Тарфала. Путь к новым горизонтам

Источник:
Рассказ "Тарфала. Путь к новым горизонтам"
Иллюстрации к рассказу "Тарфала. Путь к новым горизонтам"

Рассказ и иллюстрации под "катом".

Тарфала. Путь к новым горизонтам

Рассказ

***
Эта поездка началась задолго до того, как были куплены билеты на самолет. Три года назад я изучал самые близкие к Санкт-Петербургу горы. Это были Хибины. Как оказалось, они интересны не только, как горный объект, а еще и тем, что находятся за полярным кругом. Так родилась мечта о путешествии в заполярье.

Август. Работается с трудом. Мысли где-то путешествуют и почему-то их все время тянет в северные широты. Наверное, так и будет, пока действительно не побываешь там. Я изучил гору Халтиа, на севере Финляндии. Затем вновь вернулся к Кольскому полуострову, мечтая выбраться туда, хотя бы на выходные, но решил, что такой выход в Хибины будет глупым и расточительным.

Расхаживая по карте северной Европы, к своему стыду, я обнаружил несколько собственных заблуждений на счет Лапландии. Мне всегда казалось, что это обширная часть Финляндии. Оказывается, это огромный культурный регион, населенный саамами, или, как их называли раньше, лопарями. Сейчас эту территорию делят четыре государства: Норвегия, Швеция, Финляндия и Россия. Так вот у Финляндии, как это ни смешно, самая малая ее часть.

Не припомню, как я нашел Кебнекайсе. Эта гора в шведской Лапландии. Она превосходит по высоте все остальные северные горы Европы и находится в ста пятидесяти километрах севернее полярного круга. Горы, тундра, заполярье. Решено, еду в Швецию!

Я быстро собрал всю необходимую информацию о горе и путешествии в целом. Отвел на поездку неделю и спешно купил билет на самолет. При попытке забронировать проживание в приюте «Кебнекайсе», к моему великому удивлению, мне ответили, что мест нет. До вылета неделя. Нахожу хижину «Тарфаластуга» и, не раздумывая, бронирую три ночи. Это жилище устраивало всем, лишь немного смущала его отдаленность. В первый день предстояло преодолеть двадцать четыре километра. Поэтому, в деревне Никкалуокта, откуда начнется пешая часть пути, я зарезервировал еще две ночи. Там отдохну перед походом и после него.

Неудача с приютом заставила задуматься о доступности вершины. Теперь, от хижины до высочайшей точки Швеции, нужно пройти шестнадцать километров туда и столько же обратно. За день — бесперспективная авантюра. Я стал искать другие варианты восхождения и нашел два очень заманчивых маршрута по ледникам, но ни один из них не соответствовал моему низкому уровню ледовой подготовки. Решил, что возьму ледоруб и кошки, а там буду действовать по ситуации.

Пока я изучал возможные пути подъемов на вершину из долины Тарфала, мне попадались потрясающие фотоотчеты. Я просто влюблялся в это место. Зеленеющие горные озера. Стекающие в долину ледники. Питающие шумные реки водопады. Нависающие над головой облака. Все это уже проникло в меня, и я сгорал от нетерпения побывать в этом дивном и суровом крае.

***
Ночь я провел в автобусе из Санкт-Петербурга в Хельсинки. Затем вылетел в Стокгольм, где пересел на другой самолет и приземлился в Кируне. Это маленький провинциальный городок, основной деятельностью которого, является горнодобывающая промышленность. Но знаменит он, вовсе, не этим. Отсюда начинается путь в страну мхов, льда и камня.

Льет монотонный дождь. Я сижу в кафе автобусной станции в ожидании рейса в Никкалуокту. Повсюду огромные рюкзаки. Теперь понимаю, почему в приюте не было свободных мест. Середина августа — высокий сезон на северных курортах.

Толпа шумно гудит на разных языках: шведский, немецкий, реже французский. Среди них, собравшихся в группы, замечаю молодого человека, так же, как и я, сидящего в одиночестве. Решаюсь заговорить. Мой английский не способствует легкой беседе, каждая фраза, как тяжелые роды. И все же разговор вяжется. Его зовут Миш, он из Люксембурга. Работает учителем химии и разговаривает на четырех языках: люксембургский, немецкий, французский и английский. В стране официально принято три языка, и учитель обязан знать все. Миш один идет из Никкалуокты в Абиско. Его поход рассчитан на девять дней, а протяженность маршрута — сто пять километров. А мне, друзья и родственники, говорят, что я сумасшедший, шляюсь один где попало.

