом я задумался – куда нас несёт из этого рая? Забуримся опять на десяток дней в снега и будем преодолевать что-нибудь и как-нибудь, дрожа всем телом то ли от холода, то ли от страха. Мои мысли прервал Бугор и послал меня куда подальше, в смысл в разведку вместе с Замом и Князем. Понял, что кроме ботаники он ещё любит играть в разведчиков. На нашу долю выпало седло между Гестолой и Безымянной, а он Бугор с Володей выбрал Ляльвера. Мастодонты собрали военный совет, и выбрали «наш» путь, как наименее лавиноопасный.

11 день (25 июля, среда)Подъём в четыре, выход в полседьмого. Вчерашние предчувствия начали сбываться. По полкам и конгломерату спустились на открытый ледник и по нему пошлёпали в верхний цирк. Лёд пористый и кошки не требуются. На перекуре, к моему несчастью, на глаза попался камень с гранатами, и меня тут же охватила «золотая лихорадка». Достал скальный молоток и стал освобождать гранаты от оправы из камня.

Но перекур был недолгим, а впереди всё попадались и попадались куски породы с гранатами. Останавливаться было нельзя – шли в связках, поэтому стал набивать камнями передний карман анорака. Идти стало тяжелее, но я не жалел, помня, как годом ранее через весь Памир пёр пять кил друз горного хрусталя. Но вскоре гранаты закончились – мы вошли в снеговую зону.

В верхнем цирке встали лагерем, построили ветрозащитные стенки из снежных кирпичей, и тут же пошёл снег и началась гроза. Зимой редко бывают грозы, а зимние грозы летом тем более.

12 день. (26 июля, четверг) Утреннее расписание такое же, как и вчера – минута в минуту. Твёрдо решил, что когда я буду Бугром, такого мазохизма не допущу – в десять-одиннадцать и ни секундой раньше! Туман, снег, лезем на плечо Гестолы с надеждой, что погода улучшится. Сначала 60 метров крутизной до 60 градусов, затем ещё 90 метров до 50 градусов на следующий уступ. Идём по-взрослому: верёвки, ледобуры – всё для отчёта! Погода ухудшается: шквальный ветер, туман, сырой снег. Пуховки, рюкзаки, рукавицы, очки, каски – всё покрыто коркой льда. Ну вот и началось подумал я про себя в это время. Долго не протянули и поставили палатки и стенки на снежной площадке последнего ледового сброса перед выходом на седло. Обед в комфорте.

13 день. (27 июля, пятница) Наутро ничего не изменилось – подъём в четыре, выход в семь. Ясно, мороз под десять градусов. В связках с одновременной и попеременной страховкой по снежно-ледовому склону, перепрыгивая через трещины, выходим на широкое, ровное седло.

Плечо Гестолы – относительно узкий снежный гребень, обрывающийся карнизами на север и полого спускающийся на юг в верхней части. Траверсируем в связках иногда с попеременкой.

Между Гестолой и плечом широкое снежное плато. Перекусываем и начинаем подъём на Гестолу по юго-восточному склону.

За пару часов поднялись на Гестолу.

За пару часов поднялись на Гестолу

Спустились на Катынское плато, протопали по нему пару километров, и под перевалом Добровольского поставили лагерь.

14 день. (28 июля, суббота) Опять всё то же – подъём в четыре. Туман, крупа, ветер. В разрывах тумана, между снежными зарядами, периодически проводя разведки, в связках спускаемся к склонам вершины Лакуца. Уменьшения жопы не предвидится, поэтому останавливаемся на ровном плато у начала подъёма к перевалу Оставшихся Дома. Дежурные остались готовить ужин, а мы двумя группами пошли играть в разведчиков. Бугор хотел узнать, что проще: спуститься по ледопаду Адиш, или сделать первопроход перевала Лакуца. Побродив несколько часов как ёжики в тумане, вернулись в лагерь не солоно хлебавши. Хорошо хоть там хлебнуть дали.

