Памяти друга. Рассказ об одном походе по горам Восточной Абхазии.

Бог, создавший горы, создал их для нас.

Предисловие

Эта книга изначально написана мной для родных и близких. Это рассказ об одном из многих походов по горам Восточной Абхазии. Для умудрённых опытом рисковчан, возможно, излишне наполнен вещами, которые и так понятны, но повторюсь, писался текст для людей, которым вовсе не очевидно, для чего люди ходят в горы, как они там ходят, вверх ли, вниз, а может, и вовсе по известной поговорке всё вокруг да вокруг… И предисловие здесь было совсем другим, но сам текст я адаптировать под возможную аудиторию не считаю нужным. Книга достаточно объёмна, и мне не думается, что многие рискнут, простите за тавтологию, осилить эти несколько десятков страниц, описывающие, в общем-то, довольно рядовой поход, выделяющийся из других таких же только страшной трагедией, разыгравшейся на берегах Чхалты. Если вы не бывали в Абхазии, то, возможно, вам будут удивительны некоторые особенности передвижения и устройства самого маршрута. Объяснить тут ничего невозможно, побывайте, сами поймёте. Что же касается возможной критики в адрес участников, то я публикую текст не ради неё, а просто, чтобы он не пропал вместе со мной в какой-нибудь лавине, камнепаде или где там мне уготовано, не дай Бог, сгинуть. Ведь в горах равно гибнут и новички и очень опытные, и безалаберные и дисциплинированные, и на спусках и на восхождениях, и у подножья и на вершинах. Потому что всех нас объединяет одно очень ёмкое слово. РИСК.

Глава 1
в которой мы знакомимся с Варданом и бродим в темноте

Такси остановилось у огромной лужи.
– Всё, кажется приехали, – действительно, старенький «мерс» и так едва полз по всё возрастающим ухабам. До Цебельды оставалось не больше километра, но непомерный груз из троих пассажиров и трёх неподъёмных рюкзаков убил несчастное механическое животное. Водитель старался изо всех сил, отрабатывая лишнюю пятихатку, но перед этой преградой спасовал даже он. Нужно было разгружаться и тащиться километров пятнадцать до самой темноты, перевалившись через Цебельду и спускаясь по крутому серпантину в долину Амткела к самому Джампальскому мосту. А начиналось всё не так плохо.
Мы уезжали десятого вечером что-то около восьми. Июль, как, собственно, и всё лето этого года в питерских широтах теплом не блистал, но дождя не было. Сборы произошли практически в последний момент – просто Андрюха с утра заехал ко мне, мы сгоняли в «Ленту», быстро расфасовали раскладку и запаковали рюкзаки. Да что там долго собирать – ведь за несколько десятков горных походов всё выверено до мелочей. Сколько граммов какой крупы на человека, как сушить мясо, состав аптечки, рем набор – все эти формулы всплывают в памяти сами собой. Мясо в этот раз сушил Серёжа, а мы заведовали основной массой раскладки и почти всем общественным снаряжением. Так получилось, что добирались до Абхазии раздельно. Мы с Андреем, имея запас дней, выбрали экономию средств и поехали поездом, а Серёжа летел вдогонку самолётом. Как оказалось, это имело свои неожиданные плюсы. Андрюхино специальное снаряжение собиралось с миру по нитке, и среди всех «ниток» были забыты кошки, которые лежали у меня дома, ибо принадлежали Дане. Сам Даня в этот раз в горы идти не рискнул из-за болей в спине, зато деятельно помогал при сборах. В какой-то момент мне пришло в голову послать его за новым рыболовным шнуром – старый что-то совсем прохудился, таким образом, мы благополучно кроме кошек забыли ещё и новый шнур. Выяснилось всё это довольно быстро, и отправившийся провожать нас на вокзал Даня получил наказ звонить Серёже и передать ему забытые пожитки. Даня звонил, но Серёжа вместо «кошки» услышал «колышки» и долго удивлялся, так как прекрасно знал, что на каменистых горных площадках колышки мало помогают в установке палаток – проще всего растяжками на тех же камнях. Это и быстрее и надёжнее, да и вес лишний тащить не надо. На снежниках и ледниках же никакие колышки ничего не удержат, там палатка крепится на всякие ледобуры и ледорубы. К слову сказать, предыдущий набор колышков до сих пор плавает где-то в Чёрном море, смытый вместе с Даниными брюками во время потопа на Джампале двумя годами ранее. Но колышки колышками, а вот без кошек Андрей не смог бы преодолеть Суфруджинский ледник, без лески же я бы очень грустил на Чхалте и Гуарапе, так как прекрасно был на собственном опыте осведомлён об обилии рыбы в этих сказочных местах. Раньше удочки брали практически все члены команды, постепенно наши охотничьи взгляды разделились, Серёжа больше увлёкся фотоохотой, которую не без оснований считал одним из своих призваний, про спиннинг же как-то сказал, что не желает таскать лишний килограмм. А я, наоборот, не мыслил себя у воды без отдающей серебром или золотом в зависимости от того на севере мы были или на юге металлической блёсенки-вертушки и компактного удилища, всегда хранимого в тубусе с картой. В общем, мы проезжали Ростов, а Даня в это время благополучно встречался с Серёжей и передавал забытые ценности.
Позади что-то заурчало и из-за поворота выкатилось металлическое чудо, лихо обвернув наш «мерс», оно встало посередине лужи. Из чуда вылезло ещё одно чудо неизвестного возраста, но зато совершенно известной национальности. Классический горный житель страны, именующей себя не больше и не меньше, как Апсны – Страна Души – за многие века нескончаемых мытарствований Абхазия, безусловно, заслужила подобный титул. Удивительный персонаж в командирском 69-ом «Газике» с обрезанной крышей и смешно перемотанными разноцветным скотчем силовыми конструкциями для удержания выпадающих из кузова, оказался местным жителем, ездившим по каким-то делам в Сухум. Перегрузив рюкзаки и мешки с купленными по дороге деликатесами (сыр, пиво и свежий белый хлеб) для праздничного ужина, мы отпустили незадачливого таксиста восвояси. Замечательное корыто везло нас то по дороге, то просто так, срезая всевозможные углы, то продираясь сквозь канавы и воронки с непосредственностью агрегата давно и навсегда наплевавшего на расход горючего. Но не только автомобиль требует задержать внимание пытливого читателя. Его всадник не менее антуражен. Явную принадлежность к потомкам спасавшихся в Абхазии от турецкого геноцида армян венчало яркое имя Вардан. Лет ему можно было бы дать сколько угодно. Ну, например, сто пятьдесят. Или, допустим, тридцать. Горный климат и тяжёлая жизнь быстро старят и иссушают людей, но они же и продляют им срок на многие годы. Может быть, они просто как бы консервируются в определённом физическом состоянии и потом существуют десятками лет, совершенно не меняясь внешне, просто внутренне истончаясь и постепенно затухая. Помните, как Бильбо со своим Кольцом. Позже, уже на обратном пути выяснилось, что Вардан мой ровесник.
Наконец показалась Цебельда. По дороге Вардан много рассказывал про горную Абхазию, то и дело останавливался и пытался объяснить, где находятся какие-то достопримечательности. Его очень радовало, что о некоторых я уже знал. Вообще, абхазы очень ценят людей, интересующихся или знающих их культуру. Часами могут рассказывать притчи, хвастаться подвигами предков. Анджела, хозяйка домика, где мы останавливались в Сухуме, как-то умудрилась вставить кровавую притчу в просьбу об авансе за проживание. Но надо сказать, что живописные места ущелья, по которому вьётся дорога и без рассказов Вардана располагали к созерцанию. Отвесные каменные стены сменялись обрывами с клокочущими внизу потоками, потрясающей красоты водопады, удивительная непривычная для наших мест растительность. Кое-где прямо напрашивались старинные замки и крепости. Они там и были – их полуразрушенные стены и фундаменты до сих пор можно найти в труднодоступных районах под сенью субтропических джунглей. Селение Цебельда издревле стояло на перепутье торговых караванов, пересекавших эти места во всех направлениях. Плодородная почва, близость высокогорных пастбищ и мягкий климат привлекали жителей. С другой стороны и до побережья не близко, а значит можно не опасаться случайных пиратских набегов. В те времена умудрённые опытом абхазы не стремились жить у моря, жизнь цвела в уединённых горных долинах. Ещё несколько десятков лет назад Цебельда едва ли не превосходила Сухум, столицу страны. Селение было практически стёрто с лица земли в 1992 году. Следы войны не смогла пока поглотить даже буйная южная растительность. Кое-где ещё торчат то небольшие, то даже и двухэтажные строения с чёрными провалами сорванных взрывами с петель дверей и пустыми глазницами вывороченных оконных проемов. И все стены в следах от пуль…
Вардан решил подвезти нас немного дальше, до самого начала тропы на перевал, куда уже не забраться даже его чудомашине. Но прежде нужно было заехать домой выгрузить продукты. Взлетели круто вверх по непроезжей на наш взгляд дорожке и оказались у домика Вардана. Хитро подмигнув, он предложил взять с фонарики, и пригласил за собой куда-то в густые заросли ежевики. Спустившись мимо дома по неприметной тропке к ручейку, мы оказались у входа в пещеру. Какая красота открылась нам! Длинный извилистый коридор уходил вглубь горы. Вдоль правой стены в выдолбленном каменном жёлобе плескался ручеёк. Постепенно свод опускался, проход начал сужаться, появились колонны, окончательно заслонившие далёкий дневной свет. Мы шли в свете налобных фонарей, а ручеёк неожиданно стал шириться и постепенно заполнил весь коридор. Хода дальше не было. Не раздумывая, я спрыгнул в воду и пошлёпал по колено, а потом и по пояс в ледяной воде. Андрюха с Серёжей остались с Варданом. Ход все углублялся и сужался и, наконец, я упёрся в почти отвесно уходящую вверх скалу. Где-то впереди за каменной толщей шумел водопад, по стенам стекали ручейки, всё было очень скользким и холодным. Оглянувшись, я понял, что уже давно один в этой каменной гробнице, сразу стало как-то не по себе, и я вернулся к ребятам. К сожалению, Серёжа почему-то не взял с собой фотоаппарат, ну никак мы не ожидали такого потрясающего места посреди деревни. Тут же мимоходом обнаружилось, что Вардан недоволен, что я полез в воду. Ручей, конечно же, оказался священным. На самом деле дело было в том, что накануне накрылся водопровод, и селяне попросту брали из ручья воду, а я её взбаламутил. Но мы никак не могли примириться с тем, что остались без фотографий. Тогда Вардан предложил вернуться на обратном пути и, если к тому времени починят воду, то он разрешит нам ещё разок залезть в пещеру и пофотографировать, а может быть даже и попробовать пролезть с верёвкой дальше по проходу до водопада. Увы! Нашим планам так и не суждено было сбыться.
Погрузились в «Газик» и двинулись к завершающей точке первого этапа путешествия. По дороге Вардан стал расспрашивать о нашем пути. Памятуя о прошлом проколе, когда кто-то из местных слил погранцам подробности маршрута, после чего пришлось от них бегать по кустам, я много и вдохновенно врал о совершенно других направлениях, куда мы якобы собирались. Благо, что в тех местах уже бывал даже не единожды и многие тропы и названия уже знал. Серёга с Андреем помалкивали, а Вардана мои росказни убедили, и он нас повёз… совсем не туда, куда нам было надо. Он, конечно, хотел как лучше, и пришлось опять врать. Наконец я убедил его остановить корыто, мы выгрузились, расплатились, и Вардан укатил, предварительно уговорившись встретить нас двадцать пятого у Джампальского моста. Немного перекусили. Мы с Андрюхой попили пивка, а Серёга отказался, хотел облегчить себе первые шаги. Пока ребята перепаковывали рюкзаки – ведь изначально Серёжин рюкзак был сильно легче, чтоб не нужно было доплачивать в самолёте – я прошёлся по дорожке в поисках поворота на перевал. Тут же обратил внимание на разительное отличие от прошлого раза – не было ягод. Ни алычи, ни ежевики. Если в первый раз мы с Даней чуть не обожрались сливами, во второй раз везде чернели гроздья ежевики, то сейчас на деревьях было вообще пусто, а кусты стояли совершенно зелёные, хотя по времени мы были даже позже, чем в прошлый раз. Да, приходилось признать, что несмотря на сорокоградусную жару, лето и в Абхазии выдалось прохладным… Нарвав пару горстей абсолютно несъедобных орехов, и так и не найдя сворота на перевал, я вернулся назад. Событий случилось много, а время, конечно, не стояло на месте. Перевалило уже за семь часов, когда мы, наконец, вышли. Вообще-то можно было переночевать и внизу, так как было ясно, что на перевале мы будем уже в темноте – в Абхазии темнеет около девяти – но нам не терпелось пройтись, кроме того лишние двести метров подъёма сильно облегчали завтрашний и так тяжёлый день. В Абхазских горах плохо с водой. Реки в большинстве не доступны из-за каньонов, а родники довольно редки. Но мы знали, что сразу за перевалом как раз есть такой родничок. Да и палатку там было где пристроить. Подъёма часа на два с половиной, решили, что дойдём с фонариками, ведь тропа хорошая. Фактически, это даже и не тропа вовсе, а заброшенная не так давно лесовозная дорога. Оставалось только её найти.
Пришлось включить навигатор. Конечно, неплохо на таких сложных маршрутах иметь навигатор постоянно включённым, проблема в том, что он кушает по две батарейки в сутки, а это большой вес на две недели. Я хотел немного сэкономить и взял батареек чуть меньше, рассудив, что на знакомой тропе в начале и в конце похода он не понадобится. И сразу же просчитался. В плане троп Абхазия совершенно непредсказуема. По счастью дорожка нашлась довольно быстро – она просто была на полкилометра дальше, чем я думал. Первые двести метров подъёма. Наверное, они самые сложные за весь маршрут. Ещё не приспособившийся организм отчаянно не желает тащить сорокакилограммовый рюкзак. Да ещё и круто вверх. Дорога поднимается тремя уступами, загибаясь своеобразными носами, то влево, то вправо, потом устремляется прямо вверх и, забравшись на вершину хребта, переваливается на его противоположный склон, чтобы с десяток километров потихонечку ползти то слегка набирая, то теряя высоту, всё глубже утопая в лабиринте горных ущелий. Идём минут по двадцать с пятиминутными перерывами. Мы впереди, Серёжа сразу начинает отставать. На очередном привале договариваемся его не ждать, а идти вперёд ставить лагерь. Быстро темнеет. Пристраивая поудобней рюкзак на спине, чтоб догнать ушедшего вперёд и уже теряющегося в сумерках Андрея, вдруг слышу посторонний звук, как будто что-то упало на камень, оглядываюсь, но ничего подозрительного не обнаружив трогаюсь дальше. Вот и перевал. В кромешной темноте обнаруживаю Андрея, прилаживающего фонарик. На самом верху страшная грязюка. Это я помню ещё по первому разу и предупреждаю Андрея, что нужно обходить по кустам. Сначала он слушается, потом всё-таки пробует вернуться на дорогу. Слышу плеск и невнятный мат. Готов – по колено. Увидел ровную каменную поверхность и шагнул из кустов, а это была поверхность лужи, серебрящаяся в неверном лунном свете. Но не беда, за поворотом наш родник. Осталось пара минут. Проходит пять, десять, пятнадцать минут, родника всё нет. Наконец слышим слабое журчание – вот и он. Опять эти неверные Абхазские дороги! Палатку разбиваем прямо в колее – больше просто негде. Слева крутой откос вверх, справа – вниз. Ах, эти прекрасные Абхазские дороги! Пока ставим палатку и готовим горелку, невдалеке жутко и тоскливо разражаются криками какие-то птицы. Брр… Мороз по коже. Серёги всё нет. Нужно идти встречать. Разделяться не хочется, и идём вместе. Издалека фонарик похож на светлячка – их множество летает вокруг. Снова тоскливый вопль. Кто же так может кричать? Наконец видим Серёгин фонарь – он только что выбрался из той же лужи. Идёт, весело помахивая моим тубусом, в котором карта и спиннинг. Ах вот что стукнуло тогда на подъёме! Да, устроил бы себе назавтра пробежку вниз-вверх с утреца. А через двадцать минут мы уже прихлёбываем чай с деликатесами – на первый вечер раскладки ещё нет, доедаем всё, что осталось с дороги и что купили в Сухуме. У Серёжи куча нераскладочной колбасы – зачем он её брал непонятно, вряд ли боялся проголодаться в самолёте. И у нас тоже куча колбасы и, по-моему, банка рыбы. Потом ещё откуда-то появилась морковка и луковица – решено варить суп. Точнее уху из консервов. На десерт абхазский сыр. Время подходит к десяти – пора на боковую, ведь завтра крутой день. Без всякой раскачки в чужом климате, без какой бы то ни было акклиматизации нужно пройти 24 километра, поднявшись на полторы тысячи метров. Это много, это чертовски много, но в таком режиме мы теперь будем работать двенадцать дней. Я лежал и прокручивал в голове весь сегодняшний день от того самого момента, когда мы вылезли из поезда. Переезд до Адлера мне мало чем запомнился. Поезд был выбран шустрый, почти нигде не стоял, в Москву не заезжал, соседи ничем примечательным не выделялись, посему мы тихонько пили в своё удовольствие тёплую водку, запивали не менее тёплым пивом, быстро приближаясь к месту своего назначения. Этим местом был прибрежный посёлок Псоу, где у русских с абхазами устроена граница. Зачем она там нужна абсолютная загадка, вероятнее всего для того, чтобы собирать огромные очереди и отбивать охоту у туристов посещать абхазские пляжи, не в пример более чистые, нежели сочинские. А у нас была проблема. Дело в том, что, несмотря на высокую свою скорость, поезд прибывал в Адлер в одиннадцать с четвертью утра, а в два часа дня из Сухума стартовал автобус, доставляющий нас до места начала похода – горного селения Цебельда. И никак нас не устраивала полукилометровая очередь, в хвосте которой улыбался довольный только что прилетевший из Питера Серёга. Но всё когда-нибудь кончается, кончилась и эта очередь. Сначала суровый российский, а потом и весёлый абхазский пограничники сверили наши физиономии с паспортами, осведомились о цели визита в страну с огромными рюкзаками горного и туристического снаряжения, толи поверили нам, толи нет, как бы то ни было, но в пол второго мы сидели в такси и направлялись в Сухум. По дороге стало очевидно, что на автобус нам не успеть. Тогда водитель предложил попробовать довезти до места на такси. Цена устраивала, но было большое подозрение, что возможности старенького «Мерседеса» не безграничны, а ведь нам нужно было преодолеть около сорока километров так называемой Военно-грузинской дороги, той самой, которую за последние два десятка лет, после ельцинско-шеваднадзовских бомбёжек, никто не ремонтировал. И если «Пазик» или «Буханка» с лёгкостью справлялись с огромными ямами и крутыми поворотами сего горного тракта, то гружёный тремя пассажирами и тремя сорокакилограммовыми рюкзаками «Мерс» не минуемо должен был где-нибудь застрять. Он и застрял. Почти на полпути. На наше счастье мимо проезжал Вардан, а то до сих пор бродили бы где-нибудь в поисках воды. Или спали бы на берегу холодной речки, что у Абхазов зовётся красивым именем Амткел. Ночью на палатку забрался скорпион. Это уже второй скорпион в этом месте и второй, которого я вижу в жизни. Вылез и прогнал, никого будить не стал, тем более, что Серёга в походах спит как убитый, то ли устает сильно, то ли он всегда так спит.

