Грани возможного.

The impossible is possible - невозможное возможно.
Поход-восхождение на пик Исмаила Сомони (Коммунизма).

Часть 1
Автор: Николай Свиридов.
Фото: Кирилл Тихомиров и Сергей Бахур.
Участники похода:
1. Максим Полянский - руководитель похода;
2. Виктор Куцко – врач;
3. Николай Свиридов;
4. Кирилл Тихомиров;
5. Сергей Бахур.
The impossible is possible - невозможное возможно. Кажется, это выражение появилось после фильма "Невозможное", а может, это было совпадение, но на футболках я заметил его впервые где-то в то время.
На второй день похода стало понятно, я на грани. На грани своих сил. Бегать по моренам ледника на равных с молодыми лосями, работать на их скоростях не получалось. Зато, стабильно приходилось снимать рюкзак на остановках на 5-10 минут после них. Они рвались вперёд, хорошая физическая форма продолжала прибывать, принимая высотную акклиматизацию. Впрочем, интервал 5-10 минут сохранялся, значит, моя акклиматизация тоже идёт успешно. День забирал все силы, продуктовой нормы в 560 грамм не хватало, приходилось залезать в свои скудные жировые запасы.
Уже пройдены ворота Северо-Западного Памира – перевал Белькандоу, где умудрились сбиться со спусковой тропы и в кустах потерять термос. Переночевали на чудной полянке правее спусковой тропы у переправы. Прошли лепной глиняный мост через Сугран, «Чёртов мост» как его окрестили. Дальше по пути проследовали через хижину Гурского, долину реки Сурган и начало самого ледника Сугран. Зашли правым южным склоном и поднялись на террасы выше начала ледника Шинибини.
Перевал Белькандоу, вид долины Муксу Сборы на поляне у моста реки Сурган Лепной мост через Сурган (Чёртов) Хижина Гурского По долине реки Сурган Примыкание л Шинибини
Здесь последняя зелёная площадка перед вселенной из камня, снега и льда. С чистым звенящим ручейком и красивым пиком Тиндаля на западном закатном горизонте. Координаты: N39°00,841´E71°41,664´ h=3737м. Стоянка на зелёной террасе л Шинибини
В походах часто приходилось выходить на предел сил, состояние привычное, умение балансировать на грани возможностей вырабатывалось и оттачивалось. Но выходить на этот уровень после второго дня привело в небольшой шок. После тяжёлого дня, мозг отказывался производить какой-нибудь сложный анализ, и рассказывая какую-нибудь историю, не мог вспомнить подробностей эпизода или фамилии. Организм чётко говорил - мне надо четыре часа глубокого сна для восстановления. И когда потом просыпался ночью, всё позабытое всплывало в мозгу, и утром я пересказывал историю, но уже с пропущенными вчерашними подробностями. Организм требовал минимизации всего навешенного на него, напоминая о том, что мешок за плечами надо на три-четыре килограмма легче, меньше шмоток, облегчения снаряжения. Мозг критиковал физическую подготовку. Нужно было увеличивать количество скоростных тренировок, давать больше физухи на высоких частотах сердечных сокращений. Но, не всё плохо, регулярные тренировки позволили восстанавливать силы за ночь, аэробно анаэробная система тренировок приспособила к минимуму образования молочной кислоты, привнеся правда проигрыш в скорости. Иногда, при ощущаемом
перенапряжении мышц, вечером принимал для профилактики таблетку Аспаркама, во избежание мышечных судорог. Так на пределе, иногда чуть-чуть переступая этот предел, провёл начальные нелёгкие ходовые дни.
Получался комфортный и стабильный график набора высоты. Каждая следующая ночёвка примерно выше на 600 метров. Подъём проходил постепенно, в течении дня, без выраженной пилы, хотя и с небольшими колебаниями в пределах изменения рельефа. Это настроило организм на режим ожидаемой равномерной непрерывной акклиматизации. Стабильно вырабатываемых организмом эритроцитов и гемоглобина хватало.
