Пик Москва, Памир. Спасательные работы, 1980 г.
Фото с сайта; http://www.mountain.ru/people/Buyanov/2001/klochkov/img/09.jpg
Здесь и последующие фотографии взяты из просторов интернета.
Дул тёплый, вечерний ветерок. Такой обычно бывает под вечер в Средней Азии, когда солнце уже практически зашло за горизонт и нет того зноя, что испепеляет тебя насквозь. Остаётся прогретый за день воздух с небольшим лёгким бризом, который нежно тебя обдувает так, что хочется сидеть, расслабившись и ничего не делать.
Мы сидели на густой сочной зелёной траве, во дворе местного военкомата. Мы - это команда альпинистов Западно-Сибирского военного округа, в короткой аббревиатуре - команда альпинистов СИБВО, СКА-18, т.е. спортивного клуба армии №18.
Конец августа, спортивный сезон закончен. За два месяца пребывания в горах сходили на пик Коммунизма, на пик Корженевской.
На Корженевскую сходили по двум маршрутам, которые редко кто ходит.
По Романову и по Добровольскому, так называемому "хоботу слоника".
Если смотреть на пик Корженевской со стороны "пыльных стоянок" на леднике Москвина, то стена выглядит как будто бы слон сидит подогнув задние ноги.
По спине слоника проходит классический маршрут Цейтлина, по которому все в основном и ходят, а маршрут Добровольского начинается левее грота (5800 м), по стене и выходит примерно на 6800 м на маршрут Цейтлина.
Если ассоциировать со слоником, то он проходит по его хоботу.
Такое название бытует в простонародье.
Сезон прошёл удачно! Проведя тренировочный сбор, затем акклиматизационные выходы, мы выступили на первенство Вооружённых Сил СССР и заняли первое место в высотном классе.
Всего как несколько часов назад нас вертолётом забрали с "пыльных" ( стоянки под Корженевой) и доставили в Джиргиталь.
Так как мы "военные" альпинисты, а в Средней Азии всё, что связано с военными пользуется большим уважением, местный начальник военкомата предоставил нам часть помещений военкомата в наше распоряжение. Он лично провёл нас по комнатам и обозначил, где мы можем расположиться. Показал телефон, по которому мы можем звонить по своим делам.
Нам не захотелось ночевать в душных комнатах и мы решили расположиться во дворе на травке.
Несмотря на конец лета, трава была ещё зелёная и мягкая. Всё-таки Джиргиталь расположен выше 2000 м над уровнем моря и трава не успела ещё пожелтеть. После столь длительного пребывания на высоте, так было приятно полежать в тёплый азиатский вечер на травке, практически уже в цивилизации.
Страшно хотелось домой. Горы, если они в большом количестве, тоже надоедают. Завтра за нами должна прийти машина, которая увезёт нас в Душанбе, а там самолётом в родные края!
В последний вечер нашего здесь пребывания решили устроить отходную. Кто был в горах, знает, что это такое. Каждый раз это мероприятие проходит буйно, весело, вдохновенно, можно сказать отчаянно, как в последний раз!
Тенистые улицы Джиргиталя.
Ввиду, того, что наша команда была последней в этом районе, все предыдущие команды уже выбрали лучшие алкогольные напитки в местных магазинах и нам пришлось довольствоваться тем, что осталось.
Но это нас не огорчило! Взяв энное количество вермута местного разлива в бутылках по 0.7л, называемые в народе "огнетушителями", заскочив на базар, а также достав все свои оставшиеся припасы, мы расположились прямо на траве, во дворе местного военкомата.
Думал ли начальник военкомата, предоставляя нам свои владения, что мы будем вести себя благопристойно, я не знаю. Мы по этому поводу не заморачивались.
Соорудив импровизированный стол прямо на траве и разложив все, что было, мы начали справлять "отходняк". У нас на сборах всегда была гитара. И Лёша Алмазкин, наш весельчак и балагур, краснобай и акын, прекрасно владел этим инструментом и имел довольно обширный репертуар.
Вермут разливался по стаканам, потом по нашим пищеводам и затем наступала музыкальная пауза.
Лёша запевал, остальные дружно подхватывали и по окрестным дворам Джиргиталя нёсся очередной музыкальный шедевр.
Мы так считали, потому, что каждый из нас очень старался.
Особенно всем нравилось исполнять одну частушку из репертуара Алексея.
Текст её был таков: "Стоит церковь на горе, высокая ограда, девки трахнули попа, так ему и надо!"
Каждые полчаса кто-нибудь просил Алексея: " Лёша! Давай про попа!" Лёха, махнув очередной стаканчик вермута, в лёгкую запевал про попа и все сразу подключались и дружно подпевали.
Только раз, кто-то вдруг проявил бдительность, сказав, что здесь же женщины, давайте потише про попа.
Но его слова не возымели должного понимания, сослались на то, что она уже спит.
Действительно была одна особа женского пола. Уже в Джиргитале, какая-то моложавая парочка, с каких-то уже уехавших сборов, мужчина и женщина, узнав, что за нами должна прийти машина, попросили подбросить их до Душанбе. Для простоты повествования, назовём его Толиком, а её Верунчиком.
Коля Шевченко дал добро и они скромно приютились в спальниках рядом на траве метрах в десяти от нашего застолья. На наше приглашение принять участие в празднестве, они ответили отказом и так, как время было позднее сказали, что пошли спать. На вид им было где-то между 35 и 40. Нам они поведали, что решили провести отпуск вместе в горах. Взаимоотношения между ними были очень трогательными и нежными. Мы подумали: "Всё-таки она есть! Любовь! Нашли же друг друга! Толя и Верунчик! И мы, глядя на них, между собой решили, что это молодожёны.
