Наша Ала-Арча.
"Ала-Арча"
Меня с Кожуховым разделяет 350 км, но хотелось бы, чтобы это расстояние было больше!
На самом деле в этом эпиграфе (фразочка родилась после покорения п. Корона в мерзопакостную погоду) шутка доминирует над правдой. Если уж Юрий Михайлович Кожухов был так плох, вряд ли бы я отправилась с ним на февральско-мартовскую смену в Ала-Арчу. Я думаю, уместно будет именно здесь спеть небольшую оду нашему инструктору, и перейти к повествованию о наших приключениях в зимних горах.
Спадар Кожухов − чертовски хороший инструктор: на занятиях, да и на маршрутах он в меру строг, серьёзен, хотя часто не прочь пошутить (ох, уж эти альпинистские анекдоты – уши вянут), подерзить и огреть инструментом по каске за плохое поведение. Голова нашего инструктора нашпигована разнообразными альпприёмами, а руки всё это умеют ловко воспроизводить, кроме того, он с радостью, просто и доступно делится знаниями с юными, желторотыми альпинистами. Пожалуй, пора остановится, а то чувствую, что где-то там, у монитора, Юрий Михайлович захлёбывается от восторга…
Прежде, чем попасть в альплагерь «Ала-Арча», наша бравая четвёрка, а именно таким составом мы отбывали срок в горах, окунулась ненадолго в жизнь Бишкека. Конечно, первое впечатление: «Что за дикий город?»: каждый таксист норовит увезти тебя в Каракол, видя в тебе альпиниста-высотника; улицы усеяны лишь обменниками, аптеками, закусочными. Создаётся впечатление, что жители Бишкека только и делают, что меняют валюту, чтобы потом ёе потратить на гигантскую порцию шаурмы, а затем бегут в аптеку, чтобы приобрести пилюлю от тяжести в животе. А про отсутствие разметки на дороге я умалчиваю – дикая дичь…
Пафосная фотография из самолёта. ( :
Сливаемся с местным населением.
Однако вскоре я поняла, что Бишкек – очень клёвый город. Здесь полно общительных, открытых людей, добродушных, готовых тебе помочь. А еда у них просто пальцы оближешь! Вот бы везде такие сытные и полезные фаст-фуды делали!
И самое главное! горы-то от Бишкека расположены в 40 минутах езды! Как же повезло жителям: у них есть возможность залипать на сказочный Тянь-Шань хоть каждый день.
И вот вскоре пришло время расстаться с Бишкеком и отправиться наверх, на 2100 метров. Нас ожидали две заброски. Казалось бы, расстояние между БЛ и хижиной Рацека 6,5 км, а топтали мы это взлёт (более километра) пять часов. Пока тащила на себе еду и снарягу, очень хотелось узнать у г-на Рацека: зачем он так далеко построил хижину? *шутка*
Наша банда, а Аня - фотограф.
Нам воооооооооооооооооооон туда.
Прекрасное фото.
Когда на подходе к хижине понимаешь, что скоро сыграешь в ящик, то, значит, что вот-вот должна появиться табличка «Конец толкания» и, значит, осталось идти по горизонтальной! поверхности минут десять до бивуака.
Концептуальное фото "Конец толкания"
В первый день заброски в хижине нас встретили три узбекских альпиниста (Андрей, Сергей и Денис) и хижинщик Сергей. С воплями «О, девушки, наконец-таки, поднялись сюда!» меня и Аню (мою якутскую коллегу) усадили пить чай. Узбеков было так много в этой маленькой комнатушке, казалось, что они, как унылый шалун и физик Симонэ Симонэ из повести Стругацких, свисали с потолка, со стен и громко хохотали. Собственно чем сразу и расположили нас к себе!
Мегаактивные Андрей и Сергей.
Такой же мегаактивный Денис.
Ребята были то ли восхищены, то ли удивлены тем, что мы а) собираемся делать две заброски; б) собираемся провести почти три недели в горах. Когда нам предложили нанять портера, я посмотрела на узбекских коллег, удивленно похлопала глазами и подумала: «А как же боль, страдания от ноши за своей спиной?». Короче, портеры – не наш выбор.
В этот же день мы быстрым галопом сбегали вниз в БЛ. Думаю, в лагере стоит поставить табличку «Конец сползания»…
Со второй заброской мы с концами ушли на хижину Рацека. Нас ждали тренировки, тренировки, восхождения, тренировки, тренировки и порой приёмы пищи.
