Иван Душарин. Об альпинизме начистоту

Признаюсь по-честному: статья не моя. Впервые прочитал её в ленте ФБ, потом увидел что это статья с сайта магазина Спортмарафон.
А статья - прекрасная, даже философская. И не познакомить с ней читателей РИСКа - считаю неправильно. Поэтому публикую её здесь.



Летом его можно встретить на Кавказе, осенью — в Непале, зимой — в Латинской Америке, а то и в Антарктиде, а где он встретит весну — всегда сюрприз. Вечно в движении — таков один из самых известных отечественных альпинистов, бережно хранящий традиции прошлого и умело сочетающий их с веяниями настоящего.
Иван Трофимович входит в число непререкаемых авторитетов от альпинизма, с которым никто не спорит. Потому что не спорит он, уважая другую точку зрения. Человек-пример для подражания в горах, в спорте, в жизни. Тот, кто знает об альпинизме всё и до сих пор продолжает знакомить других с миром гор.

«Альпинизм из обычных людей делает Человека»
— Иван Трофимович, альпинизм — это спорт?
— Моя точка зрения, что альпинизм — это социальное явление. Даже не спорт, а некий образ жизни, сфера деятельности, которая содержит спортивную составляющую, но главным в ней считается взаимодействие с природой и людьми. Это, пожалуй, определяющее. Я начинал как спортсмен и увлёкся альпинизмом потому, что увидел в этом спорте нечто большее: как люди относятся друг к другу, помогают. Ни в одном виде спорта нет такого тесного взаимодействия. Здесь же проявляются все человеческие качества, ничего не скроешь — горы этого не позволяют, они раскрывают человека полностью, во всех его аспектах, когда становится понятно: его это среда или не его. В социальном плане это очень важно, и поэтому, как показал опыт советского периода, это действительно коллективный вид деятельности.
— Сейчас многие не воспринимают это как коллективный вид деятельности.
— Изначально было заложено, что это коллективный вид спорта — он так им и остался. И хотя западные технологии, современные техники помогают индивидуальному проявлению в альпинизме, это, с моей точки зрения, уже попытки как-то выделиться. Они с настоящим альпинизмом не то что ничего общего не имеют — это просто другое. Это проявление человеческого «Я», как у Ули Штека было, или Валерий Бабанов одиночные восхождения делал. Это не совсем связано с тем альпинизмом, который я понимаю. Поскольку альпинизм имеет социальное значение, происходит большой человеческий отсев, ведь критерии, которые предъявляют горы и отношения в группе — они достаточно высокие и связаны со значительным риском. Только попав в эту среду, человек осознаёт, готов он либо не готов к таким испытаниям.
Если брать советскую статистику, из 100 начавших заниматься альпинизмом продолжали максимум 10 человек. Процентов 10 оставалось, остальные просто уходили, понимая, что они не выдержат. Интуитивно или объективно, или попадая в конфликты. Но с другой стороны, не было ни одного человека, которого горы оставили бы равнодушным. Потому человек волей неволей любуется красотами гор, вынужден их уважать, любить или ненавидеть. И в таких обстоятельствах у человека выявляются те моменты, которые были ему до этих пор неизвестны.
Поэтому я и выделяю социальное значение в занятиях горными видами деятельности. Альпинизм в этом плане особенный. Я вообще считаю, что это одна из форм воспитания настоящих людей и всегда повторяю, что горы — это та лаборатория, которая из обычных людей делает Человека. Те, кто прошли эту школу, становятся людьми с большой буквы.
— …а без взаимодействия с командой пройти такую школу невозможно.
— Верно.
— Команда — это сколько человек?
— Раньше общепринято было считать, что команда — это четыре человека. Это наиболее боеспособная, устойчивая группа, которая способна преодолеть любые препятствия и рельеф. Разные люди с разными особенностями создают условия, чтобы восхождение прошло стабильно.
Но юридически два человека — это тоже команда. Хотя с моей точки зрения четвёрка — более надёжное число.
— Как подбирается команда?
— В советское время было принято, даже если вы сильные альпинисты, не выпускать на сложный маршрут, пока вы как команда не сходите что-то попроще. Допустим, вы собираетесь на 5Б. Вам бы сказали: сходите сначала на троечку. Если после восхождения всё нормально, взаимопонимание есть, проблем не возникает, вас выпускают на пятёрку. Если возникли трения, хотя бы незначительные, выпускающий отправляет вас на четвёрку, а бывает, что команда рассыпалась, поругались, и это уже серьёзный аргумент в пользу отмены запланированного восхождения. Всегда был барьер, который позволял не допустить несхоженую команду к восхождению в целях безопасности. Сейчас этого барьера нет. Вплоть до того, что команды набираются по интернету. На самом деле, это не команда. Они попутчики. И ждать от них помощи в случае необходимости сложно, да и не стоит.