Но мы ошиблись.....
В разгар застолья, в помещении военкомата зазвонил телефон. Кто-то из наших подошёл и взял трубку. Женский голос спросил, где сейчас находится и назвал имя этого парня (Толика) и можно ли его позвать к телефону.
Наш сердобольный товарищ, решив проявить уважения обоим сторонам, ответил, что он здесь, но они с женой уже спят, стоит ли будить?
На той стороне воцарилась пауза! После недолгого молчания был задан вопрос;
- " С какой женой?"
- "Со своей! Они весь вечер ходили по базару и сейчас уже спят!" - был дан старательный ответ!
И тут наш товарищ, видимо интуитивно почувствовав, что-то неладное, спросил:
- " А кто его спрашивает?"
В ответ на повышенной, с явным раздражением интонации прозвучало:
- " Жена спрашивает! Срочно позовите его к телефону!"
Конфуз повис над всем двором военкомата!
Пришлось идти за Толиком и звать его к телефону, на ходу объясняя ситуацию.
"Наш молодожён" впопыхах, с бледнеющим лицом, взял телефонную трубку и тут началось жалостное блеяние, которое нет смысла описывать.
Мы переглянулись между собой, недоуменно пожали плечами и пришли к выводу: "Сам виноват! Предупреждать надо!"
Данный инцидент не омрачил наше застолье и после очередного стакана вермута над Джиргиталем снова понеслась песня про попа!
И так продолжалось довольно долго.
Через какое-то время мимо прошёл "молодожён", вид его был конечно не ахти! Понятно было, что отболтаться не удалось! И всё ещё впереди, по приезду домой!
Уже после полуночи, на мгновенье, осветив весь двор военкомата, остановилась рядом машина.
При свете уличных фонарей мы увидели, как кто-то зашёл во двор и направился в нашу сторону.
Подойдя к нам, человек представился и поинтересовался, являемся ли мы командой Сибво?
Это оказался старший инструктор Памиро-Алайского КСП Галактионов Виктор.
Со слов Галактионова нам стало известно, что группа Хацкевича, в плане выступления на чемпионате СССР по альпинизму в высотном классе, вышла на пик Москва по восточной стене, на первопроход.
Группа на маршруте около двадцати дней, у них аварийная ситуация, умерло двое членов команды и они запросили помощь! Но в данное время в районе только наша группа и больше никого нет. Завтра утром должны подъехать ещё альпинисты из Рагуна, но у них уже закончилась акклиматизация, да и квалификация не у всех соответствует маршруту.
Мы оставались единственными, кто мог помочь в данной ситуации. И он просит нас помочь.
Во времена советского альпинизма не было такого понятия "хочу не хочу"! Если была спасаловка в районе, то независимо от ранга, все альпинистские команды, находящиеся в этом районе участвовали в ней.
Галактионов сказал, что рано утром будет вертолёт, и как только подъедут ребята из Рагуна, он нас забросит на ледник Сугран, с западной стороны пика Москва.
Ну что же, надо значит надо! Только внутри где-то слабо мелькнула мыслишка: "С возвращением домой придётся подождать! "
Галактионов уехал, мы стали обсуждать ситуацию! И тут мы вспомнили, что когда нас забрасывали под Корженеву второй раз, наш вертолёт сделал посадку на леднике Фортамбек, на поляне Сулоева.
Там стояли эти самые сборы, ЦС ДСО «Труд-2». В лагере стояла большая подзорная труба, направленная на стену пика Москва.
Мы поинтересовались и нам поведали, что группа лезет по стене, в рамках чемпионата СССР. Ребята посетовали, что темп группы сильно замедлился.
Мы посмотрели в трубу и увидели маленьких человечков посреди этой огромнейшей горы.
Очень красивой горы, но жутковатой своими размерами и висячими ледниками.
Не предполагали мы тогда, что и нам предстоит так же побывать на этой стене!
Пик Москва, 6785м. Восточная стена. Вид с поляны Сулоева,
ледник Фортамбек.
До рассвета оставалось ещё пару часов и мы решили немного вздремнуть. Раскинули спальники на зелёненькую травку и растянулись, пытаясь впитать в себя всю прелесть этой теплой азиатской ночи.
Несколько дней, нам снова предстоит жить и спать на льду, между шестью и семью тысячами метров. Поэтому хотелось как можно полнее пропитаться этим блаженством: зелёной травой, теплым воздухом, обилием кислорода в воздухе.
Едва забрезжил рассвет, стали собирать рюкзаки. Часть вещей решили оставить в здании военкомата, а взяли только самое необходимое. Быстро покидав вещи в рюкзаки, закинув их на плечи, пошли в строну вертолёта. Вертолётчики уже начали прогревать двигатель.
К этому моменту нас на сборах оставалось семь человек, часть людей уехали раньше в течение сборов. И этим утром Коля отпустил ещё двоих. Это были Камиль Ярмухаметов и Саша Саликов.
У них уже были билеты на самолёт из Душанбе.
Хоть мы и были все освобождены от работы по повесткам на военные сборы, всё равно ребята дорожили своей работой. Отсутствие в течение двух месяцев, не очень благоприятно сказывалось на их рабочих местах. Тем более, что оставшимся пяти человекам нужна была лишь одна палатка высотка.
