Эльбрус и три толстяка

Соответственно, в «школьные годы чудесные», пережил все прелести дразнилок, насмешек и полного отсутствия внимания со стороны прекрасного пола. Ну, действительно, скажите мне какая школьница, мечтающая о стройном принце, и непременно, чтоб на коне, обратит внимание на свисающий над ремнём живот? «Дети существа жестокие», не мной, но очень верно сказано. Им не объяснить, что, не смотря на то, что ты вместе с ними играешь в футбол и ляпки, ешь одинаковые порции в школьном буфете, твоя талия, почему то гораздо шире, чем у остальных. Ну, не зависит это от тебя. Обмен веществ, щитовидка, и вообще медицина до сих пор не знает, отчего иные особи склонны к полноте, хоть и ведут подвижный образ жизни, а некоторые домоседы, треская всё подряд, причём перед сном, остаются тощими. «На свете много есть такого друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам». Да. И признаться сильно комплексовал я по этому поводу, лет этак до 20. До того, как осознал, что взрослея, девушки уже меньше обращают внимание на внешность, а начинают «любить ушами». Говорить я умел завсегда, много и, как мне кажется, смешно, особливо после нескольких рюмок, а посему свою порцию женского внимания начал получать, причём регулярно.
Но комплекс, хоть и не такой сильный, но остался. Особенно в процессе обнажения на пляже, походах в баню и прочих стриптизных ситуациях. Худеть я, конечно, пытался. Лет до 30. Бегал (и сейчас бегаю), плавал (и сейчас плаваю), играл в футбол (и сейчас играю), но на вес это никак не влияло (и сейчас не влияет). Оставался единственный способ – меньше есть. Обычно я прибегал к нему, когда стрелка весов преодолевала очередную контрольную отметку, заканчивающуюся на ноль, и я, соответственно, испытывал очередное нервное потрясение. Недоедание заколдованную стрелку притормаживало, и даже, иногда, останавливало на некоторое время, но вниз она упрямо не ползла. 80, 90, 100, 110. Пока, наконец, на четвёртом курсе института, в мае 1985 года, на медкомиссии перед отправкой в военные лагеря, стрелка застыла на отметке 111 кг, вызвав бурные рукоплескания моих одногруппников. Там данная стрелка и находится до настоящего времени. Конечно, это не постоянная величина, как эталон килограмма в парижской палате мер и весов, «но всё-таки». Бывают, бывают колебания. В ту или иную сторону после длительного похода или столь же длительных новогодних праздников. Но спустя некоторое время на табло вновь высвечиваются три дежурных единицы.
Прекратив в 30 лет попытки похудеть, я начал преодолевать свой комплекс иными методами. «Если гора не идёт к Магомеду, значит, Магомед идёт к горе». Нет, нет, не подумайте, что я коварно начал подкармливать «фастфудом» своих друзей и близких, пропагандируя им при этом малоподвижный образ жизни, дабы они подтянулись ко мне в весовой категории. Хотя при наших встречах на круглых датах окончания института, я замечаю, что всё больше моих соучеников приближаются ко мне в данном показателе, а иные, как мне кажется, уже обскакали меня. Просто, взглянув на себя «со стороны», я заметил, что не уступаю стройным друзьям в перемещениях на футбольном поле, не отстаю на туристической тропе, и могу 10 раз подтянуть до турника свой двойной подбородок. Конечно, это требовало и требует постоянных тренировок, но что, скажите, в этом плохого? Ну а внешний вид и внимание женского пола, женатому тридцатилетнему мужчине, уже не так важны. Так что моим девизом стал и остаётся лозунг «Тощие не пройдут», в том смысле, что по мере возможности я стараюсь не уступать в плане физических возможностей своим сверстникам, не обременённым лишними килограммами.
