Хрустальный пик-2017. Человек Риска. Татьяна Тимошенко

Татьяна Ивановна – номинант неудобный во многих смыслах. Говорит что думает, делает то, что считает нужным, знает правила и умеет их использовать и всё понимает про ответственность. А поскольку своё Дело она ставит во главу угла, то и от номинации на «Хрустальный пик» пыталась уклониться, заставив нас искать "более достойных" и медийных кандидатов. Но именно потому, что команда Риск.ру ценит Людей Дела больше всего, мы здесь, разговариваем с Татьяной Тимошенко за жизнь и альпинизм!



Слева направо: Под Бодхоной, 1983 г.; Путь по гребню с дыркой на пик Политехник, 4А в двойке с Михаилом Прониным, Алаудины, 1983 г.; Работа с иностранцами на п. Ленина, 1990-19991 гг.


Татьяна Тимошенко в течение нескольких лет занимала первое место в стране среди женщин-альпинисток по рейтингу, в котором оценивался уровень и общее число восхождений высших категорий трудности (выше 5Б). В 1985-1992 гг. она была в составе женской сборной команды СССР и до 1996 г. – членом сборной России по альпинизму. За период 1987-1996 гг. совершила 14 восхождений на «семитысячники», в т.ч. – по 6 раз на п. Коммунизма и п. Ленина. Кроме того сходила на Хан-Тенгри, Мак-Кинли и много куда ещё.




Я сказала своим, что пойду сейчас Дмитренко давать интервью для номинации «Человек Риска», а мне говорят «Татьяна Ивановна, вы человек всего мира!»

А это разве плохо? Вы лидер, зачем это отрицать? Миру нужны лидеры.

Ну, мир – это слишком громко сказано! Хватило бы сил разобраться в Питере!
Я уже много лет руковожу Федерацией альпинизма Санкт-Петербурга – это да! Но и здесь очень многое мне не удается сделать, потому что нет желающих из Питерского альпинистского сообщества забрать у меня этот пост!

Давайте поговорим о том, что нужно альпинизму Петербурга.

Беда в том, что в нашем альпинизме в 90-ые годы произошел, а потом еще больше усугубился разрыв между поколениями. А учиться у кого молодежи? Они же практически истории не знают, очень мало читают. Нарушена преемственность поколений, а в альпинизме это очень важно. Молодое поколение альпинистов живёт своей жизнью, а более опытное – своей. Вы посмотрите – какие федерации альпинизма России на сегодняшний день развиваются – в основном те, где рулят советские люди.
Я не очень люблю очные чемпионаты, но я туда езжу только потому, что это единственная площадка, где я могу своих воспитанников собрать и хоть как-то передать им свои знания и опыт.

В этом смысле очные чемпионаты дали колоссальную подпитку.
Сейчас, насколько я вижу, многие сильные альпинисты в иных случаях отдают приоритет маршрутам в дальних краях – уехать подальше в путешествие.

Честно говоря, я бы не сказала, что МНОГИЕ. Но как-то странно эти многие команды готовятся к таким дальним путешествиям?!
В основном на авось, повезет, значит – залезем! Экспедиционный альпинизм – это очень интересный и творческий процесс. Но это требует серьезной подготовки ещё в городе, до выезда в экспедицию. А лезть на серьёзный маршрут с практически с голой задницей, без подстраховки с низу, я такой альпинизм не понимаю и не приветствую! Это веяние западного альпинизма.

Но не надо нам туда смотреть. У нас всегда был свой, хороший классный альпинизм. Например, я сейчас смотрю и вижу, что команды не понимают такой вещи, как тактика восхождения, план восхождения. Уезжает экспедиция, я спрашиваю: «Где планируете ночевать?». А они мне: «Да где остановимся, там и заночуем». Я им говорю: «Тактический план не мне, он вам нужен, чтобы вы понимали: вот ты запланировал – а ты успеешь долезть до этой точки? Ты должен понять, то ли ускоряться, то ли замедляться».

Всё. Больше нет такого! Я просмотрела клубы по регионам – ни у одних в плане занятий нет тактики восхождений! А всегда была! Без этого не сможешь построить красивое и безопасное восхождение.
Альпинизм – это 100% авантюра, но подготовка маршрута и команды ещё в городе, даже эти несчастные бюрократические бумажки, планирование – всё это сокращает процент аварийности. Однозначно. Как им это объяснить? Я не знаю.