Остались: Шевченко Николай, наш мудрый и всеми уважаемый руководитель, Алексей Алмазкин, краснобай и балагур, отличный скалолаз и душевный парень, Витя Хан, энциклопедических знаний человек, Володя Самсонов, надёжный и самоотверженный товарищ, недаром его с любовью в голосе называли "железный Самсон" и я Филатов Сергей, в то время самый молодой в группе.
Было раннее утро, продукты купить было негде. Закинули в рюкзаки всё, что осталось от вечера, по прикидке, хватало на пару дней. Галактионов заверил, что беспокоится не надо, постоянно будет работать вертолёт и продукты он забросит прямо на перемычку на 6100 м, между вершинами: пик Москва и пик 30 лет Советского государства.
Да!!! Знали бы в тот момент, что взятые нами продукты, будут единственными на всё время спасаловки! Мы проявили бы больше прыти и нашли бы где докупить продукты.
Подъехали ребята из Рагуна. Их возглавлял Юра Янович. У ребят, кроме Яновича (мастер спорта), была спортивная квалификация под первый разряд и время акклиматизации у них уже прошло. Но все они работали скалолазами на стройке и поэтому техническая квалификация у них была высокая.
Загрузились в вертолёт, командир дал команду "от винта" и вертолёт начал набирать высоту.
Конец лета, начало осени у вертолётчиков каждый день расписан по минутам. Необходимо сделать заброски продуктов, горючего, техники в отдалённые районы горного Таджикистана. Вот и этим рейсом мы вначале полетели на метеостанцию Алтын-Мазар и только потом под пик Москва.
Метеостанция Алтын-Мазар располагается в месте, где кончается самый длинный ледник Памира - ледник Федченко и начинается река Муксу.
Вокруг встают шеститысячники Музджилга, Сандал, Шильбе и ряд пятитысячников.
По берегам реки Муксу растут густые заросли тугаёв, в которых неимоверное количество зайцев. По склонам гор перемещаются стада горных козлов.
Названия ущелий здесь под стать наличия фауны. К примеру, ущелье Мин-теке, что в переводе означает ущелье тысячи козлов.
Ещё одно название этого места - Мазарские Альпы. Место действительно очень красивое. Несколькими годами позже описываемых событий, мне предстояло здесь несколько раз побывать и в летнее и в зимнее время.
Дважды мы здесь были зимой, в 1984 и 1985 годах. Мы совершали восхождение на пик Музджилга узбекской командой.
Экспедициями руководил Вадим Ашотович Эльчибеков.
И только во второй раз, в декабре 1985г., мы удачно совершили восхождение на пик Музджилга, 6289м.
Если я не ошибаюсь, это было первое удачное зимнее восхождение на шеститысячник в истории советского альпинизма.
А для нас это была ещё и хорошая тренировка перед зимним восхождением на пик Коммунизма в январе 1986 года.
Здесь я научился печь хлеб. Моим наставником был начальник метеостанции Алтын-Мазар. Он научил, как замешивать тесто, рассказал, когда печь готова, что бы поставить в неё формы с тестом и когда следует вынимать уже готовый хлеб. Наука очень ценная и по жизни мне потом пригодилась не раз!
Но это было позже, а в этот момент я просто смотрел в иллюминатор и любовался красотами Памира.
Организм уже отошёл от сна и бодрствовал. В горах на свежем воздухе, что бы выспаться, достаточно несколько часов.
Вылетев с метеостанции, вертолёт полетел вдоль реки Муксу. Слева по ходу оставались: пик Музджилга, пик Корженевской, ледник Фортамбек. И вот вертолёт повернул резко влево и под нами оказался ледник Сугран.
Сверху он представлял жуткое зрелище! Настолько весь изрезан трещинами и загромождён глыбами льда, что пройти его кажется просто невозможно.
Впоследствии, я интересовался, есть ли маршрут вдоль ледника. Узнал, что какие-то туристы-горники его ходили. Но тропа идёт по горным склонам, а по самому леднику не ходят. Да и по склонам мне показалось пройти очень проблематично.
Пролетев весь этот кошмарный ледник, вертолёт высадил нас на верхней морене, у слияния ледников Северный и Московский, то есть практически, к подножию западных склонов пика Москва, на высоту 4200 м.
После выгрузки с вертолёта, на ледник Северный.
Слева направо: стоят - Филатов Сергей, Алмазкин Алексей, в центре Витя Хан, за Витей сидит Самсонов Владимир, на заднем плане сидит Шевченко Коля, стоит Янович Юра, сидит с рюкзаком "?", кто-то из группы рагунцев.
Договорились, что заброску с продуктами вертолётчики сделают на следующий день уже в районе перемычки на 6100 м, между пиками Москва и 30 лет Советского государства.
Перепаковав рюкзаки, перераспределив груз, мы двумя группами выдвинулись в сторону пика Москва. С этой стороны она не смотрелась так величаво и мощно как со стороны ледника Фортамбек. Перейдя ледник Северный, мы упёрлись в Западный скальный контрфорс пика Москва, который можно было обойти слева или справа. Справа спадал небольшой ледник Московский, слева продолжался ледник Северный и просматривался снежно-ледовый склон, уходящий за горизонт. Будучи на морене, мы не смогли чётко просмотреть путь подъёма на перемычку. Была плохая видимость, в редкие разрывы облаков можно было наметить только ориентировочный путь подъёма. Поэтому решили разделиться и двумя группами обойти этот скальный контрфорс. Мы пошли справа, а Юра Янович со своими ребятами пошли слева. Договорились встретиться через несколько часов в верхней части контрфорса. ... Но, увы! Встретились мы только через четыре дня, утром под вершиной пика Москва. В день, когда мы начали спуск на ледник второго пострадавшего. Желающие могут ознакомиться со злоключениями группы Яновича здесь : "Согрин С.Н. Спасработы на пике Москва - 1980 год."