Так получилось, что среди моих друзей и знакомых, много действующих и бывших альпинистов. Сейчас уже, конечно, больше «бывших», в силу возраста. Причём знакомились мы с ними в абсолютно «бытовых» ситуациях, а совсем даже не на Кавказе, Памире и прочем Тянь-Шане. Не бывал я там. С Лёшей Болотовым, светлый был человек, мы вместе учились на мехфаке УПИ и ездили в стройотряд. Дима Павленко три года работал в нашей конторе. Я женат вторым браком на первой жене Сергея «Горностая» - Тарасова, что не мешает нам с ним мило общаться при встречах и т.д. Неисповедимы пути и прочее. Пардоньте, совсем забыл, но и мой старший брат, не избежал сей участи, записавшись на первом курсе института в альпсекцию, и достигнув там не то третьего, не то второго разряда. Кстати и я, поступив на год позже, ничтоже сумняшеся, изъявил желание заниматься альпинизмом и скалолазанием. Но на первом же занятии тренер, с сомнением осмотрев мой «передний рюкзак», порекомендовал переквалифицироваться на борьбу. К тому времени, я был привычен к подобным ответам, так как к 18 годам мне уже было отказано в желании заниматься гимнастикой, велоспортом и шахматами в силу отсутствия природных данных. Посему не расстроившись, я действительно записался в секцию вольной борьбы и как-то на третьем курсе даже занял второе место по институту. Справедливости ради надо отметить, что на тех соревнованиях в моей «абсолютной» весовой категории было всего два участника, один из них я, а второй – кандидат в мастера спорта с металлургического факультета. Между нашими факультетами всегда присутствовала историческая вражда, как между Кембриджем и Оксфордом, и «сильная личная неприязнь» помогла мне продержаться на ковре целых две минуты. Если быть честным, то полторы минуты я просто убегал от него, получив от судьи два балла за пассивность (в хорошем смысле слова) и немало повеселив болельщиков, говоривших мне впоследствии, что это больше напоминало корриду, когда ловкий тореадор уворачивается от разъярённого быка. Третий балл автоматически приравнивался к поражению, и поэтому, храбро бросившись на противника, я сопротивлялся ещё целых 30 секунд. Тем не менее, второе место было завоёвано, и я получил в деканате почётную грамоту и 10 рублей премии. Кто жил в те годы, тот поймёт, чего это было тогда – свалившийся с неба червонец. Короче до 2007 года, высокие горы и я всё дальше разбегались друг от друга.
Разбегался я именно с высокими горами. Потому как в походы ходил регулярно, и покорил, например, все значимые вершины на Уральском хребте: Народную (высшая точка Урала – 1900 м.), Саблю, Ямантау и т.д. Также в немалом количестве мной был истоптан горный Крым, где скрываясь от корыстных лесников, были освоены Роман-Кош, Чатыр-Даг и прочий Басман. Бывал и в других местах. Но о горах выше 5000 я даже не задумывался. Так человек лишённый дара живописца, не станет мечтать о написании новой «Джоконды», а лишённый слуха не возьмётся разучивать «Лунную сонату». Ну да, кто-то играет и рисует, а я-то здесь причём? Поворотным стал март 2007 г., когда один мой знакомый, много лет увлекающийся получением различных травм, посредством катания на горных лыжах, съездил в Терскол. Случайно встретившись с ним (вот они, роковые случайности) вскоре после его возвращения, мы решили хлопнуть по рюмке, и он, рассказывая мне об ужасном горнолыжном сервисе Северного Кавказа, между делом поведал следующее. Устав стоять по два часа в очереди на подъёмник, они с друзьями решили сходить на Эльбрус, договорились с гидом, заплатили деньги и даже начали восхождение, но помешала погода, поздний выход и плохое самочувствие. И всё бы ничего, потому как за свою жизнь каких только рассказов и о каких только восхождениях я не наслушался, выпивая в альпинистских кругах, но всё дело было в том, что:
• Мой знакомый никогда не занимался альпинизмом
• По комплекции, он всего-то килограммов на пятнадцать изящнее меня
Сей рассказ разбередил старую рану, образовавшуюся в молодости, когда я, слушая повествования о дюльферах и закладках, горестно вздыхал, поглаживая трудовую мозоль. Мол, рождённый ползать, летать не может. И вот совершенно неожиданно появился шанс исправить данный пробел в моей биографии.