Первое очевидное откровение, которое меня ожидало в зимних горах: «Воду надо добывать». Что-то я совсем забыла, что происходит с водой при отрицательных температурах… Второе откровение: «Влажные салфетки превращаются в кирпич», так что порой принять душ из салфеток не удавалось. Третье: «На высоте 3400 по тебе могут ходить табунами мыши». Я, конечно, люблю животных, но не до такой степени, чтобы терпеть наглых грызунов, которые танцевали румбу на мне по ночам.
На самом деле откровений было намного больше, но о них по ходу текста.
Вот такую картину можно было наблюдать по утрам.
Прежде, чем выйти на «открывашку», надо плотно поесть *перечёркнуто* позаниматься на скалах. Кряхтя на холодных скалах, мы вспоминаем, как это ходить в тройке, дюльферять, спасать пострадавшего и пр. Наши занятия проходят под чутким руководством не только инструктора, но и наших узбекских друзей. Так что по статистике на одного ученика приходилось 1,(3) учителя. Однако узбекам надоело смотреть, как нубы страдают на уроках, и куда-то умчались.
Олежка лезет.
Тренировка тренировкой, а чай по расписанию.
Но под конец занятий, когда мы уже почти все прокричали «Земля!» появились возбужденные узбеки. Денис со скоростью звука (или всё-таки света?) взобрался к нам на скалы и отарабанил следующее:
− Ребята, мы нашли такую классную ледовую стенку! С отрицаловом! Приглашаем вас на ночные ледовые занятия с просроченным шампанским!
Ну, тут разве устоишь?
И так, гвоздь нашего сезона – ночное ледолазанье под хлопки пробок, вылетающих из бутылок старого шампанского.
Чтобы меня не ожидало в горах, постоянно приходится заставлять себя что-то делать, особенно, когда холодно и темно. Даже на такое яркое мероприятие я с не охотой вылезала из тёплого спальника… Но стоит расходиться, и уже весело прыгаю по морене в предвкушении ночных занятий.
Стена оказывается действительно отрицательная… Мне даже не стоит пробовать к ней подходить. Поэтому я достаю свой странный набор буров: новенький Petzl Laser, убитый жизнью советский титановый бур, бур неизвестного происхождения и свежий BD. Корней, дымя мне прямо в лицо и хохоча, объясняет, как правильно крутить бур. Мы с ним наслаждаемся, как совковый бур скалывает «линзы» и не хочет лезть в лёд, кайфуем от лёгкого хода импортных буров. Шок? Нет. Кажется, где-то на этом моменте спадар Кожухов вспомнил личный опыт знакомства с арчинским льдом. Приехал как-то наш инструктор в Ала-Арчу зимой с новым гривелевским ледорубом. Подходит он с ледорубом к ледовой стене и замахивается им, а ледоруб отскакивает от стены как мячик. Но наш инструктор помнит, что он сильный, поэтому замахивается посильнее. Но ледоруб со звоном отскакивает от стены. Пару мощных замахов и можно оценить бесполезность ледоруба в зимней Арче.
Красавчики.
Инструктор балуется.
И Денис туда же.
Надёжная страховка - самое важное.
И Аньку засосал лёд.
Фото заряжено на позитив.
Полуночные ледолазы.
Кстати, в зимние горы я попёрлась, чтобы полюбить лёд. И как же я испугалась, когда увидела ала-арчинский лёд, который больше по физико-химическим свойствам смахивает на стекло! «Лёд-то я, может, не полюблю, но вот тренировку в суровых условиях получу», − решила я.
Девы пытались покорить трёхметровую 90о стенку: Аня старалась браво махать инструментами, я же пошкребла кошками об лёд, поматерилась под нос, что не могу и шагу ступить по стене, и была такова…
Мы и не заметили, как пролетели четыре часа. Все замерли в ожидании восхода луны, порой нарушая тишину очередным альпанекдотом и громом смеха. А луна была прекрасная и яркая, а анекдоты − так себе.
На следующее утро после ночного лёдового кутежа нас ждала «открывашка» на п. Учитель (4530 м) 1Б. Маршрут прост как три копейки, и инструктор обещает, что всё быстро закончится, поэтому мы не спеша выходим лишь в 10.30. Фатал эрор. Выход в 10.30 – не надо так делать, дети.
