Почести, преследования, смерть. Легенды русского альпинизма – Евгений и Виталий Абалаковы

Фото из книги «Лоренц Саладин – смерть на Хан-Тенгри»

Продолжаю выкладывать материалы нашего журнала. Эта статья Роберта Штайнера из журнала Berg опубликована в "РИСК онсайт" № 48 в 2010 году. Она будет интересна тем из вас, кто в то время еще не читал наш журнал!


От редакции:
«РИСК онсайт» уже публиковал в 2007 году статью Роберта Штайнера. Она называлась «Wsjo normalna» и была посвящена восхождению на пик Погребецкого в составе красноярской команды. Рассказ получился остроумный и очень, как бы правильно сказать, «сибирско-окрашенный». При интересе автора к Красноярску в частности и к ходу развития российского/советского альпинизма в целом закономерно, что он пришел к теме, обозначенной в нынешнем заголовке.
Мы же решили, что не только немецким читателям будет интересно вернуться к этим страницам истории. Этакий взгляд из-за границы на советский альпинизм и судьбу ярких его представителей.

Почести, преследования, смерть
Легенды русского альпинизма – Евгений и Виталий Абалаковы

Текст: Роберт Штайнер (Berg, 2010, стр. 224 – 235)
Пперевод: Александр Мартынов
Фото Дениса Прокофьева, Михаила Вершинина и из архива Лоренца Саладина (книга «Лоренц Саладин – смерть на Хан-Тенгри»)



Лоренц Саладин с друзьями (братья Абалаковы, Георгий Харлампиев, Михаил Дадиомов). Памир, 1935 г.

Абалаков – фамилия известная (по названию «проушина Абалакова», которая часто применяется при спусках по замерзшим водопадам и описана в каждом учебнике альпинизма). (Отметим, что в России проушину так не называют. На Западе название прижилось после того, как Абалаков показывал ее кому-то из иностранных альпинистов. Об этом Валерию Балезину рассказал Пит Шуберт. Прим. Ред.) Но что за этим стоит? Часто думают, что это всего лишь фамилия одного русского альпиниста. И мало кому известно, что за фамилией Абалаковы скрываются не только два легендарных брата, но и личная судьба целого поколения советских альпинистов.


На Аксу (4925 м)

Так что стоит рассказать о жизни Евгения и Виталия, рассмотрев ее со всех сторон. На советском альпинистском небосклоне они были звездами, прославленными и почетными. Один из них был к тому же талантливым и одаренным художником, а второй – известным изобретателем. Их тесная связь похожа на то, что мы наблюдаем у братьев Хубер. Но альпинисты – это не только некие индивиды, они всегда дети своего времени, они – зеркало процессов, происходящих в мире. В судьбе Абалаковых отражается и восход советского альпинизма, и организованное Сталиным преследование и уничтожение альпинистов. Для европейцев это может оказаться совершенно новой главой в истории альпинизма, которую мы часто воспринимаем как полностью известную и объективную, но на самом деле она более однобока и селективна, чем можно подумать.


На спуске с Хан-Тенгри

Родители Абалаковых – неразгаданная загадка

Как Евгений, так и Виталий всегда говорили, что их отец был из казаков, работал егерем. В этом можно усомниться. Они жили во времена, когда было опасно иметь предков, выделяющихся хоть чем-то.

В документе НКВД 1939 года можно прочитать, что их отец Михаил Анисимович был богатым предпринимателем, он владел золотоносными шахтами на севере Енисейской области, а также вел торговлю. Мать тоже была из богатой семьи, ее родители владели пароходами. Предположительно, они, как и многие другие промышленники, бесследно исчезли после революции как типичные «враги народа». Коммунисты в те времена не знали пощады для тех, кто имел деньги или власть.

Соответствуют ли данные НКВД действительности, тоже неясно. Это был бы не первый случай, когда спецслужбы предполагали у кого-нибудь наличие родителей – капиталистических предпринимателей или контрреволюционных кулаков. В 1930-е этого было достаточно для преследования или ареста. Даже потомки не имели понятия, где истина. Как сформулировал Сергей Шибаев, редактор российского журнала «ЭКС», «в этой семье столько же тайн и интриг, сколько в каком-нибудь королевском дворе. Жюль Верн и Стивен Кинг нашли бы тут достаточно материала для романов».



Юность Абалаковых – вершина любой ценой

Виталий Абалаков родился в 1906 году, Евгений – в 1907-м. Согласно официальным документам, мать умерла при родах Евгения, а отец в 1909 г. – от тяжелой болезни. Так они стали сиротами. Родственники забрали их с севера Енисейской области в расположенный гораздо южнее Красноярск, где они и выросли у дяди.


