ЗАПИСКИ НОВИЧКА - III. «Волевой и предприимчивый»

участвовал в слетах горных туристов – то есть варился в собственном соку.
Но однажды внутренний голос сказал: «Хватит валять дурака! Езжай в лагерь, учись!» Я послушался.
Поездке предшествовала "серьезная" подготовка: в Ленинграде был приобретен красивый синий рюкзак «Эдельвейс», ширина которого, как оказалось на практике, значительно превосходила его высоту из-за огромных боковых карманов; головка и штычок ледоруба были оцинкованы на заводе, клюв и лопатка заточены до остроты дамасского клинка, древко окрашено в тон рюкзаку; новенькие геологические ботинки-трикони пропитаны гидрофобкой, а подошва – касторкой.

Портрет дополняли длинные (до плеч) волосы, люто ненавидимые тогдашними комсомольскими, партийными и внутренними органами. Словом - красавẻц!
«Черную кость» - новичков – поселили на первом этаже в павильоне. В комнате – 3-4 двухъярусные железные кровати, окрашенные уже в поднадоевший синий цвет.
--------------
Сдача физнормативов.

… Подтянувшись на турнике 4 раза (что было близко к пределу моих возможностей), спрыгиваю и, бормоча что-то типа «в горах увидим, кто есть кто», гордо удаляюсь со спортплощадки.
Рядом набирают доброхотов для поимки сбежавшей коровы, предназначенной нам на обед. Хватаясь за ветки кустарника, лезем на крутой, поросший густым лесом склон. Минут через 20 обнаруживаем беглянку, меланхолично жующую травку в метрах ста пятидесяти над лагерем. Корова оборачивается и смотрит на нас полными нежности глазами.
Нам становится ее жалко, и мы спускаемся вниз.
- Нашли?
- Нет! Всё прочесали – никаких следов. Наверное, ушла в другом направлении, низом.
-------------
"Разгильдяй!"

В лагере царит суматоха – все получают снаряжение. К складу – не пробиться. Кладовщик Мурат объявляет, что будет обслуживать участников, исходя из их квалификации (по нисходящей): инструктора, старшие разрядники, 3-й разряд, значкисты … Мы – низшее звено в этой цепочке, и наша очередь подойдет только к вечеру.
Воспользовавшись паузой, сижу на скамейке и курю. В лагере мне не нравится: армейские порядки, терминология. Особенно мутит от словосочетания «командир отряда». А вот и один из них! Лёгок на помине! И какой возбужденный!
- Получили снаряжение?
- Нет! Велели подойти после всех.
- После всех?!! К тому времени на складе ничего не останется! Разгильдяй!!!
- Кто? Я?! Это в вашем лагере сплошное разгильдяйство!!!
- Что?!!!! (убегает, скрежеща зубами).

Подхожу к нашему инструктору:
- А кто это такой – бегает, распоряжается?
- Который?
- Да вот тот, здоровый такой, седой, в трусах.
- А-аа! Это наш командир отряда, Иванов Лев Евгеньевич.
У меня внутри что-то падает…

Через пять минут мой мучитель подбегает снова:
- Значит, так! Я договорился. Отберете и проверите примусы, купите у шофера бензин. Чтоб всё работало!
У меня внутри опять что-то падает. Имея большой опыт общения со «Шмелями», отлично знаю, что один рабочий примус можно собрать минимум из 3-х бэушных. Миссия, практически, невыполнима!
Бегу на склад. Мурат, сжалившись, пускает меня внутрь. Вот они – сокровища Али-Бабы!
Быстро отбираю годные насосы, прокладки, сальники, кольца, пружинки… Теперь – испытание огнем! Заливаю бензин. 1 минута – горение нормальное! 5 минут – горение нормальное!! 10 минут – горение нормальное!!!
Испытания прошли успешно. Удаляю копоть и застарелую грязь – примусы блестят как новенькие!
Но не всем так везет: там и сям то и дело раздаются вопли ужаса и вспыхивают «Шмели». Их заливают водой, засыпают песком. Ко мне на консультацию выстраивается очередь из менее удачливых коллег. «Примуса починяю, починяю примуса!». За этим занятием меня и застает проходящий мимо Лев Евгеньевич.
- Всё в порядке?
- В полном!
Нам обоим немного неловко за недавнюю стычку…

Вести с полей.

