Кто же изобрел лавинный датчик. Или мат часть к завтрашней вечеринке. :-))

РИСК: В России лавинное оборудование Ortovox, в частности лавинные маяки, очень популярно. Все знакомы с вашей продукцией, но мало кто знает историю компании.
Какие устройства предшествовали лавинным маякам? И какова история лавинного спасательного оборудования?

ORTOVOX: Все довольно просто. Первым спасательным устройством был лавинный шнур. Он представлял собой длинный шнур, примерно 40 м длиной, к которому через каждые 5–10 м были прикреплены кусочки металла. При попадании в лавину шнур должен был указать, в каком направлении искать. В действительности шнуры были не очень эффективны, они легко запутывались и могли быть погребены вместе с вами. Шансы на успех равнялись шансам на провал. Когда я был молод, то сам пользовался таким шнуром.

В то время не было возможности самостоятельно откопать из лавины попавшего в нее товарища, можно было рассчитывать только на организованную помощь, а на это уходило очень много времени.
Но появление лавинных маяков дало такую возможность. Первый лавинный маяк был изготовлен в 1971 году в США. Фактически это был еще не лавинный маяк, а просто радиомаяк. Его создателем был Джон Лоутон, я знал его лично – отличный лыжник. Его маяк работал на частоте 2,275 кГц. Настолько низкая частота, что сигнал можно было услышать. Впоследствии австрийцы делали лавинные маяки, работавшие на этой частоте.

В 1976 году швейцарской компанией, работавшей на армию, был разработан новый лавинный маяк, работавший на частоте 457 кГц. Изначально его создание держалось в секрете. Это был действительно хороший лавинный маяк, но дальность приема сигнала была крайне невысока.
Швейцарские маяки доставляли много проблем туристам и ски-туристам. Вдобавок к небольшому радиусу поиска, они еще и плохо согласовывались друг с другом. В 1980 году я обучался ски-туру вместе с немецким альпинистским клубом, и тогда в первый раз увидел лавинные маяки. Нам тогда сказали, что нужно использовать одновременно два маяка из-за того, что тогда лавинные маяки передавали и принимали сигнал на разных частотах – 2,275кГц и 457кГц.

– Бог мой, это же стоит кучу денег! Я с трудом могу позволить себе один маяк, – воскликнул я.
Но инструктор сказал, что использование двух маяков обязательно.
– А разве нельзя создать маяк, который будет и передавать, и получать сигнал на обеих частотах?
– Парень, это невозможно! Если ты сделаешь это, то разбогатеешь!
В то время у меня было собственное бюро по инженерному консультированию, я производил инженерные расчеты для различных компаний. Я понимал, что в принципе создание подобного устройства не должно представлять собой большой проблемы.
– Хорошо, попробую разбогатеть.

В моем бюро работал только я один. Я никогда не думал о расширении компании, не хотелось брать на себя ответственность. Но вышло иначе. Когда я задумался о разработке нового лавинного маяка, то понял, что в одиночку этот проект трудно реализовать и попросил помощи у разработчиков и инженеров, с которыми сотрудничал ранее.
Нам потребовалось меньше года, чтобы разработать устройство, работающее на двойной частоте.


6 октября 1980 года состоялась первая презентация нового лавинного маяка на леднике Штубаи. Там были представители немецкого альпинистского клуба, спасательных служб Германии и Австрии, а также австрийского альпинистского клуба. Я сильно переживал из-за того, что не мог сменить дату презентации, ведь, честно говоря, у нас еще не все было готово. Мы работали всю ночь, и закончили работу лишь под утро, я даже закурил от волнения. Мои друзья продолжали работу, а я пошел домой, часик поспал, потом они принесли мне готовый образец.

– У нас все еще есть проблема – радиус поиска не превышает 15 м.
– Забей. Я хороший продавец, никто и не заметит, – ответил я.