Красноярские Столбы. Справа Первый столб

Переезд в Красноярск сыграл основополагающую роль в альпинистской карьере братьев. И раньше, и теперь Красноярск является родиной выдающихся скалолазов и альпинистов. Стоит, например, назвать скалолазку Ольгу Бибик или альпиниста и тренера Николая Захарова. В окрестностях города расположен природный парк «Столбы». Большое количество скал из красного гранита, некоторые высотой до 100 м, возвышаются над тайгой и с давних пор привлекают посетителей. Скалолазание тут стало любимым спортом уже в 1900 году, при этом лазали без веревки. Для страховки, если ее применяли, использовали длинный кушак, который первый спускал сверху для помощи следующим. Испытанием мужества были прыжки с одной скальной башни на другую. Кое-где скалолазы строили избушки, где собирались по вечерам, пели песни или читали стихи собственного сочинения. На одной из скал кто-то написал: «Свобода». Так оно и было: свобода от тягостей жизни.

Это был своеобразный культурный микрокосмос, в котором жили «столбисты» вдали от политического надзора. Нужно упомянуть, что в этом прекраснейшем скалолазном раю посреди 6500-километровой тайги между Санкт-Петербургом и Владивостоком сохранились прежние традиции.


Вид на Первый столб

Братья Абалаковы начали лазить в 12 и 13 лет соответственно. Евгений за свое умение лазить получил кличку Бурундучок, а Виталий – Луна, у него было круглое лицо. При этом они не только открыли для себя магию этого занятия, но и устраивали себе ментальную тренировку – лазили всегда без страховки. Виталий вспоминал, как он шел по трудному маршруту и дальше не мог лезть ни выше, ни спуститься. Единственное, что спасло его от срыва – успокаивающий голос старшего товарища, который лез ниже и давал советы. «Тогда мы получили основы знаний по морали и воле», – говорил он позже. Их считали тогда особенно «отмороженными» – они часто лазили без страховки даже на неизвестные и сложные маршруты. Сегодня говорили бы о «свободных первопрохождениях соло».

Их одноклассники как-то испугались, когда в походе с вожатым они сделали стойку на руках в нескольких сантиметрах от края 100-метрового обрыва. Уже с тех времен они оставили свой след на столбах. По имени Абалаковых назван прыжок со второго столба, трещина на «Коммунаре» и северная стена столба «Дед». Если они не лазали, то искали с близкими друзьями приключений в походах по тайге, прочесывали горные хребты Саян и Алтая, сплавлялись на плотах по рекам. Надо сказать, что одиночество и недостаток родительской любви сделали, вероятно, обоих сирот такими восприимчивыми к дикой матушке-природе.



В 1931 году состоялась первая экспедиция. На кавказской вершине Миссес-Тау сорвались два швейцарца. Были организованы поиски – без альпинистского опыта, с примитивным снаряжением. По окончании поисковых работ группа единогласно решила, что, находясь так высоко, нужно пойти еще дальше, на вершину Дыхтау (5204 м). Это был один из наиболее сложных маршрутов Кавказа. После напряженного дня и сложного лазанья при организации бивуака они обнаружили, что забыли примус. Пережив длинную ночь без воды, они благополучно спустились вниз. Желторотые новички прошли альпинистский обряд посвящения. Казалось, что у них нет ни предварительных расчетов и предусмотрительности, ни страха и уважения. Они думали только о вершине.

В 1932 году они подняли планку еще выше. Братья грезили о траверсе мощного массива Безенгийской стены. Погода была плохой, видимости никакой. Все еще не имея достаточного опыта, они сняли очки и получили снежную слепоту. Вынужденно отлежавшись в палатке, двинулись дальше, как только смогли опять видеть. При спуске с Катына Виталий провалился в трещину, но, к счастью, спутники его удержали. На следующий день закончились продукты. И группа стала готовиться к опасному аварийному спуску. Опять срывается Виталий, брат его удерживает. Сколько ругани обрушилось на голову вторично сорвавшегося, в мемуарах, к счастью, не описано.

В марте 1933-го Евгений едет на Эльбрус, на этот раз с друзьями – Гермогеновым и Гущиным. И опять те же ошибки: плохое снаряжение, мало продуктов, срывается то один, то другой. Но они и не думают сдаваться, вершина должна быть взята любой ценой. Но на седловине Гермогенова сваливает горная болезнь, у него идет кровавая пена изо рта и он умирает. Товарищи спускают мертвого по веревке прямо вниз по линии падения воды. Но безжизненное тело срывается и срывает с собой Евгения. Оба скрываются в трещине. Гущину удается схватить Евгения за руку, но долго так держать он не может. «Мы подумали, что было бы лучше одному остаться наверху, а другому – внизу, чем обоим упасть вниз», – пишет с иронией Абалаков. Вместе с трупом он срывается вниз и там, в глубине, проводит ночь, пока его не спасли на следующий день.

