Ташкентские куранты.
Из серии "Картинки из прошлой жизни".
1963 год. Последний день декабря. Ташкент.
Шёл мокрый снег. Без ветра. Крупные снежинки медленно опускались в эти ранние декабрьские сумерки, покрывая ещё не полностью опавшую листву огромных чинар, на газоны с ещё зелёной травой, на крыши маленьких кафе и на асфальт пешеходных дорожек. На дорожках снег тут же таял, но всё равно, его любимый ташкентский сквер выглядел весело и предпразднично...
Куранты на башне пробили шесть. Юный Айболит стоял под этими часами с небольшим букетом цветов и сумкой с рисом, мясом, морковкой и котелком для плова и ждал свою не менее юную подругу для встречи нового года...
----------------------------------------------------------------------------------------------
1896 - 1926 годы. Ташкент.
Известный на весь Ташкент, часовой мастер с Миллионной улицы, по прозвищу Моня - Циферблат был невезуч в браке. Его темпераментная супруга, успев родить ему только одного ребёнка, вскоре сбежала с заезжим кузнецом-цыганом, оставив Моне на память "их?" маленького сына Сёмочку, который оказался равнодушным к отцовскому ремеслу, зато, вырастая, завёл себе необычайно предприимчивых приятелей, друживших с законом весьма поверхностно, а после революции поступил на службу в ЧК и стал грабить в открытую, покрывая позором седеющую голову своего отца...
Уже на склоне лет, маленький, пузатенький и лысенький Моня-Циферблат внезапно и почему-то стал нравиться женщинам всех возрастов и наций. Оказавшись плодовитым, он не бросил своё многочисленное потомство на произвол судьбы, а у каждого своего ребёнка терпеливо и осторожно раздувал искры переданного им самим великого таланта большого часового мастера, приобщая их к секретам точной механики и оптики в своей собственной мастерской...
----------------------------------------------------------------------------------------------
1945 год. Май. Берлин.
Он провоевал всего чуть больше четверти часа, этот юноша, один из многих отпрысков уже почившего Мони-Циферблата. В составе штурмовой группы, в доме - "слоёном пироге", где-то поблизости от Имперской канцелярии, он, как учили, забросил гранату за дверь, а после взрыва ворвался туда, расстреливая всё, что ещё двигалось. Получив пулю в грудь навылет и, как потом выяснилось, в придачу, медаль "За отвагу", он упал на отвоёванный им кусок бывшего паркетного пола, залив его кровью и потеряв сознание.
Он пришёл в себя уже после войны, на опрятной госпитальной койке и вспомнил, как двигаясь в составе своей части к месту своего первого и последнего боя, в каком-то маленьком селении, чудом сохранившегося посреди развалин "ковровых" бомбардировок, он увидел на одной из городских башен удивительной красоты куранты швейцарского производства с чистым и мелодичным боем.
Выписанный из госпиталя и уволенный вчистую в запас, он добился приёма у Рокоссовского и попросил позволения снять часы с той башни и перевезти их в свой родной город, потому что нет курантов в его городе, а часы, независимо от величины, согласно уставу, являются военным трофеем...
-------------------------------------------------------
1963 год. Последний день декабря. Ташкент.
Она пришла, когда куранты пробили четверть седьмого, пришла, как и полагается девушке из приличной семьи, безупречно опоздав на пятнадцать минут. Взглянув напоследок на эти куранты, ставшие главными часами города и его эмблемой, они поспешили почти бегом по Пролетарской улице, в квартиру его школьного друга, где собиралось несколько пар их сверстников на встречу Нового года...
-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------
1974 год, сентябрь. Ташкентский сквер. Куранты пробили шесть вечера. За столиком в летнем открытом кафе сидели за пивом Ляба, Айболит и Британец. Уже темнело, когда подошёл и присоединился к компании Коля Калугин, второразрядник из "Буревестника".
"Так за что Шмель тогда рассердился?" - спросил Айболита Ляба. " Да я спросил его тихо, чтоб ты не слышал, куда он девал примус, а он не расслышал и заорал, чтобы я отстал, потому, что он ещё с утра свечку в свой задний проход вставил. Он ещё на пике 7134 себе геморрой заработал".
В тот год на Памире погоды не было. И вообще, не везло всем. Айболит еле успел купировать отёк лёгких у Тёси, затем почти каждый день радист Миша приносил вести, одну другой хуже. Землетрясение уничтожило заявленный маршрут на Корженеву, затем упал со стены и убился Валера Мальцев из московской команды, высокогорный шторм на 7134 умертвил команду Эльвиры Шатаевой, погибла на спуске с пика 7495 Ева Чернетска, и был скандал с поляками по поводу её похорон, потом Ашот отдал приказ команде спускаться с пика 7495 не на Москвина, а на Сулоева , где у Гуся начались невыносимые боли из-за воспаления поджелудочной железы, и многое, многое другое...
На фоне всех этих несуразиц, бед и потерь прозвучал на связи чёткий и бодрый голос Россинанта: "Вадим, мы что на Москвина не вернёмся?" "Нет, Боря, все летите в Джергиталь, там ждёте группу с Москвина". " Тогда слушай - между Пыльной поляной и ледником, на морене я закопал бутылку спирта"...
После того, как морена была вспахана вдоль и поперёк, а задействованная аварийная связь, тоже не дала результата, на третий день непрерывных поисковых работ, вертолёт с поляны Сулоева спецрейсом доставил Лябу на ледник Москвина. Ляба привёз грамотно составленный Россинатом - главным энергетиком Уз.ССР, точную карту - чертёж с обозначением Севера и Юга, и места посадки вертолёта. Клад с сокровищем, как и на всех пиратских картах был обозначен крестиком...