Итак, мы разделились и наша группа в составе пяти человек начала подъём по падающему леднику Московский, справа от Западного скального контрфорса пика Москва.
Связываться не стали, рельеф позволял. Ледник шёл ступенями, чередуя более-менее пологие места с ледовыми стенками. Туман временами раздувало, что позволяло примерно ориентироваться в направлении движения. Сыпалась снежная крупа. Поднимались довольно быстро. Рюкзаки были не тяжёлыми. Одна палатка на группу, спальники, ледовое снаряжение. Еды не было, бензин был тоже ограничен. Собирались всем этим затариться на перемычке. Прошли ледопад, вышли на верхнюю точку контрфорса. Дружно стали искать группу Яновича, но её не было. Впереди открылся снежный взлёт на перемычку. Заночевали. Утром группы Яновича так же не было.
Ждать было некогда, стали подниматься на перемычку. На самой перемычке увидели палатку спасателей команды ЦС ДСО «Труд-2, которая выходила навстречу группе Хацкевича и вернулись из-за болезни участников. Здесь были двое: Петров и Филонов. Состояние у них было плохое, но не критичное.
Поговорили с ними, связались с Галактионовым. Ситуация стала значительно хуже. В группе Хацкевича умер ещё один участник, остались двое, но они не в состоянии самостоятельно вылезти на вершину. Маршрут выходит немного правее вершины. Галактионов пообещал на завтра вертолёт с продуктами. Просил определить место выброски и обеспечить приём. Ждать не стали и решили идти вверх по гребню до "куда" сможем дойти и там встать на ночёвку.
Прикинули, что завтра группа Яновича поднимется на перемычку, встретит вертолёт и через день поднимется к нам с продуктами и бензином. А мы завтра уже будем на месте и начнём подъём пострадавших. День как-нибудь перебьёмся, кое-какие продукты у нас есть.
Стали подниматься дальше. Прошли большую часть гребня и заночевали.
На следующий день проснулись затемно, приготовили чай, кое-что перекусили, в надежде, что вечером Янович принесёт продукты и хорошо поедим и снова выдвинулись вверх.
В первой половине дня начал работать вертолёт, видно было как он заходил над снежной мульдой и бросал продукты и снаряжение.
Мы уже поднимались по гребню. Спуститься за заброской, значит потерять целый день. Спускаться не стали, продолжили подъём.
По пути встретили двойку спасателей команды ЦС ДСО «Труд-2, Яковлева и Якупова.
Ребята тоже были в не очень хорошем состоянии и спускались вниз на перемычку. Они сказали, что на вершине остался Кузнецов, у него есть палатка, но нет продуктов.
Уже в первой половине дня мы были наверху. Здесь встретили Кузнецова. Он остался один из всей группы вспомогателей команды, вышедшей спасать группу Хацкевича.
Надо отдать должное этому парню. Несмотря на столь длительное пребывание на высоте, работу, проведённую по организации спасения, он держался довольно бодро. Переговорили с ним, уточнили обстановку. Он нам показал место, куда надо спускаться. Сказал, что ребята в очень плохом состоянии. Они помороженные и обессиленные. Один вообще не может двигаться.
У вспомогателей здесь стояла палатка и была вырыта пещера в склоне.
Быстренько расширив пещеру, побросав в неё рюкзаки, взяв только самое необходимое, мы начали спуск к остаткам группы Хацкевича.
Нужно было торопиться! У ребят, после стольких дней отсидки, жизнь шла уже на часы.
Да и погода пока вроде наладилась. Вышло солнце и открылась великолепная картина всего центрального Памира.
Поляна Сулоева с видом на пик Москва, 6785м.
Внизу зелёная поляна Сулоева, величавый ледника Фортамбек, грозный висячий ледник Трамплинный. Он получил это название из-за того, что по нему, по нескольку раз в день, происходил ледовый обвал с огромным эхом на всё ущелье.
Ледник Трамплинный. Вид с поляны Сулоева.
А время от времени сходил крупный ледопад и снежная пыль покрывала всю зелёную поляну Сулоева сантиметров на десять.
От ледника Трамплинного на двенадцать километров тянулось фирновое плато, поднимаясь с 5800 до 6200 и упираясь в стену пика Коммунизма, левее возвышался пик Корженевской.
Зрелище завораживало, но любоваться было некогда.
Мы спустились к ребятам, здесь картина была совсем не радужная. Небольшая ниша, вырытая в снежно-ледовом склоне, лишь слегка прикрывала их от внешнего мира. Вид конечно был жутковатым. Измождённые и черные от копоти лица, сильно помороженные конечности.
Когда у них закончился бензин, они жгли пенопласт от своих ковриков, что бы хоть немного вскипятить воды. А пенопласт в основном не горит, а коптит!
Да, не позавидуешь их состоянию. Просидеть на 0.5 кв. м столько дней и ночей, почти на высоте 7000 м, практически на улице, где невозможно укрыться ни от ветра, ни от снега, ни от мороза. Не имея ни продуктов, ни бензина.
Сидеть и думать спасут, не спасут. Надежда только на кого-то!
И это единственный вариант, так, как сами не в состоянии что-либо предпринять. Здесь надо иметь огромное желание жить и огромную силу воли, что бы всё это вытерпеть.