Построение. Нас делят на отделения по 10 человек. Наше – «армянское»: я, худенькая девушка по имени Зара и её подружка – обе скалолазки, двухметровый добряк Лёня с ногами 46-го размера, соплеменник и мой однофамилец Саша из Москвы.
… После скальных занятий, на которых я произвел фурор, высекая искры своими триконями, нас призвали помочь соседнему колхозу на капустном поле.
На поросших сорняком грядках капусты мы поначалу не заметили. Когда же в зарослях репейника стали изредка попадаться притаившиеся кочаны, хлынул дождь. Новички и инструктор-надзиратель, спотыкаясь и падая, мчатся под спасительный навес. Но не все: двое продолжают работать. Этими двумя были я и мой московский однофамилец! Нас уговаривали, просили – всё напрасно.
Через минут сорок из лагеря прибыл транспорт. Промокшие до нитки, мы садимся в автобус последними…
После обеда – опять построение. Начальник учебно-спортивной части объявляет всем благодарность и после торжественной паузы добавляет: «Особенно отличились участники второго отделения …ян и …ян!». Звучит это довольно забавно.
«Виват!!!» - провозглашает один из нас. «Спасибо на хлеб не намажешь!» - скромно изрекает другой…


Компот.

Нас выгоняют из лагеря к Тегенеклибаши с ночевкой. На сборы – час.
… Подъем по петляющей среди альпийской растительности крутой тропе. Многие скользят на мокрой траве и падают. Особенно часто шлепается Лёня: на складе не было ботинок 46 размера и он идет в своих, напоминающих чаплинские.
У одного из инструкторов катится вниз рюкзак. Под хихиканье сотни новичков он бежит за ним, багровый от стыда, до самого шоссе.
А моей обувке подъем нипочем! Но рюкзак… Нести его просто невозможно. На плечах уже багровеют кровоподтеки! Сказывается также усталость от свершенных на капустном поле трудовых подвигов.
Одно из отделений сходит с тропы и «срезает» поворот. Откуда ни возьмись, появляется конный егерь, вооруженный карабином и биноклем. «Топтать цветы, занесенные в Красную книгу?!». Далее следует прейскурант: за 3-4 цветка – месячная зарплата инженера или педагога. Акт – в лагерь.
Командир отряда извиняется и обещает больше не нарушать. Егерь прощает и скачет дальше. Подъем к месту ночевки продолжается, а я уже плетусь в хвосте, со значительным отрывом от своих товарищей. Позади меня только инструктор, ловивший рюкзак. В случае гибели он должен подобрать мое холодное тельце.
На привале, взвесив мой рюкзак, инструктор приходит к выводу, что меня сильно перегрузили, и предлагает восстановить справедливость. Всё это очень неприятно. Отказываюсь: «Донесу!»…
Вечереет. Из последних сил продолжаю шагать вверх. Как хочется пить! И тут появляется … ангел! Это – Елена Андреевна Хомская*. Спустившись с бивака, она подносит мне полную кружку холодного кисленького компота из сухофруктов. Ничего более вкусного я в жизни никогда не пил! (*Жизнь еще не раз сведет меня в горах с этой милой женщиной, добрейшей души человеком).



Мощные клубы радости.

Наутро нас опять ведут вверх по склону. Светит солнышко. Вчерашний кошмар позади: идем налегке. По пути нас учат ходить в связке, работе с веревкой, страховке через выступ.
Выходим на гребень, с которого открывается завораживающая панорама. Нам показывают вершины и ледники. Звучат знакомые и незнакомые, ласкающие слух, названия: Шхельда, Ушба, Башкара, Кашкаташ, Джан-Туган… Сердца новичков начинают биться быстрее.
Вершина Тегенеклибаши совсем рядом. Слезно умоляем начальство разрешить нам ее покорить. «Мы быстренько! Ну что вам стоит! Ну пожалуйста!». Девушки даже начинают строить инструкторам глазки и обиженно надувать губки. Но, после некоторых, как нам показалось, колебаний, нам решительно отказывают: «Еще успеете!». И в качестве компенсации предлагают спуститься вниз по мелкой осыпи. «Бегом!». Поднимая тучи пыли, мы несемся вниз. Некоторые, приехавшие в горы впервые, пробуют съехать на «пятой точке»…



Предприимчивый (из характеристики значкиста).

