Саморазбор ЧП. Рефлексивная лингводиарея после аварии 2004 года.

Как это ни парадоксально, но пострадавшие отделались даже не ушибами, а просто ссадинами. Максимальный ущерб понесла Татьяна, и спустя 2 дня после аварии, лишь у неё одной ещё что-то болело. Это были её ободранные руки. Ободралась она на 45-градусном ледовом горбе, на котором связка благополучно ускорилась (этакие кашгарские горки), а затем плюхнулась в цирк. Лавина была небольшого объёма, поэтому, когда связка остановилась, прибывающий сзади снег не смог закопать участников. Однако лавина была достаточно мощной, чтобы вырвать из снега все ледорубы и обеспечить надлежащую смазку для комфортного спуска.

Безымянный и пока не пройденный перевал 5400 находится в северо-западном углу цирка ледника Западный Ойтаг (хребет Улуг-Арттаг, Кашгарские горы) и соединяет этот ледник с плато перевала Туманный. Ориентировочная сложность перевала ~2Б* (3А при наличии льда). Мы проходили перевал с юго-востока на северо-запад, чтобы выйти к своей заброске к югу от перевала Туманного. Под перевальным склоном на высоте 4800-4850 находится маленький цирк, сплошь перебитый лавинами. Подъём в цирк осуществляется по крутому (35-40 градусов) и протяжённому (4300-4850) снежно-осыпному кулуару, отделённому от цирка спускающимся с узловой вершины ребром. Эта вершина ограничивает седловину перевала по ходу справа. На ребре перед коротким спуском в цирк имеется безопасное место для ночёвки. Там мы и поставили лагерь вечером 26.07.

Погода стояла мерзкая, ежедневно лил дождь или шёл снег. За 2 недели похода лишь 2 дня прошли без осадков, да и то, мы были в долинах. На перевал в те дни, может, и сыпало. Лавиноопасность была очень высокой, и мы сознавали это. А следы свежих лавин в цирке под перевалом были вопиюще красноречивы! Перевальный склон имел юго-восточную экспозицию и освещался с рассвета. Ночи стояли тёплыми, наста по утру не было. Поэтому свежевыпавший снег тут же раскисал и сбрасывался с перевала.

Команда 2004 г. с местными жителями.

В ночь с 26.07 на 27.07 снега выпало очень мало, с утра была неплохая погода, по крайней мере, над перевалом не было облаков. Склон был жёлтым, всё, вроде, уже сошло, и мы весьма уверенно приступили к подъёму на перевал. Выход был стандартный или чуть поздний, примерно в 9.00 по бадахшанскому времени. По этому времени в 6.00 темно, однако дежурный может ориентироваться на улице без фонаря, а в 7.00 настолько светло, что группа может собирать рюкзаки.

Для подъёма мы выбрали правый (по ходу) край склона между ребром (справа), на котором мы ночевали, и ледовым горбом (слева) разделяющим центральную и правую трети склона. Снег был желтоватым, это обнажился его внутренний слой. Ступени формировались легко. В средней части склона они пробивались до льда. Здесь на коротком участке мы поднимались в связках одновременно на ледобурной страховке. Примерно в 12 часов нас накрыл туман, и мы ориентировались по скальным жандармам справа на ребре. Туман здесь ежедневный и не является основанием для отказа от прохождения перевалов. Или мы обязаны ходить в тумане (используя данные разведки и GPS с оцифрованной картой) или вовсе отказаться от проведения похода. Такая здесь была обстановка.

В 12.45 мы неожиданно оказались в пологом желобе крутизной около 20 градусов. Желоб этот из лагеря не просматривался. Он был очень высоко, почти на самом перевале, и скрывался за перегибом. Где-то впереди не более чем в 50-70 метрах над нами возвышался перевальный гребень. Желоб был ориентирован косо - он спускался к нам справа и спереди, поэтому мы поднимались в связках одновременно косым траверсом. Это было допустимо, поскольку снег под ногами был жёлтым и старым и лавиноопасности не представлял.

Неожиданно передовая связка услышала шуршание и увидела, как по желобу на неё надвигается язык мокрой лавины. Последовали крики, отчаянные попытки задержаться… Ледорубы мгновенно вырвало из мягкого снега. Всё произошло так быстро, что срыва передовой связки я даже и не заметил. Я помню лишь уплывающего вниз моего напарника по связке Бориса Малахова, отчаянно сопротивляющегося и ругающегося. Я упал на ледоруб, воткнув его штычком в склон, отчаянно забив кошки в снег. Лавины подо мной не было, и это нас с Борисом спасло. Верёвка натянулась, и Бориса маятником вынесло из лавины.

