Фотозарисовки о Северном лете

Словом, не считая тренировок на камешках и скалолазанья с готовой шлямбурной страховкой, решили походить и понаслаждаться. Было чем. Ниже краткий фотоотчёт о прогулке.



Наши интенции к Северу начались неодновременно. Для меня это вообще очень сложный и безумно прекрасный концепт. Ребята видели Север впервые и полюбили так как бывает в первый раз. Естественно, навсегда. Собственно, экспед начался от Кировска. Планировался, как уже говорил, Ферсман, а ещё мультипитч. И просто куча подъемов со спусками.



Из окна видно, что погода лётная. И очень свежая.

Город Кировск – некогда образованный вокруг первого АНОФ, апатитнифелиново обогатительной фабрики, ныне отошедшей – маленькое по сути захолустье в бескрайней тайге. Отличает его не наличие с трёх сторон гор, а с четвёртой – такого же захолустья Апатитов, но с железной дорогой, а то, что он хорош. Волшебен. Даже как-то черезчур. По всем рациональным зёрнам должен быть плох. Ан нет. Как и всё на Севере.


Городок на ладони




В Кировске мы сильно не задерживались: погостили у друга, подняли флаг, погуляли по городским крышам. В общем-то делать там больше нечего, кроме как приезжать жить. Мы же отправились жить чуть поодаль.



Первым же днём (а день тут полярный) зарядил мелкий, но очень холодный северный дождик, целясь прямо в боевой дух. Этот премерзкий феномен оказался не похож ни на восьмидневные ливень в Карелии, ни на балтийские дожди, казалось бы, всех оттенков. Он был едва заметен, медленен, но крайне характерен - и бил наотмашь. Местные комары, естественно, дождя не боялись.
При таком раскладе мы решили переждать: времени было много. Даже в мембране ноги неприлично быстро промокли. Следующие пара часов ушли на кулинарию:







Итак, Хибины это древний подземный вулкан и мифопоэтический полюс русских саамов. Ещё мне встречалась в сети гипотеза об астероиднм происхождении гор, что конечно заманчиво, но невозможно. Примечательно, что наш маршрут делал исторически последовательный зигзаг - до Рамзая-Петрелиуса и после к Ферсману, через ночёвку.
Таким же образом обстояло дело и с освоением Хибинских тундр: первая "систематическая" и научная экспедиция была предпринята Рамзаем (Петрелиус был его геодезистом). Через паузу в четверть века, другая волна "систематического" интереса к Хибинам наступила вслед за Мурманской железной дорогой и экспедицией Ферсмана.

Завершился дождь.







Натолкнувшись на непостоянство северной погоды, привыкаешь, приноравливаешься. И нравится. Крайне нравится. Дождь в первый день похода - это хорошо. Для меня уже примета: значит, всё удачно. Вводит в курс дела, стирает из памяти излишек комфорта, принесённый с собой в первый день. После Заполярья я был в Татрах, бегом и мельком, и там тоже сперва было что-то сырое. А потом исправилось и всё время благоволило. Кстати, на вопрос о разбиение палаток в национальном парке отвечаю: можно, если совсем не наглеть.

В Хибинах было как в Татрах, в плане стоявших погод.






Этот день мы решили посвятить тренировкам: первый раз за долгое время никто не спешил. Мемориальная табличка на одном из камней укрепила эту идею. Спешить оказалось некуда и совсем не хотелось.






То тут, то там мелькает разношерстная индустрия Хибин. С неё начиналась кольская индустрия и добывали тут почти всё. Кроме минералов, тут добывали руду: впервые на полуострове. Ситуация с заводами неудивительно бестолковая. В некоторые кадровые подробности меня посвятили, но промышленная меланхолия даже не в том. Их - заводов - тут очень много: уже третий АНОФ сменяет первый - но почти все мертвы. Многие из которых не мешают Хибинам, то есть не связаны с добычей и рудниками, но представляют из себя то, что привыкли клеймить "уникальным комплексом".
Где вы думаете, вырастили кристаллы для Коллайдера?
А теперь там светодиоды то ли делают, то ли нет, и пусто. У нас всё ещё считается, что уникальный - значит существующий вопреки. Это да. Но.






Тем временем мы уже свернули и подходили к Рамзаю. Пейзаж стал больше напоминать и горы и тайгу. Всё сразу сделалось далёким.






Наверное, так и выглядит Мордор. Наверное, так и выглядит Бырранга. Когда судьба ставит перед тобой вопросы, или наоборот, ответы следует искать на Бырранге. Или на Камчатке, на Севере, в горах. Рамзайские пейзажи возвращали к жизни неоднозначные и сильные реминисценции.






Итак, мы вышли и выходили к Петрелиусу за облака.