Глава 2
в которой очень много деревьев, а мы герои

– Господа, каша готова! – этот девиз будет поднимать заспанных нас на протяжении следующих дней постоянно. Как бы Серёжа ни уставал, но вставал он всегда с первыми лучами. И готовил завтрак. Дежурство в группе из трёх человек нелепо, но и толкаться у котелка втроём незачем, потому особо даже и не обсуждая, решили, что мы с Андреем готовим ужин, там всё-таки возни побольше, а Серёжа варит утреннюю кашу. Обед же всегда был сухим, и его приготовление ограничивалось доставанием всяких сникерсов из рюкзаков. Серёжа умудрился разжечь костерок – в джунглях Абхазии даже при обилии древесины что-либо зажечь не всегда просто из-за повышенной влажности. Сухая палка, только что с треском сломавшаяся, казалось бы, должна мгновенно вспыхнуть, а на практике долго тлеет и никак не может дать хоть чуточку приемлемого тепла. Чуть легче становится в хвойных лесах, но пока вокруг шелестела лишь листва гигантских грабов. Правда, как я позже с удивлением убедился, граб неплохо горит даже в свежем, только что срубленном виде, но для такого костра нам бы понадобилась бензопила и хороший топор – толщина стволов начиналась от одного-двух обхватов. Так или иначе, а костерок весело потрескивал экономя нам газ, которого взято было только на высокогорье плюс небольшой запас на непогоду. В этот раз мы довольно усердно подошли к вопросу лишнего веса, стараясь экономить на всём. Несмотря на жару, совсем отказаться от тёплой одежды было нельзя, впереди ждали ледники ГКХ и возможные ночёвки на них. А вот на банках, батарейках и прочих железяках экономили вовсю, ведь приходилось тащить множество специального снаряжения для навешивания переправ, движения по скалам и ледникам. В первое утро особо не спешили. Хотелось насладиться новыми ощущениями, вдыхать полной грудью новые запахи, да и просто потянуть время перед многочасовым восхождением на Лахтинский хребет. День уже вовсю занялся, было часов девять, когда мы, наконец, свернули палатку. Вдруг на дорожке показались две фигуры. С небольшими мешками, с ружьями наперевес, в резиновых сапогах – два классических охотника. Поздоровались, обменялись приличествующими фразами и тронулись дальше практически одновременно. Абхазы, хоть и налегке, значительно уступали нам в выносливости, поэтому быстро оставались позади, изредка нагоняя нас на длительных привалах. Дорожка, пробитая в крутом склоне хребта в незапамятные времена иногда выходила на небольшие обзорные площадки, откуда открывались виды на Джампальскую долину и горное селение Георгиевское - последний большой посёлок со стороны моря. Дальше из жилья были лишь охотничьи и пастушьи балаганы да медвежьи лежбища. Под кронами леса клубилась влажная духота. Ещё не привыкшие к новым условиям организмы требовали воды, а её всё не было. Серёжа тащил литровую пластиковую бутылку, мы же, экономя силы, рассчитывали на ручеёк в нескольких километрах впереди. Он, как обычно, оказался сильно дальше, чем я предполагал. В ушах постоянно мерещился шум текущей воды, но это всегда оказывался либо далёкий и недоступный Джампал, либо просто слуховой мираж. Наконец на крутом повороте дороги заблестела вода. Сели ждать Серёгу. Кто-то заботливо проложил русло ручья через свернутый кусок коры, воткнутый между камней. Небольшой водопадик радовал глаз, я разложил просушиться взмокшую от пота куртку. Мимо прошли охотники, почти проигнорировали ручеек, сказав, что у следующего встанут на обед. Вид у них был потрёпанный, и мне показалось, что случись сейчас встреча с медведем, непонятно кто бы на кого охотился. Сухонький абхаз ещё бодрился, а его более плотный в комплекции товарищ явно выдохся.
– В жизни сюда больше не полезу,– мрачно резюмировал он, проходя мимо.
Подошёл Серёжа и они с Андреем почти сразу тронулись вперёд, а я позволил себе ещё немного понежиться в тенёчке на пригорке. Дорога снова начала набирать высоту. Слева показался первый охотничий балаганчик. Я думал, что наши друзья здесь приземлятся, но балаганчик был уже занят – среди кустов вился дымок от костра. Перевалив через небольшой отрог главного хребта, дорога устремилась в долину левого притока и почти сразу кончилась под могучими каменными завалами. Это был результат грозы, в которую мы попали два года назад в верховьях нашей речки. Нам и там пришлось несладко, но что творилось здесь трудно даже вообразить. Дорога надолго перестала быть проезжей. Сотни тонн щебёнки завалили её в двух местах и просыпались далеко вниз по склону. А по верху уже вилась протоптанная скотом тропка – для коров, стремящихся на буйные пастбища, осыпь не преграда. Сразу за обвалами расположились на обед охотники. Я удивился, чего это они не дошли до ручья, ведь оставалось не более десяти минут хода. Сухонький объяснил мне, что раньше ручей протекал тут. Но я не поверил ему. По их же словам, Андрюха прошёл минут пять назад, я решил попытаться догнать его. В этот момент на завалы поднялся Серёжа. Буквально через метров сто обнаружился отдыхавший в теньке Андрей. Я предложил перебраться чуть подальше и встать прямо на ручье. Там было много хвороста, и мы попытались его разжечь. Но для начала с удовольствием сняли ботинки, а я даже окунул ступни в ледяную воду. Какое блаженство хоть полчаса дать ногам отдых! Подошёл Серёжа, а мы всё так же безрезультатно добывали огонь. Наконец что-то задымилось и потихоньку разогрело котелок для чая. К стандартному перекусу оказался очень кстати кусочек сыра, оставшийся от вчерашнего ужина. И пока ещё был хлеб. Переходить на сухари не спешили, зная, как они осточертеют к концу похода. Опять мимо прошли охотники. Тут мы их видели в последний раз. Может быть, они всё-таки достались на обед какому-нибудь непривередливому медведю, а может, просто двинулись дальше по Джампалу, нам же пришла очередь поворачивать на Лахту. До самого озерка Лахта оставалось не много – километров пятнадцать, но очень высоко подниматься, шансов добраться до него сегодня не было. Но и влезть на Лахтинский хребет могло потребовать больших усилий, пора было трогаться в путь.
Крутизна подъёма резко усилилась. Дорожка, постепенно превращаясь в конскую тропу, всё ещё шла через лес. Пересекли очередной ручеёк и решили надолго остановиться. Сил больше не было. Адское пекло сверху превращало лес в баню. Под ногами хлюпало, за шиворотом хлюпало, кожа физически ощущала висящую в воздухе кисею мелких капелек. Нашли место посуше и расстелили прямо на земле пенки и спальники. Примерно часовой отдых принёс заметное облегчение. Жара начала спадать, время близилось к пяти часам. Как минимум, нам необходимо было добраться до буковой рощи, где мы ночевали в первый поход по этим местам. Дело в том, что предстоял совершенно безводный участок. Ближайший ручей был в четырёх километрах, половина из которых крутого подъёма. Ещё час усилий, и мы оказались на обширной площадке, поросшей альпийкой. Выход на луговину предвещали два сумасшедших бука, первые из тех гигантов, до которых, даст Бог, никогда не доберутся вездесущие лесорубы. Да, вот это настоящие деревья! Сколько там обхватов даже не приходит в голову мерять – впору на лошади обскакать! Сели в траву передохнуть. В прошлый раз здесь росла земляника, а в этот даже кустиков её не нашли. Ну что за невезуха с подножным кормом?! Серёжа потерялся на последнем подъёме, ждать его не стали, решили идти прямо до ручья и готовить ещё один перекус. Пересекли луговину и вошли в лес. Здесь буки были попроще, тропа вилась между их стволами, опять стала грязной, местами приходилось карабкаться по камням. Вблизи ручья нашлось удобное место среди вывернутых из земли корней двух буков. Вскипятили воду, заварили чай, а Серёги всё не было. Через полчаса начали беспокоиться. Я пару раз крикнул и, спустя некоторое время, услышал далёкий ответ. Конечно, можно было бы и вставать на ночь, но, во-первых место было не лучшее в смысле установки палатки, а во-вторых мы не сделали запланированный маршрут. Это было важно, так как рассчитано всё было точно, и, отставая от графика, мы могли лишиться очень нужной днёвки перед восхождением на Суфруджу. Серёжу было жалко, но я уговорил его ещё на один часовой переход. В этот момент показались лошади, а за ними и люди. Это был наш знакомец и наиболее вероятный осведомитель пограничников двухлетней давности. И опять подробные расспросы. И опять подробное враньё с моей стороны. Уф, отделались! С охотником был сынишка и три лошади – две верховых и одна вьючная. Но на таком крутом склоне верховые лошади бесполезны, их вели на поводу. Точнее одну вели, а остальные трусили следом. Лошади, конечно, не добавили удобств на тропе. Сильно оскальзываясь и иногда даже хватаясь руками за буковый подлесок преодолели ещё метров двести подъёма, и, наконец, снова вышли из леса. И тут я воспрял духом. До перевала было не больше получаса хода. Правда у Серёжи были сомнения по поводу воды, но у меня перед глазами так и маячил небольшой ручеёк прямо под перевальным взлётом. И я оказался прав! Он действительно там был, совсем едва теплившийся среди скал, но совершенно чистый и вкусный. Поиски места под лагерь вывели нас на вершину хребта. Солнце садилось, в его последних лучах блеснули снежные шапки далёкого ещё пока ГКХ. Куда ближе тоже местами покрытые снегом вершины хребта Ацгарского. Он был очень красив, но мало трогал наши уставшие мозги, да и вообще – это хребет, по которому пролегала наша обратная дорога, до него ещё десять дней пути. Андрей остался ставить лагерь, а я пошёл встречать Серёгу. Быстро темнело. Минут через пятнадцать он откликнулся на мой зов. Конечно, у нас были с собой рации, но пока решили их поберечь, все-таки потеряться на такой очевидной тропе было невозможно, а впереди ждали абсолютно дикие места.
– Снимай рюкзак.
– Ага, сейчас я тебе отдам несколько вещей и уже спокойно дойду. Далеко ещё?
– Снимай, говорю, рюкзак, я возьму его целиком, я уже отдохнул немного. А идти ещё минут двадцать, – Серёжа не протестовал, а это говорило о том, что силы исчерпаны. Никогда до этого ни разу он не позволял себе помогать. Но Абхазия не Урал. И не Эльбрус. В шутку распределяя наши походы по категориям, мы как-то решили, что Урал – это НК , Алтай – единичка, Эльбрус – 2А, а Абхазия – 3А. Всё дело в перепадах высот. Пройти 25 километров по горам сложно, но можно. Только что в Хибинах двадцатку за день без особых проблем проделывала семилетняя Настюша. Главное, чтоб была тропа. А вот набрать полтора километра подъёма – это уже совсем другое. Пока что нечто подобное мы проделывали на последнем Эльбрусе, когда Серёга при расчёте маршрута ошибся в высотах и посчитал на 22 километра долины Кубани всего сто метров подъёма, а оказалось тысяча. Тогда тоже пришли, свесив языки через плечо. А тут подъёма в полтора раза больше, километров тоже больше, так ещё и дорогу не сравнишь. Там, по Кубани на «Волге» проехать можно, а тут по конской тропе карабкаешься. Короче говоря, через час в полной уже темноте с тарелкой чего-то наивкуснейшего в одной руке и стопкой спирта в другой, мы были абсолютными героями. Забравшись в палатку, я прислушивался, как Андрюха с Серёгой копошились в своих вещах.
– Смотри, на нашей тропе огни, – услышал я.
– А вон и ещё! Может, это наши охотники встретились?
– Наверное, это фонарики вокруг балагана видны.
Мне очень захотелось посмотреть, что происходит, но вылезать сил не было.
– Ого, сколько показалось, целая кавалькада!
Да не может этого быть, вертелось у меня в голове, как они могут видеть огни на тропе, которая практически перпендикулярна нашему хребту, да ещё и почти вся за перегибом отрога. С другой стороны, никаких дорог, кроме нашей, здесь нет. А по склонам двигаться ночью с фонариками невозможно. Мне всё больше хотелось вылезти и посмотреть на чудо.
– Слушай, это же, наверное, мы видим побережье.
– Конечно, это фары машин или окна прибрежных домов.
Правильно, от побережья мы всего километрах в двадцати по прямой. Мне всё равно хотелось поглядеть, но разгадка феномена окончательно встала на сторону усталости. Я так и уснул и, наверное, никогда не придётся мне увидеть ночное морское побережье с высоты двух километров. Хотя, как знать…

Глава 3
в которой мы забираемся на Лахту, но не считаем это большим достижением

– Господа, каша готова, – вот чёртова каша, не терпится ей быть с утра готовой! Я вот совершенно не готов открывать глаза. Время полвосьмого, конечно, уже давно надо было встать и даже выйти на тропу, но мы ещё не в форме. Вокруг палатки обильно смоченный росой коровий выгон. Завтракаем – каша в меня явно не лезет, организм ещё полностью не восстановился, да и не привык я есть рано поутру. Это Витёк на Алтае всех будил громким голодным бурчанием, после чего с лёгкостью мог навернуть полный котелок. С трудом запихнув в себя пару ложек риса, начинаю сборы. Серёга уже практически готов, но я в любом случае буду последним, ведь на мне палатка. Убирать её внутрь рюкзака не имеет смысла, можно просто прицепить на нижние стяжки. Андрей готовит мешок с закладкой. Возвращаться мы будем по этой же тропе, поэтому нет смысла тащить обратную еду на последний день. Вместе с едой оставляем полупустой баллон газа и многие личные мелочи, в том числе мобильники. Тащить их незачем – Лахта последнее место, где может быть связь, а вот раздавить телефон или промочить в непогоду или переправляясь через поток риск есть всегда. Рядом с лагерем спрятать закладку негде, но впереди есть перелесок, там наверняка найдётся укромное безопасное место. В воздухе уже висит предвестие дневного марева, но сегодняшний день будет чуть легче, ведь мы почти на двух с половиной тысячах – тут ощутимо прохладней и возможен ветерок. До вершины Лахты метров четыреста. Не до самой вершины, тропа проходит по крутому склону в обход, просачиваясь между двумя конусами, больший из которых и есть Лахта (2400). На первом же привале привязываю закладку скотчем к нависающему над распадком стволу молодого бука. Прочно, безопасно и незаметно. Забавно, в этом месте в прошлый раз я забыл шляпу. А потом бегал за ней со следующего привала, из-за чего сильно опоздал на обед, мало отдохнул и спёкся к вечеру. Но без шляпы никак – солнце бьет прямо в макушку.
Лес кончился внезапно. Просто вдруг не стало деревьев. Впереди в соцветии рододендронов желтели холмы, венчающие хребет. Живописно до одури. Тропка вьётся меж холмов, за одним из них лежит небольшая лужа – одноимённое озерцо. На некоторых картах его и вовсе нет, видимо к концу лета пересыхает. Но что-то его питает, скорее всего, есть роднички, потому что вода чистая и на вкус нормальная. Обедать ещё рано, но искупаться нужно непременно. Пока отдыхаем, мимо шествует классический абхаз с лошадью под уздцы. Через луку седла перекинут мешок с провизией, а на нём млеет от жары белый пёс. Пока я забавляюсь картиной, сзади подходит Серёжа.
– Видел собаку?
– Ага, на неё и любуюсь. Вот бы и мне так перемещаться…
Вода хорошо освежила, но идётся тяжело. На сей раз Серёжа с Андреем сильно меня обогнали, приходится поторапливаться. Впереди начинается продолжительный каменистый участок. Эта тропа имеет печальную известность. Российские боевики минировали её пехотными минами, перекрыв один из немногих проходов к перевалам Главного Кавказского Хребта. Здесь погибло много мирных жителей и очень много скота, пока лет семь назад международная организация HALO Trust не прошла с миноискателями, ограничив флажками полосу в семь метров шириной. Шире никак – кусты рододендрона сплошной массой закрыли склон во многих местах. Случайный бычок, забредший в эти заросли в поисках тени, клочка травы или просто сорвавшийся с тропы рискует остаться без ноги, пехотная мина ужасное оружие. Тем, кто любит красивые военные мундиры, без ума от баталий, кто считает нашу армию самой непобедимой и гуманной на свете – вам сюда. В заросли прелестных рододендронов. И когда компактный российский подарочек оторвёт ваши бестолковые ноженьки, вы будете долго и мучительно умирать в одном из красивейших мест планеты во славу своей Родины. Но она не поможет вам. Халотрасцовцы, кстати, там тоже гибли. Они гибли и в Камбодже, и во Вьетнаме, и в Афганистане. Теперь гибнут на Украине.
Война – самое ужасное изобретение человечества. В войне не бывает правых и виноватых. Бывает только забитое, обездоленное или уничтоженное мирное население и горы погибших молодых пацанов, большая часть которых даже не очень понимает, за что гибнет. И цветущая Абхазия ярчайший тому пример. Более двадцати лет назад в 1992 году абхазы поцапались с грузинами. При молчаливой поддержке Ельцина тогдашний президент Грузии Эдуард Шеварднадзе попытался вернуть Абхазию, введя в Сухуми танки. Длившаяся больше года кровопролитная война почти полностью уничтожила красивый некогда город и полностью опустошила как побережье, так и многие горные районы Абхазии. Кто виноват в этом межэтническом конфликте? Россия, фактически подтолкнувшая Грузию к агрессии, а потом вводившая в Абхазию же миротворческие части для защиты абхазов от грузин? Кто прав - Шеварднадзе, хотевший неделимой Грузии, или Владислав Ардзинба, президент никем, кроме России, не признанной республики, бросивший плохо вооружённых людей против регулярной армии и чеченских боевиков и отстоявший суверенитет гордого народа? Грозный отстроили заново, а Сухум двадцать лет лежит в развалинах, посечённый осколками миномётного огня весны 93 года. Гуляя по его тенистым улочкам и заглядывая в уютные дворики, тут и там мы видели следы бомбёжек. Пустые стены без крыш и перекрытий, увитые диким виноградом выбитые оконные переплёты. За поворотом на углу Гулиа и Ардзинба, среди живописных поросших лозой и ежевикой развалин, сухумская школа №2. Светло-бежевое двухэтажное здание сверкает свежей краской. При входе мемориальная доска «Памяти погибших в Грузино-Абхазской войне. 1992 год». Фамилий много, несколько десятков. Всё дети…

У нас были подробные карты, которыми со мной несколько лет назад поделился Дима Егоров, один из абхазских горных гидов, когда я ещё планировал первый маршрут в эти места. Благодаря картам мы были в относительной безопасности, но грозные красно-чёрные металлические флажки неотступно напоминали о бдительности. «Осторожно мины!» Где-то посередине склона я догнал отдыхавшего Серёжу и припустил за Андреем, так как впереди виднелась развилка тропы, о которой он имел смутное представление. Конечно, я его не догнал. Где уж мне. Андрюха резво перевалил через промежуточный перевальчик и устремился в долину, почуяв запах воды.
– Андре-е-е-й! О-го-го! – надрывался я. Наконец он остановился и недоумённо повернул голову в мою сторону. – Нам наверх, на Лахту!
– Понял, – скорее жестом, чем криком ответил Андрей и двинулся напрямик к едва видневшейся в камнях тропе. Я карабкался по крутым каменным плитам и довольно быстро потерял его из виду. Отставания было не больше двухсот метров, я надеялся, что минут через десять Андрюха меня догонит, но его всё не было. Площадка, где я расположился, нависала над потрясающей долиной, изрезанной небольшими ручьями, из которых чуть ниже собирался Джампал. Как на ладони просматривался весь наш путь до спуска в буковую рощу. Впереди маячил следующий перевал. По плану мы должны быть на нём к вечеру. Да, печальное зрелище, если вспомнить, что до туда восемьсот метров вниз, а потом столько же наверх. А ведь уже сколько пройдено! Андрея всё не было, Серёжа тоже куда-то запропал, я полез в рюкзак за рацией. По умолчанию в этих местах мы должны были включать связь при потере товарищей на прямой видимости, но на практике ещё ни разу рациями не пользовались. К моему удивлению ответный сигнал работал.
– Приём, ты где?
– Сейчас буду, – и действительно минут через пять оба появились.
– Что так долго-то?
– Да спустился к ручейку попить водички и умыться.
– Серёжа, у меня есть подозрение, что до перевала нам сегодня не добраться.
– Мне так тоже кажется, встанем на подъёме сразу после переправы.
– Плохо стоять будет, там же уклон градусов сорок.
– А мы не будем в буки заходить, у ручья заночуем.
– Грозы не боишься? Что-то мне не хочется, как в тот раз, на скале от потопа спасаться полночи.
– Там при входе в лес была же довольно большая поляна сильно над уровнем воды, не помнишь что ли?
– В этих лопухах сумасшедших?
– Ничего, протопчем место под палатку.
– Ром, долго ещё вверх? – это Андрей.
– Да как тебе сказать, вон видишь, тропа после петли вдоль снежника лезет в скалы? Там щель в камнях, там следующий привал, а чуть дальше самое высокое место тропы.
Прямо над нами громоздятся скалы и травянистые склоны вершины Лахты. Где-то отсюда Серёжа послал последнюю смску Оле. Свой могучий смартфон он, конечно, буку не доверил. «У нас всё нормально». Да, у нас ещё всё было нормально, даже не просто нормально, а очень здорово!
Наконец начался спуск. Издали было видно, что вдоль тропы лежит снежная шапка. Мы стремились к ней, потому что где снег, там и вода. Время уже было предобеденное, решение остановиться напрашивалось само собой. Солнце жарило во всю, но метров тридцать северного склона ещё хранили остатки зимы. Таяла масса снега весьма неохотно, ручеёк едва теплился. Пока Андрей на горелке растапливал снег для чая, я выкопал маленькую ямку и стал собирать в ней талую воду. Божественно вкусно! Пара кружек ледяной воды взбодрила не хуже прилагавшегося к ней «Сникерса». Андрей расстелил прямо на снегу пенку и разлёгся отдохнуть.
Щелк! Обернувшись, вижу Серёжу с фотоаппаратом в руках.
– Первый снимок сделал! Вообще до этого фотоаппарат не доставал.
Да, это вам не Урал и не Алтай, где на двоих с Витьком чуть ли не три с половиной тыщи фоток, до сих пор у меня не разобраны… В прошлый раз с Даней в два фотоаппарата и сотни снимков не сделали по маршруту. Даже на днёвке не так много было снято. Нет сил доставать фотик, нет сил выстраивать кадр, искать хороший ракурс. По склону сбежала фигурка – так это же наш попутчик с лошадью и собакой. Мы его обогнали где-то перед горой, но куда он подевал лошадь? Стали спрашивать, ничего не понять, по-русски он почти не говорил. Мы решили, что это пастух ищет пропавший скот. Человечек побродил по хребту, повысматривал что-то, набрал в бутылку снега и отправился назад, а мы стали собираться. Буквально через минут двадцать слева открылась потаённая долинка, где на фоне почти изумрудной травы виднелось потрясающей красоты семейство – могучие белые кони и маленькие жеребята. Мне показалось – не их ли разыскивал наш неразговорчивый попутчик? А тропа струилась вниз, серпантином виляя по всё расширявшемуся отрогу. Перед тем как нырнуть в первый перелесок, она преподнесла нам сюрприз – здоровую медвежью кучу. Вот и прощай цивилизация, отныне звериных следов будет больше, чем человечьих, пока последние и вовсе не исчезнут… Снова полянка. Здесь в прошлый раз нам пришлось остановиться на ночлег, я так устал, что просто не мог идти дальше. Даня с Серёжей тогда отправились за водой далеко вниз к ручью, шум которого здесь почти не был слышен, а я ставил лагерь и лечил ноги. Вот и результат ошибки с забытой шляпой. Минут сорок ребята ходили за водой, а Серёжа где-то раздобыл гроздку опят. Сейчас мы здесь даже не остановились. Вниз, вниз, в буки, к воде! Склон стал очень крутым, тропка вилась широким серпантином, медленно приближаясь к шумевшему внизу ручью. Один виток, крутой поворот, второй виток, третий, кое-где лошади то ли срывались вниз, то ли специально срезали дорогу, следы были совсем свежие, влажная земля ещё хранила овалы подков. Но вот и спуск к самому ручью. У воды деревьев нет. Это и понятно, в паводок тут бушует стихия, вода и камни вырывают с корнями зазевавшиеся растения. Но сейчас большая часть снега сошла и по берегам пробивается скромная травка. Как же здесь всё не так, как в прошлый раз! Нет огромных, больше роста человека зонтиков, нет метровых листьев чего-то напоминающего мать-и-мачеху. Да, где-то лето застряло. Привал, Андрей колдует с костерком. Я хожу собираю сучья, Серёга сидит мрачный.
– Всё, я принял решение отказаться от восхождения на Суфруджу.
– А чего так?
– Не могу. Не хватает сил, да и жара невозможная.
Я, в общем-то, его понимаю. Мне и самому приходила в голову мысль, что сил может не хватить, но панике пока не поддаюсь, понимая, что ещё только начало похода и ещё не пройдена акклиматизация. Гораздо больше меня волновало время, которого было действительно маловато. Без днёвок шанс на восхождение сильно падал, а ещё ведь предстоящая переправа через Чхалту тоже наверняка съест кучу часов. Но Серёжу я не отговаривал, даже тогда, когда он стал выкладывать не нужные уже теперь кошки и ледоруб. Решение есть решение, тем более Серёжино, против него не попрёшь. Итак, ледоруб и кошки оказались в одной ему известной расщелине, там им, видимо, предстоит остаться навсегда, если только весенний или селевой поток не смоют их в Чёрное море. Я пошёл набрать воды в пластиковую бутылку. Ой! Поскользнувшись на мокром камне, выронил пробку, и она белым поплавком запрыгала по перекатам.
– Вот чертовщина, ребята, есть у кого запасная бутылка? – у Серёжи была, но маленькая, с неподходящей к моей пробкой. Что поделаешь, на всякий случай я попросил всех поглядывать по сторонам, вдруг, где валяется. Но вообще-то тут вам не лен область, такая штука как пластиковая бутылка может одна на всю горную Абхазию. Мне повезло. Именно эту одну бутылку я и нашёл. Всю скомканную, зелёную бутылку из-под «Спрайта». Но мне нужна была только пробка, а она была на месте и цела. На часах начало шестого. Кратко посовещавшись, решили всё же попытаться подняться на перевал. Понятно, что придём в темноте, восемьсот метров за три часа даже отдохнувшими ногами сделать трудно, а у нас всё-таки целый день за спиной. Договорились идти, пока не поймём, что перевал недоступен. Дальше ищем место для стоянки, пока ещё не стемнело, и идём навстречу Серёже, который поднимается в удобном ему темпе. По склонам те же буки, правда, на сей раз много старше. Потихоньку темнело, кроны могучих деревьев почти не пропускали падающее за хребет солнце. В полумраке всё трудней находилась тропа, засыпанная многолетней сухой листвой. Корни поминутно вылезали из земли, образуя высокие ступени. Карабкаться на них с тяжёлым рюкзаком – то ещё занятие. Делали по сто сорок метров за переход . Почему-то цифра эта практически не менялась, видимо мы просто шли до последней капли сил, и наш предел был именно сто сорок метров. Хотя сама тропа взбиралась по-разному, то закладывая огромные петли, то вдруг устремляясь круто вверх, то просачиваясь вдоль скальных выходов. Посередине подъёма потеряв тропу, Андрюха попал в кулуар, где намертво застрял, ни туда, ни сюда. Он уже было отчаялся, как вдруг где-то зажурчал ручеёк. Звук близкой воды придал сил. Мы рванули и тут же попали на тропу, которая и вывела к родничку. После водопоя пошлось немного легче. Буки мельчали, было понятно – скоро выйдем на камни. Укромная скальная терраска ненадолго приоткрыла вид на долину. Солнце почти скрылось за ближайшей вершинкой. Его последние лучи заливали живым золотом неподвижное море буковых крон. Но все они были уже ниже нас и не мешали больше видеть тропу. Здесь, среди каменных россыпей в прошлых раз Даня идя первым пугал кучу змей, в этот раз их почему-то не было. Опять видно виновато запоздавшее лето, а может просто на ночь уже попрятались. Усталость сказывалась всё больше, Серёжу не видели часа два, но залезть на перевал очень хотелось, и в последних лучах закатного солнца мы были наверху. С другой стороны из долины слышался лай собак и невнятные крики – там был пастуший балаган. Солнце садилось быстро, времени на размышление почти не было. Нужна вода и площадка под палатку, и то и другое чуть ниже за перевалом минутах в пятнадцати ходьбы. Я лучше знал местность, так как бывал здесь ранее, да и моя очередь была ставить лагерь. Андрей сбросил рюкзак, проверил рацию и пошёл на помощь Серёже, я же побежал искать воду. Повезло, уже почти в полной темноте раздался шелест стекающего по камням ручья. Тут же нашлось и место под палатку. Раскидав мешавшиеся булыжники, и использовав некоторые в качестве груза для растяжек, я установил палатку, потом пошёл за Андрюхиным рюкзаком. Минут через десять запиликал вызов.
–Ром, ты где там?
– Иду на перевал к вам навстречу. Вы далеко?
–Уже спускаемся. Посигналь нам фонариком, тропы ни черта не видно.
–Да её тут и с фонарём не видно, идите ниже по каменным плитам, сейчас я вас найду.
Эти плиты образовывали ровные, как будто асфальтовые выходы из основной породы. Чуть наклонённые в сторону спуска в долину, они совсем не мешали, а скорее даже помогали траверсировать склон. К сожалению, тропы на них совсем не было видно даже днём, не то, что в кромешной тьме наступающей ночи. Позже в лагере Андрей рассказал, что дошёл почти до леса и уже готов был отчаяться – темень непроглядная, как искать тропу не понятно, Серёжина рация выключена, а сил бродить просто так не осталось. Ведь ещё нужно было тащить обратно Серёгин рюкзак. Но тут обнаружилось, что Серёжа из леса всё-таки вышел. А рацию просто забыл включить, ну это для него обычное дело. Идёт, о чём-то своём мечтает, решает головоломные математические задачи, а про связь с группой не думает. В один из прошлых походов усвистал по хребту, километров на пять промахнувшись на спуске. Идти за ним совершенно не хотелось, и мы чуть глотки не сорвали, пытаясь убедить вернуться назад. Не пошёл, залез в долину, два часа оттуда выбирался, появился злой как чёрт (на нас), но внимательно посмотрев карту, признал поражение.
С этой стороны вблизи перевала тропу можно было найти даже в полной темноте, белое каменное крошево, истоптанное тысячами копыт, ярко выделялось в свете налобных фонарей. Андрей с Серёжей бодро поднимались по склону, готовясь к последнему препятствию. Дело в том, что уже под самой седловиной перевала тропа делает широкое кольцо, обходя каменное ущелье, начало того самого родничка, где мы в последний раз добывали воду. В самом конце обхода след двоится – правильнее лезть на небольшую скалу, но очевиднее её обходить по узкой полке над пятнадцатиметровым обрывом. Без страховки неуютно. Непонятно даже как там себя ведут коровы и почему они через одну не ссыпаются вниз. Правда, коровы в горах выглядят гораздо грациозней своих равнинных родственников. Никогда не забуду несущееся огромными скачками стадо коров вперемежку с лошадьми под перевалом Хотютау в Приэльбрусье. Серёжа тогда пытался сфотографировать их поближе, но вовремя понял опасность операции и влез к нам на останец. Оттуда всей группой мы наблюдали этот коричнево-бежевый вихрь, мгновенно налетевший и так же быстро исчезнувший вдали. Уж не знаю, куда неслись, чего испугались, а может просто резвились? Да, не чета грустным и грузным «Уж пойди моя коровушка домой» где-нибудь на псковщине. На перевале всё ещё сиротливо лежал Андрюхин рюкзак, как раз и время для связи подошло, я был ещё где-то минутах в десяти от них. Ещё минут десять провели в поисках палатки. Каменные плиты были совершенно одинаковые, пока я искал тропу, потерялся уровень, на котором стоял лагерь. Пришлось опять ориентироваться на слух. Ручеёк всё так же уютно журчал в расщелине скалы. Приготовили ужин. Настроение неуклонно повышалось. То, что мы совершили сегодня – это очень круто! Суммарный подъём чуть больше полутора тысяч на примерно восемнадцать километров. Но это без учёта бесконечных серпантинов, на практике километраж был больше. В отличие от вчерашнего дня был ещё и почти километровый спуск. Причём всё это проходило не по пусть старой, но всё же лесовозной дороге, а по сложному горному рельефу. Можно было считать, что идём с опережением графика, так как объективно я не надеялся быть на перевале вечером второго дня. Шансы на успех повышались, хлопнув двадцать грамм спирта, я полез первым в палатку. Вдруг ниже нас на тропе послышались крики. Они приближались и через некоторое время превратились в очередного абхаза, спешившего на огонёк.
– Вы чего не откликаетесь? Боитесь что ли?
– Да нет, просто мы не поняли, что вы к нам обращаетесь.
– А кому же я здесь ещё мог кричать?
– Ну, мало ли, может, вы потерявшихся коров собираете.
– А-а… закурить есть?
В процессе этого неожиданного общения выяснилось, что абхаз – забыл, к сожалению, его имя – видел нас ещё на перевале и кричал нам, приняв за своего друга, которого поджидал с той стороны. То, что на фоне заката появилось два силуэта, его явно не смутило. Возможно, он просто принял меня или Андрея за лошадь. Мы так поняли, что его друг – это и был тот неразговорчивый владелец ленивой собаки. Подробно расспросив нас про всё на свете, кто, откуда, куда (опять пришлось вернуться к прежней легенде), удивился и сказал, что на Амткел тут дороги нет. Я и сам знал, что нет, но раскрывать истинную причину нашего похода не собирался. Кто его знает, может в балагане есть мощная рация, и о наших перемещения моментально станет известно пограничникам? До приграничной полосы по прямой оставалось не больше восьми километров и их, как и все последующие, мы хотели проделать без посторонней помощи. С абхазскими силовиками я ещё не сталкивался, беда в том, что там запросто могли находиться русские, так как Абхазия наводнена российскими миротворцами. Что могут сделать русские, я примерно себе представлял и вдохновенно врал ночному гостю. Пусть поищут нас где-нибудь в другом месте. Если вы думаете, что моё поведение было несколько предосудительно, могу в защиту себе сообщить, что всего неделей позже я познакомился и с теми и с другими, правда, при других обстоятельствах. Но не важно. Я оказался абсолютно прав в своих предположениях. Встречаться в горах с ними нельзя. Находиться в малонаселённых местах рядом с подобными субъектами, кроме всего прочего увешанными автоматическим оружием, смерти подобно. К счастью их там не много, и, в основном, столкнуться с погранпостом можно только на стационарных заставах Кодорского ущелья. Выспросив всё, что можно, наш гость решил откланяться.
– Вы-то устали конечно, да и мне ещё километров пять обратно. Это надо же, просто так столько пройти! Ну ничего, завтра, как мимо пойдёте, обязательно ко мне заходите. Там всего метров двести с тропы спуститься.
Только тут мы сообразили, что из его балагана тропа просматривается на всём протяжении, и куда мы свернём, ему будет известно раньше, чем нам самим. Ну что же, тут ничего поделать было нельзя. Вся эта канитель выбила из меня сон. Серёжа давно похрапывал, Андрюха тоже ворчал что-то во сне, а я ворочался на неудобном ложе, то поддувая коврик, то подкладывая под затёкшие конечности что-нибудь мягкое. Часа через два внизу послышался лай – наш гость добрался до дому. А где-то далеко за перевалом взошла луна. С Лахтинского хребта её видел и неразговорчивый абхаз и его ленивая собака, а ещё где-то там, в лунном свете стояли лошади и печально кивали головами в такт своим лошадиным снам. Потихоньку закемарил и я.

