Нафталиновые буквы. "Шестерка".

Шестерка.
Он стоял на шатком деревянном балкончике и нервно бросал взгляд на затянутую серым туманом Стену. Аккуратно отчеркнутая линией леса внизу и совершенно размытых очертаний – сверху, у облаков. А я старался туда не смотреть. Ну и что? Самая обычная стена, каких много на побережье. Да еще и эта морось на улице. С моря тянет совершенно неуместной прохладой. Не май совсем.

Повязав платок на голову, вскидываю рюкзак. Боже, и это вы называете отдыхом!? Медленно удаляемся от дома. Невысокий коротко остриженный человек с уверенными размашистыми движениями. Другой – чуть выше, сутуловат и кривоног. Снаряжение аккуратно поделено на двоих: одному - веревку, другому – всё остальное, включая воду. Подходим к старому дорожному знаку и, не сговариваясь, задираем головы. Накануне вечером я сидел с описанием, на еще теплом дорожном камне, кивал головой: в книгу - на скалы - в книгу … В наступающих сумерках пытался угадать очертания. Вблизи всё будет выглядеть иначе. Надеялся увидеть и запомнить какие-то “приметные знаки”.

Странное дело - наша жизнь иногда чертовски похожа на маршруты. Видишь путь – не видишь – потом опять видишь. Вот ты вышел из-за поворота ущелья. “Ух ты, красота! И как же тут лезть?! А вот так, потом – туда, и – вот туда… А-а-а… Понял“.

Топаем дальше. Вижу сложный участок, который мешал мне спать сегодня. Мысли путаются, глаза не видят очевидного пути. “И что? Вот так 15 метров – в откидку? А там, за нашлепкой что-нибудь видишь? Брегча? Ну и…?”

Вот мы и подошли. Здесь надо одеться. И желательно – связаться.

“Руки в карманах, шмыгаю носом.
В щелях гранита –седая трава.
Тридцать четыре забавных вопроса.
Тридцать четвертый катит трамвай.
А “пятерки” – всё нет…”

Сразу суем головы в каски, морось на касках. Снизу из прогретого леса тянет человечиной. Спят друзья-альпинисты, спят их верные подруги. Да и неверные – тоже спят уже. Одеваясь, едва не роняю баллон с водой в спящий лес. Недовольно бурчим, стараясь не разбудить никого вокруг. Удалось.

Ждем, что пойдет дождь, и мы почапаем вниз с чистой совестью. От нечего делать разминаемся под нависанием. Серые тучи незаметно светлеют и превращаются в легкий туман. Начинаю завязывать шнурки.

Не могу сделать шага, не увидев, куда встанет нога, как ляжет рука. Напряжен, не уверен, боюсь. И всё же отрыв со станции проходит весело. Под шуточки, которые вызывают нервные смешки. Весь запас спасительного железа еще на мне. В голову лезут мысли о “факторе рывка два”. Напарник демонстративно жует травинку. Пра-ально! Моя очередь работать на скале. Его очередь жевать всякий шиповник и медленно шевелить руками.

Хорошо, когда напарник не жует табак. Речь его отчетлива и звонка. Слова вылетают из него быстро и под напором эмоций. Ну ему же скучно! А мне - нет. Совсем не скучно стоять, пытаясь разглядеть продолжение этого удовольствия.

Среди этого отвеса и страха, начинаешь видеть самые мелкие детали рельефа. Открылось! Медленно уползаешь наверх. Шаг за шагом.
И жизнь моя так идет: открывается что-то. Если посмотреть пристально и внимательно. Интерес еще в том, что лунатически передвигаясь вверх, я постепенно погружаюсь в общение со скалой. Да это пафосно звучит, но всё эти поглаживания и прилаживания, попытки увидеть и понять – это настоящий полет мысли, перебиваемый каким-нибудь параноидально-циклическим мотивом и репликами страхующего.

Распор. Ножки по-о-одобрали… Странный звук. Пот начинает сочиться по шее, отгоняя запахи доброй кельнской воды. Хорошо, что здесь нет слепней. Идиотские мысли на участке V-…А вот и первые ссадины. Ковырялся пальцами в щели, как обычно.

Когда-то человек, что сидит в тридцати метрах ниже и смотрит на море… (или – на девушек, вылезающих из палаток в купальниках). Когда-то этот человек сказал, что обожает лазать по раковинкам на плитах. Обожает “песочные часы”, обожает “носики”. Тогда голос его доносился из темного и сырого камина, а мне на голову сыпался мох и легкий мусор. Работа спорилась, пока у него не застряла каска. Тогда он вытащил из нее голову и наступил ногой на каску. Используя ее как большой клин. Взлохмаченная голова - на фоне вершинного бастиона. Капли пота летели на серый известняк. Это была наша первая “четверка А” и было жарко. Потом была битва с орлом посередине Рыжего Угла.

Пока я копался в воспоминаниях, прошла целая минута. Солнечный диск сместился за нашими спинами, и сквозь белесые клочья полезло море. Море здесь очень доброе. Расчерчено аккуратными полосами волн, приятного цвета и в нем можно купаться. Надо только заставить себя.
Заставить-заставить… проставить-подставить. Подстава… О! Подстава! Рукой тяну себя за тапок вверх, аккуратно ставлю его на скольчик. И наконец - достаю до зацепки. Что, спрашивается, топтался здесь?