1933 год стал для Евгения знаменательным. Хотя в прошлых экспедициях он не показал, что защищен от аварий, его выносливость оказалась феноменальной. Холод и лишения мало действовали на него. Теперь его пригласили в московскую экспедицию под руководством Николая Горбунова, целью которой был Пик-7495, позже названный пиком Сталина, затем пиком Коммунизма и, наконец, пиком Исмоила Сомони.

Это была высшая точка СССР, к тому времени еще не покоренная. Экспедицию поддерживало государство, так что было необходимо обязательно взойти на вершину. И не обошлось без авантюризма. Участники сдавались один за другим. На одном из участков один из альпинистов попадает в камнепад, веревку перебивает, он срывается и гибнет. Несмотря на это, восхождение продолжается. В нескольких сотнях метров от вершины последний спутник Евгения Горбунов истощен полностью и поворачивает обратно. Евгений идет дальше и в одиночку достигает вершины. Его тень отражается на облаках. Это была третья в мире по высоте вершина, на которую вообще взошел человек, и самый северный семитысячник. Газетная статья комментирует это с обычным в те времена патриотическим пафосом: «В «Норильской шкале суровости»* новый рекорд. Может быть, где-то и покоряют более высокие горы, но там, на 5000 м и выше, растет картошка». Когда Евгений вернулся к Горбунову, тот уже не чувствовал ног. Абалаков частично поддерживает его, частично несет вниз на себе. Для обеспечения научных целей экспедиции Евгений поднимает на высоту 7000 м автоматическую метеостанцию весом 35 кг. Реноме отчаянного сверх-альпиниста сейчас существует где-то в бесконечности. Сейчас ему нужно тащить тяжелейший рюкзак, взбираться на сложные жандармы, откапывать из-под снега палатку, готовить пищу для товарища – он для него живой ангел-хранитель, который несет больного вниз. Говорят и пишут о его физической силе, его воле, называют его «альпинистом №1». Восхождение на пик Сталина становится «первой победой русского альпинизма». Десятилетия спустя СМИ называют его Гагариным того времени: один был открывателем космоса, другой – покорителем гор. Абалаковы стали объектом общественного интереса.



Краткий обзор истории советского альпинизма

Нужно заметить, что тогда первовосхождениям придавали национальный пафос не только в России, но и почти во всем мире. Восходители становились символом превосходства национальной и политической системы. Можно было видеть значение прохождения Северной стены Эйгера для гитлеровской Германии, а позднее – первовосхождения на Эверест как победы позднего колониализма для гибнущего английского владычества. Сильный альпинист – сильное государство. «Победа» над пиком Сталина показала силу СССР. В организацию альпинизма было вложено много энергии. Под эгидой профсоюзов создали альплагеря. Инструкторы получили дополнительный отпуск. Альпинизм – совсем неизвестное в царские времена занятие – должен был стать массовым спортом и стал им. Причин было достаточно: физическое воспитание на случай войны, помощь в геодезических работах и разработке месторождений, воспитание социального поведения в коллективе, присвоение соответствующих системе имен вершинам и перевалам. Из тех времен пришли названия – ледник Пролетарских Туристов, перевал Красной Армии, пик Октября, пик Коминтерна, пик Ленина, пик Сталина. Не в последнюю очередь были отмечены высокие политики страны фанатиков альпинизма, например, Николай Крыленко, генеральный прокурор, исполнявший некоторое время обязанности верховного главнокомандующего Красной Армии, друг Ленина, а позднее – один из близких соратников Сталина.

В 1934 году в стране были введены значок и звание «Альпинист СССР». Как Евгений, так и Виталий получили почетное звание «Мастер альпинизма». В 1934-м их пригласили в экспедицию на пик Ленина. В духе времени альпинисты установили на вершине его гипсовый бюст. Руководителем был упомянутый выше Николай Васильевич Крыленко – всемогущая личность. Абалаковы ему понравились. Это означало славу и финансовую поддержку в будущем. Крыленко, печально известный своими ужасными приговорами на показательных судах, позже сам вызвал ненависть Сталина, был осужден и «потянул» за собой множество приговоров альпинистам.

В 1935 году братьям пришлось заняться своеобразным промышленным альпинизмом. При разведке месторождений олова на Туркестанском хребте (Памиро-Алай) они приносили геологам пробы пород с вершин и со стен, обеспечивали страховку при прохождении перевалов, заносили наверх и спускали инструменты, а параллельно сделали целую серию восхождений на прекрасные пятитысячники. В этой экспедиции они познакомились со швейцарским коммунистом и альпинистом Лоренцем Саладином, который сопровождал их в следующем году на Хан-Тенгри и остался там навсегда (см. Berg, 2009, стр. 208 – 213).


