Посвятив себя врачеванию. Интервью с Борисом Абрамовым
Фото Оксаны Наумчук
На этой неделе Борис Абрамов представил в Москве книгу "Записки альпинистского врача" и свою команду - людей, с которыми провёл свою молодость, с теми, с кем ходил в горы, кого лечил и кто стал героями серии рассказов, опубликованных на Риск.ру.
Несколько месяцев мы работали с Борисом Исааковичем над этой книгой. Мне было невероятно приятно в итоге взять её в руки и убедиться, что всё получилось.
И пока вы задаётесь вопросом, как теперь её купить (ответ в конце публикации), я хочу сказать спасибо Оксане Наумчук, которая нарисовала для этого издания такую красивую обложку.
Кроме интервью с Борисом, которое я публикую в этом посте, в книге есть также несколько рассказов, которые на Риске не выложены. Так что #винтернетеестьневсё!;-)
На презентацию книги в Спорт-Марафон пришло много народа, кажется, за автографами читатели стояли практически до самого закрытия. Чему я очень рада.
Борис Абрамов – врач сборной команды Узбекской ССР с 1972 по 1987 год, врач Узбекского Республиканского клуба Альпинистов с 1988 по1990 годы, которому приходилось не единожды спускаться с больными участниками со склонов семитысячников: Ленина, Корженевской и Коммунизма (теперь Исмоила Сомони). Драматические страницы своей жизни он изложил в серии публикаций на Риск.ру.
Фото Константина Минайченко
Борис, как вы начали публиковаться на Риск.ру? Как написали свой первый рассказ?
Первый рассказ – про спасательную операцию на стене пика Высоцкого – я послал другу Рустаму Раджапову. Он прочитал и предложил мне его опубликовать. Я согласился, так история появилась на Риск.ру, я получил множество откликов, после чего решил написать второй рассказ. А потом пошло-пошло, поехало…
Мы очень рады вам! Каждого рассказа ждём. Но я хочу вернуться в начало. Как вы оказались в горах?
Меня всегда тянуло не в те степи, родители считали меня «мечталкой грешной». Путь в школу у меня, ташкентского школьника, занимал 45 минут пешком на восток, а на востоке у нас синели горы. Это был Большой Чимган и его отроги, часть Западного Тянь-Шаня. И каждый день, видя эти вершины, я мечтал стать геологом, спелеологом – а мать сказала: «Становись врачом, они нужны везде».
Я решил поступить в Военно-медицинскую академию в Ленинграде. Комиссия нашла у меня проблемы с позвоночником, о которых я даже не догадывался, так как никогда не чувствовал недомоганий. Я связал бы это с недостатком витамина К, им страдало большинство голодающих матерей в то время. В общем, комиссия посчитала, что прыгать с парашютом мне нельзя, и меня не взяли. Я уже заявил родителям, что поступлю в Ленинграде, так что в последний момент запихнул документы в Педиатрический институт – и прошёл. В институте была секция горного туризма – альпинизм, как рискованный вид занятий, кафедра запретила. На удивление, разницы я не нашёл, более того, считал горный туризм гораздо опаснее альпинизма.
Нашими тренерами были известный ленинградский альпинист Юрий Федотов с супругой Анной. Я полюбил их и горный туризм с первого взгляда, жаль, продолжалось это недолго – до окончания института.
По приезде домой я пошёл к самому Эльчибекову (Вадим Эльчибеков – старший тренер сборной Узбекистана по альпинизму. – Прим. ред.) – лучшему, как считалось в то время, тренеру страны.
При встрече он напомнил мне этакого армянского Джеймса Бонда. Он же пошутил: «Курите?» – «Нет». –«Пьёте?» – «Нет». – «Дерётесь?» – «Нет». – «А женщины?» – «Нет». – «Понятно, такие мне не нужны, вон!». (Смеётся)
Позже он рассказал мне, что у него непростая команда – ребята потеряли своего врача, который был для них большим авторитетом, и никто другой им на его месте не был нужен много лет. (Речь об Оресте Глембоцком, который погиб на склонах пика Победы в 1960 году. – Прим. ред.) Команда слепо доверяла ему – великолепному врачу из хорошей врачебной династии, а он никогда не подводил и всегда оправдывал их ожидания. Ему даже из Одессы звонили: «Орест, доктор сказал резать, что ты скажешь?». И если Орест говорил «резать» – сразу ложились под нож. С тех пор они отвергали всех новых врачей, и мне, вчерашнему студенту, тренер честно сказал, что шансов у меня мало. Я попробовал, и, на удивление, они меня оставили, хотя видели, насколько я ещё «зелёный», насколько у меня мало опыта при обилии теоретических (считайте, никому не нужных, если не умеешь оказывать реальную помощь) знаний.
