Под знаком Большой Медведицы (Дневник 1999)
Это созвездие каждый раз загоралось с вечера над
нашим лагерем как символ удачи и надежды...
31 июля
Как на экране телевизора, в лобовом стекле уазика с эмблемами МЧС сменялись ландшафты Ставрополья. Мы ехали на Баксан в очередной горный поход – «пятёрку» по Приэльбрусью…
Настало время первого руководства пятёркой для Александра Новиченко.
Высокий, худощавый, внешним обликом напоминающий индейца-ирокеза, как и он, неприхотливый и выносливый, Саша очень уверенно ходил по любому рельефу, обходясь минимумом снаряжения. Он был тем человеком, который мог и любил быть лидером в ударной связке. Именно про него сказал один из наших товарищей: «Саша сделает любой перевал!» Нынче заместитель начальника Ставропольского ПСО – «Адмирал» нашей экспедиции.
Второе лицо в любой экспедиции – завхоз. Им был Николай Лех – спокойный, уравновешенный человек, умевший убеждать окружающих в правоте своей точки зрения. В миру он спасатель-профессионал. Второй разряд по альпинизму говорил о том, что участие Леха в нашем походе не случайно. Вместе с Сергеем Серовым он составил экипаж «палатки Нобиле» – маленькой красной двускатки с сетчатым верхом.
Коля запомнился одетым в оранжевый костюм с двумя бумажными простынями в руках: одна содержала сведения о том, кто и что несёт в своем рюкзаке, другая – меню нашего ежедневного троеборья – завтрака, обеда и ужина.
Еще один новобранец – Сергей Серов, тоже спасатель-профессионал из структуры МЧС, худощавый, сероглазый. Как и Коля – второразрядник по альпинизму, по скальному рельефу ему было дано лазить, как говорится, от бога!
Почти все время Сережа и Коля держались рядом. С чьей-то легкой руки они получили прозвище «Чип и Дейл», так они напоминали героев известного мультипликационного сериала, когда шли рядом – плотный, коренастый Коля и тонкий, высокий Сережа, чей рост казался еще выше из-за стетсоновской джинсовой шляпы, которую он постоянно носил.
Следующий участник нашей экспедиции – представитель «тяжёлой артиллерии» Игорь Носков. Как самый сильный в команде, он по праву нёс самый тяжелый рюкзак, в котором лежала верёвка-«восьмидесятка» – длинная и особо увесистая, когда намокала. Статус участника серебряной горной шестёрки обязывал, и Игорёк не морщился, делая очередные «тоннокилометры» от перевала до перевала. В миру свой хлеб он добывал свободным предпринимательством.
«Айболит» экспедиции – Виктор Коптяев – врач-профессионал, хирург Лабинской горбольницы, перворазрядник по туризму, отец четырех детей, младший из которых появился на свет в прошлом году. Его жена Вера – тоже страстная любительница гор.
За плечами у Вити четыре пятёрки и шестёрка. К походу он собрал аптечку, перечню которой могла позавидовать любая больница, а количеству бинтов – травмпункт городского значения. Прибыв к месту сбора команды накануне отъезда в горы, он всю дорогу до Нальчика отсыпался на сиденье уазика.
Татьяна Федорова – неизменная сестра нашего горного братства, самая крутая туристка на Ставрополье. Четвёрка, пятёрка и две шестёрки – перечень ее маршрутов сделал бы честь и любому парню.
Небольшого роста, в синем костюме, в красной шапочке с длинным козырьком и с голубым рюкзаком, Таня казалась случайно попавшей в компанию мужиков-бродяг. Но манера держаться, чувство «кильватерного строя» на марше и любом рельефе быстро убеждали в обратном.
В повседневной жизни Таня – инженер-программист в детской краевой больнице.
Самый старший по возрасту и опыту участник команды – ведущий конструктор одного из Ставропольских КБ Виктор Жижин, старший инструктор туризма, мастер спорта. Того, что было в его рюкзаке, хватало, чтобы побрюзжать по поводу лишнего веса и груза лет. Тем не менее, он собрался на маршрут, отбросив мысли о лебединой песне.
Витя постоянно рассказывал о вершинах и перевалах, встречавшихся по ходу маршрута, цитировал вечерами стихи и сочинял собственные, а также писал эту повесть о приключениях семи путешественников. Так родилось название этой повести – «Под знаком Большой Медведицы». Это созвездие не зря стало талисманом нашей команды. Его семь звёзд каждый раз загорались в ночном небе над нашим лагерем как символ удачи и надежды…
…Мы ехали и ехали, степные просторы сменились вершинами, покрытыми снегом. Миновали Чегемские водопады – узкую теснину, от которой начиналось ущелье Чегема. В этом живописном месте когда-то снимались фильмы «Застава в горах», «Земля Санникова» и другие.
За штурвалом нашего «борта» Леша Скрипкин – водитель из ПСО. Он тоже турист-пятёрочник. В этих местах впервые и старается аккуратно вести машину. С рулевым нам повезло – Леша хороший водитель и классный механик, который может оживить вышедшее из строя транспортное средство. Остальные, по его словам – просто эксплуататоры. Алексей проявил себя, когда вдруг спустило заднее колесо и сорвало резьбу на шпильках, крепивших его. На попутной машине он сгонял в поселок Эльтюбю, где имелся сварочный аппарат, и собрал колесо без применения крепежа. За два часа вынужденной стоянки мы приготовили обед, а через десять минут выгрузили первую заброску в поселке Булунгу.
Через час добрались до погранзаставы «Башиль». С командиром заставы – капитаном Алексеем Орловым мы были знакомы с прошлого года. Здесь разместили вторую заброску и уехали на турбазу «Чегем». Там, тоже у пограничников, оставили на хранение продукты и часть снаряжения. На выезде из Чегема остановились в лесополосе, поужинали и улеглись спать на карематах под открытым небом.
1 августа
Утром увидели, что ночевали около плантации с огурцами, несколько штук сорвали к завтраку. Попив чаю с бутербродами, уехали на Баксан. Четвёртую заброску оставили в альплагере «Джантуган», где неожиданно встретили Славу из Днепропетровска. Два года назад он тепло напутствовал нас перед штурмом перевала Победа – «тройки Б». Мир тесен! Рукопожатия, краткий разговор, и, полюбовавшись пирамидой Джантугана, мы уехали дальше…
Следующая остановка – устье Юсеньги. У моста через реку стояли офицеры – пограничники с поста «Бечо». Договорились с ними, чтобы занести туда заброску. Четверо наших остались, трое уехали в Терскол с последней частью продуктов и вещей.
Путь к посту оказался утомительным, несмотря на то, что у нас оказалось транспортное средство – ишак. Поклажа плохо держалась на его спине, приходилось придерживать коробки с продуктами и подбадривать ишака пинками. Назад вернулись под сильным дождём.
В Терсколе последняя заброска осталась в помещении Эльбрусской ПСС, с ней управились быстро. Ребят, ушедших в Юсеньги, пришлось даже ждать некоторое время. Наскоро перекусив, прибыли к поселку Былым.
Около шести часов вечера попрощались с водителем Лешей, делившим с нами на протяжении двух дней стол и ночлег. Он развернулся и уехал, а мы, форсировав под сильным дождем Кестантысу, заночевали в сухой пристройке заброшенной конефермы. Здесь на потолках прилепили свои гнезда ласточки, над дверью в застрехе поселились воробьи. Все это птичье воинство вскармливало птенцов, писк и шум крыльев утихли лишь с наступлением темноты.
Убрав мусор, в одной из комнат разместили на просушку одежду и обувь, в другой приготовили ужин. Трапезничали во дворе под навесом, а спать расположились в третьей комнате. На гвоздях в стенах комнаты повисли наши фотоаппараты, ледорубы, очки и каски, придав интерьеру экзотический вид.
2 августа
В первой половине дня пришлось семь раз переправляться с берега на берег, обходя многочисленные прижимы потока. Игорь то и дело доставал видеокамеру, снимая динамичные кадры. С набором высоты каньон Кестантысу остался внизу, а взору предстали черные стены древнего вулкана Кумкюгенкаи, изрезанные кулуарами и впадинами. На перекус мы залезли в тень березняка. Спасаясь от полуденной жары, даже искупались в небольшом ручье.
На одном из бродов черезКестантысу.
За день поднялись почти на километр. К вечеру темп упал, еле-еле дотянули до плато под перевалом Сарын.
Поднявшийся ветерок усилился, стал неприятным и заставил искать для ночлега укромное место. Ужин и отдых слегка оживили нас и пробудили интерес к завтрашнему дню – что будет там, за перевалом?
3 августа
На Сарын мы поднялись за час. На перевале возвышался огромный, в рост человека, каменный тур. Не теряя высоты, перешли на плато Джилги, на котором могло поместиться несколько футбольных полей. Отсюда вдали были видны пятитысячники Безенги, а рядом, как гребень дракона, торчали скальные останцы. Сфотографировались, допили из фляжек компот и двинулись дальше.
На плато перевала Джилги.