«Альпинизм должен быть интеллектуальным, элегантным и захватывающим»
— Когда мы говорим об альпинизме, то часто делим его на западный, российский и советский. С чем связано такое нестандартное разделение?
— Любая деятельность в любой стране — это отражение общества, и альпинизм здесь не исключение. У нас произошли коренные изменения: социальные, психологические, государственные и так далее — это не могло не отразиться на альпинизме. Мы были за железным занавесом, а сейчас встроились в международную систему, которая отличается от нашей изначально. Да, когда был советский период, альпинизм поддерживался государством, культивировалось всё, что связано с коллективизмом и это было очень важно, даже необходимо. И если говорить открыто и честно, то большинство зарубежных альпинистов, познакомившись с нашей системой, завидовали нам — так альпинизм нигде в мире не развивался. Именно с точки зрения взаимоотношений и социальной среды.
Но ситуация изменилась и это не могло не повлиять на альпинизм сегодняшний. Многие моменты, приходящие к нам с Запада, начинают превалировать. Тем более после провала 90-х годов, когда школа советского альпинизма по сути была уничтожена и возродить её полноценно, наверное, нереально. То, что нам удалось возродить хотя бы какие-то основы той школы, которая была — я считаю, это небольшой, но успех. Всё равно жизнь требует другого. И мы сейчас, войдя в отношения с международными организациями, вынуждены соблюдать их правила, а не диктовать свои. Хотя зачастую, когда смотришь и думаешь, откуда те или иные положительные принципы у них взяты, то понимаешь, что, скорее всего, это зарубежные специалисты заимствовали у советской школы лучшее, особенно в обучении и безопасности, а мы сейчас фактически их просто возвращаем себе. Есть у меня такая мысль, подкреплённая беседами с зарубежными коллегами.
— А каким вы представляете себе альпинизм через 50 лет?
— Во-первых, это будет не чисто спортивная деятельность, а деятельность ради удовлетворения амбиций разных групп, которые будут проходить интересные маршруты с разными трендами. Необязательно ради чемпионата или какого-то фестиваля, а просто для того, чтобы показать другим, как они это умеют делать. Я вижу посыл к тому, что люди будут делать то, что им комфортно и нравится. Надеюсь, что безопасность будет на высочайшем уровне благодаря совершенным технологиям в одежде и снаряжении, которые уже сейчас позволяют пройти практически любые маршруты.
Ну и я надеюсь, что возродится тенденция старого советского альпинизма, когда маршруты начнут оцениваться не только по технической сложности, но в первую очередь, по красоте, эстетичности, элегантности прохождения — те элементы, которые сейчас пока в альпинизме отсутствуют. Они были важны в советское время.
Я надеюсь на возрождение потому, что альпинизм этого достоин. Это действительно красивый вид деятельности, и он должен быть интеллектуальным, элегантным и захватывающим.
— Как вы относитесь к нынешнему разделению альпинизма на классический, скайраннинг, ледолазание и ски-альпинизм?
— Это, конечно, всё не альпинизм, но тут вопрос в том, что несмотря на провал 90-х Федерация альпинизма России сохранила свой потенциал и статус. Силами команды Андрея Волкова мы попытались усилить федерацию с помощью разных направлений, и под нашу крышу стали собираться люди, которые занимались другой тематикой. К нам пришли ски-альпинисты, когда их было очень мало. Что такое 28 человек, включая детей и женщин, на чемпионате России по ски-альпинизму? А сейчас это масштабное мероприятие. Мы усилили и развили ски-альпинизм не в последнюю очередь благодаря тому, что эта тема стала актуальной для силовых структур, и на этой волне нам удалось поднять спорт. К сожалению, я надеялся на большее. В гражданском спорте масштабного развития пока не произошло.
Скайраннинг. Отдаю должное ребятам, которые начали его развивать и пришли к нам за помощью, создав комитет скайраннинга при ФАР. Евгений Колчанов и его команда выстроили правильную позицию на развитие. Да, там были ошибки, непонимания, но в целом, именно благодаря той команде скайраннинг активно набирает обороты. Думаю, что со временем он может выделиться в самостоятельную федерацию, и в этом ничего страшного нет. Мы помогли, а дальше, ребята, действуйте сами, если можете. Ничего страшного, если скайраннинг или ски-альпинизм, который, кстати, записан в перечень возможных олимпийских видов спорта и это очень хорошо, создадут свои самостоятельные федерации.
Ледолазание — это признанная международная деятельность, соревнования проходят по всему миру. Вот здесь это чистый спорт! Он тоже может войти когда-то в олимпийский вид, но масштабного развития не получит. Я имею в виду миллионы им заниматься не будут. Это специфическое спортивное направление, как боулинг, например.
— Сейчас масса направлений в альпинизме. Помимо четырёх дисциплин, ещё и различные классы, уровни и так далее. Есть коммерческий и некоммерческий альпинизм. А какую градацию предлагаете вы?
— Конечно, по структуре, по логике мы спортивная организация, поддерживаем и развиваем спортивный альпинизм с выполнением разрядов и званий. Но альпинизм гораздо богаче. Спортсмены — это гигантский отсев из большой массы людей, которые смогли продвинуться достаточно далеко в альпинизме — очень небольшая группа людей.
Но существует ещё массовый альпинизм. Что я понимаю под этим? Это поддержка людей, которые просто хотят пойти в горы. Они не хотят или не могут стать спортсменами, но любят горы. Наша задача им помочь. Только помочь не просто побывать в горах, но чтобы они получили какую-то порцию обучения, квалификации — чтобы они бывали в горах и осознавали, куда они попали, заботились о своей безопасности, приглашая инструкторов или гидов, понимали природу гор, её особенности и опасности.
Коммерческий альпинизм, конечно, имеет право на жизнь. То, что в советском периоде просто было бы запрещено категорически и, может быть, даже подсудно, сейчас это норма, поэтому всё это развивается, и я не вижу в этом криминала. Единственное, хотелось бы, чтобы туристические компании были не случайные, а проходили какую-то аттестацию, чтобы быть уверенными в их квалификации и должном уровне безопасности на их мероприятиях. Сейчас всё это происходит бесконтрольно.