-------------------------------------------------------------------------------------------
1975 год. Сентябрь. За столиком сидели Айболит, Хохол, Британец и Граф. Шёл разговор об удачно пройденном траверсе 7495 - Корженева. Хохол рассказывал увлечённо и в лицах, как на двенадцатое утро, где-то между Цеткин и Ворошилова, Киса заявил, что он, кажется обделался, по большому, в штаны. Затем Хохол расписал, с каким трудом на этом ветру группа ставила палатку, как осторожно снимали с Кисы пуховые штаны, а там обнаружили стеариновую, стандатной длины свечку, которую Киса засунул туда с вечера, чтоб она не замёрзла...
Айболит поведал публике , как во время плохой погоды он дежурил по кухне с Ашотом, Арлекином и Лябой, как захотелось выпить, и как Айболит нёс кружку со спиртом через ветер и снег с дождём на кухню, поставил на ящик, служивший столиком, как Арлекин шинковал луковицу, а Ашот с Лябой прожаривали немножко мяса на закусь.
Внезапно вошедший Киса взял кружку со спиртом и, решивший, что это просто вода, вылил спирт на землю, налил себе чаю и начал его пить и рассказывать, какая сегодня плохая погода и как долго она продержится...
-----------------------------------------------------------------------------------------
1984 год, сентябрь. Ташкентский сквер. Пробило шесть вечера. Вся команда, по традиции сидела в кафе за кружками с пивом. Позади гибель и похороны Лобастика, позади "Сковорода" с оперированным и выжившим Жоркой, позади тяжёлый бег вниз по леднику с потерявшей сознание Славой КПСС...
Айболит сидел за столиком, рядом с Арлекином, и, уже порядочно набравшись, он обнаружил, что находится в окружении молодых и красивых женщин, которые неожиданно начали его целовать и по очереди, и одновременно так, как однажды целовала его на радостях молодая мать не им спасённого ребёнка, и лучшей награды, чем эти поцелуи благодарных жён и подруг его друзей по команде, в его непростой жизни никогда больше не было...
--------------------------------------------------------------------------------------------------------
1991 год. Июнь. Айболит сидел в том же кафе, за кружкой пойла, которое с трудом можно было назвать пивом. Удивительной красоты, ташкентские куранты швейцарского производства чистым и мелодичным звуком отбивали шесть часов вечера. Ещё каждый день в башню по лесенке тяжело и с одышкой поднимался пожилой, с простреленной в бою грудной клеткой, основатель и смотритель главных часов города, а страну, как старую телегу, уже пустил под откос Мишка-Меченый, и за столиками сидели существа с иной планеты и криминальными понятиями...
Темнело и по улицам уже опасно было ходить. Айболит прощался с Ташкентом, со своей прежней жизнью. Он чувствовал, что его Атлантида скоро исчезнет и, отточенный в горах инстинкт требовал немедленно покинуть эту, когда-то родную, а сейчас уже чужую и враждебную территорию. Исчезало прошлое. В настоящем приятного не было. А будущее светлым не ожидалось тоже...
Нам так не написать
Спасибо
«А будущее светлым не ожидалось тоже...»
Как ни печально, но это коснулось и курантов.
Вернее не их самих, а вековых деревьев рядом. Их спилили для постройки дубля в 2009.
http://forum.watch.ru/showthread.php?p=3250634
Вы нас рановато хороните, ребята. Узбекистанцы всех наций по-прежнему (если не больше, чем раньше) приветливы и гостеприимны. Что-то я не слышу таких слов от живущих здесь. От уехавших - по разным причинам - от "каждого второго". Не так давно тут, на Риске, врали о танках, вывозящих людей в аэропорты Ташкента от погромов. Откуда такие настроения - не знаю, это, скорее, к психологам... Материальнее тут жить труднее, не так сытно и спокойно, как у вас - да, только не простые люди в этом виноваты. А насчет сквера, высаженного по приказанию князя Константина в 1888 году, и вырубленного под корень - протестов хватало, только плетью обуха не перешибешь. Я до сих пор, объезжая его вокруг, тихонько матерюсь про себя. Разве такого мало в Питере или в Москве? Мне кажется, что город, в котором живешь долго - он свой для каждого нового поколения. Такой, каким его запомнил вначале.
P.S.: куранты, старые, и мы как-то подкрашивали.
А про нации сказал ты, не я
Сначала хотел написать "узбеки", но потом подумал, что они - лишь часть народа.
"Юность " в молодости , повести и рассказы всегда последними , потомить душу предвкушением нового и не ординарного ...
и даже память, в виде легенды не останется
Замечательные яркие картинки....
Моя память все так и помнит...
Мои дорогие узбекские друзья!
В те годы, нас многих выкинуло оттуда.
И не за сытой жизнью для себя, а для своих детей...уезжали...
С каким бы удовольствием я мог продолжать со всеми вами в реале общаться, ходить в горы...
И не дело не в сытости и деньгах, а в уверенности в завтрашнем дне....
Как мы привыкли жить раньше...
Спасибо за память!!!
2 раза был в Ташкенте (правда, 1й раз в 1993м и практически ночью), и ни разу никто не показал эти уникальные куранты.
Чтож, есть повод и причина приехать в Ташкент в третий раз!
Надеюсь, повезёт, ещё в этой жизни
Есть такой историк ташкентский, Борис Голендер, он много о нашей истории пишет.