Джон Эллисон. «Счастье – это мое постоянное состояние»

Джон Эллисон. Фото Елены Дмитренко

Скалолазный мир скорбит.
27 декабря из жизни ушел основатель фонда "Скалолазы против рака" (Climbers Against Cancer).
Мы привыкли в большей степени чествовать и в случае трагедии вспоминать известных спортсменов.
Джон не был спортсменом. Он стал легендой скалолазания. Из тех, кто объединяет вокруг себя людей ради настоящей цели! Из тех, кто щедро делится своим счастьем и заряжает им окружающих!
С момента, когда в канун рождества родные Джона Эллисона написали в группе CAC в Фейсбуке о том, что он в больнице и лечение остановлено, на его личную страницу посыпались фотографии со всего мира - кадры счастливых моментов последних лет его жизни.
Невозможно трогательная лента разноцветных футболок. И несмотря на то, что было очевидно – люди прощаются, до последнего момента не хотелось верить, что это конец.
Для Джона... Но, верю, не для организации, которую он создавал с таким энтузиазмом и искренней любовью к людям.

Мы познакомились в сентябре на фестивале Rock Master. Это интервью должно было войти в февральский номер "РИСК онсайт".
Мне очень жаль, что Джон в журнале его уже не увидит.



В Арко Джон Эллисон приехал, чтобы получить награду "Полос скалолазания" (Climbing Ambassador by Aquafil) за работу фонда "Скалолазы против рака". Фото Елены Дмитренко

Историю Джона и его организации на Риске можно почитать здесь:
Джон Эллисон – основатель фонда «Скалолазы Против Рака»
Интервью с Джоном Эллисоном


И вот в поисках тихого места для поговорить мы пришли под навес кафе - я была удивлена тем, с какой легкостью и приветливой непринужденностью Джон общается с людьми, даже с теми, кого видит впервые в жизни. И сразу было ясно - эта встреча навсегда останется в памяти. Но пора включать диктофон.


Начну издалека. Вам нравится здесь, в Арко?

Здесь чудесно! Лучшего места для скалолазных соревнований и придумать нельзя. Я был во многих потрясающих местах – в Шамони, Бриансоне и других. Арко для меня более историческое место, такое спокойное, и соревнования – отличные.


В Арко. Фото из архива Джона Эллисона

Думаю, это неплохое место и для ваших целей – здесь много людей, гостей соревнований – не только участников, у большинства из которых уже есть ваши футболки.

Да-да-да, думаю благотворительность становится более… распространенной… и я могу судить не только по Великобритании… и информация о нашем фонде распространяется не только среди скалолазов.

Именно это можно видеть здесь, на улицах, когда простые люди – не скалолазы – подходят и спрашивают: «А вы можете объяснить, в чем суть вашей благотворительной организации?» И я рассказываю. А потом они говорят: «Ну я не скалолаз»… На что я обычно отвечаю, что мы все скалолазы по жизни. Жизнь – это испытание, а лазание – это простой ответ на простой вопрос. Да, я считаю, что в рамках скалолазания легко найти себя. Многие получают поддержку и признания посредством скалолазания – талантливые спортсмены, молодежь.

Что касается меня, у меня есть собственные проблемы и моя цель каждый день – наверное, проснуться утром, и я рад, что так много людей хотели бы получить наши футболки.


Фото из архива Джона Эллисона

Сколько футболок вы сюда привезли?

Мы отправляли 500, здесь сейчас около 1000 человек, большинство уже получили футболки. На самом деле есть люди, которые покупают себе по 4-5 футболок, поэтому я распродаю их довольно быстро – к середине фестиваля (Rock Master – прим. автора) уже мало что осталось. По итогам 8000 евро пойдут на грантовую поддержку CAC, так что очень удачно получилось. Здорово быть на этом мероприятии, встретить здесь скалолазов, к тому же многих из них я уже знаю – как будто приехал в гости к своим друзьям, к семье.

Да, и дизайн футболок очень приятный, такую футболку можно носить почти везде.

Я не мог сам придумать дизайн, но у меня есть друг – дизайнер – и мы разработали стиль футболок вместе. Я спрашивал мнение разных людей, например, своей дочери – и ей очень понравилось. Я спрашивал иностранных скалолазов, иностранцев – я имею ввиду – не британцев, и они сразу схватывали общую задумку и им нравилось. Я показывал дизайн и другу своей дочери, своим друзьям, семье, потом я был в Париже. В общем, оказалось, что наша задумка всем понятна и нравится людям.