Обошли второй ледопад на Шинибини. Подошли, посмотрели, перекусили, оценили возможные проходы, и ушли по левой стороне в кулуар между ледником и скальным склоном. В кулуаре каменная подушка на ледовом основании. Угол подъёма 25, до 30 градусов, не нужно стараться лезть на склоны. Уровень камнеопасности невысок, но может прилетать со склонов или сераков ледника, за этими приходилось следить. Камни из-под ног задерживаются и далеко не катятся. Старался, не обращать внимание на перегибы и игры рельефа. Настраивался, идти до предела терпения и сил, и когда они закончатся, пройти ещё полчаса, и будут площадки для стоянки. Вторая ступень л Шинибини На перекусе перед ледопадом второй ступени Шинибини Витя в кулуаре второй ступени
Так и было, перегиб, ещё взлёт, перегиб, выход на склон, спуск с него, перегиб, выход через лабиринт трещин, ледовых глыб, кольгаспоров ледопада на равную поверхность ледника. На стоянке копались товарищи, устанавливая палатки, обживаясь. Никто бодрым к концу дня не выглядел, но все делали своё дело. Результатом этих общих усилий стали: ужин, ночной сон в палатке, отдых, который завтра позволит продолжить свой путь. Бивуак 4200 м. Дорога на леднике. Пик 6133
Ледник гладкой ровной дорогой уходил в цирк, куда сходились боковые скально-ледовые хребты. Перевал Шини-Бини не виден, но он там между вершинами Крупской и Радиоклуба, ворота в ущелье Турамыс, и дальше на ледник Фортамбек. Кажется, что тут идти, по карте три клетки, шесть километров, с изгибами - семь. Посчитав горизонтальные линии, набирать 600 метров. Переводной коэффициент равен 10, значит ещё 6000 эквивалентных метров по горизонтали. В нормальном походе по равнине Беларуси это расстояние спокойно проходится за три перехода, до обеда. Здесь выше 4200-4700 метров на это уходит почти ходовой день.
Вспоминаю дискуссию, пятилетней давности, в Ала-Арче - пахнет ли на леднике арбузом? Арбуз мы съели на старте в Иргете, так что запах ещё не забыт. Напрасно делаю несколько глубоких вдохов, ветер не доносит сюда запаха бахчи.
Шли, отдыхали, снова шли и пришли по времени на перекус. Верховья л Шинибини
Расчехлили горелку, экран, приготовили чай, продукты по списку. Согласно раскладки, мясо каждый ел и носил своё. Дальше, после перекуса, сделали ещё два перехода и подошли в район перевала. Настроились на завтрашний подъём на него.
Высота нашего лагеря на леднике 4800 метров. Ледник живёт своей жизнью, где-то внутри ухают обвалы, раздаётся треск температурных деформаций и внутреннего давления, но всё происходит в его ледяных недрах. На поверхности моренные камни, и мы единственные движущиеся объекты. Ещё горные галки снующие между ущельями в облаках.
Вечером нас немножко посыпало из набежавшей тучки снежком, побелив камни до следующего солнечного дня.
Утро было облачное, за ночь подбросило ещё три сантиметра снега. Ко всему прочему, усилившийся ветер не позволял готовить на улице. Начали разрабатывать и опробировать технологию приготовления завтрака в палатке. МСР-кий реактор на почти пустом баллоне коптил нещадно углекислым газом. Пришлось, поменять его на полный, горение стало нормальным. Палатку вполне удалось проветрить, задышали как на 4800. С завтраком справились, осталось накормить всех. Попытка разместить пятерых в трёхместной штурмовой, не резиновой, палатке не удалось. Из программы похода исключались общие посиделки, из-за возможности побить китайские города и город Солигорск, по плотности населения на 1 м2. Попытка завтрака напоминала общественный автобус, в час пик, точнее, автобус с низкой крышей - 1.3 м от пола. Пришлось выгонять безбилетников и втроём устраиваться, что бы поесть без толкотни.
Завтрак завтраком, но в туман на перевал без видимости не полезешь, приходилось ожидать просвета. Несколько попыток солнца добавить драйва для сборов, были неудачны. Оно только показывалось светлым пятном выше гребня. Но на очередной, мы увидели склон и начали собираться. Вышли ещё в погодное окно, но склон вскоре опять затянуло. Успели только засечь генеральное направление. Идти без видимости очень неприятно, кажется, идёшь вверх, но можешь незаметно отклоняться как правее, так и левее. В просвете к перевалу Шини-Бини
Справа лавиноопасный склон, нельзя подрезать, влево, уход с линии на перевал, чреват траверсом нагруженного снежного склона. Подсобрались, устроили отдых на рюкзаках, прямо на склоне утрамбовав площадки в снегу. Снега хватало, и даже то малое количество солнца, расквасило его, как прогретый. Передвигались тяжело. Иногда попадались участки фирна, но в основном глубина до колена. Приходилось иногда и рыть траншею глубиной до середины бедра. Периодически меняли первого, но в какой-то момент Кирилл решительно взял это на себя и ушёл в белую мглу, а мы за ним.
Когда возник очередной просвет, ёжики оказались перед верхним бергшрундом, немного правее снежного моста. Траверсировали вдоль трещины к мосту и начали вешать перильную верёвку наверх. С рюкзаком не лезлось, Кирилл оставил его на станции и потянул нитку вверх.
