Непридуманная ИСТОРИЯ. Август 2016. Взвод.
Всех с праздником Победы.
Небольшое предисловие. Предлагаемый отрывок – это одна из укороченных примерно втрое (и все равно получилось длинно) глав неопубликованной пока книги «Дневники кавказских экспедиций». Она о том, как добывались материалы для вышедшей в прошлом году книги о боевых действиях на Кавказе «Битва за перевалы». Надеюсь, этот материал будет уместен. Все же он о горах и о людях в горах – живущих и ушедших.
Поскольку объем большой, в основном из-за фотоснимков, буду выкладывать по частям.
С погодой не заладилось с самого начала. Заехали в горы посуху, в этом нам повезло. Но с вечера обложило облаками все вокруг, они серыми космами цеплялись за окрестные хребты и вершины и опускались все ниже, так, что скоро и гор-то не стало видно - сплошная косматая серая пелена. Ночью начался дождь и так и лил, не переставая, весь день. Ничего не оставалось, как сидеть на веранде дома приютившего нас местного жителя, кипятить чай на газовой горелке и вести длинные разговоры. Подниматься наверх по такой погоде сродни садомазохизму. К слову, и машины в этот день уже не могли подняться сюда в горы, потому что реки моментально вспухли и броды стали непреодолимыми.
Будучи знакомым с особенностями местной погоды, я знал, что южный циклон в августе, обычно, выливает основную воду с небес в первые день - два, и очень надеялся, что в этот раз из этого природного почти правила не будет исключения.
В этот раз нас было трое. Нечастый попутчик в моих горных делах Андрей, который не был в горах два года и в этот раз буквально прорвался сюда сквозь путы проблем, работы, жизненной суеты, да еще вдобавок неведомой хвори с температурой и бессонной ночью, приключившейся с ним перед самым отъездом. Жена напичкала его антибиотиками и снабдила в дорогу неслабым пакетом с лекарствами на все случаи жизни. Принятая доза антибиотиков прямо поспособствовала расстройству желудка с почти моментальной последующей утилизацией вне организма всего съедаемого. Если добавить к этому ночь без сна перед отъездом, то к началу выхода на маршрут Андрей был мало дееспособен. В этом смысле день отсидки как-то поспособствовал приведению его организма в какое-никакое рабочее состояние.
Другим членом нашей немногочисленной экспедиции стал совершенно новый человек, о котором стоит сказать особо. Дело в том, что задолго до поездки я обратился к своим знакомым в один из очень серьезных поисковых отрядов с предложением отправить с нами представителя, так скажем, официальных поисковиков для оценки количества безвестных военных захоронений в этих местах и проведения поисковой разведки по обнаружению останков наших погибших солдат с целью возможной организации масштабной поисковой экспедиции.
За немалое уже количество лет, проведенных в экспедициях по этим местам, сложилось у меня стойкое убеждение о какой-то вопиющей несправедливости по отношению к тем, кто лежал наскоро прикопанный в этих безвестных горных могилах или тем, чьи кости белели среди камней на перевалах. И красивое наше изречение "Никто не забыт и ничто не забыто" за все семьдесят с лишним лет с момента тех событий так и не стало применимым к этим очень разным людям, которых объединяет одно - они умерли очень праведной смертью. А людей этих сотни. Их просто списали однажды в качестве безвозвратных потерь и больше к ним не возвращались.
Отсюда, собственно, и мое желание как-то поспособствовать тому, чтобы собрать эти разбросанные по горам останки, спустить вниз, перезахоронить в одном месте и сделать достойный мемориал, куда могут добраться родственники, да и всяк желающий просто почтить их память. Я в этом смысле особых иллюзий не питаю, поскольку до этого не дошли руки у властей даже в советские времена, когда с памятью о прошедшей войне было куда как получше.
Но надо было что-то делать и поэтому я «постучался» к поисковикам.
Мне подсказали представителя одного из московских поисковых отрядов, очень желавшего побывать с теми же целями на местах боев в горах. К тому же, он был знаком с моими отчетами по нашим прошлым экспедициям и, в целом, представлял как все будет обстоять. Понятно, что неизвестный человек в группе - это «темная лошадка» и здесь возможны разные варианты. Горы - не то место, где можно запросто распрощаться с человеком, с которым не сложилось. А по поводу "не сложилось" вариантов масса, начиная от моральных качеств или специфических привычек и заканчивая проблемами с его снаряжением или физической подготовкой. На ближайшую электричку такого человека в горах не посадишь.
С Сергеем (так зовут нашего нового товарища) мы встретились за пару недель до поездки и пару часов пообщались. Очевидно, и ему было интересно пообщаться со мной перед заходом в горы, исходя из той же здравой человеческой предосторожности. Каких-то взаимных противоречий при этом не возникло и Сергей оказался в нашей команде.
Забегая вперед, скажу, что первое впечатление, сложившееся у меня о Сергее, оказалось верным и только укрепилось в процессе нашего мероприятия. За плечами у него и приличный горный опыт и большая поисковая работа с юношеского возраста, участие во многих серьезных поисковых мероприятиях, в том числе, и по подъему самолетов. К этому добавлялась хорошая физическая подготовка, привычка к походному образу жизни и наличие необходимого снаряжения, а также, что очень существенно, здоровое чувство юмора. Несмотря на вполне зрелый возраст, Сергей стал самым молодым участником нашей группы.
Я запланировал на эту экспедицию выход на три перевала, расположенные относительно в одном районе, но все же удаленные друг от друга на расстояние, как минимум, двухсуточного перехода.
Заход на первый из перевалов предполагал затраты по времени в 2-3 дня, затем мы должны были переместиться на неделю к другому практически непосещаемому с военных лет перевалу, ну и в конце совершить повторный выход в район третьего перевала, чтобы понять, наконец, после нашей июльской поездки, где и как там все происходило во время войны. Как показала жизнь, такие «наполеоновские» планы оказались неподъемны для нашей экспедиции.
Что касается первого перевала, то в отношении него у нас были разные интересы. Во время войны на нем шли очень серьезные бои, но в историографии битвы за Кавказ среди авторов не существует единого мнения относительно того, был ли он взят частями РККА. Точки зрения на этот счет у ученых мужей диаметрально противоположны.
Я давно уже убедился (с помощью металлоискателя и лопаты, ну и с помощью ног, конечно) в несостоятельности точки зрения по поводу того, что Красной Армией не был отбит ни один из занятых немцами перевалов и они сами ушли с них, опасаясь быть отрезанными в горах после поражения под Сталинградом. А такая точка зрения весьма распространена даже среди ученого люда с научными степенями.
Но относительно этого перевала каждая из сторон приводила свои доводы и мне было очень интересно разобраться во всем на месте. К тому времени я уже занимался работой над книгой о боевых действиях на перевалах Кавказа, а с этим перевалом как раз не было ясности. Я не отношусь к кабинетным историкам, да и к историкам вообще. Мне гораздо проще прийти на место, воткнуть лопату и убедиться в том, как оно было на самом деле на основе исследования предметов материального мира, если хотите, вещественных доказательств. Собственно, в этом и была цель моего выхода на перевал - разобраться непосредственно на месте в том, был ли он взят штурмом.
Сергея же интересовали погибшие бойцы и их возможное присутствие в зоне перевала. Я уже был на этом перевале не единожды и достоверно знал, что останки бойцов там есть. Моя задача была в том, чтобы время нахождения в зоне перевала было максимально результативным для целей поисковой разведки и Сергей на поиски не тратил дни и недели, как это неизбежно бывает у попавших в такие места впервые.