Пока месим камни, я бубню: «Что это за альпинизм с трекинговыми палками?». На что Олег мне цыкает: «Ты это Ули Штеку скажи!». Ладно-ладно, я поняла.
На втором привале меня начинает накрывать «горняха»: обычно у меня портится настроение и во мне просыпается Патрик Бейтмен. Кругом красоты, но мне не до них: я занята собой и окружающими, которые валят как лоси. Это бесит. Бесит, что задыхаешься и не можешь держать темп. Последние ступени уже ползла на коленках. Завалилась в снежник, не дойдя до вершины 300 метров. «Гори оно синим пламенем», − сказала я инструктору, правда, в других непечатаемых словах. Ю.М. провёл традиционный осмотр: пульс, глаза, дыхание. Обнаружил у меня, цитирую, «лёгкую аритмию» и разрешил тихонько спускаться. Пока я, дуясь и бухтя, спускалась, меня обогнал Олег и пообещал первым вернуться в лагерь и приготовить покушать.
И вот мы под «смеркалось» спокойно топали вниз. На одном из сеансов связи Олег объявил, что он заблудился. Мало того, что уже давно ночь, что мы помираем от обезвоживания, так мы ещё потеряли нашего весельчака Олежку! И мы как призраки бродили среди камней и играли в «Ау, Олег!». Олег нашёлся. Изголодавшийся и уставший.
Когда мы вернулись в хижину, то было уже не до ужина. Спасибо хижинщику Сергею, который отпоил меня чаем, я практически воскресла, не считая первых признаков простуды. Выключив в себе ипохондрика, я залезла в спальник и заснула.
Перед штурмом Бокса по 2А и руководством Ани проводим еще день на скалах в тренировках.
Самое смешное, что п. Бокс он вот, вот он прям под лагерем, но подход к нему у нас занимает шесть часов! Сначала надо подниматься по гребню морены, потом кушать снег на леднике. 500 метров ледника мы пересекали 2 часа, ибо снега навалило по самую «развилку».
Тонем в снегу.
Свободная Корея. Красавица.
Ко мне поворачивается инструктор, когда наши связки тянули нас по леднику, а солнце уже было высоко, и сообщает: «Если эта *** будет продолжаться, то *** нам там делать!» и тычит на маршрут. Ценные слова.
В 12.00 мы устраиваем привал: теперь «горняшкой» накрыло бравого Кожухова. Но даже приступ «горняхи» не может остановить активность тренера! Не покорив вершины, он отправляет нас на ледовые занятия. Помахали инструментами пару часов и двинулись вниз в хижину. Такие дела…
Крошка.
После дня отдыха, чтобы далеко не ходить, решили покорить п. Рацека по 2Б, очередь моего руководства.
Утром веду группу с серьёзной заточкой на лице. Таки шеф! Постоянно нервничаю и боюсь увести группу с гребня морены в какое-нибудь болото. Олег и Аня активно помогают: тропят дорогу, Ю.М., чувствую я спиной, топает с постно-пофигистичной миной, словно ему и дела нет. Через пару часов выгребаем к маршруту.
Что у нас там по описанию? Первая верёвка ключевая, пару верёвок троечного лазанья и пешком на вершину. Когда описание совпадало с действительностью даже в моём скромном опыте? И в этот раз не очень совпало…
Сначала лезла с удовольствием, с энтузиазмом, даже где-то покрикивала на Кожухова, чтобы поживей лез и проверял меня. Вот уж и отлазали несколько верёвок, а где «пешком на вершину» − непонятно…
И тут я зависаю на уютной станции и не понимаю, куда дальше лезть: то ли по скалам обледеневшим, то ли по сухому камину? Накрывает нервозность.
Кожухов запрещает лезть на лёд и сам в раскарячку пролезает камин. Это было до смешного красиво! Потом боль и страдания в камине, ещё тоже самое на предстоящих обледенелых скалах. И уже не так радостно, ибо солнце заходит, а голос из рации рекомендует дюльферять.
Щемится.
Вот так нынче молодёжь руководство ходит.
О, этот незабываемый ночной дюльфер! Четыре ночных верёвки − наслаждение для альпинистов-садомазахистов! Но мы вновь окунались в смирение и шли до конца, до хижины.
