Свобода – это когда раздвигаешь границы сознания

Интервью с Семеном Дворниченко

Май. Эльбрус. Утро. Кафе Фрирайд. По сравнению с шумным вечером, рано утром в кафе Фрирайд тишина. И в этой тишине за одним из столиков частенько можно было увидеть Семена, слушающего аудиокнигу в ожидании завтрака. Впрочем, не только утром, но и по вечерам, среди шумных тусовок и громких базаров, от него исходило медитативное спокойствие. А когда он заговаривал с кем-то, глаза мягко улыбались и излучали тепло.
Казалось, будто он никуда не спешит. И постоянно находится в гармонии с самим собой и окружающим миром.
Интервью это было о фестивале Red Fox Elbrus Race, так как в нынешнем году проходил 10-й юбилейный фестиваль, а Семен – победитель самого первого Red Fox Elbrus Race. Но как обычно, разговор всегда сводится от сиюминутных текущих вопросов, к вопросам более глобальным - о философии, идее, целях, стремлениях и сущности спортивного бытия.
Тогда я даже представить не могла, что наш неспешный разговор может стать последним.


Семен Дворниченко, 2008 г., фото Дмитрия Драчева



Семен, прошло уже десять лет после первого фестиваля Red Fox Elbrus Race, но, может быть, у тебя остались какие-то воспоминания, впечатления?

Интересно было начинать, потому что скайраннинг тогда только начал развиваться. Он во всем мире еще не был развит, а уж в России тем более. Во время первого забега все участники и судьи помещались в отеле «Вершина», маленькая такая группа, человек 20-25, причем пять человек – из Киргизии. Организаторы нам очень помогли с приездом, с размещением. Да так и помогают с тех пор. Возможно, благодаря нам тогда эти соревнования и получили статус международных, потому что мы граждане другой страны. В 2009 году тоже не так много собралось участников, а вот в 2010-м масштабы увеличились многократно. Впервые в забеге приняли участие лыжники, которые тогда «рвали» всех. И мы поняли, что начнем заниматься скайраннингом: одного альпинизма для победы мало. Ведь поначалу мы «выезжали» на альпинизме, потому что у нас лучше акклиматизация, потому что мы умеем ходить в гору. Лыжники, конечно, здоровые, но в крутую гору они не так хорошо идут, как по равнине.
Помню, в 2010 году, когда лыжники в первый раз приехали, я думал: «Главное, за ними продержаться до 5000, до косой, а там их придавит – и все», и выигрыш, как говорится, наш. Так поначалу и было. Я дошел след в след до 5000. Нас четверо впереди шло: Климов, Шкель и Саят из Казахстана, забыл фамилию. Практически все – лыжники, кроме Шкеля… хотя Шкель, по-моему, тоже бегал тогда на лыжах. Когда мы шли под «косую», где начался крутой подъем, я не сильно напрягался, идя за ними следом, и все шло нормально. А дальше на «косой» склон выполаживается, и вот тут они на лыжный шаг встали, я попытался за ними угнаться, но не смог. И высота их не задавила.
В тот год я улучшил свой собственный рекорд на 20 минут и пришел четвертым. В 2011 году гонку не проводили, а дальше уже стали приезжать скайраннеры. Из Европы начали активно приглашать спортсменов, уровень соревнований вырос, стало интересно. Были года, когда до вершины человека три доходило, остальных из-за непогоды разворачивали. Но и время финиша стало совершенно другим. Сейчас люди просто бегут в горку, хотя раньше даже в сознании не укладывалось такое понятие, что в горку можно все время бежать. Уровень спортсменов вырос из-за того, что люди бегут все время. Это поразительно.


Семен Дворниченко, 2008 г., фото Дмитрия Драчева

За счет чего постоянно улучшается это время? И есть ли предел?

Разумеется, как и в любом олимпийском виде спорта, скайраннеры когда-нибудь упрутся в свой «потолок». Когда на Олимпиаде ставят новый рекорд, это, на самом деле, событие для всего мира, потому что их уже стали устанавливать не так часто, как раньше. Думаю, что в скайраннинге это пока не произошло, но сейчас он будет совершенствоваться и совершенствоваться. Технологии, технологии тренировок… Люди заморачиваются, устанавливают рекорды. Единственное отличие от олимпийских видов спорта в том, что там все стандартно. Если ты поднимаешь штангу в 50 килограммов, то именно ее ты и поднимаешь. А в скайраннинге каждая трасса – отдельно. Ты можешь быть рекордсменом какой-то конкретной трассы, и все. Ты не можешь быть мировым чемпионом – кто-то чемпион на Эльбрусе, кто-то чемпион на Монблане, ну и так далее. Возможности раздвигать границы и поднимать очередную планку у скайраннеров еще есть на годы вперед.
У меня все проще – я не хочу кого-то там обогнать, улучшить время трассы. У меня главная задача, когда я выезжаю на соревнования, – улучшить свое время. Если я его улучшаю, то значит, я все делаю правильно. Я расту, у меня идет результат. Если я, например, не пробегаю в свое время, то значит, я что-то делаю не так. Тогда я огорчаюсь. А когда я не выигрываю на соревнованиях, то это уже спорт, это жизнь. Главное – в мозгах что-то менять. Если ты хочешь передвинуть свою планку выше, то у тебя должно поменяться сознание. Когда я начал заниматься спортом на первых курсах университета, для меня было подвигом на тренировке пробежать три километра. Потом я стал бегать пять километров, потом десять, потом в горку восемь километров в одну сторону. Тогда я гордился этим. Было время, когда под обычной для меня тренировкой понималось 24 километра. Сейчас это – средненькая, когда мне лень тренироваться. Одиннадцать километров – это веообще не тренировка, а, можно сказать, разминка. Так я ленюсь.



