Игорь Савельев о пользе больших целей и «Малых гор»

Фото из архива организаторов чемпионата Москвы «Малые горы»

Три года назад Игорь Савельев опубликовал на Риске отличный пост в пользу чемпионата Москвы «Малые горы». Так что когда я решила напомнить сомневающимся, что до соревнований осталось всего два дня, и пора принять это ответственное решение - заявить свою команду, я подумала, что и сейчас Игорь мне поможет, и раскопала в архиве записанное два года назад и так почему-то и не опубликованное интервью!



С Александром Каячевым на Школе

Игорь, ты помнишь, как впервые попал на «Малые горы»?

Хорошо помню. В 2010-ом году. Мы приехали с Сашей Ивановым участвовать в «Малых горах».

И как это было?

Было очень позитивно, и именно тогда произошла одна накладка. Мы боролись за победу, очень хотели выиграть, рубились с Белоусовым и Новиковым, а Нилов выступал с Лешей Корочковым. И произошла интересная ситуация. Хрон записывал формулу, которую ему диктовали по телефону, и записал на нолик меньше, и тогда время при подсчете результатов стало играть очень большую роль. Вообще, в тот раз приняли очень правильное решение – взяли рейтинг, формулу и все правила из украинских «Малых гор», которые проводились много лет, поэтому там все уже было понятно и известно. Поскольку все думали, что формула тоже оттуда, никто не пытался перед восхождениями что-то подсчитать и подставить баллы. Просто взяли тактику. Мы тогда сходили маршрут «Дружба». Я помню, что я лез первым, и у меня от жары приплыли ноги. Я пустил полазать Сашу. Саша чуть-чуть притормозил, а я его вовремя не сменил, и мы на этом потеряли время. Там было простое лазание – Саша хорошо ИТОшит, но лазает хуже меня. И вот если бы я его сменил на простом лазании, мы бы отыграли минуты, и расклад бы поменялся.

Потом мы сходили маршрут «Мачомбо», и я помню, что я решил посчитать за столом, кто сколько баллов заработал и неожиданно понял, что мы третьи. Я был уверен, что мы вторые. Это было ошеломляюще. Вместе с нами выступали Оля Лопухина и Даша Топоркова, и я помню, что на третий день мы отдыхали, а девчонки должны были лезть классику. Мы выталкивали Олю из палатки! Оля была молодой альпинисткой, ей хватило приключений с первого маршрута и второй ей уже не хотелось лазать. Зато потом мы хорошо разлазались и уже очень достойно выступили на Ерыдаге. Это было наше первое выступление, я помню, что от этих соревнований осталось очень клёвое ощущение по итогам, я получил огромное удовольствие и море позитива.



Как ты считаешь, организаторам удается дарить такое впечатление участникам от года к году?

Хрону удается. Я уверен, что атмосфера соревнований держится на Хроне. Хрон в свое время наелся соревнований, которые проводились для судей, и он теперь хочет делать соревнования для спортсменов. Во-первых, всегда всё очень честно. Он следит за тем, чтобы всё было честно и в дружественной атмосфере. Это означает чёткое и жёсткое судейство, когда ты уверен, что всех будут судить одинаково, несмотря на то, что альпинистские соревнования и связки в принципе тяжело судить. Прямо посередине соревнований часто выясняется, что что-то не учли, возникает спорный момент, который каким-то образом надо разруливать.


С Александром Каячевым и Игорем Пехтеревым

Хрон всегда обходит острые углы, я не помню, чтобы кто-то возмущался судейством. Судья, когда сидит под маршрутом, смотрит на участников, он за них болеет, ему хочется им как-то помочь. Это все-таки восхождение, люди сражаются со стихией. Но помогать нельзя. Если ты судья, то ты должен быть одинаков со всеми. Если ты кому-то что-то простишь, значит, что ты что-то украдешь у других. Если судье получается себя вести таким образом, то это очень круто. Это один из залогов такой атмосферы. Второй залог – участники друг к другу по-доброму относятся. На других чемпионатах бывает иногда, что одна команда просит у другой помощи, а та ее не оказывает. «Дай скайхуков, пожалуйста!». «А у меня нет». «А как вы там маршрут сходили?» «Да там все просто, лезь, разберешься».
На Москве всегда почему-то так оказывается, что и расскажут, и покажут, и скайхуки дадут. Тут понятно, что Хрон не может на это никак повлиять, но получается, что так.