Андрей же просто был счастлив тем, что снова попал в горы и готов был всячески способствовать успеху задуманного.
К утру второго дня дождь прекратился и, хотя облака еще висели низко над долиной, мы вышли наверх. Нам предстояло к вечеру выйти к месту нашего базового лагеря. Подъем не принес каких-то неожиданностей. По дороге я старался, по возможности, рассказать Сергею как можно больше из того, что знал о войне в этих местах. И, конечно же, обращал его внимание на то, мимо чего несведущий человек просто пройдет, не обращая внимания - на заросшие уже, встречающиеся в лесу могилы. Не один десяток жизней оборвался на этой тропе в военное лихолетье.
Когда только начали подьем, понял, что отстаю от своих более молодых попутчиков, хотя хорошо походил в горах месяц назад. Нужно было, что называется, входиться. Но что-то мешало. Может, возраст? Жена настоятельно рекомендует мне почаще заглядывать в паспорт, но как-то не хочется. Горы - такое место, где обо всем забываешь, даже о возрасте. Но как бы то ни было, отрыв между парнями и мной на подъеме все увеличивался, а гнаться за ними и сбиваться со своего ритма как-то не хотелось. Пришлось пойти на маленькую хитрость. На одном из участков подъема я сказал им, что стоит пройтись с металлоискателем вдоль тропы, поскольку здесь остались непросмотренные ранее места. И я нисколько не соврал им, честное слово. Парни сбросили рюкзаки и с энтузиазмом принялись кружить по склонам, а я тем временем неспешно продолжил подъем. Когда они догнали меня, я уже хорошо входился и шел нормальным темпом, а их находки в виде военного хлама как нельзя лучше подтверждали правдивость моих слов.
Надеюсь, что в последующие дни мне удалось ежедневно подтверждать для моих спутников правдивость пословицы о том, что старый конь борозды не портит.
Уже ближе к вечеру мы отошли далеко в сторону от тропы и вытащили из леса к тропе остатки найденного мной лет пять назад немецкого вьючного седла, чтобы забрать его на обратном пути, когда будем спускаться вниз. Со временем появилось здоровое желание отреставрировать его, благо иногда в здешних местах попадаются разные части немецких вьюков.
Мне показалось, что Сергей как губка впитывал и новую информацию, и новые впечатления, на которые был щедр этот день. И я вполне искренне завидовал ему, как и всякому человеку, впервые попадающему в эти места, потому что все здесь для него, в отличие от нас с Андреем, было впервые и, думаю, все эти новые самые первые впечатления будут с ним долгие годы, независимо от того, побывает ли он здесь еще.
Уже на самом верху, на выходе из леса природа одарила нас совсем молодыми, только что появившимися после дождей крепкими красноголовыми подосиновиками.
Такое добро все еще можно встретить в этих местах - ножны от маузеровского штыка-иранца. Иранским оружием были вооружены части РККА, воевавшие здесь.
Недалеко от места нашего лагеря расположен пастуший кош, куда летом поднимают снизу коровье стадо. Молодая хозяйка накормила нас свежеприготовленным мацони, что просто стало спасением для Андрея с его побитым антибиотиками кишечником. Поставили лагерь, сварили поужинать и отбились после нелегкого дня.
Утро не принесло каких-то неприятных сюрпризов от погоды и мы после завтрака стали собирать лагерь и готовиться к выходу наверх к перевалу. Наибольшее время заняла разборка продуктов и распределение их для сегодняшнего подъема. Самая большая часть продуктов оставалась в лагере и предназначалась для выхода на второй перевал по нашей программе. С собой наверх мы взяли продуктов на два дня плюс небольшой НЗ. Выход на первый перевал не предвещал больших затрат времени. Кроме продуктов бонусом взяли еще по литровой фляге мацони на каждого.
Разные незапланированные прикормки или приварки в виде грибов, ягод, парного молока или мацони, а также пойманной рыбы способны вызвать очень здоровую радость в группе.
Ну и двинулись. По пути, недалеко отойдя от базового лагеря, освежились после вчерашнего подъема, искупавшись в озере, а заодно и белье простирнули и разложили его на камнях. Если повезет с погодой, то через пару дней на спуске заберем его сухим.
Прикорм.
Подъем прошел вполне предсказуемо, я бы сказал планово, но уже на самом верху подошли тучи и нас накрыла облачность.
Часа в три пополудни после нескольких ходок по цветущим альпийским полянам вдоль ручьев и водопадов, мы набрали заданную высоту и тихо приземлились на ровную травяную поляну около очаровательного озера в совершенно нетронутом цивилизацией месте на высоте 2520 метров.
Только поставили палатки, оборудовали из камней кухню и столовую, как из моментально накрывшей нас тучи пошел какой-то просто тропический дождь. Готовить еду пришлось в тамбуре палатки, там же и ужинать. Маленькая пауза в дожде позволила забросить еду в палатку Сергея, после чего мы к общему удовлетворению отбились под шум дождя.
К ночи немного распогодилось и уходящий день подарил нам несколько незабываемых пейзажей в отблесках заходящего солнца.
Утро следующего дня не принесло неожиданностей и, хотя, насколько хватало глаз, горы были на разных высотах закрыты облаками, погода была вполне сносной для работы.
Еще вчера внизу выявилось одно неучтенное пристрастие Сергея, которое грозило существенно осложнить ему жизнь. Сергей заранее ничего не сообщил мне о своих чайных предпочтениях и я захватил на эту часть маршрута обычную норму заварки, которую мы всегда используем. Оказалось, что Сергей любитель очень крепкого чая и, конечно же, он осознал свой промах в этом вопросе, когда сделать что-то уже было нельзя. Однако он достаточно быстро нашел выход из положения. После того, как мы разливали чай, он доставал со дна котелка мокрую заварку, раскладывал ее на камне для просушки и при следующем чаепитии досыпал ее к себе в кружку с чаем. Уж не знаю крепче ли становился его чай, но, видимо, какое-то моральное удовлетворение он все же получал. Впрочем, на его восприятие окружающей действительности такая заварочная коллизия, на мой взгляд, не повлияла.
После завтрака и сборов двинулись вверх, изредка оборачиваясь и поглядывая на удалявшиеся палатки на зеленой траве. Душевное место нам сподобилось для лагеря, редко такие места выпадают. До места работы нам нужно каждый раз набирать метров сто высоты. С полупустыми рюкзаками совсем не в тягость. Через 25 минут мы уже выруливали между снежниками на гребень.
Парни здесь оказались впервые и я дал им всю информацию, которой владел, относительно событий происходивших здесь в войну - показал блиндажи и немецкие площадки, рассказал откуда на перевал выходили наши бойцы.
Дальше каждый стал работать по своему плану. Сергей стал осматривать территорию на предмет обнаружения останков, а заодно обследовать блиндажи и площадки под скалами. Он затащил на перевал металлоискатель, который по глубине поиска превосходил тот, которым я обычно пользуюсь в горах. Да и лопата Сергея вызывала уважение своими размерами - ей впору было строить новые блиндажи. Мы обычно для экономии веса носим куда более скромные инструменты. Я так вообще в эту экспедицию взял титановую лопату.
Погода никак не хотела налаживаться и ветер то и дело наносил на перевал очередную тучу, но дождя не было. Так вот и бродили мы, как призраки в тумане, по перевалу, изредка нарушая вязкую облачную тишину звоном лопаты о камень.
