Впервые на Эльбрусе

После «Хрущёвской оттепели» начавшейся в середине 50-х, в туризм потепление пришло с опозданием лет на двадцать. В те далёкие времена восхождения на вершины были прерогативой альпинистов и туристов туда не пускали. Но крамольные мысли уже бродили в наших молодых и горячих головах и заставляли рваться в бой. Поэтому московские горники послали альпинистов с их амбициями и «голубой кровью» куда-то на … Уже в 78-ом я сводил своих ребят на незаявленный пик Фиккера 6718 м. (https://www.risk.ru/blog/207554) и в городском турклубе об этом знали, и мне за это ничего не было. А весной 79-го у московских туристов спонтанно возникла идея сходить в майские праздники на Эльбрус. Для того, чтобы обойти все препоны в лице различных КСП и КСС, маршрут выбрали не по классике, а через перевал Ирик-Чат с траверсом Восточной вершины и восхождением на Западную. В чьей башке родилась эта идея с Эльбрусом,, сейчас вспомнить трудно, но для меня это был шанс осуществить свою несостоявшуюся мечту 1975 года (https://www.risk.ru/blog/217542). Набралось две команды: одна большая – человек 12, из городского турклуба, которой руководил Директор, и моя маленькая командочка из МАИ. Со мной согласились идти только трое из прошлогоднего похода: Таня, Штурман и Тёзка. Этого было явно не достаточно, поэтому пришлось искать хотя бы ещё трёх персонажей, для облегчения перетаскивания общественного груза, заболевшего или жмура в случае чего. Штурман привёл своего соседа по съёмной квартире Борю, который был очень разносторонним и эрудированным человеком. На его книжной полке красовались сразу четыре книги: «Учебник по пчеловодству», «Прикладная математика», «Авиамодельный спорт» и «В помощь молодым мамам», которые Боря регулярно перечитывал. Потом к нам подтянулись Толик и Лёша.

Своё решение быть лидером, я осуществил очень просто – купил билеты для нашей группы на день раньше. По дороге случилась оказия. Пошёл прогуляться в последний вагон к дружественной группе. Ну естественно накатили за дружбу туристов и прочих личностей. Обратно возвращался по перрону, как гусь гордо выпятив шею. Внезапно поезд тронулся, и я рванул к своему вагону. Догнать-то догнал, но двери были уже закрыты. Прыгнул на поручни и начал колошматить кулаком в стекло. Хоть бы одна сволочь выглянула в этот тамбур! Накось - выкуси! Когда через два часа я появился в вагоне, злой как чёрт и чёрный как цыган от дыма тепловоза, тут же сказал Тане, чтобы доставала из аптеки антидепрессант. Он меня укачал как младенца ни разу не пробовавшего водку.

Наконец-то Нальчик, автобус и посёлок Эльбрус. Выгрузились, навьючились и пошли.

Как всегда, после поезда с утра сухость во рту, сердцебиение и жуткое нехотение идти куда-то, особенно вверх. Солнце жарило вовсю. Но деваться некуда – нужно идти. В первый день решили не надрываться, и как только впереди увидели кош, брякнулись на травке ночевать. На следующее утро вышли в снеговую зону, повеяло прохладой, но по-прежнему жарило, теперь уже отражёнными от снега лучами. Впереди показался перевал Ирик-Чат, с которого мы должны были начать подъём на Эльбрус. Медленно и печально взгромоздились на него. И тут сломалось слабое звено – Лёша. Не совсем конечно, но идти он вверх не мог. Возникла дилемма: отправить с ним вниз пару парней, но тогда нас останется четверо, из которых одна девушка, либо дождаться группу Директора – вдруг и там кто-нибудь прижмурится. Я выбрал второе и не ошибся. Заночевали на перевале. В поднявшейся на следующее утро команде, трое или четверо тоже решили не продолжать измываться над своими организмами, а уходить по полям на ледовую базу. Договорились, что Лёша на следующий день уйдёт вместе с ними, и почесали по перевальному плато вверх, стараясь наверстать упущенное время. На плато поджаривать стало по-взрослому. Пришлось одеться, чтобы не превратиться в стадо жареных котлет.


На фото снизу яркие представители конкурирующей команды. Слева направо: Нина Никонова, Володя Свердлов, Миша Серебрянский, Серёжа Стоюхин.

Слева направо: Витя Ушаков, Валера Латыпов и Серёжа Стоюхин


На следующий день поднялись на 4400 и заночевали, решив не терзать свои слабо акклиматизированные организмы. После ночёвки дали себе день отдыха и прогулялись на 5300, забросив туда часть продуктов и бензина. Заодно присмотрели площадку для нашего сарая.
Наступила пора заканчивать эту тягомутину. Переночевав, навьючились и стали карабкаться вверх. Снега было выше колена и намесились мы от души,

пока не вылезли на скалы

Отсюда открылись прекрасные виды на Главный кавказский хребет. Особенно завораживала двурогая Ушба.