Драма на Хан-Тенгри

1936 год. В то время как в Берлине толпы праздновали Олимпиаду, группа из пяти альпинистов в полной тишине готовилась к третьему восхождению на Хан-Тенгри (6995 м или 7010 м) на Тянь-Шане. Это была первая экспедиция Евгения в роли руководителя. Участвовали также его швейцарский друг Лоренц Саладин, Леонид Гутман и Миша Дадиомов. Должен был еще присоединиться и Виталий, который работал инструктором на Кавказе. Нужен был успех. Для подготовки они едут на поезде в Узбекистан, где опять работают с геологами на Туркестанском хребте. Там тоже высятся мощные гранитные стены – в долинах Кара-Су и Ак-Су, но они непроходимы. Это сегодня район Каравшина стал центральноазиатской Меккой покорителей больших стен. Затем – Тянь-Шань, где начались первые проблемы. Некоторые участники группы заболели. Саладин не получает разрешения ехать дальше. Теряется ценное время, пока они подключают все рычаги, чтобы получить визу. Долго и настойчиво уговаривают, выставляют даже швейцарца Саладина как «настоящего красного командира». В конце концов форсированным 150-километровым маршем добираются до подножья Хан-Тенгри. Наступает осень, уже холодно. Столбик термометра падает до -30°С. Без акклиматизации они идут наверх, одежда и снаряжение – плохие. В качестве базового лагеря оставляется палатка, в ней немного продуктов и одежды. Каждый день становится холоднее, требуется все больше сил. Ночи в снежных пещерах отбирают силы. Они игнорируют предупреждения и идут все выше.


На Хан-Тенгри

День штурма вершины заканчивается фиаско. Они не доходят до высшей точки, но отказываются сдаться и начать спуск. В крошечной снежной пещере организуют холодную ночевку без какого-либо снаряжения. Холодная, без воды, ночевка на 6800 м. На следующий день, не чувствуя рук и ног, они выходят на вершину. На спуске их застает снежная буря. В какой-то момент они теряют веревку, но видят ее, зацепившуюся ниже. Евгений, рискуя жизнью, спускается к ней и приносит обратно. Через 200 метров на скалах срывается Гутман и остается лежать неподвижно, но он еще жив. Упаковав его как мертвого, обессиленные восходители спускают его по склону вниз. Это не получается. Приходится организовывать вторую холодную ночевку. Наконец, добрались до базового лагеря. У Виталия двенадцать пальцев на ногах и руках стали черными. Тяжелые поражения и у Лоренца Саладина. Он обрабатывает их ножом и пропитывает горючим – начинается заражение крови. Теперь с каждым днем у него повышается температура, на пути назад он падает с лошади и умирает в долине Иныльчек.

Сигнал бедствия достигает цивилизации, и теперь над ними кружатся спасательные самолеты. Один из них садится на ухабистом лугу и получает повреждения, с которыми уже не может взлететь. Евгений – единственный – совсем не получил травм. Виталий теряет больше половины пальцев на ногах и руках и в свои 30 лет становится калекой. Это поворотный пункт в его жизни. Врачи дают ему понять, что с альпинизмом покончено. Один из них показывает ему отрезанное и говорит: «Потому я и вижу, что ваша альпинистская карьера закончена. Штурмуйте теперь вершины науки!» Только теперь Абалаковым становится ясно, сколько ошибок они наделали и как много было поставлено на кон.

Этот момент должен был изменить жизнь: «Больше, чем наши силы, была наша самоуверенность: мы могли все! Мы были молоды, сильны, хорошо тренированы и начали становиться заносчивыми, выходя на большие горы без серьезной подготовки. И только когда природа преподала нам эти горькие уроки, мы поняли, что в альпинизме самым главным является не сила, или техника, или смелость, а умная голова».


Красноярские Столбы. Изба Грифы. На снимке семья Дениса Прокофьева и Олег Хвостенко с сыном

Скульптор Евгений Абалаков

Евгений рано начал интересоваться искусством. Первые скульптуры и рисунки он сделал еще в школьные годы. С конца 1920-х он жил в Москве и учился в Институте искусств. Его коньком была скульптура в духе соцреализма, его героями – простые советские люди. Это направление было востребовано, он скоро добился успеха и стал знаменитым. Заказы шли со всех сторон. В 1937 году его приняли в элитарный Союз советских деятелей искусства. Его скульптуры были даже отосланы в Нью-Йорк. Но его увлекала и акварель, и рисунок. Существует множество картин, которые он создавал кистью, стоя в снегах Памира, Кавказа или Тянь-Шаня. Он был первым русским художником, который изображал горы, отражая их сущность. Альпинизм в принципе был важным художественным сюжетом для него. Так, например, получились скульптура «Альпинист», а также «Военный альпинист» (фигура с тяжелым пулеметом – символ ожесточенной борьбы Красной Армии против гитлеровцев на Кавказе). Евгений воевал там на передовой. Корни всего, что он создавал, уходили в его собственную жизнь. Эту скульптуру он закончил в день своей преждевременной смерти.

