Памяти "Киргиза" - Александра Шейнова.

Впервые я познакомился с ним в Шхельде, где он работал кочегаром. По-моему где-то в 81, или начале 82 года, когда я сдавал у Махинова на жетон. Его красный костюм до сих пор у меня, это был так называемый "костюм французского автомеханика". Киргиз все время в нем ходил. А вообще он был прекрасным другом, с которым можно было нормально и обо всем говорить откровенно, в том числе и о отечественном альпинизме. Тогда впервые мы попробовали буржуйскую технику передвижения по крутому льду- параллельное, одновременное, с использованием ледового инструмента и без ледобуров. Под его влиянием я тоже ходил соло в Адыр-су. Я вместе с ним участвовал в чемпионате ВС СССР, только я за СКА-15, а он за Москву. Так вот, когда мы были на спасах группы Толика Носкова (в. Амстронг на Тянь-Шане) из-за того, что я дал Киргизу пару банок ананасового сока, после спасов, получил выговор от тренера с формулировкой, что нечего поить соком всяких одиночек. Перед смертью Сашка был у меня в Кисловодске и мы много говорили по поводу его, так называемых, друзей. После Канченджанги все, как- то, вдруг, стали друзьями. Мы вместе в то время лазали по сосулькам, и в Тырныаузе, и в Адыл-су и в Адыр-су.
Бегали на время на 1000 м по вертикали в Адыл-су: так вот - у Киргиза время на этой дистанции было 40 минут, у Бершова и Туркевича 43 минуты, Автомонов выбегал за 45 минут, я где-то за 50-57 минут.
Помню соло восхождение Киргиза на Уллу-тау по доске, по-моему в 1983 году, так вот он прошел маршрут за полтора часа до гребня. Я наблюдал в бинокль, как он шел. В сентябре 1984 году он пришел к нам в а/л Эльбрус, после неудачного соловосхождения на Чатын по Мышляеву. Палец руки был раздроблен упавшим камнем в верхней части маршрута, и он спустился по пути подъема и еле дошел до нас. На предложение отвезти его в медпункт, он ответил, что его сдаст руководство лагеря ментам. Я обработал рану на руке, и он остался у нас на пару дней отлеживаться. Он и так был худой, а после восхождения потерял где то 6 - 8 кг. Хорошее снаряжение в ту пору было большим дефицитом и мы меняли самодельные пуховки и ледобуры на пластик и кошки. Кстати он сам шил пуховки, и одна из первых сшитых пуховок была Киргизом подарена мне. Так вот, когда Киргиз в 1983 году достал себе кошки и ледовый инструмент, интересно было смотреть, как он его испытывал. Ледовым инструментом он бил со всей дури по бетону у КСП, проверял на прочность. В кошках прыгал с 2 этажа КСП на бетон и когда они лопнули в одном месте он их забраковал и хотел выкинуть. На мое предложение заварить их в Тырныаузе, он их отдал мне, как негодные и взял себе другие. Он очень трепетно относился к снаряжению, так как от этого зависела его жизнь. После ремонта тех кошек, я прошел не одно сложное восхождение и они живы до сих пор, как память.
Вообще про соло альпинистов тогда знали очень мало. Кумиром был Рейнхольд Месснер, тащились от "Фантика" с его крымскими восхождениями.

И ещё. Уже почти философское.
Вот жил-был замечательный человек. Потом его не стало.
Вспомнили. Очень хорошо. И даже зацепили тех, кто его не знал.
Так важно ли количество лайков по сему поводу?...
Ему уже давно всё по барабану.
А я вот, как отдельный юзер РИСКа, теперь «Киргиза» точно не забуду.
Очень надеюсь, что не одинок.

Да мне насрать на те лайки!!!Ему так точно по барабану, но немного обидно! Пока жил на Кавказе- каждый год прибирал его могилку, приезжали с моей женой, да-же когда маленькие звереныши из КБР, отдыхающие в Адыр-Су над могилками надругались!

В наших круга, на башне в Царицино, в конце 70х мы звали его "карандашом".
Тонкий и длинный. Уже на Кавказе он стал "киргизом"
С чего это? Может кто вспомнит

Наталья Белых:
"Съездив со спортивным обществом "Труд" в альплагерь в Киргизию в 79 году, Саша вернулся в Москву в таком восторге, что всем рассказывал, как там невероятно красиво и хорошо, просто рай на земле. Вот из-за этого Толик Прихудайлов и назвал его "Киргиз", - рассказал Витя Автомонов, познакомившийся с Шейновым в 1980 году.