Когда мы представили наш лавинный маяк, он сразу же нашел своих покупателей. Я даже не думал, что из этого можно сделать бизнес. По моим расчетам, было бы неплохо продать тысячу маяков за первый год-два.
К концу октября мы полностью завершили разработку лавинного маяка, первые десять его образцов к концу года я раздал для тестирования инструкторам и гидам, в январе мы уже начали поставлять нашу продукцию. К апрелю 1981 года было продано 2500 лавинных маяков, и они до сих пор работают.

Я не хотел быть производителем, мне нравилась работа инженера. И нравилось продавать маяки. Я спросил своих конкурентов, хотят ли они со мной сотрудничать в производстве лавинных маяков. Они посмеялись надо мной, сказав, что теперь смогут и сами все сделать.
Прошло три года, в течение которых они трижды обанкротились. Я же за два года занял лидирующие позиции на рынке, которые сохраняются и до сегодняшнего дня. К концу следующего года я продал 6 или 8 тысяч маяков, а рекорд продаж – 35 тысяч маяков в год. Для такого маленького рынка это очень неплохой результат.

Мне стало ясно, что теперь, когда все стали использовать двойную частоту, от нее можно отказаться в пользу одной частоты. Десять лет спустя, в начале девяностых, мы стали разрабатывать стандарты. Сначала австрийские, затем немецкие и впоследствии даже европейские. В 1985 существовал лишь австрийско-немецкий стандарт, регламентирующий использование только двухчастотных устройств, которые к тому времени производило уже много различных компаний. Но никому не удавалось создать устройство, которое могло составить нам серьезную конкуренцию.
В 1990 году был принят стандарт, регламентирующий использование одночастотных устройств. Теперь можно было использовать как двухчастотные, так и одночастотные маяки, работающие на частоте 457 кГц. У этой частоты есть ряд преимуществ, недоступных для более низких частот – больший радиус поиска, лучшая совместимость с электроникой. Теперь мировой стандарт – 457 кГц.

Как инженер, я горжусь тем, что решил проблему двойных частот. Прошло десять лет, эта проблема уже забыта, и потребитель не испытывает связанных с ней неудобств.

Вот я и рассказал историю создания лавинных маяков. Мы до сих пор сохраняем лидерство на этом рынке, несмотря на то, что множество фирм копирует свои устройства у нас.




Геральд не удержался и отойдя от темы датчиков, рассказал о продукции фирмы в целом. Как говорится, сам себя не похвалишь…

Также мы производим лавинные зонды, лопаты, рюкзаки. Наши рюкзаки предназначены в первую очередь для ски-тура и сделаны так, чтобы в них было легко и удобно переносить все спасательное оборудование. Мы производим шерстяное термо белье, используя шерсть мериносов.


РИСК: Расскажите, как появилось название Ortovox.

Довольно интересная история. Мы уже заканчивали разработку лавинного маяка, но названия фирмы все еще не придумали. У меня много друзей, занимающихся ски-туром, я написал им, что тот, кто придумает оригинальное название для фирмы, получит один из первых маяков. Я получил очень много хороших вариантов. Но выбрал два. Первый – Orto, по-немецки Ort значит «место». Коротко и ясно. Слишком коротко. Другой вариант пришел от жены начальника отдела разработок, Vox, на латыни это значит «голос». Я собрал вместе эти два варианта, и получилось – Ortovox.

РИСК: Не кажется ли вам, что сейчас рынок уже насыщен? Планируете ли расширение рынка в других странах?

Да, это так. Смотрим в сторону России. Может быть, во всем мире ски-туром занимается миллион человек. Тем не менее, в одной Германии 10 миллионов человек стоят на лыжах. Благодаря им, рынок растет. Большинство лыжников рано или поздно устают кататься по обычным склонам, устают от очередей на подъемники, понимают, что просто кататься им уже не нравится. Они говорят себе «достаточно» и идут заниматься ски-туром. Есть ведь еще сноубордисты и люди, ходящие со снегоступами – все это потенциальные покупатели. Рынок растет, и так как у нас нет серьезных конкурентов, то место на нем нам обеспечено. А ведь некоторые все еще пользуются лавинными маяками 25 летней давности, работающими на двойной частоте. Вы бы хотели доверять свою жизнь столь старой электронике? Людям надо покупать новые модели. Да, этот рынок не растет на глазах, от него нельзя ожидать 20% прироста в год. В ближайшие десять лет мы ожидаем увеличения продаж в России. С другой стороны, есть Китай с его миллиардным населением, это очень перспективный рынок.