Наша связка была ближней к месту аварии, поэтому мы первыми побежали вниз вслед за лавиной. Крутизна увеличивалась, начался лёд. Я понял, что мы на вершине ледового горба. По-хорошему надо начинать вешать верёвки или уходить влево на наши следы и уже там ускоряться, может, даже на попе. К счастью, отчаянных решений, типа быстрого спуска по льду на передних зубьях, удалось избежать. Потерпевшая связка по рации вышла на связь: - "У нас всё нормально, травм нет!".

Путь подъёма (красный) и путь падения (зелёный).

Теперь можно было расслабиться и спокойно спускаться. После косого траверса 150м с попеременной страховкой через ледобуры мы вышли на свои следы и к 15.00 спустились в лагерь 4850, где уже стояла палатка пострадавшей связки. Помню, как на спуске я берёг подъёмные следы. Мне уже тогда было ясно, как надо было идти на этот перевал. Вечером отметили всеобщий день рождения. Никто не отрицал возможности повторной попытки прохождения перевала. Вот только ночью повалил снег. Утром мы обнаружили его 10-сантиметровый слой. Всё стало очевидным - надо спускаться, причём немедленно, а то долбанёт ещё и в кулуаре.

Вот так разгильдяйство руководителя и участников группы чуть не привело к трагедии. А теперь поясним, причём тут разгильдяйство.

Наша группа была суперопытной и умудрённой. Из семи участников в ней были 3 мастера спорта по туризму и 2 доктора наук. Все с опытом шестёрок, почти все чемпионы России, всем за 40, кроме Бориса Малахова и Дмитрия Зеленцова, да и те - мастера спорта. Все в группе очень дружили. Руководство было либеральным. Решения возникали как бы сами собой из группы. Мне, как руководителю, приходилось лишь контролировать их и при необходимости проводить арбитраж, т.е. проводить одно из нескольких альтернативных предложений. В результате я расслабился и перестал генерировать собственные решения в тех случаях, когда группа ничего не предлагала. И это была моя ошибка. Столь очевидного предложения, которое почти наверное предотвращает аварию, не поступило ни от участников, ни от руководителя. А надо было классифицировать снежную обстановку как межсезонную и выйти, как это делают в межсезонье, почти ночью, например в 6.00. Тогда к 10.00 мы были бы на перевале! Ведь что произошло? В невидимой (из лагеря) за перегибом верхней пологой части склона сохранился свежевыпавший несброшенный снег. К 13.00 он совсем раскис. К тому же туман - он очень хорошо прогревает! Где-то обломился козырёк или со скальной полки съехало полкило снега, и в 5-сантиметровом слое свежевыпавшего снега помчался сначала снежный ручеек, потом поток, потом лавина. Один из наших мастеров мне возразил, что снег был мягким с самого утра. Да, он был мягким, однако со временем стал ещё мягче, к тому же насытился водой и стал тяжёлым. То, что лавина сошла в 13.00 скорее не случайно, а закономерно. Чем позже, тем вероятность её больше.

Таня Беляева в походе 2003 г.

Нечего успокаиваться! Было бы побольше страха, побольше ответственности… Ещё от группы требовались определённые усилия, иначе в 6 утра не выйти. Ещё и спать нужно лечь пораньше. А что делала группа вечером 26.07 ? Она играла в преферанс! Играла, правда, одна палатка: 3 мастера спорта и 1 доктор наук. К туристской чести будет сказано, что доктору было не сладко! А пострадавшая связка-тройка в другой палатке в преферанс не играла. Она там просто дружила.

Тут надо заметить, что никто не может защитить детей лучше, чем их родители. Когда речь заходит о собственных детях, то мудрость и опытность руководителя большого значения уже не имеют, особенно, если родители - столь опытные туристы. Так почему же вечером 26.07 родители потенциальных сироток не спросили: - "А может завтра выйти пораньше?". Что делали родители потенциальных сироток утром на дежурстве 27.07 с 6.00 до 7.40 ? Вода, то, была приготовлена с вечера… Конечно, с меня это нисколько ответственности не снимает, и всё-таки?!

Я почему так муссирую эту тему? За 5 минут между аварией и выходом на связь я чётко видел лица сироток - подростка Василька и маленькой Машеньки из Санкт-Петербурга. А вот детей Максимовича я не увидел, я с ними не знаком. Зато видел новоиспечённую вдову Регину, кормилицу 2-х детей.

И почему же, наконец, супруги оказались в одной связке?

