Почему у инструкторов нет мотивации учить?

Из «мульды» из под скалы Никита я уходила в этот раз последней. Все ушли вниз с утра, а я просушила после ночного ливня палатку, чтобы внизу ее не сушить, потихоньку собралась, сделала разные фото, прогулялась в сторону Джайлыка.



Наконец, собралась уже уходить и тут прибегает какой-то народ в поисках воды. В этом году из-за того, что озеро на леднике прорвало, вся вода ушла в строну тютюйских, там где начинаются селевые потоки Куллумкола. В итоге с плеча Шогенцукова нынче река не течет и воду в "мкльде" приходится набирать из небольшого ручейка, текущего из под камней.

Машу рукой парню с девушкой и показываю в сторону воды.
– Спасибо, – отвечают они.
Вижу на девушке знакомую футболку с RedFox Adventure Race.
– Мы с вами не знакомы? – кричу ей. – А то футболка на вас знакомая.
– А вы кто?
Отвечаю. Выясняется, что она была на гонке в Сочи, а не в этом году. На этом мы расходимся. Я вскидываю на плечи рюкзак и ухожу вниз в лагерь.

///

Уезжать из Уллутау я планировала 10 августа, но так получилось, что отъезд неожиданно сдвинулся на 13-е число. Правда все вещи и снаряга уже были упакованы в баул, осталось только самое необходимое для быта. И оставшиеся дни решила посвятить отдыху и поработать – написать материалы, которых от меня ждали. Но опять же все вышло иначе.

Неожиданно ко мне на плацу подошла та самая девушка в футболке с RedFox Adventure Race и спросила не могу ли я сходить с ними, как инструктор, на четверку на Джайлык. Обычно я сразу говорю в таких случаях: «Нет». А тут меня чем-то зацепил взгляд этой девушки – за скромностью проглядывал ум и что-то еще, что цепляет. Уже хотелось согласиться, тем более, что Джайлык моя любимая вершина, а этот маршрут по ледовому склону 4А одно сплошное удовольствие, я чуть ли не каждый год, как приезжаю в Уллутау, его хожу. Но к сожалению, прикинув по срокам – подход, маршрут, спуск, сборы, отъезд, поняла, что все очень впритык получается. А я не люблю впритык – на маршруте начинаешь думать не о маршруте, а о том, как бы быстрее свалить вниз, чтобы не опоздать на поезд.


Любимый Джайлык перед уходом.

Но опять же взгляд девушки цепляет, хочется чем-то помочь.
– Сходите самостоятельно тройку, – предлагаю, как альтернативный вариант, узнав, что у них закрыт 2 разряд и есть руководство 2Б. – Начните нахаживать руководства, чтобы выйти дальше самостоятельно на четверку.
– Нас не выпустят самостоятельно, – отвечает она, – потому что у нас женская двойка.
– Ну и что? – искренне недоумеваю, – у вас же второй разряд закрыт? Значит вы можете идти самостоятельно.
– Да, но инструктор сказал, что нас не выпустят женской двойкой.

И тут меня прорывает. К этому моменту рядом оказываются какие-то еще сочувствующие люди, некоторые из которых печально кивают, другие подливают масла в огонь, говоря, ну конечно, кто же их выпустит девчонок-то одних…
Начинаю грязно ругаться на предмет того, что меня уверяют, что проблемы «женского альпинизма» у нас в стране нет, что эта проблема надуманная. А вот она реальность – налицо. И вот она совершенно не надуманная проблема. У нас проходят Чемпионаты России среди женских команд, а просто на обычный маршрут двух девчонок не хотят выпускать, потому что у них женская двойка.

– Какой маршрут вы хотели пойти?
– Траверс Химик-Озерная, 3А.
– Заполняйте маршрутные листы, сейчас разберемся.
И бормоча себе под нос: «Твою дивизию…», поднимаюсь по лесенке к Ким Кирилловичу. Там же оказывается и Порохня, все кто мне нужен – в сборе.