Можно было бы выбрать вариант более простой, сделать полшага вниз и улететь на 2.5 км. И все проблемы были бы решены. Но так делают слабовольные, а эти двое не были такими.
И это хорошо, так как работать с такими пострадавшими на спасаловке намного проще. Они не будут ныть, канючить, а будут через боль, через не могу, помогать тебе вытаскивать их из этой ситуации. Они будут вгрызаться в лёд, в скалы, помогать тебе хоть на йоту продвинуться вперед.
Витя Хан спустился на верёвку ещё ниже и вернувшись поведал, что Хацкевич и Давыдов лежат на концах перил мертвыё. У Хацкевича рваные раны на лице. Вероятно Давыдов упал по перильной верёвке вниз на Хацкевича и кошками угодил прямо ему в голову.
Решили первого вытаскивать Коростылёва. Он был в лучшем состоянии и мог сам перемещаться.
Полностью одели его, утеплили, пристегнули на жумаре к верёвке, пристегнули ещё веревку, которой и стали вытягивать. Система была простая. Мы с Витей Хан поднимались верх, до очередного закрученного ледобура, докручивали дополнительные ледобуры, делали станцию и через неё на раз-два начинали вытягивать.
Леша Алмазкин шёл рядом с Коростылёвым. Хотя тот был в кошках, но ноги его были слабыми. Лёша подрубал ему ступени и всячески старался помочь передвигать ногами, временами просто руками переставлял ему ноги. Володя также помогал ему, где поддержать, где прикрепить. Коля стоял на оттяжке.
Рельеф восточной стены пика Москва в верхней части уникальный. Если представить прямые бобслейные трассы, только пошире раза в два, в три, расходящиеся и пересекающиеся веером по всей стене в разных точках и перенести их на высоту 7000 м, это примерно и будет соответствовать рельефу.
Приходилось постоянно переходить из одного жёлоба в другой, преодолевая боковые стены желобов в два-три метра высотой. И вот так, от крюка к крюку, мы поднимались к выходу на гребень.
Вышли уже к вечеру. Наверху нас ждал Кузнецов.
Коростылёва определили в его палатку. Напоили, чем-то накормили. В темноте уже легли спать. Но перед тем как лечь спать, Коля попросил Лёшу спуститься вниз к Прусову и с ним переночевать в их нише. Лёша не раздумывая взял свои вещи и стал спускаться.
На меня его поступок произвёл неизгладимое впечатление. Я прикинул на себя, как бы я отреагировал, если бы Коля меня попросил спуститься ночевать внизу. Снимаю шляпу до сих пор!
Утром Кузнецова и Коростылёва Коля отправил вниз, дав им в сопровождение Витю Хана.
Коростылёв немного ожил и мог самостоятельно передвигаться. Перед уходом он написал на снежном склоне свой адрес и приглашал нас всех к себе в гости. Чувствовалось, что человек считает себя виноватым, что вовлёк в своё спасение столько людей и хочется ему хоть как-то их отблагодарить.
Жил он где-то на черноморском побережье, если мне не изменяет память.
Я про себя подумал, какое море? Всё лето в горах, потом остаётся только работа. Не до моря! Так как бумаги и ручки не было, адрес так и остался на снежном склоне.
С Геной Прусовым было сложнее. Если Коростылёв хоть как то перемещался, то Прусов вообще не мог двигать ногами.
Одели его потеплее, ногами засунули в рюкзак до пояса и закрепили. Свободными у него остались только руки. На руки надели толстые рукавицы, что б он мог хоть как то отталкиваться от склона. Лёша также шёл с ним рядом и помогал преодолевать всякие перегибы рельефа. Мы с Володей Самсоновым уходили верх, к крюку и на верёвке его вытягивали. Коля стоял на оттяжке.
Но сейчас на оттяжке нужна была филигранная работа.
Надо было оттяжку синхронизировать с нашими вытягивающими движениями. Если попадалось препятствие, Коля делал рывок верёвкой, что бы оторвать пострадавшего от склона, затем мы с Володей делали свой рывок и в этот момент Коля должен был ослабить свою верёвку, что бы не погасить наши усилия.
Это хорошо действовало, пока мы находились на прямой видимости и могли синхронизировать свои движения криками.
Далее мы подтаскивали Прусова до крюка, закрепляли его на нём и сами уходили выше до следующего крюка. К Прусову подходили Лёша и Коля и всё начиналось снова.
Этот метод называется тащить "сосиськой"!
Всё было нормально, пока не подошли к выходу на гребень. Сам гребень в сторону стены выходил более-менее пологим участком, длиной метров двадцать.
А что бы выйти со стены на этот пологий участок, надо было преодолеть ледовый карниз длиной метра полтора.
Под карнизом верёвка висела в полутора метрах от стены. До стены дотянуться ногами не получалось. Мы проходили этот участок с двумя жумарами.
Гена же болтался в этом месте абсолютно в свободном полёте. Мы протянули его три метра и он упёрся головой в ледовый карниз. Несколько раз пытались дёрнуть, но каждый раз его голова ударялась о карниз. Ему бы оттолкнуться руками от карниза, что бы голова вышла, но до стены руками не достать, так как висит в воздухе и ноги в рюкзаке, а от самого козырька над головой сил не хватает руками оттолкнуться. Так и повис.
Высота 6700, особо не надёргаешься. Язык, после каждого рывка, вываливается на плечо, приходиться тратить время на восстановление.