Изрядно помучившись притащились на 5300. Максимально выровняли место под палатку, поставили её, разложились, и Таня начала готовить на обед настоящий украинский борщ с чесночком, перчиком и салом, правда, из пакетиков. Конкурирующая контора разместилась немного ниже нас. Спасаясь от ветра, все залезли в палатку и принялись стучать ложками по мискам, тем самым подгоняя закипание воды. Но вот чудо свершилось, борщ по мискам разлит, и начался праздник живота. Я быстренько опустошил свой тазик и почувствовал, что что-то в желудке завтрак с борщом не поделили. В опасении, что сейчас случится непоправимое, я каракатицей выскочил из самой задницы палатки в открытый тубус наружу, не опрокинув при этом ни одной миски, и спародировал рёв ишака. Жаль, что в соседних кустах не стоял унитаз – я бы запугал его до смерти. Завтрак выгнал незваного гостя, и девственный снег Эльбруса своим цветом стал напоминать о произошедшей здесь недавно кровавой трагедии. Утёр лицо и вернулся в палатку. Таня с состраданием поинтересовалась, что мне дать: таблетку аэрона или чай? “Ещё миску борща”, - ответил я и увидел её восхищённый взгляд. Должен признаться, что я тогда был безответно влюблен в Таню и вовсю за ней ухлёстывал. Не зря говорят, что кратчайший путь женщины к сердцу мужчины лежит через его желудок, но я разглядел и обратную связь – путь мужчины к сердцу женщины лежит через его аппетит. Я даже почувствовал, что в её сердце влетела искорка.


Утром, глядя, что конкуренты уже почти готовы к выходу, метнули в них круглую головку голландского сыра, так как продуктов было завались, а тащить её через вершину совершенно не хотелось. На прицельную точность мы не рассчитывали, ведь боулингов и кегельбанов тогда в СССР не было, или мы про них не знали, но отвлекающим манёвром это могло стать. Не дожидаясь результата, рванули вверх из боязни, что если кому-нибудь засветили, могут догнать и шею намылить.

Последняя связка во главе с Тёзкой медленно и печально тащится по вершинному плато.


Но ничего вечного не бывает, и оказавшись на пупке с бюстом Ильича и флагом, поняли, что это вершина. Говорят, что если потереть голову Вождя пролетариата, то он исполнит желание и сразу отправит трущего в Коммунистическое будущее. Однако лысина его не блестела, а была очень даже неухоженной. Видно не нашлось отважных охотников испытывать судьбу. Флаг вызывал недоумение – неужели Эльбрус принадлежит Латвийской ССР, или только Восточная вершина?

Чтобы увековечиться сделали групповое фото. Слева направо: Тёзка, Штурман, Боря, Толик и Таня. Я за кадром, но мой имидж в ней присутствует – приглядитесь повнимательней! Такое событие нужно было отметить, ведь все впервые на вершине Эльбруса. Быстренько, пока не подтянулась остальная ватага, достал тщательно запрятанную в глубине рюкзака бутылку шампанского,

открыл её

и разлил по кружкам

Наверное, только на горе можно по достоинству оценить вкус этого божественного напитка! Сухость во рту исчезла, язык пощипывали пузырьки газа – прелесть. Эффект был потрясающим - от нескольких глотков закружилась голова, развязались языки и ножки стали заплетаться. Видно на высоте Шампанское воспринимается по-другому. Стала подтягиваться и остальная ватага, и Таня стала прихорашиваться. Женщина – она и на Эльбрусе женщина,

Решили сфоткаться поодиночке: Таня

Штурман

Тёзка

Боря

Толик

Афтор

К приходу остальных Таня навела марафет, а бутылка была пуста и даже вылизана изнутри.

Вдруг с седловины на вершинное плато стали подниматься люди. 5 – 10 – 20, а из-за перегиба всё продолжал и продолжал прибывать народ. Когда основная масса выползла, они скучковались и начали митинговать. Заметив нас, и поняв, что они не на высшей точке Восточной вершины, нестройной колонной двинулись в нашу сторону. Третьим шёл знаменосец с точно таким же флагом, возле которого стояли мы и Ленин, двое передних его охраняли. Значит, незадолго до этого другая команда уже ходила на гору. Фигасе, латыши дают – такими стаями поднимаются! Спасаясь от прибалтийского нашествия, мы с моими мужиками заторопились вниз, а то обвинят ещё в оскорблении национального флага, или попросто затопчут. Да и шампанское нам, как слону дробина, а хотелось уже отметить первое восхождение нормально – по-взрослому.