15 день. (29 июля, воскресенье) Бугор бесчинствует – поднял уже в полчетвёртого, и объявил план на сегодня: при благоприятной погоде пройти перевал Лакуца, предположительно 3А. Небо ясное. Пока собирались всё встало на свои места: сильный ветер, снегопад и волнами наползает туман. Первая связка перелезла через бергшрунд, и начала подниматься по широкому снежно-ледовому кулуару крутизной около 45-ти градусов. Снег плохо держится на льду и сходит лавинами по желобам. Ушли вправо под прикрытие скал, провесили две верёвки. Погода постоянно ухудшается. Ветер сдувает со скал пластины смёрзшегося снега, каменную крошку и мелкие камни, которые как слепни с жужжанием проносятся по склону. Движение с рюкзаком очень медленное, а стоять на сильном и сыром ветре холодно. Отмерзают ноги и руки. Решив, что такой хоккей нам не нужен, спустились обратно на плато. Четверо ушли ставить лагерь, а две связки налегке навесили перила 150 метров в кулуаре до его поворота, а после опять пошли любоваться ледопадом Адиш. В разрывах тумана удалось разглядеть эту полуторакилометровую жопу, вываливающуюся прямо в траву. И если верхняя часть ледопада менее разорвана, то ниже начинается полный хаос. Снегу полным-полно. Спуск по нему представляется суицидом. Поцокали языками и вернулись в лагерь.

Вечером началась свистопляска. Снег, ветер и гроза. Уже вторая зимняя гроза на этом маршруте. Сидели вчетвером в нашей «молодёжной» палатке: Серёга Стоюхин, Дохтур, Князь и я, и поплёвывали на погоду изнутри жилища. Весело гудел примус, в котле закипал чай и между делом развлекались с Дохтурской флягой из аптеки. А стихия разыгралась не на шутку. Непрерывно грохотал гром, и казалось, что молнии лупили в снег где-то рядом с палаткой. Но у нас на душе было легко и весело. Вдруг распахнулись полы палатки, и в неё вполз Завхоз. Он начал разговор издалека. Речь шла о шаровых молниях. Он не торопясь рассказывал. о том, что ещё в древней Руси, когда начиналась гроза, закрывали все двери, окна и даже заслонку в печи задвигали, чтобы, не дай бог, шаровая не влетела. Мы слушали, открыв рты – всё-таки доктор физ.-мат. наук наверняка разбирается в плазме, но при этом недоумевали – к чему такие страшилки на ночь глядя? Когда он подвёл итог, и попросил выключить примус, мы чуть не подавились от хохота. Какая в его голове родилась ассоциация третьей степени между печной заслонкой и примусом, оставалось только гадать. Пока он покидал палатку, мы с трудом сдерживали слёзы, а когда полог палатки за ним закрылся, нырнули с головой в спальники, чтобы снаружи не было слышно, и дали волю своим эмоциям и соплям. Теперь же меня мучает мысль – а вдруг он прав, и две плазмы притягиваются друг к другу, только мы об этом не знаем…

16 день. (30 июля, понедельник) Туман, снег, ветер. Видимость 15-20 метров. Сидим за преферансом, и обсуждаем результаты работы на Катынском плато – высокогорной мышеловке Кавказа. Вариантов у нас мало. Первопрохождение перевала Лакуца при такой погоде и дефиците времени было бы опрометчивым, спуск по ледопаду Адиш – суицидом. Но есть простой запасной вариант – перевал Оставшихся Дома (3Б). В итоге, в который раз решили, что в случае хорошей погоды идём Лакуцу, в случае плохой – Оставшихся Дома, а если ни то, ни сё, то бросить монетку.

17 день. (31 июля, вторник) Утром туман, снег. Как всегда, в четыре подъём и в шесть нас послали снимать верёвки, которые накануне повесили. Остальные снимают лагерь и топчутся на Оставшихся Дома. Через полтора часа подошли под перевальный взлёт, перелезли с попеременкой через бергшрунд и по 60-ти градусному ледовому склону, закрутив пару ледобуров и повесив перила, взгромоздились на перевал.

Погревшись на солнышке, пробивающемся сквозь туман, начали спуск. Наконец-то вешаем верёвки, а то уже сомнения одолевали из-за простоты подъёма - 3Б это или 2Б?

Но через некоторое время Мастодонты решили встать на ночёвку. Площадки на этом склоне пришлось часа два вырубать, но кое-как притулились.