Выходим в недельный поход в Грузию. Маршрут: пер. Накра – Местиа – Мазери – пер. Бечо.
Разбиваем лагерь рядом с Северным приютом Донгузорун, заполненным до краев иностранцами. Ужин съеден. Темнеет. Скучно. Кто-то бренчит на гитаре, с надрывом исполняя обязательный туристский репертуар. Девицы романтично постанывают.
У соседних палаток инструктор пугает молодняк страшными байками о Черном Альпинисте. Подумаешь! А у нас инструктор Черный! Геннадий Петрович Черный. И совсем не страшный!

… К полуночи, как водится, заходит разговор о пиве. Инструктора вздыхают: «Где ж его взять?».
- А если я достану?
- Невозможно!
- А спорим?
- А давай!
Включаю налобный фонарик и исчезаю в темноте. Черный кричит вслед: «Ты куда?!».
- В кафе «Ай», - шучу я, - буду через десять минут.
… Захожу на приют. Иностранцы испуганно затихают. Используя засевшие в памяти с институтской скамьи английские фразы, объясняю, что хотел бы приобрести немного пива для больного советского альпиниста. Шутку оценили, смеются. Дают несколько банок, но от денег отказываются.


Догонялки.

Утром, по пути к перевалу, проводим снежные и ледовые занятия. Наиболее острые ощущения испытываю от кошек, надетых на ботинки с триконями. И почему я не взял на складе обычный «вибрам»?!!
… Спуск с перевала по жаре. Идем, уткнувшись друг другу в затылок. Ноги горят, как ошпаренные. Господи! И чего мне дома не хватало!?
Вот и первый привал. Внизу, справа от тропы, замечаю снежник и сбегаю к нему по мелкой крутой осыпи. Снимаю ботинки, две пары толстых шерстяных носков и с наслаждением погружаю горящие ступни в снег. «Как хорошо! … Интересно, сколько минут будет длиться привал? Надо было спросить. … Командир отряда же видел, что я спускаюсь. И ничего не сказал! Но меня же предупредят?»
Ход моих мыслей прерывает звук свистка и голос Иванова: «Ну что? Встали, пошли!».
Начинаю лихорадочно протискивать мокрые ноги в носки, обуваться, шнуровать ботинки.
Затем иду на штурм осыпи. Лезть по ней практически невозможно: делаю шаг и съезжаю вниз вместе с массой песка. Почему-то вспоминается ленинская работа «Шаг вперед, два шага назад».
… Когда ценой неимоверных усилий мне, наконец, удается выбраться из оврага, ушедший отряд уже едва виднеется в виде отдельных мелких точек. Взваливаю на плечи мой крест - неподъемный «Эдельвейс» и рысцой пускаюсь в погоню. Наспех одетые на мокрые ноги носки сбились в комки и причиняют нестерпимые страдания.
Настигаю отряд на следующем привале. Выбираю подходящий камень, сажусь на него и только собираюсь скинуть рюкзак, как … звучит уже знакомый свисток командира:
- Ну что? Отдохнули? Пошли!
«Это уже свинство!» - думаю я, начиная вновь отставать. «Ведь Я не отдохнул!!!».
… Догоняю отряд на следующем привале. История в точности повторяется!
…………….
- Всё! Я его сейчас убью! – говорю я однофамильцу из Москвы. - Он надо мной издевается!¹
Начинаю обгонять одного, второго, дружественное отделение, еще одно… Слышу замечания дисциплинированных участников: «Нельзя обгонять! Каждый должен идти со своим отделением!». На их лицах написан священный ужас. За мной бежит бледный соплеменник и, косясь на мой сверкающий ледоруб, уговаривает оставить командира в живых. «Отстань!».
Я в голове колонны. Передо мной только Иванов. Соплеменник в ужасе зажмуривается. Лев Евгеньевич оборачивается и, не выказывая ни малейшего удивления, – будто ожидал увидеть меня позади себя - спокойно говорит:
- Видишь тот островок с деревьями? Там устроимся на ночлег.
- Лев Евгеньевич! А я, все-таки, дошел!
- Ну и молодец!
И сказано это было без всякого сарказма! Я в недоумении.

Волевой (из характеристики значкиста).