Нагруженный добром, подходит напарник. Внимательно рассматривает станцию. Это стало хорошей традицией – высказать свое мнение и дать пару советов. “Не говори, что мне делать. И я не скажу, куда тебе идти…”. Не до шуток мне. Прячу глаза. Не лезется. Подкладываю точек для себя больше, чем нужно. Двигаемся медленно. Позорище! Перед глазами проходят бесполезно прошедшие зимние месяца: танцы - шманцы - работа – снег.
Главное, чтоб ему (напарнику) не было скучно. Хуже нет, когда он зевает, смотрит по сторонам или хуже того – на соседний маршрут. Там хлопцы рубятся сильно быстрее нашего. Поворачиваю голову и… Оп! Нога уходит с зацепки, оставляя на блоке зеленоватый след. Сам себе вслух: ”Еще хочешь?! Смотри куда ступаешь!”. Вытираю скальные туфли о штаны. Аккуратно заштопанные дырочки контрастировали с лопухами-дырами, через которые я вчера получил солнечные ожоги. Было ощущение, что мне поставили неожиданные банки.

Я даже не могу определить, почему я до сих пор не забросил это дело. Все кто хотел, уже сходили свои первые “шестерки”. Потом еще. Потом – родили, потом – уехали. Или – наоборот. А я всё здесь. Мне иногда снится сон, что я подхожу к нашей стоянке, а там – квадраты побелевшей травы, кучки камней и старая галоша. Этот резиновый предмет черного цвета с лиловыми внутренностями – символ. Я здесь из-за этой самой галоши.

Уже совсем развиднелось. Стена стала теплой. Только кое-где из нее сочится вода. Ветер гоняет вдоль скалы запахи степных трав. Глаза боятся - руки делают. Движения становятся заметно спокойнее. Традиционный обмен имуществом. “Попить не хочешь?” Напарник извлекает из рюкзака баллон с “Зуккой неприятной“ апельсинового цвета и вкусом дыни. “Теперь – банановый!..” Осталось грамм 400 от полутора литров. Ну конечно - ему там жарко и скучно.

На следующей веревке обиженно ухожу за угол и изображаю немого. Через некоторое время от тишины становится жутковато, и я начинаю говорить. Напарник изображает глухого. Ветер уносит слова. Ору под разными углами в стены вокруг, срывая голос на фальцет. Смысл моих криков становится понятен не сразу. Хлопцы на соседнем маршруте интересуются: случилось что? Сосед-умник в крюконогах вообще мало разговаривает. Знай себе, постукивает да подстукивает. Внимательно приглядевшись, вижу аккуратно развешанные на системе закладки и оттяжки. Разве что по цвету не отсортированы. Приятно смотреть. Отсюда нам налево. “Спасибо за компанию, покедова!”

Усталости нет. Есть какое-то оцепенение. Звон кузнечиков прилетает, сменяясь шуршанием веревки по стене.

“Бим-бом - катится звон
Между водой и облаками.
Дин-дон - чей это звон?
Что там в воде отвечают камни?
Ничего не знаем, ничего не помним,
Ничего не надо - не было потерь и нет приобретений.
Только что рожденным незнакома радость,
Но и боль, конечно, тоже незнакома - мы всему поверим...”

Ну вот и всё. Еще несколько шагов и я выйду на знакомую лужайку на яйле. Выйду незаметно и скромно. Не привлекая внимание девушек, которые несомненно уже столпились на вершине и ждут, чтобы одарить нас восхищенными взорами. Только яркая веревка, что тянется - выдаст, что я делал за перегибом. Напарник спешит разделить со мной радость. Этот негодяй почти выбегает на вершину, даже не отцепив скальные туфли от обвязки. Босиком выходит на траву и щурится от удовольствия. Нравится ему. А что именно нравится, он не скажет. Каждому своё. В этом и удовольствие от таких людей. По глазам можно прочесть, что он думает. А нехорошее он думает редко.

Несколько лет назад мы вылезли сюда же, нежась в лучах осеннего солнца. Сначала мы заплутали на Стене. Вроде и читали внимательно, и смотрели в четыре глаза, а отличить старый пенек от куста - не смогли. Сказано – дерево, ищем дерево. Свернули из щели и уперлись в карниз, состоящий из черепичек. Маятником ушли на правильное место. Вроде успокоились, и в этот момент сверху раздается крик. Судорожно выбираю веревку и чуть не сдергиваю напарника. Нет, не он выпадает из-за карниза. Чуть правее, с радостными возгласами пролетает бодрый парапланерист. А у нас был шанс штаны постирать. Через час – всё было забыто. Через час мы сидели на вершине, а над нашими головами летели журавли. Сотни птиц, клин за клином летели на юг. Они подходили от Черной Речки. Увидев огромные морские просторы, многие поворачивали назад. Молодые журавли метались над нами в ужасе перед синей гладью, идущей до горизонта. В воздухе висел птичий гомон и крик. Они были не в силах преодолеть этот страх. И тогда от уходящего клина отделялись две-три птицы и возвращались к темному кричащему облаку. Старики строили новый клин и уводили его на юг. Кто-то вновь не выдерживал. И всё повторялось заново. Так до тех пор, пока последняя птица не покинула белесую осеннюю синеву над нашей Стеной. Тогда наступила тишина.

Мы медленно пошли вниз. Еще десять минут назад поляна была усыпана разноцветными шнурочками и железячками, но теперь они мирно натирают мне хребет, выпирая через ткань рюкзака. Входим в лес, и нагретый за день воздух душит нас. Размышляем о том, что неплохо было б здесь запустить маунтинбайкера. И том, чтобы опять найти под асфальтом серпантина грибницу на килограмм.

Что же дальше? Что завтра? Вот оно, еще одно таинство: каждый из нас двоих держит свои планы до этого момента при себе. Карты открываются…

Мы ковылям по дороге к нашему жилищу, размышляя обо всем произошедшем за день. Новый поворот дороги, а за ним вновь будет видна наша Стена. Чуть-чуть моря, чуть больше солнца и никаких послезавтрашних билетов на самолет…


Используемые фотографии: Максим Сигарёв, Алексей Осипов, cAAs.ru и автор