18 день. (1 августа, среда) Бугор совсем редиской стал - поднял в два ночи и через полтора часа погнал вниз. Ясно, мороз. Нижняя часть верхнего ледопада, которую мы прошли вчера, простая. А по второму левому истоку, стекающему со склонов Джанги-Тау, идут очень мощные лавины, перекрывающие всё поле ледника и забивающие трещины верхней части огромного нижнего ледопада. Вчера мы наблюдали парочку таких лавин. Этим Бугор и оправдывал ранний подъём, чтобы проскочить до восхода солнца. Ну, проскочили в потёмках, и сели загорать и сушиться на солнышке прямо под лавинным конусом, наивно полагая, что сегодня грандиознее лавина не пойдёт и не перехлестнёт вчерашнюю. Глупее ситуацию придумать трудно - ради чего с самого сранья поднимали?

В официальных источниках эта ситуация прозвучала так: «…останавливаемся у кромки нижнего (основного) ледопада на безопасной снежной площадке. Готовим завтрак, сушимся и отогреваемся на солнце. Просматриваем варианты прохождения и обхода нижнего ледопада». От первого варианта у меня начались спазмы заднего прохода, а по спине забегали крупные мурашки, как только я представил себе треск нагревающегося от солнца льда и грохот рушащихся сераков. Но две связки всё-таки полезли туда поглазеть.

В их отсутствие Бугор (на фото снизу) принял судьбоносное решение обходить через правый отрог – через снежное седло справа от зуба. А решившие поглазеть зеваки, только зря туда-сюда рюкзаки таскали.

И мы полезли.

Собрались на скальной полке. Вдруг раздался мощный гул и грохот. Обернулись. Со склонов Джанги сходит гигантская лавина. Хорошо, что мы успели занять места в партере. Огромная масса льда уносит вниз на несколько километров весь снег со склонов. Раскисшие старые лавинные выносы не выдерживают тяжести вновь свалившегося на них снега, и также начинают перемещаться вниз. У края нижнего ледопада колоссальный разлом, в который валится вся эта масса, унося в трещину всё, что мы насвинячили за завтраком. Засыпав его за несколько минут, она начинает ровнять ледопад и дальше. В ледопаде становится несколькими трещинами меньше, а для нас это фильм ужасов, если представить, что мы задержались бы там подольше.

В общем, все остались живы, наадреналинились, и жалели только об отсутствии кинокамеры. Навесили 70 метров перил на скалах, а потом по снегу вылезли на отрог. Открывшаяся панорама поразила. После суровых видов из нагромождений льда, скал и снега, перед нами зелёное море холмов Сванетии. Трудно оторвать взгляд, хочется смотреть и смотреть.

Но голод не тётка. Заспешили вниз. По снежникам, осыпям и разрушенным бараньим лбам спустились на ровный ледник.

Пересекли ледник и встали лагерем на левой морене.

19 день. (2 августа, четверг) Подъём в шесть утра, выход в восемь. Бугор сказал, что мы сегодня к обеду через простенький перевал Южно-Халдейский попадём в Сванетию, в село Ушгули. Я тут же, вместо осточертевшей каски, напялил сванку чтобы выглядеть своим среди сванов, и поинтересовался у Бугра: «А почему перевал назвали Южно-Халдейским – в честь грузинских официантов?» «Дурак ты парень! Ледник, на котором ты сейчас, называется Халде – в честь него и назвали» - ответил он.

Не обманул Бугор, вскоре по ровному леднику и пологим снежникам поднялись на Южно-Халдейский. Посидели, покурили, полюбовались напоследок вершиной Лакуца и перевалами: не пройденным Лакуца (слева) и пройденным Оставшихся дома (справа) и потопали вниз.

По осыпям и снежникам спустились на великолепные альпийские луга. Источаемые травой и цветами ароматы подсказывали бросить рюкзак и заняться животноводством, но чёртик, сидящий где-то внутри, говорил обратное – хорошо там, где тебя никогда не было.

По дороге набрели на нарзанную ванну. Умылись, но купаться не стали – ноги сами несли нас вниз, в цивилизацию, в МАГАЗИН!

По тропе спустились к реке Ингури. Искупались, побрились, переоделись и, оставив дежурного на вещах, отправились налегке в село Ушгули, где лежала наша заброска на шесть дней маршрута, ну, и само собой, в магазин.

Селение сохранило свой средневековый колорит: башни, узкие улочки, старые сванские дома.

Сванские свиньи вызывали во мне чувство чёрной зависти. Лежат себе в теньке, похрюкивают и попукивают от удовольствия, а мы сейчас нагрузимся как ишаки и будем потеть под рюкзаками на солнцепёке.