«Важнейшим в альпинизме является умение терпеть»
— Владимир Николаевич Шатаев в своей книге «Категория трудности» говорит, что восходитель — это ещё не альпинист. Для того чтобы стать альпинистом, нужно воспитать в себе «чувство локтя» — качество, которое должно срабатывать, как только человек встаёт в связку. А как вы можете охарактеризовать альпиниста?
— Это человек, который владеет всеми техническими приёмами, достаточными для обеспечения безопасности на всех формах горного рельефа. Звучит сухо, но действительно он должен уметь прилично лазать по скалам, ходить по льду, понимать опасности и правила передвижения — должен быть хороший технический уровень.
Также должен быть физический уровень. Хотя в последнее время вопросам физической подготовки уделяется второстепенное внимание. Как пример, могу сказать, что раньше тебя не взяли бы в альплагерь, если ты не можешь присесть на одной ноге 20 раз, не подтягиваешься 10 раз и так далее. То есть если ты недостаточно владеешь своим телом, ты в альпинизм не годен. Сейчас же даже в школе инструкторов физическую подготовку по сути не проверяют. Но всё же эта составляющая важна.
При имеющихся технических и физических параметрах, важнейшим в альпинизме является умение терпеть. Это широкое понятие, которое лично ко мне пришло из высотного альпинизма. Но к этому относится не только умение терпеть холод, влияние высоты, дискомфорт, но и другое: умение «терпеть» партнера, уважать его. Нет идеальных людей и надо уметь взаимодействовать так, чтобы не обижать друг друга, не провоцировать конфликт, который может сказаться на восхождении, уметь слышать и слушать друг друга. Умение терпеть — это не просто… Но, в принципе, возможно и необходимо в альпинизме.
— Правильно ли я понимаю, что представители массового альпинизма не являются альпинистами, по вашему мнению?
— Нет, конечно. Это любители гор. Даже восхождение на Эверест в сопровождении гида и большого количества
шерпов — это ещё не альпинизм. Альпинист должен уметь работать первым на маршруте и владеть всеми необходимыми навыками, включая взаимодействие в команде.
— С кем нужно ходить в горы?
— С человеком, который тебе по душе. Бывает невидимое ощущение расположения к человеку, и если оно есть, всё остальное приложится — это главное.