На самом деле убеждать их долго не пришлось. Объяснила ситуацию и сказала, что беру на себя всю ответственность, как выпускающий тренер, про себя подумав: «Ну зачем мне нужен лишний гемор, зачем снова взвалила на себя какие-то обязательства». Но понимаю, что если не я, то кто же, раз уж Морозова считается у всех поборником этого самого «женского альпинизма», то надо быть честной до конца.
– Они ведь девчонки, а вдруг сломаются, – сетует Ким.
– Одна из них мультигонщица, они привыкли к выживанию и нагрузкам, не сломаются, – убеждаю я.
– Пусть приходят выпускаться, – наконец они оба дают мне зеленый свет.
– После ужина, – отвечаю я, – сейчас заберу их на скалы сдавать самоспасы.
– Не забудь забрать их личные карточки у их инструктора, – уже вдогонку Порохня.

Спускаюсь вниз, нахожу девчонок в учебной части, говорю, чтобы собирали снарягу – после обеда идем на Скалу спасателей сдавать самоспасы в двойке. Вижу слегка растерянный взгляд.

Понимаю что сдача зачета скорее всего превратится в обучение, потому что вряд ли их учили какой-либо технике самоспасения в двойке. Но в реальности оказывается все еще печальнее. Вижу ту же самую картину, как и у предыдущих второразрядников – они не знают что делать с веревкой.
К счастью, на траверсе Химик-Озерная почти ничего и не нужно делать с веревкой.
В общем, начала я как обычно, с самой сложной задачи, а потом в процессе пришлось упростить ситуацию. На первых же шагах чуть не отказалась от идеи куда-то их выпустить одних в двойке, но потом в процессе стало видно, что не все так плохо. Главное, что отличало их от многих других участников – это упорство, спокойствие, выдержка и желание как можно тщательнее все освоить, даже если сразу не дается и не понятно.




Они ни разу не психанули, ни разу не заистерили, даже если что-то не получалось. А не получалось поначалу все. Даже я запуталась в том макраме, которое они вязали из веревок.



Доронин, который пришел со своим отделением посмотреть на отработку самоспасов, и поначалу наблюдавший снизу молча, в конце концов не выдержал и начал помогать девушкам.




– Ты понимаешь, что нам с тобой придется бежать на спасы в случае чего, потому что в лагере народу нет, – постоянно шептал он мне, отходя покурить и исподлобья взирая на происходящее на скале.

Лагерь действительно после 10 августа опустел. И ветераны и большая часть альпинистов разъехались сразу после Юбилея и Дня памяти – 9 и 10-го числа. А оставшиеся московские сборы ушли под Тютю.


– Ну значит побежим, – отвечаю так же вполголоса. – Не нагнетай. У человека должно быть право на ошибку. Иначе они так и не научатся, если не дать им самостоятельности, только потому что я обосрусь и побоюсь взять на себя ответственность.

На самом деле, хоть внешне бодрюсь, но тоже нервничаю, думая не подвела ли меня интуиция.

Чтобы девчонки не заметили нашей нервозности, стараюсь шутить:
– Пользуйтесь моментом, пока сразу два инструктора, один первой, другой второй категории, лично для вас двоих проводят занятия. Когда еще будет такая возможность.

И они работали в полную силу. Вот с такими участниками интересно работать, когда они своим желанием учиться заряжают инструктора. После первой неудачной попытки, где все в конец запутались, девчонки не сдались, а поменявшись ролями, начали все сначала. Сдернули веревки, снова полезли, снова начали работать. Второй раз было уже значительно лучше.

Но на этом не останавливаюсь. Поскольку основное проблемное место на траверсе Химик-Озерная – это небольшой предвершинный гребень Химика, такой же как на Виа-Тау, где недавно было НС, то заставляю их сымитировать срыв на гребне с падением в разные стороны и продемонстрировать, что они будут делать в этой ситуации. После отработки более сложных самоспасов, с этой задачей они уже справились вполне прилично. Значит не даром два инструктора второй и первой категории потратили пол дня своего времени.

Поскольку мы прозанимались до самой темноты, то уже на ходу хватаю у них все эти маршрутные листы, быстро подписываю сдачу зачета в личные карточки, ставлю свою подпись тренера на маршрутном листе и сама бегом несусь домой к Порохне подписывать бумажки, получать рации – одну для девчонок, вторую для мальчика наблюдателя. После чего мы все вместе идем на выпуск к Киму.
Зная Ким Кирилловича почти 25 лет, уже сходу улавливаю его настроение и отношение к кому-то. Поэтому слегка удивляюсь, что он к девчонкам относится так, как обычно к фаворитам-парням, т.е. к тем парням, которые ему чем-то приглянулись и в которых он разглядел спортсменов. Обычно к женщинам на выпуске он относится с легким скептицизмом и снисходительно. Значит не только меня, но и Кима что-то зацепило в этих девчонках.