Притащили заброску. Распихали по рюкзакам. Их стало трудно даже поднять, ведь двое нас покидают, о чём они сообщили только вчера, мотивировав, что накушались снегом досыта, и на мороженое ещё год смотреть не смогут. Уходят Саша Суховеров и Сергей Струнин – Дохтур, что меня не очень опечалило, из-за боязни ещё раз попасть на его иглу и уменьшения количества смотрящих за спиртом в аптеке. Но в целом это не здорово, ведь если четверть состава покидает команду, то вес общественной снаряги на остающееся рыло возрастает, а особенно продуктов – они уже расфасованы. Но немного облегчились, отдав им портативные рации «Дженерал Электрик» - пусть, сидя в одном купе вагона, общаются не вербально, а через эфир.

Я особо не брал это в голову и не одумлялся, а старался больше брать в рот, чтобы меньше тащить в рюкзаке, а больше в желудке, и находился в состоянии некой эйфории от предстоящих троек Б: первопрохождения Шхарского и хоженого Унамусо. Я думал, что всё самое тяжёлое и скверное позади – как же я ошибался! Если бы знал тогда, как мы вляпаемся в Шхарский перевал, будто воробышки в говно, и там уже не до чириканья будет, то, наверное, последовал бы примеру уходящих. Но одномерность вектора времени пока никто не отменял, на то он и вектор.

Любуясь этими жёлтыми дикорастущими цветочками, мы ещё не знали какие «ягодки» нам преподнесёт Шхарский перевал (седловина в левой части фото). Они, наверное, специально заманивали нас вверх своею красотой, обещая все радости Рая. Пока шли вверх по ущелью, только одна мысль буровила мозг: зря я не остался со свиньями. Лежал бы сейчас рядышком и похрюкивал… К вечеру доползли до базового лагеря ленинградских альпинистов и заночевали.

20день. (3 августа, пятница) Полуднёвка. Солнечно, безоблачно. Отдыхаем, загораем, распределяем заброску по рюкзакам. После обеда поднялись на ледник Шхарский к началу подъёма на перевал. Лежим, пишем пулю в лучах заката.

21день. (4 августа, суббота) Как всегда в четыре встали и в шесть вышли. Хотим сегодня поднять лагерь к самому сложному участку – второй ступени ледопада и разведать пути его обхода. Первую ступень ледопада легко обошли справа.

Поднялись к правому кулуару и встали на площадке, защищённой от схода камней скальным выступом. По сильно разрушенной стене правого контрфорса одна связка полезла вверх.

Снег подтаял, и по кулуару периодически сходила свежая каша с камнями. «Заговорили» и другие кулуары. Со склонов Южной Шхары и отходящего от неё отрога сходят мощные лавины. Некоторое время наблюдаем за путями схода снега и камней, и ведём их учёт, тщательно записывая результаты в амбарную книгу.

Результат разведки не был неожиданностью – кукиш нам. Площадок приличных нет и путь небезопасен. Когда Мастодонтам всё это надоело, спустились и поставили лагерь на широкой снежной площадке. Они решили завтра сделать более массированную разведку, продолжая играть в партизан. А мы занялись любимым делом – писали пулю на задних страницах амбарной книги, иногда просматривая результаты дневных наблюдений и удивляясь отсутствию прямых попаданий камней.

22 день. (5 августа, воскресенье) В три встали и пол шестого тронулись в путь. Пересекли ледник и у правого верхнего края нижнего ледопада обнаружили скальные выступы, на которых есть места для установки палаток. Место безопасное от лавин и камнепадов. Бросили рюкзаки и разделились на две группы. Четверо пошли щупать ледопад, а нас с Князем, как наиболее борзых, послали разведать один из кулуаров: левый или средний.

Хотели начать со среднего, но ощутили спазмы в заднем выходе. Неужели это наша многострадальная часть тела подает нам сигнал? На всякий случай, доверившись внутреннему голосу, полезли в левый.

Когда по нему поднялись метров на сто, сверху раздался грохот. Мы хором решили, что это на курьерской скорости несётся наш пипец, который сейчас нас же и накроет. Не сговариваясь, как два трипперных зайчика, мы бросились на скальную стену. Уж не знаю, помогли ли надетые на нас кошки, но зависли мы на этой стене, как рыбки-прилипалы на брюхе акулы.