Немецкие блиндажи и места палаток были разбросаны по всему перевалу. И их строительный уровень был очень разный. Какие-то площадки были просто обложены камнями, какие-то размещались вообще на ровных местах и почти никак не были обозначены, некоторые блиндажи были лишь неглубокими ямами с едва обозначенными каменными стенами, а некоторые были врыты очень глубоко и имели очень мощные стены, выложенные из камней. Минометчики - так те вообще примостились под скалой в центре перевального плато, даже дрова умудрились снизу затащить. Остатки дров еще сохранились рядом с блиндажом. Отдельно располагалась минометная площадка, отдельно - площадка для житья. Однако, в этом месте, да и в большинстве других в безлесной зоне, за очень редким исключением, немецкие блиндажи не имели бревенчатых или иных перекрытий. Сверху они накрывались несколькими плащ-палатками (цельтбанами), сшитыми из маскировочной ткани. Конструкция этих плащ-палаток предполагала возможность соединения их вместе в неограниченном количестве за счет имевшихся у них пуговиц и петель, что позволяло накрывать такими собранными из плащ-палаток тентами блиндажи или места ночлега.
Железка на площадке от немецкой блиндажной печки.
Позиция немецких минометчиков.
Меня в этот раз интересовали прежде всего стреляные гильзы. Только они могли дать истинную картину всего происходившего здесь в осенние дни 42 года. Ну и еще совокупность многих других факторов - хлама войны, в изобилии валявшегося тут и там, мест укрытий и их расположения, мест, с которых велся огонь и направление этого огня - в общем, все это предстояло сначала найти, затем как пазлы сложить в некую общую картину и проанализировать ее. Для этого нужны были немалые усилия и время.
Что касается гильз, то я, прежде всего, ориентировался на гильзы иранских маузеров (иранская модификация немецкого карабина Маузера К98). Попадавшиеся гильзы от трехлинеек и ППШ, строго говоря, нельзя было стопроцентно отнести к периоду штурма перевала - таким оружием могли пользоваться бойцы РККА, когда пытались защищать перевал при отступлении в августе 1942г.. Другое дело иранские гильзы - эти использовались только во время штурма перевала в октябре 1942г., поскольку иранским оружием были вооружены только части Закавказского фронта, которые в этих местах при августовском наступлении немцев просто отсутствовали. Поэтому маузеровский настрел с персидскими закорючками на донцах гильз был главной целью моих поисков.
На территории перевальной площадки тут и там попадались фрагменты человеческих останков в виде выбеленных солнцем костей среди травы и камней. Наиболее часто они встречались в юго- западной части перевала.
В бруствере одного из блиндажей Сергей поймал мощный сигнал и после непродолжительного заглубления на свет появился подсумок РККА в отличном сохране. Под слоем грязи на коже просматривалась черная краска. В подсумке оказались четыре картонных пачки с иранскими патронами к карабину Маузер. Кожа, патроны и картон упаковок находились в прекрасном состоянии, единственная утрата подсумка заключалась в том, что нитки, которыми он был прошит, сгнили и все его детали просто распались на части.
На перевале на нескольких площадках, где обитали егери, обнаружились остатки их плащ-палаток в виде многочисленных металлических пуговиц и люверсов, а в двух местах сохранились даже остатки ткани цельтов. Понятно, что самое интересное здесь после боев было собрано сначала нашими трофейными частями, а потом местными пастухами - охотниками. Cохранность предметов военной поры в горах иногда просто поражает.
Я никогда не прилагаю в горах особых усилий для поиска разных егерских раритетов. Ну не мое это. К егерям у меня свое отношение, несколько отличное от отношения коллекционеров разной егерской бижутерии. Любят у нас к егерям с пиететом относиться. Они (егери) были такими же оккупантами, как и любые другие солдаты вермахта, просто здесь, в горах, других немецких частей не было, поэтому волей-неволей приходится иметь дело со следами их присутствия.
Меня прежде всего интересует ситуационный анализ происходившего, сделанный на основе предметов того времени, найденных на месте событий. Мне важно понять, как и что происходило в каждом конкретном месте, поскольку то, что происходило во многих местах этого высокогорного фронта, часто не попадало в наши или немецкие боевые документы. Либо какая-то из сторон давала описание событий, никак не совпадающее с тем, о чем свидетельствует наличие следов тех событий и их расположение на местности. В этом я уже убеждался не единожды. Это, на мой взгляд, и есть живая история.
А вообще немецкого военного хлама на перевале было немало - консервные банки, фольга от мягкого сыра, закрутки от деревянных рукояток гранат, переноски для них же, переноски для минометных мин, части от немецкой блиндажной печки и еще какое-то железо непонятного назначения. Обычный рутинный хлам войны. И настрел - гильзы, гильзы, гильзы. Попадались на перевале и хвосты с осколками от наших мин, попался даже хвост и взрыватель ГВМЗ от мины к 107 мм. горно - вьючному миномету, но нашего минного настрела было несопоставимо меньше, чем немецкого в местах выхода наших солдат к перевалу. Я бы назвал наш минный настрел на перевале скудным. Скверно, прямо скажем, обстояло у наших бойцов с огневой поддержкой. По перевалу били снизу вверх, с большого расстояния, что называется, вслепую, при отсутствии возможности корректировки огня.
На скатах же перевала, по которым атаковали наши бойцы, хвостов от немецких мин было множество. Немцы били сверху с прекрасным обзором порядков атакующих. Кроме осколков чужих мин за этот и последующие дни там же нашлось десятка полтора неразорвавшихся 8 см. немецких мин. Давно уже заметил - при попадании в склон у немецких мин было много отказов за счет того, что косой удар в момент падения мины сносил взрыватель и он не срабатывал, причем, чем больше была крутизна склона, тем больше было отказов. Здесь немаловажную роль играла масса мины, поскольку с их минами калибра 5 см. при тех же взрывателях таких историй не замечалось.
Вот остатки от мины 107мм.горно-вьючного миномета РККА.
А вот иностранные подарки. Подарки написал без кавычек - кому-то эти отказные мины действительно стали подарком.
Немецкие минометчики располагались в центре перевальной площадки под небольшой скалой, прикрытые по периметру пулеметными точками и стрелковыми ячейками. Судя по всему, здесь стояли два - три миномета, вся территория вокруг была забросана оцинкованными банками из-под дополнительных вышибных зарядов к минам. А это, в свою очередь, означало, что они контролировали сверху всю долину и забрасывали наших минами на предельных дистанциях еще на подходах. Поэтому подход и накопление для атаки наших подразделений были возможны только в ночное время или под прикрытием низкой облачности или тумана.
Погода постепенно налаживалась. Облака понемногу рассеивались, но полностью не уходили. Нам это было только на руку, поскольку горное солнце за считанные часы может превратить нормального человека в Барака Обаму, правда, без президентских полномочий.
Ближе к середине дня мы с Андреем, оставив Сергея на перевале, сместились на крутые склоны ниже перевала и стали просматривать заросли рододендрона. К этому времени кусты уже просохли после ночного дождя и это сделало возможным работу на склонах. Лазание же по мокрым кустам рододендрона на крутом склоне представляет немалые трудности, да и опасность тоже. Ботинки совершенно не держат на мокрых стелющихся стеблях кустов и это ежесекундно грозит падением и скольжением под уклон с выносом на скалы внизу.
На этих склонах могли быть бойцы, сбитые сверху огнем или какие-то упавшие сверху предметы. Бойцов в зарослях не оказалось, а с упавшими сверху предметами все было нормально, правда, ассортимент, как всегда в этих местах, разнообразием не поражал. Полтора десятка гранат, из которых три были немецкими, штук пять немецких отказных мин, несколько парашютных контейнеров от немецких осветительных ракет, пара красноармейских саперных лопаток, одной из которых ввиду хорошего сохрана была дана вторая жизнь. В рододендроне, очевидно, благодаря содержащимся в нем веществам с консервирующими свойствами, удивительно хорошо сохраняется и металл и кожа. Стальные предметы, если и утрачивают окраску, то практически никогда не имеют раковин от коррозии.