Причудливые останцы
Далеко внизу показалось что-то оранжевое. Сначала показалось – оригинальная палатка. Потом это «что-то» стало напоминать перевернутый катамаран, а позднее превратилось в вертолет МИ-8, лежащий поперек ручья. Фонарь пилотской кабины был разбит всмятку. Осколки валялись вокруг в радиусе до двадцати метров. Приборные доски были уже раскурочены, стекол в иллюминаторах не было. Из внутренностей машины торчали смятые трубопроводы и скрученные кабели. Лопасти винтов рассыпались, одно из колес шасси задралось вверх и свободно вращалось на оси, другое наполовину зарылось в щебень. Через салон бежал ручей. Что тут произошло когда-то, можно было только гадать.
Как это произошло - загадка...
Склоны ущелья вытянулись вверх и сдвинулись. Несколько раз шли по воде, переправляясь с одного берега на другой. За тесниной, в которую с шумом устремлялся поток, появился непроходимый каньон. Справа – разрушающиеся скалы, с другой стороны – крутой травянистый склон с подобием тропы. Здесь спугнули небольшую стайку туров, стремительно исчезнувших внизу. Спустившись за ними, попали на альпийский луг с густой высокой травой. Длительные поиски пути вывели нас к проходу между лесистым склоном и уходящими ввысь гранеными пилонами стен Кумкюгенкаи.
Шли там, где было удобно. В течение полутора часов больше десяти раз переправлялись через ручей. Где-то прыгали по камням, где-то разувались и проходили вброд, помогая друг другу. В одном месте спустились по десятиметровой стенке рядом с широким водопадом.
У водопада
Все было очень живописным, так и просилось в объектив фотоаппарата. Неожиданно наткнулись на охотничье убежище. Наружные стенки ниши были выложены камнями, внутри на возвышении лежали спальные мешки, а в углу стояла утварь и валялись кости. На траве был заметен след людей, бывших здесь совсем недавно.
Спуск вдоль узкого пространства над водой между стенок каньона привёл к скалистому пятачку. Бивак! Каньон Джилгису нас умотал, но все равно было очень интересно! Второй день подряд занимались водным туризмом! Перед отбоем спрятали дорогую вещь – видеокамеру в стороне от палатки. Неизвестно, с кем тут можно встретиться…
4 августа
Утро было очень тёплым. Позавтракав, продолжили путь. Через три переправы появилась хорошая тропа, заросшая по бокам смородиной и малиной. Каньон расширился. Под скалой, похожей на громадную птицу, увидели большую пещеру. Это была пещера Калатюбе – стоянка первобытных людей, которые здесь жили и прятались от вражеских нападений. За поворотом открылось селение Эльтюбю. Перед тем, как идти через него, мы привели себя в порядок и переоделись в «цивильное». За селением на склоне стояли старинные мавзолеи-усыпальницы в виде небольших склепов прямоугольной и восьмигранной формы. В путеводителе по Чегемскому ущелью эти постройки датировались XV–XVIII веками. Заглянув внутрь через небольшие окошки в стенах, мы убедились, что там ничего не осталось.
Мавзолеи над посёлком Эльтюбю
По мосту перешли мутный поток Чегема и через час попали в Булунгу. Здесь Игорёк забыл свой ледоруб возле магазинчика, где прикупил себе носки. Он вспомнил про свой инструмент лишь во время привала на окраине села и лишь тогда, когда его принёс маленький мальчуган, чуть больше ледоруба ростом!
Проходя через селение, отметили, что здесь очень чутко реагировали на приветствие «Здравствуйте!». Люди – женщины и мужчины, молодежь и пожилые – обязательно вставали и раскланивались с нами. А на слова «Добрый день!» только кивали головой. Наверное, это было связано с буквальным пожеланием здоровья, очень почитаемого здесь.
По конной тропе к вечеру поднялись в ущелье реки Кору до места впадения в неё ручья Ракит. Поужинали и сразу же разбежались по палаткам – разразилась гроза.
5 августа
Утром Игорёк торжественно расстался со старыми кроссовками, которые правильнее было бы назвать босоножками. Ныряя и подскакивая на бурунах потока, они понеслись вниз, распугивая форель и рогатый скот, пасущийся по берегам реки.
Весь день набирали высоту. Наш Айболит – Витя Коптяев стал заметно отставать, а вместо отдыха потихоньку уходить вперед. На обед расположились возле чистого ручья. Было интересно видеть, как его вода смешивалась с коричневатым потоком песчано-глинистого склона Каргашильского хребта (балкарское «каргашин» – свинец, который здесь горцы добывали для пуль).
После обеда поднялись к озеру с отличными площадками. Отсюда был виден перевал Восточный Тютюргу. Лагерь поставили рано. Игорёк захотел сделать сольное восхождение на небольшой безымянный пик над цирком, а Таня собралась на озеро – стирать и купаться, наказав никому туда не ходить. Остальные принялись готовить стол и ужин: сегодня был праздник – день рождения Коли Леха. Виновник торжества вел себя скромно, с некоторой долей смущения принял поздравления и подарок – коробочку зефира и бутылку кока-колы.
Чип и Дейл готовят ужин.
За лагерными заботами незаметно промелькнули полтора-два часа. Торжественно печатая шаг, пришел и доложил Адмиралу о своем восхождении Игорёк. Покоренный пупырь по отчеству залезшего на него тут же нарекли «Борисычем». В это же время вернулась и Таня. Мастер посвятил им куплеты из коллекции чёрного юмора.
Для Игорька:
Турист на вершину ушел утром рано,
Снизу ребро затянуло туманом.
Время контрольное вышло давно –
Выпили чарку друзья за него…
И про Таню:
На озере горном лагерь стоит,
В воду, намылившись, лезет турист.
С шумом наверх пузыри полетели –
Мяса давненько не ели форели!
Погода быстро испортилась. Пал туман и закапал дождь, загнавший нас в палатки.
6 августа
Утром в тумане изредка появлялся и сразу же затягивался плотной пеленой наш перевал. Дождь то прекращался, то усиливался до ливневого. Читали вслух взятую с собой книжку Феликса Квадригина «На байдарке», играли в «Верю – не верю». После полудня туман рассеялся, но погоды хватило только до седловины, на которой опять пришлось отсиживаться под накидками, пережидая заряд снежной крупы пополам с дождём. Спустившись на морену ледника, снова сели под полиэтилен. Ударила гроза с градом. В короткую паузу затишья успели оборудовать площадку и поставить палатки. Все вместе поужинали в «кафе Полюс» – большой палатке-ангаре с желто-синим тентом. Затем Чип и Дейл уползли к себе, а Мастер заночевал в тамбуре. К ночи сильно похолодало…
7 августа
На Восточном Тютюргу разве что не было Арбата и Красной площади. Московские туристы подпирали со всех сторон. Стояли рядом, шли впереди, сзади, с обеих сторон. Они проводили сборы горно-туристской и альпинистской школ. Поднимаясь на Восточный Шаурту, на крутом снежнике мы обогнали одну из групп.
С гребня открылась роскошная панорама. Эльбрус, как всегда, доминировал над всем. Вдали были видны перевал Чат и Чегемский ледник, куда еще предстояло попасть. Солнце жарило вовсю. В масках и очках, мы стали неузнаваемыми. К перевалу поднялись налегке, оставив рюкзаки у места предполагаемого спуска. Но радиалка оказалась преждевременной, дальнейший путь был именно от перевала! Пришлось вернуться за грузом и долго идти вдоль острого гребешка до спуска на плато ледника Шаурту. На противоположном склоне заметили группу, медленно спускавшуюся с Восточной Ортокары.
Вид на спуск с Восточного Шаурту.
Внезапно свалился туман. Слышно было, как с гребня хребта Тютюргу время от времени срывались камни. Они выкатывались из-под туманной завесы и вычерчивали замысловатые траектории на леднике. На безопасном месте перекусили, подчистив последние крошки продуктов. Пополнение было только в чегемской заброске. Сквозь туман двинулись по снежникам и осыпям, угадывая в редких просветах, что внизу и впереди.
После очередного склона наткнулись на тропу. Сильно заросшая, она по кустам и буреломам вывела на берег полноводной и бурной реки. Здесь нечаянно возле прибрежного куста ногой продавили небольшую ямку – гнездо диких пчёл! Они кружили вокруг и сердито жужжали, но нам был нужен не мёд, а другой берег. Где же переправа? На наше счастье, на другой стороне появились два молодых кабардинца. Знаками – шум реки перекричать было невозможно – объяснили свою проблему. Они тоже знаками показали нам, что переходить поток нужно где-то чуть ниже. Через несколько минут на развилке тропы кинули жребий: двинуться сразу за заброской в Чегем или повернуть к минеральным источникам Гарааузсу, где намечалась ночевка? Выпало - сначала ставить лагерь.
Позднее пришли на Чегемскую заставу. Ее начальник – старший лейтенант достал бутылку водки и кружки, сказав, что пока не выпьем, он нас не выпустит. В полутёмной каптерке раздался шум – это упал на пол завхоз Коля и стал лазить вокруг коробок с продуктами, делая вид, что пересчитывает банки. В тень скрылся и профиль Адмирала. Руководство команды было непьющим, удар на себя мужественно принял рядовой состав – Серёжа, Игорёк и Жижин.
Слегка пошатываясь, то ли от водки, то ли от груза, туристы вернулись в сумерках к лагерю. До полуночи было хлопотно. Раскладывали вещи и снаряжение, готовили стол к праздничному ужину. Салат из свежих овощей с майонезом, селедка с варёной картошкой, а также пиво с воблой и домашнее вино – все это было приурочено ко дню рождения нашего Коли.