Здесь один вариант, необходимо согласовать момент оттяжки снизу и наш рывок сверху. Но прямой видимости нет и наши крики до них не доходят, улетучиваются в долину. Всё зависит от интуиции и виртуозности того, кто на оттяжке.
Минут сорок мы пытались согласовать наши действия, но каждый раз бедный Гена бился головой в карниз.
И вот в какой-то момент нам это удалось и макушка его головы показалась над ледовым козырьком!
В тот же момент, просто схватив верёвку руками, мы её закрепили, держа в руках. Дали себе время восстановить дыхание. Затем ещё рывок и голова уже над карнизом! Снова закрепили, снова отдышались и после следующего рывка, он уже по пояс лежал на карнизе. Ну а дальше дело техники. Вытащили его на гребень и дотащили до пещеры. Поднялись Коля с Лёшей.
Стали готовить ужин. Приготовили быстро, так как ничего не было.
Когда я разогревал примус (старенький добрый советский "Шмель"), пламя поднялось от загоревшего бензина и осветило пещеру. В этот момент Гена Прусов протянул руки, засовывая их прямо в центр пламени. С криком, осторожно сожжешь руки, я отдёрнул примус в сторону, но он снова их засунул в самое пламя, при этом выдохнув, сказал: "..холодно..".
Я посмотрел на его руки. При свете пламени было видно, как с кистей свисают куски отмороженной кожи. Кожа висела как рваные лохмотья. Больше я не стал ему ничего говорить.
Вскипятили чаёк, попили в прикуску, с воспоминаниями нашего Джиргитальского "ужина".
Утром начали паковать Гену для транспортировки вниз по гребню. Завернули его в разорванную палатку, положили на карематы и всё это обвязали верёвкой. Сделали кокон для транспортировки.
Хотели уже было тронуться вниз, но тут вдруг появляется Юра Янович, с ним ещё два человека. Они ночевали в сотне метров ниже и утром дошли до нас. На наш вопрос есть ли у них продукты, он протянул половинку палочки колбасы и пару шоколадок. Это всё, что у них было.
Юра поведал нам, что заброски продуктов с вертолёта на перемычку были, но часть из них они не нашли, другая часть настолько глубоко ушла в снег, что выкопать было невозможно. Что нашли, с тем и шли. Но почти всё съели по дороге.
Коля попросил меня приготовить завтрак. Я поставил топиться снег и стал нарезать колбасу по порциям, на все присутствующие персоны. Колясочки колбасы получились очень прозрачные. Тут же стал разламывать шоколад, деля на всех. Но Коля со словами не так надо, разломал весь шоколад и бросил в кастрюлю с кипящей водой. При этом добавил:"Какао будем пить!" Весьма разумное решение.
После завтрака начали спуск Прусова. Постоянно меняясь местами, кто спереди на тропёжке, кто с боков для поддержки, кто сзади на страховке, мы спускались по Северному гребню пика Москва.
Несмотря на то, что рагунцы только вчера поднялись по гребню, их следов уже не было видно. Приходилось заново тропить и прокладывать дорогу.
Погода испортилась, в районе вершины гуляла гроза. Время от времени "жахая" по восточной стене. Невозможно было уследить куда она бьёт, только видно было как эти бобслейные трассы периодически обрывались и уносились вниз, собирая с собой дополнительно тонны снега и льда.
Уже ближе к вечеру, подходя к перемычке, мы увидели внизу цепочку людей, поднимающихся по снежному склону на перемычку. Первым нам встретился Валера Беззубкин, намного опередивший остальных и уже поднимающийся по гребню нам навстречу.
Он с группой прилетел из Дугобы и их перебросили вначале в Джиргиталь и далее на ледник Сугран.
На перемычке мы передали пострадавшего вспомогателям. Здесь был врач, еда, бензин, акья и приличное количество народа, чтобы довершить начатое дело и благополучно донести Прусова до вертолётной площадки.
Сами пошли вниз на морену, в надежде успеть спуститься до темноты. Спускались тем же путём, что и поднимались.
Как обычно бывает, после изнурительной, тяжёлой работы в присутствии постоянной опасности, дополнительно забирающей немалое количество сил, наступает момент успокоения. Работа сделана, опасность сведена к минимуму. Остаётся дойти до морены, где спокойно можно не связываясь, не высматривая скрытые трещины и не обдумывая каждый последующий шаг, куда будешь ставить ногу, снять с себя всю альпинистскую амуницию, сесть как говорится на "пенёк", в худшем случае просто на моренный камень. Глубоко вздохнуть полной грудью воздух, насыщенный обилием кислорода и возможно выпить чашечку чая, если конечно кто-то поднесёт!
А не поднесёт, так самому набрать воды с ледниковых ручейков, вскипятить и заварить добрый чаёк.
Чаёк, который можно пить с большим удовольствием. Потому как от чая, приготовленного наверху, из растопленного снега, получить удовольствие невозможно, что бы ты туда не добавлял.
Зато вода внизу, на леднике, ну такая вкусная, что пить хочется не останавливаясь.
В такие моменты, когда опасность постепенно отпускает твой мозг, его начинают заполнять другие мысли. Вспоминается жизнь, проведённая на равнине. В горах почему-то мысли не о горах! Вспоминается лучшее, что оставило приятное воспоминание там внизу. Приходят обрывки картинок каких-то событий, навевается какая-то музыка. Вдруг среди этого нагромождения, откуда-то, вначале как бы издалека, потом всё ближе, начинает пробиваться знакомый мотив. Приходиться приложить небольшое усилие, что бы сконцентрироваться и ты его узнаёшь. Это частушка, которую мы пели перед вылетом сюда: "...стоит церковь на горе, зелёная ограда, девки трахнули попа, так ему и надо!.." И эта частушка тебя уже не отпускает и ты её не гонишь, так как это уже ощущение равнины, где тепло, безопасно и спокойно! И на мгновенье проскальзывает завистливая мысль:"... повезло же попу".