– Ты, – сурово глядя на парня-наблюдателя, произносит Ким, – чтобы нес все – палатки, веревку, железо. А у них, чтобы в рюкзаке были только шоколадки. Утром проверю рюкзаки.
С этими словами поднимается из-за стола и, глядя мне в глаза, качает головой.
– Ну Иришка…
Зная Кима 25 лет, я без слов понимаю, что он хотел сказать. Очень надеюсь, что интуиция мен не подвела и я не подведу в свою очередь доверие Кима.

Выйдя из учебной части, продолжаю в который раз повторять уже неоднократно сказанное, по опыту зная, что с участниками лучше 10-20 раз не полениться и повторить одно и то же.
– Жандарм между Химиком и Озерной не траверсируйте, не поленитесь подняться через него, купол там может быть лавиноопасный, тем более сейчас.
– Да, мы поняли, - белая и черная головы синхронно кивают.
– На гребне только на укороченной веревке и без колец, помните о случае на Виа-тау.
Снова кивают.
– И если туман накроет или непогода, то не ищите спусковой кулуар с Озерной, спускайтесь по пути подъема.

Вот уже все сказано не по одному разу и понимая, что за них я не пролезу этот маршрут, что теперь остается только положиться на их здравый смысл и чувство самосохранения, желаю удачи.

Смотрю им вслед в темноту, когда они отправляются к палаткам, а Доронин, покуривая, по-прежнему пытается что-то сказать мне про то, что вместо поезда мы побежим на спасы.

– Не побежим. Я уверена. У них есть осторожность и мозги. Особенно у черненькой.
Мы про себя прозвали двух девушек – черненькая и беленькая.

Девчонки даже не знали, что именно их качества такие, как упертость, спокойствие, и очевидная осторожность стали решающими для меня взять на себя ответственность за их самостоятельный выпуск несмотря на явное отсутствие должной технической подготовки.

Дальше было ожидание. Кто-то пророчил, что они придут утром после того как мы уедем. Я же надеялась, что они успеют прийти до нашего отъезда, что даже если спустятся с маршрута на ночевки поздно, то будут работать до упора до лагеря по ночи. Была уверена, что они придут в лагерь ночью. И как же я была удивлена, когда после вечерней связи мне передали, что они уже подходят к ночевкам. И когда вдруг еще до ужина они вошли в лагерь, выяснилось что на связи напутали, что они не к ночевкам подходили, а в пять вечера уже спускались с ночевок.

Вот это была радость, ни с чем не сравнимая. Я подходила в лагере то к одному, то к другому, и говорила: «Вы видели, какие девчонки молодцы! Засветло пришли». Хотелось буквально всем об этом кричать и прыгать от радости как девочке.

Не знаю, но девчонки просто подняли заново мою веру в участников.


Ведь буквально перед этим, за два дня до их выпуска...
Случай с другим участником...

Один парень не смог пойти с нами на заключительную 2Б на ВМФ, потому что подхватил вирус и приболел. Я даже пробовала лечить его у Ким Кирилловича "Запором", не помогло. В итоге мы пошли на гору без него. И дальше произошло то, чего я опасалась – началось его хождение по мукам в поисках с кем бы сходить 2Б и закрыть 3-й разряд. Я пыталась подходить ко всем знакомым инструкторам, но они либо шли на 2А, либо шли на 2Б, но не попадали в сроки, либо у них было много народу.
Он все порывался пойти с ребятами, которые у нас были в компании те, которые почти второразрядники и которые так же маялись с кем бы сходить тройку. Я пыталась объяснить, что его значкиста с двумя схоженными двойками никто не выпустит спортивной группой без инструктора.

Потом мне пришлось уйти под скалу Никита, а спустившись оттуда 7 августа к Дню Памяти, узнала, что этот парень так и не нашел с кем сходить эту двойку. До нашего отъезда до 10-го числа оставалось два дня. Тут подвернулся Доронин, с которым мы как раз только что спустились из "мульды" под скалой Никита, и который собирался идти с участниками как раз на 2Б на ВМФ и тоже из лагеря в лагерь. Договариваюсь с ним, убеждаю его что у меня очень хороший грамотный, толковый мальчик, что он не будет нагрузкой и балластом.
– Давай, веди своего мальчика, – произносит Сергей.

