1Б с видом на Ушбу
Посвящается Артуру Глуховцеву,
«золотому» чемпиону СССР по альпинизму 1962 г.
в классе высотных восхождений.
Андрей висел на стене и теперь четко понимал, что выше подыматься нельзя. Американец тоже не лез, что-то настораживало его. Все было не так. Андрей это чувствовал. И, как бы ему не хотелось добраться до вершины, ловить холодную ночевку в лучшем случае на площадке под стеной из скал красного цвета – Красном угле, было нельзя. У обоих дома ждали жена и двое детей. Только у одного в Днепропетровске, а у другого во Флориде. И оба молча и грустно стали спускаться дюльфером вниз.
Когда я был маленьким, моя мама рассказывала о своем друге Артуре Глуховцеве. Она училась в Киевском университете им. Т. Г. Шевченко, где Артур возглавлял секцию альпинизма. Он закончил радиофизический факультет и остался работать преподавателем, а в свободное время учил студентов альпинистским премудростям. Мама рассказывала, что он сразу стал ее кумиром. Артур был худощавого телосложения, среднего роста и весом около 64 кг. Аккуратный и подтянутый, очень добрый, скромный и всегда очень спокойный. Мог подтянуться 5 раз на одной руке, приседал до самого пола на одной ноге. Он проводил время в постоянных тренировках и часто участвовал в соревнованиях.
В 1961 г. Артур был принят в команду Льва Мышляева, 
который в то время собирал молодых альпинистов-высотников для прохождения Южной стены пика Коммунизма, и вместе они зашли на 6-ю башню пика Корона (4860 м) по Северной стене (5Б). Тянь-Шань, Алатау, Киргизия.
После этого там же было совершено первопрохождение и покорен пик Свободной Кореи (4777 м) по Северной стене высотой около 900 м (5Б). За это восхождение все участники команды (Л. Мышляев, А. Глуховцев, Б. Колосов и Я. Фоменко) заняли 1-е место и получили золотые медали Чемпионата СССР по альпинизму в классе технически сложных восхождений.
Лев Мышляев был для Артура отличным наставником. 
У него было чему поучиться. Тем более, что самой красивой горой в мире он считал Ушбу, любил ее, а у него дома на стене висела большая фотография этой горы. В 1960 г. вместе со своим другом Олегом Космачевым был проложен новый труднейший маршрут на Ушбу Южную (4710 м) через Столб по левой части Юго-Западной стены и по левому ребру Красного угла (6А). Его смогли повторить только в 1984 г.
В то время ходили по маршрутам, какие сегодня никто даже не помышляет пройти. Ведь только за совершение таких трудных восхождений можно было получить золото на Чемпионате СССР по альпинизму. Т.к. Южной стеной пика Коммунизма в то время занималась группа В. Абалакова, Мышляев построил еще более интересный план. Так, в 1962 г. команда ДСО «Буревестник», в которое тогда входили студенты и профессорско-преподавательский состав вузов СССР, под руководством Льва Мышляева в составе Бориса Баронова, Валентина Божукова, Артура Глуховцева, Леонида Киселева, Бориса Коршунова, Сарыма Кудерина и Юрия Смирнова поставили себе за цель подняться на пик Революции (6940 м) по почти отвесной Северной стене на семикилометровую высоту с ледника Федченко, с северо-запада (5Б). Это четвертый по высоте пик Памира, находящийся на территории Таджикистана. Даже сам Игорь Евгеньевич Тамм, академик, доктор физико-математических наук, физик-теоретик, лауреат Нобелевской премии по физике 1958 г., мастер спорта СССР, в 1956 г. говорил, что пути от ледника на пик нет. Но вершина взята. 
И Артур становится вместе со всеми участниками восхождения чемпионом СССР в классе высотных восхождений.
Однако проходить такие трудные маршруты очень непросто. В горах никогда не знаешь, где может ждать опасность. На Центральном Кавказе в рамках подготовки к Чемпионату СССР по альпинизму 14 июля 1963 г. команда Льва Мышляева совершала тренировочное восхождение на гору Чатын-Тау (4386 м) по маршруту Бориса Гарфа (5Б). Двойка харьковчан О. Космачев – В. Тимохин прошла снежный карниз и вышла на гребень Чатына. Однако затем карниз рухнул, и одновременно погибли Л. Мышляев, Б. Колосов, Ю. Мельников, С. Кудерин, Б. Баронов и Ю. Смирнов. Двойка В. Божуков – Б. Коршунов осталась на скалах. В связи с трагической гибелью команды Льва Мышляева спорткомитет отменил Чемпионат СССР по альпинизму.
Через год Олег Космачев напишет письмо Виталию Тимохину, о том, что винит себя в гибели своих товарищей. Это письмо Виталием так и не было прочитано…
Артура вместе с командой Мышляева в тот момент не было. 10 мая 1963 г. он становится мастером спорта. Артур снова едет в ущелье Ак-Сай на Тянь–Шане, Алатау, Киргизия и забирается на 6-ю башню пика Корона (4860 м) уже по Западной стене (5Б), совершив первопрохождение маршрута.
Этот маршрут сейчас носит его имя и был повторен только в 2006 г. Так желание залезть на гору по намеченному годом ранее пути спасло Артуру жизнь.
Артур очень хотел зайти на Южную Ушбу. Ведь Мышляев покорил ее два раза. 
Также восходил несколько раз на Ушбу кумир Артура Глуховцева – Алеша Джапаридзе, заслуженный мастер спорта СССР, один из основоположников грузинского альпинизма. На ней он и погиб в октябре 1945 г. О нем Артур часто любил рассказывать, т.к. этот выдающийся альпинист совершил более ста восхождений, 22 из которых были первопрохождениями. Однажды на одной из тренировок Артур поведал историю о том, как Алеша залез на Ушбу и зажег на вершине факел. В этот вечер во всех дворах Сванетии стали зажигать костры и факелы.
В феврале 1963 г., в который раз совершалась попытка взойти по центру на скалу Шаан-Кая (871 м), находящуюся в Крыму недалеко от Алупки. Южный склон горы не просто отвесный, а имеет отрицательный уклон. Высота этого участка около 250 м. Олег Космачев и Виталий Тимохин, представители спортклуба Харьковского политехнического института, за два дня работы на стене смогли добраться лишь до высоты приблизительно 70 м. С одной стороны, на забивку шлямбурного крюка уходило очень много времени, а с другой - крючьев просто не хватило. Космачев подсчитал, что для прокладывания всего маршрута их требовалось до 200 шт. Поджимало и время.
Поэтому, отступив в этот раз, Олег снял лестницы, площадку и остальное снаряжение, а затем дюльфером спустился вниз. Для покорения этой стены нужна была минимум неделя времени и достаточное количество снаряжения. Чемпион СССР Олег Космачев, перспективный скалолаз Украинской республики Виталий Тимохин и их друг - опытный альпинист Валерий Болижевский ни с чем уехали в Харьков.
Виталий Алексеевич Тимохин закончил радиофизический факультет Харьковского политехнического института и работал Институте радиофизики и электроники имени А. Я. Усикова АН УССР в Харькове. В свои 24 года он был отличным скалолазом. Виталий неоднократно занимал призовые места на различных соревнованиях по скалолазанию, дважды был абсолютным чемпионом Украины. У него был 1 разряд по альпинизму.
Самые значимые альпинистские восхождения: пик Инэ (3455 м), 4А, Малый Домбай в 1960 г.; пик Эрцог (3683 м) - пик Аксаут (3910 м), 4Б, Западный Домбай; траверс Джугутурлючат (3928 м), 5А, траверс Домбай-Ульген (4046 м), 5А, Домбай в 1961 г.; траверс пиков МНР (3830 м), 4Б, траверс Бжедух (4270 м) – пик Вольная Испания (4200 м), 4Б, ущелье Адыл-Су, Центральный Кавказ, пик Щуровского (4259 м) по Северо-Западной стене, 5Б, Шхельдинское ущелье, Центральный Кавказ в 1962 г.; Шхельда Восточная (4320 м), 4 Б; пик Щуровского (4259 м) по бастиону Северной стены, 5Б, Шхельдинское ущелье, Центральный Кавказ в 1964 г. Он был веселым и отзывчивым человеком. Были у него и амбиции. Естественно, что ему, как и Артуру, очень хотелось зайти за Ушбу. Для получения звания мастера спорта нужно закрывать маршруты высокой категории сложности. Потому они решили пройти очень трудный маршрут на Ушбу Южную по Юго-Западной стене.
Отдельно нужно сказать по поводу снаряжения тех времен. Оно заказывалось различными ДСО и альпинистскими секциями централизованно, однако из-за дефицита снабжение осуществлялось не в полном объеме. В Ленинграде работала ЛЭС – Ленинградская экспериментальная судоверфь. На этом предприятии производили различное альпинистское снаряжение: ледорубы, кошки, разные крючья, скальные молотки, шлямбурные крючья и т.д. Так называемое «железо» в магазинах не продавалось, и взять его было негде. Поэтому практически все альпинисты делали свое снаряжение сами в кустарных условиях. Конечно, его качество никак нельзя сравнивать с качеством современного.
Работа на стене велась в таком порядке. Лидер забивает в трещины рельефа дюралевые крючья – искусственные точки опоры (ИТО). К крючьям могут крепиться веревочные петли. Придерживаясь за них, он поднимается вверх и пробивает с помощью стального шлямбура из твердой стали отверстие в скальной породе (раньше пробивались отверстия глубиной до 20 мм). В отверстие вставляется шлямбур из дюраля, предварительно продетый в ушко крюка, затем в отверстие в головке шлямбура вставляется дюбель из твердой стали и забивается молотком, при этом происходит расклинивание. В ушко шлямбурного крюка защелкивается карабин, в который вставляется веревка. Это место является точкой стационарной страховки.
8 августа 1964 г. Артур пустил на стену первым Виталия. После неудачного февральского восхождения на Шаан-Каю ему очень хотелось реабилитироваться. Западная стена была совершенно отвесной. Но не с отрицательным же уклоном!
Когда была пройдена почти половина стены, Тимохин выщелкнул веревку из нескольких подряд веревочных петель, продетых в дюралевые крючья, т.к. на сложном рельефе через них было трудно протягивать веревку, и продолжил работу. Забив очередной облегченный шлямбурный крюк, Виталий нагрузил его, однако под его весом ушко крюка оборвалось, и он сорвался вниз. Из-за того, что выщелкнутая ранее из веревочных петель веревка была свободной, расположенные ниже промежуточные точки страховки не задержали его падение, а крюк, находящийся еще ниже, не выдержал и был вырван сильным рывком. Вырвало из стены и нижележащие крюки, срезало слабый алюминий, из которого они сами сделали своё снаряжение. Затем своим весом тела, летящим с ускорением, Виталий сорвал страхующего его Артура Глуховцева, и они, пролетев вниз около 200 м, разбились о скалы.
На узенькой полке совершенно отвесной Западной стены, имеющей выход на Красный угол, остались висеть на крючьях рюкзаки ребят. Только через год их сняла группа Владимира Моногарова, совершившая восхождение на Ушбу по центру Юго-Западной стены. Первым в рюкзаки залез Николай Мащенко, один из лучших альпинистов Украины того времени. Злой рок коснулся и его. Он погиб в Приэльбрусье при восхождении на гору Андырчи-Баши (3938 м), сбитый глыбой отколовшегося льда.
В 1965 г. на месте гибели Артура Глуховцева и Виталия Тимохина, прямо на отвесной стене группой Моногарова была установлена мемориальная табличка. Артуру было всего 29 лет.
На Памире в память об Артуре Ильиче Глуховцеве одну из гор хребта Академии Наук назвали пиком Глуховцева (5731 м).
В 1967 г. группой ДСО «Спартак» под руководством Ю. Камаева совершено первовосхождение. После повторного восхождения в 1968 г. по северно-западному гребню группы украинских альпинистов под руководством В. Руденя, маршрут был классифицирован как 3Б.
В 1974 году группой альпинистов Польши и Украины под руководством К. Глазека на вершину пика Глуховцева был проложен маршрут по северо-восточному склону 4А.
Из легендарной команды Льва Мышляева остались в живых и ныне здравствуют Олег Семенович Космачев, Валентин Михайлович Божуков и Борис Степанович Коршунов. Они стали мастерами спорта и «Снежными барсами». Жизнь продолжается!
Проснулся я поздно. Совсем не хотелось собирать рюкзак, сопротивлялся весь организм. А самолет из Борисполя вылетал в Тбилиси в районе обеда. Но, делать нечего, собрался и поехал в аэропорт, куда уже прибыл Андрей Филиппенко, директор клуба Тропа (http://www.tropa.dp.ua/) со своей женой Олей и двумя детьми - Надей и Петей. Внутри меня все переворачивалось, я четко понимал, что на Тетнульд (4869 м) восходить мне точно не надо. Однако ехал, ведь билеты куплены и впереди была очень интересное путешествие. Только когда я прошел контроль и увидел Андрея, Олю и их детей, весело играющих на оборудованной для малышей площадке, меня отпустило. Андрей мне сообщил, что для разминки с детьми мы пойдем на Лайлу (4009 м) – высшую точку Сванетского хребта по маршруту 1Б. Лайла переводится со сванского, как «Пылающая». Места там очень красивые. Дело плевое – забежим за пару дней, а потом уже заберемся на Тетнульди (так называют эту гору в Грузии). Ну, раз так, то хорошо акклиматизироваться никому не помешает.
Мы остановились в гостинице, где Андрей оставил транспортную сумку со снаряжением, которое использовал при восхождении на Южную Ушбу. На следующий день мы взяли напрокат джип, в который погрузили рюкзаки и через Зугдиди отправились в Верхнюю Сванетию.
Немного поплутав по местным дорогам мы, свернув с трассы, ведущей в Местию, оказались у подножия Сванетского хребта на территории муниципалитета Цхумари. Всего край включает в себя 8 муниципалитетов и 2 города краевого подчинения. Переехав через мост, мы попали на левый берег реки Ингури. На этой территории проживает всего около 500 человек. Села небольшие. Они переходят одно в другое. Сначала въезжаешь в Свипи (по-свански означает «центр»), затем в Твибери. Последнее село Лезгара. На верхней его окраине стоят вышки мобильной связи.
Мы въехали в один из дворов, где нам предложили заночевать и поесть. Ночевка и питание оказались очень дорогими. «Прокат» лошади и того больше. Удалось сторговаться за 100 долларов на 2 дня. Причем вес груза не должен превышать 40 кг. Нам рассказали, что за это время рюкзаки будут доставлены до высоты 2800 м, где находится базовый лагерь для подъема на Лайлу. Причем за один день никак не дойти, т.к. впереди ждал перевал выше 3000 м. Время было обеденное, поэтому решили идти, докуда дойдем. Семейство Филлипенко, перепаковав рюкзаки и нагрузив лошадь, двинулось по дороге практически налегке. Я же выложив все лишнее (каску, ледоруб, пуховку и другие вещи), с рюкзаком весом около 20 кг, отправился за ними. Понятно, что маленького Петю, который фактически первый раз шел в такие горы, нагружать было нельзя. А я посчитал, что не за тем я пошел в горы, чтобы мои вещи возило животное. Вышли мы около 14-00 и стартовали с отметки около 1200 м.
Жара стояла страшная. Температура под 40 градусов. Пот лил в три ручья, заливая лицо до щипоты в глазах. Рюкзак казался непомерно тяжелым. Мы прошли вышки мобильной связи и по широкой дороге вошли в лес. Здесь стало прохладнее.
Ребята вместе с лошадью и погонщиком давно скрылись из виду, а я медленно поднимался вверх по серпантину, иногда переходя через ручейки.
Особо заблудиться здесь было негде, хотя ответвления от наезженной дороги попадались.
Я вышел на широкую поляну с деревянным срубом по левую сторону и брошенным кем-то гусеничным трактором с привязанным сзади на цепи огромным деревом без коры. Здесь была развилка. Я посчитал, что дорога должна идти исключительно вверх, прошел мимо трактора и перелез через ствол дерева, направившись дальше. Андрей мне потом рассказал, что кору с деревьев сдирают для того, чтобы избавиться от шашеля – жука-древоточца, который в коре живет. Если этого не сделать, жук проникает внутрь древесины, и построенный из таких бревен дом, будет «гудеть». Бороться с жуком в таком доме практически невозможно.
А дорога петляла в лесу, пока я не вышел на плато. Справа на пригорке виднелся деревянный сруб. Я пошел прямо и заметил впереди несколько домиков. На плато и окружающих его склонах мирно паслись коровы. Подойдя к домикам, я поздоровался с женщинами. Их было три. Две из них – пожилые старушки. Все они занимались здесь переработкой молока, делали молочные продукты, сыр и мацони (кисло-молочный продукт чем-то похожий на йогурт). Я спросил, какая здесь высота, но они очень плохо говорили по-русски. Зато сказали, что лучше горы, чем Лайла, нет! Также они сообщили, что мои ребята поднялись выше и показали руками куда-то наверх. Я их поблагодарил, однако куда идти до конца не понял.
Перейдя грязище, создаваемое текущим сверху ручьем, направился вправо, к склону, где паслись коровы. Вечерело, и погонщики их сгоняли в единое стадо. Наверху возле этого ручья и нашел ребят.
Они уже поставили палатку и готовили ужин. Как же приятно снять рюкзак после перехода первого дня!
Мы с Андреем поставили мою палатку Minipack 2, т.к. в одиночку установить эту однослойную одноместную палатку было очень затруднительно. Однако у нее было существенное преимущество – весила она не более 1 кг, т.к. я оставил в машине металлические стойки. Ставилась она отлично на две трекинговые палки. Ну, на случай дождя (а я почему-то верил, что дождя во время похода не будет), я захватил двуслойную клеенку и прищепки. Высота 2330 м. Когда мы перекусили, совсем стемнело, и около 9 вечера легли спать.
Утром мы собрались, прибыл на лошади парень для перевозки поклажи. Я двинулся в путь, не дожидаясь пока рюкзаки моих друзей приторочат к седлу. Все равно они меня обгонят. И обогнали. Из ущелья был путь только вверх. Сначала я старался как-то поспевать за ребятами, однако, в конце концов, упустил их из виду. Тропа была маркированной, и, казалось бы, заблудиться было невозможно. Но это произошло. Я пошел по тропе вправо, пока не вышел с крутому спуску. Вдалеке виднелись на фоне травы разноцветные точки. Я снял рюкзак и стал кричать этим точкам, махая рукой. Так продолжалось минут пять. Точки не двигались. Раз так, то это точно не ребята. Я взвалил рюкзак на плечи и медленно побрел к тому месту, где видел последнюю марку. От этого места шла тропа влево. Где-то выше мычали коровы. Я снова снял рюкзак, положил на траву и пошел по этой тропе. Спустившись со склона, перешел по следам снежник, прошел еще дальше, но маркированной тропы не нашел. Пришлось снова вернуться к маркированному камню, где я оставил свой рюкзак. Так бродил около часа. Я снова надел рюкзак и направился просто вверх, хоть отчетливой протоптанной тропы не было видно. Вскоре я заметил марку на камне. Дальше увидел сложенный на камне тур. Ну, а потом вверху заметил четко протоптанную тропу, вьющуюся серпантином вверх. Затем где-то высоко-высоко у самого края, который мог видеть глаз, я заметил маленькие передвигающиеся фигурки. Обрадовавшись и помахав им рукой, направился дальше.
Солнце палило нещадно, рюкзак был очень тяжел. Ишачка при подъеме на Казбек мне теперь казалась легкой прогулкой. Конца и края подъему не было. Я несколько раз уже садился на камни и пил воду, хотя обычно это делал крайне редко. Дошел до поворота тропы влево, однако ответвление посчитал мало натоптанным людьми, и двинулся по основному направлению. Я давно уже прошел тот камень, рядом с которым видел фигурки, а подъем все продолжался. Понемногу путь стал более пологим и, наконец, вышел к турам. Это и был перевал Чижди, 3097 м.
Здесь я снова присел и попил воды. Подъем уморил меня сильно.
Я поднялся, думая, что теперь начнется спуск, и пошел влево по грудам битых камней. Однако, пройдя метров сто, снова начался подъем. Здесь я встретил двух поляков, которые рассказали, что ночевали в штурмовом лагере на высоте 3500 м, но из-за трещин подняться выше побоялись. Только сейчас я начал осознавать, что несколькими днями мы точно не обойдемся. И сможем ли мы вообще зайти на эту гору? Вдруг я вспомнил фразу Оли о том, что «может, и не залезем», которая как бы невзначай была произнесена ею в телефонном разговоре. Затем по телефону я сказал об этом Андрею, на что он тогда бросил: «Та, залезем». Теперь я стал очень сомневаться и вспоминать о том, что я чувствовал в день вылета в Грузию.
Дорога понемногу шла в гору. Вскоре я встретил парня на лошади, которая везла рюкзаки ребят, и спросил у него, приедет ли он завтра. Парень отрицательно покачал головой и двинулся дальше. Впереди открылся чудеснейший вид на ледник Лайла, и я увидел бегущую по зеленому травянистому склону спусковую тропу в урочище Мугулдар. Сбежал я вниз быстро, но с огромным сожалением из-за того, что приходится сбрасывать высоту. Возле двух небольших озер-лужиц и находился базовый лагерь. Чуть ниже текла река Хумарула (Лайла). Высота 2850 м.
Ребята уже поставили палатку. Дети бегали неподалеку, перепрыгивая с камня на камень. Андрей и Оля подогревали воду и готовились к обеду. Обсудив обстановку, решили, что завтра выдвинемся к штурмовому лагерю, а там посмотрим.
Однако как тут не крути, на Тетнульд мы никак уже не успевали. Детям было обещано море, и они его ни на какие горы не променяют. Петя вообще сказал, что делает нам одолжение, поднимаясь наверх. Мол, здесь и так красиво, и нет смысла еще куда-то идти.
Я подумал, что раз даже ребенок говорит, что никуда не надо идти, то и действительно не надо. Устами младенца глаголит истина. Нас здесь собралось пять интуитов, прислушивающихся к своим чувствам. Зачем же прислушиваться к разуму? Андрей подумал и затем сказал, что на Тетнульд мы просто не успеем. Это было как дважды два. Итак, поход на одну гору отпал вследствие тех обстоятельств, что не было известно, сколько времени мы потратим для восхождения на Лайлу.
А под вечер стало еще интересней. Оля заметила трех ребят, которые спускались со стороны ледника и остановились у реки. Когда они проходили мимо наших палаток, мы спросили у них, сходили ли они на гору. Ребята сказали, что они из Киева и на гору сходили. Вышли сегодня рано утром из штурмового лагеря. Трещин было просто огромное количество. Сказали также, что провешивали на какой-то чуть ли не отвесной стене три веревки, крутили ледобуры… На Лайлу Центральную ходить не рекомендовали. Лучше, мол, на Лайлу Северную, но там сильно камни валятся… С тем и ушли. А каску-то я оставил в машине… Вот, тебе, бабушка, и 1Б. Три здоровых мужика день потратили на восхождение. И было видно, что их лица сильно обгорели, они очень устали. А как нам с детьми идти? Как ни странно, у Андрея ледобуры были с собой.
Андрей разбудил всех очень рано. Быстро поели, собрались и вышли. Перейдя через реку, мы с Надей пошли впереди. Тропы не было видно. Я ей рассказал, что идти нужно от тура к туру. Глаз у нее зоркий и Надя легко их находила, поднимаясь все выше и выше по склону. Вскоре снова нужно было преодолевать водное препятствие, и путь пошел влево. Мимо снежника мы поднялись по осыпи и подождали остальных. Затем все вместе вышли к ровным площадкам под палатки. До этого места вчера вполне могла довезти вещи лошадь. Мы двинулись, держась левого борта ледника. Сначала шли по камням, затем начинались снежники и ледник. Мы остановились и надели кошки. К сапожкам Пети Андрей приладил «пружинки». Кошек такого маленького размера ребенку найти не удалось. Андрей пошел первым, а я замыкающим. Передо мной шла Оля, которая постоянно поднимала падающего Петю. Обувь с пружинами его совсем не держала на мокром снегу. Порой склон имел уклон 30 градусов. Ребенок постоянно «зависал» на веревке между Надей и Олей.
Мы ждали, когда он поднимется, и продолжали движение. Лето было жаркое, и снег таял. На леднике образовались продольные желоба, по которым вниз стекала вода. Рыхлый снег прилипал к нижней части кошек, поэтому постоянно приходилось его сбивать. Стали попадаться горизонтальные трещины. Андрей постучал ногой по одной из таких проталин и провалился почти по пояс.
Впереди виднелись три пика. Какой-то из них был Лайлой. Андрей по GPS вычислил, что гора, находящаяся по центру, похожа на цель нашего путешествия. Через некоторое время мы вышли на вершину ледового цирка. Никакого штурмового лагеря здесь не было. Просто более-менее пригодное место под палатки. Высота 3500 м. Я с детьми остался на безопасном месте. Вокруг были водосточные желоба и прикрытые трещины. Андрей и Оля пошли разведать место чуть повыше.
Через 10 минут они возвратились и сообщили, что выше также нет мест под палатки. Поэтому лагерь было решено разбить здесь, а детям запрещено отходить от палатки больше, чем на 3 м.
Решили пообедать, а затем идти. Я свой рюкзак не распаковывал, только вытащил штурмовой рюкзак, воду и толстую флиску. Андрей мне сказал, что дети останутся с Олей. Было около 14-00. Есть я не хотел. Потому сказал Андрею, что не стану его ждать, а пойду сам. Он же меня потом догонит.
И я пошел прямо под гору. Слева зияли огромные бергшрунды, впереди тоже. Местами был лед.
Когда уклон начал доходить до 45 градусов, я стал идти зигзагом, прочно забивая кошки в снег. Обходя трещины, поднимался все выше и выше. И вдруг я увидел, что стопорное кольцо трекинговой палки слетело. Без него палка уходила глубоко в снег и стала бесполезной. При таком уклоне балансировать с одной палкой будет трудно. Ледоруб мой остался в машине. Здесь он был просто необходим. Я снял рукавицу и стал раскапывать место, где осталось стопорное кольцо. На таком крутом слоне делать это было очень опасно. Наконец, погрузив руку в снег выше локтя, я его нашел и извлек наружу. Затем приладил кольцо к палке и двинулся дальше. С этих палок стопорные кольца раньше ни разу не слетали.
Я посмотрел вниз и увидел, что Андрей уже вышел из лагеря и направляется вверх. Продолжая идти зигзагом, лавировал, обходя трещины. В этот момент я четко осознал, что переборол свой страх. Человек себя чувствует смелым, когда он в безопасности. И порой трудно быть смелым, когда есть реальная угроза жизни. Я также осознал, что мне нравится идти в таком опасном месте в одиночку. От этого захватывало дух. Я был просто счастлив. Наверное, ради этого я хожу в горы. И уже не было никакого страха сорваться вниз или провалиться в трещину. Я просто размеренно шел верх с легким штурмовым рюкзачком и получал от этой ходьбы, красот и находящейся рядом опасности, огромное удовольствие. Еще никогда я не выходил так поздно на восхождение, никогда не выходил вдвоем. Всегда была какая-то суета, люди, разговоры… Конечно, я хотел, чтобы Андрей догнал меня побыстрее, а с другой стороны хотелось как можно дольше идти к вершине самому. Когда Филиппенко догнал меня, сначала я даже отказался связываться. Мне хотелось продлить эту опасную эйфорию.
Когда мы связались, Андрей пошел первым. Обходя трещины, вскоре вышли на вершину второго ледяного цирка. Слева ниже остался перевал Джвари (Лайла), 3427 м.
Справа была Лайла Южная, перед нами Лайла Центральная, слева Лайла Северная.
Впереди виднелось много трещин, причем как открытых, так и закрытых.
Многие из них были с «бутылочным горлышком», узкие сверху и расширяющиеся в глубину. В такую закрытую трещину на моих глазах провалилась чешка на Казбеке в 2015 г. Даже на открытых трещинах козырек иногда достигает двух метров, наступив на который, можно провалиться.
Андрей дошел до очередной полуоткрытой трещины и потыкал в подобие моста палкой, затем он прошел влево метров десять и снова потыкал мост палкой. Затем он обернулся ко мне и сказал: «Зачем это надо? Не ходят вдвоем по таким ледникам». Потом он добавил: «Если я провалюсь, ты меня вытащишь? И я тебя не вытащу. Никто не вытащит!» Я осознавал то, что даже если Оля оставит детей и поднимется наверх, тому, кто провалился, помочь будет очень трудно. Так в прошлом году погиб при восхождении на Ушбу Южную Игорь Стороженко. При выходе с ледника Гуль на скалы он провалился в трещину. Его клиент смог только вызвать спасателей.
Как быстро горы отрезвляют. Андрея таким я еще никогда не видел. В его глазах я прочитал решимость повернуть обратно. Однако, чуть поколебавшись, он прошел еще вперед и нашел безопасный мост перехода через трещину.
Андрей шел и говорил с негодованием: «И это 1Б? Да, на 1Б идешь вразвалочку, и даже можно не смотреть под ноги!» Он подгонял меня. Время было дорого. Погода начинала портиться. Потом Андрей признался, что взял с собой вещи на случай холодной ночевки.
Впереди был очень широкий бергшрунд большой протяженности. Вставал вопрос о том, как его обходить, слева или справа. И, соответственно, с какой стороны подниматься на Лайлу Центральную? Идти по склону Лайлы Северной казалось безопаснее, но гораздо длиннее. Андрей с этим согласился, однако пошел вправо. И вскоре мы вышли на широкую площадку с множеством прикрытых трещин, откуда открывался чудесный вид на Ушбу и горы, находящиеся за ней. Андрей сказал, что до вершины осталось набрать еще 150 м высоты.
Мы пошли дальше на подъем. На выходе с ледника нас ждал бонус – очень сыпучий каменный предвершинный гребень. Такие гребни уже встречались в моей жизни. На Айленд пике (6189 м) в Гималаях и на Сток Кангри (6153 м) в Индии. Мы сняли кошки, и Андрей приказал лезть. И я полез. Камни осыпались под ногами, вываливались из рук. Практически ничего не было надежным. В лоб лезть очень трудно. Но я понимал, что ничего не поделаешь, и эти сто метров я пролезу, во что бы то ни стало. Андрей обогнал меня и полез вверх и влево. Вскоре он прошел траверсом и вышел на нормальный склон без большого количества камней. Я направился за ним и через некоторое время мы дошли к вершине. Нужно было обойти гребень намного дальше справа и зайти на вершину с тыла.
Мы поздравили друг друга с восхождением. «2А – это самый минимум», - сказал он. А затем мы наслаждались панорамным видом.
Андрей снимал на телефон видео и рассказывал о горах, которые были видны с вершины. На переднем плане высилась двурогая красавица Ушба. Рядом возвышался Чатын-Тау. Слева виднелся Донгуз-Орун, а за ним был скрыт облаками Эльбрус.
С вершины было видно, с какими колоссальными трудностями мы бы столкнулись, если бы пошли по левому борту ледника. Могли схватить и холодную ночевку. Хорошо, что у Андрея отличная интуиция, которую некоторые называют просто опытом. Еще немного насладившись прекраснейшим видом, мы начали спускаться.
Несмотря на то, что каменная осыпь просто плыла под ногами, вскоре мы добрались до места, где оставили кошки. Связавшись, четко идя по своим следам, начали спуск по леднику. Андрей пустил меня первым. Требовалось постоянно смотреть под ноги, чтобы не угодить в какую-нибудь прикрытую снегом трещину. Шли мы достаточно быстро. Дойдя до крутого спуска, на который я поднимался в одиночку, снег стал налипать сквозь кошки на подошвы. Нужно было четко набивать площадки для ног. Здесь я поспешил, неудачно поставил ногу с налипшим к подошве снегом и резко сорвался вниз. Быстро перевернувшись на живот, загнал передние зубья кошек в снег и сразу же остановился. Поднявшись, я посмотрел в сторону нашего лагеря и возле палатки увидел Олю, смотревшую в нашу сторону. Дальше продолжал спуск я гораздо осторожнее. Вскоре мы с Андреем подошли к Оле и детям. Было около 18-00.
Поставили мою палатку. Есть не хотелось. Поэтому я просто попил чая. Ночью было холодно. Спать в однослойной палатке очень не комфортно. Если бы не мой трехслойный спальник Pinguin Expert, не знаю, что бы я делал при температуре – 5 градусов.
Утром собрались и пошли вниз.
В базовом лагере, где мы остановились, чтобы перекусить, ставили палатки шестеро белорусов. Андрей рассказал им ключевую информацию о восхождении. Вскоре мы продолжили свой путь.
Ребята убежали вперед, а я неторопливо поднимался на перевал. Когда я присел отдохнуть возле туров, на меня упали первые капли дождя. Поэтому быстро встал и пошел вниз по серпантину. Я догнал все семейство у камня, где они фотографировались на фоне Ушбы.
На склоне я нарвал иван-чая, который очень люблю. Затем я вслед за ребятами быстро спустился к хижинам, где женщины возились у печек, что-то готовя. Здесь переупаковывалась большая группа литовцев. Сначала мы стали обсуждать, идти ли сейчас к машине, но начавшийся дождь все расставил по своим местам. Ставить палатки никто уже не хотел, да и моя однослойная быстро бы промокла. Женщины предложили нам за умеренную плату переночевать в срубе, находящемся недалеко на пригорке. Дождь усилился. Литовцы пошли устанавливать палатки там, где мы их ставили в начале похода, а ребята, купив сыра и мацони, не смотря на ливень, пошли к срубу. Я решил переждать дождь и пообщаться с женщинами. Они рассказали, что находятся здесь всего несколько месяцев, а потом становится холодно, и приходится спускаться в селение. Жизнь стала сложнее с финансовой точки зрения и даже «высотная» добавка к пенсии не спасает. Если взять всех людей в Грузии, с которыми я общался этим летом, то эти женщины были самыми добрыми и понимающими. Пока лил дождь, я подумал, что в этом походе я ни разу не вышел из себя, не повысил голос. Это и есть настоящий отдых. Когда дождь стал немного меньше, я подхватил рюкзак и пошел к деревянному срубу, где уже освоилась семья Филиппенко.
Я занял свободную лежанку, попил чая и стал слушать, как в щели топорно собранного дома дует ветер, а по крыше стучит дождь. А ведь он все-таки пошел…
Утром мы спустились ко двору, где стояла наша машина, погрузили в нее рюкзаки и отправились в Местию. Там мы посетили музей тигра скал - Михаила Хергиани. С каким убогим снаряжением он лазил по скалам!
И не за славу, не за плату. Великий человек с большим сердцем. Ему было всего 37 лет, когда он погиб в 1969 г. в Альпах. Михаил решил посвятить восхождение на Северо-Западную стену Су-Альто памяти своего дяди, Габриэла Хергиани. Сложнейшая семисотметровая стена (массив Чиветта в Доломитовых Альпах, 6А) стала последней, на которую он поднимался.
Давным-давно на Райских ночевках, когда девушка по имени Майрусхан, ждала группу своих ребят с вершины Химик, она сказала мне: «Если будет непогода на Эльбрусе или заблудишься, всегда держи путь на Семерку, если откроется». А потом я сидел на камне возле «Приюта одиннадцати» и глядел со склона Эльбруса на ледник Семерку Донгуз-Оруна.
Его еще называют «Семерка Хергиани».
Хергиани первым прошел маршрут по Северо-Западной стене. Дух захватывало от мужества этого альпиниста.
Мы сели в машину и поехали к началу канатной дороги, расположенной на высоте 2265 м, по которой можно подняться до высоты 3165 м. Ехали естественно, чтобы поближе посмотреть на Тетнульд. Отмотав 15 км от поворота, который с трудом нашли, оказалось, что канатка не работает. Убедившись в который раз, что гора в этом году для нас закрыта (как говорится, если интуиции вашей мало, показали предметно), поехали в Мазери – деревню, с которой стартуют на Ушбу Южную. Здесь мы остановились в доме, где перед восхождением Андрей и его клиент жили три недели назад.
После очередного своего восхождения на Маттерхорн, куда Андрей завел 9 человек, он вылетел в Грузию. Последний раз в Мазери он был 30 лет назад. Конечно, хотелось побывать здесь снова. Дима из Флориды пригласил сопровождать его на легендарном маршруте Габриэла Хергиани (5Б) по Юго-восточному контрфорсу Южного гребня загадочной Ушбы Южной.
Естественно, что отказаться от восхождения на гору своей мечты он не смог.
Приехав в Мазери, сначала была осуществлена заброска до Гульских ночевок. На следующий день в 5 утра выход из селения.
К 10-00 они подошли под ледник Гуль и пересекли его, однако не найдя начала маршрута, в 12-00 начали подъем по кулуару.
Через некоторое время вышли на Юго-восточный контрфорс. Далее поднимались по скалам средней трудности. Издалека Ушба красавица, а вблизи выглядит, как Маттерхорн со стороны Италии. Сплошной хаос из кулуаров, бастионов и жандармов. И понять, как строил свой маршрут Хергиани, было очень сложно.
Поэтому лезли по интуиции Андрея, пока не вышли к площадке на высоте 3600 м, где и поставили палатку.
Отсюда открывался прекраснейший вид на ледник Гуль.
Андрей смотрел на него и почему-то вспомнил Виа-Тау (пик Военно-инженерной академии, 3742 м) – свою первую кавказскую гору, на которую он зашел по Южному гребню (2Б).
Вышли в 6 утра. Сложностей не было. Лазание максимум до 3Б. Андрей, как и вчера, клал френды и вешал петли, однако в основном двигались одновременно.
Погода нормальная. Снег был мягкий, иногда пересекали кулуары без кошек. На пути попадались спусковые петли и крючья времен Хергиани, поэтому верилось, что направление выбрано правильно. К 13-00 вышли под Красный угол – ключ маршрута. Здесь в стену было забито много разного «железа». Немного ниже находились места под палатки.
Вершинный скальный бастион представлял собой реально серьезную стену высотой 160 м. Работа на такой стене может занять 3-4 часа. Еще около часа по «Крыше» до вершины. Стена проходилась только с использованием ИТО. Бивуак же остался на высоте 3600 м. Здесь нужно принять правильное решение. Либо идти на вершину и гарантированно ловить холодную ночевку, либо спускаться вниз без горы. Причем была лесенка, френды, якорные крючья и инструменты для их извлечения, закладки-стопперы. Но на подъеме осыпающимися камнями перебило веревку и это могло стать серьезной проблемой при восхождении.
Кроме этого, стала ухудшаться погода. Андрей понимал, что он отвечает за жизнь клиента. Свою тоже терять не хотелось. Андрей пролез первую веревку, но Диму, не имеющего жумара, тащить за собой он не мог. Слева монотонно вниз стекала вода. Нужно было спускаться. А вершина находилась совсем близко… Такие решения о спуске требуют огромного мужества и силы духа! Он знал, что горы стояли, и будут стоять. Да, жизнь дороже, но все же, все же, все же…
Андрей с первого нашего совместного похода стал моим кумиром. Я очень хорошо помню, как на Кичкидарских ночевках в Приэльбрусье он взял два ледоруба и легко залез на практически отвесную снежно-ледовую стену. Без какой-либо страховки. Что жизнь без риска и подвигов? Андрей такой мягкий и уступчивый внизу и такой смелый и решительный в горах. Горы переключают его из состояния «ползать» в состояние «летать». И уже есть потенциальные клиенты на Ушбу. Что готовит ему судьба? Какое решение он примет внизу, и какие будут последствия этого решения вверху?
«Цхели симинди!» - мерно провозглашали на пляже в Кобулети продавцы горячей кукурузы. На берег накатывали голубые пенистые волны. Надя и Петя получили море. Оля была рада счастью своих детей. Мы с Андреем сидели на кухне, и пили грузинское вино «Саперави». А кто-то только и занят тем, что смотрит за тем, как к ледопаду движется лед…
Андрей Губернатор
5.09.2017г.
"Игорь Сергеевич Тамм, академик, доктор физико-математических наук, физик-теоретик, лауреат Нобелевской премии по физике 1958 г., руководитель знаменитой экспедиции на Эверест 1982 г., в 1956 г. говорил, что пути от ледника на пик нет".
Академика, лауреата Нобелевской премии, звали Игорь Евгеньевич Тамм. Он был замечательным человеком и гениальным физиком, много путешествовал, был туристом, но не альпинистом и говорить такого не мог.
Альпинистом, очень известным, руководителем гималайских экспедиций, был его сын, Евгений Игоревич Тамм. Тоже доктор наук и крупный учёный, но не академик и не лауреат Нобелевской премии. Думается, речь здесь именно о нём.
Рассказ очень интересный. Спасибо.
"Памир. Многие его вершины покорены советскими альпинистами. Не был проложен путь лишь на пик Революции с ледника Федченко, с северо-запада.
«От ледника пути на пик нет», — говорили участники экспедиции 1956 года, опытные альпинисты, мастера спорта Е. Казакова, академик И. Е. Тамм и другие".
Первоисточник: http://mountain.kz/ru/yellowed-pages/1141/sarym-kuderin-vershina-stikhi-i-ocherki
Но вот руководителем экспедиции на Эверест точно был его сын, Игоря Евгеньевича, к сожалению, в 1982 году уже не было в живых. В одной из своих спелеологических экспедиций он заразился какой-то болезнью, переносимой летучими мышами и в 1971 году умер.
Очень интересный рассказ....
Правда?)))
Из вашей книги следует, что Космачев с Тимохиным обошли карниз, который вскоре обрушился, левее по ходу. И также указано, что нельзя было приближаться сверху к карнизу. Не об этом ли написал Космачев в письме к Тимохину? Как вы думаете?
На старом фото самый первый в жизни туристский поход Виталия Тимохина и мой. Виталий был неунывающим оптимистом. Я вместе с ним был в зимних походах по Уралу и Кольскому полуострову. Мы вместе были на восхождении на Малый Домбай в 1960 г. Затем руководили параллельно двумя туристскими группами по Центральному Кавказу. После чего участвовали в харьковской экспедиции на Памир - три туристских группы встретились на леднике Федченко. Из верховьев ледника две связки "Лев Иванов+Виталий Тимохин" и "Григорий Корсунский + я" сделали восхождение на безымянную вершину 6100м.
Фактическим руководителем майского похода 1958 года был будущий "снежный барс" Юра Пригоренко-Пригода. Он уже несколько лет занимался туризмом и говорил нам, что после этого похода собирается окончательно переходить в альпинизм. Запомнились его улыбчивая скромность и ненавязчивая помощь в овладении туристскими навыками.