И вот наконец-то морена, встречает кто-то из вспомогателей и подносит чай, компот, кофе - всё это на выбор. Еды много! Но после нескольких дней голодания, много не съешь. Пьёшь, правда, много, организм обезвожен. Усталость сказывается, хочется спать. С раннего утра на ногах, транспортировка с 6700 м, вымотала организм. Ставим палатку и заваливаемся спать. Вспомогатели довершат начатое дело и принесут пострадавшего на морену.
Утром особенно не торопишься вставать. Не хочется нарушать чувство утреннего блаженства в тёплом пуховом спальнике. Солнце уже освещает палатку и ты растягиваешь удовольствие просыпания.
Всегда когда сбрасываешь высоту до уровня базового лагеря, первое утро такое вожделенное. На этой высоте, на внутренней стороне палатки уже нет толстого слоя инея, что ты надышал за ночь и он замёрз на палатке. А потому ничего не летит тебе на физиономию и не надо от этого закрываться. Обилие кислорода, пусть и высота 4200, но его с лихвой тебе хватает. И не надо учащать количество вздохов, что бы надышаться. Правда, пятеро здоровых мужиков в палатке, всё-таки многовато. И поначалу с вечера даже тесновато. Но потом, то ли за ночь все усыхают, то ли расползаются по разным углам и закоулкам, но утром места хватает вполне, даже можно где-то и развалиться.
Прилетел вертолёт, сел на край ледника, где была оборудована для него площадка. Загрузили пострадавшего и он полетел на равнину.
Памирские вертолётчики потрясающие профессионалы. Что бы поднять вертолёт, необходимо создать воздушную подушку за счёт раскручивания лопастей. На высотах выше 4000 м воздух сильно разрежён и им приходится взлетать, как взлетают самолёты, с разбега. Задрав хвост вертолёта, они разгоняются на переднем колесе и отрываются от площадки. Так они взлетают с ледника Москвина, с ледника Фортамбек под пиком Коммунизма.
Здесь же разгонять вертолёт было негде и они использовали другой способ подъёма.
С верхней морены ледника Северный, до ледника Сугран, была пропасть длинной в километр. Вертолётчики, приподняв на метр вертолёт, переместились к краю морены и сделав резкий крен на бок бросили вертолёт вниз. Вертолёт исчез из нашего вида, а также пропал звук двигателя. Мы все слегка оцепенели и кинулись к краю морены посмотреть, что случилось с вертолётом. Честно говоря, плохие мысли мгновенно посетили разум.
Но подбежав к краю морены, мы увидели, как уже в самом низу этой километровой пропасти, вертолёт, набрав обороты, благополучно полетел вдоль ледника Сугран.
За время свободного падения, лопасти успевают раскрутиться и создать воздушную подушку для полёта.
Почёт и уважение памирским вертолётчикам!
Нас пообещали вывести на следующий день. У нас был целый день в запасе.
Народ всё это благополучно воспринял. Быстренько соорудили длинный стол на всех присутствующих персон, сделали сиденья и достали из закромов заброшенные ранее вертолётом продукты.
Продуктов было много и что особенно порадовало наши, усохшие от гипоксии души, также много было горячительных напитков. В общем, окончание спасательных работ отметили славно!
Потом была живописная дорога до Джиргиталя, там за рагунцами пришла машина и мы с ними уехали в Рагун. Юра Янович пригласил нас к себе в гости. В его огромной трёхкомнатной квартире, где не было никакой мебели, мы отметили окончание сезона. Далее в Душанбе, оттуда кто в Новосибирск, кто в Барнаул, кто в Омск.
P.S.
Описывая спасательные работы, я старался передать те эмоции и те чувства, что присутствовали у меня в то время.
За время занятия альпинизмом много было спасательных работ. В каких-то удавалось спасти людей, в каких-то нет. Где-то пытались транспортировать пострадавшего как можно аккуратнее, где-то уже безжизненное, запакованное тело, как правило в разорванную палатку, просто волочили по снегу.
Как говорится, человек ко всему привыкает, привыкает и к смерти рядом находящихся людей.
В то время, всё это воспринималось как пусть трагичное, но не из ряда вон выходящее событие. Всегда присутствовала мысль, что и с тобой может произойти подобное, но на этот раз не случилось.
Отправляясь в июле в горы, всегда чувствовалась неопределённость, как сложится сезон. Удачным будет, неудачным? Вернусь, не вернусь? Возвращаясь с гор в сентябре домой, посещала другая мысль: " Ну, годик ещё поживу, до начала следующего сезона".
Безрассудством это назвать нельзя, потому что этот выбор был осознанный. Люди разные! Есть порода людей, которым не хочется, лёжа на диване, участвовать в обсуждениях различного рода событий, критиковать и поучать их участников. Им хочется быть непосредственным участником этих событий. Ты допускаешь, что идёшь на риск, порой даже очень большой, но ты всё равно идёшь на него. И если пронесёт в этот раз, ты пойдёшь на него снова. И те люди, с которыми ты пересекался в горах, также так считали.... Многих уже нет! Но это не значит, что и ты и они были не правы. Мы в то время поступали, так, потому, что считали это правильным. Нам это было необходимо! В своё время, своя правда! И только сейчас, когда с возрастом схлынул накал в отношениях "человек и горы", приходит несколько другое переосмысление того риска, которому ты себя подвергал, находясь в горах. И по-другому начинаешь относиться к тем потерям человеческой жизни, что произошли в то время!