День стремительно убывал, внизу в долинах уже стала копиться мгла и мы с Андреем спустились в лагерь. Сергей остался на перевале и спустился уже в густых сумерках. С собой он принес собранные на перевале в два пакета кости солдат с тем, чтобы спустить их вниз и захоронить около обелиска, как он выразился, рядом с однополчанами. И мы отнеслись к этому с большим пониманием, поскольку увидели в этом очень близкую нам позицию Сергея.
Солнце, еще не сошедшее с неба, освещало небесный свод, но резкие тени в долинах уже очертили причудливые линии горных хребтов, простиравшиеся до горизонта. Остывающий воздух приземлил часть облаков и они клочьями серой ваты заполнили чаши долин. День угасал.
В последний раз блеснуло солнце своими лучами из-за рваных зубьев вершины на горизонте, окрасив густым закатным цветом полоску неба, и ушло за моря - океаны вершить там свою вековую работу.
В последующие вечера мы еще не раз будем наблюдать из нашего лагеря картину заката - с облаками и без облаков, с разными по насыщенности и тонам оттенками багровых цветов, - такую, казалось бы, похожую, но всегда завораживающую, как может быть завораживающим только таинство природы на нашей земле. Еще не раз.... Тогда мы еще не знали, что никак не уложимся в запланированные два дня на этом перевале.
С утра опять работа на перевале, блиндажах и площадках, где бытовали егери. Я опять занялся стреляными гильзами. С течением времени стало понятно, что немцы применяли для стрельбы трофейные иранские патроны. Гильзы от них иногда встречались среди локального немецкого настрела в конкретных местах, причем в таких местах, откуда можно было вести огонь только в направлении красноармейцев. Обычно в таких местах на десяток немецких гильз встречались 1-3 иранских
Точку в этом вопросе поставило обследование немецкой стрелковой ячейки, сложенной из камней и расположенной на юго- западном скате чуть ниже перевала. Отсюда можно было вести огонь только в направлении наших солдат, но никак не в сторону перевала. В ячейке обнаружился с десяток маузеровских гильз, из которых две имели иранскую маркировку, и несколько оцинкованных закруток от деревянных рукояток немецких гранат.
Значит, немцы использовали для обороны перевала взятые у наших погибших или пленных боеприпасы. Подтверждала это косвенным образом и находка, сделанная Андреем на одной из егерских площадок на перевале. Рядом с остатками немецкой плащ-палатки он обнаружил алюминиевый колышек к ней и вбитые в землю ножны от иранского штыка, а неподалеку и сам штык, тоже вбитый в грунт. Трофейные штык и ножны явно использовались егерями в качестве кольев для растяжки плащ-палатки.
На перевале находилась небольшая вершина, которая возвышалась над уровнем перевала метров на 30-40 и делила перевал на две очень неравные части. Назовем ее для ясности перевальной вершиной. Мы обследовали только меньшую западную часть перевала до этой вершины, но при штурме перевала именно на эту его часть был нацелен главный удар частей РККА и именно сюда с нескольких направлений выходили наши бойцы. Постепенно выявлялись признаки, которые в их совокупности уже можно было анализировать и делать определенные выводы. Пока я занимался этой работой, парни продолжали обследовать перевал.
После обеденного перекуса мы с Андреем опять сместились на юго-западные склоны перевала и через какое-то время оказались на одной из крупных каменистых осыпей, уходящих вниз по склону. Пересекая осыпь, мы обратили внимание на остатки ботинок на камнях. Это были именно остатки - отдельно части верха с люверсами шнуровки, отдельно части подошв, отдельно каблуки. И хотя я обратил внимание на очень качественный пошив ботинок - вшитые язычки, качественные швы, необычные оцинкованные гвозди с витой насечкой, которыми были подбиты подошвы, оцинкованную фурнитуру - скоро стало ясно, что ботинки не егерские. Трикони на подошвах отсутствовали.
Уже позже по совокупности этих признаков и качеству исполнения я пришел к выводу о том, что это ленд-лизовские ботинки красноармейцев. Думаю, что небезосновательно. Во всяком случае, по качеству изготовления эти ботинки существенно отличались от всех тех остатков обуви, что приходилось видеть в этих местах с останками наших бойцов ранее.
При внимательном рассмотрении под остатками ботинок в расщелинах камней обнаружились фрагменты костей и целые кости, какие-то кожаные фрагменты ремней и другой амуниции. Осыпь хотя и не была очень крутой, но уклон здесь был все же ощутимым и все эти годы после войны под влиянием массы снега и гравитации происходило движение камней и их смещение под уклон в результате чего наиболее тяжелые фрагменты костных останков проваливались в многочисленные щели между камнями и закрывались другими сдвинувшимися камнями. И еще среди камней попадались гильзы. В основном, иранские. Их было немного, но они попадались. Иногда встречались наши гранаты РГД-33 или их части.
Мы стали бродить по этой осыпи, смещать или переворачивать некоторые камни. И скоро стало понятно, что остатков ботинок на осыпи много. И костей рядом с ними тоже. В средней и нижней части осыпи были видны каменные норы - ячейки, которые бойцы пытались соорудить, чтобы уцелеть среди моря огня. А то, что немцы сосредоточили на этой осыпи море огня, мы поняли очень скоро. Повсюду хвосты от немецких мин - восьмидесяток и пятидесяток, попадались и части гранат от немецких винтовочных наствольных мортирок.
Головная часть Gewehr Sprenggranate 30мм.
Выше осыпи на перевале немного в стороне прямо в блиндаже у егерей стоял пулемет. Даже сейчас, несмотря на осыпавшиеся со стен блиндажа камни, видны многочисленные стреляные гильзы, покрывающие пол блиндажа и камни в нем. Место блиндажа с пулеметом указано стрелкой.
А вот вид из блиндажа на осыпь с останками.
Патронов немцы не жалели. Из блиндажа вся осыпь внизу с бойцами на ней была как на ладони. Это был какой-то страшный тир, мишенями в котором были люди. У них просто не было шансов уцелеть, потому что сверху в них стреляло все, что могло стрелять. И все же они пытались под огнем строить из камней какие-то укрытия, пытались закрепиться и выжить. Судя по тому, что около каждого места останков было очень мало стреляных гильз - в лучшем случае пять-шесть, вражеский огонь очень быстро находил свои жертвы.
О плотности огня, которым накрывали наших бойцов, свидетельствуют эти патрон и граната, найденные среди камней. Они тоже не выжили.
В нижней части осыпи, наиболее удаленной от противника, располагались несколько достаточно хорошо сложенных стрелковых ячеек. В одной из них нашелся какой-то стеклянный пузырек с крышкой и среди костей ребра - очень маленькие ребра. Видимо, медсестра. Дно ячейки заросло папоротником.
В соседней ячейке тоже кости, ремни, остатки обуви. В ботинке остались кости ступни.
Судя по количеству обуви на осыпи, здесь полегли 30-40 человек, целый взвод. Оружие, штыки, саперные лопатки, и большей частью подсумки и гранаты у солдат отсутствовали. Это означает, что, скорее всего, здесь уже прошла похоронная команда РККА, причем наверняка в следующем 1943 году, когда сошел снег. Немцы не стали бы забирать у погибших гранаты РГД, лопатки или иранские штыки.