Будучи основательным человеком, я немедля залез в Интернет и действительно обнаружил ряд фирм, оснащённых квалифицированными гидами и сулящих, за отдельную плату, затащить на вершину Эльбруса любого «физически подготовленного» человека. Про весовые ограничения для восходителей ничего упомянуто не было. Тем не менее, представляя себе, как я буду подниматься в компании стройных и белозубых восходителей, мне становилось не по себе. Воображение рисовало картину ушедшей далеко вперёд группы, и меня тащащегося сзади и поминутно проваливающегося во всевозможные бергшрунды. Кстати, до сих пор, толком, не знаю чего это такое, слышал, только, что кто-то в них регулярно проваливается. Посему я решил поискать напарника, а лучше напарников, схожей со мной комплекции и не имеющих опыта хождения по высоким горам. Уж если отставать и проваливаться, так хоть не одному. К моей радости, старый походный товарищ Андрей Зяблов, абсолютно идентичный со мной в параметрах 90 – 90 – 90, и отличающийся только наличием бороды (как и положено настоящему геологу) не раздумывая, подписался покорять высшую точку Европы. Первая проблема была решена. «Полегче стало дедушке – пореже стал дышать».
Но будучи не только основательным, но и осторожным человеком, потому как к тому времени мне было уже «глубоко за 40», я подверг сомнению слова о квалифицированных гидах. Работая в течение 15 лет в строительной отрасли, я насмотрелся немало объявлений, резюме и предложений о наивысококвалифицированнейших специалистах, приучивших меня, относится с большим скепсисом к данному слову. Словом, я решил, что затягивать меня на гору будет только проверенный человек. Не испытывая недостатка в знакомых покорителях различных вершин, я поместил объявление в «сарафанном радио», о том, что моя благодарность человеку, доставившему меня на Эльбрус, не будет иметь границ в разумных пределах. К тому времени я развёлся, моя бывшая жена уехала в другую страну, к другому мужчине, сын остался жить со мной, и совершенно неожиданно на меня обрушилась куча денег. Оказалось, что много лет честно кладя заработную плату «в тумбочку», я даже не представлял насколько обременительно содержать модно одевающуюся женщину. Словом, финансовая ситуация позволяла «разумные пределы», тем более, что теперь они делились на двоих. Но не один из знакомых восходителей и покорителей, узнав про совместный вес участников, почему-то не рвался получить нашу благодарность. Как обычно всё решил случай.
По сложившейся с незапамятных времён традиции на Первое мая вся альпинистская братия Свердловска – Екатеринбурга выезжает на Азов гору. На знаменитую «Азовку». Я тоже иногда посещаю данное мероприятие. Причём поехал туда в первый раз аж в 1982 году, будучи первокурсником, со своим старшим братом – альпинистом (в то время гордым обладателем значка «Альпинист СССР») и его друзьями. Тогда это было действительно спортивное мероприятие. Приезжали заслуженные аксакалы, проводились соревнования по скалолазанию и кроссы, по итогам которых выдавались путёвки в альплагеря. Я ни в каких соревнованиях, естественно, не участвовал, а лишь потихонечку трескал водку по вечерам у костра (раньше в секции была железная дисциплина), да бился с местным населением из близлежащей деревне Зюзелка. В данном поселении, кстати, в соответствии со сказами Павла Петровича Бажова, проживал Данило – мастер, изготовитель знаменитой малахитовой шкатулки. Ныне же данные выезды потеряли всю спортивность, никаких соревнований давно не проводится, водку можно пить когда и где угодно, чем все там благополучно