Существует удобный принцип согласованного распределения людей по палаткам и связкам. Приходит связка (пара связок) к месту будущего лагеря, скидывает рюкзаки, достаёт лопату, готовит площадку под палатку, ставит палатку. И всё это независимо от других связок. Вот и здесь сработал этот принцип. Супруги разместились, "естественно", в одной палатке, потом попали в одну связку. Тут я ошибся и просмотрел. Ну а сами то супруги? Наверное думали про себя, как в статье Олега Янчевского: - "С нами это никогда, никогда не случится!". Кстати, а почему размещение супругов в одной палатке естественно? Одну палатку снесёт лавиной - другая останется! Нет, лучше уж спать в разных палатках, а ещё лучше ходить в разные походы! И это я просмотрел, и родителям это невдомёк оказалось. Зато в одной палатке ухаживать друг за другом удобнее. Вот и получается, что в этот поход люди пришли дружить, ухаживать и от преферанса балдеть! И забыли они, что с уровнем их мастерства всё это доступно лишь в походах 2-3 к.с., пусть даже очень длинных. А вот в походах 5-6 к.с. для безнаказанного разгильдяйства никакого, пусть даже, супермастерства не хватает.

Миша Бабич и Зураб Габуния после успешной эвакуации из долины Ойтаг.

А теперь о преферансе. В спортивных походах это очевидное зло. Я вспоминаю Васю Осокина образца 1990 года. Каждую свободную минуту он что-то штопал или чинил в своём снаряжении. Вместо того, чтобы подточить зубья кошек, или просто подумать о предстоящем дне, или просто поспать, мы тратили драгоценное походное время на преферанс. Знал ли я, что преферанс - это зло? Знал. Так почему же играл? Интересно было, интересно было играть и общаться с друзьями. Я ведь знаю, что табак это зло, а курить приятно… Думал ли, что преферанс может стать косвенной причиной серьёзной аварии? Очевидно - нет.

Мы абсолютно правильно оценили безопасность склона. Жёлтый снег не представлял угрозы. Иначе лавина за километр своего пробега набрала бы такую мощность, что замуровала бы всех на глубине 5-10 метров. Опасность таилась не в жёлтом снеге, а в тоненькой полоске белого на выполаживающейся верхней части перевального гребня. Не будь преферанса, пошёл бы я на разведку, отошёл бы подальше от склона и, возможно, заметил бы эту белую полоску на предполагаемом пути. Может и призадумался бы… Тут пригодился бы и бинокль, который я настоятельно рекомендую брать в походы с первопрохождениями. Бинокля у нас не было.

Если говорить языком строгим и формальным, то налицо недооценка лавинной опасности, вследствие которой группа не предприняла необходимых профилактических мер, в частности, ночного выхода. Косвенными причинами аварии являются: отсутствие тщательного осмотра пути подъёма с разных ракурсов и неправильная организация бивуачного времени.

Ну а если не формально? Что подчеркнул Всевышний в день моего рождения, отделив чертой зыбь от тверди в трёх метрах от моего носа? Образ дамы, которая хочет и рыбку съесть и поприятнее сесть, известен и не очень лицеприятен. Я слишком далеко зашёл в стремлении осуществлять престижные проекты и кайфовать ежедневно и бесстыдно при их реализации без малой толики физических или моральных страданий! Всевышний мне напомнил об этом. И о физических страданиях не забыл. На следующий день 28.07 позаботившись, чтобы я всё правильно понял и не попытался бы выкрутиться (а я это умею), Всевышний организовал маленький срыв. В итоге я проехал в заснеженном осыпном кулуаре всего 3 метра и, зацепившись кошкой за камень, порвал связки. Как это элегантно! Километр для участников без травм и 3 метра для руководителя с минимально достаточной травмой для прекращения его деятельности в текущем сезоне!

Так проходила моя эвакуация из долины Ойтаг.


В заключение отмечу, что последствия аварии считаю бесценными. О пользе отрезвляюще-вразумляющего подзатыльника распинаться не буду. Главное - в другом. Он нас отвел от настоящей беды. Не будь этой аварии, мы бы непременно попёрлись на траверс Чакрагиля (6760). И вот там в эту гнусную погоду и случилось бы самое страшное…

09.08.2004

P.S. После эвакуации из ущелья мы переехали в Гёз. Часть участников уехала домой, а четверо, и я, в том числе, прошли около 18 км к подножию Конгура, где собрались три российских экспедиции: Московская, Рижско-Питерская и Красноярская. Там я еще потусил денька три, но когда понял, что нога не заживает, и я безнадежно отстаю от акклиматизационного графика, с грустью заковылял обратно в Гёз.

В Москве 11.08 я зашел в травмпункт, чтобы сделать рентген. А вышел с ботинком в руке и с гипсом на ноге!
У меня оказался перелом уж не помню какой лодыжки правой голени. Потом с костылями я поехал в Архыз и целый месяц чистил грибы, которые в изобилии приносили с гор моя жена и дети.

P.P.S. В 2008 году мы снова столкнулись с проблемой лавиноопасности снежной шапки на верхней выполаживающейся части гребня. Об этом я написал на Риске статью "Лавины на льду".