Но собирать и хоронить останки солдат никто не стал. Их просто бросили там, где они погибли, среди камней. Затаскивать снизу прошлогодние останки снизу-вверх на перевальную площадку и хоронить их там занятие и многотрудное, и малоприятное. Ну и обошлись по-простому.
Кто не в курсе и свято верует в распространяемые в последние пару десятков лет рассказы с красивыми картинками о парнях из ОГСО (отдельных горнострелковых отрядов, называемых еще альпинистскими), которые спасли Кавказ и погнали супостатов вон. Все было гораздо проще и страшнее. И закончилось еще до прихода этих чудо-богатырей из «былин» фантастов - неоисториков вроде г-на Мощанского. На таких вот осыпях и ледниках. А горнострелковые отряды были допущены к боевому применению только в самом конце октября, когда фронт на перевалах застыл, скованный снегами и морозами. После окончания боев некоторые из тех самых ОГСО летом 1943 года выполняли функции похоронных команд на перевалах, где шли бои.
Перевал этот штурмовали 15-16 октября. А 17 октября начались снегопады, метели и морозы и 2-3 метровый снег накрыл и эту осыпь, и погибших на ней до следующего лета. Немцы все эти погодные катаклизмы скрупулезно расписали в своих журналах боевых действий. Даже температуру указали - минус 15.
Солнце клонилось к закату. Поднялись на перевал, сообщили Сергею о найденных останках и показали ему сверху место. Пора было спускаться в лагерь, еще оставался примерно час светлого времени.
После ужина устроили большой совет. Подумать было о чем. Сегодняшний день перевернул не только наше представление о перевале, но и окончательно перекраивал все дальнейшие планы на эту экспедицию. По всему выходило, что останки взвода, обнаруженные на осыпи, требовали осмысления ситуации и выработки каких-то новых подходов ко всему тому, чем нам предстояло заниматься в ближайшие дни, да, наверное, и в ближайший год.
Собственно говоря, вариантов было два. Андрей предложил наиболее простой и безболезненный выход – тихо удалиться отсюда и на этом закрыть вопрос. И с этим было трудно спорить. Во-первых, мы не являлись официальной поисковой экспедицией и, соответственно, не имели никаких разрешений на производство подобных работ. Но это еще самая простая проблема.
Гораздо серьезнее выглядело то обстоятельство, что сыпуха с останками находилась в погранзоне на территории сопредельного государства и в случае каких-то наших движений с обнародованием информации о находках, неизбежно могли возникнуть вопросы о том, как мы туда попали и чем мы там занимались. Не станешь же объяснять, что я пришел сюда материал для книги собирать, а парни за компанию собрались. И оказались мы в этом месте на свой страх и риск. Правда, мы находились на территории этого государства легально и были зарегистрированы в местном погранотряде, при этом никаких запретов на перемещение в горах нам не высказывали. Но как могло все обернуться в случае, если бы ситуация с нашими находками начала раскручиваться в скандальном направлении, не взялся бы предугадать никто из нас. И здесь реально, как говорится, были возможны варианты. Поэтому предложенный Андреем выход был самым разумным и безболезненным.
И наш жизненный опыт и реалии, в которых проистекает наша жизнь там, внизу, да и просто здравый смысл требовали поступить именно так. Да и в самом деле: если найденные на осыпи останки взвода никто не захоронил еще в войну, когда их однозначно нашли наши солдаты и сняли с них всю амуницию и вооружение, оставив лежать в камнях, то уж нам своей совести точно предъявить было нечего.
Каждый из нас прекрасно понимал возможные очень непростые последствия в случае обнародования информации о наших сегодняшних находках, поэтому в предложении Андрея был резон и немалый.
Все так, и все же… Был и второй вариант с непредсказуемыми последствиями. Имело большой смысл отработать несколько точек с останками из взвода на сыпухе, чтобы более обстоятельно разобраться в ситуации и хотя бы выяснить возможность нахождения предметов, которые помогли бы идентифицировать бойцов.
Этот второй вариант наших действий предполагал обнародование информации о сегодняшних находках и организацию через год масштабной поисковой экспедиции с целью спуска всех найденных останков вниз и их официального захоронения в месте, установленном властями. Это и было той целью, с которой Сергей отправился в горы, да, собственно, это и было одной из задач нашего мероприятия. Просто никто из нас не мог предполагать, что дело обернется такими находками вот так, сразу. Что и говорить, не каждый год и не каждое десятилетие отмечены подобными находками останков наших бойцов на Кавказе.
После долгого обсуждения мы все же приняли решение действовать по второму варианту. А после спуска вниз обнародовать информацию о наших находках и приложить все возможные и невозможные усилия для организации масштабной экспедиции на перевал на следующий год. Мы не знали и не могли знать, как это будет и будет ли. Мы отдавали себе отчет в возможных негативных последствиях для нас в этом случае, но столько солдатских останков на осыпи… Наверняка эти погибшие бойцы числились пропавшими без вести, либо захороненными где-нибудь "на южных скатах", как обычно писали в списках потерь о погибших здесь.
Это наше решение отменяло все дальнейшие планы нынешней экспедиции на выход к двум другим перевалам. Планы, которые выстраивались и прорабатывались целый год, отодвигались куда-то в туманную даль и в этой ситуации становились уже несущественными.
Продукты, взятые на два дня, были почти съедены. Их оставалось на завтрак и обеденный перекус. Было решено, что на следующий день с утра Сергей поднимется наверх, чтобы продолжить работу, а мы с Андреем спустимся в базовый лагерь и поднимем в верхний лагерь 2520 продукты.
(Возможно, что у кого-то из читателей наши действия и наши размышления и решения вызовут непонимание. Допускаю, что кого-то это просто покоробит. Всегда найдутся люди, которые знают, что такое хорошо и что такое плохо, и наверняка знают, как правильно. А как правильно? Я не знаю, что в тех условиях было правильно. В данном случае и в своих действиях и в наших дальнейших планах я исходил из внутреннего убеждения, основанного на всей моей предшествующей жизни. Полагаю, что и мои товарищи руководствовались подобными мотивами. И не нужно думать, что мы поступали без всяких сомнений. Меня, например, сомнения не покидали весь последующий год. И только через год, когда мы снова поднялись сюда с экспедицией за останками солдат, последние сомнения оставили меня после разговора на эту тему с седым и немало повидавшим на своем веку человеком – главным паталогоанатомом республики, который входил в состав экспедиции. Его короткая фраза: «вы все правильно сделали, даже не сомневайтесь» поставила все на свои места. Впрочем, некоторые люди, от которых зависела сама возможность проведения экспедиции, считали совершенно иначе, чем мы. Они-то уж наверняка знали как правильно.)
........................
Утром поднялись чуть свет. Отсутствие облаков на небе предвещало очень жаркий день и мы хотели по максимуму воспользоваться утренней прохладой для наших дел. Солнце только начало свой путь на небосклоне, его лучи только еще осветили самые макушки гор, а мы уже сварили кашу и расселись с мисками на камнях вокруг нашей "кухни". В долине, где стоял наш лагерь, еще царил утренний полумрак.
Андрей, сидевший напротив меня лицом к перевалу, уже подносил очередную ложку ко рту, но так и не донес ее к месту назначения. "Медведь",- сказал он, глядя куда-то мне за спину, и по его тону я как-то сразу понял, что это не розыгрыш. Обернувшись, я увидел, что прямо курсом на наш лагерь с перевала спускается медведь. Он был от нас метрах в ста и совершенно не видел нас, к тому же утренний ветер дул ему сзади, с перевала и он не мог учуять нас. Хороший такой был медведь, совершенно не детский. Шел себе и шел, косолапил между камней и очевидно искал место для дневной лежки после ночного бдения. Медведи, обычно, в вечерних сумерках выходят на кормежку, а днем отсыпаются где-нибудь в укромном месте.