Ветрено на Малых горах

Участники такие?

Возможно. Я помню, что Саша Каячев в своё время отличился. Пришел Нилов, конкурент, который лез маршрут, чтобы отнять у Каячева первое место, а Каячев без утайки рассказал ему про весь маршрут, как он его пролез и куда надо какой скайхук совать!


Фото Евгении Алексеевой

Но это же соревнования московских клубов. Московские клубы все рядом, и есть люди, которые из клуба в клуб мигрируют. Разрушить эту дружескую атмосферу – значит, разрушить связи между клубами.

Мне кажется, это уровень чуть выше клубов. В клубах редко вырастают участники, чтобы организовать такую связку. Бывает, что получается. Обычно кто-то выбивается вперёд и ему приходится искать себе напарника, чтобы выступить. Притом не все могут выступить – у кого-то работа, у кого-то сессия, у кого-то жена рожает, кто-то просто не подготовился.


Фото Евгении Алексеевой

Насколько легко найти в Москве напарника?

Чем выше твоя квалификация, тем сложнее. Это от многих факторов зависит. Надо и характерами сойтись, и общие цели себе ставить. Не все же люди ставят себе однозначную цель, мол, «Я хочу победить на соревнованиях, и всё». Есть и побочные цели, которые также для людей важны. К примеру, сходить какой-то интересный понравившейся маршрут. И неважно, что у него рейтинг на две сотые или десятые меньше, чем у другого, выигрышного, маршрута. Приходится считаться друг с другом. Поиск напарника в альпинизме – это непростая штука, конечно.



Мы как-то разговаривали с Валерой Бобановым, и проскочила мысль, что сейчас для того, чтобы альпинизм развивался, и для того, чтобы реализовывать новые цели и задачи, люди объединяются в интернациональные команды. Мало уже искать напарника в своем городе или стране – нужно по всем странам искать.

Ничего не вижу в этом удивительного. Альпинизм – очень интернациональная штука. В горах границы размываются. Если ты нашел напарника, с которым можешь наладить взаимопонимание, то держись за него.

Уровень московских соревнований с тех пор, как ты впервые стал на них участвовать, и до сего дня изменился? Я имею ввиду уровень проходимых маршрутов и спортсменов.

Не могу сказать. Первые года три он рос, а сейчас он более-менее стабилен. Пришли Вова с Борей, и это уже следующая итерация. Они принципиально на другом уровне лазают. А если на других смотреть, то все стабильно.


Фото Евгении Алексеевой

Но это уже на уровне России. В каждом городе тяжело, наверное, набрать такое количество связок высокого уровня. Разве что за исключением Красноярска.

Чтобы повысить свой уровень, надо потратить довольно много времени на тренировки. Ты будешь только и делать, что ходить все эти ИТОшные маршруты на скорость. Занятие довольно специфическое и требует времени. И не очень понятно, зачем этим заниматься. То есть, мне кажется, скальный класс в том виде, в котором он сейчас существует, перестал быть любительским – он стал профессиональными. Ты уже не можешь просто прийти с улицы и выступать на высоком уровне. Тебе нужно к этому долго и серьёзно готовиться, но непонятно зачем.

Но ведь пригодятся и знания, и умения, и скорость…

Я как-то поймал себя на мысли, что я хожу маршруты с одной и той же скоростью, она не растёт. И для того, чтобы она росла, мне надо потратить две недели своей жизни, найти напарника, приехать с ним в Крым и походить эти маршруты. Я уверен, что скорость вырастет. Но мне две недели своей жизни жалко на это тратить. Я лучше приеду на Красный камень и полазаю там. Это даже будет полезнее для меня.