и занимаются. Под данное занятие «бойцы вспоминают» где они некогда вместе поливали и зашнуривали. Дабы поберечь печень, я посещаю «Азовку» раз в три – четыре года, постоянно испытывая чувство «дежа вю». В тот год моя печень не избегла сей участи, и в ночь с 1 на 2 мая я сидел у костра «горняков» (бывших членов альпсекции Свердловского Горного Института). Так получилось, что моим соседом по бревну оказался Андрей Бельков, чемпион и мастер, член команды восходителей на Макалу в 1998 году, отхватившей впоследствии «Золотого ледоруба». Я же с ним познакомился, как обычно, в чисто «бытовых» условиях – работая автослесарем, он несколько раз чинил мой автомобиль. Ему-то я в очередной раз и посетовал на то, что: никто, блин, Андрюха, понимашь, не хочет со мной иттить на Эльбрус. Ну, и как вы, наверное, уже догадались, Андрей Игоревич (инструкторов положено по отчеству), ответствовал мне, что, мол, па-а-ачему эта собственно никто, да хоть бы и я в лёгкую тебя затяну, и не таких затаскивали, вот бывало… Терпеливо дослушав «бывалую» историю, я немедля скликал из темноты своего компаньона Зяблова, к счастью тусовавшегося где то рядом. И не успела опустеть бутылка, как был заключен договор о намерениях, нам был выдан список необходимого снаряжения, утверждены сроки выезда (ровнёхонько через три недели) и получена рекомендация «по возможности скинуть передние рюкзаки». Как ни странно, но похмеляясь утром, никто из нас не отказался от накануне взятых на себя обязательств.
И время понеслось вскачь. Основное снаряжение в виде пуховок и прочих поларов, как у бывалого туриста, у меня имелось. Большие затруднения возникли лишь с кошками. Должен сообщить, что я имею не только большой живот, но и большую ногу. В смысле ступню. В уже упомянутом мной 1985 году, размер моей обуви прекратил расти, совместно с весом, остановившись на цифре 48. Посему каждый раз покупка обуви для меня это целое событие, сопровождаемое беганием продавцов по всем закоулкам магазина, в тщетных попытках найти что-нибудь подходящее. Вспоминается случай в период, когда я увлёкся подводной охотой. Придя в специализированный магазин, я поинтересовался наличием ласт соответствующего размера. Ошарашенный продавец сообщил, что ничего подобного в продаже нет, и по его глубокому убеждению, человеку с 48 размером обуви ласты абсолютно не нужны. Нечто подобное произошло и сейчас. В магазинах, где я попытался приобрести пластиковые ботинки под кошки, продавцы лишь обескуражено развели руками, доложив, что 46 ещё иногда бывает, а вот 48…. Оставались кошки на ремнях, и, о чудо, у одного знакомого, нашлись «Гривелы», которые будучи раздвинутыми до последнего предела, кое-как налезли на мои трекинговые ботинки. Радостно попрыгав в них по недавно уложенному ламинату, я побежал домой – остальное снаряжение вопросов не вызывало.
В утро отлёта я встал на весы и, гордясь собою, посмотрел на число 108 – рекомендация по скидыванию переднего рюкзака была выполнена. Уже в аэропорту наш инструктор сообщил, что пригласил участвовать в экспедиции своего знакомого, который из-за отсутствия билетов на самолёт накануне выехал поездом. На мой вопрос, что за человек мне было доложено: «Молодой. Врач «скорой помощи». Мы с ним вместе на Хан-Тенгри ходили». Внутренне я застонал, в очередной раз представив белые зубы и обтянутые загорелые скулы. Но объединившись с новым участником уже в Терсколе, я мысленно зааплодировал нашему мудрому руководителю: Саня Герасимов – 28 лет – 116 кг, поразивший нас с первых минут знакомства умением виртуозно излагать свои мысли.