Как-то быстро все произошло. Сергей метнулся в палатку за фотоаппаратом, а я несколько раз хлопнул в ладоши и крикнул. Медведь остановился и, наконец, увидел и нас, и палатки. Он тут же повернул налево и очень быстро стал взбираться по косым скальным полкам на гребень скалистого отрога. Нам только оставалось смотреть, как он быстро набирает высоту, лавируя между скальниками. Наконец, он на мгновенье показался на фоне светлого неба, вышел на гребень и исчез, перевалив за него. Сергей пару раз успел нажать на спуск фотоаппарата, но снимки получились очень уж издалека. Мы еще долго обменивались впечатлениями от этого несостоявшегося визита и все гадали прошел бы он через наш лагерь, если бы мы не встали так рано и спали в палатках?
Мы с Андреем тут же пошли вниз за продуктами, а Сергей, как и было намечено, отправился наверх делать печальную мужскую работу, которую он делал уже много раз, но в горах ему предстояло делать ее впервые. Когда мы с Андреем в обед подняли продукты в верхний лагерь, а затем поднялись на осыпь, мы застали там нашего спутника, который уже много часов просидел в камнях, согнувшись на солнцепеке, с помощью ножа тщательно снимая грунт среди корней папоротника, которым поросли стрелковые ячейки.
Сергей - настоящий поисковик и его отношение к делу, и его терпение, и тщание с которым он делает эту нелегкую работу, заслуживают самых добрых слов. Когда он работает - он весь нацелен на результат, все его внимание посвящено тому, чтобы не пропустить каждую мелочь, не пропустить ничего, что дало бы хоть какую-то зацепку для определения имени погибшего солдата. Он делал эту работу много раз, но глядя на него в эти минуты, я понимаю, что он делает ее всегда, как в первый раз - тщательно и скрупулезно, без права на ошибку. Мы с Андреем в меру наших сил помогали ему, а заодно и учились тому, чему не стыдно учиться в любом возрасте - отношению к делу, причем очень необычному и специфическому. Мне приходилось поднимать останки бойцов, но глядя на работу Сергея, мне не раз приходила в голову мысль о том, что стоит вернуться в те места еще раз и еще раз перебрать там все так же тщательно и скрупулезно. А вдруг что пропустили?
……………..
Несколько дней ушло у нас на работу на осыпи. В результате мы убедились в необходимости проведения серьезных поисковых работ в этом месте. Найденное давало шансы на то, что могут быть установлены имена хотя бы некоторых солдат, погибших на этих камнях. А если такие шансы есть, то они должны быть использованы.
Но кроме останков на каменной осыпи нас ждала еще одна печальная находка. В одном из блиндажей обнаружили останки наших бойцов – всего 16 человек. Бойцы были сброшены в яму как попало и заложены камнями. Снимки останков из блиндажа не выкладываю. Кто видел, тот знает, как это выглядит, а кто не видел - оно и не нужно. В одном из двух найденных медальонов оказался хорошо сохранившийся вкладыш, который удалось прочитать.
Я не люблю в своих отчетах выставлять снимки человеческих останков. Но в этот раз решил отойти от этого правила. Исключительно для того, чтобы каждый, кто это прочитает, мог лишний раз прочувствовать какой трагедией была та война и сколько человеческих судеб закончилось на таких вот камнях или ледниках. Наши солдаты полегли здесь в октябре 1942 года. Пролетали года, где-то там, внизу, протекала жизнь, сменялись поколения, гремели в День Победы оркестры и торжественные речи. А они лежали здесь и когда меня еще не было на свете, и когда я ходил в школу, когда я уже был студентом и ходил с рюкзаком по тропе в каком-то километре отсюда, когда появились, а потом стали взрослыми мои дети.
А погибшие семьдесят с лишним лет медленно, как бы оглядываясь, уходили и уходили в камни. Истлевала одежда, рассыпались и проваливались между камней кости, скручивалась и съеживалась под горным солнцем и снегами кожа ремней. Им, погибшим, не досталось даже такой малости, как быть погребенными.
Карандаш. Был вставлен в гильзу от нагана.
Подсумок с остатками шинели.
Зеркало и складной нож с надписью «УВПУ». Высшее пехотное училище из города «У». Офицер или недоучившийся курсант.
Деревянный мундштук и карандаши.
Петлица с кубарем и эмблемой рода войск. Лейтенант был. Младший. Пехота. Наверное, командир взвода.
Непередаваемые ощущения испытываешь, когда держишь в руках солдатский медальон с запиской. Словно держишь в своих руках чужую человеческую судьбу. Пробирает конкретно.
..............
Завтра продолжу. Покуда прошу воздержаться от комментариев.
Летом 2017г. удалось организовать и провести экспедицию к месту гибели солдат. Поскольку и процесс подготовки экспедиции, и само ее проведение оказались долгими и очень непростыми, обрисую ситуацию, по возможности, коротко.
После возвращения домой из поездки Сергей, не откладывая, начал работу в различных структурах федерального уровня с целью получения всех согласований для экспедиции следующего года. У российских ответственных и не очень лиц в московских кабинетах обращения Сергея относительно организации экспедиции энтузиазма не вызвали. Дело грозило принять «подвешенный» характер с неочевидным результатом.
Я обратился к проживающему в Абхазии Николаю М., с которым был знаком заочно по переписке, сообщил о находке и отправил фотоснимки. Николаю удалось довести информацию о найденных останках до должностных лиц в республике и в этом его безусловная заслуга.
Решение о проведении экспедиции принимал президент республики Абхазия Рауль Джумкович Хаджимба, большое ему спасибо за это очень человеческое решение. Были выделены средства из бюджета республики и вертолет.
2 февраля 2017г. состоялось специальное совещание у президента Абхазии, посвященное вопросу перезахоронения обнаруженных нами останков бойцов. Вот некоторые выдержки и фото из информации агентства «Спутник» об этом совещании.
СУХУМ, 2 фев – Sputnik, Роберт Джопуа. «Рабочая группа, которая определит дальнейшую судьбу останков советских солдат, найденных на подступах к Санчарскому перевалу, создана президентом Абхазии.
Останки красноармейцев, найденные в районе села Псху Сухумского района, должны быть преданы земле, сказал в четверг президент Абхазии Рауль Хаджимба.
"Это будет по-человечески. Должно быть определено место. Хочу, чтобы мы решили этот вопрос и предали их земле. Необходимо сделать так, чтобы память людей, которые защищали страну, а мы жили в этой стране, осталась бы для будущих поколений", — отметил глава государства.»
Экспедиция проходила в июле 2017г. В состав экспедиции вошли 11 человек от Абхазии, в том числе 2 руководителя экспедиции и сотрудники погранслужбы. С российской стороны антрополог из института антропологии, режиссер (приглашены организаторами), сборная поисковая группа Поискового Движения России в составе 4 человек (Сергей был в составе этой группы) и мы с Андреем. Должен заметить, что в состав экспедиции с абхазской стороны входили очень неравнодушные и заинтересованные в успехе дела участники, каждый из которых, в меру своих сил, способствовал достижению общей цели. Основная тяжесть первичной работы с останками легла на парней из российской поисковой группы. Они поднимались на гору первыми, спускались последними, уже в сумерках.