Такую футболку можно носить даже в Антарктиде! Фото из архива Джона Эллисона

Так что не составило труда запустить это движение с такой массовой поддержкой? Или проблемы все же были?

Сложно назвать это проблемами, но организационные вопросы заняли у меня очень много времени, за кулисами так сказать… Я протестировал огромное количество футболок, пока не нашел ту, которая мне понравилась, и я захотел продавать их скалолазам. Мы разрабатывали дизайн, разрабатывали логотип, логотип расположен сзади на футболке – вы же поняли, что это я? Мои очки и нос.


На Arco Rock Legends. Фото Елены Дмитренко

Потом нужно было решить, где и как напечатать буквы на футболке, где хранить футболки и прочие вопросы логистики – это бизнес. К тому моменту я уже не работал из-за своего состояния здоровья, болей, которые приходилось терпеть – я уже был в больнице. Поэтому у меня оставалось время, чтобы все подготовить. Как раз мне пришла в голову идея после поездки в Париж на чемпионат мира – это было 23 января 2013 года, тогда все и началось. Мы открыли официально продажу футболок, и я был поражен, это было сумасшествие – я не мог не улыбаться, да и до сих пор не могу остановиться. Я не мог осознать, насколько популярными стали эти футболки – и с тех пор все понеслось и все еще несется и несется вперед…

Как поезд!

Да, как поезд! И это отличное путешествие! И чем больше людей видят эти футболки, тем лучше – и что меня поражает больше всего, люди начинают говорить о проблемах рака, обсуждать болезнь – это ведь касается очень многих. Довольно часто я встречаю детей, которые рассказывают мне, как они делали презентацию в колледже или в школе о САС (Фонд «Скалолазы против рака»), обо мне, и я вижу, что это их затрагивает, они рассказывают об этом с большим энтузиазмом.


Фото из архива Джона Эллисона

Думаю, скалолазное сообщество было готово к такому движению, и я впервые почувствовал это в Берси – некое единство, словно я был со своей семьей, словно каждый был членом моей семьи, это необычно – ту поддержка, которую я получил, не описать словами. Я даже не могу описать те эмоции, это была очень сильная поддержка.

Как работает ваша организация?

Сначала это выглядело так – когда мне впервые поставили диагноз – рак, я получил примерно 25 000 фунтов от Ассоциации исследования рака в Великобритании, и если брать в расчет небольшие акции по сбору денег – вышла сумма чуть больше. Когда я стал разбираться в этом вопросе лучше, я понял, что большая часть таких денег проходит через администрацию, и путь их не всегда просто понять.

Я также смог взглянуть на это со стороны. Ученые сейчас больше делятся информацией, чем раньше. Раньше все лечебные заведения для рака были в основном частными, а сейчас многие обмениваются данными через медицинские журналы. Поэтому я пришел к такой мысли, что необходимо вносить пожертвования непосредственно на научные исследования, и тогда никто не сможет воспользоваться этими деньгами в других целях. Кроме того, я считаю, что помогать исследованиям рака полезнее, чем лечить каждого человека в отдельности.

Мы не можем вылечить всех. И когда я занялся благотворительностью, я всегда помнил о том, что 20% финансирования выделяется на исследование рака в Великобритания. И как я заявил с самого начала, никто не будет брать деньги из нашей ассоциации: я не брал ни копейки на свои поездки, на проживание. И все те волонтеры, которые работают – они тоже не получают денег, все только на добровольных началах. Работа нашего офиса, а мы недавно открыли офис САС, полностью оплачивается нашими спонсорами, они же спонсируют наш сайт. Все финансирование от спонсоров идет на работу офиса, администрации, оплату счетов, но все деньги, полученные от продажи футболок и от добровольных пожертвований идут непосредственно на научные исследования.

Получается, что спонсоры готовы выделять финансирование только на организацию?

Да, да. Например, любой может зайти на наш сайт, в раздел «Спонсоры» – там отражены все бренды, как мы их называем – партнеры – которые нас поддерживают – это adidas, Mammut, Marmot – много крупных брендов. Что они делают – они оплачивают счета – это не крупная сумма, каждый выплачивает не такую уж большую сумму, столько, сколько они сами захотят. За это они получают свой собственный баннер на сайте, своего рода рекламу. И они с удовольствием поддерживают нас, мы работаем вместе уже второй год и с их помощью можем покрыть текущие расходы нашего офиса.