А за счёт чего растет скорость? За счёт высокой скорости работы со снаряжением?

За счёт того, что ты быстрее работаешь со снаряжением, оптимизируешь порядок своих действий, начинаешь меньше бояться, меньше уставать, лучше рельеф видишь. Правда за счёт того, что ты меньше боишься, ты менее внимательно относишься к выбору мест, куда ставить закладки и якоря, и начинаешь падать. Падения приводят к травмам. Поэтому я не считаю, что это то, куда стоит вкладывать своё время и силы.


Игорь с Вовой Белоусовым

В Каравшине в 2014 году у тебя была травма? Вы тогда претендовали на призы, боролись за первые места.

Да, вот так это и случилось. Я к тому моменту очень серьёзно полазал, лез очень быстро, задача была такая – быстро пролезть. И в общем лез я неаккуратно. К тому же я устал, я до этого лез целый день, это был второй день лазания. С 5 утра до 12 дня – семь часов напряженной работы. И все это привело к травме. До сих пор ощущаю ее последствия. (Интервью записано в 2016 году – прим. ред.)

То есть ты после этого переосмыслил своё отношение к тому, чем ты занимаешься в горах и то, каким образом ты это делаешь?

Честно сказать, я и до того чемпионата переосмыслил.

Обычно через какое-то время после восхождения остается послевкусие. Абсолютно точно самые яркое послевкусие остается после таких восхождений, где мы лезли лазанием, небольшой группой, налегке. Это действительно клёво. Я понимаю, что превращусь однажды в старичка, который будет нянчиться с внуками, и хочется, чтобы было побольше ярких воспоминаний.

Какие вспомнишь свои самые яркие восхождения?

Это был 2009 год. Мы С Женей сходили 5Б на 4810, на Назарова. Я помню, что в этот год мы также ходили на 6Б Воронова – это просто неделя на работе. Ты просыпаешься в платформе, идешь, что-то делаешь, в общем рутина. Я помню, что сел писать статью на Риске и не мог из себя ничего выдавить дальше фразы «Ну вот мы полезли, полезли и залезли». Ничего не осталось. А потом мы шли клёвый лазовый маршрут, это было классное приключение, стена – чуть повыше всех тех, что до этого ходили. То зима, то лето. Чувствуешь себя в другом мире. Всё лазанием. Ты решаешь другие вопросы, к примеру, где ночевать сегодня. Интересно, так как надо постоянно всё придумывать. Чуть меньше запас прочности, но от лазания остаются уже другие эмоции, чем от ИТО. Я и так на работе очень много ИТОшу.


По дороге к Форосскому Канту

А чем ты занимаешься на работе?

Сейчас мы прекратили заниматься деревьями. Мы так бодро начали тренерскую деятельность, что на деревья времени остается мало. Но вообще мне нравится работать с деревьями. Почему-то все думают, что альпинисты деревья только пилят, а на самом деле есть много работы, когда ты деревья лечишь или как-то еще им помогаешь. Кто-то из английских или американских арбористов сказал, что человек, который меня нанимает, оплачивает моё общение с деревом. Я стараюсь сделать дерево лучше. Сейчас мы уже выбираем, какие заказы берём, какие не берём. В любом случае, когда ты можешь сделать так, чтобы дерево жило подольше и получше – это приятно.

Созидать всегда лучше, чем разрушать. Инструкторская деятельность тоже созидающая! Нравится работать с людьми?

Да, в отличие от промальпа нужно намного больше думать! Когда ты думаешь и решаешь какие-то задачи, особенно, если у тебя получается, это огромный бонус к тому, что ты просто деньги зарабатываешь.


Игорь с участниками в Ляйляке. Фото Александра Дерябина

Вот люди пришли к тебе новичками, а потом первый разряд закрывают.

Мы не очень на разряды смотрим. К разрядам отношусь скептически.

Но вы же вынуждены играть по правилам.

