Забияка Из серии Зписки альпинистского врача
Посвящается Горину, Лёне, Праведнику
Они сидели втроём на этой узенькой скамеечке у двойной могилы, где и были захоронены тела Забияки и Пана Потоцкого, и крутили в руках пустые стаканы, не имея возможности помянуть, Ашот, потому, что вёл машину, Бугор и Айболит, потому, что обоим надо было выходить на смену. Эта история уже насчитывала девять лет с тех пор, как Айболит принёс с вершины пика 7495 камни для возложения на могилы четверых, Шахини, Ткача, Забияки и пана Потоцкого и медлить далее было невозможно, потому, что уже исполнилось десять лет со дня той катастрофы и в конце концов нужно было это завершить им самим. Они решили обойтись без посторонних и без торжественной обстановки. Это были их товарищи и их дело. Ашот вызвался ехать немедленно, освободившись на весь день, Бугор опять изобрёл какой-то новый клей и клялся, что он вечный, Айболит принёс мешочек из-под колышков, в котором хранились эти камни. Разрешение семей было получено, и, хотя никто из родни не явился, и не было никого, кроме них самих, радовало также, что воронья из общественных организаций тоже не будет. Айболит вытащил из мешочка два камня с детский кулак каждый, Бугор их приклеил, Ашот спросил их ещё раз, будут ли они пить, сунул бутылку в карман и пошёл прогревать мотор.
На обратном пути Ашот нервничал, был чёрным и страшным, и вообще плохо владел собой и на вопрос Айболита, что с ним, что-то пробубнил об идиотских вопросах, некстати заданных, а потом спросил, имеет ли Айболит понятие о том, кто кому должен закрывать глаза - ученики своему тренеру, или тренер своим ученикам, резко бросил машину на обочину, остановил, открыл бутылку, поднёс к губам, раздумал, вновь закупорил и поехал спокойнее.
Из всех четверых, пожалуй, Забияка был самым проблемным. Выходец из альпинистской семьи, будучи самым младшим и забалованным, он влезал по малейшему поводу в самый бескомпромиссный конфликт, сварливо отстаивая свою точку зрения, зачастую получая сдачу и с избытком.
В экспедициях Забияка вечно жаловался на боли в пояснице, в колене, и ещё в массе мест, где только было возможным сделать прогревание или массаж. И Забияка, и Айболит, оба довольно долго продолжали играть в больного и доктора, и, Забияка однажды спросил Айболита, почему тот идёт на поводу, Айболит недолго думая, обозвал его большим ребенком и на том прения сторон навсегда прекратились.
Положительными сторонами Забияки были его невероятная выносливость и способность быстро выбрать наиболее правильное решение, а в критической ситуации вся сварливость и нетерпимость слетали с этого юного дарования, как осенняя листва с дерева, обнажая редкое самообладание и ум.
....В первый же день прохождения стены у команды улетел рюкзак с рацией и с той поры связь с ними была только визуальной, они поднялись на вершину уже к исходу шестого дня и Гусь с Мулюком, поднявшись на сопредельный пик, перекрикивались с ними, их последние слова были - "Устали очень", потом они начали спускаться и не пришли...
.... Их истерзанные и перекрученные тела нашли вжатыми в скальный кулуар и перепутанными верёвкой, которой они были связаны ещё при жизни, а когда руки Забияки были развёрнуты, все увидели, что пальцы на обоих ладонях его были стёрты до костей и сухожилия были стёрты тоже...
Значит, был срыв, срыв всей четвёрки сразу, а Забияка дрался до конца, дрался за жизнь всех четверых. Айболит почему-то помнил фразу, сказанную неизвестно кем: "Он не воспользовался ножом". Тогда, в дни молодости, Айболит пропустил её мимо. На горе почти у каждого на поясе в ножнах висел хорошо отточенный финский нож, мало ли для каких нужд, также, как и ложка в кармане рюкзака.
.... Уже прошло очень много лет и канула в историю та страна, и уже ушли в мир иной и вся Забиякина семья, и Ашот, и Арлекин, и за стенами Айболитовской квартиры другой мир и другая страна, и Айболитом его уже никто не зовёт, а только память внезапным лучом осветит и всплывает гусиной кожей на руках и ускоренным биением сердца быль, почти забытая, как сон, и возвращается боль потерь...