Подошел автобус. Как задорные школьники, вся толпа, сидевшая в кафе, ринулась к остановке. Толпимся у входа. В стороне вижу пожилого мужчину, вернее даже, дедушку. Он худощав, среднего роста, седые волосы, густые брови, короткая борода и чеховские очки на носу. На его спине большой забавный рюкзак — квадратный короб из потертой ткани похожей на брезент. Старичок никуда не спешит, спокойно ждет, пока свора «неугомонных детишек» займет свои места.

За окном автобуса появляются сопки, озера. Карликовые березки, о которых я помню из уроков природоведения, непрерывно мелькают вдоль дороги. Дождь стих, и я увидел горные хребты, укутанные в плотные синие облака.

Прибыли в деревню Никкалуокта. В течение дня сюда приходит два таких автобуса. Это, примерно, шестьдесят человек. Как минимум половина из них идет в горы, а вторая половина отдыхает здесь на озерах. Кафе, рестораны, жилье, транспорт, досуг. Государство всячески поддерживает население, дабы сохранить коренной народ саамов в местах своего изначального обитания.

***
В начале пятого утра, я покинул уютную саамскую деревню и вышел в сторону гор. Полярный день здесь закончился в середине июля, но в августе солнце встает довольно рано и в это время уже достаточно света, чтобы увидеть объем и краски тундровых пейзажей.

Холмы усеяны мхами, грибами и ягодами. Брусника растет, буквально, под ногами. Она соперничает с черникой в количестве. Грибы размером с тарелку, чистенькие, без червоточинок. Ну, а березы, словно, выкобениваются друг перед другом — кто примет более нелепую позу. Ольха не выпендривается, стоит низенькая в сторонке, трепещет.

Немного тревожно, вокруг ни души. Редкие палатки встречаются на пути. Челноком туда и обратно пролетел вертолет, разбавив на миг мое одиночество. Деревья становятся ниже, а их количество реже. Даже ягоды мельчают. Не меняются лишь мхи, им ниже уже некуда. Часам к десяти появились люди, идущие навстречу. Они приветливо улыбаются мне, теперь идется легко и спокойно.

Просторная лента тропы стала узкой тесьмой и ушла в гору. На западных склонах ущелья показались снежники. Со всех сторон, слышался шум маленьких речушек. Они бежали по скалам и срывались водопадами вниз, наполняя неудержимой силой ревущий поток реки Тарфалайок.

Гора стала более пологой и уже скоро предо мной открылась сумасшедших размеров чаша, одна сторона которой, изрезана острыми скалами, одета в ледники и смочена озерами, а вторая, с округленными вершинами, сухая и невзрачная, сплошной каменный ковер.

Впереди небольшие строения научно-исследовательской станции. Здесь занимаются изучением ледника Сторгласиярен. Непрерывные наблюдения за ним начались сразу после Второй мировой войны. Это самый изученный ледник в мире. Стор, в переводе со шведского языка, — Большой. Стою напротив него и не могу себе представить его реальные размеры. Нет ничего рядом, что можно было бы противопоставить ему. И только сведения из карты давали представление о том, что это гигантская река изо льда в четверть километра глубиной.

После двенадцати часов пути я, наконец, добрался до хижины «Тарфаластуга». Она стоит в самом живописном месте долины Тарфала. Тот, кто построил здесь убежище, был настоящим ценителем природной красоты. Большое ледниковое озеро светится изнутри матовым изумрудным светом. Вершины прячутся от ветра в низкие пуховые облака. Густые реки ледников текут по склонам со скоростью вечности. Оборачиваюсь вокруг и смотрю, нет ничего, что оставляло бы равнодушным, за все цепляется взгляд, все волнует.

Из домика вышел мужчина пятидесяти лет — скандинавский горец, суровый дядька с обветренным лицом и трехдневной щетиной. Он широко улыбнулся и мгновенно превратился из волка в добродушного пса. Его зовут Ларс Хагер. Широко жестикулируя, он расспрашивает меня кто я, из какой страны, откуда пришел, как себя чувствую. Мы идем в дом, и он шумно знакомит меня с интерьером, с правилами проживания и ведения быта, не упустил ни одной мелочи. За много лет Ларс научился объяснять гостям все, сразу и понятно.