Начались суровые будни акклиматизации. Нас поднимали в 6 утра на пробежку до поляны нарзанов и обратно. И если по пути «туда», под горку, мы напоминали бодро катящиеся футбольные мячики, то обратно вверх тяжело ползли три «измученных нарзаном» наполненных бурдюка. Потом следовали выходы на всё большие высоты. Первый понравился мне больше всего – мы поднялись до метеостанции, где найдя место за ветром, три часа играли в преферанс. Альпинизм представлялся в радужном свете, тем более что я крупно выиграл. Последующие выходы на склоны Чегета, были не так легки, но больше всего запомнились не трудностями восхождения, а тем, что однажды спустившись, мы узнали от невесть откуда выскочивших людей в камуфляже, что только, что грубо нарушили государственную границу Российской Федерации, и, соответственно, покусились на суверенитет Грузии. Воспитанные в суровом советском детстве, когда слова «граница» и «нарушитель» воспринимались с благовейным трепетом, мы порядком оробели, начав лепетать, что «дым отечества нам сладок и приятен», а «холмы Грузии» совсем даже и ни к чему. Но дело решилось крайне просто, оказалось, что у наших доблестных пограничников образовалась нехватка денежных средств, в размере одной тысячи рублей, крайне необходимой им для защиты отечественных рубежей.
Наконец на пятый день пребывания в Терсколе, доехав на канатке до станции «Мир», мы начали подъём непосредственно по склону Эльбруса. На следующее утро, переночевав в вагончике – контейнере, мы вышли на последнюю акклиматизацию до скал Пастухова. Дойдя до них, на удивление легко и быстро, мы пошли дальше и дальше, пока на косой полке, где-то в 2 часа дня, взглянув на наш JPS, я с дрожью в голосе доложил своим попутчикам о том, что мы достигли высоты 5000 м. Момент был торжественный, и мы остановились. Светило Солнце, на небе не было ни облачка, вверх уходила хорошо пробитая тропа (в тот день на вершину сходило несколько групп), маркированная флажками, спускавшиеся сверху люди весело проорали нам: «Давайте ребята, там классно!», и я вопросительно взглянул на инструктора. Самочувствие было отменным, и лично я был не против превратить акклиматизационный выход в восхождение. Но в этот момент, один из участников (не буду говорить кто, хотя это был доктор Герасимов), сообщил, что у него «чего-то сильно рвёт голову». Буквально через минуту нам всем было наглядно продемонстрировано, что рвёт у него не только голову и, в очередной раз мы узнали, как искренне врачи «скорой помощи» умеют выражать свои эмоции. Посему, было решено не отклоняться от плана, спустится в вагончик, и уже утром пойти наверх.
«Такого снегопада, такого снегопада, давно не знали здешние места…». Ночью пошёл снег и задул такой ветер, что наш вагончик судорожно запрыгал на удерживающих его тросах. О восхождении не могло быть и речи, и мы решили спуститься в Терскол, дабы поднявшись на следующий день, послезавтра повторить попытку. Во время вечернего преферанса, к нам в комнату ввалился незнакомый мужчина, немедленно бросившийся обнимать нашего руководителя. «Вася, браток! Узнаёшь брата Колю?». Выяснилось, что они вместе, когда-то и куда-то ходили. Тут надобно сказать, что установленная инструктором дисциплина в нашей команде касалась не только ранних подъёмов и маршрутов восхождений, но, также, и норм употребления алкоголя. Иногда нам позволялось сто граммов перед сном «для лучшего отдыха» и не более. Попытавшемуся по приезду возмутиться доктору, было предложено сидеть в Терсколе и пить, сколько влезет, либо ходить самостоятельно. Пробурчав: «Назвался клизмой, полезай в ж…», наш эскулап покорился судьбе. Сейчас же мне, как завхозу, немедленно была преподнесена теория о том, что «восходить то нам ещё не завтра, а только послезавтра и поэтому бутылка на всех ну никак повредить не может». Следует ли говорить, что за первой теорией, через самое непродолжительное время, последовала и вторая. Третью теорию я уже решительно пресек, сославшись на отсутствие теоретической базы, во время не восполненной мною в местном магазине. Но это не помогло. Опасаясь, что старый знакомый заблудится в ночном Терсколе, Андрей Игоревич отправился его провожать, и, судя по его позднему (скорее уже раннему) и шумному приходу, теоретический диспут был активно продолжен.