Когда извивающаяся змея отряда свернулась кольцами вокруг Иванова, командир объявил построение.
«Мы отошли уже далеко от лагеря. Завтра предстоит восхождение на Гвергишер. Подумайте. Если кто-то не уверен в своих силах, еще есть возможность отправить его назад в сопровождении инструктора. Завтра сделать это будет уже невозможно! Не подводите своих товарищей!».
После такой речи, по-моему, всем стало немного не по себе. «А не на меня ли он намекает?» - подумал я.
Из строя никто не вышел…

… Через полчаса, корчась от дикой боли, лежу в палатке. Нога, с зияющей под коленом раной, торчит наружу. Пять минут назад, рубя сук под стойку для палатки, я промахнулся и саданул себя по ноге лопаткой ледоруба. Больше всего в тот момент я боялся, что о моей травме узнает Иванов. Выполняя мою просьбу, товарищи и подруги, загораживая меня, выстроились перед входом, а Оля* – врач по профессии – осматривает рану. Ситуация осложняется тем, что в целях конспирации мы не можем воспользоваться лагерной аптечкой, хранящейся у кого-то из инструкторов. Клея БФ-6 и мумиё ни у кого нет.
Уговариваю наложить швы шелковой ниткой и обычной иглой. Оля отказывается, я настаиваю.
Наш консилиум прерывает знакомый голос: «Это чья нога?» Вход в палатку раздвигается и в нее заглядывает … Иванов.
«Прощай, Кавказ!» - мелькает у меня в голове. Я обречен!
- Ледорубом?
- Ага… Но почти не болит!
- А завтра пойти на гору сможешь?
- Смогу!
- Смотри, я на тебя надеюсь!
Рану густо посыпают сахарной пудрой, края стягивают и в этом положении туго бинтуют.
-------------
* Через месяц, по возвращении домой, я получил с Камчатки посылку от Оли: огромную копченную красную рыбину. Наверное, для поправки здоровья. Часть рыбы дотягивает в холодильнике до Нового года и съедается гостями под мои, набившие всем оскомину, рассказы о восхождении на неприступный Гвергишер.
Ах, какой был вкус!!!

… Утром, перед рассветом мы выходим на первое зачетное восхождение. Со стороны, вероятно, напоминаю хромого графа Жофрея де Пейрака.


Нога страшно болит и не сгибается в колене.
«Я на тебя надеюсь!» - звучат в мозгу слова Иванова. Простой педагогический прием, а как действует: через минут сорок с изумлением обнаруживаю, что иду нормально и нога почти не болит!
Подходим к закрытому леднику. Наша связка – первая! Лев Евгеньевич объясняет, как по цвету снега можно определить наличие и направление ледниковых трещин и как преодолевать открытые.
- Так! А теперь веди отряд во-оон туда – к началу маршрута. Там подождешь.
Я на вершине счастья! Мне доверили вести отряд!

… На обратном пути учимся рубить ступени на льду и фирне. Картину слегка портит Леонид, ботинки которого не умещаются на вырубленных другими выступах: он то и дело падает на некрутой склон, и, несмотря на бурную деятельность, направленную на самозадержание, скользит вниз. Иногда ему даже удается сдернуть и увлечь за собой нашу тройку: ваш покорный слуга с воплем: «Ах, моя нога!!!» и призер республиканских соревнований по скалолазанию Зара, повторяют его судьбу.

Фото: Гвергишер. (Александр Дементьев, caucatalog.narod.ru)
-------------

Башня Хергиани.

Местиа. Дом-музей Михаила Хергиани. Сильнейшее впечатления. И этот обрывок перебитой на Су Альто веревки, висящий на стене… У всех – комок в горле.


Я трогаю лохматины волокон,
обманчивых,
на вид почти стальных...
Как можно верить людям
и верёвкам
с предателинкой,
прячущейся в них!
И всё-таки, мрачнея потаённо,
не оскорблю сравненьем никаким
случайное предательство нейлона
с обдуманным предательством людским.
(Е. Евтушенко)

Выходим во двор. Родовая сванская башня, на которой тренировался легендарный Хергиани. Желающие могут полазать по ней с верхней страховкой. Тут же образуется длинная очередь. Прождав минут двадцать, понимаю, что ожидать своей очереди бессмысленно. А попробовать нестерпимо хочется.