Немного отдышавшись, я приготовил себе сытный обед. Восполнил потраченные, за многочасовой переход, силы и теперь сижу на крыльце с чашкой горячего сладкого чая и наслаждаюсь фантастическими видами.

Передо мной Исфаллсгласиярен — второй гигант в этой долине. Этот ледник немного меньше того, что я видел, но гораздо круче. Он весь изрезан глубокими трещинами, в которых проступают бледные синяки. Язык, ледопадом, обрывается вниз с почти отвесной стены. Его так и назвали, Исфалл — Ледопад. Я увидел пять движущихся точек. Они огибали огромные ледяные проломы. Люди. Вот теперь я могу представить размер этого исполина. На нем смогли бы уместиться несколько сотен, нет тысяч, нет, сотен тысяч таких людей-точек.

После полуторачасового сна я зашел в помещение столовой. Народу прибавилось. Около десятка человек заполнили пространство, которое еще пару часов назад было безлюдным. Кто-то готовил пищу, кто-то сидел за столом и громко беседовал, кто-то тихо дремал в углу. Позже подошли альпинисты, которых я видел на леднике. Веселой и шумной компанией, они стали жарить мясо, пить пиво и петь песни, как средневековые викинги, вернувшиеся с трудного завоевательного похода.

За столом, напротив окна, я увидел уже известного мне человека. И как вы думаете, кто это был? Да, да, тот смешной старичок с автобусной остановки. Он сидел неподвижно и с легкой улыбкой на лице смотрел вперед. Я прошел мимо с целью разгадать, чем он так загипнотизирован. Это была картина, написанная самой природой, а квадратная оконная рама вписала ее в интерьер хижины. На ней, одним широким мазком флейцевой кисти, изображен ледник, язык которого мирно спускается в зеленое озеро. Облака, свинцовыми белилами, нависли над невидимыми вершинами, подчеркивая, и без того суровую, красоту. Это был третий большой ледник в долине — Кебнепактегласиярен. Самый спокойный и чарующий.

Я заварил чай и подсел за стол к созерцающему дедушке. Забавный добрый гном. Нет, не потому, что он низкорослый, просто его взъерошенные седые волосы и маленькие круглые очки делали из него мультипликационного персонажа.

Разговорились. Его зовут Франс Ван Дон. Как мне показалось, это имя совсем не подходит ему, слишком пафосное для такого милого человека. Он из Стокгольма. Любит путешествовать. Два раза был в России. Здесь, в «Тарфаластуге» Франс уже в четвертый раз. Лет двадцать назад, он ходил мимо ледника Кебнепактегласиярен, на перевал рядом с озером Сварта Сьён, и в этот раз хотел повторить этот путь. Шипя, Франс погладил правое бедро и с сожалением сказал, что вероятней всего, уже не сможет этого сделать. Мы еще долго изучали топографические карты, которые старичок бережно доставал из полиэтиленового пакетика. Там же лежали разные вырезки из журналов и маленький блокнотик, в котором он постоянно делал какие-то заметки огрызком карандаша.

***
Мысли о вершине полностью оставили меня, в тот момент, когда я воочию увидел открытые ледники. Теперь получается, что Тарфала и была моей главной целью. Но сейчас, находясь здесь, я совершенно не жалел о том, что останусь без вершины. Вокруг столько мест, достойных внимания, которые можно увидеть без всякой спешки и впервые получить удовольствие от горной прогулки, а не от марафонов по пересеченной местности. Вчера Франс показал перевал между вершин Тарфалапакте и Тарфалатьярро и сказал, что оттуда открывается невероятный вид на долину. Вот туда я сегодня и пойду.

Это место находится на лысой стороне котла и само по себе не представляет особого интереса. Затяжной подъем по окатанным валунам. Тропы нет, да и где ей тут быть — сплошные камни, раскрашенные лишайниками, но открывшаяся отсюда панорама, действительно, великолепна. Три ледника, как на ладони, выстроились по ранжиру: Сторгласиярен, Исфаллсгласиярен, Кебнепактегласиярен. Озера изумрудного цвета и не два, как я полагал, а целых пять. Три из них спрятались за конечной мореной ледника Исфаллсгласиярен.

Я дошел до верхней точки перевала. Об этом говорила огромная пирамида из сложенных камней. Здесь не на что было смотреть кроме нее. Большое плато, за краями которого, не было видно ничего, кроме неба и только две вершины слева и справа привлекали внимание. Кажется до макушек рукой подать. После очень не продолжительного сомнения, я устремился к вершине Тарфалапакте, та, что повыше. Иду и думаю. Ведь не собирался же штурмовать никаких вершин, я гуляю!