Когда грохот закончился, поняли, что бледная с косой прошла мимо. Отлипли от скалы, выдохнули, вытащили из штанов совсем мокрые памперсы, отжали, вложили их обратно, и полезли дальше. Обойдя по скалам этот чёртов ледопад, оказались наверху контрфорса. Путь был найден и Князь даже согласился попозировать перед объективом.

С чувством выполненного долга мы ссыпались вниз и увидели тот пипец, который караулил нас как раз в том самом среднем кулуаре. Слава тебе, многоопытная жопа! Влезь мы туда, как хотели вначале, прыжки и влипания в скалу были бы ни к чему. Лежали бы сейчас под толщей снега, перемолотые в фарш. Оказывается, и анус может быть ангелом-хранителем.

В лагерь вернулись гордыми первопроходимцами, и застали немую сцену.

На нас смотрели как на привидения, и честно признались: "Мужики, а мы на вас ужин не готовили. Подошли к лавинному выносу, а там ваши следы оборвались. Копать в этом месиве бесполезно, а продуктов в обрез..." Такой прагматичный подход к нашим, пока ещё не убиенным тушкам, попахивал кощунством. Пришлось намекнуть, что если жрачки нет, так хоть выпить дайте на собственных поминках.

23 день. (6 августа, понедельник) Опять четыре и шесть. Так и привыкнуть к режиму можно, а что потом в Москве делать буду? Бурчу про себя, как старый дед, а самому кажется, что нем как рыба. Хорошо, хоть выдали нам с Князем по банке тушёнки в качестве компенсации за несостоявшийся ужин.

По разведанному накануне пути поднялись наверх скал, и решили здесь заночевать. Двое остались сапёрничать, мастеря площадки под палатки, а остальные четверо ушли обрабатывать маршрут.

Скалы в нижней части контрфорса простые. Поднялись по ним метров на четыреста вверх, и вышли на широкую скальную террасу. Здесь шутки закончились – дальше крутой, местами до 60 градусов, скальный кулуар, забитый обломочным материалом. Вешаем двести метров перил и выходим на снежно-ледовый склон выше ледопада.

Наполз туман, началась гроза и пошёл снег. Срочно вниз – пуля не ждёт! Мастодонты решили, что в случае плохой погоды спускаемся вниз и заканчиваем маршрут, ну а если нет – значит, не повезло - полезем дальше.

24 день. (7 августа, вторник) Подъём в два. Погода явно подкачала –небо вызвездило и на нём ни облачка. Значит, вместо того чтобы свалить подобру-поздорову, пришлось с четырёх утра тараканить вверх. Прошли скальный участок по перилам, провешенным накануне, и собрались на скальных полках, перед выходом на снежно-ледовый склон.

Надеваем кошки. Вверху хорошо виден Шхарский перевал, но мне не до него – я наслаждаюсь заначенной «поминальной» тушёнкой.

Поднимаемся с попеременной страховкой через ледобуры по правому краю склона под прикрытием скал, а иногда и по ним. Движение настолько занудное, что временами засыпаю, а палящее солнце только способствует этому.

Дрёму нарушил Коля Парфёнов, когда на точке страховки решил из-за жары снять фонарики с ног. Первая же снятая кошка, весело помахивая брезентовым хвостиком и сверкая зубами, улетела от него в голубую даль. Пожелав ей счастливого пути, мы посмеялись, но недолго. Смехуёчки кончились, когда представили его карабкающимся в одной кошке по льду, и поняли, что в группе появилось слабое звено. Теперь придётся местами и ступени рубить. Но деваться некуда и утомительный подъём продолжился.

13-я верёвка оказалась счастливой - решили прекратить это безобразие и встать на ночёвку. На окончании скального гребня с большим трудом расчистили место, где уместились только рюкзаки. Сели на них и накрылись полиэтиленом. Играть темно и холодно.

25 день. (8 августа, среда) В два часа ночи, когда зубная чечётка достигла аллегро, решили, что пора готовить завтрак. Горящий примус поднял температуру под полиэтиленом, и аллегро сменилось аддажио. Теперь хоть можно есть, не боясь прикусить язык. Позавтракали, чем бог послал. На этот раз он оказался прижимистым – продуктов было в обрез, поэтому пайки уполовинили. Наступил, так сказать, нештатный режим - нужно было захватить с собой полку для зубов.