«Альпинизму можно научить. Воспитать человека гораздо сложнее»
— У вас богатейший опыт высотных восхождений, где, наверное, наиболее ярко проявляются многие человеческие качества. На какой высоте нравственные принципы уходят на второй план и каждый становится сам за себя? Можно ли говорить, например, что выше 8000 метров уже нельзя спасти, нужно спасать себя…
— Предела высоты нет. Всегда можно помочь человеку, просто уровень помощи может быть разным, и здесь всё зависит от ситуации и конкретных людей. Конечно, тащить людей с 8000 метров — это почти нереально физически. Но поделиться кислородом, оказать помощь, напоить чаем, приготовить что-то — по мере имеющихся возможностей нужно это делать.
Другое дело, что проще оставить и уйти. Бывают ситуации, когда становится понятно, что ничем уже не помочь, человека не спасти. И вот когда это понятно, бессмысленно ещё рисковать или губить жизни других ради какого-то доказательства, что я был до конца, сделал всё возможное…
— Этика поведения в горах — это устойчивые правила, отлитые в граните, или у каждого они свои?
— Мы тут ничем не отличаемся от обычных людей. Общая этика человеческих взаимоотношений присуща не только в горах, но и в обычной жизни, просто на высоте это проявляется ярче. А так мы такие же люди.
Представьте, вы задаёте вопрос руководителю: «Ты какого человека примешь на работу: очень грамотного специалиста, но своеобразную персону с не очень хорошим характером, или порядочного человека, но не очень грамотного?».
С кем легче работать? Специальности, как и альпинизму, можно научить. Воспитать человека гораздо сложнее. Если он сам этого хочет — он может измениться. Но если в нём уже заложены какие-то негативные элементы, они рано или поздно себя проявят.

«Душа альпинизма — не спортивная»
— Вы часто используете термин «душа альпинизма». Какая она? И существует ли альпинизм без души?
— В моей практике были единичные случаи проявления альпинизма без души от людей, которые приходили в альпинизм ради получения звания. И всё. На этом он для них заканчивался. Это редчайшие случаи. Но они, к сожалению, есть, как и в любом другом виде спорта.
Большинство альпинистов ходят в горы не ради титулов и званий, а потому, что это им нравится. Потому что это та среда, в которой им комфортно.
— Иными словами, душа альпинизма — она не спортивная.
— Нет, она к спорту не имеет никакого отношения.