8 августа
Утром продолжился кайф с остатками пива и воблы. Подточили кошки, стирали, готовили завтрак. Адмирал «сплавал» с утра в лес и через час вернулся весь фиолетовый с полным баллоном черники, которой хватило, чтобы пожевать с сахаром и сварить компот к обеду. Мастер, увидев, как дымил не куривший до последнего времени Игорёк, предложил ему научиться пускать дым пятой точкой и зарабатывать этим на жизнь в цирке либо вообще бросать курить.
Во второй половине дня мы ушли к приюту Северный Твибер. Лес и осыпные склоны вдоль бурного потока вывели на белоснежный ледник Кулак. Он был назван так по вершине Кулактау (балкарское – «Белая гора, из-за которой приходили батраки»). Над ледником – остатки некогда большого и хорошо оборудованного приюта. В нем находились двое – мужчина средних лет, крепкого телосложения и миниатюрная женщина. Он, бывший комендант этого приюта, поздоровался с нами и узнал Жижина, который в 1986 году на турбазе «Чегем» был участником Всесоюзного семинара ВИП. За короткие минуты общения нам рассказали о прошлом приюта, о встречах коменданта со сванами, приходившими сюда совсем недавно. Его они, как старого знакомого, не трогали.
От приюта мы поднялись еще выше – к озеру в кармашке между моренами ледников, где были великолепные зеленые площадки. Поставили лагерь и занялись ужином. Серёжа ходил с фотоаппаратом на озеро и вернулся, потрясенный красотой увиденного.
Озеро под ледником Южный Чат.
9 августа
До полудня мы поднялись к нунатаку в центре ледника. Язык Южного Чата заметно отступил, стал уже и короче, чем год назад.
На фоне Тихтенгена.
Шли по хорошо знакомым местам, в прошлом году половина группы побывала здесь. Палатки поставили на гребешке нунатака, отсюда до перевала было рукой подать. Воду для варки обеда нашли под скалой в снегу. После отдыха сходили на вершины Чаттау и пик Баумана. В лагере остались Серёжа и Витя-Айболит. Восхождения заняли около полутора часов. Адмирал с Игорем сходили на Чаттау. Коля, Таня и Мастер – на пик Баумана. С обеих вершин сняли записки, датированные 1985 годом.
Возвращение в лагерь совпало с появлением на площадке еще одной группы из восьми человек. Это были москвичи из той самой команды, которую мы видели на склоне перевала Восточная Ортокара. Их руководитель – хорошо известный Анатолий Джулий, чемпион первенства России 1995 года по горному туризму, член ЦМКК. В трех словах – звезда первой величины. Они делают пятёрку, начавшуюся из Безенги. Завтра тоже идут Чат.
Одна из нечастых встреч. Джулий, Новиченко и Жижин.
Ирина Борцова – участница московской группы замесила в каске тесто и напекла к ужину оладий на маленькой сковородке, часть которых досталась и нам. Ответным даром послужила кружка «брынцаловки». Состоявшийся бартер удовлетворил обе стороны.
10 августа
Около семи утра соседи по площадке ушли к перевалу. Мы – часом позднее. С перевала увидели, как москвичи внизу на леднике увёртывались от булыжников, падавших со склонов вершины Чаттау. Первые восемьдесят метров дюльфера привели нас в то же место. «Подарок» не заставил себя долго ждать. Камень размером в полкирпича чиркнул ногу нашего Игорька. Тот охнул и обозвал себя умалишенным (выражение, сорвавшееся с его губ, приведено автором в литературном варианте). Чуть ниже, в зоне трещин, Айболит оказал помощь пострадавшему – смазал место ушиба йодом и завязал бинтом.
В ледопаде Северного Чата.
Москвичи тем временем неожиданно ушли влево под скалы пика Баумана. Мастер кратко прокомментировал это словами, что мы их «сделаем». Так оно и получилось: свернув вправо, к разломам, мы всего час затратили на то, чтобы выйти на ровное плато ледника. Ключевой участок позади. Последний дюльфер был как на соревнованиях – спустились сразу по двум верёвкам и одновременно их продёрнули. Первая связка москвичей подошла к нам через четверть часа, через сорок-пятьдесят минут подтянулись остальные.
Перевал Чат остался позади...
Перед обедом и после него напились воды, с добавлением «Инвайта» с ароматом персика и апельсина. Одного пакетика вполне хватало, чтобы испортить два литра чистой воды! Потом был непродолжительный отдых и общение с москвичами.
На дне ущелья у потока Башильаузсу поняли, что переправа вброд опасна, пришлось подняться вдоль реки на километр и перейти на другой берег по языку ледника. На льду много камней разного калибра. Некоторые валуны держались на честном слове и, потревоженные, с грохотом соскальзывали вниз. Почти час шли по другому берегу до опушки березового криволесья, где нашли место для стоянки. Отсюда внушительно смотрелся пик Баумана – большой скалистый клык, высоко выступавший над гребнем. Отвесные северные стены пика создавали впечатление его неприступности.
Ужин прошел возле палаток в уютной обстановке при свечах. Вечером, впервые пели песни о горах и о людях, которые в эти горы ходят, звучали стихи. Получилось это как-то само собой, на душе было легко и спокойно. Между нами протянулась ниточка взаимопонимания и участия друг к другу.
"...У Геркулесовых столбов лежит моя дорога,
У Геркулесовых столбов, где плавал Одиссей…"
Спать легли позднее обычного. Млечный Путь то и дело прорезали вспышки сгоравших в земной атмосфере метеоритов. Где-то над склоном, ведущим к Чегемскому леднику, мерцали звезды Большой Медведицы…
"…Ты твердишь, чтоб остался я,
Чтоб опять не скитался я,
Чтоб рассветы с закатами
Наблюдал из окна…"
11 августа
Таня занялась мытьем посуды и стиркой, Мастер получил задание по ремонту нескольких ботинок. Остальные ушли на погранзаставу «Башиль». Вместе с заброской принесли в лагерь новость – Алексей Орлов, начальник заставы, собрался завтра с нами подняться к Чегему. У него гостила группа Джулия. Но главной была информация о сложности переправы через поток Большого Чегема. Коля там не удержался. Вид нашего завхоза красноречиво подтверждал это, даже панама его была мокрой!
Заброску разобрали и сварили полноценный обед. Только стали собираться, как ударила гроза с градом. Дождь еще не закончился, когда вдруг стало резко темнеть, хотя было еще только три часа дня! Оказывается, началось солнечное затмение! Несмотря на дождь, повыскакивали из палаток и увидели, как пробивавшийся сквозь тучи диск солнца превратился в кольцо.
Гроза стихла, появилась радуга. По времени выход был поздноват, но нас подгоняло обещание Орлова пойти на ледник Чегем. По высокой траве подошли к месту, где с шумом бурлил ручей. Сняли с себя не только ботинки, но и штаны, как ни закатывай их – все равно вымокнут. Холодный ручей местами захлестывал ноги значительно выше колена. Упираясь ледорубами, поддерживая друг друга, перешли поток без приключений.
Долго тащили свои рюкзаки наверх. Только в половине девятого вечера поставили палатки в зеленом кармане у края ледника. Рядом нашли несколько шампиньонов. Ужинали в палатке, над нами до отбоя грохотала гроза. Когда она закончилась, увидели внизу ущелья то ли горящий фонарь, то ли шаровую молнию.
Вид с места ночёвки под Чегемским ледником.
Горы умеют задавать загадки, удивлять, пугать или радовать. Они могут подарить минуты эмоций высочайшего накала и убить, оставаясь абсолютно равнодушными к тебе. Именно тут, среди гор, человек особенно остро ощущает себя песчинкой мироздания. Внесем ноту оптимизма в окончание насыщенного событиями дня – песчинка мироздания хоть и маленькая, но… думайте сами!
12 августа
Только мы позавтракали кашей с грибами, как в лагере появился капитан Орлов с солдатом-пограничником. Оба с автоматами, в небольших вещмешках рации, надеты страховочные пояса. На груди Орлова под выгоревшей курткой бинокль, через который он то и дело осматривал склоны. Алексей небольшого роста, стрелки аккуратных усиков, на голове камуфляжная кепочка с офицерской кокардой, стоптанные сапоги, в кармане курительная трубка, неторопливые движения. Грозным он не выглядел. Но впечатление менялось, когда узнавали, что он один задержал и привел на заставу пятерых сванов – нарушителей границы. Альпинист, страстно влюбленный в горы, он и своих подчиненных учил правильно ходить по ним.
Мы двинулись вверх. Орлов, оставив солдата у начала гребня, чуть позднее последовал за нами. На леднике Коптяев стал сильно отставать. На привале Орлов поменялся с ним рюкзаками. Вите это принесло некоторое облегчение, но шел он все равно очень медленно. Обедать уселись на небольшом скальном островке. Пока варился суп, любители оригинальности фотографировались с капитанским автоматом. Перекус получился неслабым – помимо супа были грудинка, сыр, шпроты, халва и шоколад с чаем. Мы считали Орлова своим желанным гостем и не хотели ударить в грязь лицом.
На привале.