Что же тогда сейчас для тебя подвиг?

Сейчас я мыслями своими живу в ультрамарафоне: хочу бегать ультрамарафон. Уже стал к этому подходить, но у меня травма, помороженные пальцы, так что я на полтора года выбыл из бега. В марте вот только начал заново набирать объемы: бегать по пять километров, по десять, сейчас по пятнадцать уже бегаю. А так мне интересна сама идея ультрамарафонов. Я прочитал одну интересную книгу про американского ультрамарафонца, который бегает где-то с 80-го года. Человек действительно помешан на спорте, за последние пятнадцать лет не тренировался всего три дня, когда у него была температура под сорок. Так он бегает каждый день, причем в таких серьезных объемах… Он описывает, как тоже бегал сначала по чуть-чуть, потом больше, больше, больше, и вот он уже несколько раз пробежал 320 километров нон-стоп. Брал и бежал. Просто бегать обычные марафоны ему стало уже неинтересно, в них он принимает участие только ради благотворительности. Показывают, как он бежит, рейтинг соревнований увеличивается, и это все идет на благотворительность. Больным детям, например. Один раз он на такой марафон побежал из дома к месту старта, не на машине, а пешком, а это 160 километров. Он прибежал за пять минут до старта, а потом еще и пробежал марафон, причем за три часа и одиннадцать минут.
Когда я в феврале прочитал эту книгу, я был ошеломлен. И если сознание вот так поменять, если в голове будет установка, что это возможно, тогда и тело это сделает. Все идет из головы, я это уже давно понял. Все болячки и все удачи. Как себя настроишь, так и будет. Раньше народ с «Бочек» бегал, а с Азау никто и не пытался, а потом раз – и… Даже у организаторов что-то, наверное, в голове поменялось, что они раз – и начали с Азау соревнования делать. Потом еще что-то придумают.
Этим и интересно всю жизнь заниматься – раздвигать эти планки, свои границы, понимать, что это в принципе возможно, и тогда это все будет получаться.



Чем тебе нравится бег, что тебе дает это состояние?

Причин много. Одна из них – то, что в нашем современном мире ты редко бываешь один. А человеку, я считаю, часто нужно побыть одному со своими мыслями, что-то разложить по полочкам, поговорить. Но тебя никто никогда не оставит в покое, кто-нибудь позвонит, мол, это, это, то. Телефон отключаешь, выходишь на тренировку и бежишь. Два-три часа полного одиночества, никто к тебе не пристает, прохожие не считаются. Ты за это время успеваешь все обдумать, все повспоминать. Плюс, как я говорил, свобода, когда ты раздвигаешь свои границы сознания. Ты начинаешь парить. Так интересно. Может, поэтому я занимаюсь этим.

Своего рода медитация.

Да. Да, возможно и такое. Об этом я еще не думал, но похоже на такое.
Ощущение полета иногда бывает, когда ты уже «забиваешься» и бежишь второй, третий час. Усталость есть, конечно, но когда твое тело устает, мозг и сознание переходят на другой уровень, и именно в этот момент ты можешь подумать о том, о чем никогда в жизни не подумаешь. Какое-то открытие сделаешь, сможешь понять такое, вроде бы очевидное, до чего ты даже не додумывался. Вот так.

Если вернуться к фестивалю, почему он тебе так нравится, что ты приезжаешь сюда достаточно часто?

Как я и говорил, сейчас уровень спортсменов вырос очень сильно, и для меня, например, эта гонка довольно короткая. Тут мне уже ловить нечего. В призеры выбиться вообще нереально. Те, кто сейчас выигрывает – люди, которые реально этим живут. Они тренируются постоянно – именно тренируются, на быстрый выброс энергии. А у меня все постепенно.

То есть, ты считаешь, что забег на Эльбрус – это спринт?

Ну, конечно, это не спринт… но в моем сознании это уже спринт, где нужно именно «выпахиваться». Выплевывать легкие, бежать с тяжелым дыханием. Это не для меня, я предпочитаю многочасовую плавную нагрузку. Сюда я приезжаю уже из-за ностальгии, здесь у меня друзья, нас здесь встречают и размещают сами организаторы фестиваля, большое спасибо им за это. А еще – посмотреть на спортсменов, посмотреть, чем сейчас народ живет, как тренируется, посмотреть на уровень. Я вот сюда приехал, сходил акклиматизировался, сейчас бегаю – и это лучше любой моей тренировки за год, где бы я один ни бегал. На соревнованиях ты в любом случае показываешь лучший результат, на который сейчас способен, на тренировке ты никогда так не выложишься.
Так что у меня две цели – повстречаться с друзьями, посмотреть, как народ бегает, живет и тренируется, ну и поднять свой уровень.


2009 г.