РИСК: И все же на этом рынке не так много игроков.

На самом деле не так мало, как может показаться. Французы, американцы, канадцы, японцы, швейцарцы, австрийцы являются нашими конкурентами. Некоторые из них уже обанкротились. Самыми серьезными конкурентами можно считать другие немецкие и австрийские фирмы. И все же мы достигли невероятных успехов. Скажите мне лет десять назад, что будет создан лавинный сканер, которым можно сканировать снежное поле и находить сразу несколько погребенных в лавине человек, определять расстояние до них и глубину снежного покрова, я бы не поверил. Мы потратили очень много времени и денег на эту разработку. Некоторые компании уже пытаются ее скопировать, но у них не получается выводить всю информацию на дисплей, а это довольно непростая задача. Может, в будущем они и дойдут до этого. Но эта разработка в разы сложнее всего, что было создано нами ранее. Потребовалось полгода только для того, чтобы разработать основные принципы новой технологии.

Работа началась, как только мы научились отделять сигналы на расстоянии 5–6 м. Но потом начались проблемы с реализацией. Мы уже добились достаточно быстрой работы, но не удавалось сделать ее стабильной. Были проблемы с массовым производством. Не можем же мы выпустить партию устройств, а через год их отозвать, наша продукция должна быть надежной и работать безотказно. С этим была связана большая задержка выпуска наших устройств, почти два года.

РИСК: Но игра стоила свеч. S1 - это настоящая революция в лавинном оборудовании.

Да, вы правы. Это революционное устройство в плане техники и электроники. Программное обеспечение нового маяка нельзя сравнить ни с чем ранее произведенным. Анализ сигнала – сложная задача. Сигналы отличаются друг от друга – отклонения по частоте, фазовой скорости, угол, под которым принимается сигнал. Производится замер всех этих данных, их анализ, и после этого уже можно точно сказать, откуда исходит тот или иной сигнал. Также надо учитывать всевозможные помехи – вспышки молний, высокочастотные помехи от самолетов, линий электропередачи, подъемников. Помехи от любых электронных устройств. Эта проблема требует от инженеров тщательного изучения и решения.


РИСК: Не боитесь ли вы, что конкуренты могут воспользоваться вашими разработками?

О, они-то ими воспользуются, но у нас есть патенты на все устройства. Если ты впереди, у тебя всегда есть преимущество. Еще до того, как представить устройство, мы патентуем его. И если мы точно уверены, что конкуренты не смогут создать подобное устройство за год, то спокойно представляем его, скажем, на ISPO. Выживание на рынке – сложная штука. Это как бокс – если не нападаешь ты, нападают на тебя. Таков бизнес.

РИСК: Что вы думаете по поводу будущего лавинных устройств?

Трудно внести что-либо кардинально новое в лавинные маяки. Инновационные разработки появляются примерно раз в семь лет. Нельзя каждый год что-то улучшать. Наш новый лавинный маяк уже можно синхронизировать с ПК. В планах сделать интернет-совместимый интерфейс для обновления программного обеспечения. Сейчас мы нацелены на работу с ПО, потому что его легче улучшать. И если мы придумаем что-либо новое, то будет достаточно загрузить новое ПО, чтобы получить все новые возможности. Но я считаю, что в ближайшие 5–10 лет нельзя ожидать большого прорыва в лавинных устройствах. Особенно после создания лавинного сканера. Я постоянно наблюдаю за прогрессом, и с тех пор, как был решен вопрос с двойной частотой, с создания нами первого аналогового маяка F1 Focus, это является самым большим шагом.

РИСК: Российский рынок. Считаете ли вы его перспективным? Какие категории людей, по вашему мнению, приобретают лавинные маяки в России?