Под Ак-Каёй, 2013 год

Я смотрю на список восхождений в этом году и понимаю: что бы ни говорила нам статистика, всё-таки потери 2015-го года мы будем ощущать ещё долго.

Потому что разорвалось поколение – там были в основном те, кто схватил кусок советской школы, а молодые с тех пор ещё не успели подтянуться. Те, кто из советской школы, брали на восхождения молодых. Ручкин тот же – он из другой школы, он всё впитал: у него и восхождения другие были, и идеи. Он уже своё получил, ему нужно было дальше развиваться, так что он творчески подходил к альпинизму.

Пример подобной коллаборации видим, например, когда Юра Кошеленко отправляется в экспедицию с Лёшей Лончинским. Не становится ли это возможностью для молодого поколения перепрыгнуть этап с короткими учебными стенами, поменяв их на более интересные вещи?

Таких, как Юра Кошеленко – единицы, на всех не хватит! Хотя бы вернулись опытные альпинисты, которым сейчас 40-50 лет, тогда можно было бы говорить о такой возможности. Но как-то они не рвутся работать с молодыми. Своё получили и всё!

У нас в Питере в экспедиции обычно едут люди уже с большим опытом, тот же Слава Иванов уже много, что имел за плечами. Марина Коптева, Галя Чибиток, Настя Петрова не просто так появились. Они также прошли хорошую школу в сильных мужских командах,
пройдя вместе с ними не одну шестерку, прежде чем они стали планировать удалённые экспедиции.

«Бегунов», которые выскакивают и бегут куда-то, я не люблю. Это неправильно.
Была и есть у меня мечта – выстроить хотя бы сборную СПб по принципу – опытный + молодой спортсмен, но боюсь, что не успею.
Теперь пришло следующее поколение, и оно другое. Но, если честно, не могу понять, чего это поколение хочет?! Хорошие ребята, много тренируются, но как-то у многих не наблюдаю любопытства к жизни. Так что и подход к оценке восхождений и организации премий нужно менять.


Со своими воспитанниками в естественной среде обитания

Ввиду последних медийных скандалов много размышляю об эффекте соцсетей и о быстрых медиа. Часто вижу, как быстро срываются люди в горы: хоп, появилось время – уехал. Ты видишь в соцсетях, что народ решает и едет, и ты тоже решаешь и едешь. И период изучения и заполнения бумажек и подготовки ты проскакиваешь. Ты приезжаешь в район: «О, ну и куда мы полезем?», приходишь к соседним европейцам, а они достают талмуд на 200 страниц – они полгода готовились!

Правильно! Я как раз об этом и говорю. Вот пример: когда меня в 2009 г. выбрали президентом федерации, стала думать, что же придумать для наших молодых альпинистов?! Денег мало, а хочется что-то новое и интересное для них. Решила делать бюджетные сборы, находить какие-то точки, маршруты, нехоженые стены на Кавказе. Нашла. Я народу скинула информацию, где что посмотреть. За две недели до выезда я приношу огромную распечатанную стену и линию уже рисую, а они даже про район ничего не читали! Я никак понять не могу этого.
В моё время не было таких возможностей, как сейчас – мы карты немецкие с трудом доставали, в полиэтиленовый пакетик складывали, а тут даёшь новый район, информацию можно найти, а не интересно.

И они думают, что западные альпинисты такие же. Не знаю, откуда такие стереотипы появились. К примеру, англичане ко мне обращались – они хотели получить маршруты тех районов, где советские альпинисты ходили, куда народ наш сейчас уже не ездит. Солонниковский маршрут, на Холодную стену, например. Я им давала эту информацию! Но носители этой информации уходят в мир иной.

Я вот сама мечтаю снова с молодыми поехать в те районы, в которых была.
Я никогда не ездила в один и тот же район. Я всё время старалась выбирать новые районы. Правда, когда выступали на чемпионатах, то приходилось, но не более двух раз. Я изучила колоссально все эти районы. Но никак не довести мне ребят туда, потому что никак не удается создать команду. Вот если Рустем Нагаев (пока один вернувшийся), продержится подольше, то может быть получится?! Он в своё время ребят подтягивал. Он очень нужен как помощник для молодых. В этом году он уже съездил в Ляйляк с молодыми спортсменами – всё нормально, они первое место заняли на чемпионате города. А остальные что? Выполнили мастера и на диван легли. А мастера сейчас выполнить легко, можно практически за два года стать мастером спорта по альпинизму.