Один перегиб, нет ее. Второй перегиб, нет. Облака затянули уже весь перевал. Не успею, накроют вершину, и что я там увижу? Влажная пелена обволакивает все вокруг — не заблудиться бы в тумане. Я никогда не складывал туры, а тут, впервые в жизни, ложу камень на камень, разматываю нить Ариадны. Наконец, вершина! Не видно ничего, но это уже неважно. Минотавр побежден!

Благополучно спускаюсь к хижине. В убежище безлюдно. Кто-то ушел дальше по маршруту, кто-то гуляет поблизости. Лишь временами промелькнет Ларс Хагер, неторопливо хлопоча по хозяйству. Я сижу в кухне-гостинной и рассматриваю топографические карты района. Меня заинтересовал маршрут, по которому хотел пройти Франс Ван Дон. Сижу на том же месте, что и он и поглядываю в окно. Этот путь хорошо виден отсюда.

Слышу движение в прихожей. В комнату входит девушка. Ей от силы двадцать лет. Она идет, без обуви в одних носках, боясь наступать полной стопой, морщится при каждом шаге. Я сочувственно смотрю на ее ноги и тихонько здороваюсь. Спрашиваю о том, откуда она идет, на что девочка подходит к столу и восторженно показывает пальцем в окно: по кромке ледника, по боковой морене, мимо озера... Я только что изучал этот маршрут на карте... Вошел Ларс и, в своей громкой дружелюбной манере, стал знакомить гостью с возможностями его скромного жилища. Она широко улыбнулась мне и удалилась с хозяином хижины.

Вечером я решил прогуляться к озерам, которые видел утром сверху, на пути к перевалу. Преодолев мощную гряду, сдвинутых ледником, камней, я попал в совершенно изолированное от людских глаз пространство. Когда-то здесь лежали толщи льда. Теперь же это глиняный котлован, усыпанный миллиардами, измельченных в крошку, камней. Вода заполнила впадины и образовала три изумрудных водоема: Исфаллсьён, Гронсьён, Фронтсьён. Я обогнул каждое миниатюрное озерцо и подошел, насколько это возможно, к леднику Исфаллсгласиярен послушать завораживающий шум водопада.

Эта прогулка крепко врезалась в мою память, но не окружающими красотами, как хотелось бы, а маленькой аварией. Иду без тропы. На пути моего следования лежит круглый камень — ледниковый окатыш, сантиметров пятьдесят в диаметре, на треть в грунте, с виду совершенно устойчив. Уверен, что даже не сдвинется, и только я перенес вес тела на камень, как он срывается и несется вниз. Каким-то чудом этот каменный шар не проехал по моей ноге, а лишь слегка зацепил ее. Повезло, удержал равновесие. Отделавшись испугом и царапиной на голени, осмысливаю, что произошло. Морена. Прессованная каменная крупа выглядела твердой, а внутри оказалась влажной и нестабильной массой. Валун съехал, как по маслу. Мысль о том, что эта оплошность могла, как минимум, испортить мне отпуск, теперь не давала покоя, ведь сомнение промелькнуло в моей голове, нужно было просто обойти этот камень.

***
Сначала обогнуть озеро Тарфалаяуре, затем махнуть по гребню боковой морены, совсем немного пройти по кромке ледника Кебнепактегласиярен и, завернув за гору, выйти к озеру Сварта Сьён. Вот такой план был у меня на сегодня. Позавчера Франс заразил меня этим маршрутом, а девушка, спустившаяся с этого перевала вчера, только усилила мое желание побывать там.

Я подробно расспросил Ларса о деталях восхождения и тем самым сообщил ему куда направляюсь. Расстояние порядка семи километров с обратной дорогой — часов на пять, прогулочным шагом. Вышел налегке, с собой только вода, перекус и фотокамера. Не стал брать ни ледоруб, ни кошки, Ларс сказал, что по льду идти не придется совсем.

Прохладный воздух звенел, как стекло, а тишина, на удивление, была приветлива. Я обошел озеро наполовину и моему взору открылся совершенно новый вид на хижину. Вода, не тронутая ветром, отражала творение человека, которое ничуть не нарушало гармонию этого места, а даже наоборот, придавало ему теплоты.