Фото из архива Джона Эллисона

Какую примерно сумму вы ежегодно отдаете на научные исследования?

Все зависит от продаж футболок, а тут необходимо учитывать расходы на доставку. Моя идея была в том, что если кто-то покупает футболку в Австралии, или в России, или в Южной Америке, почему они должны платить больше, чем мой сосед или кто-либо из Лондона? Поэтому я включил стоимость доставки в стоимость футболки. Покупая футболку за 15 фунтов, вы не переплачиваете за доставку.
Примерно 50% от выручки идет на грантовую деятельность, т.е. на научные исследования. Конечно, эти суммы бывают разными, иногда я продаю футболок на 500 фунтов, но 100 фунтов из этой суммы приходится тратить на доставку, и не с каждой футболки я могу получить прибыль, но первоначальная идея была – 50%, хотя порой бывает больше.


Фото из архива Джона Эллисона

Вы никогда не подумывали о том, чтобы выпускать футболки не только в Британии?

Нет, точнее сказать – я думал об этом, но это вопрос контроля качества.

Вам нужны люди, которым можно было бы доверять…

Например, парень, который выполняет всю печать на футболках, делает это с самого начала, он отличный парень, он всегда прислушивается к моим просьбам – так что все дело – в людях. Мне нравится общаться с людьми, обсуждать с ними разные темы и вопросы, для меня это очень важно. А за 1000 миль отсюда я смогу только поговорить по телефону, здесь же я лучше могу контролировать качество футболок, дизайн – все должно в итоге возвращаться в головной офис. Так что нельзя сказать, что я вовсе не обдумывал такую возможность, я думал об этом, это не проблема начать производить футболки в другом месте, но…

Да, но возможно организация будет расти…

Да-да, конечно! Эта мысль, конечно, всегда со мной! Думаю, было бы здорово… Когда деятельность CAC станет полностью прозрачной, и вся информация о фонде и производстве будет отражена на сайте. Я как раз над ним сейчас работаю, стараюсь донести как можно больше информации о нас, чтобы люди лучше понимали нашу деятельность, чтобы они понимали, что мы никак не используем эти деньги сами. Конечно, я много путешествую, и люди могут подумать, что я делаю это за счет CAC, но я оплачиваю свои расходы сам, пытаясь сэкономить везде, где только возможно – на проживании, иногда на перелетах и проживании. Так что я стараюсь контролировать свои расходы в пределах разумного и все оплачиваю сам.


С дочерью. Фото из архива Джона Эллисона

Чем вы ещё занимаетесь, кроме организации работы фонда?

Вся моя жизнь в скалолазании, много времени уходит на разные встречи со специалистами, я люблю ездить на различные мероприятия, встречаться со скалолазами, беседовать с людьми, на это я трачу значительное количество времени… У меня много друзей среди скалолазов, я много общаюсь с дочерью, но все же процентов 50 моей жизни – это CAC. Я не работаю, у меня нет денег, поэтому доходов от работы у меня нет. У меня есть недвижимость в частной собственности, и в этом мне повезло – я успел обзавестись домом до того, как мне поставили диагноз. К тому же у меня есть личные сбережения, но деньги меня особо не интересуют, и пока я могу прожить на то, что есть. Когда я осознал, какой диагноз мне поставили и сообщили, что через два года я умру… я понял, что у меня достаточно денег, чтобы прожить.

А где вы живете?

Я живу в часе езды на север от Манчестера, в местечке под названием River Valley, там очень красиво, это уже горная часть Британии, пейзажи там очень английские – зеленые круглые холмы, реки, небольшие пабы.

И там есть скалы?

Да-да, один из самых знаменитых британских скалолазных районов – в 45 минутах от моего дома, и мне там очень нравится. Когда я еду домой… Многие думают, что я не хочу возвращаться домой! – а мне очень нравится приезжать домой, побыть там, это возможность расслабиться, отдохнуть, подумать, подготовиться к своей следующей поездке.

Когда я думаю о скалолазании в Британии, в голову приходит, что британцы – это люди, которые любят лазание даже больше, чем жизнь. Может быть, потому что они так сильно любят жизнь. Самые хитрые способы лазания пришли из Британии… приверженность чистому стилю, трэду…

Да, думаю, такая приключенческая черта всегда была свойственна британцам. Этому могут быть самые разные причины. Во времена промышленной революции, это был викторианский период истории, в Британии было много денег, поэтому британцы стали путешествовать в такие места, как Шамони или Айгер – и в этом всегда присутствовал элемент вызова, новых открытий… И трэдовое лазание, конечно, было как противопоставление пробитым маршрутам. Поэтому у трэдовых скалолазов ушло довольно много времени на то, чтобы принять спортивное скалолазание.