Слева направо: На совместных с ЛЭТИ сборах на Алаудинах, на подходе под Бодхону-Замок, июль 1983 г.; Начало подъёма на Чапдару по Сфинксу, июль 1983

Справедливости ради, отмечу, что и есть команды, которые работают иначе, и у которых с планированием и организацией восхождения и путей отхода проблем нет.
Я читала очерк о вас на сайте Альпинисты северной столицы. Михаил Пронин автор, и там была такая интересная фраза: «Что касается чисто скалолазной, технической работы на маршрутах, то никому не приходила мысль привлекать к этому занятию даму. Слава Богу, в команде были все мужчины КМС и МС по скалолазанию и нередко ходили пятерочные стены за одни сутки».

Так это ещё 84-ый или 85-ый год.

С тех пор многое изменилось!

На самом деле он пишет не всё. В наше советское время женщине надо было понимать, где ты находишься. Но мы с ним очень много ходили в двойке, когда у нас ещё закладочек не было, только крючья. И Граф был поражен, что я так легко их выдирала, когда вторая шла. Мужика нельзя было принижать, это же советский мужик, русский. Надо было понимать, когда и чего. Но они меня всегда пускали первой, если я хотела и была возможность. Раньше считалось, что если женщина прошла первой маршрут, то ему никогда не дадут приличную категорию. А если в команде на Чемпионате СССР участвует женщина, то уж точно не дадут приличного места. Мне пришлось участвовать в качестве запасного мастера в трёх чемпионатах СССР, но меня не брали на восхождение только потому, что тогда бы команда на чемпионате заняла бы последнее место, несмотря на сложность маршрута. И самое смешное, потом говорили, что лучше бы взяли тебя, чем одного из слабых мужиков. Но в моё спортивное время было так! И всё же мне удалось поучаствовать в чемпионатах СПб, чемпионатах Вооруженных сил, и даже быть в призёрах.


1978г. первый зимний сбор “Буревестника” – 3 разряд, где-то -30°С. На вершине.

Я нынешним девчонкам очень завидую. У них теперь есть возможность ходить женскими командами. Меня за желание работать первой на маршруте часто наказывали. Даже в характеристике в мой книжке альпиниста написано: «Слишком самоуверена и самокритична, мужиков не выпускает ходить первыми». И это на уровне второго разряда. Я не могла ничего с этим поделать – тогда были такие условия альпинизма!

Когда в 74-ом женская команда на погибла на пике Ленина, появилось правило: две женщины на 3-ку, одна женщина на 4-ку. Женщина-инструктор также входила в их число.
Когда я выполнила 1-ый разряд, у меня было желание вообще завязать с этим альпинизмом, либо ходить соло. Я долго думала, что же мне делать. Я попала в сборную, и мне теперь уже никуда было не деться, потому что, чтобы ходить соло, нужно быть таким индивидуалистом, как Андрюха Нефедов. Надо внутренне быть готовым, это совершенно другая ситуация. Поэтому надо было либо завязать, либо думать, что дальше делать.


1979 г. Зимний сбор в Талгаре (под руководством Белецкого Е.А.) 2 разряд+, Татьяна руководит группой

Но это была моя стихия! Я приезжаю в горы и мне всё остальное по барабану! Вот даже со своим заболеванием в горах я совершенно другой человек. Меня тянуло туда, и я не могла ничего поделать. Альпинизм мне был дороже исключительно из-за общения с людьми. Люди были другие и районы. Это мне много дало для того, чтобы стать человеком.


8 февраля 1978 г., руководство 2А на в. Спортивная, недалеко от Талгара, вместе в Валерием Костроминым, Александром Красновидовым и Михаилом Прониным

У вас наверняка много историй разных. Вы не думали написать книгу?

Мне говорили, что мне надо написать книгу – я пыталась, но у меня не получается. Я могу больше рассказать. В живом разговоре я вижу глаза и реакцию слушателей. Совершенно другое восприятие.

И всё-таки одно дело читать в интернете, пусть даже рассказанное вами, и совсем другое, когда держишь книгу перед глазами.