С современной точки зрения его искусство было монументальным, да, возможно, «типично советским». Будучи подверженным влиянию своего времени, он обнаруживал свойственный великим художникам талант композиционного мышления и отображения деталей. В своих горных мотивах он предпочитал изображение спусков. Тут сыграла роль и драма на Хан-Тенгри. Скульптура «Альпинистка» – это не только первое изображение горовосходительницы, но и пример, показывающий осмотрительность, концентрацию и спокойствие, необходимые при спуске с вершины. Сын Евгения Алексей, также скульптор, хранит наследство отца. Около 300 работ выставлено сегодня в музеях и парках Москвы и Красноярска, а также на временных выставках.

Альпинистская пара Виталий Абалаков и Валентина Чередова

Еще в молодости Виталий встретил свою будущую жену Валентину Чередову. Они были одного возраста, оба увлеченные скалолазы, оба жили в Красноярске. Валентина была одаренной столбисткой, позже она превратилась в первоклассную альпинистку – первую женщину-корифея в альпинистской среде СССР. Они вместе прошли множество сложных маршрутов, таких как траверс Миссес-Тау – Дыхтау, траверс Белухи на Алтае, вместе работали с геологами на Памире. В возрасте 55 лет она взошла на пик Ленина (7134 м).

Валентина рано начала работать в системе обучения. Она была инструктором альпинизма, руководителем экспедиций, начальником альплагерей. В 1940 году она получает престижное звание мастера спорта, позже становится заслуженным тренером по альпинизму. Федерация альпинизма пять раз отмечает ее золотой медалью за успехи в горах в рамках русского чемпионата по альпинизму. Вместе с Виталием она воспитывает двух детей – Олега и Галю. В 1962 г. защищает диссертацию, посвященную тренировке скалолазов. Одно из последних путешествий она совершает в возрасте 86 лет со своими друзьями на лодке через тайгу. В 1994 году она умирает.

Валентина Чередова далеко опережала свое время не только в России. Эта женщина, которая объединила в одинаковой мере и заботу о семье, и высокие альпинистские достижения, и профессиональную карьеру, искала подобных себе во всем мире. Нужно сказать, что первая немецкая альпинистка родилась примерно на полвека позже.





Альпинисты в ГУЛАГе

Прохождение новых и сложных маршрутов было опасным, но еще более опасным для русских альпинистов был конец 30-х годов. Иногда кто-то благополучно возвращался с восхождения, чтобы быть схваченным дома тайными службами и никогда больше не появиться нигде. Со времен Ленина слежка, преследования и террор над гражданами со стороны государственных органов, таких как ЧК, только обострились. При власти Сталина террор вышел за все мыслимые границы. Каждый, кто хоть отдаленно мог быть «врагом народа» или даже безосновательно подозревался в этом, попадал в тюрьму. С 1934 года стали выносить почти без суда мгновенные приговоры. В 1937 году установили квоты на аресты, которые должны были быть выполнены. С 1937-го по 1938 г. арестовали 767 397 граждан, из которых 386 798 были казнены. Это было самое темное время советской истории. Под пытками выдавливались имена невиновных, и по стране катились все новые волны арестов. Одна из них захватила и альпинистскую элиту.

Контакт с европейскими альпинистами, которого вряд ли можно было избежать на Кавказе, расценивался как профашистская агитация. Горные фотографии стали основой для подозрений в шпионаже в пограничных регионах, а зарубежные материалы по альпинизму, получаемые альпинистами от иностранцев, считались изменой Родине. Это коснулось и Виталия. Его обвинили в участии в шпионской организации, целью которой была «нейтрализация лучших альпинистов». Кроме того, его обвиняли в том, что он восхищался всем зарубежным и предпочитал зарубежное снаряжение советскому. Да он даже и не искал контактов с иностранцами. Как пишет друг Виталия Кизель, ему ставили в вину, что он «передал немецким шпионам координаты пограничного поста на вершине Хан-Тенгри». Смешно! Как будто там наверху при -30° мог стоять пограничник и требовать «Стой! Предъяви пропуск!»

Но фактом было то, что Виталий являлся активным членом ОПТЕ – организации, занимающейся досугом и спортом. Само собой разумелось, что она почти не находилась под контролем государства и партии. С точки зрения тоталитарного государства ОПТЕ была кормушкой для антикоммунистически свободомыслящих. Всех членов было приказано арестовать, многих – казнить, как Крыленко. Когда арестовали Виталия, Валентина поскорее дистанцировалась от него, в то время как брат Евгений регулярно протестовал против ареста перед тюрьмой. Действительно ли она думала, что ее муж изменник Родины, или это была защитная реакция для спасения от худшего, неизвестно. В духе времени она была незыблемо убежденной коммунисткой и даже позже утверждала, что в СССР никогда террора не было. Согласно протоколу допроса Виталий выдал ряд других альпинистов. Все были казнены, например его близкий друг Георгий Харлампиев.