Альпинизм – очень разный. Альпинизм, который здесь, и альпинизм, который на Эльбрусе или пике Ленина вообще ничего общего не имеют. Они требуют разной физической подготовки, разных знаний об окружающем мире. Ты можешь высотными восхождениями закрыть 1 разряд по альпинизму, можешь закрыть 1 разряд и на чисто скальных маршрутах. И как это всё потом увязать?
Разрядная сетка и требования остались от советской системы, это только кусочек мозаики. Много всего со всех сторон прилагалось. Разряд – это не показатель уровня спортсмена.

Но у нас даже мастер спорта не особо показатель. А мастеров спорта довольно много.

Я так понимаю, присваивают и называют это «мастер спорта по классическому альпинизму». Я вижу эту формулировку на сайте ФАР. На мой взгляд, это довольно логично.

Логично, но даже в классическом альпинизме у нас очень разные люди.

Однако прелесть альпинизма в том, что он очень разный. Ты можешь ходить на одни горы и на другие горы, и они между собой очень сильно различаются. Надо всё время чему-либо учиться, набираться опыта, но с другой стороны, как только люди пытаются сделать из этого спорт, придумывать какие-то правила, которые сложно обойти и обмануть, то получаются другие виды спорта. Так получилось скалолазание, ледолазание, скайраннинг, ски-альпинизм и так далее...

А скальный класс?

Скальный класс совсем молодой и ещё только развивается.

Останется в альпинизме?

Так это и есть альпинизм. Я, к примеру, даже не готов сказать, что скайраннинг не альпинизм. Мне кажется, что всё то, чем люди занимаются в горах – это альпинизм. Я не слежу просто за скайранингом. Я как-то сейчас завис между скалолазанием и альпинизмом – мне тут нравится и комфортно. Когда-то лет 6-7 лет назад я ездил зимой в Ала-Арчу. Потом 4 года ездил в Таиланд. Вот Таиланд мне нравится больше.


В Таиланде. Фото Владимира Белоусова

Как раз хотела спросить, какие у тебя отношения с зимним альпинизмом? А то я тебя в основном в Крыму вижу.

Я в какой-то момент я уперся в то, что я не расту и не повышаю свою скалолазную квалификацию. Ответ был очевиден – ты едешь летом в горы, и форма падает. Ты едешь зимой в горы, и форма опять падает. В промежутках успеваешь только восстановится, форма не растёт. Потом оказывается, что если зимой едешь на скалы, то прогрессируешь. Потом следующим летом ты уже сможешь сделать что-то большее. Если хочешь лазать свободным лазанием, надо очень круто лазать по скалам. Как только начинаешь на скалах лазать 8-ые категории, значит ты приоткрыл для себя 7-ые категории в горах. То есть можешь на них хотя бы замахиваться.


В Таиланде. Фото Владимира Белоусова

Вы же проводите ещё соревнования сами?

Да, проводим. Когда идут подряд несколько соревнований, это очень тяжело.

Маршруты для чемпионата Москвы в этом году не смотрели, не проверяли? (Речь о 2016 году – прим. ред.)

На Школе все проверили, конечно. Единственное, что мы сделали из подготовительной работы, так это усилили станции наверху. У людей, которые пробивали маршруты, видимо, болты заканчивались, и они поставили спусковые станции на одном болте. Это недопустимо по современным меркам, и мы их усилили. Люди знают, что я маршруты в Крыму чиню, они меня просили это сделать, а то их это нервировало. Это и правда неправильно.

А что кстати касается твоей работы по починке маршрутов? Она идёт?

Я надеюсь, что мы что-нибудь починим в этом году. Для этого надо найти время, с этим пока тяжко. Чинить есть что, на много лет хватит. Болты несложно найти, на благое дело также находятся люди и помощники. Всё это только надо организовать. Я когда-то думал, что маршруты чинить можно за один день – пробежался, крючья старые выдернул, болты перебил на станциях и за один проход все сделал. Однако, последнее что мы сделали – «Левый ромб», я когда посчитал, то получилось, что мы потратили на него 14 человеко-дней. Если ехать вдвоём, то это неделя. Неделю из жизни тяжело вырвать.