Но даже в таком деле, увы, не обошлось без грязи. Николай, который стал одним из руководителей экспедиции, на поверку оказался болезненно-тщеславным человеком, большим любителем фанфар, пиара и красивых слов. Но это полбеды. Кого сейчас этим удивишь? Гораздо хуже, что он опустился до цинизма по отношению к погибшим, грязных интриг и хамства по отношению к российской поисковой группе. На этапе подготовке с огромным трудом мне удалось отстоять участие в экспедиции этой группы из поисковых организаций России. Это при том, что никто из участников экспедиции с абхазской стороны не имел опыта работы с останками солдат. Потом Николай будет воздавать этим парням хвалу в различных интервью. Но согласился он на их участие в экспедиции только после того, как я недвусмысленно дал понять: не будет поисковиков из России - не будет экспедиции. Это не пустые амбиции - квалифицированная работа с останками залог максимальной вероятности установления имен погибших. Парни с разных концов России приехали и отработали как должно. За свои приехали, ни на что не претендуя.
По счастью, другой руководитель экспедиции оказался человеком достойным, воспитанным и умным. Это позволило как-то сглаживать некоторые неприятные и даже конфликтные ситуации и довести рабочую часть экспедиции до конца. К сожалению, так случилось, что всего один человек умудрился отравить моральный климат целого мероприятия. Бывает и такое, это жизнь.
Как бы то ни было, удалось сделать главное - останки бойцов были собраны со всей тщательностью и захоронены внизу в горном селе с воинскими почестями. Президент Абхазии и руководители силовых структур сочли своим долгом присутствовать при захоронении и отдать дань памяти погибшим. Российская команда экспедиции на захоронении не присутствовала.
https://sputnik-abkhazia.ru/Abkhazia/20170802/1021575636/zaxoroneny-ostanki-soldat-velikoj-otechestvennoj-vojny-v-psxu.html
Родственники минометчика Александра Николаевича Ионова из Саратова - единственного бойца, чей медальон имел прочтенный в лабораторных условиях вкладыш, были найдены нашей группой после почти года поиска. Они даже не знали, где погиб их прадед.
По итогам экспедиции 2016г. был написан один из разделов моей работы «Битва за перевалы».
Несколько снимков из экспедиции.
Лагерь экспедиции
Та самая сыпуха.
Рабочие моменты.
Солдат. Неизвестный.
По этому гребню наши солдаты под огнем выходили к перевалу.
Перекус и отдых.
Фото на память.
На этом все. Длинно получилось. Буду благодарен за комментарии, в том числе и отрицательные, но по существу. На вопросы, если таковые будут, отвечу. Любителей порассуждать «в мировом масштабе» прошу создать свои темы и общаться там. Спасибо добрым людям, они объяснили мне мои права, как автора темы. Воспользуюсь по отношению к любителям флуда, надеюсь на понимание.
Специально для любителей читать справа-налево и искать двойной смысл с подтекстом: я в ответе за то, что написал, а не за то, как меня поняли.
Еще раз с праздником Победы всех и доброго вам здоровья.
+++++++++. И никак иначе.
А по поводу ботинок вами найденных, встречал в литературе, что солдатам идущим на штурм Сончарского перевала из Сухуми выдали английские ботинки из помощи союзников, которые развалились ещё на подходе к перевалу. Ну да это вы и без меня должны знать.
Случайно не бомбу-сотку, которая лежала в русле ручья под вершиной между перевалами Санчарский и Аллаштраху? Наши бомбы, отказные.
Было много костей железа ржавого было на порядок больше, чем сейчас.
Не в том дело.Я не о том.
Интересно устроен советский человек- мысли у него- как в детской игре в классики.
Есть квадратики- по ним и скачи.
Кто там куда ходил, кто там куда наступал и отступал на перевалах- не имело ну ни малейшего значения.
И мужики эти убитые ни за хрен собачий под Санчаро для большой Войны не значили ничего.
Ну невозможно в принципе обеспечение наступления через перевалы ни в одну, ни в другую сторону.
Невозможно.
Единственная кмк цель немцев в горах Кавказа была просто прикрыть фланг- на всякий случай.
Главная бойня шла на равнине, на Волге.
Xron, а вы книгу Хожалого читали?
Места очень знакомые, интересно.
Что касается конкретно Санчаро то там спуск в ПСХУ феерический... 2 километра надо сбросить по крутяку, или, соответственно, набрать.
Какие усилия требовались, чтоб снабжать наши части под перевалом страшно подумать.
Как доставляли вниз тяжело раненых-страшно подумать...
Видимо, никак.
Закажу... больная тема с детства.
Вырос в этом, постоянно взрослые об этом говорили, а дома меж банок с огурцами вдруг находились то ржавый штык то РГД в рубашке:)
Сомневаюсь что тогдашняя техника могла туда в сколько нибудь нормальном режиме проехать с грузом через перевал.
А с ранеными да. Практически все наверху и оставались. Нашел как-то в блиндаже на выходе из леса шину медицинскую стальную и кости руки. Там и оперировали.
Не знай там кроме кукурузника садится что нибудь?
Кмк Дуглас там не сядет а кукурузник или Шторьх вообще ниочем, грузоподъемность ничтожна.
Что касается прорыва немцев- мы как то здесь с товарищами, имеющими увесистый опыт спасработ, эту тему обсуждали.
Уже один тяжелораненый в тех местах поставит целую роту в тяжелейшее положение.
Потому что для его транспортировки потребуется целый взвод, и весь взвод за день транспортировки будет ушатан до полной потери боеспособности.
Ну а два десятка раненых просто парализуют целый батальон.
Просто бросить их помирать - нельзя, боевой дух подорвешь напрочь.
В общем, квадратура круга, неразрешимая задача.
Причем даже если в Псху выйдешь, дальше то совсем не легче, в каньоне Юпшары отделение с ручным пулеметом может наступающую дивизию остановить, и ничего с этим не поделаешь.
Как мне представляется, именно поэтому немцы сконцентрировались на Туапсе.
Там дороги есть и прорыв реально можно обеспечить всем необходимым- гсм, продуктами, боеприпасами.
Очень большое и важное дело делаете.
Книгу прочитал с огромным интересом.
Вы говорите, что у наших были патроны иранского изготовления и что они подходили к немецкому оружию. Вот это не совсем понятно. Калибры разные. Какое там оружие было у наших солдат? Советское, немецкое, союзническое, иранское? Может быть, немецкое оружие с иранских складов или изготовлявшееся по немецким лицензиям?
Многие части, формировавшиеся в Закавказье, вооружались иранским оружием, которое было вывезено с территории Ирана после августовского 1941г. вторжения РККА в Иран совместно с англичанами. Наберите в поисковике что-нибудь типа "Иранская операция Красной Армии в августе 1941г.". В частности, наши солдаты были вооружены винтовками Маузера иранского производства и патронами к ним. Эти патроны аналогичны патронам к немецким маузерам, калибр тот же -7,92мм. Эти патроны массово встречаются в местах боев в Закавказье.
И еще вопрос по истории. Вот обычно пишут что немцы прорывались на юг к морю чтобы ударить нашим в тыл. А были ли у них реальные попытки спуститься с перевалов и продвинуться к морю? Или же задача все же была лишь оборонять перевалы чтобы обезопасить фланги при продвижении к Грозному и Баку?
Можно ли где-то купить Вашу книгу?
Стрелки на карте рисовали в Берлине, а реальные возможности оценили на месте.
Поэтому быстро закрыли тему.
ГКХ и , особенно, его южный склон совершенно недоступен для обеспечения боевых действий.
Потому то они и остановились.Сила была и желание было, но смысла-не было.