Да, книга – это все равно книга.

Я вижу рост интереса к книгам. Другое дело, что цены в магазинах не располагают к их покупке. Но я каждый раз, заходя на «Амазон», радуюсь западному подходу. Съездил в экспедицию – написал книгу. Это круто: человек съездил в экспедицию, и ему есть что сказать! Он может осмыслить свой опыт. На мой взгляд, это воспитание и образование. Человек может переложить спортивный опыт на жизненный.

У них это было всегда! Мы не писали никогда, потому что у нас пробиться сложно. У нас были «Побеждённые вершины», куда мы писали какие-то статьи. Ну, вот ты попробуй раскачать наших после выезда написать хотя бы одну статью! С другой стороны, было время, когда было настолько много соревнований и много новых районов, что ты не успевал в своей башке уложить всё, особенно когда приезжал потом на работу. Честно, я даже сама ничего не писала никогда, хотя вела дневники. Наших теперь также с большим трудом можно заставить написать. На Западе все приучены, потому что им нужно получить спонсорские деньги. А у нас по-другому – спорткомитеты, Госкомспорт давал деньги, и мы не заморачивались – нам важно было подготовиться, тренироваться и провести экспедицию. А дальше максимум отчёт и какая-нибудь короткая статейка в «Побежденных вершинах».

Мы не приучены. Вот если бы наших молодых уже приучать, то было бы, конечно, интересно. Я своим всё время рассказывала, как первый раз в Америку поехала, это был просто уникальный случай! Но я уже стала всё забывать.


Слева направо: После спуска с Чимтарги, 1985 г.; в Ала-Арче, 1984 г.

А мне расскажите. Чтоб не забыть!

В 1990 году я работала первый раз гидом в Аксу и Каравшине с американцами, с женской командой из Сиэтла. Сиэтл – это Мекка альпинизма. В том году погибли наши на пике Ленина в лавине. Я была в команде, которая их искала. И у нас были полётные часы – мы должны были выступать на чемпионате СССР, на южной стене пика Коммунизма, и нам оплачивали вертолетные часы. Но мы уже понимали, что на чемпионат никой не поедем, когда закончились поиски и никого не нашли. Мы, имея в запасе эти вертолетные часы, полетели просто сходить на пик Коммунизма по Хохлова. Там был Игорь Царук, Коля Тотмянин и я с ними. Мы сходили. А после этого Царук вместе с Игорем Потанькиным переезжали в район Аксу и Каравшина работать гидами с группой американцев, где была как раз вот эта женская команда. Те сказали, что хотят только женщину-гида. И Царук меня и взял туда. Мы ходили не самые сложные маршруты, не выше 5А. Я уже не помню все вершины, куда ходили, но на в.Домашнюю, Искандер , в Каравшине на пик Пирамидальный точно делали восхождения.

Зато вы были не ленивые. Сейчас до Пирамидального редко кто доходит.

Не ленивые. А они сами мне потом сделали приглашение в Америку, чтобы я к ним приехала. А тут как раз начались гималайские отборки женские, в которых я участвовала. Я сдала документы на визу и уехала на Эльбрус, даже не зная, дадут мне эту визу или нет. Я первый раз ехала за границу и сразу в Америку! Потом приезжаю, а виза, оказывается, у меня есть! А денег нет. Я работала у Мошникова Анатолия Ивановича гидом и он мне купил билет по чековой книжке.

У меня путей отхода нет, сдать билет не могу – вот я и полетела с 50 долларами между стельками в кроссовках. Дальше я с этими 50 долларами очень хорошо прилетаю в Нью-Йорк, там у меня были друзья, у которых я остановилась. Прямых рейсов в Сиэтл не было тогда. А до Сиэтла, оказывается, нужно было ещё за 600 долларов лететь! Та женщина, которая меня приглашала, Дона, попала в аварию в канадских горах и была в больнице. Я летела с самоваром и везла кучу подарков. Ну, думаю, похожу, погуляю по Нью-Йорку и обратно полечу – билет обратный все равно из Нью-Йорка.
И вот мне звонит Том Харгинс из Сиэтла и говорит: «Подожди чуть-чуть, мы сейчас тебе собираем деньги на билет». Я подождала. У меня было такое ощущение, что вся Америка мне собирала деньги на билет!