Небольшой отдых, и снова в путь. На закрытом леднике Адмирал провалился по пояс в трещину, по его словам – впервые в жизни. Впечатление получил достаточно острое. Оставшаяся за нашими плечами зияющая чернотой яма, с отпечатками рук и ног вокруг, быстро убавила нам беспечности. Каждый шаг прощупывался штычками ледорубов.
В заключительном цирке Чегемского ущелья открылась панорама вершин Орубаши, Юномкары и Кичкидара, рядом – перевал Чегемский. Под ним заметили трех человек, что-то делавших с верёвками. На Орубаши гуськом поднималось около пятнадцати альпинистов.
Перед заключительным цирком.
Небо заволокло тучами и туманом. Пошел дождь вперемежку со снегом. Орлов простился с нами и ушел назад. Мы поставили палатки и только начали готовить ужин, как со стороны, где были трое скалолазов, раздался крик о помощи. Спустя четверть часа Адмирал и Игорёк в полном снаряжении поднялись к ним, навесив восьмидесятку. А ещё через полчаса мы угощали гостей чаем с сухарями. Спасгруппа ненадолго задержалась, снимая их измочаленные и грязные веревки. Незадачливая троица из Мордовии еще утром была в ущелье Адырсу, где остался их руководитель, повредивший ногу. Ребята захотели прогуляться, чтобы как-то провести оставшееся до возвращения домой время. Плохое знание района и слабая техника завели их, как говорится, куда Макар телят не гонял…
Мордовцы около своей палатки стали готовить ужин. Показали нам свою видеокамеру, которую прятали в футляре из-под примуса. Со стороны нипочем было не догадаться, что в помятом и закопченном котелке может храниться такая вещь.
Ветер стал тише, а снегопад тем временем разошелся. Крупные хлопья ровным слоем накрыли нашу площадку, скаты палаток. Благополучное окончание спасов и свежевыпавший снег создали в нашем кафетерии настроение, близкое к новогоднему. Сразу же и отметили это с помощью охотничьих спичек, заменивших бенгальский огонь. От них по скалам заметались причудливые тени, а роль шампанского выполнила хорошо известная брынцаловка. Игорёк перед отбоем произвел Сережу в «графья» и все допытывался, есть ли у него в имении развалины.
13 августа
Погода с утра была сносной, но это длилось недолго. С запада рваными клочьями потянулся туман, поднялся ветер, и ощутимо похолодало. Из «палатки Нобиле» донеслись слова Коли, обращенные к «его сиятельству» Серёже: «Не спи, не спи! Смотри ветру в лицо!» Монолог Леха произвел впечатление – Коля не просто уговаривал, он еще обладал способностями гипнотизёра. Действия его биополя хватило на то, чтобы «граф» Сергей вылез из палатки. Завтракали в кафетерии.
Утро ничего такого не предвещало. Слева палатка туристов из Мордовии.
Мордовская группа, тепло простившись с нами, ушла вниз по Чегемскому леднику. Мы решили идти на седловину, откуда они вчера спускались. С высоты заметили, что мордовцы пошли к опасному месту на леднике. Долго и громко кричали им хором о необходимости повернуть к левому берегу ущелья, пока не увидели, как три маленькие точки уходят из зоны разломов.
Айболиту стало нехорошо. Он ввел себе кордиамин и несколько минут сидел, ожидая воздействия препарата. Мы стояли рядом, закрывая его от порывов ветра. Спустя некоторое время продолжили подъём и вышли на седловину. Погода испортилась вконец. Ветер гнал на нас туман и снежную крупу, больно стегавшую по лицу. Коптяева вырвало, он позеленел лицом и выглядел совсем плохо. О выходе на вершину не могло быть и речи. Адмирал и Мастер после разведки выбрали спуск по косому кулуару через небольшой карниз на снежное плато, а по нему на перевал Донкина. Все это происходило под ветром с туманом и снегом.
В кулуаре под Восточно-Чегемским перевалом.
Дальнейший путь в ущелье Адырсу был прост, хотя и утомителен из-за своей протяжённости. Обвязки и кошки сняли уже в самом низу, где закончился ледник. Здесь допили утренний компот. Остро чувствовался голод, шёл уже шестой час вечера.
Крупнокаменистая осыпь вывела на тропу от альплагеря «Джайлык» к перевалу Голубева. По ней шла группа спасателей с акьей, где лежало завернутое в спальник тело. Под перевалом умер человек в возрасте шестидесяти семи лет. Мы тогда не знали, что мимо нас пронесли Эрлена Бляхмана – одного из подписавших наши заявочные и маршрутные документы. Бляхман – ветеран ставропольского туризма, в последние минуты жизни видел любимые горы, а ветер дул ему в лицо. Очень печально и тревожно стало на душе…
Между тем наш Витя еле брёл. Он поставил себе диагноз – сильное переутомление наряду с «горняшкой». Вероятная причина – Айболит год не ходил в горы и не тренировался. Но он очень хотел участвовать в этом походе. Перед ним он сказал: «Если я в этом году не пойду, то в следующем меня просто не возьмут». Высота свыше четырёх тысяч метров добила его окончательно.
Палатки поставили у слияния ручьев. Чувствовали себя истощенными физически и морально.
14 августа
Утром добрались до альплагеря «Уллутау».
Вид от а/л "Уллутау" на дальнейший путь...
Вите стало лучше, но отказавшись от отдыха в виде днёвки, он принял решение сойти с маршрута и провел инструктаж по медаптечке с Адмиралом и Таней. Мы переложили рюкзаки, отдав Вите лишние вещи. Было грустно, уходил товарищ, с которым мы прошли много походов и две недели делили все трудности и радости нынешнего путешествия. Витя был бойцом, а с поля боя иногда попадают в госпиталь и снова возвращаются в строй.
Передача медбратовских полномочий.
Поднимаясь к Гумачинским ночевкам, некоторое время видели Витину фигурку мелькавшую среди придорожных деревьев. Подъём по гребню морены ледника Адырсу утомил. Воды не было, солнце пекло. С трудом достигли верхнего конца гребня и установили наш «кафетерий».
Теперь у нас одна палатка. Красная двускатка ушла с Коптяевым. Пока варился ужин, Мастер провел картографический разбор пройденной части маршрута и одновременно рассказал о находящихся вокруг вершинах и перевалах. Серов живо среагировал на то, что один из перевалов назван по его фамилии. Спать легли засветло – завтра предстоял боевой день. Мы собирались нарушить государственную границу.
15 августа
Впереди были перевал Украина и Джантуганское плато. В своё время название перевала произносилось даже с некоторым придыханием. Уж очень внушительным смотрелся ледопад с северной стороны, да и «двойка Б» к чему-то обязывала. Маневры в лабиринте трещин и разломов постепенно подвели нас к ключевому участку – очень крутому и высокому снежно-ледовому взлёту. Здесь немного отдохнули, присматриваясь к подъёму. Игорёк работал с видеокамерой, а Мастер комментировал происходящее.
На пути к пер. Украина. На горизонте хорошо видны Тютю и Джайлык.
Под "ключом" к Украине.
Наш Адмирал в свойственном только ему стиле и темпе «натянул снасти» к перевалу. С широкой седловины открылся вид на Грузию. Внизу Лекзырский крест, за ним Сванетия. На леднике – четверо, кто такие? В бинокль разглядели, что это горовосходители, и успокоились.
У финишного взлёта на перевал.
На южном склоне перевала Украина.
После перекуса на скальном выступе продолжили путь. Снова подъём и маневры среди трещин и сераков. Наконец появилась ровная поверхность – Джантуганское плато! К западу от него Башкара и Джантуган, разделенные гребешком Башкаринского перевала. Рядом перевал Джантуган, чуть правее – скалы Аристова, где и поставили палатку.
У верхнего края Джантуганского плато.
Совсем близко была вершина Гумачи, похожая на корону. Адмирал с Игорьком и Таней засобирались идти на нее. Чуть позднее за ними двинулся Мастер. В лагере остались готовить ужин Завхоз и Граф – наши Чип и Дейл. Подъём был лёгким, занял не более получаса. Но внезапный туман не дал возможности полюбоваться верховьями ущелья Адылсу и произвести фотосъёмку.
К вершине Гумачи.
На обратном пути мы разделились. Новиченко с Носковым поднялись на скалы Аристова с востока, а Жижин и Федорова – с южной стороны, где путь был проще. В клочьях тумана все вместе вернулись в лагерь и за ужином поделились впечатлениями. Сегодняшний день, по общему мнению, был удачным, план даже перевыполнили. Вечер преподнёс нам закат с красивым видом на Эльбрус.
16 августа
С утра ветер и туман, срывался дождь. Мастеру приснилось, что Джантуганская дева привела его к себе в гости… До интимных подробностей сон досмотреть не дали, разбудили к завтраку. Адмирал уплыл поглядеть на Джантуган и долго отсутствовал. Появился с разбитым пальцем и связкой трофейных крючьев на веревочной петле. Он вообще не может спокойно пройти мимо висящих бесхозных петель и забитых крючьев. Последняя добыча, судя по времени отсутствия, была закреплена очень хорошо, но разве Адмирала это остановит?