… Когда директор музея обратил на меня внимание и сообщил Иванову, я уже пролез по стене без страховки 6-7 метров.
Тут начались трудности: камни едва держатся в своих нишах, и использовать их для опоры опасно: внизу стоят люди*. Но, самое главное, разрушать стену, которой касались ЕГО руки, я себе позволить не мог.
Узнав о проблеме, Лев Евгеньевич просит меня спуститься. Тон – спокойный, хотя даже сверху заметно, что волнуется.
- А он сможет? – спрашивает директор.
- Сможет. Они у меня орлы!
Я не совсем уверен, что причисляя меня к орлам, Лев Евгеньевич несколько не преувеличивает, но его слова придают мне уверенности в себе и я благополучно сползаю со стены.
-----------------
* На маршруте для лазанья с верхней страховкой камни старой кладки, видимо, были дополнительно скреплены цементным раствором.


Лев Евгеньевич Иванов благодарит за теплый прием директора Дома-музея М.Хергиани (к сожалению, забыл его имя).

Сравните. … Несколько лет спустя, небольшая группа альпинистов (в их числе и я) проводила в Варшаве совместную тренировку с польскими пожарными-спасателями. Для начала, без всякой страховки надо было залезть на высоченную бетонную башню в их тренировочном центре. Вслед за поляками полез и я. Наш руководитель, позорясь перед хозяевами, поминутно кричал мне с земли, чтобы я был осторожен, давал десятки бесполезных советов и, в довершении – не падайте со стульев! – наказал идущему в 10-и метрах ниже меня ветерану альпинизма, подстраховать (?) меня в случае срыва!)))
Как мне мешали сосредоточиться его вопли!

Тренировки в Варшаве.

Одна из этих рук теперь моя!


В кадре: инструктор Геннадий Петрович Черный и наш любимый Лёня.

Едва не оскандалился!

Перевал Бечо. Привал. Лакомимся «мороженым»: снег + сгущенка + какао + кусочки печенья. Снизу по леднику идут горные туристы с малым дитем. Поднявшись на перевал, молодая мамаша скидывает свой невероятных размеров рюкзак в опасной близости от края обрыва. Предлагаю отведать наш деликатес и, как галантный мужчина, решаю перенести ее рюкзак в безопасное место. Не тут-то было! С первой попытки мне не удалось даже оторвать его от земли!
Боже! Как они с такими ходят?!


Последние наставления перед спуском. Особенно пугают "куриной грудкой".
-----------

Родной а/л «Баксан». Нам вручаются заработанные по́том и (для некоторых) кровью значки «Альпинист СССР»!

Церемония посвящения в альпинисты описана в первой части («Магия гор»)

-----------

Смена подходит к концу. После ночевки (из-за нехватки мест) в сушильном помещении «Приюта-11» и неудачного восхождения (до седла) на Эльбрус надо собираться домой.
Белые фирменные джинсы Lee Cooper (не то тряпье, что продают сегодня!), в которых я щеголял в лагере, слегка испачкались. Вместо того чтобы отнести их в прачечную или самому выстирать их в душе, как все нормальные люди, решаю проверить на них вычитанный где-то способ: опустить их на привязи в ручей. Река Баксан показалась мне подходящей.
При скоплении зрителей, привязываю любимый Cooper репом и, словно Стенька Разин, с моста его бросаю в набежавшую волну. Свои силы я явно переоценил: вот уже вдвоем с товарищем мы с трудом удерживаем мои единственные штанишки. Наконец, сообразив, привязываем конец веревки к перилам – они должны выдержать. Ревущий поток то заглатывает, то выплёвывает джинсы.
На мосту уже пол-лагеря. Объясняю коллегам, что согласно печатному источнику, бельё, выстиранное этим способом, «приобретает исключительную белизну». Некоторые бегут к себе в комнаты и возвращаются, неся рубашки, брюки и спортивные куртки. К моему репшнуру образуется очередь.
Проходит 10 минут. Достаточно! Всей толпой вытягиваем джинсы. Они … светло-коричневого цвета от въевшегося песка!*
----------
* Впоследствии, даже в домашних условиях, отстирать их полностью не удалось!

… Лагерный автобус везет нас в аэропорт «Минеральные Воды». У сидящих вдоль дороги старушек покупаем по полукилограммовой банке меда и немедленно съедаем.
«Волки! Чистые волки!» - бормочет водитель, наблюдая за нами в зеркале…
----------

¹ Кто бы мог подумать, что мы скоро подружимся.

До свидания, горы! Мы вернемся!