Да, лазание по пробитым трассам – не так уж и круто (шутка), а трэд, до сих пор, Вау! А порой и просто безумие! (Смех)

Да, конечно, это очень страшно… трэд, но, конечно, зависит от того, где лазать… Одно из моих любимых мест – это Gogarth Anglesey (на побережье Ирландского моря). Да, действительно, от срыва там можно погибнуть. Но это замечательное место для лазания – и виды, и расположение… А погибнуть и в Уэльсе можно.


Фото из архива Джона Эллисона

Скалолазное сообщество – это своего рода семья, большая международная семья. Как вы думаете, может ли фонд «Скалолазы против рака» ещё больше объединить людей?

Да, конечно. Я читал статьи, в которых разные люди пишут о нашей организации, даже не поговорив со мной. Общее в этих статьях то, что их авторы ощущают единство. Здесь, на «Рок Мастере», я познакомился со многими американцами, которые и знать меня не знали, потому что там очень много таких организаций, и они не знают о европейских ассоциациях, а я не так много путешествую из-за своего состояния, и тем более не публикуюсь. Я вообще знаю немного американцев, но мы можем беседовать с ними о росте благотворительности в мире, и это действительно увлеченные люди.

И приятно, когда я попадаю, например, на ужин, и за столиком вижу молодого скалолаза в нашей футболке, а за соседним столиком – австриец средних лет, тоже в футболке CAC, и повсюду встречаются люди всех возрастов в наших футболках – я чувствую гордость. То, что все эти люди носят наши футболки – это своего рода поддержка, которая так много значит. Дизайн, цвет, идея, вся история – это не только обо мне, я лишь дергаю за ниточки, я просто делаю свою работу. Это осознание заболевания, осознание того, что мы делаем и осознание того, что мы можем сделать. И это самое главное – что люди могут получить от CAC, и я испытываю чувство благодарности – ведь это международное пожертвование, мы можем передать нашу мысль во многие страны, в разные места… и да, все это объединяет скалолазное сообщество.


С Ангелой Айтер и Алексом Мегосом на вручении Arco Rock Legends, фото Елены Дмитренко

То есть это уже движение, которое живет и борется с болезнью доступными средствами.

Конечно. И я хотел бы поблагодарить всех, люди даже не понимают, насколько я в долгу перед ними. Я встречался с разными профессионалами в США, там находится ведущий специалист по изучению рака, она мне сказала, что если бы я был её пациентом, то она предположила бы, что я смогу прожить не более двух лет. Я пока держусь. Я думаю – это все от положительного настроя, я сильный человек, я люблю такие вызовы, это как сложное лазание, конечно, были неприятные моменты, но, я считаю, мне помогла улыбка. Когда я встречаюсь с разными людьми, они придают мне сил, дают настоящий подъем.
Ведь многое люди не видят, я скрываю боль, свои мучения; рак развивается, и особенно на последних стадиях начинаешь думать – сколько мне ещё осталось. Я стараюсь не думать об этом, хотя в последнее время, когда я думаю о своем здоровье, то чувствую некоторое облегчение, если можно так сказать, а участие в таких мероприятиях – это непросто, но не в плохом смысле этого слова, а в хорошем – мне нравится встречаться со многими людьми, я отношусь к ним, как к друзьям, к друзьям, которых я знаю уже очень давно.

Но счастье от общения с ними заставляет меня грустить. Это поддержка, которую я получаю, конечно – я горжусь, и я счастлив, но в то же время – мне грустно, я буду скучать по всем этим людям, для меня все это очень важно, каждый момент – важен. Каждая такая встреча для меня – это радость, я «складываю» такие маленькие радости на полочки, каждый день таких маленьких радостей набирается сто, двести… Из таких радостей и состоит мой день.


Фото из архива Джона Эллисона

Есть люди, с которыми мне бывает трудно поладить, но это вполне предсказуемо, таково наше общество, и нам приходится иметь дело с этим каждый день. Конечно, мои друзья приходят проведать меня, узнать – все ли со мной в порядке, мы поговорили, я растсроился… но затем я чувствую себя гораздо лучше….