Я научилась заходить в музеи в Нью-Йорке не со входа, а с выхода – денег-то нет! В метро главное, чтобы не поймали, потому что в метро стоил билет 1 доллар 15 центов. А у меня всего 50 долларов. А там нет разделенных входов – все в одну дверь. Главное, чтобы тебя не заметили и не поймали. И я заходила бесплатно. Я поняла, что русский человек за границей не пропадет, надо попасть только в определенные условия.

По-английски я вообще не разговаривала, только со словарем и выучила одно слово: «ice cream strawberry» – мороженое с клубникой. Я приходила в кафе и говорила эту фразу. И вдруг женщина говорит: «Вы из России? Ой, как вы тут?» Я ей рассказала всё, сказала, что денег нет. И она мне предложила устроиться на работу. Так что меня устроили мыть посуду – я помыла посуду, и мне каких-то денег дали. Потом я пошла в Центральный парк, где у них есть огромные камни, по которым они лазают. И я вижу людей, стоящих там, толстых и богатых. А у меня и скальников-то не было нормальных!
У меня калоши были всегда! Я смотрю, ничего у них не получается. Я их научила лазать, и они мне денежек заплатили. Мы ещё потом с ними на разных маршрутах полазали в пригороде Нью-Джерси и Сиэтле.

Язык спорта сближает!

Да, но мне везло. Я только сложу фразу по-английски, а мне сразу говорят: «Вы из России?». Самое смешное было потом. Мне купили билет, сказали какая компания, я выучила, как и куда (в аэропорту Кеннеди) ехать. Меня мои друзья не могли проводить, потому что они работали. Я приезжаю на метро, сажусь в рейсовый автобус. У нас тогда только копейки бросали в метро, а там нужно было бумажку засовывать, у меня доллар бумажный как раз. Я стала засовывать эту бумажку в щель, где монетки, сложила и запихнула – автомат сломался. Приходит водитель и спрашивает: «Кто сломал автомат?». Я прячусь, думаю, ну всё, стыдно. А он говорит: «Ладно, всех везу бесплатно!». Потом я проехала свой выход, выхожу в совершенно другом месте. Думаю, что делать? Я смотрю – мужик идет с биркой работника «Аэрофлота», я у него с трудом спрашиваю – как мне добраться до своего выхода. А время поджимает. Он с грузинским акцентом меня спрашивает: «Вы из России?». А я только что была на Казбеке, он как раз из тех мест, где я была там. Я отвечаю «Да!», и он сажает меня на отдельный автобус, который он подогнал, и меня привозят к тому выходу, к которому нужно. Я была белой леди! У меня было две пересадки за время полета, и все время меня возили на каре всюду! Вот так я попала первый раз в Америку.

Целое приключение.

Когда я ребятам своим рассказывала эту историю, они были просто в восторге. Но самое интересное, что американцы очень уважают свою страну, и поэтому при них нельзя ругать страну, из которой ты приехал, тогда ты сразу потеряешь их доверие. Мне говорят: «Наслаждайся жизнью в Америке». А я отвечаю: «А я наслаждаюсь, но у нас не хуже». Хотя это был 1991 год, когда ничего не было. Мне говорят, там есть женский магазин в несколько этажей, сходи посмотри, а я говорю, так у нас Пассаж есть, там есть всё! И вот за это они меня очень уважали. Я это чувствовала. Когда я уезжала, у меня было 3 или 4 баула, что мне только не надавали! Я даже не знала, как всё это увезти. Потом я ещё раза 4 туда ездила, но уже без стресса.
Потом я работала очень много гидом с иностранцами, они жили у меня дома и не понимали, откуда я беру энергию. Я им говорила: давайте я вас селю у себя, кормлю и даю денег, а потом на месяц еду к вам без денег и без всего. Вы не выживете, а я выживу. Так они хотели понять, в чём загадка русского человека.



Я хотела ещё расспросить про ту женскую команду. В Америке в то время не было проблем у женских команд? Их не ограничивали?

Их никогда не ограничивали, более того, в Сиэтле феминистки объединялись и доказывали, что они сильнее мужиков. У нас даже у Доны рюкзак был гораздо больше, чем у ее мужа. Наши русские альпинисты тоже смеялись – дрова рубят только американские тётки.