Если коротко, намерения у немцев выйти на побережье в Закавказье были самые серьезные. Это предусматривал приказ по 49 горному корпусу от 14 августа 1942г."О наступлении через Кавказ к Черному морю". Там все было расписано для 1 и 4 горных дивизий. 11 сентября 42г. Новым приказом корпуса этот приказ был отменен и немцы перешли к обороне на всем высокогорном фронте.
Реальные возможности выйти на побережье у них были, вопрос - какой ценой и с какими последствиями.
С приходом зимы немцы удерживали занятые перевалы на ГКх., вниз не спускались. И, кстати, Балкария (Приэльбрусье) была только одним из 5 направлений прорыва егерей на побережье.
Насчет книги готов ответить в личке.
Результатом которой стали умопомрачительные потери.
О масштабах которых до сих пор спорят историки.
При этом миллион-туда сюда -за это спор не идет,спор за три, пять, и даже десять миллионов.
После 11 сентября, когда немцы перешли в горах к обороне (об этом вы нигде в нашей литературе не прочитаете, об этом приказе), мяч в игре оказался у нашего командования. А вот как оно им распорядилось, это вопрос интересный. "Эти трагические действия" не были ошибкой с точки зрения тех наших генералов, которые отдавали приказы на паркете сухумских санаториев. И то, что они приказывали вполне укладывалось в устоявшуюся тактику и стратегию тех лет. Если территория занята противником, ее нужно освободить. Если высота (перевал) у противника, ее нужно взять любой ценой. Все просто. О солдатах вообще никто не думал. На побережье давали приказ атаковать, а в горах атаковали. Наши генералы по большей части понятия не имели, что происходит в горах (по разным причинам).
Когда Берия в конце августа заявился в Сухуми в штаб 46 армии, чтобы узнать обстановку, он застал командующего армией генерала Сергацкова, который командовал расстановкой мебели в кабинете. А в это время противник находился в 40 км. от побережья. Единственным генералом, который приблизился к передовой в горах (под Клухорским перевалом) был генерал Леселидзе, которого туда пнул Берия разобраться в обстановке. Да и то он не поднимался выше штаба полка, который стоял в долине.
Что касается смысла издаваемых на побережье приказов, то он был один- наверх нужны были сообщения об успехах и успехи эти нужно было иметь во что бы то ни стало. Именно поэтому практически каждая наша атака в горах заканчивалась немалым количеством пленных и перебежчиков и немцы скрупулезно фиксировали эти результаты. Это была реальность этих боев. И я, знаете, не смогу никогда осудить этих перебежчиков просто потому, что я никогда не был на месте этих людей, которые лезли на штурм перевала по вчерашним трупам и знали, что завтрашние солдаты пойдут через трупы тех, кто атаковал сегодня.
Самое страшное, что штурм перевалов был бессмысленным в условиях наступавшей зимы. Их все равно нельзя было удержать. Больше писать не буду, поскольку не хочу , чтобы здесь свара затеялась.
Это, если мне не изменяет память, описано в "Тайне Марухского ледника".
Результатом этого приказа была бессмысленная атака и множество погибших.
Я их кости собирал на Марухском леднике и Северо Каракайском перевале.
На Северо-каракайском особенно жуткая была картина- они грудами лежали в стрелковых ячейках, мелких, кое как выдолбленных в каменистом грунте.
Их, видимо, прицельно, как в тире, расстреляли с гребня Кара-каи.
Про генерала Леселидзе там же- когда он , узнав о появлении немцев в районе ГКХ, двинул туда все наличные силы вплоть до курсантов,
Берия приехал в штаб , ударил его по лицу и пообещал расстрелять.
На следующий день наши вступили в бой с немцами на перевалах.
Представьте, если б эти тысячи молодых, сильных людей с техникой, с государственным обеспечением, вместо того, чтобы убивать и калечить друг друга- строили бы дороги, мосты и туннели,канатки, отели, больницы, аэродромы.
Западный Кавказ стал бы мировым центром туризма, местом, где каждый хотел бы жить.
Вспоминая груды костей вперемешку с ржавым железом на перевалах, я всякий раз об этом думаю.
Нахера? Зачем?
Нет ответа.
Это, если мне не изменяет память, описано в "Тайне Марухского ледника".++
В "Тайне Марухского ледника" об этом нет, возможно, в другом месте Вы читали. Вообще в этой книге немало откровенных "залепух" при всем уважении к ветеранам, рассказывавшим эти истории. Один даже эсесовца на перевале увидел. Конечно же, книга политически ангажированная (другая бы не вышла в то время), хотя это единственный источник, который хоть как-то приоткрыл картину того, что происходило на перевалах в войну.
История с мебелью в кабинете Сергацкова документально зафиксирована. Относительно Берии под Марухским перевалом очень посомневаюсь. Она не вписывается во временные рамки нахождения Берии в Закавказье. И он к линии фронта в горах точно не выдвигался. Он решал общие вопросы организации. Там было чем заниматься кроме Маруха.
Трагедия на северных склонах Марухского и Северо-Каракайского перевалов связана с желанием нашего командования отправить 810 стр.полк через Марухский перевал с задачей выйти через два хребта в долину Теберды и ударить в тыл Клухорской группировке немцев. От перевалов они недалеко отошли. Обратно почти никто не вернулся. Вообще Марухское направление было самым кровавым в смысле единовременных потерь, да и вообще потерь.
++Про генерала Леселидзе там же- когда он , узнав о появлении немцев в районе ГКХ, двинул туда все наличные силы вплоть до курсантов,
Берия приехал в штаб , ударил его по лицу и пообещал расстрелять.
На следующий день наши вступили в бой с немцами на перевалах.++
Эта история также не вписывается в рамки исторических реалий. Леселидзе вступил в должность командующего 46 армией (по памяти) 22 или 24 августа. Берия его и поставил после истории с Сергацковым, которого он снял. К тому времени о появлении немцев на перевалах уже было известно. Клухорский перевал уже был у немцев. И пер.Басса тоже.
Все наличные силы в горы не бросали. Много частей оставалось на побережье- опасались немецких десантов с моря. Но курсантов военных училищ в горы отправили, это точно. Причем, они даже не числились в списках РККА. Найденные останки, даже при наличии фамилии, по спискам РККА не проходят.
Да и чего бы Берия бил Леселидзе, если он его только поставил? Вообще Берия был очень умным человеком. Монстром, конечно, но умным.
Такое было хамское время.
Били руками били плетками били палками.
Сталин личного секретаря ударил, который был с ним 15 лет, после чего расстрелял.
Хотя уж точно Сталин не дурнее Берии был.
Про абсурдную и невыполнимую попытку прорыва с Марухского в Теберду я знаю.
Какой то умник начертил стрелку на карте, и людей погнали на убой.
Я этих солдат почти через 40 лет в рюкзаке носил, с тех пор знаю, как тяжелы солдатские кости.
******И. Тюленев сохранил в памяти неприятные впечатления о площадной брани в свой адрес, угрозах «сломать хребет» в ответ на просьбу передать в свое распоряжение часть внутренних войск. По данным А. Антонова –Овсеенко, командующего 46-й армией В. Сергацкова Берия и вовсе избил.http://maxpark.com/community/2039/content/2013265
Маузеровскиe гильзы напомнили Синявинские высоты, там этих гильз во времена моего детства было немеряно. Собственно, под Ленинградом все в таких "осыпях", до сих пор собирают поисковики "без вести павших", хотя места и не такие труднодоступные, зато масштабы несопоставимые. А по дороге на дачу, в сторону Кингисеппа, практически у каждого населенного пункта братские могилы, это уже наступление 44 года. Этим солдатам "повезло", хоть могилы с фамилиями остались.