Утро шестого марта. Четыре нуль-нуль по местному времени. Нас ожидает 2-ая башня Короны, маршрут Акимова 3Б. Олежка давно променял нас на Москву, так что работаем в тройке.
Мы как серьёзные ребята топчем подход, который занял три часа. Теперь стало ещё легче выходить на штурм, потому что научилась читать под нос мантру: «Скоро солнце, скоро рассветёт, всё будет представляться по-иному мороз, ужасные тени, горные гиганты».
В холоде и судорагах медленно переодеваемся. Хоть уже встало солнце, но здесь оно не появлялось… Было до скрежета в зубах холодно. Нет, серьёзно! Ну, сколько можно писать про холод? Зима, горы. Ты хотела парней в плавках и дев в бикини?
Гребём почти по уши в снегу к ледовой стене. Кожухов по нашему уговору лидер на фифах. Кайфовал знатно! Лезли как взрослые на двух верёвках: одна страховочная, другая дубовая перильная. Вскоре показался берг, поэтому Кожухов утраверсировал вправо. Теперь перила были далеки от состояния «вертикальные»… Мы с Аней переглянулись: наши взгляды выражали слово «маятник». Ну да, ну да, если кто-то сорвётся, то оба полетят маятником…
Лезем мы с Аней синхронно, только расстояние между нами метров 6-7. И тут меня накрывает паника, я плохо вбиваю кошку и свищу вниз, Аня за мной. Взвизгнули. Поболтались немного. Уж я перепугалась больше за Аню: я ж виновата, что она проехала по льду. Благо, все живы, только перепуганы. Кожухов там наверху хихикает с нас. Он-то говорит, что на ледовых маршрутах тяжко получить травмы, если только заехать напарнику кошкой куда-нибудь или камень получить.
Ого-го-го!
Аня - улыбашка, а я нет.
При разборе маршрута ещё там, в хижине, инструктор обещал, что нас ждёт примерно 8 верёвок по 60-70о льду. Но я естественно ему не доверяю: знаю я эти 8 веревок, ходили мы Селлу, ага. Пока движемся по м. Акимова, пересчитываем старательно верёвки. Вот уже прошли 8. Смотрим с Аней вверх, а там, кажется, ещё столько верёвок до мульды: лазь и лазь. Прошу Кожухова крикнуть «персик», когда он увидит мульду. Это у нас с ним кодовое слово. Это кодовое слово смешит Аню: впервые я видела её такой радостной. Персик! Если честно, то у нас уже полная истерика: мне лично ещё на первой верёвке надоело висеть на станции и выдавать дубовую верёвку, ноги уже давно отмёрзли, да и отгребаем мы ледовым мусором. Нет-нет да что-нибудь попадёт в лицо, на руку.
Через много часов жумаринга Кожухов кричит заветное «персик»! О, нашей радости не было предела. Повылезали в мульду. Отыскали конфету. Я спрятала инжир. Так что ай-да на Корону, где-то под камнем вас ждёт инжир.
Спуск. Адовый. Кажется, ползёшь по 90-градусной стене. К сумеркам подходим к Коронским ночёвкам. Нас встречает якутский Олег. Варит нам божественный компот из сухофруктов. Это было удивительно божественно, это был наивкуснейший компот на планете! Во дни отчаяния я буду вспоминать эту горячую, успокоительную жидкость!
Немного размякли в хижине, но нас вытолкали, мол, надо спускаться дальше. Опять надеваешь маску смирения: переставляешь ноги как зомби.
Благодаря банде Грекова в одно солнечное утро, наблюдаем сценку «Достань френду из скалы». Каждый желающий, встав в очередь, мог попробовать извлечь застрявшее снаряжение. Хозяин френды, Вова, стал орать на весь лагерь об открытии аттракциона «Застрявшая френда». Детям и беременным скидки! Народ готов был делать ставки на победителя.
Потом засобирались на коронские ночёвки, потому что небо очистилось от туч. Кроме того, мы выбрали отличную тактику: еда закончилась в хижине – поднимайся на 4000 в «Hotel «Корона».
С Аней решили, что попробуем сходить в один день два коротких маршрута на Корону на 2-ую башню по 2А и 3А, а на следующий день забраться по 3Б на Изыскателя.
Вышли в пять утра. Пока мы с Анькой тропили друг другу, ковыляя по крутому снежному склону, Кожухов бубнил, что мы делаем ступени как новички. Как новички, Карл! Наверное, из-за этого погода расстроилась.