Так недавно меня спросили, как я могу так улыбаться? Но это просто… Счастье – это мое постоянное состояние. Если я счастлив, то люди, которые общаются со мной – тоже счастливы, я не испытываю страха от общения с ними, они могут спрашивать меня обо всем, что угодно, шутить… Это очень по-английски, сарказм… Но я не против.
Конечно, я чувствую, как и другие люди – грусть, боль…

Думаю, ваша кипучая деятельность вас отвлекает хотя бы отчасти. Как вы выбираете научную организацию, в которую будете передавать пожертвования?

Если вернуться к самому началу, когда идея благотворительности только зародилась, мы выбрали пять попечителей. В Великобритании, чтобы благотворительное общество начало работать, необходимо зарегистрировать его через попечителей. У нас пять попечителей, которые отвечают за каждое из направлений работы – производство, IT-сектор, финансирование, скалолазание, федерации. Вместе мы подаем документы… но сначала мы связываемся с федерациями стран, в которые мы собираемся вносить пожертвования.


Фото © Luka Fonda из архива Джона Эллисона

И все пожертвования идут в разные организации?

Да, да… все пожертвования – разные. Первое пожертвование – в Австралии, второе – в Франции, третье – в Канаде, четвертое – в Британии, пятое – в Америке, а шестое – в Германии, седьмое – в Южной Корее, восьмое – в Инсбруке, Австрия. Все эти организации занимаются исследованиями, и по тем критериям, которые приняты в нашей организации, мы делаем взнос в 10 000 фунтов, конечно, переводим в евро, и пожертвования идут в евро.

А когда вы сделали первое пожертвование?

Ох, я даже и не помню, надо посмотреть в моих записях… Всего нашей организации 2,5 года, за первый год работы мы передали четыре пожертвования.

А вы что-то получаете взамен от той организации, которой оказываете помощь? Может быть, результаты исследований?

Это один из критериев отбора организации, собственно, но до сих пор я ничего не получал. От британских благотворительных обществ я получаю отчеты, они присылают мне электронные письма о ходе исследований, но в целом сложно отследить, на что именно ушли эти деньги, один из критериев, по которым мы оказываем помощь – это предоставление информации. Главная проблема – это время, потому что кроме меня никто это сейчас не отслеживает…

Я вернусь к теме, которую мы обсуждали выше. Это всегда вопрос для того, кто жертвует – отдать ли деньги в фонды или напрямую людям. Хотя люди «в теме» ведут разъяснительную работу о том, что в ситуации с болезнями лучше жертвовать фонду, который занимается конкретным больным. Хотя ваша работа – она в любом случае лежит в другом поле.

Да, вот например – рак. Это болезнь-невидимка. Рак не разбирает, кто ты – русский, англичанин, американец, насколько ты богат… Это убийца, массовый убийца. Рак – это болезнь, и она может затронуть любого, в любой стране, это не социальная болезнь, она не связана с образом жизни, она может возникнуть везде. И я считаю, собственно я уже говорил раньше – важна связь между научными учреждениями. Наше участие в борьбе с раком – это 10 000 фунтов, но это не так много. Главное, что мы можем донести идею до тысяч людей, это же просто – отдать 10 000 фунтов на исследования, тебе скажут спасибо – и все! Но для меня самое главное – это информирование, и для меня лично – это самое важное. Даже те пожертвования, которые мы вносим – это вторично, я понимаю, что в одиночку нам не победить.


Фото из архива Джона Эллисона

Многие говорят, что 10 000 фунтов – это не такая уж и маленькая верхушка айсберга, в любом случае это оказывает влияние и в России, и в любом другом месте. И какой-нибудь небольшой исследовательский центр может найти ответ, который поможет многим больным.

Так что это все ещё открытый вопрос, что можно сделать на 10 000 фунтов… Поэтому пожертвования в исследования принесут пользу всем странам, такой был первоначальный план. Может я уже и не увижу этого… и может быть через несколько лет меня уже не будут помнить, просто думать – вот был такой человек… не знаю… многие считают, что важно оставить такое наследие, чтобы люди тебя помнили, но это не для меня… Но я не думаю, что люди должны помнить меня за это, это или то. Для меня главное, чтобы мое дело продолжалось. Придут новые люди… будут новые события… жизнь продолжается…



Не хочется красивых слов в конце.
Хочется почтить память.


Сайт Climbers Against Cancer - для тех, кто хочет яркую футболку, фуфайку, новые зацепки, классную шапочку - или просто поддержать движение "Скалолазы против рака".


Интервью подготовила Елена Дмитренко
Спасибо Любе Парнюк за помощь с переводом