Айболиту нравилась эта маленькая и уютная синагога, а ещё больше нравился этот худощавый и очень образованный, с прекрасным английским и без местечкового акцента, ортодоксальный рабай тем, что когда-то, когда в синагогу ворвался бандит с ножом, этот рабай немедленно и очень быстро трахнул того по башке Ветхим Заветом, переплетённым в кожу с металлом, доказывая, что знание- это великая сила, и заставил эту силу уважать. И однажды, в одну из суббот, за завтраком, Айболит поведал рабаю о том, как погибла четвёрка его друзей, ничего не упустив. Не будучи альпинистом, рабай сразу обратил внимание на фразу с ножом, и хотя Айболит сообщил рабаю, что никому и в голову никогда не придёт мысль перерезать верёвку, рабай остановил Айболита поднятием руки и спросил, случалась ли у Айболита сходная ситуация. Получив отрицательный ответ, рабай произнёс -"Поверьте, самый сильный инстинкт у любого живого существа это инстинкт самосохранения. И никто никогда не знает, как каждый будет вести себя в критической ситуации. Как я понял, но не стану утверждать, что все, кроме Забияки уже получили тяжёлые увечья или были без сознания, иначе они бы пытались бороться, и шансов их спасти не было, а инстинкт громко подсказывал ему воспользоваться ножом. И между последующей жизнью в бесчестии и совершенно безнадёжной борьбой за жизнь своих товарищей, он выбрал последнее. Я прошу Вас, зажигайте свечи в его честь и молитесь в его память. Я догадываюсь, что он носил крест, а может быть и ничего, но Бог зажёг Солнце и создал Землю и Воздух для всех людей без различия Веры, и повелел нам молиться за праведников также, без различия их Веры. И вечная память Герою, Аминь".
Просьба всем ещё живым, если у кого-нибудь сохранилась фотография Лёни, или всех четверых, поделитесь, пожалуйста.
А верхние все целые.
Вот здесь можно поностальгировать по тем местам.
https://www.facebook.com/groups/gorkuz/photos/?filter=albums
Ещё одно озерцо в боковом ущелье по дороге на перевал Пиазак. А выше по руслу ещё несколько. Но пройти там в большую воду практически невозможно. В августе (год не помню) русло Коксу от истока сумел пройти Павел Крахмальный с ребятами (причём, на спор). Они в некоторых местах использовали... надувные матрасы. И в одном месте чуть не остались там навсегда...
P.S. Кстати, в том же году, если помните, прошёл крупный сель у посёлка Каранкуль. Это немного не доезжая Ходжикента.
P.P.S. Сергей, а Вы не в Ташкенте живёте? (если не секрет, конечно).
неа, Новосиб))
Просто с Борей одно время переписывались инф по району делились. у нас одно время туда куча народу ездила, на тюльпаны.
а фамилия Долгий - не знакома?
P.S. Из четверых ребят (Царствие Им Небесное) я очень хорошо знал Сашу Ткаченко. Мы учились в одной школе, только в разных классах.
Это моё личное мнение, которое я не изменю даже под дулом автомата...
14 августа 1981 года на пике Победы трагически погибли Валерий и Розалия Беззубкины. Срыв на 7100...
Их там похоронили минчане. Царствие Им Небесное...
На перевале, который Ивано-Франковские туристы (рук. Д. Круль) назвали "Карпатский", была записка, которую оставил Аграновский в 1974 году. Его команда делала первопроход северной стены Айдарбека (5-Б). С перевала эта стена смотрится во всей своей красе. Я её сфотографировал, а "Змей-Горыныч" потом забрал снимок: сказал, что повесит на стену в "Мехнате".
Ильинскому искренне сочувствую: не дали ему взойти на Джомолунгму в 1982 году. Но не мне судить. Евгению Тамму было виднее - и если он запретил выход, значит, на то были веские основания...
Впрочем, это уже за рамками темы...
и чудики продолжают туда ходить
а цели заказывают те, кто платит деньги. кто хочет поспорить - почитайте про Френсис Арсентьев, оч показательно
"Станет тебе грустно, приди и ты к горам.
Приди и спроси у них и у себя:
Чист я, как эти озёра?
Дерзок я, как эти скалы?
Поделись человек с горами своей печалью
И они возьмут себе долю твоей беды...
И если ты счастлив, не забудь про горы, - приходи к ним..."
Ты плачешь, в дорогу меня провожая,
Как будто зарубку мне в мозг помещая.
Уже не пойду бесшабашно в атаку,
И ждут меня здесь не лавиной помятым.
Семья или горы, есть такие качели.
Мы с этого поезда спрыгнуть сумели.
Он ход набирал в те небесные дали,
Где многим обратно билеты не дали.
Чёт или нечет? Твоя в том заслуга.
Невольно ты прыть обуздала супруга.
Горами «болеть» - «знамо дело» - приятно,
Берите билеты туда и обратно.
Виктор Корицкий.
Ты плачешь, в дорогу меня провожая,
Как будто зарубку мне в мозг помещая.
Уже не пойду бесшабашно в атаку,
И ждут меня здесь не лавиной помятым.
Семья или горы, есть такие качели.
Мы с этого поезда спрыгнуть сумели.
Он ход набирал в те небесные дали,
Где многим обратно билеты не дали.
Чёт или нечет? Твоя в том заслуга.
Невольно ты прыть обуздала супруга.
Горами «болеть» - «знамо дело» - приятно,
Берите билеты туда и обратно.
Виктор Корицкий.