Когда навели перила, следующий пошёл со второй верёвкой. Но она не понадобилась, выход заканчивался выполаживанием, поэтому из неё сделали вторую ветку перил. На заснеженной
верёвке жумар не держал, проскальзывал, приходилось варежкой счищать снег на шнуре выше его. Потом двигаешь жумар вверх. Иначе, ты его грузишь, а он едет обратно. Это при том, что рюкзак за спиной и пыхтишь как паровоз. Сил хватало на пять-шесть метров и стоп организм, дышишь и отдыхаешь. Но, как и всё хорошее, плохое заканчивается тоже. Конец перил вывел на пологий склон, выше которого видна линия гребня.
Последним подымался Витя, а заодно вытягивали пердячим паром на свободной верёвке рюкзак. Он его сопровождал, и если бы застрял спиногрыз, то помог бы ему освободиться или подтолкнул. И рюкзак и Витя благополучно прибыли наверх. Оставалось выйти на перевал, и заглянуть в ущелье Турамыс.
В мульде на перевале, имелись готовые площадки на две палатки, и маленькое озеро талой воды. Из тура извлекли записку пошлого года, группы турклуба МГУ, руководитель Щербаков. В общем, на высоте 5250 жить можно. От ветра защищены скалой и мульдой, вода несколько кубометров, рядом. Вечер на перевале Шини-Бини
Немного маловато места для прогулок, но нефиг гулять на такой высоте, лежи и как питон, переваривай, что попало в желудок. Ветер ночью иногда задувал и трепал палатку, спалось хорошо, свежо.
Утро шестого дня похода выдалось замечательным и приглашало к верёвочному аттракциону в ущелье Турамыс. Вид с перевала Шини-Бини на восток
Мы согласились с этим предложением, и начали вешать верёвки прямо с гребня от палаток. Первая - на ледовом крюке - самосбросе. Вторую верёвку пришлось провешивать, уходя траверсом влево. Траверсировать снежный склон оказалось нелегко, было потеряно время на медленных перемещениях.
Линия наша проходила по снегу, иногда выходам натечных наледей и по оконечностям скальных выходов. Расходные петли оставляли на выступах, в которых недостатка не было. Направлялись, не прямо вниз, а уходили левее. Удлинялась траектория, но за то получали минимум вероятности спустить на себя ногами или верёвкой развалюшные камни со скал. Спуск с перевала. Верхняя часть
На одной из верёвок, на четвёртой, мы вышли к старой спусковой петле, и теперь дело пошло поживее. Линия тоже стала более прямой вниз. Конечно, не хватало отработки взаимодействия на каком-нибудь несложном, другом перевале, но чего не было, того нет. Притираемся по ходу, и верёвка за верёвкой дюльферяем вниз. Спуск с Шини-Бини. Контрофорс (середина)
Вышли к скальному выступу, на который в описании указывалось как возможное место ночёвки. Называется балдой на контрфорсе. Да, посидеть и пообедать на нём комфортно, но места для установки двух палаток почти нет, лучше не планировать здесь ночлег, а продолжать спуск. С выступа на второй верёвке (от верха это восьмая) нужно уходить вниз и на середине верёвки влево, неочевидно, но вниз путь выведет в сужающийся снежный кулуар, а ещё ниже широкий непреодолимый бергшрунд. Эта верёвка плохо продёргивается, но продёргивается. Дальше заложили опять свою линию с несколькими перегибами, и верёвка не продёрнулась. Пришлось Максиму подыматься лазанием и делать дополнительную промежуточную петлю на продёргивание. Второй косяк, на котором мы потеряли время.
Усталость брала своё, и ещё одна перильная верёвка, десятая по счёту, из ледового грота, на ледовом крюке-самосбросе не продёрнулась. Автором был я, и поэтому полез разбираться. Оказалось, причина в использовании длинного крюка. С удлинённым крюком, это был эксперимент этого года, мыслилось так: больше крюка во льду - надёжнее. Но при продёргивании с длинным крюком увеличивается и плечо в конце выверта, и крюк заклинивает. Трение от веса верёвки и тянущего усилия, больше крутящего момента от шнурка, намотанного на трубку бура. Поднявшись, просто попытался потянуть за шнур недораскрученного бура, чтобы понять что к чему. Он не шевелился. Стало понятно, почему мы с трудомпродёрнули первую спусковую верёвку с гребня. Придётся возвращаться к испытанной схеме - с крюком средних размеров. А пока пристегнул к себе верёвки и быстро, на три такта, спустился к ребятам, прокомментировав им ситуацию с продёргиванием.
Последнюю верёвку, уже тринадцатую, через нижний бергшрунд, проходили в сумерках, последний с фонарём. Спуск с Шини-Бини/ Последняя верёвка
Но мы спустились, нашли ровное безопасное место на леднике, при свете фонарей поставили палатки и приготовили ужин. Это было всё.