Глава 4
в которой все теряются – и фотоаппарат и Андрей

Подъём третьего дня стандартен. Единственное, что меняется, так это то, что встаём всё время чуть-чуть раньше. Сейчас около семи. Пока суд да дело пакуем очередную закладку. Продукты на предпоследний день и немного газа. Больше закладок не будет, ведь сегодня мы уходим в неизведанные ранее земли. А возвращаться будем как обычно через Гуарап. В утреннем солнце играет всеми оттенками зелёного обширная долина. Со всех сторон скалы и крутые травянистые склоны. Среди них наш следующий перевал. Позади грузной шапкой высится Куламба. Именно по её склонам мы вчера поднимались в сумерках. Где-то внизу должен просматриваться балаган ночного гостя, но его пока не видно. Может быть, мы просто не туда смотрим, но долина настолько пёстрая – ручейки, скалки, леднички, зелень всякая зелёная и жёлтая, что глазу просто не за что зацепиться. Да и смотрели мы больше вверх и на карту, сверяя схему с реальной картинкой. Первый этап не сложный, по хорошо просматриваемой и даже кое-где помеченной краской по камням тропе. Метров на двести-триста спуститься всё же придётся, после чего искать развилку тропы. Направо перевал Шоудыд, там мы уже бывали, а нам практически прямо, туда, где виднеется несколько седловин в высоком Чхалтинском хребте. Одна из них и есть перевал, но какая не очень пока понятно. А дальше пики ГКХ. Среди них и наша цель – Суфруджу. С нашей стороны гора выглядит гигантской, но вовсе не неприступной. Масштаб оценить сложно, но понятно, что выше нас она на километр. Если бы не спуск в Чхалту, то завтра могли бы быть на вершине, а так общий подъем будет почти два с половиной километра. Учитывая её близость, средний угол подъёма под пятьдесят градусов. Очень круто и высоко. Над лесным массивом проглядывается плато, по старым советского времени отчётам, я знаю, что где-то там были высокогорные пастбища. Ну, если туда коровы поднимались, то мы-то должны суметь! Сложность в том, что нет троп. Либо заросли, либо мы про них просто ничего не знаем. Плато в скальном цирке. Вот тут потребуется снаряжение и техника. Скал двести метров, я планировал преодолеть их по снежному кулуару , после чего необходимо перебраться через небольшой контрфорс – и вот мы на леднике. Ледовая шапка не крутая, подъёма не больше полукилометра, есть надежда, что это самый лёгкий участок пути. Если нет трещин. На всё восхождение по нашим планам отводится три дня, плюс один запасной, но тогда жертвуем днёвкой на Гуарапе. Почему о восхождении заговорили именно этим утром понятно. Дело в том, что именно отсюда наш путь просматривается орографически . Снизу, из-за большого угла наклона, очень большой высоты и, главное, деревьев, увидеть что-либо интересное проблематично. Придётся пользоваться неполными данными навигатора и карты. И, хотя мы с Серёжей очень подробно изучили все вехи маршрута, увидеть его своими глазами с расстояния в несколько километров совсем не плохо. Правда, полностью Суфруджу и подъём на неё открывается как раз с перевала Шоудыд, куда нам сейчас не надо, но многое мы помним по прошлому походу, а сейчас восстанавливаем наши зрительные ощущения на уровне верхней трети пути. Почему сейчас не Шоудыд? Ну, во-первых там мы уже были. Во-вторых, там очень длинный и сложный спуск, а мы пытались экономить время. В-третьих, мне очень хотелось пройтись со спиннингом по перекатам Чхалты. Для всех этих целей нам больше подходила долина Сибисты. Речка невеликая, да и перевал некатегорийный, но мы прекрасно знаем, как сложно двигаться по Абхазии без троп. Поначалу, исследуя новый рельеф, мы регулярно попадали в сложные ситуации, теперь уже переросшие в анекдоты, но оставшиеся в памяти именно из-за совершенно неожиданных поворотов. Однажды с Даней мы целый день потратили на маршрут длинной в четыре километра по тропе, заросшей ежевикой пополам с лианами. Обливаясь потом, почти теряя сознание от невыносимой духоты, мы прорубались через кусты по вполне себе просматриваемой тропе, только сильно заросшей. Добравшись до цели – живописнейшего озера Амткел, образовавшегося в долине одноимённого ручья после того, как землетрясение спустило вниз половину правого склона (не при нас, кажется в 1891 году), утомившись от сложного перехода, мы решили отдохнуть пару дней на его берегах, после чего чуть не утонули в селевом потоке во время рыбалки. Грязь вперемежку с вырванными стволами деревьев рвалась в изумрудные воды озера через узкую теснину, уровень воды резко поднимался, мы едва успели выбраться на скалы с утлого плотика, на котором ютились со спиннингами. За сорок минут бедствия озеро набрало восемь метров глубины, утопив заодно всю нашу посуду, мирно отдыхавшую после завтрака на берегу. В другой раз, попытавшись спуститься к руслу Джампала за водой, мы застряли на крутом склоне около шестидесяти градусов, наступила ночь, пришлось ночевать в полувисячем положении, после чего ещё полдня выбираться оттуда (всего триста метров!). Ну и конечно, спуск по Шоудыду, соседнему с Сибистой потоку. Полтора дня на шесть с небольшим километров и ночёвка в грозу в корнях гигантской ёлки, где негде было поставить палатку. Рельеф нового маршрута внушал опасения только в самом конце. Было ощущение, что последний спуск будет по скалам.
Перевала достигли относительно легко. Часа три тропинка карабкалась по крутым травянистым склонам, полками спускавшимися в долину. Справа остался Шоудыд и неизвестная вершинка с процарапанным в скальном выходе четырёхпалым следом когтистой лапы гигантского чудовища. Этот след оказался хорошим ориентиром, так как был виден со всех ракурсов. Пока я менял батарейки в навигаторе, подошёл Серёжа и сделал пару фоток. Открывшаяся долина оправдывала наши с Серёжей ожидания полностью. Поначалу всё те же травяные склоны, потом камни и лес. Мы прекрасно понимали, что самое сложное начнётся именно в лесу. Ограниченный обзор не позволит выбирать оптимальный путь, а карты и навигаторы в таких случаях бесполезны из-за слишком мелкого масштаба. Немного поспорив, решили искать проход между небольшими холмами, венчавшимися ещё не растаявшими снежниками. Каждый сам выбирал себе наиболее удобный путь спуска, но как-то так получилось, что мы с Андреем шли приблизительно вместе, а Серёжа сразу стал теряться в разбросанных тут и там валунах. Ну и пусть, ни каких сложностей спуск пока не представлял. Довольно быстро мы попали на какую-то тропинку. В местах переправ через многочисленные ручьи она трогательно была помечена белыми прутиками. Значит, всё-таки здесь бывают люди! Однако, вскоре тропка окончательно пропала. Преодолев крутой склон, мы оказались на камнях. Переправляясь через поток, я немного замешкался и потерял из виду Андрея, который вскоре обнаружился метрах в двухстах впереди, отдыхающим в живописном каменном окружении. Серёга где-то застрял. Было очевидно, что он спускается по руслу речки, но, сколько я не высматривал, видно его нигде не было. Андрей двинулся к лесу, а я решил подождать. Буквально через пару минут появился Серёжа, оказалось, что он остановился пофотографировать, а когда двинулся дальше, забыл на камне фотоаппарат – пришлось возвращаться. Весёлые полянки, так призывно светившиеся издали, на практике оказались непролазными кустами. Продираясь сквозь них, я всё время вспоминал алтайскую долину Ёшту. Тогда мы впервые натерпелись ужасов продирания сквозь сплошную массу веток, и то, что алтайский ивняк здесь превратился в заросли рододендронов, ситуацию меняло мало. Время от времени мы перекликались. Андрей сначала был впереди, потом где-то завяз, и я его обогнал. Таким образом, продравшись через кусты и выйдя на заросшую высокой травой луговину на берегу реки, я был уверен, что иду первым. Место было хорошо просматриваемым, и я решил сделать длительный привал, дождаться спутников и обсудить дальнейшие планы. Вскоре появился Серёжа, а Андрей куда-то запропал. Я пару раз крикнул, потом включил рацию. Серёжа для пущей убедительности повесил на куст ярко оранжевый спасательный жилет. Ну никак Андрей мимо нас пройти не мог. Однако смог таки! Через минут двадцать рация запиликала. Наконец-то!
– Приём, ты где? Мы тебя уже совсем потеряли.
– Да я попытался перейти на тот берег, но там та же фигня, сейчас вас догоню.
– А где ты находишься, что видишь?
– Вижу скалу на противоположном берегу.
– Какую из трёх? – на том берегу действительно возвышалось три скальных образования.
– Из каких трёх? Там она только одна…
– Та-ак… А ещё что видишь? Расширение долины прошёл уже? Три снежника по правую руку вдалеке видишь?
Пауза. Невнятное бормотание, потом:
– Нет, пока не вижу, есть небольшой снежник горизонтальный под скалой, – этот снежник в свою очередь не видели мы, – ещё есть очень приметный камень, на котором нарисована буква «П».
Какая ещё к чёрту буква «П». Куда он там забрался?! Он не может не видеть расширения долины по правую руку. Там же Ацгарский хребет проступает чётко с огромными снежными языками. Может он просто выше залез и из-за деревьев не видит хребта? Но зачем?
– Рома, мне кажется, что Андрюша всё же нас обогнал. Мы тут уже полчаса сидим не меньше, он не мог настолько задержаться в кустарнике.
Я попробовал залезть на скалу и покричать. Какое там! Из-за шума воды я и сам-то себя не очень слышал. Река уходила в каньон, вдоль берега нас ждал крутой обрыв.
– Андрюха, приём!
– Слушаю тебя.
– Мы пришли к выводу, что ты нас как-то обошёл. Твоих опознавательных знаков мы не видим, и их не было раньше, значит либо ты далеко впереди, либо просто выше нас по склону и не видишь того, что видим мы. В любом случае, вдоль реки дальше идти невозможно, мы выдвигаемся вверх и будем тебя кричать. Пока стой на месте.
– Понял, я тут на довольно большом ручье, так что вы его тоже должны где-то перейти.
Всё так и оказалось. Андрей прошёл выше и немного нас обогнал. В общем-то, через десять минут он нас сверху увидел. Мы шли по явно медвежьей тропе, в этом был плюс – медведи тоже не жаловали неудобный для передвижения рельеф. Обогнув каньон и спустившись на берег по правому притоку, мы оказались в очень живописном месте. Река делала излучину, каменистый пляж располагал к обеденному отдыху. Разжигать костёр не стали, просто вскипятили чай на газу, съели перекус и разлеглись на часок набраться сил перед последним в этот день броском. Река успокоилась. Пропали перекаты и водопады, исчезли каньоны. По берегам в рост человека колыхались непривычные травы, в тени встречались снежники, дико смотревшиеся на фоне сорокоградусной жары. Из-под только что стаявшего снега пробивались ростки чего-то бамбукового, картина сильно напомнила мне Урал 2009 года, когда снег таял прямо при нас, открывая такие же чахлые первые побеги черемши. Солнце стало клониться к оставшемуся позади перевалу. Мы понимали, что скоро оно закатится за хребет, и почти мгновенно наступит темнота. Для северного человека такой переход ото дня к ночи без сумеречного времени крайне непривычен. Наше солнце долго томится над горизонтом, потихоньку сползая за край земли, меняя свою окраску от бледно-желтого до пурпурного. А тут мало того, что до горизонта меньше километра, так и Солнце как будто с размаху бухается в Чёрное море, или куда там, ничуть не заботясь об одиноких путниках, потерявшихся в горных ущельях. Пора было подыскивать место под ночёвку. Поначалу приглянулся снежник, распластавшийся по берегу реки. Серёжа предложил выровнять на нём площадку под палатку. В этом был резон, после прошлой ночи хотелось поспать на ровном. Но очень не хотелось махать ледорубом, подтаявший верхний пласт снега больше напоминал лёд. Решили всё же чуть разведать окрестности.
– Там впереди потрясающее место, пляж, камни какие-то синеватые разбросаны, абсолютно ровно, – Серёжа бурлил энтузиазмом.
А я что-то скис. Не верилось мне ни в камни, ни в пляжи, идти не хотелось. Но Андрей поддержал Серёжу, пришлось влезать в порядком надоевшие лямки и карабкаться дальше по вдруг ставшему крутым склону. В один из моментов, попав в трудное место, решил обойти его поверху. Ошибка! Не успел оглянуться, как опять запутался в зарослях. Десять минут отчаянной борьбы на три-четыре метра. Всё, пройдено. И всё, сил больше нет. Внизу поджидают Андрей с Серёжей.
– Ну, где тут ваши голубые камни?
Нет там, конечно, никаких камней. То, что Серёжа издали принял за пляж, было поляной, заросшей всё той же, в рост человека травой, а камни – оказались скоплением синих цветочков. Продираться дальше смысла не было. Серёжа предложил расчистить место под палатку и ставить лагерь. Я снял рюкзак, прошёлся немного дальше. Повезло! Небольшой пересохший поток вырвал часть травы и выровнял площадку гораздо лучше нас. Вокруг в достаточном количестве валялся знаменитый абсолютно сухой абсолютно не разжигаемый абхазский хворост. Всего-то часок, и уже в темноте готов ужин. Из-за хребта со стороны когтистой горы ненадолго вылезла луна, осветив долину куиндживским светом. Маленький костерок нещадно дымил, разгоняя комаров, мы же наслаждались вкуснейшим варевом, как сказал Серёга:
– Дома в рот бы эту гадость не взял!
Через десять минут мы уже спали под вечный рокот падающей с уступов воды.