Так, значит, всё же была потребность заявить о себе.

Да, потребность у них тоже была, и они тоже доказывали, что могут.
Но дело в том, что мы а альпинизме все жили в системе Госкомспорта. Те, кто не хотел жить в этой системе, ходили сами, это были свободные группы, и им не нужны были разряды. Но они не брали туда женщин. А мы спортсменки, для нас альпинизм был уже даже не просто спорт, а образ жизни.

Мы жили в этой системе и не могли никак по-другому. В лагерях нас не выпускали, нельзя было просто, к примеру, поехать на Лофотены. В этом плане мы были намного ограничены, но в плане восхождений в группе с мужчинами нас сильно не ограничивали. До 1974 года у нас женщины ходили сами, но после этого года, когда женская команда погибла на пике Ленина, правила ужесточили. На Западе такого не было, но у них не было и стремления ходить чисто женскими группами.У них в целом другой был подход – они больше лазали по скалам. В Сиэтле полно стен. Я в Сиэтле первый раз увидела скалодромы, у нас ведь такого не было! Но у них все равно не так много женских команд, у них нет запрета и желания преодолеть этот запрет.

А у нас было условие, как я уже говорила, две женщины на 3-ку, и одна женщина на 4-ку, и надо было пробиться, доказать, что ты лучше, чем твоя подруга. На самом деле мастера спорта (я в 85-ом году выполнила мастера) выполнить в советское время женщине было очень тяжело. Ты должен был положить на это всю жизнь. В наше время после 1-ого разряда надо было принять условия этой игры и стать вровень с мужиками, и ни шагу назад. И каждый год надо было доказывать, что ты можешь.
Для того, чтобы попасть третьеразряднице первый раз на зимний сбор под руководством Белецкого, надо было обогнать 70 мужиков вокруг озера Хепоярви и доказать, что ты лучше их.

В 1991 году в отбор на Шишапангму попали очень достойные женщины, потому что мы отбирались.Но не состоялась эта женская экспедиция из-за развала СССР.
Можно было поехать и сходить на Шишу, т.к. почти всё было всё оплачено, нужно было найти лишь 1500 баксов, чтобы включиться в эту экспедицию. Но у меня тогда был другой подход, я не ходила в серьёзные горы непонятно с кем. Мне это было неинтересно, т.к. сама идея женского восхождения пропадала. И я отказалась от этих полутора тысяч, которые мне давал Толя Мошников.


Февраль 1984 г., Ала-Арча, Коронские ночевки, 3800 м, мороз -45°, слева-направо: М. Пронин, Т. Тимошенко, М. Петров

Почему-то пришло в голову сравнение с алкоголем. Сначала хочется попробовать любой, потом – попробовать вкусный, затем хочется если уж выпивать, то только в хорошей компании. С альпинизмом, видимо, то же самое.

Да, к тому моменту, когда я попала на отборки, у меня был самый большой высотный опыт, так как я работала гидом у Толи, в ЦЭТ «Нева». Мне было уже всё равно – восьмитысячник или не восьмитысячник. Физиологически я очень спокойно отношусь к высоте – быстро акклиматизируюсь.

Для тех, кто не разбирается в вопросе: чем отличается понятие «гид» в то время от понятия «гид» сейчас?

Всем. В 90-е годы мы организовали Центр экстремального туризма «Нева», потому что мы хотели расти дальше, организовать свою экспедицию в Гималаи и расти, как спортсмены. Мы были спортсменами высокого уровня, которые обслуживали иностранцев. Когда я водила группу на Ленина, вещи из рюкзаков клиентов медленно перетекали ко мне в рюкзак. Я должна была делать всё! Нас иностранцы использовали, и мы даже не пытались стать настоящими гидами. Мы были просто спортсменами, которые хотели заработать денег, чтобы потом поехать в Гималаи. Иностранцы хоть иногда и приезжали со своим гидом к нам, всё равно хотели иметь местного гида. Проблемы надо же было кому-то решать, а их в то время было немало!

Я даже однажды летела на самолете в кабине пилота! Потому что нужно было прямо в полёте организовать трансфер! Интересное было время. Тогда не было принимающих на месте фирм, таких как «Аксай-Трэвел», все организовывали и на гору вели мы сами.

