Истории моих картин. Ангел

О том, что я художник, в альплагерях старался не распространяться. Знали инструктора, но большей частью не афишировали. У каждого свое несчастье, ведь художники бывают с приветом, это общеизвестно. Зачем попусту участников волновать. Но в альплагере «Эльбрус» наш отряд, осчастливился участником, который гордо объявил, что он выпускник Львовского декоративно-прикладного института. Тут же став самой популярной личностью. Рассказывал бесконечно много анекдотов. Амурил девчонок. В общем, симпатяга, как на лицо, так и в компании. А после тренировок на скалах и леднике, выпустил стенгазету на два ватмана, с рисованными шаржами. Всем эта газета дико понравилась. Мне даже обидно стало. Ведь я тоже художник, но никто об этом не знает кроме инструктора. Который, как выяснилось позже, потому меня и взял в свое отделение. Как по мне этот мой «коллега» был излишне полноватый, но лично мы не были знакомы, и на тренировках я его не видел.
Благодаря особому статусу нашего инструктора, мы ходили на горы не в составе отряда. И по тому не могли знать, что произошло в отделении, с которым ходил этот богемный участник. Но на очередную гору, его отделение единогласно отказалось с ним идти. Как ровно и другие отделения отряда. Вечером, когда мы изучали описание маршрута, за нашим инструктором пришел гонец от командира отряда. Минут через десять инструктор вернулся, бормоча.
– Мне этого байстрюка только и не хватало. Следом пришел инструктор «коллеги» и миролюбиво начал увещевать нашего инструктора. На что тот ответил.
– Если он для тебя такая цаца, то сам его и веди. Но позади моего отделения.
На подъеме картинка сзади была еще та. Инструктор нес рюкзак, а его подопечный шел налегке. И они все-таки нас тормозили. На привалах приходились задерживаться, поджидая их. На очередном привале «коллега» шмякнулся на камни рядом со мною, как подрубленный, хрипя и пытаясь отплевываться. Где делось все его обаяние и благодушие. Лицо было злое и какое-то посеревшее. Мы поднялись и ушли вперед. До вершины остался один переход с предвершинным гребнем. Шел я в связке с девчонкой, она была из какой-то довольно известной альпинисткой секции. Подготовка у нее была отличная, она даже попыталась доказать, что рюк со снаряжением мы должны нести попеременно.
На подходе к предвершинному гребню у нас были перила на скалах. Наша связка первою прошла перила, и подошла к гребню. Инструктор со скальной балды посмотрел, как я вышел первым на гребень и отвернулся, наблюдая, по-видимому, за следующей связкой. На гребне был красивый карниз, как по мне. Подсвеченный солнцем, он волнообразно уходил к скалам вершины. Тропа была протоптана вдоль карниза уже почти на склоне, уходящем метров на 300-500 круто вниз. Но тропа была добротно протоптана и я, опираясь на ледоруб в склон выше себя, двинулся по ней. Пройдя метра три, вдруг услышал шаги за спиною. Остановившись, обернулся, и увидел подходившего «коллегу». Мы были на теневой стороне и потому без очков. Он шел на меня как на пустое место. Я окликнул его вопросом.
– Куда ты идешь? Не видишь что ли меня.
И тут же получил удар его каской мне в лицо. Он был ниже меня ростом и шел, нагнув голову. Так и прошел не останавливаясь. Я только успел увидеть его белесые глаза с полностью отсутствующими зрачками и окаменевшее белое лицо, почему-то в инее. Успел, развернутся боком, спиною к уходящему склону, и, взмахнул руками, почему-то не улетев. Хотя тропа была в две ступни. И он прошел, как бы меня и не заметив. Моя напарница так и не поняла, как я удержался, это было невозможно, по ее мнению. С ее слов, она уже приготовилась прыгать на ту сторону склона.
В последствии выяснилось, что своего инструктора, этот Дима в конец достал, и он его погнал по скалам напрямик, и потому они подошли к гребню, не видя нашего отделения, и тот, выйдя на гребень, от ужаса и усталости отрубился, вроде лунатика. На вершине я, смеясь, сказал напарнице, у нее лицо было еще то, белое без кровинки и глаза в пол лица.
– Хорошо, когда белый ангел такой накаченный, ведь удержал меня за шиворот. Она хмыкнула.
– Ну, ты даешь. Меня до сих пор типает. А тебе, что не страшно, было?
Тоже вопрос, позже с осознанием всей картины, конечно типануло. А в сей момент, мне было хорошо. Думать о грустном не было, ни малейшего желания. Под солнцем сияли вершины вокруг. Пики с обнаженными скалами, покатые укутанные снегом вершины, седловины перевалов и сумрачное ущелье между ними, еще недоступное солнцу. Впереди был спуск.

Наш инструктор счел недопустимым, чтобы этому, моему «коллеге», засчитали вершину. И ее ему не засчитали, списав его по-полной.
Выслушав его наглое заявление, о том, что он будет жаловаться в Управление альпинизма, инструктор, взглянув на меня, посоветовал.
– Убирайся поскорее из альплагеря, ко всем…. и добавил. – Здоровее будешь.
На следующей горе, на середине подъема, инструктор, оглянувшись, вдруг дал команду, остановится, и проговорил.
– Оглянись, Петя, когда ни будь, нарисуешь. Солнце вставая, освещало одинокую Накру, а рядом висела Луна такая же желто-горящая и невероятно большая, на фоне иссиня черной ночи.