Сам Виталий отсидел два года в тюрьме, под пытками потерял много зубов и по редкому списку амнистированных в 1940 году был выпущен на свободу. Почему – неизвестно и поныне. Другие были расстреляны или отсидели более чем по 25 лет. Он быстро воссоединился с Валентиной Чередовой, и остаток жизни они провели вместе. В 50-е годы для своей реабилитации он написал 16-страничную статью относительно человеческих качеств каждого альпиниста, которые исчезали под действием пыток. Евгения Абалакова никогда не арестовывали.

Нужно упомянуть, что некоторые австрийские и немецкие альпинисты, которые эмигрировали в СССР по своим коммунистическим убеждениям или за участие в шуцбундовском движении, были там арестованы, казнены или высланы. Их называли «мертвецы в отпуске». Их использовали при организации альпинистских и лыжных школ, а также в экстремальных экспедициях, таких, как первовосхождение на Хан-Тенгри.



Тайна вокруг смерти Евгения Абалакова

В ночь с 23 на 24 марта 1949 года в возрасте 42 лет мистическим образом умирает Евгений Абалаков. До нынешнего дня его смерть полна загадок, истина неизвестна.

Установленный в газетной статье факт – то, что он занимался непосредственно подготовкой ряда экспедиций. Через два месяца ему предстояло выехать на первовосхождение на пик Победы (7439 м). Экспедиция должна была предварить попытки восхождения на К2 и Эверест. Таковы были далеко идущие планы.

Вечером 23 марта Евгений присутствует на заседании советского географического общества, председателем которого он был. Там он докладывает о своих планах. После этого вместе со своим другом-альпинистом Юрием Арцишевским они идут в дом врачей Бейлина, Беликова и Яблонского, один из которых был специалистом по ядам. Зачем они туда идут – неясно. На следующий день Абалакова и Арцишевского находят мертвыми. По официальным данным, речь идет об утечке газа. Они якобы хотели принять ванну и нечаянно открыли не тот кран. Смешно только, что два здоровых мужчины были не в состоянии выломать хлипкую дверь из ванной комнаты. Газ, в конце концов, обладает запахом! Всем знакомым Евгения это кажется совсем неладным. И почему не было никаких симптомов, которые должны были быть при отравлении газом? Откуда кровь при отравлении газом? Два голых мужчины вместе в ванной? В те времена это было немыслимо.

Милиция отказывается начать расследование. Тела быстро увозят, а пришедших на похороны вводят в заблуждение, похоронив мертвых не на том кладбище, которое было указано. Настораживает факт, что погибли только эти два жителя дома, а другие – нет. Как тогда выразился один известный врач, «газ не выбирает. Или умерли бы все, или все остались бы жить».

Виталий не верит. Он формулирует осторожно: «Концов не найти». Более чем через 30 лет Алексей Абалаков, сын Евгения, предположил, что это спецслужбы. Выдвинул даже теорию, что британская спецслужба была заинтересована в смерти выдающегося горовосходителя Абалакова, чтобы обеспечить первенство на Эвересте, который ни в коем случае не должен был быть покорен коммунистами. Но и русским органам эта смерть была кстати. Может быть, даже было ужасное подозрение на завистливого брата? В конце концов, он всегда был в тени вундеркинда Евгения. В сороковые годы, когда Евгений был суперальпинистом, офицером и будущим покорителем Гималаев в одном лице, Виталий был калекой, который только что вышел из тюрьмы. Не удивительно, что такое обвинение вызвало споры, до сих пор расщепляющие семью. Тем, кто силен в русском языке и хотел бы ознакомиться с этой сложной историей заговоров, можно порекомендовать книги Алексея «Триумф и трагедия великого альпиниста Евгения Абалакова» и «Тайна смерти Евгения Абалакова».

Однако теории сына Евгения спорны. «Они прослушивают меня!» – говорит он журналисту Шибаеву, который расспрашивает его по этому поводу. Будучи твердо уверенным в прослушке, он выдергивает из розетки телефон и делает громче радио. «Они» – это, по его мнению, спецслужбы, все еще занимающиеся его семьей.

Могила Евгения находится на Новодевичьем кладбище. Его именем названы вершины на Тянь-Шане (5861 м) и на Памире (6650 м). И центральная улица в Красноярске носит его имя, фамилия Абалаков начертана на знамени горного клуба. Каждый год проходят соревнования по скалолазанию памяти Абалакова, а с 2008 года они превратились в чемпионат России.