«Альпинизм повышает ваш культурный уровень»
— В своих выступлениях вы любите рассказывать о взаимосвязи гор и культуры. Что мы должны знать о той среде, в которую едем и почему это важно?
— Если задуматься, из наций, постоянно живущих в горах, всего две в мире занимаются альпинизмом — это сваны в Грузии и шерпы в Непале. Все остальные к альпинизму относятся, как правило, без внимания. Я очень мало знаю высококвалифицированных альпинистов среди узбеков, киргизов, например. В любом случае, живя в горной местности, любые народы имеют особые обычаи и принципы, которые нельзя игнорировать. Поскольку вы с ними взаимодействуете, пребывая в горах, надо понимать и знать это. С одной стороны, если вы больше знаете, то вам легче организовать процесс, с другой — это безопасность.
Для меня лично важна и третья сторона — вы повышаете свой культурный уровень. Я считаю, что альпинизм — это интеллектуальный вид деятельности и интеллект тут играет одну из важнейших ролей.
Если вы в Пакистане нарушите некоторые правила, то у вас успех в горах в принципе невозможен. Надо знать, что есть сунниты и шииты. У них религиозные обычаи очень жёсткие, и они к этому относятся очень щепетильно. Если вы пересекаете село шиитов, вы должны договариваться с их религиозным лидером и получить разрешение в случае, когда в группе оказываются сунниты. Они ни в коем случае не должны пересекать территорию шиитов. Их просто там убьют.
Не дай Бог в мусульманской стране вы подали какой-то предмет или хлеб левой рукой — это глубокое оскорбление в адрес того, кому вы подали. А оскорблённый человек, понятно, как будет к вам относиться. Он-то не понимает, что вы не знаете местного этикета. Считает, что весь мир устроен так, как они живут в своей деревне.
Самые элементарные вещи надо знать. Прежде чем пуститься в то или иное странствие, не будьте ленивыми и изучите традиции, постарайтесь понять «а почему так?», и если вы глубоко поймёте, да ещё покажете местным своё знание, вас будут боготворить.
— Получается, чем лучше альпинист узнает все нюансы, тем проще его путь к вершине.
— Конечно. При восхождении на Нанга-Парбат в 1997 году, если бы мы случайно не наткнулись на одного из местных парнишек, который прилично говорил по-английски, у нас бы успеха, возможно, и не было. Он смог решить сложнейшие вопросы. Когда надо было нести наши грузы, собралась толпа пакистанцев, человек 300, а нам нужно всего 30. Они все борются за груз, чтобы получить работу. Началась драка, которую было не погасить. А он смог уладить конфликт, собрав старейшин поселения и решив с ними все вопросы. Он был человек, который целиком понимал ситуацию. И это очень важно — найти таких помощников.
Когда вы заключаете соглашение с иностранной туристической компанией, она отвечает за вашу логистику: встретить, привезти, увезти. Но как только вы попали в ущелье, то остаётесь один на один с этими людьми. И офицер связи, представитель компании, не всегда способен решить все вопросы. Поэтому так важно понимать, где вы находитесь, что вас ожидает и быть к этому готовыми.
— А сами горы имеют национальность или свой особый характер?
— Характер чувствую, но безотносительно национальности. Просто есть ощущения, что это живое существо, которое может повлиять на твою судьбу. Иногда это проявляется очень чётко и жёстко.
Я не очень в этом плане чувствителен, может быть, но когда показываешь фотографии людям, особенно женщинам, они вдруг говорят: «Это же страшная гора! Она убийца…». Для меня это необычно, но если присмотреться, то что-то можно увидеть.
В моей жизни есть несколько ярких примеров.