Нудно тянулось время. Ждали хорошей погоды. Она настала, когда в неё уже перестали верить. Недолгие сборы, и впятером двинулись на вершину Джантугана через кулуар и восточный гребень. В лагере остался Мастер – наблюдать за восхождением и готовить обед. Опять блеснул индивидуальным мастерством Сережа-Граф. Его то и дело заносило на сложные скалы, что заставляло нервничать Адмирала.
На вершине Джантугана. Семафорим Мастеру.
Спустя два часа на узком гребешке появились крошечные фигурки. Победа! Через полтора часа восходители вернулись в лагерь, на лицах – ликование и радость. После обеда спустились с перевала. Два дюльфера подряд, маневрирование по леднику Джанкуат, моренная осыпь и тропа, ведущая к Зеленой гостинице.
На кромке перевала Зап. Джантуган.
Дюльфером на лед. Джанкуат.
Вечер снова продемонстрировал ослепительные краски оранжевого заката. В сумерках вышли к морю палаток, тут было более двухсот туристов и альпинистов. За водой ходили к скалам метров за триста. Ужин сделали из последних продуктов на остатках спирта, смешанного с бензином. Мастер пытался протестовать против такого применения огненной воды. Но это была суровая необходимость походной жизни… Трапеза прошла при свечах. Перед сном все вещи убрали в палатку и тамбуры.
17 августа
С утра недолгие сборы. Заброска с завтраком была в альплагере «Джантуган». Уходя с места стоянки, не удержались и несколько минут постояли у подножия моренного вала с видом на Победу.
На том гребне мы были два года тому назад...
На этот перевал – первую «тройку Б» четверо из нас поднимались в 1997 году по северному контрфорсу западного гребня Башкары. Радиальный выход на Победу длился шесть дней. Тогда была непогода, ночевка в снежной пещере, камнепады и спуск под грозой с градом. Было опасно и трудно, все пережитое надолго запомнилось. Именно после этого у нас появились кураж и уверенность в своих силах, стремление к новым сложным перевалам.
Досвидания, Гумачи и Джантуган!
Чудесное утро. Ясное голубое небо. Солнечные лучи заливали склоны вершин и ледники. Тропа привела нас к мостику над бушующим потоком Адылсу. В одном месте, особенно крутом и узком, были натянуты перила из стального троса. Палатку поставили на полянке перед альплагерем и пошли в него за заброской. Часть продуктов оставили хозяевам домика-бочки. Нас стало меньше, и лишний груз был ни к чему.
На обратном пути купили пиво, значки и пару выпусков газеты «Вольный ветер». В одном из номеров были опубликованы итоги чемпионата России прошлого года по спортивному туризму. Наша команда заняла четвёртое место, получив теплый отзыв и пожелание стать постоянной участницей будущих чемпионатов. За праздничным обедом были поименно названы все участники того похода по Безенги и провозглашён тост за тектонические процессы, в которых рождаются горы.
Дневка пошла своим чередом: стирка, ремонт обуви и снаряжения, распределение груза. Во второй половине дня сходили в горячий душ в альплагерь «Эльбрус». Мылись долго и основательно – когда еще попадём в такие условия? Игорёк и Мастер, размякшие от тепла и мыла, даже побрились. После мытья группа разделилась. Одна половина уселась в придорожном кафе пить пиво, другая ушла нижней тропой на поиски нарзана. Жаркое солнце подействовало не хуже бани, вернулись в лагерь мокрыми от пота. Нас ждал вкусный ужин, приготовленный Колей и Серёжей.
Дневка удалась на славу. Хорошая погода, свежепостиранная одежда, нестандартное питание, водные и воздушные процедуры и просто отдых – все было отлично! И вот тебе – ложка дёгтя! Поздним вечером от соседей по поляне узнали, что в Шхельдинском ущелье безобразничают разбойники из Сванетии, раздевая всех подряд. Это сильно обеспокоило, у нас там заявлено пять перевалов и одна вершина. Исключить их из маршрута было невозможно, это влекло за собой снижение категории похода. Нам было что терять.
18 августа
Сгибаясь под тяжестью рюкзаков, заглянули в альплагерь «Джантуган», чтобы проверить услышанное вчера. Все встречные в один голос утверждали одно и то же – в районе Шхельды ограбили уже несколько групп. Раньше возле ночевок «Улыбка Шхельды» стоял целый палаточный городок. Сваны под видом местных жителей приходили в него и узнавали, кто, когда и куда идёт. Затем встречали их на тропе, угрожая оружием, заставляли идти на перевал Ахсу, там отбирали рюкзаки и уходили с ними домой. Таким образом, бандиты убивали сразу двух зайцев – шли наверх налегке и отсекали возможную погоню, так как никто не мог вызвать на помощь пограничников.
Перейдя поток Адылсу по стальному мосту, попали в палаточный городок среди высоких сосен. Двоих альпинистов расспросили про ситуацию с бандой. Ничего нового не добавилось, зато получили ценный совет, что ходить в Шхельдинском ущелье следует рано утром и галопом, чтобы сваны не успели увидеть и догнать. Хорошо, что мы бегали кроссы перед походом, посмотрим, кто быстрее.
После четырех переходов, с большими перерывами между ними, выползли к леднику Кашкаташ. С моренного вала хорошо было видно Уллукару, пик Гермогенова, узкую седловину перевала Кашкаташ, отвесные стены Вольной Испании, ледовый купол Бжедуха и наш перевал в его северо-западном гребне. Очень величественно, сурово и красиво.
На леднике Кашкаташ.
На большом плоском камне перекусили. Облегчая рюкзаки, в первую очередь съели «тяжелые» продукты – сгущенку и зеленый горошек, не забыв при этом колбасу и шоколад.
У подножия заснеженного кулуара, ведущего к перевалу, в кошках полезли вверх до начала каменистой, очень подвижной осыпи. С нее сместились вправо на кромку скал. Набор высоты был крут. После серии скальных участков мы вышли на перевал, с которого были видны Ахсу и Юсеньги. Ни воды, ни снега здесь не оказалось. Допив остатки чая, оставшиеся от обеда, стали спускаться на ледник Бжедух.
Солнце клонилось к западу, на горизонте уже показались сумеречные тени. Взвалив на плечи надоевшие рюкзаки, съехали по сыпухе к монолитным скалам, затем спортивным спуском к стене, откуда отвесом вниз было около шестидесяти-семидесяти метров. Адмирал после разведки принял решение – спускаться здесь. Один за другим участники уходили на длиннющий дюльфер. По мнению Мастера, склон перевала потянул больше, чем на «двойку А». Может быть, мы проскочили более простой вариант спуска, но разбираться с этим некогда – с запада надвигалась гроза. Полыхали зарницы молний, и оглушительно гремели громовые раскаты. К счастью, дождь до нас не дошёл.
Уже в темноте прилепили палатку к ледовому бугру и набрали на леднике чистой воды, чтобы сварить макароны и компот. Уставшие, заснули сразу, было плевать на возможную близость разбойников-сванов. Спать, спать, спать…
Август был в Адылсу
На альпийских лугах,
Вышли мы поутру
К леднику Кашкаташ.
Зелень горных лугов,
Гул воды в Адылсу,
Шелест веток берёз
Остаются внизу.
Лёд блестел серебром,
Грозен трещин оскал,
Скалы в лоб мы берём,
Пробивая туман.
Рюкзаки за спиной,
Ледорубы в руках,
А в лицо ветер злой,
Порошит пыль глаза…
Камни сверху летят
И гудит кулуар,
Нет дороги назад –
Наша цель – перевал!
Вот последний рывок,
Мы на гребень вползли,
Тучи ходят у ног,
Гром рокочет вблизи.
Краткий отдых, присядь,
Посмотри мне в глаза,
Чтоб друг друга понять
Не нужны нам слова.
Крюк надежно забит,
Карабин на крюке,
Мы спускаемся вниз
По отвесной стене.
Все темнее вокруг,
Как же, день ведь прошёл!
Лагерь ставим на льду
И на примус котёл.
Немудрёный обед -
Банка рыбы с лапшой,
В чай заброшен чабрец,
А потом – с ног долой!
Где-то рядом обвал,
Вспышки в небе ночном,
Мой товарищ устал -
Спит глубоким он сном…
Постепенно рассвет
Тьму рассеял вокруг.
Был везде свежий снег,
Небо было без туч.
Белый купол горы,
Голубой ледопад,
У подножья стены
Люди молча стоят.
На палатку упал
Первый солнечный луч.
Мы прошли перевал
Под вершиной Бжедух…
19 августа
Встали очень даже не рано. С утра в бинокль придирчиво осмотрели окружающие нас окрестности, особое внимание уделив перевалу Ахсу и склону под ним, охнули, увидев там три перемещающиеся точки. Идут от перевала вниз, затем неестественно быстро смещаются к северному краю склона. Первая мысль – сваны либо встали на лыжи, либо шпарят на сноубордах! Приглядевшись в бинокль, догадались, что это под утренним солнцем резвятся туры. От сердца отлегло…
Первые минуты утра, вернее, уже дня...
Вчерашний затяжной бросок через Бжедух не прошел бесследно, мы сильно подустали. Поэтому получилась незапланированная полуднёвка. Завтракали не спеша, долго собирались к выходу. Движение начали только в двенадцатом часу дня. Пошли на гребень Бжедуха, чтобы найти проход к леднику Двойной. Поднимались по живой осыпи, сверху то и дело срывались камни. После того, как несколько крупных булыжников упали на место, где мы отдыхали, пришлось резко уйти в сторону. На гребне нашли следы пребывания людей, но логичного прохода к намеченной цели не оказалось.