Вышли в половине пятого. Такая же однообразная работа, как и вчера. Крючья, перила, пруссики. Возможный обвал льда с верхнего висячего ледника заставлял нас выбирать путь правее скального гребня, отходящего от намеченной седловины, хотя слева было легче. Поиски привели в кулуар, выводящий на перегиб выше гребешка.

12 верёвок перил - и мы на перевальном гребне. Всех мучает один вопрос - как же Коля умудрился сюда взгромоздиться в одной кошке, но вслух молчим.

Переменная облачность и шквальный ветер с юга, не дающие полюбоваться черноморским побережьем Кавказа. Спускаться уже поздно, поэтому пришлось на этом узком, как нож, гребне расчищать место. Удалось примостырить только одну палатку. Залезли в неё, сварили чай, попили. Опять сидячая ночёвка, но теперь хоть в палатке. Всё же уютней, чем под полиэтиленом. Обидно, что пулю писать невозможно – очень тесно и слишком много советчиков. Ночью началась пурга, прекратившаяся только к утру.

26 день. (9 августа, четверг) С утра не торопимся и расслабляемся после второй сидячей ночёвки. Вышли только в десять утра – курорт. Медленно и печально провесили шесть верёвок вниз по льду до бергшрунда и три - при траверсе над ним.

По мосту перелезли через берг и спустились в огромный верхний цирк. Дальше идти неохота – вряд ли успеем сегодня перелезть через отрог и спуститься, да и отоспаться хочется. Любуемся пройденным перевалом. Про перевал Унамусо Бугор, кажется, забыл или сделал вид. И правильно, ведь мог бы спровоцировать бунт на корабле.

27 день. (10 августа, пятница) Постоянству Бугра можно позавидовать: как всегда, четыре – шесть. Наверное, это его любимые цифры. Поднимаемся на перевал Отрог. Там несколько седловин. Из-за патологической лени выбрали ближайшую. Собственно, это не перевал, а один из вариантов спуска с Шхарского, чтобы обойти три мощных ледопада Башха-ауза. Сам по себе он на фиг никому не сдался, как неуловимый Джо из анекдота. По уступам ледника вылезли на гребень, с которого вниз метров на четыреста уходит 450склон с натёчным льдом, покрытым тонким слоем снега. Дальше - бергшрунд и постепенное выполаживание.

Буримся и вешаем верёвки. Впереди связка Мастодонтов, сзади - Разгильдяев. Облака поднялись, и стало пригревать солнышко. Тепло и приятно. Неожиданный крик: «Лавина!» - прервал идиллию. Все разом полегли на склон, и вцепились мёртвой хваткой кто во что смог: кто в верёвку, кто в крюк. Мокрая лавина из ледянисто-крупитчатого снега прошла по нам фанерной доской. Холодные струйки льдинок текли по спине и забирались в подштанники, напоминая о раннем детстве, когда тебя не успевали перепеленать.

Когда всё закончилось, встали, ощупались, пересчитались, и приняли позу прячущегося страуса, трясясь по-собачьи, чтобы избавиться от сугроба снега под одеждой. Постарались максимально загерметизироваться, не желая принимать повторно холодный душ.

С этого момента лавины пошли регулярно, как по расписанию, и стали обыденностью. Мы действовали по отработанной схеме. При крике: «Лавина!» - ложились, выжидали, вставали, отряхивались, пересчитывались. После нескольких таких прилеганий, когда я принимал Князя с нижней страховкой, пошла лавина помощнее и снесла его. Схватить кувыркающееся тело за одежду я не сумел. Князь благополучно пролетел до стоящего на нижней точке Серёги, стукнулся об его ледоруб, повис на конце верёвки, и завопил благим и разговорным матом. Когда ор и мат затих, он обрадовал новостью, что, кажется, сломал ногу, но идти пока может.

На одном из следующих пересчётов дебет с кредитом не сошёлся: ложилось шестеро, а встало только пятеро. В нижней связке «Бугор» оказался третьим лишним, и вместо него болтался лишь обрывок самостраховки, аккуратненько чем-то перебитый. Пригляделись внимательнее, и догадались, что тёмный продолговатый предмет, лежащий на плато метров на триста ниже нас, это и есть его тушка. Стали орать, что есть мочи. Тушка зашевелилась, встала, отошла подальше от места приземления, достала коврик, и легла на него, но уже не ничком, а навзничь. Везёт же некоторым – пару минут и внизу, а нам ещё часа три корячиться.