Ты и гид, и переводчик, и повар, и носильщик, и спасатель. При группе более 6 человек у нас всегда было обязательно два гида. Но все иностранцы были довольны. В то время было очень весело, когда отделялись республики. Я сходила на Ленина, а когда возвращалась, оказалось, что меня уже с пулеметами искали, хотели бабок дополнительных в качестве сбора за экологию. Наш вертолет даже в воздухе остановили! Но я никаких денег давать не стала, французам говорю: «Хотите в Париж? Тогда загружайтесь в машину и едем в Ош на машине». Когда иностранцы сталкиваются с человеком, который из каждой ситуации может найти выход, они воспринимают это как должное. А у меня принцип по жизни – идти до последнего, до победы. На меня был спрос очень большой, они считали, что у меня вообще нет проблем. Хотя это не так.


2014 год, Каравшин

Вот и из питерской федерации альпинизма вас, наверное, не отпустят.

Я знаю, что не отпустят. И радости мне это не прибавляет.
А сейчас гид – это другое. К нам тогда приезжал из Шамони гид, и мы проходили на Кавказе с ним обучение, но мы не покупали корочку гида, так как за неё нужно было ещё отдать штуку баксов. Но эта корочка не давала права там работать. И зачем она мне нужна? Но у нас был сертификат, что мы окончили обучение. Для заграницы это важно, это престиж. А мы просто хотели заработать на поездку в Гималаи.

Мы всегда старались ехать так, чтобы у нас была страховочная группа, так как один ты не сможешь никого спасти. Дело в том, что нельзя просто перенести западную систему к нам. Потому что у нас нет нормальной страховой компании и нет спасателей в горах. Это беда! Если даже ты будешь супер-опытным гидом с крутым страховым полисом, но кто тебя будет спасать в горах? Там просто нет людей. Пока не будет нормальной страховой системы, это невозможно сделать.


На Мак-Кинли (Денали)

Вы много лет в горах. Без перерывов?

Я с 1996 по 2005 год альпинизмом не занималась. В 1996г. я организовала экспедицию на Мак-Кинли и на Рейнир, мы успешно на них взошли. А потом наступили тяжёлые времена, дочка в это же время институте, её отправляли учиться в Англию. Нужно было деньги зарабатывать. У меня просто не было времени.

Времена были непростые, многие классные альпинисты завязали со спортивным альпинизмом. Многие команды распались.
С кем соревноваться? Если за восхождение на Эверест с кислородом давали мастера спорта! Мне стало неинтересно.

Я была всегда независимым человеком, даже в советское время. В силу своей активности в эти 90-е годы чем я только не занималась, чтобы заработать на жизнь. Пуховки шила, с Америкой торговала альпинистским снаряжением, и промальпе, и гидом работала и т.д., и т.п. А потом с 1999 г., когда надоели мужики-начальники, ушла в недвижимость, где я сама могла планировать и свои дела, и свои заработки.

А в 2005 меня пригласили в качестве инструктора в Хибины. И я вернулась.


2011 год, Ерыдаг

А кто больше всего повлиял на ваше становление?

Виктор Викторович Маркелов из Политеха, Глушковский из «Буревестника», Анатолий Мошников. Команду из Политеха я сама создала и пробивала деньги. У меня был грудной ребенок, я писала диплом и я была председателем клуба «Политехник». Когда мы готовились к серьёзным восхождениям, у нас были распределены обязанности. Моя задача заключалась в том, чтобы подготовить, обеспечить всем необходимым, пробить, и.т.д. Но я очень много тренировалась. Лыжи, ОФП, скальные соревнования – в течение года мы всё время соревновались. Мы в Крым ездили чисто тренироваться. Никаких крымских восхождений мы в книжки не записывали.

На самом деле я бы не сказала, что у меня был какой-то свой тренер. Многое я получила от Маркелова, Белецкий Е.А. многое дал. Глушковский, когда я уже доросла до уровня КМС. До этого я практически росла на Кавказе, причем в разных лагерях, работая на кухне. Когда в Артуч первый раз поехала, также работала на кухне. А потом уже ходила с Балыбердиным, Трощиненко, Мошниковым А. У них я и училась правильному подходу. Скальная подготовка давала нам многое для прохождения технических маршрутов. На высоту я пошла, когда уже была прокачана в технике. Мы росли постепенно. Мне нравилась техника, так как мозгами нужно было думать. Это давало большой толчок. Тактика, оценка ситуации – у Балыбердина многое почерпнула. Также технике мы учились друг у друга.