Дело происходит перед завтраком 8 августа. Понимая, что они будут быстро выпускаться, пока все не ушли к могилкам, бегом несусь к ребятам, бужу Ваню, говорю, чтобы быстро умывался и шел общаться с инструктором, которого я ему нашла.
Мы уже успели позавтракать, уже сидим пьем кофе у меня в комнате. Приходит Ваня. Смущенно извиняется и говорит, что собирается с ребятами на Эльбрус. Слегка ошалеваю. И зачем я договаривалась, спрашивается?

– Какой Эльбрус? Сегодня 8 августа, даже если вы сегодня доберетесь до Терскола, то подниметесь на бочки только завтра, а после завтра 10-го вам уезжать. Вы не успеете сходить на гору. Шанс сходить на Эльбрус просто мизерный, вы там протусите и зря потратите время. А тут реальный шанс сходить двойку и закрыть 3 разряд. Иначе в следующем году ты начнешь все по новой.

В ответ какой-то лепет, что он пообещал ребятам. Снова пытаюсь убедить, говоря, что какие тут обязательства, поедет он или не поедет никому ни жарко ни холодно, от него ведь там никто не зависит.

– Ты сейчас не получишь никакого опыта от этой поездки. Если хочешь реально сходить на Эльбрус, приезжай в следующем году в мае, я даже могу договориться, чтобы тебя взяли волонтером на Эльбрус Рейс. А сейчас это бессмысленная поездка. А тут у тебя есть реальная возможность сходить с другим инструктором, получить от него какие-то новые навыки, которых ты не получил от меня, потому что у каждого инструктора своя техника и свои навыки и более того, у Доронина спортивный уровень выше моего.

В ответ снова лепет.
– Ирина, извините, но я уже решил.

Тьфу. И хочется сказать как Раневская: «И что я тут распинаюсь». Зачем бегаю, суечусь, зачем вкладываю какие-то моральные и душевные усилия в людей. Когда им это НЕ НАДО. Когда они вот так вот запросто могут сломаться и сдаться в последний момент.
А еще говорят про девушек, что девушки могут сломаться.

Что хочется сказать в продолжение к предыдущему посту.
Не надо все упрощать, нынешняя ситуация далеко не от недостаточной квалификации инструкторов. У нас много хороших грамотных инструкторов, но по большей части они не хотят работать. Во-первых, как я уже озвучивала, для этого нет адекватной правовой базы и декватного уровня оплаты. Во-вторых, нет мотивации учить чему-то людей, когда они сами не хотят учиться, когда им самим нужны чаще всего только клеточки.

У нас все ругают ФАР за ее систему клеточек. Но эти клеточки в первую очередь нужны участникам. Посмотрите с какой целью большинство ходит по лагерю? Думаете хотят найти инструктора, который их обучит? Нет, чаще всего, с целью сходить очередную гору в клеточку. Именно с таким посылом они подходят и спрашивают: «Нам нужна двойка, нам нужна тройка. Вы не сводите нас?». Они не говорят: «У нас такой-то уровень и мы хотим освоить уровень выше». Они хотят, чтобы их сводили.

То есть они ищут не инструктора, они ищут гида. Но при этом хотят потом чтобы их выпускали самостоятельно, и даже уверены, что они могут ходить самостоятельно. А потом идут самостоятельно, и дальше мы читаем на РИСКе некрологи.

То есть мы опять смешиваем не совместимые вещи. Я еще раз делаю акцент на том, что надо разделить учебно-спортивный альпинизм с задачей последующего самостоятельного спортивного хождения и альпинизм в системе гид-клиент.



////

Возвращаясь к тому с чего пыталась начать - к проблеме женского обучения.
Самое интересно, что еще до того, как эти девушки ко мне подошли мы как раз с Сергеем Дорониным, идя к камню с табличками по дороге к Джайлку, обсуждали кто должен обучать женские учебные отделения - мужчина-инструктор или женщина-инструктор. И надо ли вообще разделять обучение, как в гиназиях - на мальчиков и девочек. Но об этом возможно чуть позже будет следующим постом.