Победное шествие «спартаковцев»

Десять лет после драмы на Хан-Тенгри Виталий не ходил в горы. Сначала не давали пальцы, потом НКВД и, наконец, война. Получил он и почет. «Альпинизм – спорт мужественных, – пишет он. – И противником являются горы. Это ужасный и опасный противник». Но его настрой изменился. Теперь на первом месте – безопасность. Каждая экспедиция готовится тщательно, проводятся усиленные тренировки, идет работа над созданием отличного снаряжения. Безопасность для него означала и тактику.

Одним из первых он стал продумывать планы акклиматизации. По генеральному плану организовывали промежуточные лагеря, целая цепь обеспечения с едой, спальными мешками и палатками. На случай аварии наготове были спасотряды, штурмовая команда имела радиосвязь с тренером, который принимал все основные решения. Он признает и роль команды или, как тогда называли, «коллектива». Стиль Виталия был основой долгое время. Теперь альпинисты в СССР должны были проходить основательную подготовку, которая гарантировала высокую степень умений. Обучение в альплагерях исключало большую часть легкомысленных ошибок. Долгий, но престижный процесс обучения обеспечивал формирование сильной элиты, из которой впоследствии вышли такие экстраальпинисты, как Хрищатый, Валиев, Букреев, Ручкин, Бабанов. Успех русской команды на Западной стене К2 в 2007 году без жесткой советской школы и продуманного взаимодействия команды не был бы возможен: 11 участников взошли на вершину по сложнейшему маршруту. И ни одного несчастного случая, ни одной травмы. Подготовкой этого успеха руководил также и Виталий Абалаков. В 1946 году он организовал альпклуб «Спартак».

Почти 20 лет он проводил экспедиции, в которых никогда не было ни аварий, ни погибших. Самым большим успехом было первовосхождение на пик Победы (7439 м) в 1956 году. 11 человек взошли на эту требовательную, подверженную ударам бурь гору на Тянь-Шане. В общей сложности 12 раз спартаковцы побеждали в чемпионатах СССР по альпинизму. Они стали брендом советского альпинизма, а Виталий воплотил в себе руководящую в альпинизме роль. Он сам руководит примерно 150 серьезными восхождениями, трижды восходит на пик Ленина. Опять фамилия Абалаков звучит как «Альпинист №1». Но на этот раз не Евгений, а беспалый Виталий. Он становится главным учителем альпинизма, получает звание «Заслуженный тренер СССР по альпинизму» и занимает высокие должности в спортивных органах. Критики упрекали его в жесткости и диктаторстве и шутили, что золотые медали получать несложно, когда судейская коллегия – собственная длинная рука.

В противоположность брату, которого современники описывали как сердечного, общительного, любящего детей, он был жестким и честолюбивым человеком, очень дистанцированным и хладнокровным. Большинство молодых альпинистов выдерживали ненормальное и холодное давление, которое он оказывал, не более одного дня и после этого больше не показывались ему на глаза.

И насколько хорошо он относился к своим, настолько радикально – к конкурентам. В первую очередь это мог ощутить Игорь Ерохин, молодой альпинист, очень успешно ходивший со своей командой, пока Виталий не перекрыл ему все пути. Казалось, что он не терпел никакого общества. Рассказывают, что Виталий в базовом лагере под пиком Коммунизма выбил из рук предложенный ему сэром Джоном Хантом стакан вина. Брата он никогда на людях не вспоминал, казалось, что того никогда и не было. Виталия называли Железный Хромой.

Но он очень любил альпинизм. И уже в старости, незадолго до смерти, он ездил на скалодромы, общался с молодым поколением и радовался, например, тому, что так много девушек начинает заниматься скалолазанием. Альпинизм для него всегда был больше, чем спорт, это был образ жизни. Он считал, что альпинисты отличаются сильным любопытством, тягой к знаниям и интеллектуальной живостью. Образование играло для него большую роль. Его спартаковцы не были только спортсменами. Это были образованные врачи, инженеры, техники, ученые, все имели свою профессию. Молодым он всегда советовал приобретать, наряду с альпинизмом, еще одну опору и учиться. Что сегодня сказали бы участники чемпионата по боулдерингу, если бы их тренер посоветовал им в качестве учебника теорию относительности Эйнштейна или книгу по исследованию генов?

Виталий – заслуженный изобретатель

Виталий был во многом антиподом своему брату. Тот с детства был совершенно здоров и пользовался любовью тетки. Виталию, наоборот, уделяли внимания меньше, и он постоянно болел. Евгений был сорвиголова и романтик, которому покорялось все. Виталий – реалист, прагматик. Он работал прилежно и настойчиво и создал себя сам. Один стал художником, другой – изобретателем. В 1930 г. Виталий закончил химико-технологический институт в Москве и стал инженером. По заметкам на полях мы знаем, что уже в 1931 г. он оплатил отпуск в горах из средств, полученных за заявку на патент. После потери на Хан-Тенгри семи пальцев на руках он начал разрабатывать протезы. Большое количество и разнообразие культей, которые он видел во время и после войны, подвигло его продолжать эту работу дальше. Ему принадлежит целый ряд ортопедических изобретений. Государство ставит его на руководство различными исследовательскими институтами, занятыми в области разработок.