Глава 5
в которой я, наконец, теряю палатку, а спуск в Чхалту
превращается в ад

Утро четвёртого дня ничем особым не выделялось. Опять каша, чай и долгий утомительный спуск по всё нарастающей жаре. Единственным изменением был лес, потихоньку спустившийся со склонов и обступивший русло могучими елями и пихтами. Вдоль берега всё ещё встречались снежники, порой весьма крупные. Один из них посередине был расколот пробегавшим ручьём. Стенки отвесно спускались метра на три-четыре. Подобрав небольшое вырванное с корнем деревцо, я устроил импровизированную лестницу, уперев его корни в лёд и спустившись по веткам. Мне кажется, Андрей последовал за мной, а Серёжа то ли не заметив, то ли не доверяя переправе, ушёл искать переход выше. Там были ледяные мосты, я их тоже приметил ранее, но не люблю я этих мостов. Идёшь, и всё время кажется, что снег под тобой провалится, хотя зачастую там и танк проехать может. На Урале в долине Макар-рузя, Серёжа как-то раз здорово наорал на нас с Андреем (в тот раз он тоже был с нами), когда мы, замыкая группу, застряли на таком мосту по невнимательности. Правда там толщина снега была до пяти метров, а тут не превышала полуметра. Для высокогорья снежные мосты представляют собой большую опасность. Часто такой мост может скрывать ледниковую трещину глубиной до семидесяти метров. Трещины возникают в толще при сильных перегибах рельефа ледникового ложа, когда пластичности потока не хватает, и он трескается, образуя продольные или поперечные сужающиеся или расходящиеся трещины. Обильные снегопады постепенно закрывают даже достаточно широкие провалы, образуя те самые снежные мосты. Такой закрытый ледник обязательно проходится в связках – в случае срыва возглавляющего группу альпиниста, есть шанс успеть остановить его падение, прочно зарубившись в снег ледорубами. Но под нами пока не было ледника, и падение в ручей грозило только ушибами и намачиванием ботинок, каковые и так были постоянно мокрыми из-за частых переходов ручьёв и росы. Выбравшись на противоположную половину снежного языка, спустились к реке. Необычайной красоты ледяная пещера предстала перед нами. Многочисленные ледяные сталактиты образовывали ледяные струйки талой воды, казалось, мы в огромной душевой кабинке в сказочном дворце местного великана-людоеда. Солнце, преломляясь в миллионах кристалликов, создавало ощущение нереальности окружавшего нас пейзажа. Сибиста бежала ровно с незначительным уклоном, открывая по берегам обширные луговины, поросшие двухметровой, травой. Шли друг за другом, постоянно меняясь местами, так как первому, протаптывавшему тропу, приходилось не сладко. Мало того, что пучки стеблей намертво спутывали ноги, так ещё в густых дебрях было полно поваленных стволов, смытых со склонов весенними водами. Ежеминутно падая и чертыхаясь, мы постепенно приближались к невидимому в траве обрыву. Неожиданно Андрей улетел вниз. Склон был не длинный, метров пятнадцать, но почти отвесный. Аккуратно, цепляясь за пучки папоротника, вслед за Андреем полез Серёжа. Я спускался последним и в пяти метрах от низа всё-таки сорвался. Упал удачно, на рюкзак и почти не ударился, но застрял между поваленных стволов. Выпутаться из западни оказалось довольно сложно. Рюкзак намертво заклинило толстыми ветками. Я рванулся что было силы, что-то хрустнуло и рюкзак потихоньку начал поддаваться. Минут десять отчаянной борьбы вымотало меня гораздо больше, чем предыдущий многочасовой спуск. Выбравшись, наконец, на ровную поверхность и наскоро проверив всё ли в порядке, я поспешил за товарищами. Они ждали на берегу в невысоких зарослях папоротника. Ненадолго присел и я. Бросив последний, казалось, взгляд на злосчастный обрыв, повернулся к реке. Ах, как я ошибался! В страшном сне мне тогда бы не могло привидеться, что спустя пять – шесть часов я опять буду барахтаться в том же месте!
Ледники таяли, река становилась всё полноводней, но пока ещё без труда переходилась в любом более или менее спокойном месте. Постепенно выработалась новая тактика спуска. Увидев на противоположном берегу удобный для прохождения участок, мы смело форсировали поток, после чего либо углублялись в джунгли, либо пробирались по прибрежным камням. Иногда очень помогали ускорить продвижение лесные тоннели, образованные вокруг ручейков-притоков. Такие ручьи часто подолгу катились вдоль основного русла, постепенно зарастая плотной стеной кустов. Ветви над головой спутывались в непроницаемую для солнца массу, но сильно низко не опускались, давая возможность идти, почти не наклоняясь по щиколотку в приятной прохладной воде.
На одной из переправ Серёжа устроил небольшую фотоохоту. Мы попытались принять ужасно красноречивые позы, наглядно показывающие любознательным потомкам, каких неимоверных усилий стоили попытки перелезть через бурный поток. Но ничего у нас не получилось. На фотографиях оказались ужасно довольные рожи, вовсе не выглядевшие сильно уставшими. Андрюха, правда, развлекаясь, чуть не улетел по течению, поскользнувшись на подводном камне, но вовремя удержал равновесие с помощью палок. Ещё два перехода, и движение по руслу стало осложняться. Вода прибывала, уклон сильно увеличился. Мы приняли решение углубиться в лес. Не тут-то было! Прибрежные кусты вовсе не собирались нас пропускать. Непреодолимой стеной стояли они на крутом берегу, явно предлагая незадачливым путникам бросаться вниз в бурлящую стихию водопадов. Сразу за кустами нас обступил лес. Огромные, необъятные деревья, все во мху и лишайниках, густо обвитые лианами столетиями мрачно заполняли долину реки. Их почерневшие трупы тут и там создавали сложные препятствия – стены, мосты, ступени и обрывы. Небольшие полянки плотно заросли папоротником, в котором не раз встречались медвежьи тропы. Но самих медведей пока не было. В долине Шоудада мы уже ходили по таким тропинкам, там Серёжа увидел целое стадо медведей, правда издали, а мы с Даней тогда опоздали, взобравшись на холм, вынуждены были довольствоваться Серёжиным рассказом. Тогда это казалось обидным, но позже я выяснил, что близкая встреча с медведем не выявила во мне ту безрассудную дерзость, каковую я лелеял в воображении. Короче, бежал я чуть не потеряв штаны, но о том речь впереди. Стали появляться глубокие овраги. Один из них, особенно крутой, переходили по гигантскому стволу. Ствол был такой толщины, что представлял собой широкую дорожку, по которой можно было бы просто перебежать на ту сторону, если бы не толстенные сучья, хватавшие за рюкзаки и пытавшиеся свалить вниз. Добравшись, наконец, до вывороченных неведомой силой из земли корней, мы обнаружили тупик. Всё, дальше ходу нет – впереди обрыв. Осторожно, цепляясь за траву, Серёжа попробовал спуститься вниз к реке. Андрей пополз следом. Я замыкал. Рюкзак ужасно мешал. Без него весь наш спуск представлял собой не бог весть какую процедуру, но непрерывные камни и сучья, цеплявшиеся за всё, что можно, превращали движение в настоящую пытку. Вот и берег, ещё немного и я вижу Серёжу, уютно расположившегося на небольшом островке и Андрюху, по колено в воде бредущего туда же. Прекрасно, вот и место под обед и полуденный отдых. Кроны лесных великанов надёжно спасают от жарящего вовсю солнца, прохладная чистейшая вода, ровный пляжик так и манил час-другой поваляться перед заключительным этапом спуска. Ведь осталось всего два километра, через каких-нибудь пару часов мы уже будем на берегах Чхалты! Ничто не могло омрачить накатывающего предвкушения отдыха. Могло. Палатка.
– Палатка! Где палатка! – две расстёгнутые стяжки уныло волочились за моим рюкзаком.
– Где ты её видел последний раз?
– Да чёрт его знает, вроде на предыдущем привале на островке перед входом в лес ещё была… – я мысленно пытался вспомнить ту передышку. Беда в том, что за день мы столько раз останавливались в очень похожих местах, что все они слиплись в одну череду, и я никак не мог выделить из неё отдельную картинку.
– Ладно, сейчас сгоняю туда, а может ещё здесь на последнем спуске отцепилась.
Но ни на спуске, ни на месте последнего привала, палатки не оказалось. Тщетно обшаривал я папоротниковые полянки, залезал под поваленные брёвна, всюду искал следы нашего передвижения. Палатки нигде не было. О чёрт! Ведь есть же навигатор! Достаю прибор. Так, где-то в настройках должна быть функция обратного движения по треку «трекбэк». Я пока ещё ей не пользовался, вот и пришло время разобраться. Нашёл! Ура! Иду по треку обратно к ребятам. Рано радовался, ничем мне навигатор не помог. Ладно, сейчас немного передохну и попытаюсь всё-таки вспомнить, где видел палатку в последний раз. Подхожу. Серёжа стоит и рассматривает фотоаппарат. Пока я ходил, он немного поснимал, а потом и Андрей сфотографировал его сидящем на бревне над рекой.
– Рома, смотри, вот твоя фотография на переправе, помнишь я вас там щёлкал, палатки уже нет.
Да, точно, вот я развлекаюсь в потоке, стяжки свободно свисают в воду. Та-ак. Это часа два назад. Где же я мог её выронить?
– Если выронил в воду, то уже не найти.
– Ну, если бы в воду, то увидели бы, как мимо поплыла, она ведь не утонула бы сразу же.
– А если в сложном месте, то могли бы и не заметить. Течение сильное, унесло мгновенно и звука падения в таком шуме не услыхать.
– Да, тоже верно. А ты нигде не падал, может, зацепилась и отстегнулась, когда вставал?
– Нет, вроде не падал… Ёлки палки! С обрыва же я сверзься! И тогда в корнях застрял! Чёрт, это же утром ещё было!
Да, устроил я приключение. Мало того, что пол пути обратно идти, так ведь если не найду, то вообще непонятно как быть дальше. Пока хорошая погода ещё ничего, а вот пойдёт дождь? Тропические абхазские ливни – это вам не питерский дождик! Да и на Суфруджу без палатки как ночевать на леднике! В общем, перенервничал я изрядно.
– Андрюха, может, пойдём вместе, вдвоём не так грустно…
– Конечно, я и сам хотел предложить.
– Подождите, давайте сначала поедим!
Но кусок в горло не лез. Проблема не давала покоя, перехватив половину сникерса и запив кружкой холодной воды, я полез за рациями. Так как шли вместе, а вокруг была сплошная вода, рации были убраны глубоко в рюкзак.
– Серёжа, держи, связь через каждые полчаса. Всё, мы пошли.
Опять включили навигатор. Трек тянулся розовой ниткой, время от времени пересекая реку.
– А времени-то уже пять часов, как бы уровень воды не поднялся, как будем переправляться?
– Посмотрим, может без рюкзаков будет полегче.
Уровень действительно порядком повысился. Кое-где пришлось пренебречь треком и идти по другому берегу, искренне надеясь, что палатка не лежит где-нибудь именно здесь. Маленькие перекаты превратились в грозные рокочущие струи, островки потонули, многие места изменились до неузнаваемости. Лесной тоннель, где шли по щиколотку, было уже по колено. Последнюю переправу долго не могли взять, искали фарватер, рискуя прорвались через главный поток. А что было делать, ведь искомое место маячило на другом берегу. Вот и обрыв. Андрей задержался на берегу, а я бросился в папоротники. Место срыва обнаружилось быстро – стебли поломаны, многие вырваны с корнем. Брёвна навалены штабелями, как тут мы ломились с рюкзаками непонятно. А вот и она! Родимая! Лежит себе в ямке, посверкивает дырками в чехле.
– Андрюха, есть! – кричу, хотя и понимаю, что в шуме реки он меня не слышит. Машу палаткой над головой. Ага, увидел. От сердца сразу отлегло. Хорошо-то как, обошлось. Фигушки я ещё когда-нибудь повешу палатку на стяжки, – Возвращаемся, связь с Серёжей через десять минут, можно успеть переправиться обратно.
Но переправляться с палаткой оказалось не в пример сложнее. Рука-то занята, а с одной палкой через поток уже не перейти. Пришлось перекидывать палатку друг другу, переходя реку по очереди. Вода поднималась на глазах. Обратно опять шли другим маршрутом, во многих местах, где пятнадцать минут назад ещё было возможно перейти по пояс, уже было по грудь. Конечно, сейчас пик таяния, весь оставшийся на склонах снег стремится вниз. Интересно, догадается Серёжа убрать подальше от воды рюкзаки? А то уйдёт фотографировать, а они уплывут. Да нет, конечно, увидит подъём воды, что теперь всякая чушь в голову лезет! Но вот и знакомый овраг. Спускаемся напрямик, весь склон уже изведан. В лагере всё в порядке. Только времени уже за семь часов. Нужно срочно выходить, ночевать ещё раз в долине Сибисты никому не хочется. Быстро доедаю перекус. Да, вот тебе и отдохнул на пляжике.
Снова пытаемся идти вдоль берега. Нет, дальше отвесная скала. Пробую переправу, на том берегу вроде попроще. Нога неудержимо скользит по плоскому камню.
– Помогите! – меня опрокидывает на спину и тащит в поток, ребята хватают за шкирку. Вытащили, фу, чуть не испугался. Нет, по простому здесь не переправиться, а на верёвки нет ни времени, ни сил. Значит, карабкаться наверх по склону. А склон-то градусов шестьдесят!
– Вот и попробуем, Андрюха Суфруджинский склон – там примерно так же будет, – сумрачно шучу я.
Серёжа уже усвистал наверх. Ещё некоторое время между стволов мелькал его жёлтый кепарик, но потом пропал и он. Да Бог с ним, мне чего-то сильно высоко лезть неохота. Конечно, ведь пока мы искали палатку, он прекрасно отдохнул. Андрей мои идеи разделял и вился где-то неподалёку. Ну и склон! Намечаешь метров десять пути, а потом от ствола к стволу перебираешься, держась руками за подлесок. Теряю наконечник от палки. Нахожу и тут же снова теряю. Андрей тоже ломает палку. Вдруг впереди появляется просвет. Может спуск в Чхалту? Да нет, рановато, ещё метров шестьсот. Перед нами открывается гигантский засохший селевой поток. Серая грязь покрывает уцелевшие деревья. Поверхность похожа на свежевставший бетон, сверху присыпанный каменной крошкой. Вниз спускаться страшно, слишком высоко, если соскользнуть, то не остановишься. Пробуем перелезать, поднимаясь. Потихоньку, метр за метром, передвигаемся к другому краю потока. Вот какой-то кустик, судорожно хватаюсь за него – есть! До леса три метра, но схватиться больше не за что. Палки в поверхность не втыкаются, да здесь и ледоруб не помог бы. Наконец, решаюсь на бросок. Андрей это сделал чуть выше и раньше и уже отдыхает под ближайшим деревом. Опять перелесок. Склон становится ещё круче. Впору доставать верёвку. Но пока ещё можно попробовать спускаться, придерживаясь за молодые деревца. Каждая ветка, до которой можно достать, идёт в дело. Снова просвет. Что, опять сель? Так и есть. Новый поток, раза в три шире, но сильно положе. Ура, можно спокойно спускаться, а вон и берег реки, совершенно уже пологий. Навигатор показывает, что до Чхалты рукой подать, значит, мы прошли самое крутое место, дальше, если верить карте, всё спокойно. Почти бегом устремляюсь вниз.
– Ромка, подожди! – Андрей машет рукой.
– Внизу у бревна подожду, – показываю я рукой, но он недоволен. Да, склон его сильно измотал. Я думаю, в основном, психологически. Ведь я-то по таким местам уже карабкался, а Андрей после Алтая и Ёшты первый раз попал на крутизну. Да и ни в какое сравнение Алтай с Абхазией не идёт. Раза в четыре здесь сложнее. Река делится на небольшие потоки – ну прямо дельта Сибисты! Прямо над нами громада ГКХ. Суфруджу не видно, она километрах в семи за поворотом, перед нами Алибек, но и он выглядит хоть куда. Почти три километра вверх, с ума сойти! Даже Эльбрус из базового лагеря не выглядит столь внушительно. Небольшой перелесок ИВОТОНАЧХАЛТА!!!
– Интересно, Серёжа нас обогнал?
– А вон он сидит! – на берегу желтеет кепарик, надо же не потерял!
– Серёж, ну как спуск?
– И не спрашивай, кошмар.
– Очень круто, да? У нас так же.
– Давно пришёл?
– Да, нет, минут пять всего.
– Ладно, темнеет, надо лагерь ставить, только не на берегу Чхалты, очень шумно, надоел шум, давайте чуток отойдём.
На опушке леса находим приличную полянку. Ровно, дрова вроде есть. Пока Андрей с Серёжей ставят палатку, я не удерживаюсь, делаю пару десятков забросов. Места изумительные, но вода мутная и в предзакатный час рыба блесну не видит. Разводим костерок, я подтаскиваю разбросанные в ажиотаже конца тяжёлого перехода шмотки. Что-то уже побулькивает в котелке. Серёжа разливает спирт. Никто об этом не говорит, но понятно, что завтра днёвка. Ну, может полуднёвка. Это не важно. Отдых. Сил нет совсем, но неожиданно завязывается разговор. Мы говорим о литературе, музыке, математике. Андрей восхищается Паскалевым треугольником и ругает Купера. Я защищаю Купера, защищаю Конан Дойла, даже немного Эдгара По; треугольник в моей защите явно не нуждается, не важно кто его открыл – Паскаль или древние индусы. Серёжа неожиданно поддерживает Купера.
– В моём детстве все мальчишки зачитывались Купером.
– И в моём тоже. Отец наш очень любил, кстати, его книги.
Андрей не сдаётся, разносит в пух и прах литературные, исторические, художественные и прочие достоинства книг Купера, называя их устаревшей макулатурой. Предлагает нам вместо Соколиного Глаза любую современную тоже макулатуру, которую я и так время от времени почитываю. Как и все, наверное. Ну, то есть все не снобы. Серёжа, хоть и не сноб, но стоит твёрдо на своём. Перед отъездом он дал мне почитать книгу Анатолия Букреева про знаменитую трагедию 96 года на Эвересте. С художественной точки зрения – макулатура полнейшая, но вообще-то хорошая книга. Интересная, правда вряд ли для всех. Постепенно разговор съезжает на математику. Я потихоньку устраняюсь, а ребята продолжают начатый ещё у Серёжи в гостях при подготовке похода разговор об Андрюхиных новых увлечениях. Тот создаёт некие алгоритмы поиска в море современной литературы (насколько я понял, в основном макулатурной) крупиц истины. Серёжа предлагает позаниматься с ним математикой по приезде в Питер. Я лежу и ломаю голову над тем, как он в свои алгоритмы воткнёт треугольник Купера. Мысли путаются, пора идти ловить форель, тьфу, то есть спать.

Глава 6
в которой есть всё – и форель и бандиты и уютное местечко

Встали часов в восемь. Даже Серёжа позволил себе поваляться в уютном спальнике. На самом деле было видно, что ему нездоровится. Традиционная каша не дала большого энергетического вплеска. Чтоб не нарушать рыболовным ажиотажем общего пессимизма, тихонько подхватив прислонённый к дереву спиннинг, я отправился на Чхалту. Дважды эта река испытывала меня, но даже теперь, после стольких пережитых моментов, она манит меня своей первозданной красотой. Серо-бежевые струи таят многие тайны: здесь жили все, от древних нимф до бандитов девяностых, и все получали то, что заслужили, или, что смогли взять от древнего могучего потока. На впадении Сибисты явно просматривались сложные бревенчатые конструкции, частично смытые, но из последних сил цепляющиеся за зыбкий грунт. Наверное, это была цепочка мостов или переправ. Позже, один из участников местных сражений объяснил мне, что это были остатки грузинских (сванских) укреплений. Какова бы ни была официальная версия, определить время постройки не представлялось возможным. Могучая, даже в летнее время, с минимальным таянием снегов как ГКХ, так и Абхазского хребта, река легко могла в течение одного сезона превратить в развалины даже самые изощрённые инженерные конструкции. Природа обладает силами, в сравнении с которыми человек видится никчёмной букашкой, несмотря на все свои хитроумные изобретения. Несколько лет назад в Хибинах меня потряс вид железобетонной стелы, воздвигнутой мурманскими комсомольцами во славу, как водится, Ленина, партии и всякой прочей дребедени. Так вот, могучие швеллеры из стали двухсантиметровой толщины, почти рельсы, были завязаны узлами чуть ли не на бантик; многотонные бетонные плиты чья-то воля разбросала так же, как маленький ребёнок капризно разбрасывает деревянные кубики одним движением толстенькой ручки. Но то Хибины, здесь же свирепствуют силы не в пример более злобные и могущественные. Сравните, средние высоты Хибинских хребтов не превышает трёхсот метров над уровнем долины, в то время как один только ГКХ возвышался на вдесятеро большую высоту .
Поверженные связки брёвен во многих местах образовывали сложные препятствия для потока, что приводило ко множественным водоворотам и обраткам. Ну прямо счастье для опытного рыболова! Два-три заброса – и вот он, долгожданный удар! Не крупная форелька яростно защищала своё право не быть съеденной, но хорошая снасть, вовремя не забытый шнур и непотерянный тубус с удилищем не давали ей ни единого шанса на спасение. Щёлк! Серёга тут как тут.
– Есть?
– Ага, кажется есть! – на прибрежную гальку падает упругое серое тельце. Вот оно счастье заядлого рыбака, в Серёжиных глазах мелькает тщательно скрытая зависть. Ведь это он сказал: «Дайте Роме лужу и спиннинг, хариус найдётся». Да, после Урала я просто влюбился в рыбалку на горных реках. А реки Абхазии ни в какое сравнение не идут с Уралом! Такой драйв! Водная струя многократно усиливает естественное сопротивление рыбы, играешь фрикционом, стравливаешь и вновь накручиваешь на катушку леску. Даже небольшая форель доверху накачивает тело адреналином. Часа два я бродил по реке. Взошедшее солнце обломало мне клёв. Конечно, нужно было вставать раньше, но и днёвочный отдых был крайне важен. Завтра с утра переправа, а дальше восхождение на Суфруджу. То, что Серёжа отказался от него, только добавляло экстремальных сложностей. Но об этом я пока не думал. Сначала переправа, а уже потом будем думать, как и что. Палатка на всех одна, значит, Серёжа остаётся один на один со стихией на три-четыре дня. Наверху на леднике, если не повезёт с погодой, мы без палатки долго не продержимся, а ночевать придётся именно на леднике, ведь не висеть же ночь, привязав себя страховкой к скале! А спуститься на плато можно и не успеть. Серёжино решение сильно осложняло ситуацию, вплоть до невозможности завершить задуманное. С другой стороны, я видел, как тяжело ему дался предыдущий путь. Было понятно, что в отведённые им самим же сроки, ему Суфруджу не взять. Сроки вообще были завязаны на бесконечные Серёжины конференции, по мне, взяли бы на пару дней больше, и не надо было бы никуда ломиться безумными лосями. Но сам я рискнуть был готов. Оставалась переправа. За полгода до похода мы с Даней и Серёжей вовсю тренировали натяжение навесных переправ. Было закуплено необходимое оборудование, учились специальные узлы, раз в неделю тренировались натяжные верёвочные схемы на полиспастах. Мы понимали, что нас ждёт. Не совсем удачный штурм Чхалты двумя годами ранее хорошо продемонстрировал нашу неготовность к категорийным переправам. В тот раз, правда, Серёжа с Даней после многочасовых усилий всё же оказались на другой стороне реки, но ни о какой переправе рюкзаков и меня речи уже не шло. Время было упущено. Всё, что я смог сделать, так это организовать относительно безопасный способ возвращения их назад. Даже закреплённую верёвку поначалу предполагали бросить, но потом Серёжа всё же решил переправиться за ней на страховке. Таким образом, он уже дважды благополучно пересекал бурный поток в двух направлениях. Это внушало некоторый оптимизм, благо, что техники натяжения самой переправы вполне хватало. Правда, не было Дани, но в последний момент заменивший его Андрей, тоже успел позаниматься с полиспастами. Полиспасты представляют собой довольно нехитрые блочные приспособления, состоящие из верёвок, карабинов, специальных узлов и разнообразных роликов. Их основное назначение – создать на конце веревки достаточное для решения технической задачи усилие, причём руками как можно меньшего количества участников. Полиспасты используются не только в альпинизме, но и во многих отраслях жизнедеятельности со сходными требованиями, например, при поднятии тяжестей в строительстве. Сами устройства бывают как готовые к использованию, так и собирающиеся из подручных материалов. Всё, что требовалось нам для навеса переправы – это качественно, как струна натянутая верёвка через поток. Иногда их натягивают две или даже три, но в наших условиях не было необходимости тащить столько верёвок, всё же они довольно тяжёлые. Наша переправа состояла лишь из одной верёвки, для натяжения которой и требовалось соорудить полиспаст. Мокрая десятимиллиметровая верёвка сама по себе весит около пяти килограммов, провисая и попадая в течение реки, становится слишком тяжёлой даже для двоих, но выбора у нас не было – один переправляется на тот берег с концом верёвки в спасательном жилете, а оставшиеся двое натягивают. Оставалось найти удобное место. Реку можно было форсировать много где, но оставались шесть-семь километров по берегу до собственно подъёма на Суфруджу. С нашей стороны была дорога. Она кончалась как раз перед бродом через Сибисту. По той стороне были непролазные джунгли. Пробрасывая реку выше и ниже по течению нашей стоянки, я внимательно рассматривал различные места, годные для переправы. На одной из излучин почти через весь поток лежал ствол гигантской лиственницы. Не хватало метров четырёх, но в самом быстром по течению месте. Иногда поклёвывало. Эх, мне бы тут недельку побродить, я бы всё русло изучил, нашёл бы ямы с огромными веретенообразными телами хемингуэевских форелей, а может, и подуста бы подкараулил. Но нет, не судьба, время поджимает, приходится довольствоваться мальками. К обеду был дома. Андрей с Серёжей лежали близ палатки, Серёжа явно болел. Без энтузиазма пообедали. Я почистил рыбу и засолил её на ужин. Солнце жарило немилосердно. Много дней подряд без дождя для горной Абхазии нетипично. Чаще всего утром в одной из соседних долин, а то и в нашей, проходил кратковременный ливень, разряжающий обстановку в небесах. Изредка громыхали грозы. Но, чтобы неделю без намёка на хоть одну каплю, – здесь явно что-то было не так. Ну и пусть, нам-то погода только на руку.
После обеда сделали пробную вылазку вдоль реки вниз по течению. Буквально метров через триста наткнулись на охотничий балаган. Осторожно обследовали местность на предмет людей – бандитов или пограничников, но к своему облегчению свежих следов не нашли. Невдалеке начиналась вполне проезжая дорожка. Мы двигались то по ней, то по берегу реки, я продолжал рыбачить, а Серёжа с Андреем перебирались на небольшие островки, где позволяло течение и осматривали излучины и протоки в поисках удобного брода. Но его не было. Сломав где-то дубину, Серёжа лазил по пояс в воде, рискуя сорваться в поток, но так и не смог найти ничего проходимого. Обследовав таким образом около километра русла, мы вдруг обнаружили любопытную вещь. На крутом, поросшем папоротником берегу за ствол гигантского граба был зацеплен металлический трос. Другой его конец терялся в камнях на той стороне реки. Вот же она переправа! Я даже где-то в отчётах читал про неё. Но там люди писали про небольшую тележку, которая якобы передвигалась по тросу, а её нигде не было видно. Река в этом месте была широкая, метров семьдесят, а то и больше, рассмотреть с такого расстояния кучу хлама и каких-то досок на том берегу нам не удалось. Но складывалось ощущение ненадёжности. С той стороны не было деревьев, и казалось, что трос просто валяется на берегу, зацепленный за камни и деревянный мусор. Да и внешний вид самого троса не внушал оптимизма. Ржавый, с торчащими во все стороны оборвавшимися жилками – как по нему переправляться я не понимал. И карабин за него не зацепишь, и блок-ролик по диаметру не подходит, и верёвочную перетяжку не сделать, перетрётся сразу, а просто так на руках лезть над двадцатиметровой пропастью страшновато. Если же что-то случится, то вылезти обратно может просто не хватить сил – угол наклона градусов двадцать пять. И очень ненадёжно выглядело крепление на том берегу. В общем, после непродолжительного совещания, единогласно вариант переправы здесь был отвергнут.
Вернулись в лагерь. Несколько часов вяло ничего не делали. Я малоуспешно пытался починить наши с Андреем палки, сломанные на спуске в предыдущий день, изредка пробовал спиннинг, но тоже безрезультатно. Андрей то ли читал, то ли дремал, Серёжа и вовсе забился в палатку. Близился вечер. Вместе с ним на долину Чхалты упала радостная прохлада. Мы оживились. Спуск по Чхалте до Суфруджу обсуждался не раз, но вот наконец-то он облёкся в реальные формы. Часов в пять лагерь свернули, помахали ручкой Сибисте и углубились в лес в поисках дороги. Берег реки нам был уже не нужен, принятое решение идти до островка, где переправлялись в прошлый раз всех полностью устраивало. Как показала разведка, река везде текла одинаково, особой разницы где тянуть переправу, следовательно, не было. А дорога экономила силы на шестикилометровом переходе. Ну что ж, до темноты ещё пара часов, вперёд! Хорошо наезженные «Уазиками» колеи бодро тянули нас по великолепному девственному лесу, то проваливаясь в необъятные лужи, то переправляясь через весело журчащие ручьи. Следы протекторов были явно старые, проложенные задолго до последнего дождя, а может и вообще прошлогодние. Мы расслабились, шли в своё удовольствие, ах, как приятно после многодневного бездорожья опять чувствовать под ногами что-то родное, антропогенное! Ага, а вот и свежий след! Здесь явно кто-то недавно прошёл. И этот кто-то был здоровенный медведь. Значит, мы здесь всё-таки не одни. Но что поделаешь, мы забрались в тот дикий край, где, как я уже ранее мимоходом обмолвился, медведей существенно больше, чем людей. Через час стали попадаться знакомые места. Где-то здесь мы в прошлый раз спускались из долины Шоудыда. Даня тогда шёл слегка обогнав нас с Серёжей, как вдруг за очередным поворотом наткнулся на погранцов. Их не было слышно, в шуме воды, «Уазик» застрял в древесном завале, и они видимо уже давно его пытались выковырять. Даня моментально среагировал и бросился назад, а погранцы, занятые своими проблемами, его не успели заметить. Прибежал с вытаращенными глазами – скорее все наверх в кусты! Мы бросились по склону и вовремя. Где-то заурчал двигатель, и машина проехала в каких-нибудь десяти метрах от нас. Правда, в густой растительности что десять метров, что два – разницы никакой, найти нас можно было бы только с собаками. Приятные воспоминания заполнили моё внимание. Вот и тот памятный поворот, да и упавшее дерево на месте – очередной вековой граб… Что за наваждение! Звук двигателя. Да нет, показалось, просто вода изменила интонацию. Нет, мотор!
–В кусты, быстро! – уже не было времени выбирать направление, просто брызнули с дороги в разные стороны. Сквозь листву были видны только очертания прошедшей машины. Пару минут отдышались и вылезли на дорогу.
– Ну как, кто-нибудь видел подробности?
– Да нет, обычный «Уазик», внутри люди, но кто не понятно.
– А я вообще за дерево завалился и ничего не увидел.
–Если пограничники, то скоро обратно поедут, до конца дороги-то всего три километра.
– Да, но может просто рыбаки или охотники? Тогда могут и в балагане остаться, ночь на носу, куда они обратно могут поехать?
–Так-то оно так, но помнишь, там, на поляне у нарзанного источника тоже балаган, могут и туда вернуться, там дом получше.
–В любом случае, больше не расходимся, слушаем внимательно, – в этот момент раздался звук выстрела.
–Это ещё что такое?!
–Развлекаются, наверное. Доехали до балагана и резвятся.
–Да, скорее всего ты прав, стойте, опять! – звук второго выстрела был чуть приглушённей, даже было ощущение, что это два выстрела, но издалека.
–Андрюха, два раза стреляли?
–Нет, по-моему, всё же один, но как-то не внятно.
–Пойдёмте отсюдова. Охотники они там или рыболовы, а встречаться с ними нам ни к чему.
Ещё с полчаса шли, прислушиваясь, как вдруг за поворотом явственно услышали звук двигателя. Машина была совсем рядом, я нырнул в кусты вслед за Андреем, ударился об его рюкзак и мы покатились по крутому склону. «Уазик» быстро пролетел мимо нас, из его открытых окон раздавался радостный галдёж. В лучах заходящего солнца, блеснув напоследок золотом кузова, он исчез за очередным поворотом.
–Вроде не заметили!
–Серёжа, ты как?
–Да едва успел отпрыгнуть, мне даже показалось, что могли и заметить, слишком он быстро вынырнул.
–Если бы заметили, то остановились.
–Если они пограничники, что-то формы я не разобрал.
–Да я вообще ничего не разобрал, ладно, проехали и слава богу.
–Давайте-ка подумаем о ночёвке. Солнце через полчаса сядет, надо подыскивать место под палатку.
–Я бы предложил подальше от воды. Очень надоел шум. Может, где-нибудь найдём затишек.
Мы стали подыскивать место, но ровно было только на дороге, что нам по понятным причинам не подходило. Склон круто уходил в обе стороны, к тому же отвесно обрываясь к реке.
– Разведаем чуть дальше?
–Да нет, давайте уже вставать. Вот неплохое место, сейчас расчистим только немного.
Этим «хорошим» местом Серёжа назвал яму забитую камнями и сучьями самых разнообразных форм и размеров. Ну уж нет! Я решил побродить еще немного. Быстро темнело. Вместе с темнотой в компании зрело раздражение, всем хотелось поскорее расположиться на отдых. Тем не менее, я прошёл по дороге ещё метров триста, и вдруг нашёл прекрасное место. За зарослями ежевики и крапивы вырисовывался прелестный еловый уголок. Оставалось найти воду. Уже почти стемнело, но ручейки через дорогу протекали довольно регулярно, была надежда наткнуться на что-нибудь совсем рядом. Я и наткнулся. На «Уазик», он стоял метрах в двадцати от меня, и на фоне дорожного просвета явно вырисовывались фигуры в военной форме с автоматами. Значит всё-таки или пограничники или бандиты. Может контрабандисты. Я замер, но фигуры уже садились в кабину, машина тихо заурчала и скрылась в темноте. На сей раз уже навсегда. Ручей был совсем маленький, но наши нужды вполне мог удовлетворить. Обнаружив всё необходимое, я вернулся к ребятам. Минут через десять мы собрались в нужном месте, но темень стояла такая, что заросли крапивы и милый лесок нашлись с большим трудом. Зато там, под огромной елью в гуще веток было уютно и безопасно. А главное, ровно. Река шумела где-то далеко внизу, дров было навалом, и, хотя извечную абхазскую проблему с розжигом никто не отменял, через несколько минут на импровизированной треноге булькал котелок, а рядом на пластмассовой разделочной Серёжиной дощечке красовалась свежепосоленная форелька. Тяпнули спирту, его запасы неумолимо истощались. А ведь ещё только середина похода. День прошёл не трудный, но богатый на приключения, всем хотелось спать, тем более, что завтра начинался второй этап похода – Переправа и Восхождение.

Глава 7
Серёжа

–Господа, каша готова!– я слышал эти слова в последний раз. В последний раз он собрал свой рюкзак и в последний раз помог сложить палатку. Три минуты. Ровно столько необходимо, чтобы опытный человек сложил палатку. На Урале, на Хадате мы это делали на время, просто так в шутку. Причём второй человек по большому счёту даже мешает, за три минуты палатка снимается в одиночку. Вот только что это был наш дом, а вот – небольшой свёрток до следующего вечера. Ставить палатку не многим сложнее. Если только с погодой всё хорошо. Как-то в Хибинах на спуске с хребта в Каскаскунийок, мы попали в жуткий ветер. Весь день шёл дождь, да и весь прошлый день шёл дождь, да и всю неделю непрерывно шёл дождь, такое в Хибинах не редкость, мы были насквозь мокрые, нужно было спускаться в долину к лесу и костру, но с перевала задуло. На протяжении пяти минут температура упала в минус, причём хороший такой минус – градусов пять, дождь превратился в мелкую ледяную крупу, одежда покрылась коркой льда. Идти дальше было рискованно, ведь до леса больше часа, можно и замёрзнуть, решено ставить лагерь. Первую палатку ставили вместе – вдвоём растягивали ткань, а остальные держали углы, чтоб не улетела. Ветер рвал палатку из рук, больно хлестал растяжками, но как-то нам всё же удалось совместными усилиями забиться в тепло. Со второй палаткой было немного проще. Выскакивали по двое, делали какую-то операцию, фиксировали палатку, потом выскакивала следующая пара, а мы бежали греться. Так в шесть-семь приёмов удалось поставить и вторую, после чего была жёсткая ночь в мокрой одежде и холодных спальниках – никто не думал, что зиму на такой ерундовой высоте можно схватить в начале июля…
Было около восьми утра, прекрасное, как обычно солнечное утро. Дорога светилась свежестью, мы медленно шли по ней, пытаясь сориентироваться, где спускались к Чхалте в прошлый раз. Знакомый ручей, знакомый обрывистый спуск. Придерживаясь за кустарник и камни, находим русло реки. Да, всё правильно, вот он наш островок, вот полянка, где стояла палатка, но само русло изменилось до неузнаваемости. Песчаная старица пропала, вместо неё крутится перекатами мутный поток по пояс глубиной. Галечных отмелей, с которых мы тянули верёвку, как не бывало, основное русло темнеет ровной зелёно-серой массой. Только с той стороны под берегом пенится коварный водоворот, в который в прошлый раз угодил Даня, застряв на верёвке – течение там такой силы, что руками было просто не перебороть, он пару минут болтался на страховке, пока я развязывал узлы, чтобы его течением прибило к другому берегу. Вот наука. Всегда должен быть нож. Поток выглядел страшновато. Нет, для новичка ничего страшного не было. Ну, течёт вода, может даже неспешно, но я уже испытывал на себе, как эта неспешная масса захватывает тебя и волочёт с неслыханной силой куда-то, и ты ничего, ничего! не можешь сделать. Вода – страшная сила. Страшная и первобытная. Как лавина, как каменный обвал, только страшнее, потому что она всегда рядом, к ней привыкаешь, думаешь, что уже почти совладал с ней, а она вдруг разом хватает тебя и всё, конец. Выбраться самостоятельно из такого течения невозможно. Только страховка и точный расчёт. Любая ошибка смертельно опасна. Я помню, как на Алтае у моста через Кураган на камне памятные таблички погибшим на переправе. Такой-то и такой-то, руководитель группы, погиб, двадцать, двадцать пять, тридцать лет. Я тогда долго стоял и думал: ну вот погиб он, руководитель, а что же остальные, как они дальше, как выбираться, без руководства, не зная маршрута, может быть даже не умея ориентироваться на местности из кольца гор? Да ещё с такой тяжестью на душе. В тот день потерялась Настя. И мы с Серёжей всю ночь под проливным дождём карабкались по склонам, выкрикивая бесполезное в шуме воды: «Настя, Настя!», а потом совершенно охрипшие, насквозь мокрые, дрожали в промокших спальниках, тесно прижавшись друг к другу в тщетной попытке хоть чуть согреться и хоть часик поспать, чтобы с первыми лучами солнца опять искать обрывки её зелёного плаща на ветках и кричать, кричать, кричать… А в лагере, где остались наши спутники чуть выше палаток на горе всю ночь хохотал горный козёл. Дикий, невозможный звук будил эхо в долинах, и казалось, сам дьявол вышел на охоту за бедной, несчастной потерявшейся Настей.
Огромный валун на нашей стороне и дерево напротив. Рядом с валуном тоже есть деревцо. Небольшое, но полиспаст натянуть, пожалуй, можно. Ширина реки приблизительно двадцать семь – тридцать метров. Верёвка пройдёт в трёх метрах над водой – вполне достаточно, такой прогиб мы компенсировать вполне сможем. На занятиях в Сосновке на двадцати пяти метрах удавалось натянуть верёвку с прогибом не более метра в средней части. Под моим весом. Я, в общем-то, готов плыть, но понимаю, что Серёжа хочет это сделать сам. Не просто как старший или более опытный – опыта тут у нас поровну, а просто он так себя настроил, а если Серёжа себя настроил, то против идти бессмысленно. Он бегает взад-вперёд по островку, пробует разные траектории заплыва. Для меня очевидно, плыть нужно в самом глубоком и спокойном месте, там где мы с Андреем и стоим, обсуждая переправу, Андрей со мной согласен. Но не тут-то было. Серёжа выбрал свой вектор. Чуть выше островка река делает излучину, есть шанс, что течение само понесёт переправляющегося на ту сторону. Но там перекат. Серёжа уверенно находит какую-то линию, которая, по его мнению, совершенно безопасна. Он так пышет уверенностью и желанием побыстрее начать, что мы с Андреем поддаёмся, он как будто гипнотизирует нас, и буквально через минуту готов к старту. Мы послушно снаряжаем страховку, Серёжа бинтует скотчем рацию, ведь координировать натяжение переправы, перекрикивая рёв струи невозможно. В последний момент чуть не забывает про жилет. Ох, как не нравился мне этот жилет. С самого начала не нравился. И ведь даже его он чуть не забыл купить вообще! Последние слова, которыми мы обменяемся – это система знаков, которые он нам сможет подавать. Растопыренные пальцы – всё нормально, травите верёвку. Кулак – вытаскивайте. Ничего больше не нужно, ведь впереди всего несколько метров стремнины. И большой палец вверх – всё, Победа. Мы переправляемся через малый поток и крепим верёвку на большом камне. Серёжа стоит по колено в воде с огромной палкой в руках. Сильная струя воды обтекает его ноги, брызгая на куртку. Всё, пошёл. Вот он по пояс, вот бросает уже ненужную палку и ныряет в струю. Я отчётливо вижу ненавистный оранжевый жилет. Растопыренная рука, травлю, ещё раз, травлю потихоньку, потом отпускаю сразу метра полтора, видно, что ему не хватает верёвки. Жилет постепенно продвигается поперёк течения. И вдруг всё. Разом верёвка сильно натягивается, Серёгу начинает сносить по течению. Я уже всё понял и тащу его к берегу, в этот момент из воды появляется кулак. А может это мне уже и показалось. Андрей бежит через маленький поток, силуэт видно в камнях у самого берега, но Серёжа лежит в воде неподвижно не пытаясь выбраться на камни. Тело обвисло на верёвке в довольно бурном месте, и Андрею никак не удаётся к нему подобраться. А минуты идут, идут Серёжа под водой. Бросаю основную верёвку и бегу на помощь Андрею. Вдвоём, чуть не срываясь в поток, нам удаётся ухватить Серёгу за страховочную систему и вытащить на мелководье. Всё, глаза закрыты, дыхания нет, пульс отсутствует. Что ж ты Серёжка, дыши! Рву с него одежду, разрываю футболку – несколько качков, вдох, несколько качков, вдох, воздух совершенно свободно прокачивается по легким, воды нет, подключается Андрей. Оказывается, очень сложно дышать в рот другому человеку, преодолевая спазм продолжаю. Андрей качает сердце, я дышу. Никакой реакции. Пробуем перевернуть тело, чтобы вылилась вода, но воды нет. Мы всё ещё копошимся на мелководье, надо вытаскивать Серёжу на берег. Это очень сложно, тело невыносимо тяжелое, как будто много сотен килограмм, но нет, это просто мы уже совершенно без сил. Весь берег в огромных камнях, через каждый нужно перелезть самим и перетащить Серёгу, за один раз поднять его наверх нам не удаётся. Опять качаем, опять дышу, воздух свободно входит и со свистом выходит обратно. Ужас накатывает волнами и отпускает, нет времени на ужас - качай, качай! Пять-шесть качков вдох, ещё, опять вдох. Уже всё понятно, но мы как заведённые продолжаем. Ещё одна попытка вытащить тело на берег островка, и вот он в тени небольшого деревца. Кто-то из нас принёс Серёжин спальник. Новый спальник, до этого он ходил со старой «Алексикой», а тут купил что-то новое, синенькое. Укладываем тело в спальник, застёгиваем молнию. Всё, тело начало коченеть. До этого кровь прокачивалась видимо нашими усилиями, цвет кожи не менялся и при нажатии на палец он белел, а потом опять медленно розовел, а тут лицо начало синеть и пальцы постепенно костенели. Я спросил у Андрея время, он ответил, что уже второй час. Два часа. Два часа мы пытались реанимировать Серёжу, но не добились ничего. Ничего. Закрыв спальник, я бездумно бродил по берегу, собирая разбросанную одежду и вещи. Наткнулся на замотанную скотчем рацию, поднял, поискал в карманах свою и понял, что где-то потерял. Включил Серёгину и пробил оба доступных диапазона. Безрезультатно, да и откуда? Надо было выработать какой-то план, но мозги отказывались функционировать, фоном крутилась какая-то ерунда, а основные мысли стопорились. Постепенно я сообразил, что перво-наперво необходимо сходить к балаганам и попытаться найти людей, какая теперь разница каких. Ближе был верхний балаган, который мы проходили вчера. Могло так случиться, что «Уазик» просто завёз охотников, и они сейчас там. Я предложил разделиться, но Андрей отказался, мало ли что. Только потом до меня дошло, что это «мало ли что» относилось к нашему полубредовому состоянию. Пошли вместе наверх. С трудом выбрались на дорогу, семидесятиметровый склон был почти не по силам. В качестве метки Андрей оставил злополучный жилет, чтобы на обратном пути легче было найти место спуска. Шли быстро, практически не разговаривая. Следы «Уазика» уходили на берег, где мы вчера обнаружили трос. На тросу с нашей стороны висела люлька. Это её мы приняли за кучу мусора, оказывается, переправа работала. Вчерашние солдатики или бандиты приехали за своими товарищами. Вот зачем они стреляли. Эти дали знак – те ответили. Вероятнее всего контрабандисты. Всё-таки что военным делать на том берегу? К балагану идти смысла не было, но мы всё-таки сходили – пусто. Вернулись на островок. Необходимо было собираться. Здесь мы уже ничего поделать не могли. Нести Серёжу вдвоём нам было не по силам, даже через малый поток переправить не удалось бы, нужно брать самое необходимое и идти за помощью. Куда – этого я пока не понимал. Сейчас до нижнего балагана, потом будем решать. Взяли только самое нужное. Минимум снаряжения, одежду и немного еды. Серёжу положили в тенёк под дерево и накрыли чем-то, кажется пенкой от солнца. Снова полезли на склон и по дороге спустились до нижнего балагана. Погода начала портиться, вдалеке в верховьях долины погромыхивало. Было очевидно, что ночью гроза накроет и нас. В балагане было пусто, но зато там была бутылка водки. Прихватив её и немного лука, мы отправились ставить палатку недалеко от нарзанного источника. Эта водка нас просто спасла. Мы, видимо, были на грани помешательства, или, может быть, это был чудовищный шок. Пол стакана водки привело меня в чувство. Я, наконец, понял, что произошло. И понял, что нужно делать дальше. Включились мысли, уши стали слышать окружающие звуки, и в этот момент разразилась гроза. Гроза в горах чудовищна. А эта гроза и сама-то по себе была через чур сильна. Ну конечно, сколько дней солнце без перерыва шпарило. Молнии били по нескольку раз в минуту, гром слился в единый громовой шум. Я лежал и думал, как там Серёга, не смоет ли его поднявшаяся вода. И всё время приходила мысль, а вдруг он живой. Эта мысль была такой сильной, что временами мне приходилось удерживать себя от того, чтобы не побежать туда на островок…

Глава 8
Гуарап

Ночь прошла, забрав с собой грозу, но забыв про дождь. Он то моросил, то припускал сильнее, закрывая водной пеленой и массив Джугутурлючат и мощный водопад, низвергающийся с ледников Суфруджу. Грустная мокрая поляна, одинокие деревья, кое-где полуразрушенные лачуги бывшей сванской деревеньки. Низко нависшие тучи полностью скрыли ущелье, оставив нам лишь небольшое пространство, никак не напоминавшее о величественных горных вершинах, холодно вздымавшихся со всех сторон. Пора было решаться на выбор дальнейшего маршрута. Варианта было всего два. Или идти вниз по дороге в поисках погранпостов, или лезть перевалами обратно в Цебельду. Перевалами было в два раза ближе, кроме того, я знал местность. По дороге, конечно, идти быстрее и удобнее, но мы понятия не имели о местонахождении верхнего блокпоста , а до нижнего было больше ста километров. Кроме того, на обратном пути нас ждала закладка со многими необходимыми вещами, в частности там лежали мобильники. Серёжин телефон мало мог помочь не только из-за полного отсутствия связи, но и просто по тому, что был заблокирован, а код разблокировки был известен только самому Серёже. При удачном стечении обстоятельств, напрямик мы имели шанс дойти дня за три, обход же, скорее всего, растянулся бы дней на пять. Как показали дальнейшие события, такое решение было во многом ошибочным, но по большому счёту ни для нас, ни для Серёжи эти ошибки уже ничего не решали. Итак, перед нами стояла задача подняться до озера Гуарап, находившегося почти на самой вершине Ацгарского хребта. Километр вверх по едва приметной тропинке, через гущу мокрой травы и кустов, мы брели, позволяя себе лишь маленькие остановки по три-четыре минуты через каждые полчаса. Дождь то стихал, то усиливался, одежда насквозь промокла, но это было всё равно. Опять вернулся вчерашний фон бредовых мыслей. В голове крутились какие-то мелкие походные сюжеты, обрывки диалогов. Серёжа вспоминался как-то с трудом, через силу. Мы так привыкли быть на маршруте в одиночестве, лишь изредка пересекаясь на привалах и в труднопроходимых местах, что вроде ничего и не изменилось. Где-то впереди шёл Андрюха, позади, метрах в ста за поворотом Серёга. И только на привалах приходило осознание, что Серёги сзади нет. Тяжело взвалив на спину мокрый рюкзак, я шёл дальше, разбрызгивая мокрую глину, сбивая потоки воды с ежевики и других колючек, цеплявшихся за одежду. В этом сезоне люди здесь ещё не ходили. Широкие листья – я так и не узнал, как они называются – сплошным ковром покрывали все более или менее ровные места, полностью скрывая следы некогда нахоженной тропы. Кое-где на неё выбирался одинокий медведь и несколько десятков метров придерживался нужного нам направления, потом то ли терял, то ли просто уходил в одному ему известные медвежьи места. Потом опять начинался крутой подъём и опять заросли ежевики. Не знаю, сколько часов мы так шли, но вдруг подъём кончился. Я нагнал Андрея присел на минутку и, оглядевшись, узнал место. Сейчас, продравшись через последние кусты, мы должны выйти на обширную луговину. Там тропа окончательно исчезала, справа в ущелье клокотал поток, вытекающий из озера, а нам надо было прижиматься левее к каменистой гряде и искать две одинокие высокие ёлки. Их размытые силуэты маячили где-то вдалеке. Поле поросло высоченной, во многих местах выше роста человека, не то травой, не то кустарником. Пробираясь сквозь него, мы наткнулись на остатки полусгнившего пастушьего балагана, свидетельства того, что и здесь когда-то бурлила жизнь. Говорят, на сванов просто сбрасывали вакуумные бомбы, а пока они лежали и очухивались, русские военные, вперемежку с абхазами обходили сёла, собирали всех без разбора и увозили на территорию Грузии. У вакуумной бомбы есть одна особенность, она поражает не столько самим взрывом, сколько ударной волной пониженного давления. От такой волны не скрыться в убежище. Она затекает в каждую ямку, в каждую щель, одинаково поражая людей и в домах и на открытом воздухе. Но не насмерть, а лишь приводя их в полубессознательное состояние. Андрюха проверял эту информацию по разным источникам, но нигде не нашёл подтверждения симптомов, поэтому привожу их по рассказам очевидцев .
Говорят, сваны потихоньку стали возвращаться в родные места. Абхазы не гонят их, просто потому, что никаких абхазов здесь нет. Здесь нет никого, кроме нас на десятки километров вокруг. И тела Серёги на одиноком островке посреди Чхалты. Вот и ёлки. От них снова начинается видимая тропа. По крутому склону она спускается в русло ручья, переправляется на другой берег и снова пропадает в траве. Но уже не далеко. Уже видны громадные каменные останцы , между ними проход к озеру. Снова садится туман. Хоть бы дал нам ещё немного времени – пролететь мимо этих импровизированных ворот никак нельзя, иначе мы попадём на травянистый склон высоко над озером. Спускаться по мокрой траве там будет очень сложно. Ровная, казалось, поверхность луговины на практике вся испещрена глубокими канавами, скрытыми травой. Тропа здесь была бы очень кстати, но увы! даже намёка на неё нет и в помине. Туман медленно скрывает каменные ворота, ещё минут сорок и их совсем не будет видно. Андрюха рванул вперёд, а я медленно, почти уже без сил, брёл за ним, надеясь, что мне всё же повезёт не потеряться в молочно-белой пелене. Ещё через час, наконец, под ногами показались пологие каменные плиты, выстилавшие чашу озера с нашей стороны. Я закричал, и где-то недалеко в тумане мне ответил Андрей. Мы очень устали, пора было остановиться и хоть немного перекусить, к тому же опять собирался дождь. Но просто так остановиться было никак нельзя, сразу волнами накатывал холод. Мы были насквозь мокрые, да и высота под две с половиной тысячи – где-то рядом уже начинался снег. Пока я ставил палатку, Андрей сходил за водой. Озера почти совсем не было видно, туман волнами скатывался с окрестных склонов и оседал в чаше. Залезли в спальники, немного согрелись. На газу тихо побулькивал котелок, а на улице снова лило как из ведра. Как только пропала необходимость идти, тот час накатила невыразимая тоска. Хотелось выть, на глаза наворачивались слёзы, но мысли по-прежнему никак не конденсировались во что-то конкретное. Мы о чём-то пытались говорить, но больше это напоминало бред сумасшедших, то, что мы тогда обсуждали, сейчас не хочется даже вспоминать. Опять помогла водка. Жаль, что её осталось совсем мало, она удивительно проясняла сознание и давала возможность спать. Два часа дождь шёл без перерыва, а потом начало темнеть. Мы хотели пройти ещё несколько километров или хотя бы обойти озеро и подняться под перевал, но время клонилось к семи, даже на обход озера его уже не хватало. Пришлось заночевать здесь. Дождь перестал барабанить по тенту уже почти в темноте. Я вылез из палатки и бесцельно бродил по берегу живописнейшего водоёма, красоты которого не могла пересилить даже смерть друга. Вернувшись к палатке, достал тубус с картой и вытряхнул оттуда спиннинг. Как это здорово тогда было с Даней и Серёгой – у нас днёвка, я до упаду ловлю форель, Даня купается, Серёжа щёлкает затвором фотоаппарата. Я так увлёкся потрясающей рыбалкой, что забыл надеть куртку и спалил руки до мяса, потом два дня мучился, мазал кремом, даже бинтовал. Что поделаешь, на высоте с ультрафиолетом не шутят. Хорошо было Серёге, даже на Эльбрусе, весь почернеет, а кожа не горит. Мне же приходилось закутываться от пяток до макушки, и всё равно и нос и губы обгорали моментально. Нос не закроешь, кислорода и так мало, дышать тяжело, я заклеивал его полосками лейкопластыря, чтобы хоть как-то сберечь от ожогов. А вот сгоревшие губы мучали сильно. Где-то на середине раздался всплеск, я наугад бросил блесну, и на крючке затрепыхалась небольшая форелька. Эх, забыл взять мешок! Некуда положить. Ладно, положу тут в ямку у камня, потом заберу – место приметное. За час таких приметных мест оказалось больше десятка. Совсем стемнело, и клёв закончился. Где-то недалеко крикнул Андрей, я откликнулся, но обманчивая поверхность озера отнесла голос на другой берег. Андрей вскоре появился, с удивлением обнаружив, что я вовсе не в двух километрах от него. Пришлось послать его за фонарём, иначе рыбу в камнях уже было не найти. Да и с фонарём поиск занял довольно много времени. Красивые тёмно-зелёные тушки совершенно терялись в покрытых лишайником каменных впадинках. Сварили уху. Мне кажется, что за всё время, после гибели Серёжи, мы что-то сварили только один раз. Питались в основном шоколадом, запивая его горячим чаем. Обычно есть не хотелось, принимали пищу только для поддержания сил, по крайней мере, так было поначалу. Но против ухи устоять не смогли. По-моему, тогда же допили водку. Чудо охотники даже не представляли, какое доброе дело они нам оставили, а может, как раз и представляли. Андрей написал им небольшую записку, в которой просил прощение и обещал при случае бутылку вернуть. Случай у меня был. Когда мы вернулись с МЧСовцами за телом Серёжи, то ночевали как раз в том балагане, но я не успел купить бутылку, о чём сильно сокрушался. Спиртное снова расслабило мозг, навалился тяжёлый сон. Мне кажется, что именно в ту ночь пришёл кошмар, после повторявшийся с вариациями много недель. Я ползу то по каменной полке, то по ущелью, везде бушует вода, а в конце лежит Серёжа и ускользает, ускользает от меня, растворяясь в брызгах водного потока, пока не остаётся лишь одна рука с крепко в кулак сжатыми пальцами – просьбой о помощи. Я рвусь вперёд, но что-то держит меня сзади, тяну руку, вот-вот дотянусь, но нет, рука уходит всё дальше, вот она уже почти скрылась, стены ущелья вдруг наваливаются на меня, давят со всех сторон, вода хлещет, заливая лицо, я то ли кричу, то ли стону, и этим звуком бужу себя, весь в ужасе, в холодном поту долго лежу с колотящимся, мучительно сжатым сердцем, и только боль – погиб, погиб!

Глава 9
Туман


Ночью опять грохотало, но к утру небо расчистилось. Позади в тумане всё ещё терялась далеко внизу долина Чхалты, но выше туман рвался и тонкими струйками устремлялся ввысь, пропадая на фоне гряды вершин ГКХ. Аманауз 3700, Наука 3500, над ними грозный Джигуртулючат – одна из самых могучих вершин хребта, слева лишь немногим уступающая ему Суфруджу, справа Птыш. Такие близкие, манящие и такие недоступные, унёсшие многие жизни. Теперь здесь обитает и Серёжина душа. Что ж, для вечных скитаний лучше места не придумать. Поверхность Гуарапа слегка дымилась, постепенно расчищаясь. Справа и слева возникли скрытые от нас вчера скалистые стенки озёрной чаши. По крутому склону еле заметно вилась тропинка, в двух-трёх местах пересекаемая глубокими оврагами. Обманчиво ровная луговина спускалась до самого озера, но я знал, что в нижней части она очень крута, вдоль озера пройти практически невозможно. На противоположной стороне уже искрились в лучах раннего солнца остатки снежников, каменный жандарм охранял выход на перевал. Нам как раз туда. Обогнув озеро тропа начала пропадать под снегом. Перед нами было несколько одинаковых седловин, одна – наш перевал, другая проход к небольшому озерцу Джига или, как его ещё иногда называют, Малый Гуарап. Доверившись навигатору, выбрали подходящее направление и быстро преодолели перевальный взлёт. Ошибка. Внизу была Джига. Навигатор подвёл впервые за поход, но я помнил, что и в прошлый раз было чрезвычайно сложно разобраться в хитросплетениях отрогов, долин и цирков Ацгарского хребта. Свернули влево и, обогнув по снежнику отвесную скалу, увидели наш хребет. В прошлый раз мы с Даней спустились на другую его сторону в поисках тропы, соединявшей долину Куламбы с Георгиевким, тропу не нашли и долго мучились, пробираясь по многочисленным оврагам, которые чем ниже, тем становились всё глубже. Серёжа выбрал путь по вершине хребта. Недолго посовещавшись, решили последовать его примеру. Поначалу идти было удобно. Иногда путь преграждали небольшие скальные выходы, но почти везде они легко обходились. Потом скалы стали выше, карабкаться на них не имело смысла, и мы попробовали найти обход по левому склону. Стало понятно, почему Серёжа так и не смог обогнать нас с Даней. Склон был настолько крутой, что впору было доставать ледоруб. И тут опять появился туман. Точнее, появился он давно и клубился внизу в глубоких расщелинах, но потихоньку, разогреваемый солнцем, подбирался всё ближе и ближе к нам. Закрыв все видимые спуски со склона, он вынудил нас карабкаться, держась руками за пучки травы, вдоль скальной стенки, пока, наконец, не завёл в тупик. Дальше проход был возможен лишь с провешиванием перил, но не было видно, что впереди. Сели отдохнуть, чувствуя себя двумя курицами на гигантском насесте. Клубы тумана ограничивали видимость до десяти метров. Нужно было или пережидать или возвращаться. Всё-таки выбрали второе. Чуть позади, удалось найти место крутого, но относительно безопасного спуска. Впереди замаячил отрог хребта, на котором нужно было искать промежуточную перевальную седловинку. Именно там в прошлый раз ошибся Серёга. Не заметив её в таком же густом тумане, он ушёл по отрогу вниз и часа два пробродил меж скал, совершенно потеряв направление. Седловина нашлась довольно быстро. На ней к моему удивлению обнаружилась хорошо натоптанная тропа, хотя по прошлому разу я её не помнил. Но тропа есть тропа, что же ей пренебрегать, тем более, что навигатор тоже её показывал. Сделав согласно с прибором небольшой зигзаг, она уверенно пошла вдоль основного хребта. Вот почему я мог её не заметить! Ведь в тот раз мы сразу спустились в долину и на хребет уже не выходили до самого следующего перевала. Туман изредка позволял увидеть внизу всё расширявшуюся долину какой-то реки. По навигатору выходило, что это приток Шоудыда. Мы действительно видели его раньше и сверху и снизу. Единственное, что меня беспокоило, это то, что уж слишком быстро он появился. Но списав ошибку на скорость движения по тропе, я успокоил себя тем, что здесь просто некуда больше идти. Ведь не могла же тропа идти вникуда по отрогу хребта, а потом обрываться в каньоны Джампала с крутейших скал. Могла. Через пару часов она попросту пропала. Без всякого предупреждения начала чахнуть, а потом совсем исчезла в путанице кустов вездесущего рододендрона. Справа возник неожиданный отрог, а наш стал сильно терять высоту. Что-то было не так, хотя навигатор неуклонно показывал правильное направление. Потеряв метров двести, мы остановились. Было уже очевидно, что мы спускаемся по отрогу в Джампал. Где же тропа, так ясно прочерченная на карте и так радостно подтверждаемая навигатором? Я попробовал спустить пониже, в надежде найти её на более удобном рельефе. Но нет, ничего. Нужно возвращаться и искать ошибку, может быть, где-то мы в тумане случайно свернули с основного хребта? Другого объяснения не было. И тут ветер смахнул туман. Перед нами открылась совершенно неожиданная картина. Это была знакомая мне долина, но вовсе не притока Шоудыда. Наш путь пролегал по её противоположной стороне, а мы упорно повторяли Серёгину ошибку. Теперь стало понятно, отчего он тогда так бесился, ведь направление было совершенно очевидным, тропа прекрасно натоптана, зачем с неё сворачивать – непонятно. И всё тот же туман! Но что же сплоховал навигатор? Ведь ему же туман нипочём? Необходимо было возвращаться и возвращаться много часов. Спуск в долину был совершенно невозможен, слишком глубоко, ведь потом из неё ещё нужно было бы и выбираться. К пяти часам вечера туман полностью рассеялся. К этому времени мы вернулись на правильное направление, впереди маячил перевал, до него оставалось не больше трех километров. Пообедали и немного отдохнули. Вдалеке послышались глухие раскаты – в Чхалте опять собиралась гроза. Как там Серёжа? Высота его островка и обильная растительность предполагали, что даже в сильные наводнения, он не затапливался. Но такие ливни могли переполнить всё что угодно. Ведь Чхалта на многих километрах собирает всю воду с южного склона ГКХ и северных склонов многочисленных абхазских хребтов. Солнце клонилось к вершинам гор, как обычно, всё приобрело золотистый оттенок. Мы потеряли много времени, надо было спешить. Помня о сложности рельефа склонов, о множестве глубоких оврагов, я предложил подниматься на хребет. Удобный для подъёма отрог высился невдалеке. Он казался достаточно пологим, но то ли мы опять ошиблись, то ли просто уже выбились из сил, но подъём оказался очень тяжёлым. На середине стало понятно, что до темноты нам никуда не успеть. Ночевать на скалах не хотелось, а совсем рядом внизу виднелась ровная полянка. Тут же белел снежник, значит, где-то протекал и ручей. Спустились. Да, место прекрасное. Ровная площадка для палатки нашлась рядом с огромным камнем, рядом с которым древние пастухи пытались воздвигнуть нечто подобное небольшой ограде. А может что-то там и было построено, просто стихия давно разметала строение, оставив лишь несколько камней фундамента. Солнце упало за горизонт, почти мгновенно наступила темнота. Вовсю погромыхивало. Лёжа в палатке, мы кипятили чай и ожидали очередной порции тропического ливня. И он не заставил себя ждать. Лило так, что казалось, вода заменила собой воздух. Молнии освещали темноту не хуже дневного солнца, от раскатов грома по коже бежали мурашки. Дождь не прекращался всю ночь, весь следующий день и всю следующую ночь. Нет, он вовсе не всегда был ливнем, порой просто моросило, а то и вовсе на несколько минут дождь стихал, но потом ударял с прежней силой. Склон горы превратился в болото. Туман стоял такой, что уже в двух метрах от палатки ничего было не разглядеть. Ни о каком передвижении речь, конечно, не шла. Нужно было ждать.

Глава 10
Туман, часть вторая

Ждать было тяжело. Каждые полтора-два часа то я, то Андрей выходили наружу, чтобы в очередной раз увериться, что пути дальше нет. Кончилась питьевая вода, но даже до ручья, шум которого непомерно возрос, превратившись в гул водопада, дойти оказалось большой проблемой. Набравшая в себя максимальное количество воды земля не держала ноги. Туча прочно засела на Ацгарском хребте. Ацгара – одна из самых высоких вершин Абхазии – не отпускала её от себя. Иногда видимость увеличивалась до нескольких десятков метров, тогда в отдалении проступали серые очертания отрогов хребта, но буквально через несколько минут всё опять заволакивало. Новая порция ливня обрушивалась на палатку. Тупое отчаяние, владевшее мной, не давало сосредоточиться. Попытался почитать, но мысли были так далеко от проплывавших перед глазами строчек, что печатные символы не складывались в слова. Мы жили как бы вне времени. Часы проходили за часами, но усталости от долгого ожидания, как это обычно бывает, не было. Не было никаких эмоций, серая апатия внутри и такая же снаружи, мы как бы растворились в окружающей материи, став чем-то не живым и не мёртвым. По-моему даже не ели, помню, что пили воду – почему-то всё время хотелось пить. Наступила вторая ночь. Несколько часов между сном и явью пролетели довольно быстро, и с рассветом я снова выглянул из палатки. Туман вокруг был таким же плотным, но каким-то шестым чувством я понял, что погода меняется. Часам к девяти утра неожиданно развиднелось. Быстро собрались и вышли на склон хребта. В ярком солнечном свете сразу стало ясно, что наверх идти незачем. Весь гребень был изрезан каменными останцами и жандармами , лезть по ним – только тратить время. Пошли траверсировать склон, но помня, что чем ниже, тем глубже овраги, пересекающие наш путь, стали забирать выше под самые скалы. Через час неожиданно вышли на тропу. Как обычно, она объявилась совершенно из ниоткуда, такая мощная, хорошо набитая сотнями тысяч копыт терраса, мягким зигзагом обходящая любые препятствия, будь то скальные выходы или глубокие овраги. Если бы такая тропа была везде, то прогулка от Гуарапа до Лахты заняла бы несколько часов. Да так, наверное, раньше и было. Теперь обезлюдевшее и разграбленное Георгиевское уже не поставляло на Ацгару тучные стада, проход скота осуществлялся только через Лахту, а наша тропа нещадно размывалась ливнями и засыпалась оползнями. Как бы то ни было, а нам повезло. Теперь до следующего перевала оставались считанные минуты одного перехода. Хребет последний раз блеснул скалами и стал понижаться, тропа же пошла круто вверх и выскочила на него перед самой перевальной седловиной. Сняв рюкзаки, решили перекусить. Пока я доставал пакет с едой что-то невидимое коснулось спины – кто-то смотрел. Я быстро обернулся и на долю секунды успел увидеть гордо вскинутую голову какого-то животного. Косуля, лань или тур (местные Абхазы их одинаково ласково именуют козами) – на таком расстоянии рассмотреть было невозможно. Миг, и грациозное животное растворилось среди серых скал. Я издал восклицание, Но тут же повернувшийся Андрей, по-моему, ничего разглядеть уже не успел. Остро кольнуло дежавю. Точно такая же ситуация в этом же самом месте произошла с Серёжей. Он даже вскинул фотоаппарат, но снимок сделать не успел. Так же, как и сейчас, Хранитель перевала, кем бы он ни был, мгновенно исчез, стоило нам развернуться в его сторону.
Впереди лежала долинка изрезанная тысячью ручейков. Мы были в любопытном месте. Два могучих хребта пересекались и какое-то время шли почти параллельно в двухстах метрах друг от друга. Потом один резко устремлялся вниз, превращаясь в отрог, а другой так же неожиданно взмывал вверх. Туда-то нам и надо было. Я приободрился, понимая, что нашим блужданиям приходит конец, скоро петля замкнётся, и мы окажемся на тропе под вершиной Куламбы, откуда почти неделю назад начали спуск в долину Чхалты. Навигатор вообще показывал, что до тропы не больше километра по прямой. Но по прямой над нами нависала скалистая вершина, а хорошо натоптанная тропа, как я прекрасно помнил, вилась по её левому склону. Но надо было спешить. Солнце, разогрев склон, породило довольно забавное явление. Из глубины долины вверх устремились столбики пара. Они как дымы от невидимых костров висели по склонам, недвижимые в прогревающемся воздухе, напоминающие сказочных джиннов, вылезших изо всех окрестных бутылок. Но мы знали, чем это может закончиться. Долина постепенно наполнится паром, потом его языки начнут вылезать по оврагам выше и, наконец, мы опять окажемся в облаке с видимостью в два метра. Пока миновали долинку с ручьями, пока залезли на следующий хребет, наши ожидания подтвердились. Сам живописный хребет, поросший разномастными сиреневыми цветочками, ещё ясно просматривался до самого места начала тропы, но скалистой вершины над ним уже не было видно. Миновав седловину, после которой нужно было поворачивать на склон, мы ещё вовремя успели не ссыпаться в неожиданное глубокое ущелье, обошли его верхом и уже готовы были выйти на тропу. Тропы, конечно, не было. Место было то же, но тропа как сквозь землю провалилась. И тут нас накрыл туман. Но поначалу всё было ещё не плохо. Мы помнили контур горы, навигатор упорно показывал направление через неё и расстояние не больше километра. Значит, двигаясь даже без тропы по склону и постепенно заворачивая направо, мы неминуемо выйдем туда, куда нужно. Главное, не спускаться ниже, чтобы не потеряться в отрогах. Пошли в некотором отдалении друг от друга. Андрей чуть выше, я метров на двадцать ниже, чтобы больше было шансов всё-таки выскочить на тропу. Туман постепенно сгущался, и мы старались сильно не отдаляться друг от друга. Похолодало. Ещё не до конца просохшая одежда стала неуютной. В конце концов, я начал покашливать, иногда приходилось даже останавливаться и хорошенько прокашливаться, чтобы на ходу не сбивать дыхание. Снова начались глубокие травяные овраги. С каждым следующим склоны становились всё круче, а туман быстро намочил траву. Прошёл час-полтора, а ничего не менялось. Навигатор упорно показывал куда-то во мглу, а расстояние по-прежнему было около километра. Даже при нашем довольно медленном продвижении что-то должно было меняться, но не менялось. Перед спуском в очередной особо крутой овраг я остановился. Мокрый скользкий склон не держал ботинки, палки помогали, но удержать поскользнувшееся тело не могли, нужно было доставать ледоруб. В этот момент приступ кашля заставил меня отвлечься от всего окружающего. Неожиданно кто-то ответил мне снизу. Это никак не мог быть Андрей, потому что я его только что прекрасно видел метров на двадцать выше. Но что-то там ухало и чмокало, передразнивая меня, а туман, искажая звуки, не давал понять, что происходит. Андрюха что-то крикнул сверху, и тут из белёсой пелены прямо на меня вылетел огромный медведь. Так близко я медведя ещё не видел, по-моему, даже в зоопарке. Он нёсся прыжками по склону прямо на меня и был не меньше двух метров в длину. Может у страха глаза и велики, у меня не было времени даже на то, чтобы испугаться, нас разделяло секунды три, не больше. Ни о чём не думая, я просто прыгнул в овраг. Скатившись по склону и хорошо приложившись больной ногой о камни, не обращая внимания на сильную вспышку боли, я чуть ли не взлетел по противоположному склону и тут же бросился в следующую ложбину. И так три раза. Сколько это продолжалось по времени трудно сказать, но скорее всего три оврага я преодолел за пару минут. Наконец, выбившись из сил, я остановился. Но сзади ни звука. Всё та же пелена тумана, скрывающая всё, что происходит дальше десяти метров. Тогда я подумал про Андрея. Он мог видеть, а мог и не видеть медведя, но как драпанул я, видеть конечно должен был. Только где мне его теперь искать? Не кричать же? А вдруг животное бродит где-то совсем рядом. Если оно бросилось на меня из-за кашля, то, что случиться, если я закричу? А если он там не один, а если это медведица с медвежатами? Год назад в Хибинах водитель микроавтобуса, подвозившего нашу группу к подножию горы, остановил машину при виде медведицы с тремя медвежатами и не подъезжал близко, пока она не скрылась в придорожных кустах, мотивируя это тем, что бывает, бросаются и на машины. Всё это промелькнуло в моей голове, как вдруг сверху в камнях послышался шёпот Андрея. Он довольно быстро нагнал меня по верху, как выяснилось, медведя толком не разглядел, всё-таки он был сильно выше меня, но и медведь его видно не разглядел. Так что пока единственными последствиями внезапного нападения были мои трясущиеся от избытка адреналина руки и разбуженная старая травма ноги, но она по-настоящему дала о себе знать только к вечеру.
Карабкаться становилось уже невмоготу. Бесконечная череда оврагов уводила нас явно не в ту сторону. Вероятнее всего мы всё-таки попали на отрог главного хребта и теперь неуклонно спускались к вездесущему Джампалу. Попытка резко набрать высоту ни к чему не привела. Единственное, что пару раз удалось попасть на остатки тропы, но вовсе не той, которую мы искали. А главное, что навигатор упорно показывал всё тот же километр. Мы крутились на месте. К середине дня туман неожиданно начал редеть. Пара порывов ветра на несколько минут разогнала мглу. Перед нами открылась седловина совершенно незнакомого перевала, справа высились скалы. Ну, скалы по правой руке были понятны, а вот что за перевалом, оставалось загадкой. Нужно было подниматься. Из долины опять потянулся белый клубящийся язык. Андрей сильно обогнал меня и первым был наверху. Я поднялся наравне с первыми клубами догонявшей нас тучи. Ура! Наконец-то! Перед нами высилась куполообразная голова Куламбы. Точнее перед нами низилась Куламба, потому что мы забрались-таки на Ацгару – самую высокую точку Абхазского хребта. Выше нас были только вершинные скалы. В общем, были мы совсем не там, где должны, но уже понятно где. Вниз на полкилометра тянулся ледничок. Мы видели его ещё по пути на Сибисту, снизу он открывался с определённого ракурса в укромной долинке. И здесь не было тумана. В весело сбегавших ручейках ярко играло солнце. Навигатор показывал совсем не туда, куда хотелось идти, но теперь у нас не было причин ему не доверять. Проход был открыт, а точка назначения была поставлена точно на тропе. Только не очень понятно, в каком месте. Опасаясь новых порций тумана, решили всё-таки идти по прибору. Да, снова ошиблись, прибор вывел нас таки на тропу, но километра на два дал крюку. Да и бог с ним. Мы наконец-то были на той самой тропе с горизонтальными гранитными плитами под безымянным перевалом горы Куламба. Только с нами не было Сережи…
Здесь у ручья была наша закладка. Ни еда и ни газ нам нужны не были, но я всё же свернул с тропы и достал спрятанный под камнями пакет. Взяв от туда лимон и сушки, остальное высыпал для местной мелкой живности тут же на камнях. Туман и бездорожье так измотали нас, что самое время было остановиться на небольшой отдых и пообедать. До перевала оставалось минут десять-пятнадцать, мы решили остановиться на самом верху. Для нас этот перевал был не просто путевой вехой, он как бы отделял совершенно дикий край от цивилизации. Дальше нас ждали хоть и по-прежнему тяжёлые, крутые и извилистые, но всё же тропы и дороги. За перегибом хребта эти ощущения полностью подтвердились. Протяжный пастуший окрик сконденсировал на тропе вереницу коров и телят. Нескончаемым серпантином тянулась она далеко вниз. Первые животные уже подходили к перевалу, а замыкающие только-только вышли из леса. Пастух делал нам какие-то знаки – я понял, он просил нас пропустить стадо. Нам бы и так не пришло в голову пробираться сквозь строй коров на узкой тропке, вьющейся по краю пропасти, так что свернув в сторонку, мы расположились на склоне холма и достали горелку. Пока первые коровы достигли перевала, вода в кастрюльке уже начала закипать. Подошёл пастух, поздоровался и попросил спички. В ответ Андрюха стрельнул у него сигаретку. Я с удивлением смотрел вниз – рядом с огромными тучными телами рыжих и чёрных коров виднелось множество только что народившихся телят. Вообще-то ничего особенного в этом не было – ну идёт стадо, быки, коровы, телята, просто позади трёх-четырёхмесячных малышей был восьмисотметровый подъём, а они вовсе не выглядели выбившимися из сил. Стадо тянулось и тянулось, мы неспешно что-то варили в котелке, достали колбасу и остатки сухарей. Наконец, показались замыкающие пастухи с лошадьми на поводу. Один из них представился потрясающим именем Рудольф. Пока мы с ним перекидывались обычными в таких случаях фразами, небольшая собачка, шествовавшая за стадом, сожрала всю нашу колбасу. Просто открыла рот и мгновенно сглотнула оба куска. И тут же получила по голове палкой от хозяина, но не отскочила в сторону, видимо голод был сильнее боли, а может, просто давно привыкла к подобному отношению, отрастив себе череп, легко выдерживающий удары хозяйского посоха. Рудольф расспрашивал нас о погоде, местах, где мы бывали, интересовался навигатором. Потом спросил, приедем ли ещё в Абхазию, и если приедем, то не могли бы привезти ему дальномер. Я слабо представлял себе, что такое дальномер, потому что никогда не сталкивался с таким прибором, но вежливо обменялся с Рудольфом телефонами, понимая, что вероятнее всего, никогда его больше не увижу.
Время было далеко за полдень, может часа четыре, перед нами был почти километровый спуск, а потом километровый подъём на Лахту. Лахта являлась важной целью. Там могла быть связь, там же в схроне лежали наши мобильники. Но это был целый день пути, а у нас оставалось не больше пяти часов. Также плохо было и то, что на всём лахтинском подъёме нигде нет воды. Тот снежник, на котором отдыхал Андрей, конечно, давно растаял, а значит, ближайшая вода могла быть уже только за горой. Спуск прошёл на удивление быстро. Хорошо натоптанная тропа и наконец-то отсутствие тумана придали ногам дополнительные силы. Каменистая часть странно изменилась под копытами прошедшего стада. Белевшие до этого камни покрылись слоем влажного песка, приходилось аккуратней ставить ноги, чтобы не поскользнуться на крутых спусках. Начались буки. Где-то здесь в ночи Андрюха, кажется много месяцев или лет назад, разыскивал отставшего Серёжу. А прошло всего восемь дней. Сегодня боль притупилась, мы так измотаны многочасовыми блужданиями по отрогам, что ни физически ни психически не в состоянии думать ни у чём, кроме цели – Лахта. Спустились в ручей. Вот развилка – здесь на маленьком островке между двух ручейков мы когда-то стояли с Серёжей и Даней. Два ущелья идут почти параллельно и сходятся вместе под высоченной гранитной стеной, образуя один из истоков Джампала. Угол такой острый, что кажется тропинка просто поворачивает назад в ту же расщелину – снизу в густой растительности не всегда можно разглядеть каменные стены ущелий. Правый ручей чуть побольше, наверное, по колено, левый же совсем махонький, в любом месте можно перейти по камушкам.
В тот год мы спустились ближе к вечеру, времени было достаточно, никакой спешки не предвиделось, а устали, как водится, сильно. Вечернее солнышко мягко пригревало, обещая приятный вечер и тихую ночь. Прямо на слиянии ручьёв образовался ровный песчаный островок – идеальное место для палатки. Чуть ли не впервые растянули тент на колышках. Обычно в землю ничего воткнуть не получалось – сплошные камни. А тут мягкий чуть влажный речной песок, мы предвкушали прекрасную ночёвку. Конечно, вы уже заметили нашу ошибку и тихонько про себя ругаетесь, справедливо ожидая неприятностей. Но позади у нас напряжённый день, поход близится к концу, в общем, бдительность потеряли. А зря. Ужин на газу, хоть вокруг масса дров, но мы помним, что разжечь их крайне трудно, поэтому не тратим время попусту, запас газа достаточен. Поев, Даня отправился в палатку почитать. Выпендривался, конечно. Читал чуть ли не Сартра, но сложная литература мало стыкуется с большими физическими и эмоциональными нагрузками, поэтому неудивительно, что он быстро заснул. Мы сидели, удобно привалившись к ещё тёплым камням и тихо беседовали о чём-то. Постепенно разговор приобрёл более чёткие рамки, я начал рассказывать о новых методиках преподавания, которые разрабатывал в последнее время, Серёжа заинтересованно расспрашивал о подробностях. Время быстро бежало, начало темнеть. Вдруг что-то мягко коснулось моей щеки. Потом ещё раз. С удивлением мы обнаружили, что солнца давно нет, и начинает накрапывать дождь. Вдалеке прокатился первый грозовой раскат. Прибрав в первом приближении разбросанные вещи, в основном посуду, мы переместились в палатку. Серёжа, как обычно, почти сразу заснул, а я лежал, прислушиваясь к мерному шороху капель по тенту и нечастым далёким раскатам грома. Постепенно стал наваливаться сон. Но был он каким-то неспокойным. То я куда-то бежал, то летел, то плыл. Наконец водная тема стала преобладающей. Струи хлестали со всех сторон, текли за шиворот, я попытался отряхнуться и проснулся. Был ад. Земля дрожала, дождь низвергался на палатку сплошной стеной, глухой рокот со всех сторон перекрывал плеск воды. В ужасе я выскочил наружу. Правый поток набрал метра два с половиной и был в двадцати сантиметрах от палатки, левый на глазах набухал, отрезая нас от спасительного берега. Кромешная тьма каждые несколько секунд прорезалась ослепительными вспышками, грохот раскатов не смолкал. Глухой рокот, видимо разбудивший меня, перекрывал всё это кошмарище. Огромные валуны, сорванные со своих мест катились в бурлящих водоворотах, сотрясая до основания наш островок. Сборы были недолгими. Через пять минут, засунув в рюкзаки всё, что удалось найти в неровном свете фонариков, мы подхватили палатку, прямо не разбирая, и бросились вверх по проходу между ручьями. Перебраться через них уже было немыслимо, и оставалось надеяться на то, что чуть выше удастся найти безопасное место. И вовремя, волны уже начали перекатываться через островок, ещё десять минут, и он полностью скрылся под водой. Карабкаясь по камням, Даня наткнулся на чахлое деревце. Привязав растяжкой палатку к нему, мы в полувисячем состоянии забились в неё и тесно прижались друг к другу в тщетной попытке хоть немного согреться. Немного спустя достали спальники, мгновенно отсыревшие, но всё же давшие возможность продремать часа три, пока не начало светать. Серое мрачное утро унесло грозу и встретило нас промозглым дождиком. Как всё изменилось вокруг! Вся трава с корнем повыдергана и посечена, как будто всю ночь на ней дрались бешеные быки. Наш островок смыло. Ручьи уже вернулись в свои русла, но сами русла так изменились, что сейчас и в голову бы не пришло тут оставаться на ночь. Часть ненайденных ночью вещей смыло, куда-то уплыли Данины брюки. Мы были мокрыми и несчастными, а впереди ждала тропа, крутым серпантином взбиравшаяся на отрог Лахтинского хребта.
Сейчас перед нами была та же тропа, поход так же подходил к концу, но надежда покинула нас, до боли сжав зубы мы полезли вверх. Всё-таки даже для нашей ситуации, мы прошли через-чур много. Уже почти поднявшись на хребет, я понял, что травмированная нога начинает отказывать. Колено не сгибалось, я ковылял, сильно отстав от Андрея, практически не видя его среди камней в сгущающихся сумерках. На очередном привале было решено, что он пойдёт вперёд до ближайшей воды, и будет искать место для лагеря, а я потихоньку поковыляю следом. По самым радужным прикидкам до места часа два ходьбы, а света оставалось минут на сорок. За это время неплохо было бы преодолеть осыпной участок – прыгать по камням в темноте, да ещё и с нерабочей ногой дело сложное. Заходящее солнце золотило окружающие хребты. Столбики испарений недвижно стояли над долинами и ущельями, над Ацгарой опять клубились тучи. Но под Лахтой пока всё было чисто, и это позволяло идти вперёд. Спустя полтора часа в полной темноте при неверном свете фонарика, я, наконец, преодолел самое высокое место тропы. Оставался спуск к ручью, где-то там должен был быть Андрей. Причём довольно давно. Я крикнул, он отозвался откуда-то сбоку. Оказывается, сам ручей был сильно ниже тропы. Пока я спускался, Андрей сходил за водой. Приткнув кое-как палатку среди разбросанных вокруг каменных глыб и чего-то невкусно пожевав, мы провалились в сон. Последнее, что я видел засыпая – это язык тумана, медленно наползавший на гору со стороны ручья.