Утром, глядя на поднимающегося от станции «Мир» зеленоватого и благоухающего инструктора, меня терзали смутные сомнения насчёт успеха завтрашнего мероприятия. К счастью для него вечером опять задул ветер и пошёл снег, который продолжался ещё два дня. Народ, жаждущий взгромоздиться на макушку Европы, всё прибывал, и вскоре все вагончики были набиты «под завязку». Нашими соседками оказались четыре развесёлые итальянки: Симона, Антонелла, Глория и Анна-Лиза. Как все южные иностранки они были очень шумны и непосредственны. Тыча пальцами в наши животы, девушки непрерывно кричали что-то вроде: «О! Эльбрус, реали?». Это начинало несколько надоедать и, судя по глазам нашего доктора, он был готов в присущем ему стиле выразить своё неудовольствие. С ужасом представив, что итальянки дословно переведут хотя бы десятую часть высказанных им пожеланий, я, вспомнив все свои познания в английском языке, не восполняемые более 20 лет со времени окончания института, и указав на зелёного инструктора, томно раскинувшегося на нарах, изрёк: «Our guide has gold hummer after Makalu in 1998 year». Это сработало, да ещё как! Впоследствии выяснилось, что две из четырёх итальянок были матёрыми альпинистками (хоть с ними я познакомился именно в горах), и к тому времени покорили Мак-Кинли, Эверест, Аконкагуа чего-то ещё, и поняли, что gold hummer это совсем даже не золотой тупорылый американский внедорожник. Посему наши животы были немедленно забыты и южные девушки так и не узнали, что может пожелать интеллигентный российский доктор простой итальянке.
Снег шёл ещё два дня, мы сидели по вагонам, и в моей голове из неведомых глубин всплывали забытые английские слова. Если в первый день мы обменивались лишь общеизвестными: «What is your name and haw do you do?», то к концу третьего беседовали о семейной жизни, работе, играли в карты и пели песни. Моё увлечение в 80-е годы итальянскими певцами сыграло мне на руку, и спев: «Лашата ми кантарья, кон ла чита ин мано», я переплюнул по популярности нашего инструктора совместно с его золотым ледорубом. В третью ночь, кто-то постучался в нашу дверь и проорал: «Юрка (Петька, Мишка?), вставай!». «Родятся же пи…сы!» с чувством прокомментировал доктор, но главное было сделано – мы проснулись. За окном светили звезды, и слышался шум поднимающихся к скалам Пастухова ретраков (кстати, итальянки, подло нас кинули, и, также, заплатив, укатили вверх). Мы выползли из вагончика, и поднялись на Эльбрус.
Так получилось, что к последнему пупырю, являющемуся непосредственно вершиной, я подошёл первым. Обогнав по пути всех стройных, белозубых и итальянок в придачу (респект и уважуха Андрею Игоревичу Белькову за проведённые «подготовительные» работы). И уже был готов по нетронутому снежку завершить своё восхождение, когда наш руководитель догнал меня и передал просьбу немного отставших итальянских девиц о том, что они непременно хотят быть первыми на вершине. Будучи не амбициозным человеком и не желая раздувать международный конфликт, я остановился, не доходя метров двадцати, и стал наблюдать, как иностранные гражданки фотографируются, радостно визжа, вскидывая при этом руки и ноги. Мы находились в густых облаках, видимость не превышала пятидесяти метров и, по моему мнению, с таким же успехом можно было, спустившись вниз, пойти в баню и там, в парилке, надев амуницию и плеснув пару ковшей на камни, получить абсолютно идентичные снимки. И тут облака разошлись…
Есть такой роман «Лунный камень», один из первых детективов. В данном произведении куча людей гоняются за огромным бриллиантом, вывезенным из Индии в Англию. Жулики, полиция, частные детективы, невесть откуда взявшиеся честные английские граждане, и индусы, у которых собственно этот камень и подтянули. «Внимательнее надо быть, когда входишь в казённое помещение». Так вот в очередной раз, потеряв следы бриллианта, и потом, в очередной раз, найдя, один из индусов пишет своим товарищам по поиску короткую записку: «МОИ ГЛАЗА ВИДЕЛИ ЭТО». Есть много выражений, которые неизвестно почему, оседают в наших головах. «Дульный тормоз – компенсатор», фраза, сказанная на втором курсе института преподавателем по огневой подготовке – вечно пьяным майором Смирновым, и почему то запавшая глубоко в душу мне и моим соученикам. Прошло уже больше тридцати лет, но до сих пор я и мои одногруппники вставляем её по всякому поводу, а чаще без всякого повода.