Сели передохнуть и перекусить. И тут из гребня вывалился огромный валун размером с автобус. Падая на ледник Бжедух и разламываясь на части, он как метлой прочесал склон, по которому мы поднимались час назад. Игорек успел поймать событие на видеокамеру, затем невольно опустил ее, наблюдая катастрофу глазами. Опять поднял ее, но всё скрылось в туче пыли, из которой во все стороны летели осколки. Гребень под нами ощутимо содрогался, мы – тоже, мысленно поздравляя себя с тем, что вовремя покинули зону «стрельбища». За «автобусом» следом сошел небольшой поток селя. Каменюга тут же получил ласковое прозвище – «Убивец».
https://my.mail.ru/mail/zhizhin.viktor/video/_myvideo/20.html
Когда страсти улеглись, мы двинулись вниз и попали на бараньи лбы. Таня дважды пострадала. Сначала ее ударил маленький камень, а в самом низу она «жабнулась» с бортика лощинки и немного ободралась, были слезы. А Игорёк сумел ушибить колено.
Сгустились сумерки. В кармане морены соорудили площадку. За водой надо было ходить чёрт знает куда. Вечером опять была «сухая» гроза. Ощущалось острое нежелание идти вглубь Шхельдинского ущелья. Мастер пережил несколько острых мгновений, прежде чем различил, что очертания предмета в нескольких шагах сзади принадлежат камню, а не человеку. Воистину, у страха глаза велики!
20 августа
Утром Адмирал молча вскинул рюкзак и пошел вперед, за ним двинулись остальные. Показались пик Щуровского, Ушбинский ледопад и башни Шхельды.
Адмирал ушел далеко и не останавливался. На корабле начался ропот. Все боялись нарваться на бандитов. Мастер на вопрос: «Куда ведет Новиченко?» пожал плечами, показал ледорубом на ледник, открывшийся впереди, и тоже ушел. Следом пошла Таня, за ней остальные. У подножия ледопада собрались вместе и после обсуждения решили – на Чатынское плато не ходить, ограничиться радиальным выходом на перевал Шхельдинский и восхождением на пик Вуллея.
Под западной ветвью ледника Двойной.
Палатку до темноты не ставили, так как наше местонахождение хорошо просматривалось с перевала Ахсу. Дважды прогремело со склона Центральной Шхельды. Сначала – ледовый обвал, затем камнепад. Камни, как снаряды, молотили по монолитам скал, поднимая характерные облачка пыли с россыпями осколков в местах ударов.
Ограничились радиалкой...
Спустя час Адмирал один ушел на перевал. Остальные под разными предлогами отказались. Команда, морально подавленная, расположилась на отдых. Палатку поставили раньше – надвигался дождь. С его первыми каплями вернулся Адмирал. Он принес две записки – с вершины и с перевала. Не отдыхая, взялся за чистку горелки, которая порядком закоптилась. С каждым походом наши нагревательные устройства становились более совершенными, но появлялись новые проблемы.
Игорёк и Мастер, скорчившись под накидками, мучились с чадящим примусом, пытаясь приготовить ужин. У них получилась относительно съедобная баланда под названием уха из толстолобика и нечто, называемое компотом, когда сушка плавала в теплой воде. И «уха», и компот были поданы в сопровождении суфле из сухарей. Засыпали под грозой со снежной крупой и градом.
21 августа
Вчерашний компот довели до кондиции. Этим весь завтрак и ограничился. Собрались и пошли вниз по пути вчерашнего подъёма.
Но что это? На леднике увидели палатку, которой вчера не было. Сверху от немецких ночёвок веером шли четверо. Мастер живо нарисовал картину, как сваны с утра искали нас там и, обозленные неудачей, скачут обратно. Мы быстро спустились, догоняя Игорька, у которого был бинокль. Через него разглядели людей, среди которых была женщина. Это успокоило, и на тропу к перевалу Юсеньги пошли не прячась. Его название в переводе с балкарского означало «твой дом». Немного поднявшись, попытались разглядеть четырех туристов на леднике и никого не увидели.
После отдыха по скалам вылезли к основанию мощного водопада. Именно здесь был ключевой участок, определявший категорию перевала как «двойка Б». Первым без рюкзака, с нижней страховкой поднялся Граф. Ловко и уверенно он прошел тридцатиметровую стенку, прилипая к ней в отдельных местах как приклеенный. Остальные поднялись по навешенным перилам к уютной площадке рядом с ручьём. Быстро наладили лагерный быт. Адмирал с Игорьком «вставили ума» примусу и горелке, Мастер принес в котелках чистую воду, Чип и Дейл с помощью Тани сварганили ужин.
Стол на большом плоском камне не пригодился. Из-за дождя ужинали в палатке, где было тепло и сухо. Опасность встретиться с грабителями миновала. С трудом преодолели в себе желание показать ущелью, оставшемуся позади, задницы со спущенными штанами. Таня сказала, что она не возражает против такого акта насмешки над разбойниками и готова отвернуться, чтобы не смущать исполнителей. Наконец-то можно было спокойно отдыхать и от души радоваться этому. Что-то будет завтра? Ответ на этот вопрос прятался за перевалом.
22 августа
Несмотря на ночной дождь и близость ледника, ночевка оказалась на удивление тёплой. Состояние участников группы, вылезших из «кафетерия», можно было охарактеризовать словами: поднять – подняли, разбудить забыли. Мастер, поскользнувшись на камне, упал в ручей, окончательно проснулся и только после этого заметил красоту зарождающегося утра.
Солнце еще не показалось, но горизонт на востоке уже четко обрисовал свои границы. Пик Гермогенова затенил седловину перевала Бжедух. Вершина Бжедуха округлым куполом нависла над ледником, едва виднеющимся в сизом утреннем сумраке. Стали различаться жандармы на гребнях, отходящих от пика Кавказ, и место, откуда вчера вывалился «Убивец». Далеко виднелись вершины Тютю и Джайлык. Между пиками Кавказа и Вуллея четко рисовалась заснеженная седловина перевала Шхельдинского. Совсем маленьким на фоне Чатына казался пик Щуровского с языком Ушбинского ледопада. На юге освещались первыми лучами солнца башни Шхельды, пики Аристова и Профсоюзов. Наконец осветило и нашу стоянку.
Позавтракав, в кошках вышли на плато ледника. Здесь Игорёк неудачно переправляясь через трещину, расцарапал себе средний палец на правой руке. Таня по всем правилам медицины наложила на смазанный йодом палец бинт. Похоже, что без сванов-разбойников все-таки не обошлось. Как будто, когда Игорёк показал им этот палец известным жестом, они обиделись, выстрелили и попали. Игорьку тоска – в этом походе ему доставалось больше всех. За что?
Под перевалом Юсеньги.
На Юсеньги - живая звезда.
На седловину поднялись по осыпному склону. Перед нами скалистые конусы Большого и Малого Когутаев с перевалом Жемчужина Приморья. Правее Эльбрус, он же Минги-тау, Эль-Гамашхо, Шат-гора – так называют его разные народы. В древних источниках писалось, что даже со Средиземья аргонавты видели парящую далеко в небе гору.
Вид с хребта Юсеньги на запад.
Внизу зеленые склоны, ведущие в ущелье Юсеньги, несколько маленьких озер. Сфотографировались на перевале. В удобном месте спустились и меньше чем через час сидели на зеленой лужайке. Отдых, обед. Успели постирать вещи, а желающие даже искупнулись в ручье. Нашли много шампиньонов, их покрошили в суп. Пообедали и продолжили спуск вдоль ручья. Опять набрали грибов, вышли на берег Юсеньги и развернули палатку. Ниже по течению была виден пост пограничников – большая палатка. Через час пошли к ним за заброской, доставленной туда три недели назад.
Наше появление вызвало тревогу. Молодые солдаты, кто в чём был, повыскакивали из тени, хватая автоматы. Стоявший возле стереотрубы спиной к нам солдат получил от парня в трусах и майке затрещину. Все ясно – проспали салабоны! Очутись на нашем месте банда – надавали бы им щелбанов и отобрали оружие. У нас проверили документы и ошарашили тем, что наших вещей нет. Командира поста на месте тоже нет, он ушел на Бечойскую тропу и должен скоро вернуться. Сев возле проволочного ограждения, стали ждать, высказывая разные предположения относительно нашей заброски.
Командир – лейтенант появился через два часа в сопровождении трёх солдат-пограничников. В новом обмундировании, ярко-зеленом берете с золотой кокардой и значком Российского флага. Лоб и щеки у него успели подгореть. Тоже просмотрел наши документы, недоумевая, откуда мы взялись. Он находился здесь неполную неделю после окончания училища во Владивостоке и, кроме перевала Бечо, ничего больше не знал. После первого августа произошло две смены состава. Про нашу заброску ему тоже было неизвестно, только нашлась коробка с тремя (из двадцати трех!) пакетами сухарей и тремя бутылками бензина. Все это нам отдали вместе с пластиковым пакетом, в котором были носки Игоря, головка лука и запасная кассета для видеокамеры. Однако дела…
Кинув уцелевшее в один из четырёх взятых для кучи продуктов рюкзаков, вернулись в лагерь. Нечего говорить о тех крепких словах и выражениях, которыми сопровождался весь обратный путь. Идти на следующий перевал – тройку А без продуктов нельзя. Решили спуститься на Баксан, добраться до Терскола, взять заброску для восхождения на Эльбрус и пройти Неву в обратном направлении.