На починку одного маршрута…

Зато починили так починили! Надолго!



Когда вы начали эту работу?

Она как-то потихоньку сама начиналась и разгоралась. Один раз мы полезли на маршрут «Перья» на Ай-Петри в 2008-ом году. Тогда мы просто усилили станции – забили по одному болту. Затем в 2009 году мы усилили станции на маршруте Леопольда Кенсицкого. Там станции были на болтах, а болты были очень ржавые. А потом я зашел к Ринату Янгалычеву в магазин, и он сказал, что будто увидел пробитые болты и обронил фразу, что, если я соберусь этим заниматься, то он даст мне 100 баксов. Приходи и проси. Я кинул клич, оббежал всех, кого знал, у меня набралась некая сумма денег. Знаешь, есть такой пользовать на Риске, Dhu, Андрей Жерноклеев, я познакомился с ним на ниве этого поиска. Это кончилось тем, что Андрюха купил перфоратор, а Володя Молодожен прислал из Питера шлямбурных ушей. Мы с этим новеньким перфоратом и ушами тогда починили «Столб», «Орёл», «Рыжий угол». Пару дорожек к тому же пробили.

Следующий виток работы – я собрался чинить мультипитч на Куш-Каю, «Балалайку». Я до этого её раньше не ходил, потом сходил её с друзьями и увидел, что там болты в очень плохом состоянии. Это такой мультпитч, который отличается от всех крымских – он очень длинный по крымским меркам, довольно простой и красивый. Мне было обидно, что он пребывает в таком печальном состоянии. И как только я начал искать болты и помощников, буквально через 30 минут, как я запостил на Риске объявление, нашелся Андрей Васильев, который сказал, что на «Балалайку» он готов отгружать болты хоть железнодорожными вагонами. И мы пошли чинить «Балалайку». С тех пор разные люди начали меня деньгами поддерживать, и мы стали периодически организовывать выезды починочные. Если мы приезжаем, то мы чиним, а не лазаем. Я всегда стремлюсь искать, что я плохого сделал в своей работе, что не так, и вроде как мы научились чинить маршруты, но это занимает много времени. Мы маршрут многократно пролезаем и долго думаем, где болты размещать. Иногда за собой приходится переделывать, стараемся делать как можно лучше.

Перфекционизм – не самая плохая черта.

Она только ресурсов требует. Надо понимать, как рационально их тратить. С починкой маршрутов стало ещё чуть сложнее, так как раньше мы до Крыма доезжали за сутки, теперь приходится за двое. Это меняет все расклады. Без машины фигово чинить маршруты, так как, когда выходишь на маршрут, у тебя с собой обычно перфоратор, 5 аккумуляторов, болгарка и многое другое. Я пытался ездить на поезде или летать на самолёте, но так тяжело логистику придумать. Раньше я ездил 1400 км, теперь езжу 1800 км.

(Игорь с сожалением отмечает, что с тех пор ничего не ремонтировал. Но ситуации меняются, возможно, мы ещё увидим отремонтированные Игорем маршруты - прим. ред.)



Я тебя уже спрашивала про соревнования, которые вы проводили в Москве и про уровень свободного лазания там. Был когда-то момент, что все обсуждали, что наши альпинисты не лезут свободно, а только крючки могут совать. Как ты это видишь сейчас?

Люди думают, что если они скажут: «Надо лезть свободным лазанием», то все полезут, а на следующий год у нас появятся свои братья Хубер. Это вообще свойственно людям. Мол, изберём мы сейчас президента, он щелкнет пальцами, и мы будем жить как в Америке или Швейцарии. Но так ведь не бывает. Чтобы добиться результата, надо долго и мучительно работать. Но уровень свободного лазания у спортсменов растёт – это видно.
Приезжаешь на чемпионат России, и видишь не одного человека, а несколько, которые лазают восьмёрки, а в горах – семёрки.



На соревнованиях не все полезут…

Чтобы полезть на соревнованиях – это должно быть выгодно с точки зрения выступления на соревнованиях.

Но на Москве это ведь выгодно!