Мы не снаряжение новое покупали, а своё тело тренировали к тому снаряжению, что есть. Поэтому, когда я стала президентом питерской федерации, мы вернули рейтинговые соревнования: беговые, скалолазные, командные. Мы придумали эту систему не ради рейтинга, а для тренировки. И знаешь, пошло! Благодаря Олегу Капитанову в Питере сохранили систему альпклубов при вузах, но мы шагнули чуть дальше. Мы сделали соревнования между клубами. Альпинизм, хоть и считается личным видом спорта, всё равно это коллектив, это сообщество. Приходит новичок и хотя бы на беговых соревнованиях, но балл принесет в клуб. Сейчас у нас бежит 250 человек на «Мартовском зайце».



Фото из архива ФАР



Несколько фактов из жизни:


Родилась 25 января 1956.
1976 – начала заниматься альпинизмом – новичок в а/л «Алибек», кухня – по совместительству.
1977 – а/л «Цей» – выполнила 3 разряд с превышением.
1978 – зимний сбор в «Талгаре», летний сбор в «Айламе», закрыла 2 разряд.
1979 – зимний сбор в «Талгаре», лето – а/л «Баксан», первая 5а в двойке.
1981 – Фанские горы, а/л «Артуч», кухня по совместительству. Председатель секции альпинизма Политехнического ин-та.
1983 – первая 6-ка (Чимтарга).
1985 – МС СССР, организатор двух сборов.
1986 – сборы со «Спартаком» (Ягноб, 6 по м-ту Ефимова).
Чемпионат Ленинграда – пик Энгельса (6 по Мальцеву)- 1 место
1987 – п. Ленина, Хан-Тенгри, пик Победы – сначала сходили Важу по 5б, потом спустились и поднялись снова на Победу.
1988 – весной – стажировка на инструктора, «Ала-Арча», лето – Биткая, 4а, первопроход(Музкол). Ягноб – две 6-ки. Пик Революции - Чемпионат Вооруженных сил (разные классы, 2 и 3 места)
1989 – Ак-су, Асан-Усан.
В 1987 г. Тимошенко восходит на свои первые «семитысячники», – сначала на пик Ленина, потом – на пик Победы и Хан-Тенгри.
В 1988 г. она едет в экспедицию с ленинградской командой СКА в район Дарапиоз (Памиро-Алай) и делает два первовосхождения.
В 1989 г. Татьяна участвует на чемпионате вооруженных сил в составе команды СКА (Ленинград) и делает два восхождения, занявшие 2 и 3-е место (в очном и заочном классах). Одно из них – маршрут Лапшина на Вост. Ягноб.
На пике Ленина была 6 или 7 раз.
На Хан-Тенгри 2 раза с Юга.
На пике Победы – 1 раз в 1987.
На пике Корженевской 1 раз.
На п. Коммунизма – раз 6 (точно затрудняется сказать, поскольку записей в книжке альпиниста последние годы не вела). Ходила туда с Юга по грузинскому кулуару, с Москвина, с Бивачного по Тамму, позже в 1992-1993 с французами как гид.
1990 – участвовала в забегах на Эльбрус (отбор на Лхоцзе) – февраль.
Летом на п. Ленина, потом сборы на п. Коммунизма, потом Асан-Усан с Мошниковым (Карасу, Ак-су, 3840).
1991 – участие в отборках в женскую гималайскую сборную на Шиша Пангму. Сходили пики Россия, Правды, Коммунизма. Экспедиция не состоялась, так как в это время рухнул Союз.
2005 – стала тренером сборной команды СПб, с тех пор её воспитанники регулярно становятся призёрами и победителями соревнований регионального и всероссийского уровня.







Фото © архив Татьяны Тимошенко, Константина Воробьёва, Александра Иванова и автора
Материал подготовили Елена Дмитренко и Елизавета Сартан



Номинанты Хрустального пика!
Следите за дальнейшими публикациями!
Оставайтесь с нами!


Всё о Хрустальном пике - на сайте премии

Учредитель премии: Risk.ru

Генеральный партнёр: Black Diamond



Партнёр номинации «Человек Риска»: компания Shelter ®