К приходу конкурирующей команды, у нас на седловине уже был развёрнут лагерь, подальше на север от слоновьей тропы, натоптанной прибалтами, на сковороде шкворчало сало и жарился лук, а мужики чистили картошку. Но не всем приходящим понравился этот аромат. Многие старались поставить палатки в стороне от нас. Правда это их мало спасало – запахи растекались по всей седловине. Чтобы не подавать пример неспортивного поведения, мы спрятались в палатке и поджаривались там под палящим солнцем как картошка на сковородке, которую мы активно поглощали. Тосты для конспирации произносили шёпотом, и чокались по чекистски. Но нас с головой выдал нестройный хор мужских голосов под аккомпанемент расстроенной гитары, затянувший маёвские песни сразу после обеда. Ни для кого не стало секретом, чем мы занимались в палатке. Гульба продолжалась до темноты, пока в дверь палатки не постучали, и не попросили убавить громкость. Как оказалось, вовремя, ведь к этому времени репертуар был исчерпан, а повторяться не хотелось. Желудочно и песенно удовлетворённые, завалились спать.

Пробуждение было тяжёлым – что-то из разряда чёрная зорька. Вчерашняя картошечка с салом продолжала шкворчать в животе. Я задумался о странной закономерности: чем лучше было вчера вечером – тем хуже сегодня утром. От вида утренней кашки мутило, и очень хотелось пива. Но где ж его взять? Ларьков на седловине в тот год не стояло. Собрав волю в кулак, сбегал за камушек, и опустошил желудок. Сразу полегчало и появилось второе дыхание. С удовольствием навернул каши, надел кошки, собрался и мы пошли. А вереница наших уже тянулась траверсом направо на плато. Во мне взыграл дух первенства – будто шило в задницу вставили. Мы с Тёзкой не искали простых путей, и траверсу предпочли рубиться «в лоб» на передних зубьях. За нами потянулась Таня. Шли размашисто, не жалея сил. Оглянулся назад и был очарован открывшейся картиной – Ушба в море облаков. Решил обязательно на неё сходить в этом году.


Когда первые из конкурирующей появились на плато, мы уже шлёпали по нему к вершине. Перед самой вершиной мы с Тёзкой дождались Таню и по- джентельменски пропустили её вперёд, уступив ей право первой ступить на Западный Эльбрус.


Постепенно начали подтягиваться и остальные, которые сумели добраться до плато. Вся моя команда была в сборе. Приступили к групповому фотографированию.



Наконец это занятие надоело и все повалили вниз. Мы с Тёзкой не спешили – хотели показать классический прусский шаг и спуститься по пути подъёма, то есть теперь уже не «в лоб», а по лбу. Присели на краю плато и ждали, когда народ перевалит через скальную грядку. Когда основная масса показалась в зоне видимости, встали бое о бок, и строем, чеканя шаг как на параде для лучшего вколачивания кошек в лёд, двинулись вниз. Ох и дались нам эти 250 метров! Коленки потом отваливались, но зато выпендрились. Собрали лагерь и бегом вниз – к теплу, пиву и шашлыкам. На пути попался ещё вполне не сгоревший Приют 11, и все дружно стали сдирать с ног опостылевшие за последние дни кошки. На улице появился большой местный начальник и сразу выдал нам звиздюлей за то, что туристы шатаются по Эльбрусу, как у себя дома. Но узнав о нашем маршруте, смягчился, поздравил, и даже задержал по связи канатку – ведь спускались мы уже с явным опозданием на неё.


После краткого перекура вприпрыжку побежали вниз на станцию Мир. Старый добрый фуникулёр – последний троллейбус. Сколько же раз впоследствии ты меня поднимал и спускал по склонам Эльбруса? А ведь в 75-ом нас на него не пустили. Сказали, что это место для нормальных пассажиров: альпинистов, горнолыжников, а не для туристов! Топайте наверх своими ножками, и мы понуро подчинились.


Вам кажется, что видите впереди долину Баксана? А я впереди видел только работу, работу, работу, и мурлыкал про себя куплет песни, принесённой Штурманом из Чимгана:

Как-то раз всухую горку траверснули с севера на юг и на восток. А когда порядочно кирнули – сделали ещё и поперёк. Вот ту вершину, что в той долине, где на подходах дохнут новички. Мы ж не халтурили - искали туры мы, но ничего под снегом не нашли…

Так я, и вся моя команда, впервые поднялись на Эльбрус и сразу на обе вершины. Потом я иногда забирался на них для акклиматизации или по другой какой нужде.

P.S. Читателей наверняка интересует вопрос, почему так много фотографий Тани? Через полтора года она согласилась выйти за меня замуж, а ещё через год подарила мне великолепную дочурку:

Когда в миллениум этому чуду стукнуло 18, она дёрнула меня за рукав, и заканючила: «Пап, ну п-а-а-п, своди меня на Эльбрус!» Удивлению не было предела – ведь она горы ногами не щупала, только горные лыжи и сноуборд. Но в её просьбе я услышал железные нотки, которые смог прочувствовать уже только перед самой вершиной. Как вы думаете – что сделал папа? Правильно! Но это уже тема другого поста…

P.P.S Огромная благодарность Вите Ушакову, предоставившему свои слайды, и Ларисе Кудояровой (Lorinson), обработавшей их и сдувшей с них пыль десятилетий.