«МОИ ГЛАЗА ВИДЕЛИ ЭТО!». Мои глаза видели одновременно дымившееся вулканы Шивелуч, Толбачик и Ключевскую сопку. Был очень редкий день – полное безветрие наверху, и три огромных горы, из вершин которых поднимались струи дыма, доходившие до самого неба, напоминали юрты великанов, с разложенными внутри очагами. Мои глаза видели медведя, который увлёкшись поеданием морошки, не заметил нас, так же как и мы, увлекшись тем же самым, не заметили его. Обернувшись, и обнаружив людей, он подпрыгнул вверх метра на два. И это было поразительно – здоровенная туша (куда там мне), взлетевшая с места выше человеческого роста. Мои глаза видели аварию на газопроводе, когда трубу диаметром полтора метра, с ревущим факелом на конце, начало мотать как тонкую верёвку на ветру, круша все близлежащие сооружения. Мои глаза видели полную Луну, светившую между столбами Мань-Пупы-Нёра, когда в абсолютно ясную ночь дул такой ветер, что каменные болваны жутко завывали на все лады. Мои глаза видели тёмное облако, низко ползущее над тундрой в мою сторону, и я уже готов был заорать от ужаса, потому что никак не мог понять, что же это такое, когда сообразил, что это облако гнуса над оленьим стадом, бредущим в мою сторону. Мои глаза видели…. Сейчас они видели с Эльбруса, сплошную пелену облаков, которые находилась чуть ниже вершины. Вероятно, внизу шёл снег, поэтому облака были не белыми, а тёмными, светло - чёрными. У нас же ярко светило Солнце. Напротив, из облаков, поднимались сверкающие на солнце зубцы Донгузоруна и Ушбы. И я никак не мог отделаться от ощущения, что я, как несколько лет назад, стою не на Эльбрусе, а на берегу Баренцева моря, такого же светло - чёрного цвета, как и эти облака, с плавающими вдали двумя сверкающими айсбергами, такими же, как Ушба и Донгузорун. Я стоял, смотрел и думал, что,… пожалуй, не такие уж и идиоты, эти альпинисты, как кажутся вначале.
Стряхнув оцепенение, я увидел, что на нас наползает очередная партия облаков уже на нашем уровне. Сообразив, что ещё чуть-чуть и данный пейзаж будет навсегда потерян для меня и моих потомков, я с криком: «Симона, сука, фото, квикли», ринулся на вершину. Право не знаю до сих пор, чего я так приложил бедную итальянскую девушку, но слово не воробей. К чести Симоны, она быстро сориентировалась, и, наведя свой полуметровый объектив, запечатлела меня на фоне сего великолепия. Пробежки вверх на высоте пяти с половиной тысяч, не способствуют нормализации дыхания, и посему на фото я стою с выпученными глазами и открытой пастью, но, если не обращать на меня внимания, кадр получился очень красивым. А потом мы спустились вниз, А потом совсем вниз.