И боль и скорбь и плачь и стон!
То в душах наших перезвон!
Не в силах мы прервать их звон!
Тот неудачный был сезон!
Сергей Филатов
мастер спорта СССР по альпинизму
Некоторые моменты, описанные в этой статье, не стыкуются с другими ранее написанными статьями по этой теме. Но я описываю только те события, в которых участвовал сам. Поэтому данные в этом случае идут из первых рук.
Замечательные воспоминания!
Пробирает до мурашек...
Тоже снимаю шляпу перед вашим мужеством!
Давай еще, тебе есть что рассказать...если что фотками помогу...
Моя Музджилга красиво снята... -:)
Боря написал и Костя Бойцов подтвердил, вроде года два назад Жени не стало...
Светлая память...
Вот на Чапдаре-86, Сергеев, Спицын, Сарафанкин, Иванов...
К сожалению уже никого нет....светлая память...
С Геной Прусовым много работали на промальпе уже в конце 90х. В маленьких ботиночках (на п.Москва он потерял пальцы на ногах), с вечно прилипшей к нижней губе папиросой, с легкой рассеянной улыбкой, Гена делал совершенно фантастические вещи. Мы вместе выходили на крышу, и пока я крутил башкой в поисках навески - он был уже за перегибом. При этом он никуда не спешил, что бы он не делал это всегда было единое неторопливое движение...
По ходу работы Гена много всяких интересных фишек предлагал, очень был изобретательный товарищ.
В самом начале нашего знакомства, сидя на каком то очередном чердаке, я спросил - помогает ли ему в промальпе звание МС? Чего с меня возьмешь - мне тогда было 20 лет, ему 50... Генина улыбка погрустнела: "Лучше иметь пальцы на ногах чем звание МС-а...".
До сих пор в бауле с железом лежит его титановый кулачек. Гена-Гена...
Это обычно не описывают. Но получается Хацкевич и Давыдов остались на стене.
Р.С По русски - ее фото...
Слышал об этой нашумевшой спасаловке не раз от разных людей и от тебя тоже, но в устной форме.
Рассказ замечательный, невероятно тяжелая работа, которую вы сделали будучи малой группой и в сжатые сроки, а эмоции и ощущения настолько знакомы и правдивы, особенно "иссохшии от гипоксии души", никак я не мог понять, почему после высоты мне хотелось пропустить стопочку и не одну, теперь понял иссыхало не только тело, но и душа и зависть, как повезло попу к концу сезона становилась черной.
"Осознанный выбор,идя на риск поступали правильно, нам это было необходимо!....................................."
Правильно говоришь, подписываюсь под каждым словом.
Спасибо Сергей, рассказ замечательный и читается легко и интересно!
P.S
после этой трагедии на п.Москва спорткомитет установил возрастной лимит участия альпинистов на чемпионатах до 40 лет.
Жаль, но этих ребят уже нет.
Они всегда с теплотой вспоминали тех, кто помог им выжить на Москве.
_______________________________________________
Нет. Всех троих сняли на следующий год.
Еще там был Поляков. Он умер в нижней пещере.
У него вроде было прободение язвы.
Оно было как шампанское? И открывалось также, только пластиковыми пробками?
но поскольку он уже не лез, а кураж оставался
то начали стрелять по лампочкам пробками из взболтанных бутылок
потом сняли британский флаг и зачем то пытались порвать его на много флажков
всякое был
Гена Прусов был уникальным альпинистом. Благодаря ему, я и пришел в альпинизм.
Давний напарник и друг Гены - мс Сергей Рыжиков погиб в ноябре 1979 года в лавине.
В момент трагедии 80-го года я был в Джайлыке. Всё моментально изменилось, все ходили понурые и грустные.
Филу за 60, снимаю шляпу ...
PS: Я про Юрия Филонова
Памятный тур - обелиск на морене ледника Сугран
Вообще вся эта история боком вышла альпинистам в возрасте.Радж уже писал про ограничения.Добавлю,что КМСам запрет был на участие в первенстве Союза был с 37и.Потом были послабления - призерам Союза разрешили участие в первенстве с 83 года.
Р.С. Фил во времена оны рассказывал мне про большое количество жратвы ,принесенное таджиками.В воспоминаниях это была палка колбасы.Когда он был прав?
1980 год на Фортамбеке оказался тяжким и для команды а/л "Варзоб", работавшей в высотно-техническом классе на СВ стене п."30 лет Советского государства” параллельно с “Джайлык” “Труд-2” И. Хацкевича. Трагедия у нас произошла тогда, когда, казалось, всё сложное было уже пройдено, после длительного спуска по ледовой стене к её выполаживающемуся основанию.
Ниже два рассказа Олега Капитанова о событиях на северо-восточных склонах хребта Петра Первого", в том числе и его видение спасработ на обеих вершинах (с моей страницы в FB):
https://web.facebook.com/viktor.aizenberg/posts/1021388961327471
https://web.facebook.com/viktor.aizenberg/posts/1024463254353375
---
Рассказ Satvaldы, как говорится, - на одном дыхании, просто о сложном, окунает в незабываемую атмосферу тех лет. И P.S. впечатляет...