Преодолев пару небольших снежников, я вышел к нагромождению камней. Из окна хижины, эта каменная гряда, напоминала хвост ящерицы. Здесь же, я стоял перед придатком гигантского дракона, покрытого чешуей из массивных валунов. Сейчас придется взобраться на верхнюю кромку этого хвоста, высотой метров в двести, и пройти по телу каменного чудовища.

Не торопясь, я двигался по гребню морены. Внизу зарябило озеро. Легкий ветерок разбил зеркало водной глади, и теперь все мое внимание приковывал к себе открытый ледник. Он был в такой близости, что от него веяло холодом. Трещины, которые издали, казались лишь небольшими царапинами, здесь выглядели глубокими впадинами. Огромный валун, размером с двухэтажный дом, молча, лежал в одной из них, а вся поверхность льда за ним была усеяна камнями помельче. Когда-то, от скального жандарма, откололся кусок породы. Он мчался по леднику, кроша лед, и оставлял за собой длинный шлейф дробленых камней. Теперь, когда эти камешки оттаивали, они глухо катились вниз по ледяному лабиринту, и от этого звука становилось не по себе.

С другой стороны шумел водопад. Он срывался со скалы и с ревом вгрызался в прессованный снег. От брызг в снежнике образовалась огромная промоина, края которой откалывались и с плеском падали в воду.

Участок маршрута, проходящий по кромке ледника, был для меня загадкой. Вот он. Я совсем иначе представлял себе этот отрезок. Думал, пройду несколько метров по ровной поверхности, однако, выйти на лед в этом месте не представлялось возможным. Рельеф больше напоминал стиральную доску, ребра которой были метра по три-четыре.

Справа стена острых камней, внизу изрезанный лед, впереди сомнительная тропинка. Я сделал первый шаг на мокрую крупу боковой морены и вспомнил вчерашний «камень-учитель». Предательское скольжение стопы заставило меня остановиться. Теперь, с предельной осторожностью, я двигался, как паук. Простукивая грунт палками, которые иногда проваливались сантиметров на тридцать, я выбирал устойчивую поверхность. Затем страховал вес тела дополнительной опорой на палки и ставил ногу. Каких-то пятнадцать метров, а столько времени и сил отняли они у меня. Ноги дрожат, не то от страха, не то от напряжения.

Передо мной озеро Сварта Сьён. Шведы назвали его Черное, потому что солнце, никогда в полной мере, не может осветить его из-за стоящих вокруг скал. Оно выглядит неприветливо, зато носит титул самого высокогорного озера в Швеции. Отсюда была видна конечная точка моего маршрута — вершина перевала Тарфалапасс. Самый логичный путь до нее проходил по снежнику, который спускался в черные воды мрачного водоема. Вот здесь бы и пригодились мне «кошки» и ледоруб. Идти по многолетнему снегу, прорубая ботинками ступеньки в фирне, я не решился. Уклон был таким, что, сорвавшись, в мгновение окажешься в ледяной воде.

Тень от вершины Кебнепакте делала это место не самым дружелюбным. Вдобавок к этому, обходя снежник, я забрел в другую, опасную часть перевала. «Живые» камни под ногами не давали расслабиться, а тысячи таких же, лежащих на крутом склоне слева, заставляли прислушиваться к малейшему шороху вокруг. Одно радовало, камни, покрытые тонким слоем мха, говорили о том, что больших камнепадов тут не было давно. Теперь даже не знаю, что было страшнее: мореная кромка ледника или постоянное ожидание «заскучавшего» камня сверху.

Стою на перевале и любуюсь видом новой долины. Гора Дракригген — Спина дракона, так и манит к себе. По острому оголенному ребру можно пройти к ее пику, воткнутому в небо, словно шип розы. Внизу, под перевалом, раскинулась долина Куопперваж, на дне которой расположились удивительные узкие озера. Они каскадами впадают друг в друга и образуют непрерывную цепь, протяженностью более четырех километров. Где-то там, за озерами, мой люксембургский знакомый Миш ставит палатку, готовясь к ночлегу. Отсюда все выглядит таким крохотным и доступным. Именно здесь, в крайней точке путешествия, рождается неудержимое желание нового приключения. Именно здесь, ты с уверенностью можешь сказать, что, не смотря на трудности, снова пойдешь в горы, ведь только с высоты можно открывать для себя все новые и новые горизонты.

Иллюстрации к рассказу: