Ирина Вяленкова: Спорт vs Образ жизни
Все фото в материале из архива Ирины Вяленковой
Вчера со мной связалась Светлана Вишневская. Написала, что у нее есть подготовленная к публикации беседа с Ириной Вяленковой, но вот выложить в сеть ее нет уже ни времени, ни сил.
Материал оказался и правда объемным, и, что важнее, очень интересным.
С большим удовольствием публикую в нашей рубрике "Легенды".
От редакции:
Ирина Вяленкова – первый мастер спорта международного класса по альпинизму в Беларуси, родилась 29.03.1957 в Минске. В альпинизм пришла в 1980 году. Совершила девять восхождений на семитысячники: трижды на пик Коммунизма (Исмоила Сомони) и пик Ленина, дважды на пик Корженевской, один раз на Хан-Тенгри. Была участницей трёх гималайских экспедиций: 8 октября 1992 года поднялась на вершину Шишапангмы, 8013 м, 26 октября 1994 года – на Канченджангу, 8586 м, до высоты 7800 м (штурмовой лагерь), 12 октября 1995 года совершила восхождение на Дхаулагири (8167 м).
Целеустремлённость, трудолюбие и готовность к риску позволили ей достичь успеха не только в спорте, но и в бизнесе. В 1978 году Ирина Вяленкова окончила Белорусский государственный университет национальной экономики, занималась экономическим и инвестиционным консалтингом, дистрибуцией программного обеспечения, работала в Группе компаний МОНТ, развивая её бизнес в Республике Беларусь и других регионах.
С Ириной Вяленковой беседовала Светлана Вишневская
Инструктор по альпинизму и горным лыжам. Участница первой советской женской гималайской экспедиции. Первый мастер спорта международного класса в Республике Беларусь. Первый гражданин независимой Республики Беларусь и первая женщина-белоруска, ступившая на вершину восьмитысячника. Первая женщина в истории мирового альпинизма, которая провела холодную ночевку на высоте восемь тысяч метров и осталась жива.
Когда я первый раз звонила Ирине, чтобы попросить ее об интервью, у меня в горле пересыхало и подкашивались коленки. Я ни разу не стояла на восьмитысячнике. Я ни разу в жизни не видела женщину-МСМК. Я могла только догадываться, чего стоило этой женщине сделать то, что она в этой жизни сумела достичь.
Но когда я получила согласие и мы наконец встретились, то с первого взгляда все вопросы отпали. Даже вопрос о том, как эта женщина смогла в одиночку пережить ночь в зоне смерти.
- Основные черты, которые я ценю в людях - это обязательность, дисциплина. Для женщины - оставаться всегда Женщиной. А еще быть полезной людям. Последнее очень важно.
От словоблудия устала еще в девяностых. Не люблю.
Начало
- Я росла в "Зените". Мой первый тренер, к которому я пришла в 1980 году - Геннадий Исакович Кавенский. Большое ему спасибо!
Работа в "Зените" - это постоянные тренировки, железная дисциплина. Иначе путевки не получишь. В зависимости от своих результатов участник секции получал более или менее хорошую путевку. Хорошая путевка - это значит в хорошее время, в наиболее классные горные районы, где интересно ходить, где близкие подходы и устойчивая погода.
Получив такую путевку, человек ехал в горы. Там встречались люди со всего Союза и сразу же начинали вместе ходить. Незнакомые люди, с разной подготовкой и техникой. Это была система альплагерей - жесткая, полувоенная.
Путевки в альплагеря распространялись через ВЦСПС. Были огромные скидки. Это было реально для всех, это стоило копейки даже для студентов. Но в альплагере ты был уже не под своим инструктором. Тебе нужно было показать всё, на что ты способен.
Мне очень нравилось скалолазание. В нашей секции тренировки проводились три раза в неделю, из них один день был на домике в Лошице. Там же проводились отборочные соревнования на полосе лазания, где мы должны были подняться, зависнуть с рюкзаком, выйти из зависания, спуститься, продернуть веревку и так далее.
Потом я "выпала" из секции Кавенского, так как уехала работать и жить на Кавказ, в Приэльбрусье. Там у меня пошла своя жизнь, свои тренировки. Я общалась с другими людьми, жила сама, зарабатывая профессионально своим видом спорта, работая инструктором по альпинизму и по горным лыжам. И так четыре года, с 1989 по 1993.
Затем наступил этап, когда я попала на высоту. Кавенский на высоту не ходил. Так у меня появился Лазовский Леонид Иванович. Лазовский возглавлял секцию в клубе "Спартак". С ним мы ездили на белорусские высотные сборы, где я была единственной женщиной в команде.
Любовь
- Ко мне это пришло не сразу. В какой-то момент - наверно, когда моя физподготовка дала мне возможность получать радость от подходов с рюкзаком. Я могла смотреть вокруг, любоваться, слушать пение птиц, улыбаться, а не только умирать от усталости, тупо работать, бороться с собой, достигая желанной цели.
В горах в какой-то момент у меня наступала гармония со всей Вселенной, со всем миром и с собой. Ты и весь мир слиты воедино. Тебя затопляет огромная любовь ко всему на свете! Я никогда внизу этого не достигала. Эта нирвана стала возникать только в горах.
У тебя там простая жизнь. Ты один, наедине с собой. Внизу остается все ненужное, наносное. Ты живешь и радуешься жизни. Простота.
Очень многие простые вопросы - это вопросы жизни и смерти: сходить в туалет, натопить воды, напиться. Особенно когда ты на стене или на высоте. Здесь, внизу, это непонятно. А там это работа.
Многие говорят - это как наркотик. Ничего подобного. Наоборот, там с тебя спадает вся "шелуха". Ты становишься такой... тонкокожий. Толстокожесть уходит, защита от хамства и нашего агрессивного мира.
Внизу очень много хороших людей. Но таких, которых я встретила там... Огромная благодарность моей судьбе, что с такими людьми я была знакома, общалась с ними, прикоснулась. Это меня греет сейчас. Это составляет меня, является моей частью.
Знаешь, как оно бывает, особенно на начальных этапах: подружишься с кем-то в горах, а потом где-то внизу, на равнине, случайно пересекаешься. И думаешь: господи, что стало с человеком?! Лучше бы с ним вовсе не видеться! Вообще полностью разочарование... А в горах вся эта "шелуха" сходит. Человек становится таким, каким его задумал Бог.
- Если ты себя любишь, то ты обязательно будешь активным. Будешь ездить на велосипеде, ходить в баню, делать гимнастику. Будешь пить чистую воду, старательно выбирать и готовить пищу.
Люди очень часто не умеют любить себя. Забота о себе - это большой труд. А человек зачастую ленится. Если ты себя не любишь по-настоящему, как ты можешь любить других людей? Не бывает любви без труда!
Женщина
- Оставаться женщиной - это тоже огромный труд. Это обязанность, это физическая форма. Кроме того, это дисциплина: личная, внутренняя. Организованность и отношение к себе. Особенно в горах, где это сложно, а нужно оставаться привлекательной.
Я всегда брала с собой на восхождение тоник в бутылочке, крем в пластмассовой баночке из-под фотопленки. Естественно, как положено в альпинизме, экономя каждый грамм. И карандашик брала косметический. И зеркальце. У меня светлые брови, и я их подкрашивала карандашом. Даже в палатке на шести тысячах это делала. Потому что надо быть женщиной в любых условиях.
- Женщине в Советском альпинизме расти было очень сложно. Это была общеизвестная проблема. После трагедии 1974 года на пике Ленина, когда полностью погибла женская команда из восьми человек, требования к женщине в альпинизме сильно ужесточились.
Во всем мире горовосхождение - это не спорт. А у нас в Советском Союзе всё был спорт. Была сложная школа роста в альпинизме. Были показатели, разряды. Более высокий разряд давал тебе больше свободы, право выбора. С определенного разряда можно было стать инструктором.
Поэтому очень хотелось скорее вырасти. Надоело зависеть от инструкторов, как правило мужчин, которые иногда старались решить вопрос, как везде: через койку. Это жестко задевало. Я хотела побыстрее стать свободной. Пару раз, бывало, чуть не списали, потому что в койку, вот так вот, на раз, я ложиться не буду. Хотя у меня могут быть отношения с человеком, пускай и короткие. Но это должно быть и моё решение, мои чувства к человеку - человеческие, настоящие.
Многие в Советском Союзе ездили на Кавказ "фестивалить" - даже словечко такое использовали специальное. Никогда рядом не стояла, мне это сто лет было не надо! Когда я в Приэльбрусье работала с горнолыжниками, для них это был отдых четырнадцать дней, а для меня - работа. Кто-то там из них подкатывался, а я от всего этого уставала и отстранялась.
- В группе, которая идет на восхождение-пятерку, по правилам может быть только одна женщина. На сегодняшний день эти правила не изменены.
Теперь, правда, существует такое понятие, как чисто женские восхождения. У истоков этого движения стояла одна из запланиронных участниц того трагического восхождения на пик Ленина. Она просто не успела на него приехать. После этого она, Эля Насонова, крымчанка, очень переживала.
А сейчас ФАР [Федерация альпинизма России] официально проводит женские соревнования, школы. Проводятся международные открытые кубки, где совершаются чисто женские восхождения.
С Элей Насоновой меня тоже свела судьба. В 1989 году мы все-таки совершили с ней чисто женское зимнее восхождение в Приэльбрусье - на МНР по "Конфетке" 4а.
- Ребята часто говорили: зачем нам брать женщину? Мужик сильнее, а что женщина сделает в команде? На что однажды Сергей Бершов, заслуженный мастер спорта, на которого тогда уже все смотрели широко открытыми глазами, сказал: лучше уж взять в команду женщину, которая технична, чем взять "мужика в юбке". Это к тому, что женщина в команде облагораживает мужиков, заставляет их не опускаться в тяжелых условиях.
- Когда в 1991 году я попала кандидатом в первую женскую гималайскую сборную СССР, во главе которой стоял Шатаев, я конечно же прошла отбор. А как организовать отбор? Естественно, были соревнования. Кто лучшие показатели покажет, тот и попадет. У нас же как было в СССР: впереди планеты всей! Если это первая женская гималайская сборная, то это обязательно должен быть восьмитысячник.
Мы отбирались по правилам 1982 года, когда была первая советская экспедиция на Эверест. Мужская. В 1989 году на траверс Канченджанги были такие же отборки. Вот по тем отборкам, как отбирались мужчины, отбирались и мы. Ничего не было для нас скорректировано. Для нас новые правила не писали.
До отборок я сделала свой первый семитысячник. На сороковой день после перелома ноги - наружной лодыжки, со смещением на один сантиметр.
На отборках была сдача школы по скалолазанию с верхней и нижней страховкой, льда с нижней и верхней страховкой, забег 600 м по склону в альпинистской обуви, километр по вертикали на Эльбрусе (4100 - 5100 м) с последующим восхождением на вершину. Всё это на скорость, и всё за одну неделю.
Перед отборками я уже долго жила и тренировалась в Приэльбрусье. Так что во время тренировочного восхождения мне удалось "выстрелить": я от Бочек сразу прошла на Восточную вершину нестандартным путем (где-то он даже опасный) в лоб всего за 4,5 часа.
На этом тренировочном восхождении со мной была альпинистка из Питера. Она тогда на меня здорово обиделась. Типа я ее бросила. Она мастер спорта была, а я еще была КМСом. У нее были зимние шестерки-восхождения, такой был уровень, что я рядом с ней не просматривалась. Но она ни разу до этого не была на Эльбрусе, была плохо акклиматизирована и отставала. А я почувствовала кайф, накат.
Почему она обиделась? Это человеческий фактор. Я здесь жила и работала целый месяц, сделала восхождение, бегала изо дня в день. На Кавказе, а не в Питере или в Москве. А у кого-то в городе семья, работа. У нее это не столько на меня была обида, сколько на себя. Вот мы вместе идем, и тут вдруг кто-то вырывается вперед и что-то делает. Надо понимать такие вещи. Она номер один была в Питере среди женщин! Дальше мы с ней были на равных и всё делили пополам.
Техника и высота
- Из чего состоит восхождение? Здесь очень многое решает психология, опыт. Если психика не подготовлена, твоя физуха ничего не даст. Надо знать, как правильно "выстрелить", чтобы не сдохнуть. Это вещи, которые тренируются не год, не два и не три.
Мой опыт показывает, что среди альпинистов чистых высотников нет. Все прошли через технику. Ты же не на высоту идешь, когда выполняешь значок, третий, второй разряд. Это всё техника! Тройки, четверки. Все это прошли. А потом приходят на высоту, потому что это интересно, это другой уровень.
Многие, кто бывает на высоте, идут сложным маршрутом. Это тоже техника, но на высоте.
Те, кто клиентами приехал на высоту, не выполняя разрядов, не ходя в горы без гидов - я не называю их альпинистами. Я имею в виду тех людей, которые увлеклись горовосхождением и что-то где-то выполнили. Клиенты - это одно, спортсмены - другое.
- Организм на высоте должен быть "сухим". Состояние акклиматизации в горах приходит тогда, когда ты худеешь, сбрасываешь вес, твой организм врабатывается. Сухость для высоты просто необходима. Потому что высота - это недостаток кислорода. А полный человек, лишние килограммы - это доставка кислорода для всего этого жира и мяса. Чем суше организм, тем легче ему на высоте, тем лучше он себя чувствует и тем лучше твои результаты.
Кто у нас победил на отборах в женскую гималайскую сборную? Прошел в десятку, шесть основных и четверо запасных? Все были "газели"! Все были стройные. Полных не было, они все отпали.
Скорость
- Мы всегда старались ходить в горах на скорость. Делали какие-то переходы, например от лагеря до лагеря, точно засекая время. Потому что скорость - это показатель твоей физической формы. Это интересно и спортивно. Ты себя изучаешь. К тому же, когда ты бегаешь, ты акклиматизируешься.
Вообще забеги на высоте начались очень давно - еще в 1989 году, на Эльбрусе, и продолжались до самого развала Союза. Бегали от города Тырныауз, от Азау и от Бочек. В соревнования входили и подъем на вершину, и спуск. Потом забеги стали проводиться и на Хан-Тенгри (7105 м, Тянь-Шань).
На Хан-Тенгри в девяностых годах во время забегов присутствовал Месснер. Он тогда сказал, что скоростные восхождения - это ерунда, это опасно и что вообще нельзя бегать в горах. А сейчас это официальный вид спорта, который называется скайранинг.
В 1993 году на Хан-Тенгри я пересеклась с Катей Ивановой. Благодаря ей, ее совету и рекомендациям, в тот раз я стала единственной женщиной, которая участвовала в забеге с 4000 на вершину и вниз.
- Я много тренировалась, бегая на скорость, улучшала свою "функционалку". На горе, рядом с поселком Нейтрино либо от УМЦ "Эльбрус" до базы "Джантуган" и назад. На горе бегала по 100 метров без остановки. Либо, как мне советовали, отрабатывала "рваный бег": 10 секунд бежала вверх на скорость метров 50 - умирая, почти теряя сознание, когда темнеет в глазах, а потом спускалась вниз, восстанавливая дыхание, и снова рвала вверх на скорость. И так несколько раз. Изо дня в день. Это была моя тренировка на высоту.
Когда я тренировалась на Эльбрусе, я часто жила в Бочках одна. Меня селили и даже денег не брали. Как правило, это было поздней весной или в начале лета.
Помню, в Бочках, чтобы чем-то себя занять, учила стихи и сама себе их читала наизусть. Сама строила себе график, сама выходила на тренировки. Ночью высыпалась, а утром бежала к Приюту. Потом, отдыхая, спускалась вниз. Потом кушала, немного отдыхала и спускалась к станции Мир, к канатке, и на скорость подымалась вверх. Просто жила на высоте и работала. Смотрела улучшение результата. Вначале он был никакой (по моим меркам), но постепенно улучшался.
Позже, уже на Луковой поляне, под пиком Ленина, в 1991 году мне расписывал тренировки Лазовский. Утром: "Ира, подъем!" По его сигналу я встаю, делаю вокруг поляны пробежку.
После пробежки - подъем с поляны на пик Парашютистов. Круто, камни, но это хорошо набитая тропа, там сотни и тысячи человек ходят. Тренер дает мне ритм: бежишь быстро там, где круто, восстанавливаешь дыхание на простом. Или вверх идешь накатом, а вниз всё время бегом, готовишь колени к спускам. Либо бежишь к МАЛу [Международный альпинистский лагерь] и назад без остановки (это на поляне; набор высоты 200 м, но большое расстояние). Кроме того, мы делали заброски, а потом сделали восхождение.
На сборах официально был врач. После первых выходов он мерял пульс, давал нагрузочные пробы. Мне он сказал: "Уйди, Вяленкова! Противно, смотреть не могу! У тебя пульс после нагрузки становится меньше, чем до того как!" Он пошутил, конечно. Но ведь это говорило о сумасшедшей спортивной форме - когда пульс после нагрузки доходит до сорока, он ровный и спокойный.
Эти показатели не нужно сравнивать с обычными людьми. У спортсменов всё по-другому! Когда в клинике Склифософского мне частично ампутировали стопы, и через два дня нужно было делать перевязки, мне для обезболивания кололи наркотики. Не сильные: баралгин или вроде того. У меня как организм отреагировал - чистый, спортивный? Меня рвало от всего! Врач говорит: "Блин, эти спортсмены ненормальные. У обычных людей всё идет, а у этих организм всё выбрасывает" И бульон, и воду - всё вырвало в этот день.
Индивидуализм vs коллективизм
- Что бы ни говорили, нет понятия объективных факторов в горах. Есть субъективные. Всегда. И происшествие со мной - это мой непрофессионализм на высоте, где мозги работают совсем по-другому.
Трагедия, которая разрезала мою жизнь на два куска, произошла потому, что я всегда считала, что альпинизм - это коллективный вид спорта. Нас изначально так воспитывали. Но Гималаи и международная экспедиция - это совсем другое.
Я была к этому не готова. У нас всегда были понятия экспедиции, команды, ответственности, наказаний от спорткомитета. Во всем остальном мире это отсутствует, потому что везде альпинизм - это не спорт. Твой рейтинг, табель о рангах - это то, что ты вообще сходил, как ты сходил, сколько и за какое время.
Когда ты спускаешься с высоты вниз, то иногда не можешь понять, как тебе ТАМ могла прийти в голову та или иная мысль. Но у меня было другое: психологический фактор. Я не была готова работать в одиночку. Я всё время рассчитывала на работу в связке, а связка распалась прямо в день восхождения. И я не была к этому готова. Каюсь.
До этого был период, пять дней, когда психологически я бы успела себя подготовить. Но я боролась против работы в одиночку, до рёва и срыва. Я не хотела! Категорически! А меня вёл мой ангел к тому, что я должна была выстроить свою работу на случай такой ситуации - и совершенно спокойно рассчитывать только на себя.
Я не была готова. Поэтому произошло то, что произошло. Как бы потом все годы не выставляли это, как некий героизм.
При спуске с восхождения мне не хватило светового времени. Это был октябрь. Когда было уже темно, на склоне вдруг пошел отрыв ледовой доски. Меня предупреждали, что состояние склона плохое...
Когда я наконец зарубилась, мокрая от адреналина, остановив своё падение, я первым делом стала искать свои следы. Кошки вбивала одними передними зубьями и ледоруб вбивала клювом. По таким склонам обычно провешивают веревки, а спускаются в три такта. Склон под 50 градусов - это очень круто, особенно когда это фирн. А здесь веревки провешены не были.
Я себя ругала всяко: и дура, и матом. Как я спущусь, как буду смотреть ребятам в глаза? Я вообще не думала о том, что поморожусь и у меня вся жизнь перестроится. Думала только о том, как вообще фигово попасть в такую лажу.
И время - 13 часов... Я до определенного момента не могла видеть время там, в этой ловушке. Понимание ситуации пришло гораздо позже. Тут, бывает, на остановке зимой пятнадцать минут стоишь - дуба даешь. А простоять 13 часов на восьми тысячах, без дополнительного кислорода...
Моё счастье, что ветер дул лишь периодически. У меня не было с собой всех этих прибамбасов - брелочков, которые меряют высоту и градусы, часов со светящимся циферблатом, личной рации. У нас рации были - болгарские, в базовом и в каждом высотном лагере. Но рация была одна на палатку, на всех, а не на каждого человека. Всё ж упирается в деньги. Это ж девяносто пятый год, извини...
Да, это было интересно с точки зрения возможностей организма. Я изучила гималайскую хронику: из женщин, которые оставались одни на такой высоте, никто не выживал. Их находили либо умершими, либо замерзшими, когда уже идут такие жизненные процессы, что организм не восстанавливается. Либо их вообще не находили.
Но то, что сама спустилась, что не раскисла - я уже рассказала тебе, какая на тот момент была моя форма. Не может быть в таком состоянии какого-то сдвига. Не бывает случайностей. Я была собранная, сконцентрированная. Но я попала в этот отрыв тонн льда и снега. Меня выкинуло в воздух, я сделала сальто 360 градусов - и остановилась на склоне в темноте кромешной.
Страх
- Сейчас чувство страха четко вспомнить не могу. Ощущение боязни (не страха!) очень часто присутствовало на начальных этапах, наверно как у всех начинающих, а потом всё меньше и меньше. Потому что сначала много чего не умела, многое приходилось делать впервые на тренировках и восхождениях.
Чем больше я получала опыта, знаний, чем больше росла в квалификационном плане, тем меньше присутствовало чувство страха. Становилось комфортно на тех участках рельефа, где раньше было некомфортно. "Там же тропа!" - "Какая тропа?! Там нужно бить крючья через каждые два метра!" Для кого-то надо бить крючья - для меня не надо. Я буду идти безопасно. Мне не надо не потому, что я наплевательски отношусь, а потому что я буду идти надежно. Для меня это тропа.
В той моей ситуации на Даулагири, в момент падения, когда сошла лавина, у меня было резкое чувство опасности - чувство, что в этот момент я могу погибнуть. Когда выделяется адреналин, выделяется пот. Делаю в какой-то момент какой-то вираж - и вся мокрая. Но это не тот страх, который у кролика перед удавом, иначе бы меня в живых не было.
Есть понятие страха в опасности, который заставляет человека действовать. Это жизненная позиция, знания, навыки и умения. Когда человек растет, когда тренер с ним рядом, закладывается такая психология.
Могу сказать одно: если человек не сумасшедший, в здравом уме и при памяти, понятие страха - это понятие опасности. Если с мозгами всё в порядке, перед лицом опасности страх присутствует.
После падения на Даулагири я была вся мокрая. Это было конкретное ощущение опасности, что меня сейчас не станет - когда был отрыв всего склона и пошла снежно-ледовая доска. Как я потом смеялась, "адреналина были полные штаны". Потом страха не было.
Хотя было полнолуние, ничего вокруг не было видно. Как в космосе, чернота кругом. На снегу, представляешь? Да, так всё скрадывалось. Боялась шаг ступить. Именно поэтому я не стала спускаться, осталась на склоне.
Но потом я стала замерзать. Что такое общее замерзание организма? Когда снижается температура, тело начинает бить неконтролируемая дрожь. Ходят ходуном ноги и руки. Зубы стучат так, что боишься откусить себе язык. А если вся твоя страховка - ледоруб, вбитый в склон, то ты боишься сорваться...
Я четко понимала: если я не выйду из этого состояния - на восьми тысячах, без кислорода - это плохо кончится. И я начала пытаться себя разогревать. То, что я сначала делала, не помогало: растирать руки, совать их подмышку. Руки все равно ледяные, и все трясется. В какой-то момент я просто начала напрягаться. Вот попробуй сейчас сжаться вся, максимально, и разжаться. Опять сжаться - стоя, свободно - и разжаться. Это работа, и от этого при недостатке килорода темнело в глазах. Я так пыталась согреться.
Через пять-десять минут я поняла, что вышла из этого состояния. Я осталась жива и спасла сама себя.
Героизм
- Горы приучили меня прислушиваться к себе. Это проснулось в 1994 году. Многие не слышат своего внутреннего голоса - своего ангела, как я теперь понимаю. Не обращают внимания. А надо учиться разговаривать с ним. Это большой труд, но это очень важно в жизни. Теперь многие живут разбросанно, а надо жить очень спокойно и размеренно - активно, но размеренно.
Конечно, это классно, когда есть семья, дом, работа. Но когда больше НИЧЕГО... Я не понимаю, о чем эти люди думают, о чем мечтают внутри! Столько думать о работе, постирал ли кто-то носки или покушал ли - это с ума сойти!
И кстати, я хочу сказать, что это большой героизм - кто так живет. Но их счастье, что они не знают другой жизни. Все люди разные, многим и не нужно другое. Переделывать себя, ломать - зачем?
Вот ты зря засмеялась, когда я сказала про героизм обычной жизни. Я ее не выдержала!
Когда со мной всё произошло, когда было два года по больницам Москвы, три клиники, четырнадцать операций. Когда я в 1998 году вернулась в Минск и понимала, что - да... был альпинизм, была сумасшедшая жизнь, где столько всего закручено, где такие люди, первые лица стран - вообще всё то, что я видела, ощущала, чем жила... Я ведь собиралась и дальше так жить. Оставаясь при этом женщиной, работая, зарабатывая деньги... А когда я вернулась, я поняла, что мне надо найти в жизни что-то другое. Менять свою судьбу.
С сентября 1998 года я попробовала жить жизнью обычного человека. Нет, экономический кризис меня не трогал. Я не бизнесмен, моя профессия - бухгалтер, а главный бухгалтер в фирмах требовался всегда, и он всегда, даже в то время, нормально зарабатывал.
Но примерно в апреле 1999 года я поняла, что больше так жить не могу. Я не выдержала испытания обычной жизни. Это большой героизм - нормальная обычная жизнь человека. Конечно, можно и так, если ты не знал никакой другой жизни. Я не смогла.
Отлучение
- Пока я была в больнице в Москве, у меня умер папа. Когда я вернулась, то стала жить в Минске с сестрой и ее ребенком.
И у меня был стресс. Стресс в каком плане: душа ныла. Мне так было плохо! За то время, пока я была в Москве, я привыкла к другой жизни, к постоянному общению. Я обращалась к своим минским друзьям по телефону. Плакала, просила: возьмите меня куда-нибудь, я больше не могу!
Я это назвала отлучением. Когда мои друзья от меня отвыкли.
И еще: я была другая. Два года в больнице меня изменили. Мне приходилось самой решать свою судьбу, самой решать проблемы, разговаривать с хирургами, идти от одной операции к другой. Потому что у меня была сложная проблема. Потому что для этого нужны были деньги. А деньги нужно было пробивать в Беларуси, чтобы оплату перечисляли в больницу.
Нужно было биться: решать, изучать. А ведь это было другое государство! И время, когда в Беларуси не было валюты даже в Нацбанке! На средства для лечения люди стояли в очереди. Было три разных обменных курса: "черный" курс, курс Нацбанка и биржевой. Обменников как таковых не было.
И я через это прошла. И я стала жесткая. Я была жестка к себе: не распускаться и решать свою судьбу! И жесткой к другим, к окружающим.
И тут - этот стресс в 1999 году, когда у меня каждый день плакала душа.
Есть такое понятие: потерять свой стержень. Когда человек ломается. Я уже понимала, что альпинизм - мой стержень, и я без него не смогу, как бы у меня ни сложилась жизнь. Может быть, это Бог таким вот жестом, испытанием дал мне понять, что мне нужно изменить свою судьбу...
Возвращение
- И я себе сказала: всё, Вяленкова! Ты возвращаешься в большой спорт. Не просто в любительский, а в Большой. Одновременно я обучаюсь вождению автомобиля и зарабатываю деньги, чтобы его купить.
И я получила права. Обычные, а не для инвалидов, которые получают по направлению. Мой инструктор по вождению даже не знал, что у меня частично ампутированы стопы. Правда, машину я смогла купить только в 2004 году, с помощью государства.
Я стала тренироваться. Главное - мне нужно было снаряжение. Все мое снаряжение осталось в Гималаях, нужно было все восстанавливать с нуля. Но самое главное - это цель, мои планы.
К тому времени альпинисты бывшего СССР начали выезжать в другие горные районы. Уже было совершено восхождение россиян на высшую точку Северной Америки - гору Мак-Кинли. Мой большой друг, Саша Абрамов, открыл в Москве фирму-клуб "Семь вершин".
Благодаря Саше Абрамову, еще на больничной койке ко мне пришла идея проекта: восхождение на высшие точки всех континентов. Я решила, что должна начать этот проект с восхождения на Мак-Кинли.
- Когда я вернулась в горы после того, что со мной произошло, я вдруг поняла, что альпинизм вообще - это поездки. Это еще и захватывающее необыкновенные путешествия, прикосновения к людям, к их образу жизни. Можно увидеть Планету не по телевизору, а своими глазами. До 2001 года мне такая мысль в голову не приходила. Для меня альпинизм был только экспедиции, спорт.
- Помню, на Аконкагуа я акклиматизировалась одна, еще до заезда клиентов клуба "Семь вершин". На высоте примерно 5600 погода испортилась, и у меня начался процесс в ноге. Нога разбухла, пульсировала. Я подложила под нее шмотки, решила: один день перележу.
В тот день ко мне собирались прийти в гости ребята-мексиканцы. И вот я лежу и думаю: если у меня еще хватает сил беспокоиться о том, как я буду перед ними выглядеть, то значит не всё ещё потеряно. Всё в порядке, всё будет нормально :)
- Я всю Аконкагуа "сделала" на обезболивающих. Гиды, которые работали в экспедициях, смотрели с ужасом, как я ходила с лыжными палками по базовому лагерю, хромая со страшной силой. Они говорили: да тебе нельзя идти, ты не дойдешь, ты погибнешь! И обалдели, когда я это сделала.
Примерно через пол-года, в сентябре у меня была экспедиция на Чо-Ойю (8201 м). Восхождение было со стороны Тибета. Это был второй мой проект: "Возвращение в Гималаи".
О беларусском альпинизме
- Есть такое слово, которое мы говорим сейчас и которое никогда не применялось до начала 90-х: менталитет. Честно говоря, у меня складывается впечатление о развитии альпинизма в Беларуси, как об одном из проявлений национального менталитета.
О том, как росла наша секция, я до определенного времени не задумывалась. Мы были закрыты от всех других секций, мы варились в своем котле. Это же касается других секций Минска: "Спартак", "Буревестник", "Касное Знамя". Наши тренировки, поездки практически никогда не пересекались.
У нас не было истории, передачи традиций из поколоения в поколение. Беларусские альпинисты старой закалки всегда были сами по себе.
Я до определенного времени об этом не задумывалась. А потом я поняла, что так нельзя развиваться, потому что это - нонсенс.
Общаясь в альплагерях с людьми из других республик, я видела, как они растут. У них проводилось несколько сборов в год, в том числе в мае, летом, осенью. Росли моментально! Питер, Урал, Сибирь, Москва, Украина - мы рядом не просматривались уже в 80-е годы.
Наше "болото" способствовало тому, как у нас всё развивалось. И мне кажется, у нас всё так быстро упало и распалось в связи с тем, что передачи традиций не было. Мы не росли на них.
Сейчас во всем бывшем Союзе всё проходит на нормальном уровне. Люди работают, делают что-то новое, растут и известны в мире. Мои знакомые альпинисты в СНГ - кто-то богатый, а кто-то очень обеспеченный человек. Конечно, во многом потому, что трудоголики. Но способность принимать решения, просчитывать риск, уметь отвечать за людей - всё это закладывалось в том, чем мы занимались. Поэтому я понимаю, почему альпинисты - успешные бизнесмены. Теперь, когда работа для них - это бизнес, очень крупный, очень серьезный, одновременно находится время и на спорт. Это организованность, сознание того, что тебе никто ничего не принесет на блюдечке.
Расхлябанность, безалаберность, тот самый "лежачий камень", под который "вода не течет", "абыякавасць да жыцця" - я называю это белорусским менталитетом, другой стороной медали добрых, мягких, приятных и приветливых людей.
Наши мужчины чаще надеются на все готовое. Я говорю про альпинистов Беларуси - не бизнесменов, которые сейчас могут заплатить и позволить себе совершить восхождение, а даже про тех нескольких ребят, которым Годлевский, председатель Федерации, ищет деньги. Они выезжали в Гималаи, делали восхождения, но полностью за счет тех денег, которые находил им Годлевский! Не вкладывая свои. Он сам говорил: да, ждут. И его работа видна по тому, найдет ли он деньги на экспедиции.
- Во всем мире к альпинизму огромный интерес. Если человек что-то делает впервые, значимое, грамотно всё это освещается - это национальная гордость, награды, приемы у первых лиц страны. В тех странах, где альпинизм не очень развит, такой человек будет конкретно национальным героем! Но если это делается в стране, где горовосхождение никем не поддерживается и никак не освещается, либо освещается post factum...
Беларусы - добрые, мягкие и отзывчивые. Чтобы они начали чему-то сопереживать, им нужно это преподнести. Наши альпинисты говорят: зачем нам вся эта реклама, мы такие все скромные... Всё это ерунда!
Есть такое правило: если ты сделал что-то интересное - донеси это до людей. Не только для раскручивания своего имиджа, а просто чтобы показать, чем вообще можно жить, как это всё делается, позволить прикоснуться к этому другим.
В нашем белорусском альпинизме с начала 2000-х годов не проводится таких вот мероприятий "для всех". А то, что для избранных, выбивание денег для трех-четырех человек, что осталось в стороне от широкой публики - это не перспективно. Это же всё надо показывать людям!
Личность
- Мы же говорим о личностях, которых знают хотя бы в СНГ? Колю Бандалета знали. Знали Витю Кульбаченко.
Из той когорты, которую поддерживает Годлевский - это Миша Мельников. Я его знаю по прежним временам. Он человек слова, никогда не подведет, профессионал и даже для своих ребят авторитет, хотя с ним и бывает сложно. Он молодец, может выкладываться, и на восьмитысячниках он стоял.
Кульбаченко был личность. Амбициозная фигура. Многим он не нравился. Но он был настоящим спортсменом! У него три восхождения на восьмитысячники: Эверест, Лхотзе и Канченджанга. Самые такие знаковые вершины, непростые. И почти все в одиночку.
Лазовского выделю, Леонида Ивановича. Который ушел в 1998 году в 60 лет и который для высотного альпинизма Беларуси сделал ВСЁ. Высотный альпинизм Беларуси он вернул - своей силой, своим желанием.
Вместе с Масальцевым Валерой он возродил скалолазание в Беларуси. То, что он сделал для беларусского альпинизма, не сделал никто из мэтров и тренеров, присутствующих на сегодняшний день. Для всего беларусского альпинизма, а не только для своей секции.
Эдуард Липень - единственный из своей когорты, кто делал восьмитысячники. Конкретно, постоянно выезжал в Гималаи. В этом году ему исполнилось 76 лет, и он до сих пор подвижен.
Очень хочу выделить Володю Вирта. Володю страшно уважаю. С ним я познакомилась, придя в секцию "Зенит". Он один из лучших скалолазов Беларуси. В прошлом году во Франции он в своей возрастной группе занял первое место. И это - после травмы позвоночника, когда его буквально собирали по кускам.
Коля Бандалет - личность, потому что он сделал своё движение, клуб сделал.
Из женщин в Беларуси - Катя Ковган. 15 июля 2004 года она погибла на Кавказе, работая инструктором.
Катя чем значима: она была очень обаятельный человек, к ней все тянулись. Очень мягкая. У нее такая улыбка была... Плюс она первая, кто официально в Беларуси создал клуб - "Надир". Она бегала, хлопотала, делала все бумаги.
Вот это те, кто значим. В свое время многие звучали... Но где они сейчас?
Куда пойти учиться?
- Лучше всего обратиться, я думаю, в "Надир", хотя и там есть проблема инструкторов. Но те же тренировки два раза в неделю, выезды в Денеши, отработка техники - на сегодняшний день всё это делает Анатолий Шелкович. Если даже начинать с азов альпинизма. Есть также понятие инструкторов, с которыми списываются на расстоянии и приезжают в альплагеря делать с ними восхождения.
В Гомеле всегда были очень сильные ребята. На республиканских соревнованиях по скалолазанию в Крыму они всегда брали первые места. До сих пор они самостоятельно выезжают на скалы и проводят свои альпинистские сборы.
Надо привлекать молодежь в альпинизм, писать об этом, тогда бы движение быстро распространилось. Но это надо брать на себя большую ответственность, это большая работа.
Спорт vs образ жизни
- Я очень рада, что у нас прижилось такое понятие как outdoor: активный образ жизни, отдых на природе, движение, путешествия людей, которые этим не занимаются профессионально, но могут это себе позволить. Например, захотелось им на Эльбрус. Они могут заплатить, их за 10-12 дней подготовят, и они зайдут. Особенно если они сами заранее грамотно готовятся, занимаются своей общей физической подготовкой. Порой они приезжают и с нуля, ни разу до того не подходя к горам, делают это восхождение. И им выдают сертификат. И он у них будет в рамочке висеть. Это возможно. За деньги.
Но на самом деле это их огромное достижение. Потому что это Эльбрус. Никакой гид тебе не поможет, ты все равно будешь бороться с самим собой, это твой тяжкий физический труд и твое познание своего организма. Но они к этому стремятся! Делают восхождения. Просто треккинги, которые, кстати говоря, тоже трудны, потому что нужно пройти несколько десятков, а то и сотен километров в горной местности. Ездят на вулканы, в Мексику. Это очень интересно!
- Я рада, что у нас в Беларуси есть много людей, которые стали интересоваться активным образом жизни, заниматься красивыми видами спорта: горные лыжи, теннис, рафтинг, дайвинг, парапланеризм, горовосхождения. Для них это не спорт, а образ жизни. Все эти занятия требуют денег, но они же сами по себе и стимул, чтобы больше зарабатывать. Чтобы человек двигался, мечтал и чем-то в этой жизни жил ещё.
****
- Практика показывает, что человек интересен тогда, когда он чем-то увлекается. Когда у него глаза горят, а не пустые, как у большинства, не озабоченно-замордованное выражение, которое так часто видишь на улицах.
Я думаю, что человеку с увлечением жить вкусно. Нравится проживать каждую секунду своей жизни. У такого человека должно быть огромное уважение к себе, уважение его детей и окружения. Да и окружение в результате получается особенное. И как бы сложно этому человеку в жизни ни было, он все-таки что-то сделал, чего-то достиг, как-то поборол себя. Он будет совсем по-другому относиться к трудностям. Это огромная школа жизни. Всё, к чему прикасается человек - всё его делает, дополняет. Его жизнь из этого строится.
А если кто-то не понимает, то он тоже проходит свой путь. Такой, какой он выбрал. Хотя чем-то он себя в жизни обделяет. А может, на самом деле и не обделяет... Все мы в итоге - замысел божий. Миллиарды людей не похожи один на другого. Все уникальны.
Но я хочу сказать: часто люди всю жизнь недовольны, их корежит. Им бы понять, что это душа у них волком воет, потому что ей плохо так жить. Она задыхается. А главное ведь у нас - это не физическая оболочка, а душа. Если она поет, если человеку комфортно с ней - это правильно. Такой человек будет всегда добр ко всем.
Текст подготовила Светлана Вишневская
Фотографии из архива Ирины Вяленковой
Ирина - фантастический титан силы духа,просто нет слов!
Еще об истории на Дхаулагири, в результате которой Ире ампутировали ступни, здесь
Познакомился с Ириной в прошлом году. Судьба свела. Замечательный человек!
Глаза. Вот что запомнилось больше всего. Глаза и взгляд СИЛЬНОГО ЧЕЛОВЕКА!
И ШИКАРНЕЙШАЯ ЖЕНЩИНА!!!
Общее впечатление одной фразой: ИСТИННЫЙ АРИЕЦ! - типаж лица и жизненная позиция победителя.
(не в смысле нацизма, герм.нацизм вообще неправомерно к ариям присоседился, среди белорусов потомков ариев более 50%,
а среди немцев - едва ли 20%, да и те, либо саксонцы, либо лужичане)
больше не буду филонить на тренировках)))))
Помнишь свой приезд в Питер? Напоминаю фото...
Почему не ответила на письмо?
Красивая, сильная, умная, волевая и всегда ЖЕНЩИНА. Не сдалась, не села у телевизора смотреть сериалы, а стала дальше ЖИТЬ. Ирина, успехов, здоровья, хороших людей рядом и красивых гор! Просто снимаю шляпу перед ЖЕНЩИНОЙ.
Статью - в избранное!
Великолепная Женщина
Как то в Москве за рюмкой чаю болтали с одним крымчанином о том о сем, и он вспоминал свою инструкторскую практику, рассказывал разные истории.
И вспомнил девушку которая среди начинающих запомнилась ему больше всех-
из за исключительной неугомонности она имела склонность постоянно попадать в разные неординарные ситуации.
Но, опять же, благодаря упрямству и характеру из них неплохо выбиралась.
Припомнил и фамилию этой девушки- Вяленкова:))
Я со смеху покатился- он и не знал, что Ирина прошла такой большой путь в альпинизме и, можно сказать, знаменита.
Он был страшно удивлен и очень рад за нее.:)
Сердюк его фамилия крымчане кто по старше наверняка знают.
****
Ирина Вы не представляете, как он обрадовался когда узнал о Ваших победах.
Обязательно постараюсь передать ему от Вас привет.
От себя -желаю ходить Вам долго и надежно, ведь жизнь- стоит того, чтобы жить(с)
Внизу тоже есть много хорошего и люди, которые Вас ждут.
Удачи Вам в горах и на равнине.
***
по этим словам сразу понимаю, что она за человек. испытаниям банальностью она предпочла другие. и глаза как глядят...
Елена, спасибо за пост.
Прекрасная статья, спасибо.
А ещё есть экстроверты и интроверты.Кого больше?
Для Ирины цепочка жизни построена ТАК,А НЕ ИНАЧЕ,она идёт по СВОЕМУ пути супер-мудро и супер-надёжно.Не думаю,что надо обсуждать и жалеть.ЭТО ЕЁ ПУТЬ.
ИРина,если когда-либо Вы надумаете написать книгу о пути- я хотела бы быть первым читателем,оч.нужна такая книга многим.
Глядя на таких людей хочется жить, любить людей, верить в себя - несмотря ни на что.
****
Весной поросята ходили гулять.
Счастливей не знал я семьи.
«Хрю-хрю», - говорила довольная мать,
А детки визжали: «И-и!»
Но самый визгливый из всех поросят
Сказал им: «О, братья мои!
Все взрослые свиньи «хрю-хрю» говорят,
Довольно визжать вам «и-и»!
Послушайте, братья, как я говорю.
Чем хуже я взрослой свиньи? «
Бедняжка! Он думал, что скажет «хрю-хрю»,
Но жалобно взвизгнул: «И-и!»
С тех пор перестали малютки играть,
Не рылись в грязи и в пыли.
И все оттого, что не смели визжать,
А хрюкать они не могли!
- -
Мой мальчик! Тебе эту песню дарю.
Рассчитывай силы свои.
И, если сказать не умеешь «хрю-хрю», -
Визжи, не стесняясь: «И-и!»
:)))
На самом деле такие статьи дают повод для раздумий. А все ли я делаю, все ли я сделала, что могла?
elenaiva, не обращайте внимания на подколки. Это Саша шутит)))))
Бегите, раз Ира смогла, то и Вы сможете. Все мы из костей и мяса. Только есть еще, кроме сильных мышц и связок такие вещи, как сила воли, характер, стремление достичь цель, к которой идёшь. Ирина, кроме того, что сильная, как спортсмен, она сильна внутренне. У нее нужно учиться. Еще раз удачи ей и всего-всего, что можно пожелать Женщине!
****
Ну прям, все сразу приуныли и сели носки вязать:)
А то я вас не знаю, вас так просто не обломаешь...:))
низащьтьОоо)))
А как иначе?
Если уж говорить об характере альпинистской звезды Ирины - а никто не сомневается в ее звездности, то я знаю еще некоторые черты ее характера.
Которые, в немалой степени повлияли на то, какая она есть.
Я Иру знаю еще с тех пор, когда она была просто альпинисткой, на этап старше меня. То есть практически ровесница.
Мы как-то даже в альплагерь ездили с одним самодельным зажимом - сначала она, потом я (или наоборот?)
Но вернемся к характеру.
Ира меня всегда восхищала своей разговорчивостью.
При общении с ней, можно ничего не говорить.
Она сама все скажет и расскажет.
Сиди себе и помалкивай.
Можно кивать головой.
И то, необязательно.
Может, кто-то назовет это болтливостью, а я считаю весьма ценным качеством.
Ей бы менеджером работать, вот был бы ценный кадр! А она в бухгалтера подалась...
Думаю, в продвижении по лестнице спортивного альпинизма эта разговорчивость сыграла важную роль.
Ведь раньше мало было быть спортивной девочкой, надо было еще уговорить, чтобы тебя везде брали.
Ире это удавалось.
И еще одна важная черта.
Называется - решительность.
Сдам на весь мир Иру, надеюсь она не обидится.
Как-то в молодости, позвал я Иру поехать на турслет.
60 км от Минска. На велосипедах.
Ира согласилась, только, говорит, велосипед мой на даче, и другого нет.
Не проблема, решили взять для нее у моего друга.
Встретились у него дома, попили чаю, вынесли велосипед во двор.
Я разговариваю с другом, а Ира пытается поехать. Но, падает. На велике педали с туклипсами, и она ноги не может в них вставить, заваливается на бок.
Посмотрели мы с другом на это дело, увидел я в глазах друга сомнение.
Поэтому, быстро подержали Иру на велосипеде, вставили ей ноги, толкнули, и она поехала!
Кривовато, но едет.
Я вскочил на велосипед, и махнув другу рукой, поехал догонять.
Сомнения в глазах друга остались.
Догнав Иру, я ехал немного сзади и слева, чтобы она падала не под машины, а на обочину.
Если ей надо было остановиться, я заезжал вперед, спрыгивал с велосипеда и ловил Иру.
Так мы проехали по Минску и выехали на шоссе.
Удалось нам это, благодаря тому, что в те времена машин было несравнимо меньше, все-таки.
По шоссе вообще хорошо поехалось, на светофорах останавливаться не надо.
Так мы проехали полпути, километров 30.
Тут Ира сказала, что она натерла седлом попу, взмахнула рукой, остановила проезжавшую попутку и укатила дальше.
Я остался с двумя велосипедами.
Пришлось осваивать езду на двух великах.
На одном едешь, другой рядом катишь.
Кто не пробовал - тому не понять.
Особенно, с горки.
Когда хочется нажать на тормоз, а трудно... Руки заняты.
Но доехали, и я, и Ира.
Это я к чему?
В общем, поехать за 60 км не умея ездить на велосипеде, это надо обладать немалой решительностью, и уверенностью в себе, что все получится.
Так ведь и получилось!
У меня до сих пор сомнения, а знала ли Ира, что она на велосипеде не умеет ездить?
Думаю, она была уверена, что все умеет.