Поужинали остатками макарон с грибами, попили чай и компот. Коля-завхоз скорбно зачитал список того, что уже никогда не попадет в наши желудки. В сумерках пришел лейтенант Евгений с пограничником Гришей. Угостили их компотом и поговорили обо всем. Выяснилось, что пограничники плохо знают район, совсем не владеют техникой хождения по горному рельефу, нет ледорубов, кошек, верёвок. Выход даже на такой простой перевал, как Бечо, для них трудноразрешимая проблема. На прощание подарили Евгению нашу карту Приэльбрусья, по которой можно было хоть как-то ориентироваться.
Прошедший день был полон отрицательных эмоций, поэтому сон в голову не шёл. Получить такую подлянку от своих погранцов, благополучно избежав встречи с бандитами! «Название ущелья надо изменить на «Неюсеньги» («Это не наш дом»)», – заявил Мастер.
23 августа
Уйти с утра не дал сильный дождь. Улучшение погоды настало через два часа. Проходя мимо заставы, отметили, что часовые бдительно наблюдают за нами, не выпуская из рук автоматов.
В Тегенекли Адмирал с Игорьком ушли выяснять отношения на заставу, в ведении которой находился погранпост «Бечо». Остальные принялись искать грибы и готовить из них обед. Через пару часов вернулись наши делегаты, без всякой компенсации за ущерб, но со спущенным паром. Рассказали, что четверо туристов, от которых мы шарахнулись на Шхельдинском леднике два дня назад, пришли оттуда только вчера вечером в сопровождении наряда погранцов. Они были напуганы тем, что «видели шестерых, нагруженных под завязку сванов, которые уходили к перевалу Ахсу». Мы криво усмехнулись, ибо этими «сванами» были мы…
Перекусив, вышли на автостраду и уехали в Терскол. Там какой-то мужчина возле остановки поздоровался с Жижиным и сказал, что помнит его, когда тот был здесь несколько лет тому назад. Адмирал иронично шепнул Мастеру: «Вот что значит слава!»
На опушке леса у поселка встретили двух туристок. Уже знакомая Ира Борцова из Москвы огорошила ужасной вестью о гибели нашего товарища Юры Лаврентьева! Он вел команду по Архызу в своей первой четвёрке. Больно перехватило дыхание, с ним мы часто ходили вместе, успели сдружиться и строили планы о новых походах...
Ю.С. Лаврентьев 1947-1999
Для тех, кто его хорошо знал, он был просто Сергеичем. В общении с товарищами он был прост и открыт, всегда мог снять с себя последнюю рубашку и отдать её тому, кто в ней нуждался. В горы он, будучи военным в звании подполковника, пришёл уже после 40 лет и жалел, что поздно узнал о них. Горы стали для него второй жизнью и последним домом.
Палатку поставили на опушке леса. Принесли заброску из МЧС. Помянули Юру и всё думали – может, ошибка? Может, не он? Может, слухи? Невозможно было поверить, что товарища, с которым недавно встречались и говорили о горах, больше нет… Нескончаемым рефреном в голове звучали строки старой песни:
…Мы будем ждать под непобежденной стеной,
Сидеть и смотреть, как туман поднимается снизу,
И думать о том, какой непомерной ценой
Выпало нам покупать для себя альпинизм…
24 августа
Дождливое утро. К полудню пришли в Азау. Там снова встретили Ирину с корреспондентом-фотографом из Краснодара. Стояли и разговаривали около часа о горах, о горовосходителях, о снаряжении – обо всем… Простившись с ними, спустились к реке.
Тропа в каньоне Азау (что означает «река, по которой мало ходят»). Стены каньона – все в граненых пилонах, почти антрацитового цвета. Много свежих следов обвалов и падения больших камней.
В месте слияния потоков с ледников Большого Азау и Чегеткары каньон расширился. Остановились на моренном бугре, поросшем густой травой. Начался сильный дождь. Пережидая его под накидками, услышали свист. Два молодых кабардинца с другого берега просили помочь им перебраться через поток. Завхоз и Мастер поймали верёвку и закрепили ее. Один из путников переправился по ней. Второй побоялся идти через поток с верёвкой, закрепленной на одном конце. Подошел Адмирал с остальной командой. Принесли еще пару верёвок, и после недолгих манипуляций с ними проблема была решена. Охотники (или браконьеры-контрабандисты?) быстро ушли в Азау с тяжелым рюкзаком.
В самом начале Баксана, под Большим Азау.
Устроили ночёвку на том же месте, где пережидали дождь. Адмирал был в очень подавленном настроении. Полоса невезения и задержек на маршруте создала напряжение, которое сложно было снять.
25 августа
Со стороны Баксана тянул туман. По леднику и осыпному склону поднялись на Песчаную гостиницу. Отсюда хорошо была виден перевал Нева. Траверсом выбрались на ледник Чегеткару и, постепенно набирая высоту, приблизились к подножию перевала. Здесь остановились для более раннего, чем обычно, перекуса, дальше, до самой седловины, удобного места не было видно.
Выбираем путь дальше.
Просмотрев склон, отказались от классического подъёма к Неве. Решили по контрфорсам достичь гребня, а там через скалистый бугор пройти на перевал.
На "бугре" перед выходом к перевалу Нева.
От сужения рантклюфта перелезли на скалы с живыми камнями. Лезли не спеша, как можно аккуратнее. Дальше Адмирал налегке прошел путь, разряжая ребро от ненадежных камней. Начала отставать Таня, ее знобило и тошнило. Она с напряжением достигла гребня, где у нее забрали рюкзак и одели потеплее. Через несколько десятков метров по гребню мы попали куда хотели. Прямо перед нами стояли громады Донгузоруна и Накратау. Далеко внизу, в зеленой котловине виднелось озеро Донгузорункель.
Состояние Тани требовало передышки. Но здесь не было воды и ощутимо сифонил ветер. Во время двадцатиминутного отдыха полностью разгрузили Танин рюкзак. Потом спустились к началу ледника Медвежий и по длинному рантклюфту попали на ровное плато. Тане внизу заметно полегчало. Остановились и оглянулись – неужели вот это тройка А? За все время прохождения мы не доставали верёвку и не забили ни одного крюка. Весь перевал был пройден свободным лазанием.
На леднике Медвежий.
Вид на Донгузорун и Накру с ледника Медвежий.
Между тем небо сильно почернело, надвигалась гроза. Чуть ниже ледника быстро оборудовали площадку и заметили, что к нам поднимаются трое. В бинокль различили пограничников. Игорь на всякий случай опять спрятал в камнях видеокамеру. Поднявшись к нам, тревожная группа проверила документы и сообщила, что вчера где-то рядом сваны раздели группу чехов. Мы переглянулись и решили, что в грозу бандиты не рискнут нас посетить. Пограничники забрали наш пропуск и быстро вернулись на пост возле озера. Крупными каплями забарабанил дождь, ужин пришлось готовить в палатке.
А потом началось такое! Сильная гроза бушевала всю ночь. Порывы ветра грозили сорвать палатку вместе с нами. А сколько тысяч вёдер воды обрушилось на наш кафетерий за эту ночь – это не поддавалось никакому воображению!
Несмотря на буйство грозы, ужин был праздничный, мы прошли пятёрку! Она был первой для Коли и Серёжи, второй для Игорька, Тани и Саши и пятой для Виктора. Командирские поднимали за руководителя и каждого участника, вспомнили и Витю Коптяева, который прошел с нами половину пути.
26 августа
К утру ливень не закончился. Позавтракали, затем пообедали, а погоды все не было. Вынужденное бездействие сделало наше пребывание здесь тягостным, время уходило в никуда. Книги и карты уже надоели, темы для разговоров исчерпались. Наступило состояние, когда говорится, что горами «наелись». Хотелось домой, где нас ждали и волновались. «В Приэльбрусье наступила осень…» – со вздохом сказал наш завхоз. От слов Коля перешёл к делу и стал собирать рюкзак. Вместе с ним засобирались Граф, Мастер и Игорёк. Адмирал, пошептавшись с Таней, сказал, что они останутся, чтобы попытаться взойти на Эльбрус. Оценив это заявление, изменил свое намерение Мастер и отодвинул свой рюкзак в угол палатки. Игорёк тоже заколебался, а потом сказал, что при хорошей погоде он будет ждать их в Терсколе. На том и порешили. Разделив продукты, половина группы под дождем направилась вниз, а другая плотно закрылась в палатке.
Уходящих ребят нельзя было корить за принятое решение. Пятёрка состоялась, совершено пять восхождений из восьми заявленных, пройдено тринадцать перевалов из шестнадцати, Эльбрус уже не являлся решающим элементом похода. К тому же было неизвестно, как сложится погода. Но на Эльбрус всегда и всем хочется попасть. «Зимовщики» вскрыли на ужин пару паштетов, попили чай и отошли ко сну. Палатка сделалась вдруг очень просторной и одновременно холодной и неуютной.