ГЛАВА 11
Связи нет.

А утро оказалось ясным. Позади зеленел спуск с Лахты, который я с таким трудом преодолел ночью. На удивление, нога не болела. В общем, ничего не мешало пройти тридцать километров до района Кодорского ущелья и потом ещё километров десять до людей, до Цебельды. Но сначала предстоял схрон с мобильниками и попытка связаться с Питером. Конечно, я понимал, что страшную весть придётся сообщить мне, и сделать это нужно как можно быстрее, но откровенно говоря, я очень страшился этого разговора. И не потому, что мне нужно было позвонить Оле и сказать, что её муж погиб, и не потому, что я чувствовал огромную вину за произошедшее, а, скорее, потому, что звонок как бы расставлял всё на свои места. Серёжу не вернуть, Серёжи больше нет, но ведь этого просто не может быть! Всё моё существо противилось такой постановке вопроса. Я просто, вопреки всему, не верил в гибель друга, не мог поверить. Не могу поверить и сейчас, несколько месяцев спустя. Я открываю почту и перечитываю его скупые письма, как будто он только что их мне написал. Вот он поздравляет меня с днём Рождения, вот откопал новый маршрут. Корона Алтая, траверс Белухи – пошли? Конечно, пошли. Как же я без тебя, Серёга, туда теперь пойду? Как дойду один до Щучьих озёр, как поднимусь на Пайер, преодолею перевалы Дугобы? Навсегда уходит самый счастливый период моей жизни, период, который мог продолжаться многие годы, но трагически оборвался на самом интересном месте.
За двумя невысокими холмами притаилось озерцо. Там мы купались и встретили неразговорчивого абхаза. Сейчас идём прямо по тропе, не сворачивая к озеру, некогда. Поля рододендронов постепенно сменяются деревьями. Ещё пара ложбин, и мы подходим к урочищу, где я организовал закладку. Мешок прочно примотан к стволу молодого изогнутого дугой бука. Вода, конечно, побывала и здесь. Не очень удачно запакованный Андрюхин телефон, промок. С моим всё в порядке, вставляю аккумулятор – связи нет. Как это ни странно, испытываю некоторое облегчение, разговор отложен на несколько минут. У меня есть ещё несколько минут. Для чего? Не знаю. Просто есть эти минуты. Они же есть и у Оли. Последние несколько минут с Серёжей. Под камнем складываем остатки провизии. Еда нам больше не нужна. С собой берём немного шоколада, сушки и кусок колбасы, который потом так и выкинем. Метров через триста перевал. Прямая видимость с морем, отсюда Серёжа с Андреем наблюдали огни на побережье. Связи нет. Дальше её не будет долго, практически, наверное, до самого последнего перевала, откуда уже просто совсем недалеко до людей. Идём почти не останавливаясь – незачем. Отдыхать не нужно, организм мобилизовался на последний рывок, после которого уже неважно что. Камни, буки, опять камни, страшная грязь, которую развезли коровы в страшной грязи, которая была тут и до них. Пару раз проваливаюсь в глину чуть ли не по колено. Перед полем Андрей поджидает меня у небольшого балаганчика. Включаю на всякий случай телефон. Связи нет. И опять камни, буки, грязь, опять буки. Наконец, буки начинают меняться на грабы. Пересекаем ручей, за которым каменные завалы, пересекающие дорогу. Осыпь произошла в ту же ночь, когда мы с Серёжей и Даней терпели бедствие на островке в истоках Джампала. А сам Джампал гудит где-то рядом метрах в двухстах ниже нас. Влажная дорога хорошо впитывает следы. Вот знакомые нам коровьи копыта всех размеров. А вот поверх них медвежья лапа. Медведь прошёл совсем недавно и спускался, как и мы. Может, где-нибудь ниже поджидает нас у ручейка. А вот и что-то новенькое. Волчий след перекрывает и те и другие следы. Волк шел за коровами. Шел после медведя, значит совсем только что. Сразу вспоминаю нашу ночёвку с Даней у Амткела, когда стая волков, окружив палатку, спускалась со склонов долины. Даня дрых, а я сидел с ледорубом у входа почти всю ночь и слушал страшную протяжную перекличку. Это же совсем рядом, прямо за хребтом, по прямой не больше трёх километров. Правда, по прямой здесь не проберётся даже волк.
За поворотом родник. Присаживаемся отдохнуть на поваленном стволе, когда сзади раздаются чьи-то шаги. И тут я испытываю сильнейшее дежавю, на уровне бреда. Дело в том, что когда мы с Даней впервые лазали по этим местам, однажды, заблудившись на почти отвесном склоне и переночевав в расщелине между камнем и огромным деревом, с утра, совершенно выбившись из сил, поднимаясь от реки, мы неожиданно вынырнули на эту самую дорогу примерно в том же самом месте. Взмыленные, изодранные ежевикой, едва стоящие на ногах, мы с радостью вывалились на дорогу и первое, что увидели – это был Иисус. Молодой человек с белокурыми, ниспадающими до плеч локонами легко плыл над каменной колеёй, едва касаясь земли новенькими лёгкими кроссовками. За плечами небольшой рюкзачок, видимо, с манной небесной, над головой положенный нимб. Легко кивнув нам радостной улыбкой, он растворился в повороте, оставив нас с раскрытыми от удивления ртами. Так вот, позади опять был Иисус. Всё тот же рюкзачок, кроссовки, ничуть не постаревшие за прошедшие несколько лет, нимб над головой, и только волосы из белокурых превратились в чёрные как смоль пряди. Не сойти бы с ума. Автоматически достаю телефон. Связи нет. Потому что телефон выключен. Не буду включать. В Бога не верую. Даже если он вокруг меня ходит. Тем более, что Иисус нас явно побаивался, что не удивительно с нашим внешним видом после двухдневного галопа по хребтам и перевалам.
Слева мелькнуло Георгиевское, справа небольшая пещера с очагом, можно переждать дождик, можно переночевать. Снова родник. Где-то здесь на нас чуть не упала многотонная глыба, сорвавшаяся с вершины горы. Что-то её не видать. Наверное, смыло потоком воды в пропасть. Остался спуск к Амткелу. Здесь, на последнем перевале, точно можно позвонить. По крайней мере, раньше мы отсюда легко дозванивались даже до Узбекистана, в тот год, когда готовили восхождение на Ленина . Включаю аппарат, сигнал есть. Набираю номер. Связи нет. Звонок не проходит. Повторяю раз, другой, третий, пытаюсь ловить разные сети, нет, всё одно и то же. Связи нет. Что за наваждение? Последний длинный спуск выматывает окончательно. Где-то посередине находим почти созревшую алычу и делаем длительный привал, минут на десять. Алыча приятного кисло-сладкого вкуса валяется прямо на дороге, собрав всё, что было, я ещё натряс немного с дерева. Местами встречается спелая ежевика, и чем ниже, тем спелей. На поворотах дороги, там, где солнце не отгораживает густая листва, её особенно много. Автоматически срываю ягоды, даже не чувствуя почти от усталости вкуса. Последний поворот. Кое-где в зарослях начинают угадываться очертания полусгнивших заборов. Ещё один спуск, и мы на дороге к Джампальскому мосту. Дорожка, очень приятная ровная, накатанная туристическими Уазиками с побережья, вьётся среди заброшенных садов и пастбищ. Справа нагромождение бетонных столбов и деревянных свай. Когда-то тут была электрическая подстанция, уничтоженная, видимо, одной из первых в абхазо-грузинской войне. Расстрелянная, изрешеченная осколками автобусная остановка прямо на перекрёстке с военно-грузинской дорогой. Теперь нам круто вверх до Цебельды. Общий набор высоты метров триста и двенадцать километров по прямой. Хотя, о какой прямой я говорю? Дорога петляет, чуть ли не пересекая саму себя, пытаясь забраться по крутому склону.
На самом берегу реки пикник. И с одной и с другой стороны моста стоят машины, полуодетые туристы бродят по берегу, по большей части пьяные, кое-где жарят шашлыки. Для них поездка сюда – романтика, нам они просто противны. Предприимчивые абхазы собирают их на пляжах Сухума, Гудауты и других крупных поселений и везут на экскурсии. Устроено всё очень просто. Вас сажают в открытый Уазик и привозят в два-три места, действительно очень красивых, как и всё в Абхазии. Это могут быть спрятанные в ущельях водопады, потаённые озёра, пещеры. Кое-где можно купить сыр, мёд и вино, по большей части не вкусные, но если забраться подальше, то можно нарваться и на что-то приличное. Из развлечений чача и шашлык. Поэтому к вечеру большая часть туристов пьяна. Их грузят в машины и вывозят на побережье, нещадно тряся по разбитым дорогам. При сорокоградусной жаре всё это представляется мне малоприятным. Но к пешим туристам типа нас все относятся очень приветливо. Помню, как шли мы здесь с Даней в первый раз, ничего ещё не зная и не понимая в этой стране, как вдруг на самом сложном участке дороги – с одной стороны пропасть, с другой скала – из-за поворота на нас вынырнул какой-то тяжёлый лендровер без крыши. Из его кузова во все стороны торчали автоматы и ружья, бородатые моджахеды угрюмо смотрели по сторонам. Всё, нам каюк, бежать поздно, да и некуда, даже скинуть рюкзаки уже не успеть. Мы просто остановились в тени скалы и ждали своей участи. Как вдруг, угрюмые лица расцвели радостными улыбками, нам махали руками и что-то кричали, не слышное в шуме мотора, но явно приветливое. Машина исчезла за поворотом, а мы так и стояли под скалой, не зная, просто повезло нам или здесь всегда так, пока нас не подобрала попутная «буханка». Водитель, сумасшедший, как и все абхазы за рулём, нещадно гнал по извилистой дороге, выключая двигатель на крутых спусках, поперёк всех правил техники безопасности. Всё мелькало перед глазами, машина тяжело ухала в глубокие рытвины, с трудом успевала вписаться в крутые повороты, но каким-то чудом не срывалась в пропасть, в последний момент выравнивалась, взрёвывала заводясь, взлетала на небольшой пригорок и снова устремлялась вниз, с каждым разом разгоняясь всё сильнее и сильнее.
Мы стояли у расстрелянной остановки и рассчитывали, что, может быть, кто-нибудь из туристов подхватит нас по дороге, но машины либо пока никуда не собирались, либо ехали не в ту сторону. Наконец, подняв рюкзаки, двинулись в гору. Время подходило к шести, мы могли просто не успеть уже сегодня попасть в Сухум, где ещё необходимо было найти жильё. Несколько раз я пытался позвонить, но с тем же результатом – связи не было. Правда, здесь, внизу, в этом не было ничего удивительного. Мы брели по пыльной дороге, постепенно поднимаясь всё выше и выше. В некоторых местах петли были так близко друг к другу, что через кусты несколькими метрами ниже был виден только что пройденный очередной зигзаг. Иногда в таких местах кусты прорезали срезающие тропки или дорожки, позволявшие немного сэкономить расстояние. Вдруг сзади заурчал двигатель. Из-за поворота вывернула кавалькада Уазиков. Наконец-то нам повезло! Уазики остановились, и нас взяли на борт, в разные правда машины, потому что места было немного. Но весёлые, дышащие перегаром туристы с радостью потеснились, мы закинули рюкзаки и тронулись вверх не сильно быстрее, но всё же не своими ногами. Вскарабкавшись на гору, нас выгрузили – туристы отправились смотреть очередные красоты, а нам оставалось ещё три с небольшим километра до Цебельды, где уже точно была связь и был шанс найти машину, может быть даже нашего знакомца Вардана. Дорога вдруг стала асфальтовой. По обочинам время от времени появлялись изувеченные, порой даже двухэтажные каменные строения. В некоторых угадывались административные здания, магазины, может быть школы. Через полчаса мы нагнали одинокого путника с собакой. Он тоже оказался туристом, который своим ходом пытался пройтись по Кодорскому ущелью, но был остановлен пограничниками. Собака привязалась к нему по дороге. Андрюхе спутник не понравился и он учесал вперёд, а я, более привычный к разношерстной дорожной публике, был рад попутчику, тем более, что он гостеприимно поделился парой глотков чачи. Алкоголь взбодрил и психику и гудящие мышцы. Попутчик неудачно выбрал обувь – его ботинки развалились и были перетянуты толи проволокой, толи просто верёвкой. Он шёл бодро, но уже прихрамывал, поэтому я решил приноровиться к его скорости. Спешить не было ни сил, ни желания. Впереди, в получасе ходьбы меня не ждало ничего хорошего. Звонки родным, общение с МЧСовцами, организация вертолёта, а позже, когда выяснилось, что вертолёт не пройдёт, экспедиции с караваном внедорожников за телом Серёжи, снова бесконечные звонки, прокуратура и морг. На всё на это потребовалось ещё пять долгих дней, а пока передо мной оставался последний километр дороги, унёсшей столько человеческих жизней, к череде которых теперь навечно прибился мой друг Серёжа Шиморин.

xron, 30.10.2017 14:53

1

Места дикие, текст интересный и очень грустный.
Как можно с серьезным опытом совершить такую ошибку?
Печально.

Местами ощущение что автор курил забористую траву- как например, это понять?
"Владислав Ардзинба, президент никем, кроме России, не признанной республики, бросивший плохо вооружённых людей против регулярной армии и чеченских боевиков и отстоявший суверенитет гордого народа? "

Автор про Абхазию пишет и не знает, что чеченцы воевали на стороне абхазов против грузин?

Про вакуумные бомбы которые бросали на села, после чего собирали живых но приснувших жителей вообще удивительно.
И увозили их в Грузию? Русские? Звучит абсолютной нелепостью.

---

Abadgum, 30.10.2017 16:38

1

Вы знаете, ведь в этом и есть огромная проблема Абхазии. Единственное, что там точно можно утверждать - это противостояние с грузинами. Что же касаемо чеченцев, то есть разница между чеченским народом и чеченскими боевиками. А так же есть разница между официальными сообщениями и тем, что можно услышать от участников боёв. У меня есть там хороший знакомый, он участвовал в выселении сванов из верховьев Кодорского ущелья. Как Вы думаете куда? В Антарктиду? Что касается русских, то в Цебельде военная часть - куча БТРов, я с солдатами общался, они там не совсем понимают, где вообще находятся, верхний погранпост в Кодоре тоже русскими обслуживается, так что ничего удивительного в том, что они принимают участие в операциях нет. Кодор же закрыт после грузинских диверсий, в которых точно принимали участие боевики из Чечни. Но вообще-то, там можно услышать и диаметрально противоположные суждения от самих же абхазов. Так что мой очерк - это субъективное мнение на основе многолетних впечатлений. А про ошибку - душа болит страшно, одно время думал, что в горы больше не пойду, но вот хожу, вспоминаю, пишу, становится чуть легче...

---

xron, 30.10.2017 16:55

0

Abadgum, искренне сочувствую...
Хочется покритиковать но как подумаешь, ЧТО у вас на душе, сразу это желание пропадает.

Про Сухуми- я оттуда перед самой войной ноги уносил...
Когда в городе уже коммунальные службы не работали
на пляжах были только дохлые собаки,
а город говорил шепотом.

Все ждали войны.
Мое глубокое убеждение- люди сами виноваты.
Как только ослабла Россия, люди вспомнили старую ненависть и старые обиды, и принялись делить Кавказ.Страшное было время.

Жена тогда в Ткварчели жила, а сейчас там заросшие диким лесом руины.
Вот она цена свободы.

---

Раскрыть ветку обсуждения

---

Abadgum, 30.10.2017 17:30

5

Да, так, ведь о том я с грустью и пишу. У меня друг выезжал с семьёй на последнем поезде, потом сразу мост взорвали. Поезд шёл через Абхазию чуть ли не двое суток и на каждой остановке думали - высадят. Люди, конечно, тоже виноваты, никогда ненависть до добра не доводила.
Что же касаемо меня - критикуйте, может кто прочитает и не ошибётся, у людей, много лет ходящих по горным рельефам та же болезнь, что и у опытных водителей. Вседозволенность и этакое лихачество. Я крут, я всё могу. А смерть ходит рядом. Ошибка - пара секунд, и человека нет.

---

хххххххххххххххххххх, 31.10.2017 09:52

-3

Abadgum,
«та же болезнь, что и у опытных водителей» квалифицируется в уголовном кодексе как «преступная самонадеянность приведшая к гибели человека». Так что, Вас не критиковать надо, а лечить по соответствующему рецепту из УК.

---

xron, 31.10.2017 11:00

1

vlad2010,

хренасе.
Это за что?

Человек самостоятельно выбрал место и способ переправы, приказать ему автор не мог.

---

хххххххххххххххххххх, 31.10.2017 12:31

-3

>>> Человек самостоятельно выбрал место и способ переправы, приказать ему автор не мог.

В нынешние времена, свалить вину на погибшего стало обычным способом уйти от ответственности. А оставшиеся живые что делали в ситуации гибели товарища? Они не видели нарушений техники безопасности (хотя бы отсутствие каски)? – Видели и не воспрепятствовали; а, напротив, поощряли нарушение своим участием в такой переправе. Вот это и называется преступная самонадеянность. И срок за неё – немалый.

И еще. В нормальном обществе любой прокурор принял бы рассказ в качестве чистосердечного признания и привлёк бы его автора за намеренное-неоднократное нарушение пограничного режима.
Неудивительно, что правовой нигилизм доводит до нигилизма и к технике безопасности.

---

Abadgum, 31.10.2017 13:05

2

Извините, диванный бред. Прокуратура Гульрипшского района, занимавшаяся данным делом, в курсе всех подробностей. Претензий к группе не имеет. Генеральный Прокурор Абхазии без вопросов подписал бумаги о несчастном случае в горах. Глава МЧС Абхазии Лев Константинович Квиниция лично во главе группы спасателей, куда входили и российские специалисты, а так же я сам, сначала на вертолёте МИ 8, а потом, когда он не прошёл, на внедорожниках пробились в ущелье за телом, и никто мне, кроме слов соболезнования, ничего не сказал. Ребята отличные, сами много говорили о глупости запрета посещения приграничной полосы туристами, что приводит лишь к тому, что группа не может зарегистрироваться в МЧС. Почти все горы находятся в приграничных областях, и этим пользуются чиновники для создания социальных напряженностей в обществе. Вспомните, что Китай творит. Что же касаемо лечения, Вас бы самого полечить от разжигания ненависти на РИСКЕ.

---

Марат, 30.10.2017 15:34

0

Да, букв много, придраться есть к чему
Но читать интересно

---

xron, 30.10.2017 17:05

0

Там дикие места, склоны ГКХ крутющие, перепад до Чхалты и Кодори огромный чуть не три километра.
По селам сваны с боевыми винтовками ничуть не скрываясь, ездили.
В 92м в Ажари там мои друзья захваченные на Марухском перевале, у сванов в плену были.

Интересно, живет сейчас кто нибудь в ущелье.

---

Abadgum, 30.10.2017 17:46

1

В низовьях Чхалты, в Азанте есть несколько жилых домов, сваны потихоньку возвращаются. Абхазы говорят об этом очень осторожно, предпочитая вообще обходить тему. Само Кодорское ущелье не безлюдно, но оценить количество жителей трудно, они и сами прячутся, да и нам приходится прятаться от пограничников. От людей спрятаться не трудно, сложнее от собак. Всё осложнилось с выборами Президента, а потом начались политические столкновения, так что сейчас ждать послабления приграничных режимов не приходится. Но таких мест, как южные склоны ГКХ и Ацгара не так много, субъективно могу оценить, что забраться на Суфруджу с юга значительно сложнее, чем сделать траверс Эльбруса с запада, даже учитывая самочуствие после 5200...

---

хххххххххххххххххххх, 31.10.2017 12:30

0

Ошибка размещения.

---

Dimon32, 30.10.2017 22:07

1

Понимая как автору тяжело говорить о гибели своего Друга долго не решался написать. Но мне кажется, что будет правильнее если Вы расскажете более подробно в чём конкретно была ошибка Сергея (а может их было несколько, как это часто бывает). Возможно это кого-то предостережёт от ошибок.
В тексте сделаны акценты на жилете, потоке воды..... А может я что-то упустил. Перечитывал несколько раз.
Если в лёгких не было воды, значит не утонул, но что тогда? При чём тут жилет? Может был удар о камни?

Рассказ о походе очень реалистичный. Читал и не мог оторваться.
Спасибо за публикацию!

Светлая память Сергею!

---

alvd, 30.10.2017 22:22

1

Человеку плохо стало во время заплыва, потерял сознание: сердечный приступ или еще что.
Что ж тут ошибки выискивать, как говорится, никто не застрахован.