Фото Константина Минайченко
После того сезона я пошёл работать в реанимацию и затем, уже после 73-го года, я уже самостоятельно снял отёк легких на высоте 6400 на пике Ленина – с того момента команда действительно начала принимать меня. Я оказался тем, кого они искали, – пусть молодой и неопытный, но я стоял на верном пути, им не нужен был именитый титулованный врач, им был нужен человек, который действительно мог помочь.
Время, что я провёл работая в реанимации, я вспоминаю с благодарностью. У нас в Узбекистане очень высокая детская смертность, и каждый третий день моей работы я встречал смерть. В такие моменты, стоя перед очередными родителями, я обещал себе, что больше никому не позволю умереть, но… Реальность была другой. Хлопковая промышленность тогда использовала опыление пестицидами, что, на мой взгляд, становилось причиной слабого иммунитета и возникновения пороков сердца и синдрома иммунодефицита. За жизни приходилось бороться. Любая, даже малейшая инфекция вызывала сепсис и практически сразу смерть. Это время казалось бесконечным – хлопок всё так же опыляли вредными веществами. Я не знаю, обрабатывают ли поля так сейчас, но тогда это были большие площади, вместе с населёнными пунктами, кишлак за кишлаком. А потом этих детей везли к нам, где мы пытались их спасти.
Такими были моё обучение и моя работа, именно так я вырос в очень сильного врача, и годы спустя я научился многое предвидеть. Я часто успевал помочь до того как человек окажется в критическом состоянии. Так я и стал альпинистским врачом, хотя мать и тут сетовала: «Что ты убиваешься, иди в поликлинику!». Но я отвечал, что у меня слишком много энергии и в клинике я не усижу или сделаю что-то не то, я предпочитал тратить всю имевшуюся энергию на подъёмах. Тут как в той истории про Марадону, который, после того как заработал 5 миллионов на матче, пошёл за угол и начал продавать марихуану – по двадцать долларов за косяк. Прежде чем посадить, его спросили, зачем ему, футболисту-звезде и миллионеру, эти двадцать долларов? «Избыток энергии и любовь к риску», – ответил им тогда Марадона. (Смеётся)
Фото Константина Минайченко
Команда, к которой я присоединился, люди известные и уважаемые, но при этом простые, не мнящие себя героями – они восхищали меня и воспитывали. Я понял цену дружбы, я ощутил, как это – знать, что тебе в любую минуту готовы прийти на помощь. Я гордился своим нахождением с ними, ведь попасть к ним, а тем более удержаться, было очень тяжело. У меня получилось именно потому, что я был не альпинистом, а врачом и делал своё дело профессионально.
В итоге альпинизм поспособствовал вашей реализации в качестве врача?
Да, не стану кривить душой. Сначала я гордился тем, что удержался в этой команде, а спустя много лет, не сочтите за бахвальство, команда начала гордиться тем, что у них такой врач. Вот и всё. Для меня то, что команда мною гордится, было главным мерилом почёта. Когда ребята впервые обратились ко мне по имени-отчеству, я не поверил ушам – так обращались только к тренеру. После того как я залез на стену и мы вытащили и спустили Чарли живым, Вадим, тренер, в списке групп на восхождение поставил меня в самую-самую пятёрку, со здоровенными лосями на десять лет меня моложе! Меня, гораздо менее натренированного и измотанного буднями в реанимации! «Вадим, – возмутился я тогда. – Зачем ты меня с ними поставил? Да они же меня там бросят на первой же стоянке!» Он ответил: «Ничего не знаю, они так решили, спроси их сам». Вадим в плане подбора команды был демократом – старался учесть пожелания по составу. Он ставил задачу – а за нами было решить, с кем мы хотим идти. Там был Серёжа Тишков, самый молодой из ребят, но уже капитан. Он сказал мне, что они в своём решении уверены.
Ребята никак не стали меня выделять как слабого – дали такую же часть общественного груза, как у всех, я проверял. Они шли, конечно, гораздо быстрее меня, и, совсем отстав, разок я присел у Ледникового озера попить чаю по приглашению других альпинистов, как вдруг вижу – спускаются Тишков и Фред. Хватают мой рюкзак (я уже подумал, что сейчас общественное снаряжение заберут и скажут, мол, «хватит, иди в лагерь!»), но нет, всё забрали, разгрузили и говорят: «Мы тебя там, наверху, ждём!». Когда пришёл, смотрю, действительно – вещи мои разложили, ждут меня, даже не ужинают. Я понял, что они в меня верят. После отдыха, на следующий день, всего с одной ночёвкой я сходил с ними на вершину – ну как крылья выросли, не иначе! Шёл за ними, здоровыми лосями, и какое-то второе дыхание открылось. Я им верил!