Экспедиция на К2 в 1996 году. Когда мы прошли по перевалам и увидели саму гору, первичный восторг был неописуемый. Это фантастическая гора! Настолько могучая, красивая, что выступают слёзы от восхищения. До этого мы семь дней двигались, переправлялись, тонули…уже ничего не помнишь. Ради этого только стоило туда идти. Невероятное впечатление, которое не передать никакими кино и фото. Это был эмоциональный контакт с горой. Вся группа была в шоке.
А когда мы начали работать, я почувствовал характер этой горы. Вблизи видишь, насколько она серьёзная, грозная, насколько она мужская гора — я по-другому сказать не могу. Это гора с мужским характером. И мы поняли, что здесь нам придётся туго. Я это понимал не просто осознанием технической сложности маршрута, когда надо повесить 5,5 километров верёвки, рубиться, проходить лавиноопасные участки — это всё было понятно технически. А были ещё внутренние ощущения, что она требует серьёзных жертв по физическим затратам, по нагрузке, по погоде, и это действительно оказалось так.
Другой пример — Чангабенг. Когда мы подошли к её стене — а я видел много разных стен, а здесь почти два километра отвеса и верхняя часть нависает — не только шапка падает, а голова откручивается, когда смотришь на неё. Фантастическая стена. Но к вечеру она как-то блеснула, сверкнула, красивая такая, золотистая. И как бы говорит: «Да, я вот такая серьёзная, технически очень сложная, но я добрая».
Очень сложный технический маршрут мы прошли достаточно ровно. Да, там были моменты, когда Андрей Мариев получил по руке камнем, упустили баул, но для такой горы это рядовые ситуации, нормальное явление.
Ещё могу сказать про Канжут Шар. Это тоже в Пакистане, вершина 7760, то есть почти восьмитысячник. Полноценных и достоверных сведений о том, что там были люди, нет. Вроде там были японцы, вроде итальянцы, но непонятно, взошли ли они на гору. Так вот Канжут однозначно имеет свой характер. Мы были там в 2010 году, и он просто поставил крест на нашем восхождении. Немного травмировал, но сохранил жизни, как бы сказал: «Ребята, не суйтесь, это моя территория!». Всего 300 метров до вершины, но всё равно мы не дошли.
— Какую страну и культуру вы бы особенно выделили?
— Я люблю Непал, и Гималаи для меня превосходят другие горы. Впечатления от первого посещения этой страны в 1991 году до сих пор неизгладимые. То, что я читал про непальцев, про их отношение к альпинистам и горам, не может оставить равнодушным. Знание гор именно шерпами восхищает. К сожалению, приход цивилизации разрушает традиции, эти знания и навыки. Если раньше люди чувствовали друг друга телепатически на большие расстояния и понимали, что надо делать, то сейчас это заменил костыль в виде телефона, внутренней связи нет, хотя раньше это было нормой для непальцев и для шерпов, в частности.
В наше время происходит быстрое удорожание услуг и непальцы думают не о заботе о клиенте, о сагибе, как это было раньше, а о том, кто сколько заплатит. Это сильно меняет картину Непала, к сожалению, но ехать туда стоит всё равно.

— И напоследок, ваши универсальные советы начинающим горовосходителям.

Прежде чем ступить на горную тропу, познакомься с горами хотя бы теоретически.

Осуждая действия и поступки людей в сложных ситуациях, подумай: а как бы ты поступил в подобном случае?

Физически подготовленные молодые люди в горах часто переоценивают свои возможности и попадают в сложные обстоятельства.

Горы — это не тренажёрный зал, а гигантский природный стадион, живущий по своим законам.

В горах важна не только спортивная готовность, но и знания, умения, упорство, прогнозирование ситуаций, то есть всесторонний интеллект.

Уходя на однодневный маршрут в горах, имей запас для выживания на 2-3 дня.



Марина Сивоконь