Трек в Мьянмарских Гималаях. Часть YI. Вершина Понгун - Путао.

Мо, напичканый уколами доктора, вполне пришел в себя и согласился на следующий день пройти два перехода.
Очень хотелось поскорее выйти из джунглей, к чистой воде и холодному пиву:-))

Джунгли проходимее не стали.

И мосты никто не отремонтировал...

Радостно вышли из джунглей

И к вечеру мы прибыли в Зиадум

Где весело отметили день рождения Аллы.

Повара расстарались, испекли торты, но "Шустовский" коньячок и луганский "Махан" были привычнее нашему организму.

На следующий день перешли в Васандум.

В этот раз уже и брюки не снимали

Бамбук рубили, но меньше.

Было воскресенье. Местное население - христиане, спешили в церкви, красиво одетые, пели песни и радовались жизни.




Подгоняемые мыслью о горячем душе и саде, полным цитрусовых, на следующий день пошли и поехали в Путао.

В конце пути придеться рассчитаться...

Лезу в закрома.

Типсы

Туристов здесь гораздо меньше, чем в Непале, работа портером выпадает редко и цениться, все свежая копейка.
Ребята все вежливые, предупредительные, старались помогать, как могли.
Спасибо им.

Джип в этот раз не брали, на мотороллерах хоть и менее комфортно, но быстрее.


Опять Путао!


После выхода из леса в голове звучал стих Н.Гумилева

Экваториальный лес

Я поставил палатку на каменном склоне
Абиссинских, сбегающих к западу, гор
И беспечно смотрел, как пылают закаты
Над зеленою крышей далеких лесов.

Прилетали оттуда какие-то птицы
С изумрудными перьями в длинных хвостах,
По ночам выбегали веселые зебры,
Мне был слышен их храп и удары копыт.

И однажды закат был особенно красен,
И особенный запах летел от лесов,
И к палатке моей подошел европеец,
Исхудалый, небритый, и есть попросил.

Вплоть до ночи он ел неумело и жадно,
Клал сардинки на мяса сухого ломоть,
Как пилюли проглатывал кубики магги
И в абсент добавлять отказался воды.

Я спросил, почему он так мертвенно бледен,
Почему его руки сухие дрожат,
Как листы… — «Лихорадка великого леса», —
Он ответил и с ужасом глянул назад.

Я спросил про большую открытую рану,
Что сквозь тряпки чернела на впалой груди,
Что с ним было? — «Горилла великого леса», —
Он сказал и не смел оглянуться назад.

Был с ним карлик, мне по пояс, голый и черный,
Мне казалось, что он не умел говорить,
Точно пес он сидел за своим господином,
Положив на колени бульдожье лицо.

Но когда мой слуга подтолкнул его в шутку,
Он оскалил ужасные зубы свои
И потом целый день волновался и фыркал
И раскрашенным дротиком бил по земле.

Я постель предоставил усталому гостю,
Лег на шкурах пантер, но не мог задремать,
Жадно слушая длинную дикую повесть,
Лихорадочный бред пришлеца из лесов.

Он вздыхал: — «Как темно… этот лес бесконечен…
Не увидеть нам солнца уже никогда…
Пьер, дневник у тебя? На груди под рубашкой?..
Лучше жизнь потерять нам, чем этот дневник!

«Почему нас покинули черные люди?
Горе, компасы наши они унесли…
Что нам делать? Не видно ни зверя, ни птицы;
Только посвист и шорох вверху и внизу!

«Пьер, заметил костры? Там наверное люди…
Неужели же мы, наконец, спасены?
Это карлики… сколько их, сколько собралось…
Пьер, стреляй! На костре — человечья нога!

«В рукопашную! Помни, отравлены стрелы…
Бей того, кто на пне… он кричит, он их вождь…
Горе мне! На куски разлетелась винтовка…
Ничего не могу… повалили меня…

«Нет, я жив, только связан… злодеи, злодеи,
Отпустите меня, я не в силах смотреть!..
Жарят Пьера… а мы с ним играли в Марселе,
На утесе у моря играли детьми.

«Что ты хочешь, собака? Ты встал на колени?
Я плюю на тебя, омерзительный зверь!
Но ты лижешь мне руки? Ты рвешь мои путы?
Да, я понял, ты богом считаешь меня…

«Ну, бежим! Не бери человечьего мяса,
Всемогущие боги его не едят…
Лес… о, лес бесконечный… я голоден, Акка,
Излови, если можешь, большую змею!» —

Он стонал и хрипел, он хватался за сердце
И на утро, почудилось мне, задремал;
Но когда я его разбудить, попытался,
Я увидел, что мухи ползли по глазам.

Я его закопал у подножия пальмы,
Крест поставил над грудой тяжелых камней,
И простые слова написал на дощечке:
— Христианин зарыт здесь, молитесь о нем.

Карлик, чистя свой дротик, смотрел равнодушно,
Но, когда я закончил печальный обряд,
Он вскочил и, не крикнув, помчался по склону,
Как олень, убегая в родные леса.

Через год я прочел во французских газетах,
Я прочел и печально поник головой:
— Из большой экспедиции к Верхнему Конго
До сих пор ни один не вернулся назад.


Так как самолеты летают не каждый день, весь следующий день отдыхали в Путао.
И следующий тоже, так как у самолета, что летел к нам, забарахлил двигатель и он вернулся.
Один день из экскурсий по Мандалаю выпал, но Мо обещал все наверстать.
Самолет все же прибыл, и мы отлетели в сказку Мандалая, Мингуна и Багана.
В Мандалае нам повстречался Владимир Мусарский, член Клуба "Третий полюс", который направлялся с группой чехов совершать погружения в озере Инле. У каждого своя фишка в экстриме:-))
Но об этом позже...