Фото Константина Минайченко
Какой случай из тех, когда вам приходилось спасать жизни людей в горах, произвёл на вас самое неизгладимое впечатление?
В 73-м году на Центральном Тянь-Шане я, впервые участвующий в экспедиции как врач, собрал всех врачей, сидевших на поляне, – 9 опытных врачей из 8 экспедиций, – и попросил поделиться знаниями. Разговор зашёл об отёке лёгких, видавшие виды врачи единогласно сказали: «Высокогорная пневмония и отёк лёгкого – одно и то же. Лечить это надо решительно и интенсивно, с антибиотиками, мочегонными, не расслабляясь». И вот, в тот же год с пика Победы киргизская команда спускает живого человека с пневмонией – тогда это прошло незамеченным, но Вадим говорил мне, что это был вообще первый в истории случай, когда человека с пневмонией живым спустили с горы. Весь следующий год, продолжая работать в детской реанимации, я готовился к встрече с этим недугом. В 1974 году восхождение на пик Ленина решила совершить одна наша гостья с Кавказа, мастер спорта Ада Тесленко. Важно понимать, что вершины здесь и на Кавказе совсем разные.
Кавказские ребята не понимали, что такое высота. Да, они знали свои тяжёлые вершины – Дыхтау, Коштантау, но это совершенно иной альпинизм. Девушка простудилась, и на высоте в 6400 м получила отёк лёгких. Я тогда ещё не знал, что в такой ситуации нужно сразу человека гнать вниз, и её команда осталась на высоте до самого утра. Они попытались помочь страдающей Аде спуститься вниз, понимая, насколько серьёзно она может пострадать, но Ада просила «донести» её до вершины – чтобы муж не ругался, что не дошла. (Смеётся) Ребята «донесли» её, но девушка уже начала умирать. Когда я добрался до них и сумел быстро снять отёк – именно в тот момент я почувствовал, что стал настоящим врачом в горах. Мой помощник, Толик Семёнов, смешной юноша (как сказать юноша, тогда – начальник КСП Памир-Алая) по кличке Сенечка, спустя 2 года сказал мне: «Боря, знаешь, впервые в жизни я чувствовал себя человеком, когда мы спасли жизнь! Сейчас я бы отдал все свои медали и регалии (он тогда был титулованным мастером спорта и призёром Союза), чтобы ещё хоть раз рядом с тобой почувствовать себя так».
Фото Константина Минайченко
То есть вы лечили Аду прямо на высоте 6400 метров?
Конечно! Ведь спускаться времени не было – она уже хрипела, и я поспешил снять отёк. Вадим, когда услышал об этом, поначалу не поверил мне и решил, что я набиваю себе цену. Он был уверен, что такой отёк уже не снять и единственное следующее действие – заказывать гроб.
А бывали ли годы или экспедиции, когда никого не нужно было спасать? Когда вы шли в горы, чтобы получить удовольствие? Или с врачами в экспедициях такого везения не случается и всегда есть дело?
К сожалению, у альпинистского врача всегда тысяча дел. Легко мне было, пожалуй, когда капитаном был Вячеслав Воронин. Он – настоящий наш Британец, который всегда всё предвидел и знал – и потому никто серьёзно не калечился в экспедициях с ним, он всех успевал спустить вовремя. Ещё Саша Путинцев (Арлекин) – уникальнейший альпинист. Когда они были во главе, я был спокоен. Но всегда случаются мелочи, например, зуб удалить или вылечить ангину: такое легче вылечить внизу, пока это не стало серьёзной проблемой. Так что ответственность всегда была большой. Да и ребята иногда меня не слушали, не санировали полость рта, не лечили хронические болячки. Приезжает парень, у него тонзиллит и язва сразу на высоте обостряются, я его спрашиваю: что же ты внизу делал, почему не лечил? Да ведь как так, он в основном составе, он чемпион страны! Какое тут лечиться?
Есть шутка, что альпинисты обычно люди здоровые, только недолго. А как на деле?