Недалеко - ночёвка. С Петрелиуса валил белоснежный дым и мы заполонились туманом. Не скрою, было интересно заночевать так. И довольно поздно. К этому моменту мы научились отличать малозаметные сумерки, часы же пропели заполночь. По инерции взятый фонарь не пригождался. А на утро мы поняли, что вообще ничего не зря:



Мягкая дымка облаков и звенящих капель обволакивала воздух. Попеременно вспыхивали радуги. Лёгкий ветер окаймлял травы. Гулять!





По бокам хребтов проплывали облака низких, доступных теперь, небес. И не гасли, но мерцали в осязаемом умопомрачении. Север раскрывался. Знакомая мелодраматика тайги резала и исцеляла душу. Резала и зашивала.





Вспомнилось всё и зима. Представлялось сознание саамов и что творилось в нём при виде гор. При радости от нужды взаимодействия. На контрастах зимы картинке, из позднего местного фольклора вспомнился, например, вот такой стих:

Январские ветры в Хибинах ревут.
Хоть тундра не море, но снежные волны
упряжке оленей колотятся в грудь
и бьют по лицу мне и жгуче, и больно.
А я все равно не прикрою лица
свободной рукой в меховой рукавице.
Я мысленно там, у родного крыльца,
к которому надо сквозь вьюгу пробиться.
Но, чтобы на праздник приехать в село,
где милая девушка ждет-не дождется,
я должен рассечь этот снежный заслон.
И пусть уж усталость у ног моих вьется, –
привычно привстану на полоз саней,
хореем взмахну у Полярного круга…
Вот тут мы поспорим, кто в тундре сильней:
пастух или ветер, любовь или вьюга.

По-моему, всё у саамов с горами складывалось.




Опуская, тем временем, зигзаги пути без включеного фотоаппарата, мы спускались к краям озёр и трогательных таёжных ёлочек.


Вот что я имел ввиду, говоря о Ферсмане.

А вот мы уже всползаем на Кукисвумчорр. С момента прошло несколько неотснятых кадров, но ничего страшного.




Горы всегда навсегда, а некоторые по-многу. Поднимаясь на Кукис, окидывая Кировск, солнце сделалось ещё ярче, преподнеся лету последние и самые значимые ласки. Мы шли к Академическому озеру, которое в сумерках - уже более отчётливо ощутимых - показалось нам скудным. На Кукис мы шли пешком по хребтине. Кукисвумчорр - начало геологического освоения Кольского. Некий на то намёк мы даже нашли, в виде пры убитых временем жестянок.







На плато Кукис мы встретили жаркий Марс. Палило солнце и ветер усердствовал. Вспуганные куропатки лениво меняли камень на камень. Всё превратилось в длинный пеший маршрут, в освоение пустынь. Прогулка шла мимо триангуляционной башенки, мимо старого грейдерного следа, оставленных полботинка и свитеров. Мимо проплывали синеющие горы и всполохи сказачной тайги.






Затем было Академическое.




Зря мы на Академическое грешили, зря!
Быть может, зря не остались ещё на сутки.








Мхи расстилались мягким ковром, на удивление наших ног - мягким. Кое-какая природа всё-же пробивалась к Северу, цвела, круговращалась. Остаток времени команда снимала птиц и жуков, меня же сразила дремота и ленность. Потом финальный пир из остатков провизии и дорога обратно.




Под радиоактивным северным солнышком за мгновения отведённых дней стеснительно цветёт и зреет тундра. Кожа ощущает касание - мягкое но интенсивное. На Алтае было грубее и жарче. Морошки под ногами нема, зато ниже пойдёт вороника. Вороника - безвкусная ягода, но содержащая воду. Жуёшь, выпиваешь, сплёвываешь. В принципе, для освежить - вполне сходит...





...Здесь можно жить. Здесь можно жить вечно. Здесь хотелось остаться жить на неделю. Просто не выползать, взять книгу (из соображения компактности: электронную), запас еды,... а можно и без запаса. Можно даже без книги. И на недельку застыть. Впитывать редкие травы. Вслушиваться в звучание камня.

А потом вдруг мы лежали и ничего не хотелось. Только красота.




Сейчас можно сказать, что цель достигнута. А тогда... А тогда мы просто лежали, а потом шли домой. Были мысли остаться. Где-то фоном. Взгляд занимало не это. Глядя на игрушечные картонные кубики домов Кировска, отсвечивающие на солнце, было просто хорошо. На миг вспомнились башкирские напевы, и растянутая в таком же предзакатном мареве Уфа под золотыми облаками. Но не, здесь всё-таки своё.
И когда травы едва блеснули трогательной рыжиной, я понял, что вот и случилась осень. Вот и наступила.

И мы лежали, а потом шли, а перед этим лежали.