Аня – лидер, противостоит ветру и коварному бергшрунду, который не понять, как пересекать. Тут я делаю фатал эрор, которую унесу с собой в могилу. Но это будет хороший урок, паникёр.
В итоге берг мы проходим по снежному мосту. Я стартую за инструктором на пробку. Делаю шаг, подо мной обваливается в пустоту снег. Минутка панического удивления. Кричу тренеру, что мост рушится. Он советует ползти на коленях. Так ползком я добираюсь до него. Аня тоже.
Погода становится ещё хуже: гуляют патагонские ветра, валит снег. Словосочетание «патагонский ветер» ещё вселяет бодрость, но после двух верёвок фигаченья по льду в собачий холод, бодрость сливается на внутренне нытье и проклятия в адрес инструктора, который пытается через ВОТ ЭТО ВСЁ ПРОИСХОДЯЩЕЕ показать, как закалялась сталь.
У меня уже пальцы скрючились. Дышать трудно, бо в лицо задувает жуткий ветер. После второй верёвки Ю.М. сообщает, что мы почти закончили работу на маршруте, остались простые скалы и за ними 3А. После этих слов я воскресла, закомандовала: «Вперёд!», − и отправила инструктора на скалы, но тут началась такая метель, что мы уже рта не могли открыть, обледенелую верёвку сдувало к чёрту. Я делаю знак инструктору, мол, валим вниз. Он соглашается. Меееедлено сползает с ледяных скал.
И тут ты понимаешь, что тебе надо спускаться по той *опажести, по которой ты только что поднимался… Вааа. Снова сжимаешь всё там внутри в кулак, включаешь режим «смирение» и первым дюльферяешь до станционной петли. Тут снова заминка-разминка: вырванный бур из рыхлого льда-снега, новая станция более крепкая.
Потом ещё один дикий спуск. И вот мы перед любимым бергом. Каждый стоит на изготовке с инструментом в режиме ожидания «Возможно падение в трещину!», и так медленно и тащились к мульде-гардеробной, где сбросили снарягу. Только инструктор открыл рот: «Я хочу спросить у вас…», я начинаю орать, что завтра ни на какую гору не пойду, пусть Аня сдаёт спасы и топает с вами в двойке, куда хотите!
На спуске солнце решило порадовать нас и соизволило выползти из-за туч. В – значит, везение.
Прогноз погоды против нас.
Крошки в горах.
Ну, скажите, почему люди в здравом уме навьючивают себя тяжеленными рюкзаками и тащат ношу вверх, где лишь ступала нога горного козла и тянь-шаньского чибиса, лезут по скользким, холодным скалам, ищут приключения на все части тела да ещё и деньги большие в это вкладывают? Нет, чтобы шахматами заняться, стихи писать.
Послесловие.
Финальным бишкекским аккордом стал местный болтливый таксист. Он так смачно рассказывал про озёра Иссык-куль и Сон-куль, что, я думаю, вернусь ещё в Киргизию не только в альпинистскую, но и в туристическую! Замечательная страна!
Впервые мне написали нормальную характеристику. Из понравившегося: «ставит реальные цели, научилась видеть нить маршрута, идёт на компромисс».
Арча, конечно, стала незабываемым опытом. Несмотря на всю боль, холод, страдания, хочется вернуться назад! И я вернусь. Буду лазить лёд, пока не полюблю его или хотя бы перестану его бояться до степени «ооооо, всё сковало от ужаса».
Надеюсь, что не раз ещё пересечёмся с ребятами в горах, ну, а меня с Кожуховым теперь связывают постоянные и стабильные отношения: зачёт по спасработам я буду сдавать долго, упорно, упорото и тщательно.
Текст: мой.
Фотографии: Анна Яковлева, Олег Белов.
Почему хочешь что бы тебя с Ю.М разделяло больше чем 350 км?)) Не хочешь сдавать зачет по спас.работам?
Ни одной мыши в палатке еще не было...
"на ледовых маршрутах тяжко получить травмы, если только заехать напарнику кошкой куда-нибудь или камень получить."
Года три назад парень из Казани на этом маршруте погиб, насколько я помню, маятником о скалы.
Классно потусили!
Ала Арча учун ичамиз!
Спасибо за рассказ!
Лучше залей нам на е-ящики фотки. )