Лавины стали сходить реже – видно снежные закрома постепенно пустели. По десятой верёвке переправились через бергшрунд и спустились к «Бугру». Он был не в духе и сразу начал с выговоров: тот это не так делал, этот - то не так. Нет бы, радоваться, что спустились "без единого трупа". Видно при падении сотрясение спинного мозга получил.

28 день. (11 августа, суббота) С утра сели на военный совет. Подвели итоги: вместо продуктов и времени, у нас хромой Князь. Контрольные сроки мы уже срывали, поэтому решили идти до упора. Интересно, где он этот упор – на карте я такого названия не нашёл. Сильно тормозит Князь. Но лучше пусть плохо идёт, чем хорошо его нести.

Когда стемнело, началась гроза. Пришлось сесть и пару часов пережидать. Чтобы не было скучно, добили насмерть НЗ и решили поменять тактику – теперь идём не до упора, а до упада. Ночь прошла спокойно. Никто не упал и не заснул. Даже Князь, постанывая как старый солдат, брёл на своей костяной ноге.

29 день. (12 августа, воскресенье) К семи утра пришли на приют Дых-су. Все залезли в спальники и заснули сном праведника. Но мне в то утро было не до сна. В Верхнем Баксане с этого дня меня уже ждала группа, чтобы идти в пятёрку, и пропустить это мероприятие я совсем не хотел. В той группе была моя невеста, но она, правда, о своем статусе пока не догадывалась. По очереди я поднимал храпящих бойцов, и заставлял вытряхивать снаряжение из рюкзаков. Забрал верёвки, молотки, крючья, лесенки, ракетницы и несколько пар кошек. Рюкзак сразу стал весомым – под 40. Рванул вниз по тропе, навёрстывать потерянное на Шхарском время.

Путь в Верхний Баксан не обошёлся без приключений. Блуданул, потерял тропу, и пришлось переправляться по-таджикски через приток Черека-Балкарского. По-таджикски – это когда лезешь на берёзу небольшой толщины и надеешься, что она согнётся, и ты окажешься на другом берегу. Один раз я уже демонстрировал этот уникальный способ, когда водил в ноябре новичковую школу маёвских горников по Подмосковью. У не широкого ручья всех построил, и приказал внимательно смотреть и восхищаться. Выбрал берёзку, полез. Но то ли она не поняла, что от неё хотят, то ли тонковата оказалась, и сломалась, уронив меня во всей пуховой одежде в середину ручья. Восхищению не было предела. Несколько минут кроме икоты я ничего не слышал.

На этот раз, учитывая прошлый опыт, и вспомнив отвратительный сопромат, выбрал берёзу потолще. Но то ли я учил его плохо, то ли рюкзак слишком тяжёлым оказался, но опять не заладилось, и она сломалась раньше времени, сплюнув меня в середину потока, который весело понёс барахтающееся тело в основное русло Черека.

Кое-как выбрался и после лёгкой просушки продолжил бег. По пути, чтобы не заснуть, считал количество 40 метровых верёвок повешенных на Шхарском. Всё время сбивался, но в итоге получилось, что на подъёме 30 и 19 на спуске. Как не крути, а эта Трёха-Б звезду заслуживает...

Последние километры брёл на автопилоте под весом мокрого рюкзака, раскачиваясь, как моряк, только что вышедший из бара. Я готов был выбросить его в Черек, если бы меня не ждала группа с этим железом. Маршрут закончился на остановке в Верхней Балкарии. В ожидании автобуса героически перенёс нашествие сердобольных старушек, которые, лишь мельком взглянув на меня, бежали в дом и несли всё съестное подряд: айран, свежие сливы, лепёшки, яйца, что тут же исчезало в моём желудке.

Ещё более героически переносил по дороге животно-психологические муки от съеденного, и лишь по приезде в город Баксан, предпринял штурм, как выяснилось, женской тюрьмы в поисках туалета. Охранники мою чистоплотность не оценили и вытурили взашей. Пришлось воспользоваться одноимённой речкой. А потом всю ночь на автовокзале бдел свой рюкзак и, наверное, свою честь, в компании двух джентльменов бандитского вида, которые так и норовили подвинуться ко мне ближе, как только я начинал засыпать.