Казбекиада

Губернатор, Киев. 30 августа 2015 г.

Все подняли головы и смотрели, как вдалеке над ледником кружил вертолет. Это был старый Ми-8, который служил еще с советских времен. Пилот долго присматривался, выбирая место, где зависнуть. А удобная площадка, по-видимому, не находилось, так как вертолет полетел на второй круг.

Весь лагерь напряженно наблюдал, отбросив свои дела, а вертушка все кружила и кружила, перемалывая невидимый воздух своими лопастями. Было пасмурно и черные скалы, как зубы из пасти огромного животного, нависали над ледником Гергети. Казалось, что эта пасть может схлопнуться и проглотить вертолет, проглотить наш лагерь и всех нас. Ведь в сентябре 2002 г. в Кармадонском ущелье произошла трагедия, когда внезапно сошел ледник Колка, поглотивший поселок и людей.
Вскоре вертолет исчез, вероятно, зависнув над ледником. «Только бы он сумел взлететь, забрав ее», - думал я. Прошло несколько тяжелых минут. Вдруг серебряная машина резко взмыла в небо, направляясь вниз в сторону Степанцминды. Она уносила с собой Яну, оставляя нас в глубоких раздумьях.
В этом году я долго думал о том, куда поехать в горы. На Аляску с Андреем Филиппенко на гору Мак-Кинли (6168 м) я не поехал. Сергей Ковалев приглашал на пик Ленина (7134 м). Однако я как-то не уверенно себя чувствовал по части здоровья. Скрипела шея, и еще пошаливали некоторые органы. Ковалев на мою реплику по поводу здоровья процитировал врача сборной Украины: «Болит? У меня тоже болит». Да, так-то оно так, но я так с ним и не поехал. Нельзя сказать, что не был в форме. Я готовился, бегая каждое утро. Сбросил 10 кг лишнего веса. И, все-таки, к семитысячнику я не был готов.
Я позвонил в Днепропетровск своему другу Владимиру Иванченко, инструктору 2 категории по альпинизму, с которым я познакомился, когда мы ходили на Монблан (4810 м) со стороны Франции и на Гросглоккнер (3798 м) – высшую точку Австрии. Он как раз организовывал Казбекиаду.

Под эгидой Днепропетровской федерации альпинизма больше ста человек двумя автобусами отправлялись в Грузию с целью зайти на Казбек (5034 м). По-грузински эта гора называется Мкинварцвери – ледяной пик, и представляет собой потухший вулкан. Классический маршрут через Казбекское плато 2Б категории сложности. Хоть я и был на этой горе уже два раза в 2007 г. и 2011 г., поездка сулила много интересных знакомств и общения. Да, просто возможность посидеть в компании такого человека, как Володя Иванченко, всегда мне доставляла огромное удовольствие. Как замечательно вечером слушать песни в его исполнении возле костра или просто на бивуаке. Всегда приятно находиться рядом с таким опытным человеком. Он дока в горах и знает, что делать в любой сложной ситуации. За ним как за каменной стеной. И главное – Володя настойчиво требует от всех участников выполнения его воли и указаний, не смотря на минутные эмоциональные порывы отдельных личностей. В горах это очень важно, ибо правила в альпинизме написаны кровью.
Все дело в том, что я, например, должен верить человеку, чтобы вручить ему управление собой. Именно поэтому есть инструктора, с которыми люди ходят постоянно, а есть проводники на один раз. Последних называют «машинами». Понятно, что бездушных, хоть и очень техничных инструкторов, никто не любит.
Именно поэтому я выбрал поездку на Казбек, тем более что эта «гора выходного дня», как называет ее один из моих друзей, всегда разная. Помню, как в первый раз, когда я добрался до метеостанции за один день, на вторые сутки по прилету в Грузию, мне этот переход показался сущим адом. Особенно я удивился, когда добрался до ледника Гергети.
Метеостанция «Бетлеми» (3653 м) находится на возвышении за ледником.

Чтобы до нее добраться, необходимо пересечь ледовое поле и подняться по осыпи. Недавно выпал снег и ледник присыпало. Метеостанцию было хорошо видно, и я решил пойти напрямик, чтобы добраться до нее побыстрее. Я сильно отстал от своих друзей и шел по следам, которые кто-то оставил на снегу. Каково же было мое удивление, когда я обнаружил, что следы упираются в трещину шириной метров десять, а глубиной метров пятьдесят. Пришлось ее обходить по длинной подковообразной дуге.
На Казбеке никогда не знаешь, что тебя ждет впереди или за поворотом тропы. Ледник жестоко перемалывает камни и почву, а погода довершает его черное дело. Поэтому Казбек всегда разнообразный, не похожий на тот, который был в прошлом году. И это мне очень нравится.
25 июля 2015 г. я добрался до Днепропетровска, и на двух автобусах мы отправились в Грузию. Нужно было пересечь две границы. Нельзя сказать, что мы ехали не весело. Просто находиться в автобусе двое суток очень утомительно, а спать и подавно. Часть людей сошла по дороге, некоторые отправилась путешествовать в Тбилиси и другие интересные места Грузии. Несколько отделений поехало на горный массив Чаухи, который находится в 35 км от Степанцминды. Новички, ведомые Анатолием Скрягой и Владимиром Тимофеевым, шли открываться и получать акклиматизацию, а бывалые хотели сходить пятерку и впоследствии выставить ее прохождение на чемпионат Украины.
Мы прибыли в Степанцминду утром 27 июля.

Перебрав вещи и, ненужные оставив в автобусе, двинулись к церкви.

Гергетис Цминда Самеба (Троицкая церковь в Гeргети) находится на высоте 2170 м. Она была построена в XVI веке и очень популярна среди туристов. Здесь всегда очень много народа. Короткая спусковая дорога позволяет подниматься к ней всего за 40-50 минут. Однако рюкзак был под 30 кг, дополнительно нагруженный едой дней на 10, и я посчитал, что лучше пусть путь будет длиннее, чем круче. Я шел тяжело, чувствуя, как напрягаются и болят сухожилия голеностопа. Потому старался переносить нагрузку на носок. Я поднялся до огромного зеленого травяного поля, раскинувшегося возле церкви, за 1 час и 40 минут.
Было решено устроить на плато перед церковью дневку, чтобы отдохнуть от трудного переезда.

Под общим руководством Володи Иванченко было 4 отделения. Первое возглавлял Козак Леонид Романович, мастер спорта. Второе - сын Леонида Романовича Леша, 1 разряд. Третье - Андрей Шеповалов, мастер спорта. И четвертое собственно сам Владимир Александрович Иванченко. Я попал в первое, где собралась группа «кому за 40». В отделении у Леши была в основном молодежь, у Андрея смешанная группа с довеском в виде Юры Зайнуллина, который был на Хидден пике (8080 м). Эту гору еще называют Гешербрум I или К5. Она находится в Пакистане на контролируемой им территории Кашмира в Каракоруме. Юра был на пике Ленина и на многих других вершинах. Он не ходит в горы для закрытия разрядов, а для того чтобы просто насладиться их видами и энергетикой, поиграть на гитаре, сидя на леднике. Гитару он всегда берет с собой. Удивительный человек. В четвертом отделении у Володи Иванченко была его жена Лариса и сын Максим (3 разряд), а также Андрей и Ира Позняк. У обоих был второй разряд с превышением. Познакомился я с ними в 2007 г. на Эльбрусе (5642 м). Тогда мы с большой группой днепропетровчан зашли на эту гору.
Вечер прошел очень удачно. Сначала я слушал рассказ Леонида Романовича о его восхождении на пик Коммунизма (7495 м), а затем песни в исполнении Володи Иванченко под освещение чудесного большого костра.
На следующий день мы планировали пойти на перевал и далее, через реку Чхери, которая берет свое начало от ледника, к стоянкам, где собирались переночевать. До метеостанции за один день никто не ходит. Эксперимент со своим здоровьем не рекомендую проводить никому. Тогда, в 2007 г., я добрел до метео около 20:00 в таких соплях, что трудно себе представить. Мне шептали в уши демоны, чтоб я все бросил и поставил палатку, которую нес, прямо на леднике. Был совершенно обессилен, особенно когда обошел трещину, описанную ранее. Когда я подошел к осыпи, ведущей на метеостанцию, мои нервы совершенно сдали. Я стал орать благим матом с просьбой мне помочь, так как идти с грузом я уже не мог. И тогда меня вознаградило. Андрей Филиппенко то ли услышал мои крики, то ли его смутил туман и вечернее время суток, но он спустился за мной со своей замечательной «улыбкой Гагарина» на лице, забрал мой рюкзак, а я окрыленный бежал наверх за ним, как собачонка.
Утро 28 июля было теплым и солнечным, несмотря на то, что в обед накануне шел дождь. Небо сияло своей голубизной, а облака висели только над Казбеком. У Леонида Романовича был сегодня день рождения. Рано утром, развевая над головами флаги, во главе с Владимиром Иванченко толпой человек около десяти, мы пошли его будить и поздравлять.

Ему исполнилось 74 года! Причем последние 50 своих дней рождения он встречал в горах.
Поев, а затем, спросив разрешения у Леонида Романовича, я вышел из лагеря. Дорогу я знал хорошо. Было очень жарко. Я не люблю отдыхать на переходах. Обычно иду себе и иду, чтобы не сбиваться с темпа.

По дороге встречалось очень много интересных людей. Они рассказывали о горах, где когда-то были, о том, как здесь очутились. Попадалось много иностранцев и грузин, которые просто прогуливались налегке. Через несколько часов я дошел, истекая потом, до перевала Саберце (2800 м). Здесь стоял крест и дул ветер. Я сбросил рюкзак, оделся и стал рассматривать большую табличку, на которой было что-то изображено. Вода очень исказила изображение. Кроме вида на Казбек больше ничего не узнавалось. Никакой полезной информации. Гору и так отсюда видно. На перевале я встретил ребят из нашей группы, которые вышли ранее. Отдохнув, я предложил им идти дальше, однако, услышав отказ, взвалил рюкзак и побрел вниз по тропе, которая лежала по левому борту ущелья.

Внизу, метрах в трехстах от перевала, на камне стоял белый крест. Рядом висела новая табличка, которая сообщала о гибели трех человек.

Похоже, что с борта ущелья сошла лавина. Здесь бывает зимой очень опасно.
Идя по Чхерскому ущелью, через некоторое время я дошел до реки. Она была довольно узкая и разделялась на несколько потоков. Я сбросил рюкзак и начал наблюдать, как какой-то мужик пытается перейти на другой берег. Он снял свою поклажу, ботинки и штаны. Было неизвестно насколько глубоко в месте перехода. Поэтому он заходил и выходил из бурлящего потока. Наконец определившись, мужик взвалил на себя рюкзак и, взяв свои вещи в руки, покачиваясь и замерзая от холода, перешел на другой берег. Заметив место перехода, я снял кеды, связал их и перебросил на другую сторону. Затем я закатал штаны и надел рюкзак. У меня было большое преимущество. Я шел с трекинговыми палками. Так намного легче удерживать равновесие, двигаясь по огромным шарообразным валунам. Вода оказалась жутко холодной, но глубина не достаточной, чтобы замочить закатанные штаны. Хорошо, что я подсмотрел, в каком месте проходил мужик. Это мне здорово помогло.
На противоположном берегу реки пасся табун лошадей, тек родник. Чехи, которые умудрились здесь поставить палатки, сразу же об этом пожалели. Коням почему-то было интересно цапнуть зубами тент.
Я поднялся чуть выше, минуя чашу, возможно ранее предназначавшуюся для метеонаблюдений, и нашел отличную площадку под палатку.

Здесь можно было бы вполне встать лагерем. Весть путь занял 4 часа.
Затем я спустился к роднику, где встретил Юру, который мне сообщил, что он договорился о том, чтобы рюкзаки и снаряжение четверых человек из его отделения, включая его, завезли на метеостанцию. Что происходит, если резко набирать высоту я знал. Однако люди были налегке. Дойти-то можно. А вот что будет, когда прилечь после перехода? Все зависит от индивидуальной переносимости высоты организмом. Как показывает практика, лучше акклиматизироваться постепенно.
Вскоре подошли ребята из отделения Андрея Шеповалова и мы совместно согрели чая. Я созерцал горные красоты, предварительно поставив палатку. Жить мне под одной крышей досталось со Стасом – двадцатишестилетним пареньком, который кроме Карпат и Крыма, нигде больше не бывал.
К вечеру пришли и остальные ребята. Последней пришла пара со Львова. Все готовили кушать и обсуждали сегодняшний переход. Затем поздравляли Леонида Романовича. Жаль, что Юра забрал гитару на метеостанцию. Однако его любимую песню «После бала» Николая Шепилова в походе мы все-таки услышали.
А у меня как всегда случилось расстройство желудка. Несколько раз пришлось сбегать за огромный розовый валун. Акклиматизация проходит… все-таки высота около 3000 м.
Дядя Вова поглядел на Луну. Полнолуние уже прошло. Он сказал, что может измениться погода. Впервые я услышал, как Владимира Иванченко называют по доброму дядей Вовой в Крыму. Тогда мы вместе ходили маршруты на горе Сокол. Так его называли старые знакомые, которые питали к нему глубокое уважение. С тех пор так стал его называть и я.
Утром, петляя по тропе среди валунов,

вместе с отделением Володи Иванченко я добрался до ледника. Здесь мы одели кошки и отправились в сторону метеостанции.

В этот раз больших трещин не было. Поверх ледника струилась вода, выедая в нем глубокие канавки. В кошках идти очень удобно. Лед был не скользкий, по нему легко ходили лошади. Так, переступая через узкие ручейки воды и обходя мелкие трещины, мы добрались до осыпи. Здесь мы сняли кошки. Александр Туртуков, кмс, руководитель еще одного из отделений, сказал, что знает дорогу, и пошел вперед. Непонятно только было где его ребята. Как выяснилось, мы не собирались подниматься круто вверх на метеостанцию. Он повел всех сначала по камням, а затем по снежнику. Путь проходил по диагонали влево. Дядя Вова говорил, что лагерь у нас будет на «Крестах», что в 40 минутах ходьбы от метеостанции. Шли мы долго, неся на спинах тяжелые рюкзаки. Я шел за маленькой барышней, которую звали Вика. Она меня постоянно спрашивала, стоит ли идти через камни, находящиеся по левую сторону снежника, чтобы срезать, но я отвечал, что нужно идти прямо вверх до пересечения с траверсом, который вел от метеостанции до «Крестов».
С трудом мы с ней поднялись на траверс, а затем, пройдя по каменистой тропе, добрались до места, где валялись какие-то металлические конструкции. Невдалеке на скале стоял крест. Все удобные места под стоянку заняли российские альпинисты. Наших нигде не было видно. Россияне нам сказали, что днепропетровчане пошли дальше. Поодаль, метрах в двухстах отсюда, стояли какие-то палатки. Отдохнув немного, мы пошли к месту стоянки.
Это место представляло собой ледник, который покрывали камни. Я нашел площадку под палатку и начал разравнивать камни. Ребята из отделения Андрея Шеповалова уже ставили палатки. Через некоторое время подтянулись остальные участники из отделения Владимира Иванченко. Потом пришел Юра с ребятами из отделения Андрея. Они ночевали на метеостанции. Не всем спалось так хорошо, как бы им хотелось. Подъем от церкви на метеостанцию даже без рюкзаков за один день сказался на самочувствии. Чуть позже на акклиматизацию пришли люди из отделения Леши. Затем заброску сделали несколько человек из группы Леонида Романовича. Я попросился в отделение дяди Вовы, согласовав этот вопрос со Козаком старшим. Он был не против. Просто при распределении людей по отделениям никто не мог знать, кто как ходит и у кого какие физические возможности.
К вечеру возле палатки дяди Вовы соорудили стол с сидушками вокруг, а сверху над ним подвесили тент.
После ужина подошел доктор, который собрал и передал нам аптечку. Когда совсем стемнело, я пригласил Юру и его компанию к нам, однако он выдал мне гитару, а сам почему-то не пришел. Мы долго слушали песни разных лет, чем были очень довольны.
Наступило 30 июля. В этот день решено было сделать акклиматизационный выход. Сначала поступило предложение перенести лагерь вверх на плато, чтобы с высоты 4200 м идти на штурм вершины, потому и пошли на разведку. Снега совсем не было. Рельеф ледника, по которому проходила тропа, изменился со времени моего последнего пребывания здесь. Однако постоянный дневной камнепад со стороны Казбека присутствовал. Огромные валуны с шумом скатывались вниз, в некоторых местах долетая до тропы. Здесь нужно быть очень внимательным. Под рыжей пылью, грязью и камнями скрывались коварные трещины. Большие и маленькие. Раньше я их в таком количестве не видел, так как их покрывал слой снега. Наше отделение шло по тропе, пока на высоте около 3900 м не встретило группу из четырех чехов, один из которых сломал левую руку, провалившись в трещину. Помощь ему уже оказали его товарищи. Рука была подвязана. Он, по-видимому, чувствовал себя плохо, т.к. отдыхал, наклонившись вперед.
Дядя Вова повел нас влево на ледник, чтобы все научились уверенно себя чувствовать на льду в кошках. Он показал, как правильно прыгать через трещины, приземляясь на обе ноги, обучил технике хождения через ледяные мосты. Трещин на леднике было огромное множество, так что тренироваться можно было на каждом шагу.

Шли мы в связке с ледорубами. По леднику ручейками струилась вода. Ходили мы вдоль трещин и, перебираясь через них, довольно долго, пока снова не вышли на тропу. В этом месте жена Володи Иванченко Лариса почему-то отказалась идти дальше и сказала, что подождет нас здесь. Мы поднялись по тропе чуть выше и встретили отделение Андрея Шеповалова. Слева на леднике дядя Вова заметил вытоптанную стоянку размером где-то 5х4 м. Здесь было решено перекусить.

Достали горелки, воду и еду. Стали готовить чай. На леднике появилась группа, которая почему-то шла не по тропе, а прогуливалась левее нашей стоянки. Кто-то им указал направление, где находится спусковая тропа, однако люди не послушались и продолжали движение. Мы выпили чай и, когда уже стали выдавать козинаки, кто-то вдруг закричал: «Девушка провалилась!» Дико залаяла собачонка, которая неизвестно как здесь оказалась. Я обернулся и увидел, что кто-то в метрах 25 от нашей стоянки машет палками. Сначала я подумал, что провалилась одна из наших девушек.
Володя Иванченко мигом достал веревку и рванул к месту происшествия. За ним последовали Андрей Шеповалов, Юра Зайнуллин, семейная пара Позняков и сын Володи Иванченко Максим. Мне приказали забить под углом три ледоруба и, закрепить на них конец веревки. Затем стать на ледорубы и не сходить с места. Веревка проходила через явно просматривающуюся трещину. Через нее на «скользящем» проходили все ребята к месту падения альпинистки.
Мне было приказано собрать ледорубы и карабины и передать их Ире Позняк, что я и сделал. Она была легкой и быстро перепорхнула через трещину на мою сторону, затем, взяв амуницию, вернулась обратно.

Оказалось, что это была группа чехов, состоящая из семи человек. Они сходили на Казбек и спускались в лагерь. Было, правда, не понятно, почему они свернули сюда с тропы. Кроме этого, возникал вопрос, почему из их группы были связаны только пять человек. Девушка, упавшая в трещину, не была в связке и, по словам очевидцев, она просто стояла на месте, а затем провалилась.
Володя, Андрей и Юра сооружали полиспаст. Нужно иметь специальные навыки, чтобы его сделать. Полиспаст – это грузоподъемное устройство, предназначенное для выигрыша в силе. С помощью этого устройства и вытаскивают пострадавших из трещин. Меня попросили спросить, нет ли у кого-либо из наших ребят жумара – устройства для подъема по веревке. Жумар нашелся, и я передал его перелетевшей через трещину, как бабочка, Ире Позняк. Затем ко мне перебрался Юра. Он занимался скайраннингом и участвовал в забегах на Эльбрус и пик Ленина. Юра побежал к спусковой тропе, т.к. по договоренности с доктором чешской группы нужно было вызывать вертолет со спасателями. Как раз в это время на метеостанцию двигалась группа иностранцев, ведомая грузинским инструктором. Юра помчался за ними.
На место происшествия перешел парень из группы Андрея Шеповалова, который стал снимать на камеру происходящее. Затем по требованию Володи Иванченко я нашел трех добровольцев, предназначенных для того, чтобы тянуть веревку полиспаста. Они осторожно перешли к месту своей работы. Остатки двух отделений плотно, как ягнята, сгрудились на вытоптанной площадке, даже не помышляя выйти за ее пределы. Вокруг реально просматривались трещины. Было видно, как группы спускались с Казбека по тропе. Завидев нас, они сразу же связывались и продолжали движение вниз.
Тем временем Андрея Позняка, как опытного и не крупного альпиниста спустили в трещину. Девушка сидела на корточках на остатке упавшего ледового моста, на котором она стояла сверху, завалившись на бок и свесив голову вниз, на расстоянии около 20 м от верхнего края трещины. Сама трещина была с расширяющимися книзу стенами. Вокруг висели сосульки, и на Андрея со всех сторон стекала вода. Он поднял ее голову и увидел, что сквозь черный баф проступают кости. Андрей крикнул лежащему на краю трещины Максиму, что у девушки черепно-мозговая травма и необходимо вызывать вертолет со спасателями. Затем Андрею по веревке, на которой он висел, спустили другую веревку с карабином. Он завел под ноги девушки два прусика с узлами на концах и соорудил подобие беседки. К прусикам Андрей прицепил карабин спущенной ему веревки. Затем он снял с нее рюкзак, и пристегнул к себе. Андрею спустили вниз верхнюю систему, и он надел ее на девушку. После этого он прицепил беседку и верхнюю систему к веревке. Девушка была в сознании и разговаривала. Когда сверху начали тянуть веревку, ее ноги заклинило и Андрею очень быстро пришлось обрушить ледовый мост, который задержал ее падение вниз. Ребята попеременно подтаскивали наверх то девушку, то Андрея. Под край трещины Андрей Шеповалов подложил ледорубы, чтобы веревка не протирала в снегу канавку. Все находились в огромном напряжении. Наконец ее вытащили. Максим поддержал девушку, и вместе со своим отцом они перетащили ее на безопасное расстояние от трещины. Возле нее ворковала Петра – доктор чешской группы. Затем вытащили Андрея. Рюкзак выдернули из трещины последним.

Мне дали указание сказать, чтобы согрели чая. Вскоре мне его передали и я, оставив вместо себя человека для стояния на ледорубах, на «скользящем» перебрался через трещину к ребятам. Девушка разговаривала, но не открывала глаз. Ей было около 35-38 лет. Она была высокого роста (около 180 см). Одета была в черные куртку и штаны. На носу и лбу виднелись глубокие ссадины. От теплого чая она отказалась, поэтому я напоил из термоса всех, кто находился рядом. Андрей Позняк промок весь до нитки, и его отправили переодеваться к участникам, находящимся на вытоптанной площадке.

Они с радостью поделились с ним вещами.
Пострадавшую уложили на рюкзаки и обмотали несколькими слоями теплосберегающей пленки с одной стороны золотого, а с другой серебряного цвета. Она говорила, что у нее сломаны руки и ребра. Вода затекла в ее ботинки, и ей было не уютно. Решили ее ноги поместить в рюкзак. На девушке была верхняя система нашего Юры. Ни у чехов, ни у нас не оказалось лекарств для уколов. Только таблетки.
Наша спасательная группа во главе с Владимиром Иванченко сделала все, что было необходимо для спасения пострадавшей. Оказание медицинской помощи теперь возлагалось на доктора чешской группы Петру Ухлирову.
Наши ребята с помощью веревки перетащили к нам оставшуюся часть чешской группы в количестве пяти человек, которые все это время находились по ту сторону трещины, в которую попала пострадавшая. По тому, как они на животе переправлялись, часто тормозя передними зубьями кошек, было ясно, что это новички.

Мы собрали снаряжение и переправились через трещину к месту, где оставались остатки двух отделений. Трещина в месте перехода расширилась до таких пределов, что Андрей Шеповалов провалился по пояс. Чехи же остались с пострадавшей дожидаться вертолета. Точные координаты места происшествия по GPS: N 42° 41.483, E 44° 30.038. Спасработы заняли 1 час и 40 минут.
Разобрав снаряжение, все осторожно двинулись за Володей Иванченко к тропе. Вскоре мы встретили его жену, которая все это время нас ждала. Наверное, она что-то почувствовала, оставшись здесь.
Добрались мы к лагерю без эксцессов, если не считать, что я провалился одной ногой в трещину выше колена. Однако все обошлось мелким испугом. Во время спуска все участники были молчаливы и сосредоточены. Каждый глубоко переживал случившееся.
В лагере чуть выше нашей, стояла палатка поляков. Ее жильцами оказались симпатичная девушка в джинсах и говорливый поляк. Он о чем-то расспрашивал Юру, по гримасе на лице которого было видно, что он очень устал. Юра передал известие о несчастье спасателям на метеостанции, и они в свою очередь, вызвали спасательный вертолет.
Стали готовить кушать. Я пошел за водой и услышал звук приближающейся вертушки. «Вот бы закончилось все хорошо», - думал я. Когда вертолет улетел, мы вернулись к своим делам. Оставалось лишь ждать группу чехов.
В этот день пришли отделения Леонида Романовича и его сына Лени.
Только когда уже стемнело, мы увидели приближающиеся огоньки со стороны спусковой тропы. Дядя Вова позаботился о том, чтобы чехам приготовили ужин и согрели чая. Для альпиниста, потерявшего большое количество влаги при восхождении, лучше лекарства, чем горячее питье не придумаешь.
Когда чешская группа проходила мимо наших палаток, дядя Вова вежливо пригласил их к нашему столу. Они охотно согласились. Чехи отнесли рюкзаки к своему лагерю, и пришли к нам.
Девушка, которую звали Яна, умерла от травм не совместимых с жизнью. Как жаль. Ей было всего 32 года…
Из чешской группы лучше всего разговаривала по-русски подруга погибшей девушки. Ее тоже звали Яна. Она рассказала, что все они новички и в такие горы никогда не ходили. Этого по их внешнему виду сказать было нельзя, т.к. у всех было отличное снаряжение. Пятеро из группы сходили на гору и в связке спустились. А обе Яны на восхождение не пошли и просто прогуливались по плато. Когда восходители спустились, они все вместе решили прогуляться. Касок у подруг не было. Чехи рассказали, что у погибшей в прошлом году умерла мама, а также о том что, у нее с мужем не было детей. В горы она поехала за компанию.
Чешская группа ждала спасателей, однако Яна умерла на руках у доктора группы, и пред смертью у нее изо рта пошла пена. Вертолет уже просто забрал мертвое тело девушки. Если бы на голове у нее была каска, возможно тее бы удалось спасти.
Ребята принесли ужасно гадкое пойло зеленоватого цвета с названием «Че Гевара», на этикетке которого красовалась наклейка с изображением известного кубинского революционера. Мы чуть пригубили, еще немного поговорили и разошлись.
Утром 31 июля Лариса Иванченко и Ира Позняк начали готовить кушать. Я пошел за водой, которую набирали в пластиковые бутылки из струящегося из-под ледника потока.
Со стоянки открывался чудесный вид на Казбек справа и на гору Орцвери (4258 м) с левой стороны Гергетского ледника. Я вспомнил, как мы с Андреем Филиппенко и Тарасом Барабашом ходили на Орцвери по гребню.

Это был акклиматизационный выход перед восхождением на Казбек. Мы через ледовое поле в связке, обходя трещины, дошли до перевала Орцвери (3950 м), а затем медленно и уверенно по узкому гребешку дошли до самой вершины.

Говорят, что раньше был маршрут на эту гору в лоб по ледовой стене, но его закрыли из-за опасности схода лавин и обрушения камней. Вот и сейчас со склона Орцвери вниз с грохотом упал огромный валун, поднимая в воздух клубы снега и брызг.

Как же здесь все-таки красиво! Но в этом году не было снега, он начинался только с 4000 м.
Леонид Романович стал показывать новичкам узлы. Я тоже с удовольствием наблюдал за этим. У каждого был кусок какой-то веревки, который он крутил и запутывал. После обучения нужно было сдать экзамен. Я его сдал успешно.
После кто-то предложил сходить на метеостанцию, а оттуда к церкви Святого Георгия, которая находится на высоте около 4000 м. Она хорошо была видна из нашего лагеря. Церковь ярко блестела на солнце в вышине на скале.
На склонах Казбека на высоте около 4100 м есть Бетлемская (Вифлеемская) пещера, которую после войны нашли и исследовали грузинские альпинисты. Она была закрыта железными воротами и имела железную цепь, которая спускалась вниз. В ней находилась древняя церковь, датируемая чуть ли не VI веком нашей эры. Сейчас ворота вместе с деревянной рамой находятся в краеведческом музее в доме, где жил раньше писатель Александр Казбеги. Я их видел, когда посещал музей в Степанцминде ранее. Как не пытался я найти своим взором эту пещеру на склонах Казбека, мне это так и не удалось. Не с моим зрением.

Мы быстро спустились налегке к метеостанции.

Ничего не изменилось после моего последнего посещения. Только внутри я нашел пластиковые окна, которые, видимо, собирались вставить вместо старых. Как приятно возвращаться в места, где когда-то был. Я посетил секретное место на метеостанции, где ночевал в походе 2011 г. Только не было моего приятеля Джонни. Сказали, что этот смотритель спустился вниз неделю назад.

К церкви шла хорошо натоптанная крутая тропа. Она находилась за «пальцами», возвышавшимися на склоне. Когда показалась церковь, я увидел на камне прибитую табличку, которой не было ранее. 16 сентября 2011 г. чуть выше Казбекской седловины погиб харьковский альпинист, руководитель группы из 4 человек, Игорь Логвинов. Это произошло через несколько дней после моего восхождения на Казбек.
Игорь Логвинов в связке поднялся с членом своей группы на вершину. При спуске он пытался организовать верхнюю страховку, однако Руслан Руцкий сдернул его вниз. Сам участник сумел зарубиться, а руководитель в результате падения, получив травму черепа, погиб. Его тело пролежало на склоне 4 дня, закрепленное на веревке, пока его не забрали грузинские спасатели. Отсутствие самостраховки и каски привело к гибели опытного альпиниста. Более подробно рассказать об этом случае, наверное, может Геннадий Копейка.
Я вспомнил о том, как проходило мое восхождение в 2011 г. В тот год снега было много, и он лежал на плато, где стояла метеостанция и даже ниже.

Накануне восхождения мы вчетвером (я, мой друг Тарас Барабаш и еще два второразрядника) сходили на Казбекское плато перед пиком Спартак (4517 м). Прогуляться долго не получилось. Начал садиться туман. Мы спустились до метео, а ночью вышли на восхождение. Каково же было мое удивление, когда второразрядники заявили, что я иду медленно, вручили мне рацию и вместе с Тарасом ушли. Хорошо, что лежал снег, и ночью тропу было видно. Возле «Крестов» я догнал группу днепропетровчанина Сергея Шумейко. Ребята отдыхали. Как я ночью по тропе прошел через свалку камней, перевернутых ледником, и не заблудился, одному Богу известно. Когда я дошел до снега, начало всходить солнце. На плато меня догнала группа моего друга Виталия Матехи и мы вместе пошли на «ишачку», как называл этот подъем Резо. На седловине бушевал сильный боковой ветер справа, била снежная крупа величиной практически с копеечную монету. Ребята присели отдыхать, а я пошел на штурм. Последние метров сто до вершины были покрыты льдом. Душа уходила в пяти, а я, упираясь на палки, шел. Каждый шаг давался с трудом. Ветер в любое мгновенье мог сдуть меня вниз. Уже на самом взлете я увидел Тараса, закручивающего очередной ледобур, а за ним на веревке шли два второразрядника. Я их обошел и добрался до вершины.
Церковь была небольшая.

Она стояла на растяжках. Возле входа висел колокол, в который каждый, кто хотел, позвонил. Внутри горели свечи, было тихо и уютно.

Однако задержаться надолго на этом месте не получилось. Начинался дождь, мы сфотографировались и стали спускаться в лагерь.
Вечером дядя Вова провел ледовые занятия. Все участники отрабатывали задержание на снегу и на льду в три такта. Снег был сырой и мы, включая инструктора, вымокли до нитки.
Возле палатки я встретил Юру, который рассказал мне, что пропала полька. Они со своим другом пошли на восхождение. Поляк рассказал, что пока он одевал кошки на леднике, его подруга ушла вперед. Он шел к вершине, но никак не мог ее догнать. А когда догнал, то понял что ошибся. Догоняемый оказался другим человеком. Теперь он где-то бродит в ее поисках. Юра снова сбегал на метеостанцию и сообщил о происшествии спасателям.
Когда я рассказал об этой истории дяде Вове, он предположил, что искать ее нужно в одной из тещин на маршруте. По дороге было минимум три широких бергшрунда, куда вполне мог угодить неподготовленный и не связанный ни с кем новичок. Юра сказал, что девушка ушла на восхождение во все тех же джинсах…
Володя Иванченко решил этой ночью идти на восхождение. Погода менялась, и было неизвестно, появится в ближайшие дни окно или нет.
Выспаться не удалось. Дядя Вова решил выйти пораньше, чтобы все участники медленным темпом смогли зайти на гору. Леонид Романович посчитал, что люди из его отделения акклиматизированы еще не достаточно и отказался в этот день от восхождения. Леша со своим отделением решил идти вместе с нами.
Я встал до установленного для подъема часа, разбудил Стаса и побежал за камни, чтобы не носить с собой лишний вес. Затем собрался и пошел получить сухпай и баллон для приготовления горячего на привалах. Съели немного каши и пошли.
Шастать ночью по тропе на Казбек занятие достаточно опасное. Идя за Максом, я снова провалился в трещину. На этот раз по колено. Трещины и узкие мосты через них, которые могут в любое мгновенье обвалиться, скользкая почва, камни, постоянно преграждали путь. Да и сам рельеф, который заставляет тропу петлять и направляет ее то вверх, то вниз, доставлял массу хлопот. И самое главное - заблудиться здесь было раз плюнуть. Я не понимал, как дядя Вова находит дорогу. Ведь он здесь прошел всего один только раз. Владимир Иванченко, идя первым, пропустил вперед группу альпинистов из Казани, которые стояли немного выше нашего лагеря на «Крестах». И их огоньки сразу же отклонились от тропы влево в сторону ледника. Дядя Вова вел нас четко, как заправский следопыт. Уже при выходе на ледник казанцы нас нагнали и пристроились в хвост трех наших отделений. Мы двигались в таком порядке: отделение Владимира Иванченко, потом Лени Казака, а затем Андрея Шеповалова. На вытоптанной площадке, в месте, где мы стояли накануне, все надели кошки, сложили палки и достали ледорубы.
Стало светать. Начали попадаться бергшрунды. Ширина этих трещин была не большая. Обычно до метра. Они преграждали путь. Поэтому тропа пролегала в местах, где эти трещины были минимальны. Проблема состояла в том, что когда мы видим трещину сверху, она кажется не значительной. Однако стенки ее могут быть далеко не вертикальными, а находиться под углом к поверхности ледника. Поэтому они несли в себе скрытую угрозу. Сверху трещина может быть узкой, а снизу широкой, способной запросто поглотить человека. На леднике необходимо обязательно связываться.
Наконец мы вышли на подход к плато. Слева стоял лагерь какой-то экспедиции. Бергшрунды стали попадаться чаще и шире. Как здесь было красиво! Я почувствовал энергетику Казбека. Душа просто рвалась наружу и пела. Вокруг был белый-белый снег. По щекам у меня потекли слезы. Я, чтобы никто не заметил, вытер их варежкой. Наверное, ради этого я и хожу в горы.
Шли мы долго, часто останавливаясь, чтобы новички могли передохнуть. Наконец достигли плато. Дядя Вова поручил мне идти первым, т.к. я был здесь уже не первый раз и хорошо знал местность и направление движения. Слева возвышался величественный пик Спартак. Справа был подъем на Казбек. Впереди шли группы. По следам самой ближней к склону пошел и я.

Дядя Вова дал мне указание останавливаться через каждые 100 шагов и делать передышку. Я не люблю ходить таким темпом, однако если ситуация того требует, ничего не поделаешь. Затем поступила команда делать остановки через каждые 50 шагов. Я старался идти по склону, постоянно набирая высоту. Здесь было, считая от плато до седловины, 500 метров подъема. Впереди идущая группа исчезла из вида, и следы закончились. Дядя Вова дал команду держать направление на восходящее Солнце.

Я так и сделал. Через некоторое время я четко вывел всех на хорошо натоптанную зигзагообразную тропу. Медленно и уверенно, перекладывая ледорубы из одной руки в другую, в зависимости от того, с какой стороны оказывался склон, мы дошли до крутого взлета до седловины. Здесь все отдохнули и двинулись дальше. Я пошел не в лоб, а зигзагом, чтобы ребятам было полегче. Наконец мы добрались до седловины.

Дядя Вова объявил большой привал. До вершины оставалось еще метров 120 крутого взлета между скальными выступами. Все люди устали. Я достал воду и баллон. Стали греть воду для чая.
За нами поднялись ребята Андрея Шеповалова. Рассказали, что Стасу стало плохо, и он еле идет. Когда поднялось отделение Леши Козака, оказалось, что и Леше не хорошо. Я дал Стасу попить. Он сказал, что у него кружится голова, и мир перед глазами изменяется. У меня тоже болела голова. Однако состояние было сносным.
Леша из-за своего состояния идти отказался. Поэтому дядя Вова решил, что вместо него его отделение поведет Андрей Позняк. Андрей Шеповалов подбодрил ребят и двинулся первым. Андрей повел отделение Леши. За ними двинулся и я с отделением Владимира Иванченко.
Погода была прекрасная, льда не было. Кошки вгрызались в фирн прекрасно. Отдыхали, как и раньше, довольно часто. За мной шел Антон из Киева и Ярослав из Коломыи. Было видно, что им захватывает дух от высоты, крутизны склона и от окружающего пейзажа.
Я постоянно догонял Тараса - инструктора по Карпатам из Ивано-Франковска, который был последним в отделении, которое вел Андрей Позняк. Он тоже был воодушевлен тем, что вот-вот достигнет первой своей пятитысячной вершины.
Зигзагами мы дошли до скал, где были прикреплены мемориальные таблички. Отсюда до вершины оставалось 30 метров крутого подъема.
Последний рывок и мы на высшей точке Грузии. Я поздравил свое отделение с успешным восхождением. Все стали фотографироваться.

Андрей Шеповалов тоже был очень рад, ведь он зашел на Казбек в первый раз. Однако это не убавило у него пылу ругать всех тех, кто пытался отстегнуться от веревки для того, чтобы удачно сфотографироваться. Все были очень рады.
На вершине вместе с нами находились также ребята из Тулы и Санкт-Петербурга. Все находились в чудесной эйфории. Вид вокруг был потрясающий.
Затем я повел отделение на спуск. Сверху меня подстраховывал дядя Вова. Идти было легко и приятно. Кошки держали отлично. На подъеме я встретил Стаса и Павла Шабалина, который взял его с собой на последний взлет до вершины. Стас буквально полз за ним на четвереньках. Павел был старым другом Володи Иванченко. Они любезно пропустили наше отделение по тропе вниз.
Спуск для меня не доставлял хлопот. Я получал удовольствие. Однако для новичков это была просто каторга. Все устали от подъема. Спускаться тоже нужно уметь. На седловине мы сняли кошки, т.к. мало у кого на кошках были антиподлипы. Без них мокрый снег легко прилипает к подошве ботинка. Без кошек этот снег легко сбивается при ходьбе.
Мы прошли чуть вперед, и было видно, как отделения Леши Козака, который снова принял руководство, и Андрея Шеповалова неуклюже двигались вниз.

Никто из них кошки не снял. Кто-то пытался идти лицом к склону, кто-то «нырял» головой вперед в снег, кто-то просто заваливался. Они безнадежно отстали. В нашем отделении поговаривали о том, что ждать отставших нечего, но дядя Вова был жесток и неумолим. Он ждал, затем вел группу вперед, держа отставшие отделения на прямой видимости.
Время шло, мы понемногу спускались.

Снег начал покрываться рыжим налетом. Припекало солнце. Однако мы понимали, что после обеда запросто может пойти дождь. Погода в горах меняется очень быстро.
Около места, где мы надевали кошки, поступила команда «остановиться». Дядя Вова сходил за палками, которые кто-то из ребят отделения Леши Козака оставил на площадке.
По тропе спускались три человека. Поравнявшись с нами, они свернули на ледник, и пошли в сторону места, где погибла Яна. Дядя Вова рассвирепев, начал им орать, что доставать их из трещины не станет. Те, огрызаясь, сказали, что слева со склона катятся камни, но все-таки ушли на тропу. Здесь отставшие два отделения нас и нагнали.
Оказалось, что участнице по имени Лена было плохо. Ее постоянно рвало, и ей трудно было идти. Это нормальное проявление горняжки. Вспоминаю, что когда я спустился к «Приюту 11» после восхождения на Эльбрус, меня тоже вырвало. Причем рвота продолжалась сутки, пока я не спустился вниз в Азау. Если выпьешь или съешь что-то, сразу все выходит обратно. То же было и у Лены. Ничего с этим не поделаешь. Просто нужно сбрасывать высоту.
Шел с каким-то расфокусированным взглядом и Стас. Я был очень рад тому, что он, собрав всю сою волю, дошел до вершины, хотя потратил для этого очень много сил. Такой поступок заслуживал большого уважения.
Когда я в первый раз поднимался на Казбек, на высоте около 4000 м, сначала начал отставать, а затем и вовсе встал. Я сказал Андрею Филиппенко, что дальше идти не могу. Он мне предложил возвращаться на метеостанцию, т.к. ждать они меня с Тарасом не собирались. Тогда я попросил его дать мне какую-то таблетку от горняжки. Андрей мне дал что-то, сказав при этом, что таблетка понижает высоту на 1000 м. Так с его слов, по крайней мере, было, когда он «поднимал» участника в Непале. Я глотнул таблетку и медленно двинулся за ними. Шел снег и дул ветер. Начиная с выхода на плато, мы стали пробивать тропу. Ботинки проваливались почти по колено. Я шел за Андреем шаг в шаг, не отставая. В голове творилось черт знает что, но я понимал, что путь у меня только вперед. Наконец Андрей устал и приказал теперь идти первым мне. Я прошел сто шагов и остановился. Затем первым пошел Тарас. Так, заменяя друг друга, когда первый затем пристраивается в «хвост», мы шли по 50-70 шагов. А потом был подъем по «ишачке». Ветер не утихал. Я просил духа горы смиловаться и пустить нас. Пути мы не знали, поэтому Андрей на маршруте постоянно ставил точки в GPS-навигаторе. Из-за плохой погоды в этот день никто не поднимался. Ни вешек, ни следов. Но Андрей знал свое дело. Он понимал, что идти нужно не траверсом, а тупо вверх. Ветер и метель не утихала. Видимость была в пределах 50 м. Мы шли и шли. Усталость у меня была неимоверная. Добравшись до скал, где висели мемориальные таблички, сели отдохнуть. Затем Андрей погнал нас вперед по ледяному склону. Так мы добрались до какого-то холмика. Вокруг ничего не было видно. Андрей сказал, что GPS показывает 5040 м. Вроде как идти больше некуда. Получается, что мы на вершине. Достали еду. Мы сидели и глядели друг на друга. В горло ничего не лезло. Банка с овощами «Бондюэль» так и не была съедена.
Спускаться было трудно. Еле ковылял. Следы наши занесло. Видимость плохая. Тарас и Андрей убежали вперед. Я шел по их следам. Хорошо, что хоть все трещины были занесены снегом. Однако как бы далеко Андрей не убегал, он постоянно держал меня в поле прямой видимости. Так, я как-то дошел до метеостанции.
А по поводу таблеток… Мне мой приятель Коля из киевского магазина туристического снаряжения «Команда Экс» когда-то говорил, что есть такие лекарства, что труп еще два часа бежать может. Понятно, Андрей пошутил. Скорее всего, он дал мне тогда Диакарб. Его принимают по 4 таблетки в сутки за 1-2 дня до подъема на высоту. И помочь физически его таблетка мне не могла.
Отдохнув, все двинулись дальше. Начал накрапывать дождь, а затем посыпалась снежная крупа. Вскоре мы добрались до лагеря. Нас поздравила Вера Германовна Попова, мастер спорта, руководитель сборов. Все были очень рады успешному восхождению. Владимир Александрович был рад тому, что все живы и здоровы. Так прошло 1 августа 2015 г.
На следующий день большинство людей пошло вниз. Кто-то в планах имел поездку в Тбилиси, а кто-то решил, что для него в этом году гор хватит. Вниз ушли все участники из отделения Андрея Шеповалова, кроме его самого и некоторые ребята из отделений Козаков. У нас же был день отдыха. Мы обсуждали планы на завтра. Я подошел к Леониду Романовичу и стал расспрашивать о двух не классических маршрутах на Казбек, которые хорошо были видны с места, где мы сидели.

Один – 2Б шел в лоб между каменными выступами и выходил на седловину, а второй 3Б – также в лоб по снежному кулуару, с которого постоянно что-то сыпалось. Леонид Романович сказал, что маршрут по кулуару очень опасен, а левый 2Б вполне проходим, но на маршруте, по-видимому, сильное обледенение. Кроме этого, в некоторых местах могут сходить «доски» - пласты спрессованного фирна. Идти по этому маршруту могут только хорошо подготовленные альпинисты-разрядники.
Я сходил к доктору, чтобы взять йод. На трех пальцах левой руки после ледовых занятий у меня появились ссадины. Чтобы не замочить варежки, я зарубался без них. Теперь обнаружил, что в ранах образовался гной. Я его выдавил, но, чтобы не было заражения, решил залить йодом. Доктор был большой весельчак и постоянно рассказывал разные истории из больничной жизни. Он дал мне йод и спросил, умею ли я пользоваться уретральным катетером. Доктор, кстати, положил его несколько дней назад в аптечку. На всякий случай, чтобы было чем накладывать жгут или пережать вены.
Кто-то предложил сходить на ледовую трапецию, находящуюся слева от пика Спартак. Категория сложности 2Б. Туда сходила сборная группа под руководством Александра Туртукова. Они рассказали, что сложного ничего нет. Однако с новичками будет идти трудно. На леднике много трещин, которые нужно постоянно обходить. Главное препятствие - ледовая стена высотой около 60 м с большим наклоном. Первый лезет и закручивает ледобуры, провешивает перила, остальные поднимаются на жумарах. Стали собирать снаряжение и тренировать новичков как пользоваться жумаром и перестегиваться в местах оттяжек, прикрепленных к ледобурам.
«Хоббиты» оживились, они активно стали обучать новичков. «Хоббитами» называли отделение, которым раньше руководил дядя Вова. В него входили Андрей и Ира Позняк, Оля Филиппенко и другие. Мы договорились, что утром пойдем на восхождение.
Однако, начиная с вечера, и до самого утра лил дождь, выпал мокрый снег. Поэтому от восхождения отказались и утром, поев и, собрав палатки, мы ушли вниз.
У выхода на ледник мы встретили Анатолия Скрягу с его отделением, которое из Чаух перебралось сюда. Они собирались совершить восхождение на Казбек. Через три дня (включая сегодняшний) нас должны были забрать автобусы из Степанцминды. Мы сфотографировались на краю скалы с прекрасным видом на водопад, затем перешли реку. Идти было легко и спокойно. По дороге мне попалась парочка туристов. Девушка пахла душистым мылом! Не забываемый запах. Я тоже мечтал спуститься вниз и, наконец, помыться.
Я, Андрей Шеповалов и Володя Иванченко шли от перевала Саберце вместе. На спуске нам попалась группа, которая на лошадях везла свои рюкзаки. Сзади шел высокорослый Сергей Шумейко. Мы поздоровались и пошли дальше.
Всю щеку Андрея «засыпал» герпес. Страшно было на него смотреть. У меня в ботинках распухли ноги, и я шел осторожно, чтобы не натирать пальцы. Дядя Вова брел вниз, любуясь, и высматривая где бы нарвать Иван-чая. И он таки его нашел. Затем втроем мы сели на траву и смотрели на горы. Пахло душистой травой великого Кавказа!
Лагерь мы поставили на плато перед церковью, как и ранее. Сходили за водой, сготовили еду, а кого-то послали в Степанцминду за вином.
Вечером к нам прибилась молодая барышня в шортиках и маечке, с небольшим рюкзачком, с боку которого был прикреплен большой медвежонок. Мы ее накормили, и она рядом с нашим лагерем поставила свою палатку. Таких палаток я раньше никогда не видел. Она была больше похожа на собачью будку, так она была мала. Надя, – так звали девушку, шла на Казбек сама. У себя в Одессе она не смогла нейти компанию. Поэтому решила сходить в гордом одиночестве, переправившись на пароме в Батуми. Я ей подробно рассказал обо всех сложностях, с которыми она может столкнуться в походе. Затем пришли ребята, мы выпили вина и стали петь песни под расстроенную в конец гитару.
Утром Надя ушла на маршрут, а мы возглавляемые Владимиром Иванченко пошли искать нарзанный источник. Он находился в двадцати минутах ходьбы от парка в Степанцминде и представлял собой трубу, из которой фонтанировал нарзан. По трубе нарзан тек к бассейну глубиной около полутора метров и размерами ориентировочно 12х8 м. Купаться в нарзане оказалось очень приятно, не смотря на то, что жгло места, где на теле раны были. После купания кожа стала мягкой, как у младенца.
Спустился Леонид Романович, совершивший восхождение с оставшимися участниками своей группы. Понятно, что зашли на гору не все. У каждого была своя физическая форма и свой запас желания подняться на вершину. Вечером мы опять пели песни, и пили чудесное грузинское вино.
На следующий день мы снова пошли купаться в нарзанном источнике, пообедали в кафе и погрузились в автобусы. Назад ехать было веселее, т.к. все уже познакомились и знали друг друга гораздо лучше. Всю дорогу я играл с ребятами в «Мафию». В Днепропетровске меня встретил мой старый друг Виталий Матеха, кмс по альпинизму, и мы здорово с ним пообщались, обсуждая его предстоящее восхождение в Альпах на Маттерхорн (4478 м).
Как здорово побывать в горах!