В Москве – это выгодно. Вот у нас одна связка (Боря и Вова) полезла, как только прочитали регламент. Бросили ИТОшить и тут же метнулись на «Рыжий угол» и пролезли. Люди пришли и реализовали свой потенциал. Он у них не особенно высокий, но какой есть. В следующем году, может, они зададутся целью, что надо этот потенциал наработать.



Ты имеешь ввиду в целом про участников?

Да, в целом. Что надо полазать трэд, маршруты походить. Но я вижу людей, которые приезжают в горы и которым интересно свободное прохождение маршрутов. Причем не одного и не двух. В целом это естественно, когда людям нравится свободным лазанием лазать. Скалолазание – это такая вещь, которой можно учиться и тренироваться очень много лет и каждый раз становиться ещё круче. В ИТО ты довольно быстро всему учишься, а потом перед тобой встает довольно дурацкий выбор. Ты начинаешь либо лазать что-то крайне опасное, либо лазаешь то, что до этого лазал. Ты в этот потолок можешь упереться за 2 месяца. А когда людям некуда расти, это очень плохо. К тому же маршруты от ИТО страдают, они разбиваются. Ты приходишь к маршруту, который пролезли 20 раз, и ты просто в него суешь железяки одну за другой – глупое, на мой вкус, занятие.



А первопроходы?

Но у них также довольно ограничен потенциал. Да, можно поехать, куда не все сходили, и где много гор нетронутых, и там полазать. Но обычно это очень далеко и дорого. Ну или ты пытаешься себя как-то по-другому реализовать.

Как ты вообще попал в альпинизм?

Это очень интересная история. Я был компьютерным мальчиком, который сидел за монитором. Но я иногда ходил в походы по Крыму, и мне как-то любимая девушка подарила беседку «Петцль Калидрис». Мой одноклассник ходил тогда в альпклуб МГУ. Я пришел к нему и спросил, что делать с этой обвязкой. Он сказал, чтоб я сам приходил в клуб. Было лето, тренировок не было, но они сами ходили в ДДС. Я пришел в ДДС, попробовал полазить и залип. Стал туда ходить и тренироваться, часто и помногу. Стал потом тренироваться с клубом, ходить на клубные тренировки. Я причём не помышлял об альпинизме, меня только скалолазание интересовало. Потом мы приехали с нашим тренером вдвоем в Крым, где сначала просто мультипитчи лазали, а затем он предложил сходить маршрут. Полезли на «Левый Ромб», у нас было описание, которое мы скачали с m.ru, долго искали сухой раздвоенный пень в бинокль, нашли и полезли. Я лез вторым, а где были простые веревки, Стёпа перевесил на меня стоппера и оттяжки и сказал мне: «Ну, лезь!». Я ответил, что я не умею, на что он сказал: «Лезь, там разберешься».

Я тогда думал, что это безответственно было с его стороны, но позже, когда чистил маршрут, нашёл там много шлямбуров. То есть он подстраховался, не наобум меня всё же выпустил. Я пролез одну веревку, понял, что хочу ещё, пролез потом и вторую. Потом была уже сложная веревка, на неё меня Стёпа не пустил. Но я вылез на Яйлу уже с пониманием того, что буду заниматься альпинизмом, мне это нравится. Это было осенью 2004 года, а в 2005 году я поехал в Уллу-тау, стал третьеразрядником и пошёл закрывать разряды.






Сроки проведения чемпионата «Малые горы»: 30 апреля - 6 мая

Группа соревнований ВК

Оставайтесь с нами!

• Чемпионат проводит Федерация альпинизма и скалолазания Москвы

• Спонсоры: АльпИндустрия, ВЕНТО, Старт-1, НПФ БАСК, Simond, Иридиум, а также 7 Вершин

• Информационная поддержка: Risk.ru




В публикации использованы фото Евгении Алексеевой, Владимира Белоусова, Александра Дерябина, из архива организаторов чемпионата Москвы, Игоря Савельева и автора

Спасибо Елизавете Сартан за помощь в публикации материала