Какие категории, я думаю, лучше спросить у вас. С моей точки зрения, это горнолыжники. Более 20 лет назад я был на Эльбрусе, и тогда у вас уже были хорошие горнолыжники. В России все растет количество горнолыжных парков, ваши лыжники становятся всемирно известными. Подтверждение этому – Олимпиада в Сочи в 2014 году. Все больше горнолыжников занимаются бэккантри, я думаю, вы согласны, что катание по целине – это «настоящее» катание. Кататься по трассам – это просто разминка. Для нас, «настоящих» парней, ски-тур и бэккантри – вот настоящие лыжи. Поэтому в будущем я ожидаю расширения рынка. Может меня к тому времени уже не будет в живых, но компания определенно будет продолжать жить.

Также у вас развивается хели-ски. Среди пилотов вертолетов все еще есть иностранцы. Лет 15 назад, я проводил инструктаж для русских пилотов вертолетов. Я помню, что они, кажется, мало чего поняли из того, что я им сказал, но в итоге мы встали в круг и пили русскую водку. Это все, что я помню.

Я считаю, что в России еще стоит ожидать резкого увеличения интереса к лыжам, и к outdoor вообще. До того, как мы выпустили первый лавинный маяк, практически никто ими не пользовался. Мы начали проводить семинары и тренировки по лавинной безопасности не только в Германии и Австрии, но и в США, Канаде и Франции. Поверьте, скоро это дойдет и до России.

РИСК: У вас есть «команда Ortovox»? Я имею в виду спортсменов – альпинистов, лыжников.

Да, у нас есть люди, тестирующие оборудование во всех возможных условиях – опытные горнолыжники и альпинисты. Но эти люди – часть бизнеса. Я думаю, что нам не нужна «команда» из известных спортсменов-чемпионов; долгое время мы работали вообще без их помощи, проводили тестирования своими силами. Все эти виды спорта не настолько популярны, как, скажем, велоспорт, у них нет такой освещенности в прессе, телевидении. Часто ли вы слышите по ТВ о восхождениях?

РИСК: Если не секрет, сколько лавинных маяков вы продаете в год в Европе?

Сложно сказать. В Европе, скорее всего, около 25 тысяч в год. Мировые продажи зависят от того, какая выдалась зима. Та зима была неудачной, мы продали меньше, чем ожидалось. Обычно мы продаем около 35 тысяч лавинных маяков по всему миру.

РИСК: Это больше, чем у ваших конкурентов?

Несомненно, больше. Если когда мы пришли на рынок, то рассчитывали примерно на 50% рынка, сейчас, даже при таком количестве конкурентов, наша доля на рынке – куда больше половины.

РИСК: Сколько людей работает в вашей компании?

Администрация и главный офис, отдел маркетинга и разработок – это примерно 50 человек. Также в наших офисах по всему миру работает около 50 человек. Также люди, занятые производством, тоже примерно 50 человек.

РИСК: А где расположено производство? В Европе или Китае?

В Европе. Мы все производим сами.



РИСК: Можно, немного вопросов частного характера? Как вы проводите свободное время? Каким спортом занимаетесь?

Я занимаюсь ски-туром, немного горными лыжами. Также катаюсь на лошадях, мне нравятся лошади. Еще катаюсь на велосипеде. Летом иногда хожу в горы, просто погулять там, я уже не молод, чтобы активно лазить. В юности я был неплохим скалолазом, но тогда максимальной категорией была пятая, и я пролез большинство самых известных маршрутов того времени. Мы тогда лазили в свое удовольствие, и не считали это экстримом.

РИСК: Любимые ски-туровские районы?

Я, конечно, могу вам, сказать, что мое любимое место – Эльбрус. Но это будет неправда. Мне нравятся все горы. Я был в австрийских Альпах, швейцарских Альпах, французских Альпах, в США, Канаде – и везде я занимался ски-туром, и везде мне понравилось. Я планирую приехать в Россию с такой же целью.

РИСК: Спасибо за ответы. Ждем вас в России.

С директором фирмы ORTOVOX Геральдом Кампелем (Gerald Kampel) беседовал журнал РИСК.