Позже, когда советский массовый альпинизм достиг новых высот, он начинает специализироваться на разработке спортивного и альпинистского снаряжения. Только в этой области им заявлено более сотни патентов, он вышел вперед на мировом уровне. При этом одно дело – изобрести, другое – внедрить новинку в промышленность и распространить среди людей. Тут Абалаков был мастером и настойчиво использовал все контакты и способы. Так что не было чудом, что СССР скоро был переполнен моделями «патент Абалакова». Было впечатление, что все «от Абалакова»: обвязка Абалакова для спелеологов, спальный мешок Абалакова, палатка Абалакова, крюк Абалакова…

Массовое распространение получил рюкзак Абалакова, который можно встретить и сейчас. Вообще-то Виталий не был доволен тем, что промышленность сделала из его предложения: «…он не имеет ничего общего с моей конструкцией. Ради простоты изготовления они убрали несущую систему, которая как раз и делала его удобным. Эта модель… вводящая в заблуждение недоделка». Говорят, обилие абалаковского снаряжения иногда давало возможность инструкторам пошутить, посылая новичков на склад получить «зонтик Абалакова от солнца», без которого якобы нельзя было совершать восхождения в жаркую погоду. Некоторые верили.

При любой возможности, а у него они были, он ездил за границу и смотрел, что появилось новенького. Он создал двенадцатизубые титановые кошки, ввел передние зубья, улучшил одежду, применив лучшие материалы. Наряду с тем оптимизировал карабины и айсбайли, вывел на рынок жумары. Ботинки со специальными вкладышами для высотных восхождений – тоже от него. Он работал над ледовыми крючьями, уже тогда применял айс-фифи, признавал необходимость хороших лавинных лопат. Он настоял на том, что на половину «древка» ледоруба нужно натянуть трубку (обрезиненную), чтобы его можно было лучше использовать для страховки. То, что он разработал, для того времени означало инновации, качество, отличные характеристики.

Особым его коньком были устройства для страховки. Выстраданный им в ранние альпинистские годы опыт привел к тому, что безопасность для него стала важнее всего остального. Он разработал один из первых автоматических тормозов для веревки. Им он в 1973 году поразил комиссию UIAA, членом которой являлся. Другим изобретением была закладка, так сказать, беспружинный предшественник современного френда. Под нагрузкой она расклинивалась в трещине и работала по принципу логарифмической спирали. Виталий опубликовал около 40 работ по альпинизму. Его книга «Основы альпинизма» была широко распространена и переведена на многие языки.

Тем, кем был Сергей Королев для космических полетов, Виталий Абалаков стал для альпинизма. Пит Шуберт вспоминает: «Виталий был личностью первого ранга – у него была отличная и приятная дикция, он много не говорил, но сказанное всегда было в тему». Особенно Виталий поразил UIAA своей установкой для испытания веревок, которая при недостатке денег и материалов просто крепилась на двух деревьях в лесу и успешно использовалась.

То, что советское снаряжение далеко отставало от западного, зависело, скорее, от самой системы, а не от его личности. Мало известно, что он создавал новинки и в области гимнастики. Так, для Олимпиады в Москве он разработал не только световые эффекты, но и трансформируемые гимнастические снаряды, из которых за короткое время можно было смонтировать брусья, перекладину и гимнастического коня. Эта конструкция вызвала большой интерес. Тогда Виталию было 74 года. Он разработал и «Тест Абалакова» для гандболистов. В 76 он помогает в подготовке первой советской экспедиции на Эверест – спустя 30 лет после преждевременной смерти брата, которая вырвала того из этих планов. Он был отмечен орденами Ленина (1957), Дружбы народов и Знаком почета (1972). Более высоких наград для спортсменов не было. Виталий Абалаков умер в 1986 году.

Заключение

Вероятно, самым современным наследием Абалакова остается ледовая проушина – простое и тем более гениальное изобретение. Может быть, кто-нибудь, закручивая ледобур, вспомнит изгибы судьбы Евгения и Виталия Абалаковых, их успех, преследование, смерть. Пожелаем же всем ледолазам, чтобы это вспоминалось не только при сверлении проушин.


Автор благодарит российского историка альпинизма и автора Павла Павловича Захарова и Сергея Шибаева, редактора журнала «ЭКС», за множество ценных замечаний.





*Норильск – северный российский город, где развита горнорудная промышленность. Жизнь в нем определяется суровостью Севера: длительная зима, низкие температуры, лишения. Вероятно, «Норильская шкала» – это образ, отражающий уровень суровости условий.