27 августа
Утром туман. Несколько раз начинался и прекращался мелкий дождь. После скромного завтрака собрали лагерь и спустились к Донгузорункелю. Возле погранпоста над озером остановились. Молодой лейтенант вынес нам пропуск и извинился за гарнизон с поста «Бечо», где пропала наша заброска. Похоже, что вчера наши ребята тут провели соответствующую политбеседу.
Дальше по хорошей тропе плавно спустились к Баксану. Спустя час появилась нижняя станции ККД «Чегет». Возле кафетерия нашли следы пребывания наших ребят – на столике знакомая бутылка из-под «Спрайта», такая была у Игорька. Съели по порции мороженого и на микроавтобусе за десять минут доехали до Терскола.
В помещении МЧС забрали остатки продуктов, заменили амуницию и снаряжение. На репшнурах за помещением развесили для просушки спальные мешки и пуховки. Здесь же стоял чей-то тяжёлый велосипед с большими багажными сумками. Вскоре появился и его хозяин. Познакомились. Он произвел впечатление. Криштоф Айсман – двадцатилетний немец из далекого города Кале – приехал в Россию на велосипеде. Добрался до Домбая, там сделал восхождение на Зуб Софруджу. Потом перебрался в Баксанское ущелье, доехал до его конца и теперь хочет подняться на Эльбрус! Узнав наши планы, попросился в компанию. Переглянувшись, согласно кивнули: «Айда с нами!»
В магазине взяли немного продуктов, уложили рюкзаки. Наскоро перекусили бутербродами и небольшим арбузом. Крис, как его перекрестил Мастер, оставил свой велосипед на хранение в помещении МЧС.
По сорок пять рублей с носа хватило, чтобы добраться сначала на фуникулере, а затем на канатке до бочек. От них меньше чем за час мы дошли до Приюта Одиннадцати, вернее до того, что от него осталось после прошлогоднего пожара. Палатку поставили на Скалах Спасателей – к востоку от Приюта Одиннадцати. Стало очень морозно. На ужин приготовили макароны по-флотски. У Криса аппетита не было. Проглотив пару ложек, он схватился за рот, и… в палатке произошло нечто, похожее на фонтан. Сильная струя ударила в потолок и с него – на все остальное!
От такого неожиданного приступа «горняшки» у нашего гостя мы немного обалдели. Крис на улице обтерся туалетной бумагой, этой же бумагой мы привели в порядок палатку. Адмирал половником выудил попавшее в котелок, в котором не было съедено и четверти содержимого, и выставил его на улицу. По его лицу было ясным, что продолжить ужин он не мог. Мастер, потребовав сверхнормативную дозу командирских, смачно поглотил её, взял котелок и, под округлившимися глазами Адмирала и Тани, выудил оттуда остатки мяса и преспокойно умял. Потом удовлетворенно проворчал, что им надо ещё много учиться у бывалых туристов.
Крис, влезший в палатку, чувствовал себя несчастным и сильно извинялся вплоть до того, что хотел уйти. Мы махнули рукой, мол, чего с человеком не случается! Попили компот с халвой, печеньем, сгущенкой и пирогом с повидлом, который Крис достал из своего рюкзака. Вечер выдал изумительную картину, когда над Приэльбрусьем взошла огромная круглая луна. Собрав рюкзаки на утренний выход, сыграли отбой.
28 августа
В 3 часа утра мы встали, быстро позавтракали. Паштет, хлеб с икрой минтая, халва и кофе. Погода снаружи не ах. Из долины снизу тянул туман, на склонах Эльбруса видимость была плохой. Мы решили все-таки выходить. Если утреннее солнце разгонит эту муть, то мы будем в большом плюсе, если будет опасно, вернемся. Крис остался в палатке, после вчерашнего подъёма на высоту он еще не пришел в себя.
Стали подниматься по едва различимым следам на склоне. Время от времени включали фонарик, чтобы разглядеть обстановку. Мы не дошли до скал Пастухова, как началась позёмка, усилились порывы ветра, туман временами становился непроглядным. Ноги начали проскальзывать, надели кошки. Уже почти возле скал Пастухова впереди послышались голоса и замаячили неясные огни. Мимо нас пронеслась вниз большая группа в полтора десятка человек. На лбу фонари, на ногах кошки, в руках палки. Со стороны они были похожи на железнодорожный состав. По отдельным донесшимся до нас возгласам поняли, что этот «поезд» имеет английскую прописку. Оказывается, повернули они назад совсем недавно, чуть выше мы заметили их следы вокруг большого камня.
Спустя некоторое время – еще одна встреча. Мы приблизились к стоящей на месте группе из четырех человек – туристы из Краснодара. Они собирались переждать туман на скалах Пастухова. Обменявшись с ними впечатлениями, продолжили подъём.
На скалах Пастухова у стелы с именами альпинистов, бывшей когда-то на Восточном Эльбрусе.
Стало чуть светлее. Сквозь белесую муть удавалось различать вешки, находившиеся в пятидесяти-семидесяти метрах друг от друга. Кажется, впереди были ещё кто-то. Догнали четверых, один из них шел очень плохо, часто останавливался и подолгу стоял. Видно было, что у него мёрзли руки, из-за высоких лыжных палок. Шли за ними около сорока-пятидесяти минут, потом обогнали. Ветер стал крепчать, похолодало еще больше, мы уже давно надели на себя все что имели. Позёмка превратилась в метель.
Мастер, видя, как быстро исчезает только что продавленный ногой след, предложил возвращаться, дальнейший подъем был чреват последствиями. Таня и Адмирал с грустью согласились с ним. Седловина была где-то рядом, но Эльбрус к себе не пускал, с этим надо было считаться.
Спуск обратно оказался тяжелее пути наверх. С большим трудом и напряжением отыскивали дорогу от вешки к вешке. Кругом белая мгла, ничего не различить. Совершенно непонятно, куда наклонялось снежное поле – прямо или в сторону? Часто оступались. Снежная крупа больно стегала по лицу. Неожиданно столкнулись с двумя англичанами, которые с чисто британским спокойствием медленно шли наверх. Кое-как изъяснились с представителями туманного Альбиона. Поняли, что они только что прошли отметку пять тысяч метров и не собирались останавливаться. Разминувшись с ними, спускались ещё долгих два часа до палатки. Крис в ней наотдыхался и собирался уходить к Приюту Одиннадцати, где оказались его соотечественники. Он отдал нам своё письмо, которое написал утром, не надеясь дождаться нашего возвращения. Было приятно прочесть строчки на русском языке, написанные хотя и с ошибками, но очень искренне. Расставание ненадолго отложили, нам надо было привести себя в порядок, отдохнуть и поесть чего-нибудь жидкого и горячего.
На склонах Эльбруса тем временем разыгралась непогода со штормовым ветром. Спали около двух часов, затем перекусили. Погода не улучшилась, но ждать мы не могли. С трудом собрали палатку, которую ветер рвал из рук. Обменявшись адресами, обнялись с Криштофом, полтора суток делившим с нами кров и пищу. Вдоль гряды скал под снегопадом скатились к бочкам на Гарасу, откуда под линией канатки добрались до средней станции. С неё на фуникулере спустились в Азау. Снегопад превратился в дождь, по автостраде быстро перешли в Терскол. В пути купили хлеб и, в качестве лекарства от простуды, бутылку водки.
Оперативный дежурный впустил нас в зал помещения МЧС. Здесь была вода и электричество. Натянули репшнуры и развесили промокшую одежду и снаряжение. Вымыли головы, мужчины побрились. Приняв по рюмке огненной воды, поужинали и легли спать на сдвинутых стульях.
29 августа
Наведя порядок в помещении, в ранним утром выехали автобусом в Минводы. В дороге дремали. Из Минвод прямым рейсом добрались до Ставрополя.
Месячное путешествие по горам Приэльбрусья закончилось. Мы испытали множество эмоций. Были моменты, когда была радость победы, бьющая через край, были моменты горечи. Это был трудный, но памятный поход, о котором будут напоминать альбом с фотографиями, видеозапись отдельных моментов маршрута и эта повесть.
После всего этого спросите: «А зачем нужно ходить в горы?» Вряд ли кто-либо из нас сможет ответить на этот вопрос со всей полнотой… «Умный в горы не пойдет!» – расхожие строчки придумал известный поэт Михалков. Им можно противопоставить стихи Геворга Амина:
Маршрутом опасным и трудным
Восходит, кто смел и свободен.
Напрасно придумали трусы,
Что умные в горы не ходят!
Испытать себя, набраться острых впечатлений, общаться с друзьями – можно перечислить еще много причин, толкающих нас к перемене мест. Но, наверное, ходят в горы еще и потому, что они есть. Как был прав Джордж Мэллори, сказав как-то раз такие слова про Эверест!
Друзья! Не обижайтесь на автора! Вспомните плакат, который часто висел в салунах ковбойских городков дикого Запада еще в 19 веке. На нем было написано: «Господа! Не стреляйте в пианиста, он играет, как умеет!» Так и автор рассказал без выдумок обо всем, что он увидел и пережил.
Приэльбрусье – Ставрополь
Август – октябрь 1999
Фото автора, сканированы с плёнок.
Спасибо!