Что ещё добавить. Андрей Бельков до настоящего времени по мере необходимости починяет мою шестнадцатилетнюю «Субару» и десятилетнее «Рено». В горы мы с ним больше не ходили. Инструктор, как гордо считаю я, мне больше не нужен, а идти с ним вместе на те маршруты, которые ходит он…. да он меня туда и не возьмёт... да я и сам не пойду, чё я дурак что ли? Доктор Герасимов после данного путешествия «встал на путь исправления и сотрудничества с администрацией», скинув за полгода тридцать килограмм живого веса. Сейчас он также ходит на недоступные для меня пики Ленина и Маттерхоны. Мы с Андреем Зябловым впоследствии сходили ещё на несколько «простых» высоких гор. В сентябре вот, собираемся на Казбек. Говорят, оттуда хорошо виден Эльбрус, и если мы зайдем, то я обязательно помашу ему ручкой.
Сиё произведение хочу посвятить, пардоньте за высокий штиль, моему хорошему московскому товарищу Володе Стеценко, публикующемуся на данном сайте под псевдонимом «stets». Кстати, вот вам ещё один пример «бытового» знакомства с альпинистом. С Володей, по окончании институтов, он Бауманского МВТУ, я своего Уральского Политехнического, мы были распределены на одно предприятие – завод «Уралтрансмаш». Там он познакомился с моим старшим братом, и, «через него», со мной. На заводе мы совместно укрепляли обороноспособность Советского Союза, производя самоходные артиллерийские установки «Гвоздика» и «Мста» (только тс-с-с, никому, это военная тайна!). Так вот, Володе данный опус посвящается по трём причинам:
1. Он был одним из первых, кому я предложил выступить в качестве «заталкивателя» на Эльбрус. К сожалению, он был занят. Но от него, от первого я, совершенно не представляя к тому времени, чего это такое ходить на 5000, услышал нечто вроде: «Давай. Реально».
2. Тут требуется небольшое отступление. Дело в том, что пишу я на самые различные темы. Пишу от скуки. Сын вырос, и уже не требует ежевечернего контроля, семейная жизнь течёт в привычном русле и года три назад я заметил, что мне иногда абсолютно нечем заняться по вечерам. Телевизор и интернет меня не возбуждают, чтением я занимаюсь по дороге на работу и обратно, посредством аудиокниг, а часто встречаться с друзьями не позволяет постаревшая печень. Поэтому я начал писать и публиковать самые различные произведения на самых различных сайтах под самыми различными именами. Рассказы на выдуманные темы, философские размышления, не брезгую поэзией и т.д. Упаси Бог, не хочу прославиться либо заработать. Совершенно трезво оцениваю свои возможности в данном вопросе. Но прочитать отзывы на свои опусы, порой очень интересно и поучительно. Причем желательно от разных «аудиторий». А посему, прочитав подборку Володиных произведений на «Риске», я подумал «вай нот?» и забубенил философское эссе «Зачем ходят в горы?», подписавшись, Владимир Семёнов. Так, кстати, зовут того самого кандидата в мастера спорта по вольной борьбе от которого я две минуты убегал по ковру. Иногда мы с ним встречаемся, опрокидываем по кружке или по рюмке и божимся друг другу, что уж при следующей встрече мы сначала пить не будем, а найдём где-нибудь татами и тряхнём стариной. Чисто дети малые эти мужики! Да, так вот, в силу плохого знания интернета, компьютерной безграмотности или ещё по какой причине, но первый раз самостоятельно зарегистрироваться на «Риске» я не смог и Володя любезно «издал» моё произведение под своим «stetsoм». Кстати, тогда, я получил порядка 20 отзывов, некоторые были очень конструктивны. Спасибо!
3. Ну и напоследок, как в бессмертной передаче «Поле чудес», где все, «пользуясь случаем» передают приветы родным и близким, я тоже, пользуясь случаем, хочу ещё раз пригласить Володю к совместному покорению Казбека в сентябре текущего года.
Ну, вот и всё. Надеюсь, что кому-то понравилось, а я скоротал ещё один вечерок. Засим позвольте откланяться.