Здоровых альпинистов я бы смог пересчитать по пальцам – большинство больные. Или недолеченные. Хорошо ещё, если предупреждали заранее – я тогда нужные таблетки брал. Многие, конечно, скрывали. Иногда у меня и дня свободного не выдавалось. Единственное просветление началось только когда я случайно вышел на зав. лабораторией научных исследований по спортивной фармакологии Института физкультуры Севастьяна Беленького. Я, отвергающий вредные анаболики, искал натуральное стимулирующее средство для альпинистов. Он дал мне пропись, на основе которой я мог даже в базовом лагере вылечить пневмонию и выпустить человека на маршрут. Так, например, было с Арлекином: наш джентльмен и истинный рыцарь в дождь снял свой анорак и укрыл женщину. Вышел на пик Ленина он на 5200, а вернулся уже с пневмонией – его сразу погнали ко мне. Мы кололи его пенициллином, а затем я дал ему тот стимулятор – он почти сразу выздоровел и отправился на восхождение, прошел стену пика Корженевской и вернулся.
Фото Константина Минайченко
А дарами природы, горными травами пользовались?
Нет, я тогда не разбирался в горной растительности. Анатолий Павлович Лябин, например, знал про золотой корень, но тогда на нём делали настойку для совсем других целей. (Смеется)
Я предпочитал проверенные, самые сильные препараты и то, что прописывал Беленький.
Когда вы уехали в США?
В самый момент развала – в 1991 году. Конечно, жизнь в эмиграции не сахар, особенно если не знать языка, не иметь средств к существованию. Мы тяжело вставали на ноги, я лишился сына, ужасное было время. И всё же как-то я отвоевал своё место, отвоевал жену с дочерью, мы смогли себя обеспечить. Но интегрироваться в американскую культуру мы не смогли. Мы нашли свой круг русскоговорящих друзей, в баню вместе ходим, книжки читаем.
А дочь устроилась, состоялась, и её судьба меня радует, несмотря на то, какой ценой мы добивались этого. Конечно, было бы лучше, если бы нас оставили в покое в нашей стране. Есть ощущение, что та Земля рухнула, а ты спасся на чужой планете и пытаешься приспособиться.
С другой стороны, я, хоть мне и за 70 и колени уже после спусков не те, всё ещё очень энергичен. Сейчас я дерусь в лучшем клубе мира, и снова меня окружают чемпионы и лучшие спортсмены континентов.
Дерётесь?
Да, я занимаюсь борьбой без правил. Как оказалось, много ребят в этом спорте очень похожи на наших. Прямо как раньше в моей команде, нет никаких наций, никаких религий, мне это очень приятно. Даже отколотив кого-нибудь и непременно получив сдачи, я прихожу домой отдохнувшим и обновлённым.
Фото Константина Минайченко
Что вы поняли для себя, пока писали эту серию рассказов?
Я понял, что остался тем же, кем был, и это осознание облегчает жизнь. Я описывал то, что было в действительности, и вместо осмысления пришло понимание: в горах поступаешь именно так, как подсказывает инстинкт. Ни о чём я не жалею и даже сейчас не сделал бы ничего иначе. Всё было правильно, и ребята, судя по откликам, тоже так думают.
Я никогда ничего не рассказывал дома, и когда дочь прочла эти рассказы, она сказала: «Папа, это ведь совсем другая жизнь! Я так тобой горжусь!». Сам же я горжусь скорее людьми, с которыми ходил тогда. Рустама дочь встречала – он гостил у нас и показался ей очень добрым, удивительно деликатным и мужественным. Моя альпинистская компания в целом пришлась ей по духу, может, и с детства остался интерес. Воспоминания о тех временах всем нам греют душу.
Интервью записала Елена Дмитренко
Спасибо Елизавете Кубинской за помощь в обработке материала
Мы обязательно сообщим позже, в каких магазинах будет продаваться книга!
А пока купить её можно у Никиты Степанова
Айболиту-уважение. Личность.
И ни капли рисовки.
Спасибо.
Его появление спустя столько лет, вдохнуло в наши сердца и души те незабытые старые ощущения...
Спасибо в первую очередь Никите Степанову, за его подвижничество в этом деле.
Огромное спасибо Елене Дмитренко и также всему коллективу Риска и всем помогавшим издать книгу!
То что все делают это очень важно для всех....
Борис дорогой, тебе здоровья и новых творческих настроений. Тебе же и "Ночной звонок" -мой первый пост на Риске.ру.
Рад видеть своих друзей на фото с презентации. Добра вам дорогие.
Никите Степанову и всем , кто помогал встрече и презентации - это просто бесценно.
Всем добра.
Так держать!!!
И хотел показать фото 1986г.
Восхождение для схожености, 3Б Шагун-Ага (Фаны).
Док впереди...
Большое спасибо семье Степанова Никите и жене Оле ханум.
Человеческое спасибо редактору Елене Дмитриенко.
Очень сожалею что не смог после отъезда вырваться на призентацию.
Всем удачи и успехов во всех начинаниях!!!!
Низкий поклон Борису Исааковичу и всем соучастникам презентации, выпуска, интервью.
Будем ждать второй том! :)