---

xron, 31.10.2017 08:24

0

Он в потоке на веревке завис. Расположение страховки и вектор сил был такой что вытащить оказалось очень трудно.
И в общем, этого одного достаточно для фатального исхода.
Если б была 2я веревка ввязанная в свободный карабин на основной, и берег позволял, вытащили бы за секунды.

Про то что маршрут сам по себе был слишком тяжел для группы в таком составе, автор сам пишет.

---

Abadgum, 31.10.2017 03:11

0

Вы знаете, тогда, после трагедии, я писал небольшой пост, но был слишком взвинчен, чтобы объективно смотреть на вещи. Теперь прошло много времени, и я могу чётко разделить ошибки на две категории - стратегические и тактические. Конечно, к гибели привели они все в комплексе, но некоторые, как те, что я привёл в тексте, были самыми серьёзными. Полного разбора в тексте не было по причине того, что писалось это для родных и близких, не хотелось слишком теребить рану. Но здесь я могу быть объективен и не собираюсь щадить себя.
Итак стратегические ошибки :
1. Нельзя ходить в такой многофункциональный поход втроём. Слишком много специального снаряжения, явный перегруз на маршруте.
2. Два равноценных лидера в группе, что привело к разброду мнений. На сложных участках, мне кажется, стиль правления должен быть авторитарным. Моего авторитета не хватило для того, чтобы отговорить переправляться в сомнительном месте.
3. Уже на маршруте было видно, что Серёга не тянет темп. Нужно было отказаться от восхождения вовсе, сделав малый круг через Гуарап и полазав в своё удовольствие в другом месте.
4. Нужно было настоять на большем количестве походных дней. Если бы не нужно было форсировать переправу быстро, можно было бы потерять хоть целый день на поиски лучшего места, вплоть до обхода через существующий в полутора десятках километров ниже мост.
5. Всегда нужно уметь отказаться от восхождения с запасом прочности, а не в последний момент, и обсуждать это до начала похода, а не во время походного ажиотажа. Почему я это с лёгкостью делаю в высокогорье на Эльбрусе там или на Ленина и так легкомысленно повёл себя на Суфруджу? Потому что мы всё время твердим - горняшка, горняшка, считая, что если нет горняшки, то остальные факторы не так значительны.
Теперь конкретно о переправе:
1. Идти в воду должен был я. Потому что лучше себя чувствовал и был моложе и сильнее.
2. Переправа на перекате очень опасна не только тем, что есть лежащие подводные камни, но и тем, что есть плывущие подводные камни, а при малой глубине встреча с ними более вероятна. Не исключено, что Серёгу ударило таким камнем.
3. Ошибка с жилетом была в том, что он был рассчитан на слишком малый вес. Если не ошибаюсь - килограмм на 100. Но Серёжа в снаряжении с верёвками в потоке весил значительно больше. Когда мы обсуждали его покупку, я почему-то не проконтролировал, мне казалось, что всё очевидно. А когда я этот жилет увидел в походе, он мне сразу страшно не понравился. Тем более нельзя было соваться на стремнину.
4. Отсутствовала каска.
5. Малое количество людей и неравноценная подготовка привела к тому, что мне пришлось думать сразу о многом, вместо того, чтобы сосредоточиться на безопасности. Да, Серёга не утонул. Две наиболее вероятные версии - это сердце или удар. Но проблема в том, что если бы он не умер мгновенно в потоке, на что указывает характер изменившейся траектории заплыва, то он всё равно бы захлебнулся - вытаскивали мы его не менее восьми минут. Очень сильное течение просто не поддавалось усилиям двух человек.

---

Сергей Вязьмитинов, 31.10.2017 08:24

0

Основных ошибок несколько. Потратили кучу времени изучая натягивание полиспаса, хотя изучать там, в общем то, нечего. Вместо того, чтобы хорошенько подумать, как будут человека вытаскивать в случае чего.
И да, отправили не того, кто умеет купаться в холодной воде, а того, кому больше всех хочется. ИМХО, в таких случаях нужно запускать самого быстрого и самого легкого, его и вытаскивать проще.
А жилет вполне мог оказаться помехой. Они обычно делаются для спасения а не для плавания и что грести, что идти в них может оказаться ох как не просто.
P.S. Мне доводилось и бродить со страховкой и быть смытым без страховки. Воды боюсь больше гор.

---

Abadgum, 31.10.2017 13:35

2

Потратили кучу времени не на изучение, а на технику. Даже самые простые действия в экстремальной ситуации требуют наработки. Натянуть верёвку на тридцати метрах вдвоём не так просто. Глубина Чхалты даже на перекате выше роста человека, идти там невозможно, только плыть, но верёвка на струе начинает затаскивать под воду, жилет же позволяет хотя бы дышать. Только жилет должен быть не спасательный для стоячей воды, а типа таких, в которых водники крушения терпят. А потом поплавком километрами сплавляются, пока их внизу не выловят. Вторая верёвка на карабине, как писал xron, позволяет прибить тело к берегу, это мы сделали очень быстро, но вот достать тело с мелководья оказалось очень трудно. Там везде крупные камни, а вокруг них водовороты и очень легко самому в струю соскользнуть. Фактически нам и самим нужно было бы быть на страховках.
Я сам висел в струе неоднократно, сына своего со струи снимал, когда он лидером шёл и его под воду затащило, так что Вас поддерживаю, я тоже воды боюсь больше гор.

---

Раскрыть ветку обсуждения

---

Марат, 31.10.2017 14:47

2

несколько раз переправлялся в тех районах
Глубина только плыть. Но плыть ни разу мысли не возникало, смоет 100%, веревка попадет под камень в середине потока и не сможешь вернуться и захлебнешься 50 на 50.
Бросал веревку всегда или кошку или петлей. Потом полиспас. Один раз часа два бросал.
Еще по технике, натянуть сильно что бы не мокнуться в воду не возможно, тот край на уровне воды, свой поднимал на метра полтора. Под тяжестью веревка провиснет . Поэтому шел на веревке, пристегнутый к беседке через карабин, на веревке жумар за который просто подтягиваешся. Нога выше по течению заброшена на веревку и тело в потоке поднимается само сабой как флажок, но все рано хлебнуть приходится.
Да, сзади могла подтянуть на веревке если что, но просил что бы контролировали натяг, веревка норовит петлей уйти в поток и там точно зацепится.

---

Abadgum, 31.10.2017 23:10

1

В некоторых местах, как и в том, где мы переправлялись, можно натянуться на деревьях. Кроме того, есть вариант крепиться на больших камнях. Учитывая крутизну берега, вполне возможно вешать верёвку в трёх и более метрах над водой.что вполне достаточно для сухой переправы. Но, конечно, при забросе кошкой так не получится. Я несколько раз переправлялся на плохо натянутой верёвке просто на силе течения, но угол должен быть достаточно острый, чтобы не зависнуть в струе. И смотреть, чтобы не было стремнины под противоположным берегом.

---

Марат, 31.10.2017 23:25

0

Что бы повесить высоко веревку, надо как то там еще оказаться где ее крепить
Это иногда проблема
Я видел что иногда пробывали плавать, но где хотя бы есть шанс переплыть без возможности веревки зацепиться за камень.
На Суфруджу если не ошибаюсь ширина небольшая, валун на валуне, и стремнина с глубиной. Возможно купились на то что не широкая, пары гребков хватит. Но брать спас жилет, он только мешал.
Смелости хватило прыгнуть, удачи не хватило...

---

Abadgum, 31.10.2017 23:52

0

Ширина реки метров двадцать пять - тридцать. Основная струя метров восемь. Есть места, где глубины 3 -4 метра, там не страшны камни, поток выглядит внушительно, но плыть можно, я плавал. Жилет однозначно помогает не уходить под воду, но сковывает движения, это правда. Весь вопрос в том, чтобы не захлебнуться до того, как вытащат, если что-то пошло не так. Я и виню себя за то, что позволил Серёге плыть на перекате, хотя чисто визуально там действительно казалось проще.

---

Марат, 01.11.2017 09:12

0

я выбирал места поуже, что бы веревку перекинуть

---

Abadgum, 03.11.2017 01:02

1

Я вот сейчас опробываю варианты заброски петли на квадрокоптере. Смысл таков. Сначала машинка под управлением со смартфона пробрасывает леску через дерево, по ней протягиваем репшнур, а на нём уже тянем основную верёвку. В условиях обычного леса пока удаётся через раз, но, возможно, это прорыв. Легкий вертолётик тянет леску со спиннинга без проблем, облетает препятствие и возвращается, но иногда леска цепляется за кору и тогда всё. Как только удастся решить проблему с отцеплением, плавать больше уже нужды не будет.

---

alvd, 03.11.2017 07:59

0

++Я вот сейчас опробываю варианты заброски петли на квадрокоптере.++
Ох, ни фига себе, что значит - 21 век!
А видео можете снять и выложить?

++ Как только удастся решить проблему с отцеплением, плавать больше уже нужды не будет.++
А с тасканием квадрокоптера в поход не будет проблемы?

---

Abadgum, 03.11.2017 10:43

0

Видео конечно же выложу, как только это начнёт работать, пока в стадии первых полётов. С тасканием проблемы будут. Вся эта штука громоздкая и хрупкая + аккумуляторы. Полётного времени у него мало, минут десять всего, поэтому особо не налетаешься, всё должно быть чётко рассчитано. Если брать маленький, то не очень хватает ему сил протащить леску через дерево, а большой слишком тяжел. Ну и всё равно остаются проблемы с берегами, где нет деревьев.

---

xron, 03.11.2017 12:16

0

не лучше ли пакрафт самый легкий таскать килограмма на полтора?

С квадрокоптером уж больно технологический подход

---

Abadgum, 03.11.2017 16:43

0

Тоже вариант, для Чхалты может и подойдёт. Но на стремнине и камнях, а так же в каньонах уж очень велика вероятность перевернуться, значит тот же вариант утопления с верёвкой на шее. Уж лучше хороший жилет.

---

xron, 31.10.2017 17:16

0

Если в лёгких не было воды, значит не утонул,
**

не значит
http://fb.ru/article/252853/vidyi-utopleniya-pervaya-pomosch-pri-utoplenii

Асфиксическое утопление. В данном случае вода не попадает в легкие, так как голосовая щель смыкается, защищая дыхательные пути от проникновения в них жидкости. Однако дыхание все равно становится невозможным, ведь при ларингоспазме воздух тоже не пропускается. Человек погибает от удушья.

Синкопальное утопление. Основная причина смерти – рефлекторная остановка сердца. Легкие при этом остаются «сухими». Подобная ситуация возможна при утоплении в очень холодной воде. -

---

Abadgum, 31.10.2017 23:37

0

Спасибо, примерно тоже самое нам говорил патологоанатом в Сухуме. Возможно, сердце остановилось от испуга. Диагноз поставить было уже невозможно по причине разложения тканей. Просто исходя из терминологии статьи, я считал утоплением только то, что названо истинным, а асфиксию и гипоксию как-то отделял. Теперь буду знать. Но реанимационные мероприятия мы делали правильно, опять же из текста статьи видно, что синкопальное утопление самое реанимируемое. Но вода в Чхалте не такая уж и холодная. Это низовья реки, до ледников чёрти сколько, жара чудовищная. Асфиксическое утопление не очень подходит по симптомам, но с другой стороны, мы там в таком состоянии были, что не очень обращали внимание на оттенки цвета кожи. Вот гематома на голове была, но опять же трудно сказать, когда она появилась - когда его в струе что-то ударило или когда мы его уже вытаскивали? В любом случае, то что без каски был - это очень большая ошибка. Ещё раз спасибо.

---

Dimon32, 31.10.2017 11:38

0

Спасибо за ответы.

---

abkhaz, 01.11.2017 00:59

0

Соболезнование... Видел изначально в новостях. Были в том районе в 2014 году долго стояли у люльки переправы через Ацгару , люлька тогда была на этом берегу... Тогда мы через нее тоже не рискнули переправляться, и поднялись по Сибисте, таким образом прошли обратным маршрутом. Скорее всего вы видели наш отчет, сделав вывод в книге ,что люлька рабочая.

---

Abadgum, 01.11.2017 01:33

0

Да, если это вы петардами медведей гоняли, то мы ваш отчёт читали.)))

---

abkhaz, 01.11.2017 14:55

0

Да это были мы)

---

Abadgum, 01.11.2017 17:06

2

Тогда мы с вами по соседству ходили, мы тоже в 14том там были, только спускались Шоудыдом. Где-то в первой половине июля. Сибистой проще. Люльку тогда не видели, потому что ниже пошли, но переправу натянули в конце концов. Про трос я читал ещё в старых отчётах, кто-то писал, что научились ходить Суфруджу не по ледопаду, а через старое высокогорное пастбище. Как раньше по ледопаду ходили, я не представляю вообще, там полкилометра вертикального льда и неслабо сыплет, Разве, может, раньше иначе было.

---

Раскрыть ветку обсуждения

---

abkhaz, 01.11.2017 17:57

0

в 14 годы вы выходили Гуарабом? просто когда мы пришли на балаган у Гуараба, там были следы как раз таки одной небольшой группы. Подъем по сибисте нам адом показался))

---

Abadgum, 01.11.2017 18:27

0

Да, это могли быть мы, точное число сейчас трудно восстановить. К балагану подходили, но ночевали уже за ручьём, до озера не успели дойти минут сорок. Сибиста красава, особенно в начале вашего подъёма). Мы там и на спуске-то измотались! Хотя ещё неизвестно, что там проще делать - спускаться или подниматься. Но Шоудыд хуже. А тропа идёт где-то между этими двумя долинами по горам. Я искал, но не нашёл. Может уже и смыло. Этим летом уже всё расписано, а вот в 19ом пойду снова.

---

abkhaz, 01.11.2017 19:22

0

а я думал Шоудыд проще) теперь не сунусь) вот впадение Сибисты тоже ловил там рыбку. ПО советским отчетам и путеводителям тропа описывается и с Шоудыда и с Сибисты ... но их вряд ли найдешь

---

Abadgum, 01.11.2017 20:35

0

Там самые шикарные рыбные места не на впадении, а чуть ниже, у верхнего балагана. Немного не доходя троса.
У меня есть трек, по которому шли Халотрастовцы с миноискателями по Шоудыду. Лет десять назад, я думаю. Проблема в том, что трек не электронный, а просто напечатан на карте. По идее это должна быть тропа. До леса там всё нормально, может даже и проще, чем в Сибисте, но потом начинаются неимоверные овраги, а река уходит в каньон. Намучились чудовищно, потом плюнули на трек и ушли в лес. Так и спустились до реки по лесу. Но, может, просто не повезло найти тропу? Хотя на впадении Шоудыда я никаких троп, отходящих от дороги, тоже не видел.

---

Abadgum, 01.11.2017 01:34

0

Добавил фотографии разных лет, извините, что не все соответсвуют конкретному повествованию.

---

Сергей Вязьмитинов, 01.11.2017 06:59

0

Стоит признать, что места красивейшие.

---

xron, 01.11.2017 20:37

0

А не мог бы автор поделиться ссылкой на карты- схемы тех мест?

---

Abadgum, 02.11.2017 02:34

1

Понимаете, то, чем я пользуюсь есть в свободном доступе по запросу "карты Абхазии", печатал я это и заливал в навигатор бог знает сколько лет назад, попробую восстановить источники, но нужно время. Единственное, что у меня есть эксклюзивное - это карта с треками ХАЛО Траста, там указаны минные поля, тропы, пройденные с миноискателем, опасные места. Но карта бумажная, чтобы ей поделиться нужно цифровать. И собственные треки, разумеется. Чтобы свести всё воедино нужно поработать))) Но обещаю, как только я с этой работой справлюсь, отпишусь и опубликую.

---

хххххххххххххххххххх, 01.11.2017 20:38

0

Рассказ и фотки, конечно, будут прочитываться-просматриваться не один раз. Горы Абхазии – это чудо! Кстати, банька в Цебельдинской крепости, построенная (говорят) римлянами, имела «тёплый пол» – большие плоские плиты, под которыми был дымоход.
.=========================================.

Автор рассказа пишет (31.10.2017 17:30): «Что же касаемо меня - критикуйте, может кто прочитает и не ошибётся».

Я подробнее напишу о том, что кратко упомянул в предыдущих сообщениях; о том, что знают-понимают все. Но, не буду тулить эту общеизвестную грамоту к НС на переправе через Чхалту. Кому нравится, когда в него кидают обвинение, что-де он «разжигает ненависть».

1.
В отсталые советские времена было само-собой разумеющимся представление о безусловной ответственности руководителя за НС в походе. Ответственности не только за принятое им решение, приведшее к НС; но и за непринятое им решение, исключавшее НС. Ответственности, предъявляемой в соответствии с принципом «незнание – не освобождает».
Именно эта ответственность побуждает руководителя месяцами изучать-планировать маршрут и организовывать его обеспечение. Именно эта ответственность определяет приоритет мнения руководителя похода перед мнением любого участника; даже если опыт участника превосходит опыт руководителя. Именно поэтому, мнение руководителя является решающим, а мнение любого участника является только совещательным.
Хотя, конечно, это не означает, что любой участник обязан подчиниться любому приказу руководителя похода. Потому что, любой участник имеет право отказаться от дальнейшего участия в походе, если руководитель по его мнению «рулит не туда». Но, любой участник, с любым опытом, безусловно, не имеет права «забирать руль» у руководителя похода.

В нынешние продвинутые времена право руководителя «рулить» девальвировано. Сейчас доминирует высокое мнение о том, что руководитель похода – это «первый среди равных». И потому, он не несёт ответственности за НС. И потому, его оправдание, типа «я был против, но он сам пошел», ныне – принимается.

2.
Говорят, «не бывает плохой погоды, а бывает недостаточное снаряжение». Кто не знает, что к сложным препятствиям часто необходима специальная подготовка-обеспечение?

Мощные горные реки, имеют две основные особенности, отличающие её от привычных нам равнинных рек; а именно:
- Быстрое течение в каменистом русле (Сбивает с ног. Несёт камни. Ударяет о камни).
- Низкая температура воды» (Переохлаждает до боли не за минуты, а за долю минуты. Особенно быстро человек переохлаждается, если он погружен «с головой» в быстротекущую холодную воду!);
Эти особенности требуют наличия нижеследующего обеспечения для первого-переправляющегося «вброд-вплавь»:
- Каски-шлема, для защиты головы от удара о камни.
- Спасжилета исключающего притапливание головы в воду.
- Гидрокостюма, исключающего быстрое переохлаждение тела и головы.
- Достаточного количества участников на страховочных верёвках; количества, соответствующего силе течения реки и сложности перемещения участников по берегу реки.

Возможно возмущение типа «Да мы ручки у алюминиевых ложек отпиливаем, для уменьшения веса! А тут кто-то бубнит о необходимости гидрокостюма». На это можно напомнить общеизвестное правило: «Нету хода – не вистуй!». Нет адекватного снаряжения – не лезь через препятствие.
Во всяком случае, при планировании преодоления препятствия, надо выявить все возможные опасности и предусмотреть для них меры, исключающие негативные последствия.

---

Abadgum, 02.11.2017 02:10

0

Совершенно со всем согласен. Всё очень точно. Чуть выше я анализировал ошибки, приведшие к трагедии, всё совпадает.
Теперь смотрите, что на практике у нас. Руководителя нет. Такое бывает. Нас трое, опыт у меня и Серёги примерно одинаков, может у меня немного побольше, потому что я значительно больше ходил по Абхазии и вообще больше хожу, но он на 10 лет меня старше. Кроме того, человек с крутым характером. Ходит лет тридцать, привык диктовать свою волю, но мы друзья, это тоже нужно учитывать. В общем, решения принимаются консолидировано. Потому я и не мог настоять на своём мнении. Можно считать, что в данной ситуации он был руководителем. При этом никакой ответственности я с себя не снимаю.
Материальное обеспечение такой экспедиции дело не простое. Учтите, что на троих мы несём и водное и скальное и ледовое снаряжение, одежду из расчёта на плохую погоду на почти четырёх тысячах + всё на две недели автономки. И если на Урал я могу грузиться на полтинник, то здесь такой рюкзак не пронесу и десяти километров. Поэтому расчёт идёт на граммы и многое приходится оставлять, даже понимая, что это в ущерб безопасности. И всё равно рюкзак за сорокет.
Чхалта не холодная речка. Она не течёт прямо с ледников, а только собирает все горные потоки хребтов. Я много раз подолгу находился в этой воде и не испытывал температурного дискомфорта. Поэтому гидрокостюм не нужен.
При глубине в два-три метра и отсутствии камней на стремнине, держа голову над водой трудно попасть ей в камень, поэтому каски тоже не было. Горы в Абхазии не сыпят, а если сыпят, то каска не спасёт.
А вот спасжилет был, но не тот, который я планировал. Это и была фатальная ошибка, о чём я написал и в тексте книги.
Про участников и их достаточного количества. В такие места трудно найти попутчиков. Крутые альпинисты туда не пойдут - не интересно, новички не потянут. Берёшь человека, а он сходит один раз и всё. Тяжело. Здесь нужны энтузиасты универсалы, которые всё умеют, не боятся нагрузок и могут ходить без троп по любому рельефу, а не только по скалам и ледникам. Сейчас у меня есть такая команда, вырастил, а тогда не было. Поэтому и планы этого года грандиозны, а тогда ограничились Суфруджу. Здесь у нас на РИСКЕ вспомните, время от времени проходят некрологи про одиночек, что не смогли найти вообще никого. В том числе и на Кавказе.
Вы правы, нет адекватной снаряги - не лезь. Мэллори и Ирвин шли в подбитых гвоздями ботинках, обматывая ноги мешковиной. Дураки или герои? Здесь всё же не карты и на кону не дурацкие деньги.
Мне рассказывали о погибшем в Абхазии охотнике, который умер с голода, заблудившись в отрогах где-то чуть восточней нашего маршрута. По вашему, раз не можешь унести на себе провизию на два месяца, так и не ходи в горы на всякий случай?
Но вся эта патетика теряет смысл, когда гибнет человек. Поэтому по факту Вы во всём правы. Большое спасибо за подробный разбор некоторых ошибок.

---

Abadgum, 03.11.2017 01:08

0

Да, забыл, извините за резкое слово, взбесился на пустом месте.

---

хххххххххххххххххххх, 04.11.2017 00:55

0

Abadgum,
Я тоже прошу извинения. Моё сообщение от 01.11.2017 20:38 написано, чтобы сгладить первые два. Сожалею об их прямолинейности-категоричности.

Как ни стараться, но, избежать ошибки не всегда удаётся. Это как в шахматах. Стараешься выиграть, но правильными получаются не все ходы.
40 лет назад инструктор сборов на вопрос новичка можно ли нарушать правила ТБ, ответил, что лучше не нарушать, потому что они написаны кровью тех, кто их нарушил. А через 2 года он сам погиб, нарушив ТБ. И не стало очень хорошего человека.

Я всегда был осторожен. Но, НС однажды произошел. Участник проявил «лихачество» и получил вывих ноги в тазу. Спасы сделали как надо. Следующим летом он пошел в поход 4 к.сл.
Но, почему всё обошлось? В группе было 9 мужчин. Многовато для 5 к.сл. Но, 8 мужиков для 9-го могли сделать любые спасы заведомо быстрее, чем спасатели (советских времён).
Пострадавший (на леднике в висячем цирке) оказался на операционном столе через 51 час.
Но, после, я долго не мог избавиться от мысли: «Что я не сделал превентивно, чтобы НС не было?». Заметил же, что у пострадавшего отличная физподготовка, но слабовата индивидуальная техника. Достаточно было сказать: «Всегда ходи за мной. Ходи как я». А он тогда «повелся» на лихость участника с высокой физподготовкой и очень высокой индивидуальной техникой». Я успел только «рявкнуть»: «Что за игрища на маршруте!». …

Так что, как ни «закладываться», НС всегда возможен. Поэтому, всегда надо «закладываться» и на случай спасов (своими силами!).

---

freak_adel, 03.11.2017 12:16

1

Считаю что в таких походах по дикой местности единственный способ выполнить все требования ТБ - это остаться дома. Объективных факторов риска слишком много чтобы каждый минимизировать снаряжением. Бандиты, мины, сели, медведи, молнии - тоже объективные факторы риска. Как наперёд угадать на какой случай брать снаряжение? К тому же больше снаряжения - больше риска при преодолении опасного рельефа (гладкие плиты, крутые травянистые склоны и т.д.).

---

хххххххххххххххххххх, 04.11.2017 01:20

0

А, да, конечно, слышали: "Трус не играет в хоккей!"
Но, как семья будет жить без кормильца?

---

Раскрыть ветку обсуждения

---

xron, 04.11.2017 09:29

0

Как обычно.

Если в горы ходите реальной никакой возможности застраховаться на 100% не существует.
Тем более в подобные места, которые только для фанатов дикой природы интересны.
В таких местах и в одиночку ходят а двое- уже группа.

---

xron, 04.11.2017 09:32

0

В таких обстоятельствах главная страховка не груды снаряжения а осторожность, аккуратность, крайняя внимательность ко всему, осознанность каждого шага.

"Технологию соло" Олега Сизона по этому поводу рекомендую, он там очень хорошо изложил эти принципы.

---

Леша Павлов, 06.11.2017 11:14

1

Автору большое спасибо за рассказ.

---