О забытых первопроходах в Фанских горах и не только. Часть 2. Год 1971

Часть первая здесь

В 1971 году предполагалось сделать изучение хребта Газныч – Сарышах – ВЭИ и еще решить ряд задач в правом Зиндоне. Как-то нехорошо, что ущелья северных и южных склонов этого хребта так разобщены. Было бы общественно-полезно найти перевал, доступный группам средней квалификации, троечной. Это позволило бы строить более интересные нитки.
Перевалов 2А в Фанах маловато в этом углу. Одна Чимтарга была 2А, да и то вкругаля дорожка получалась. На карте Попчиковского был пер. Межозерный. Сведений достоверных о нем у нас не было. Были слухи в горах, что там чуть ли не 2А и некие альпсборы всем шалманом переходили с Б.Алло в Артучь. Толпу там здравомыслящий вряд ли повел бы по 2Б, хотя бы из-за предполагаемой камнепадности, что дополнительно было основанием для проверки и собственной оценки его сложности.

Первопроходами этого сезона были пер.Сарышах 2А и пер. Волжская Коммуна 3Б. Пройден и описан несложный пер. Зау 1А юго-западнее Газныча. Сделали траверс Газныча с пер. Зау на пер. Сарышах (2А тур) и траверс Сарышаха с пер. Сарышах до пер. Седло Сарышаха (3Б тур).

Читатели могут заметить, что в посте, возможно, слишком большой удельный вес будут иметь лирические отступления, особенно в части суеты вокруг добывания воды на Сарышахе.
Но это действительно была очень беспокоящая нас проблема.
Уж очень сухо смотрелось все.
Понимая основы физиологии человека в горах, можно представить какие неприятности могла принести даже начальная стадия обезвоживания в травмоопасных условиях. На равнине, в степи, можно было бы снизить активность, в тенечек забраться, ночью вести передвижение. Хотелось избежать и серьезных неприятностей, и лишних неприятных ощущений, мы не подопытные кролики инстутута физиологии. А кастрировать ради сокращения объема реальный забавный материал, в котором и придумывать ничего не надо было, рука не поднялась.
От баек в этих историях только форма подачи информации, а все события, диалоги – абсолютные факты. Божится, зуб давать не буду, не сидел, пронесло как-то, но честное слово, клянусь. Результатом похода считал не только категорийные единицы, но и приключения в хорошем смысле этого слова. Когда их было мало, чувствовал себя обворованным, плохо все запоминалось.

Так как эти перевалы могут представлять реальный практический интерес, их техническое описание решил давать в серьезном стиле, тут балагурство ни к чему, ну а лирически-бытовую канву похода, без которой повествование было бы слишком сухим – в соответствующем стиле, не мешая, по возможности, кислое с пресным.
Чтобы можно было по вкусу и желанию быстро визуально фильтровать одно от другого – фрагменты описания даю прямым шрифтом, лирику – курсивом, факультатив – петитом.


Начали с востока.
Перемычку западнее Газныча предполагали использовать как трамплин для восхождения на Газныч.
С Газныча, как с мачты, можно было оценить склоны следующей перемычки Газныч-Сарышах с обоих сторон. Для подготовки кадров и помощи при забросках была отдельная троечная группа. С ней предполагалось сделать подъем на перемычку Газныч-Сарышах, сопроводить там вниз для апробации, так как все же первопрохождение. Далее они уходили в кольцо по озерам с возвратом на Б.Алло через Чимтаргу.

Основной группе предстояло, не спускаясь вниз, траверсировать Сарышах и исследовать дальше хребет до ВЭИ. Вообще-то Иванов по-маниловски высказывал мечту, что «если масть хорошо пойдет», то «богоугодно сделать еще бросок» траверсом для красивой завершенности через Аурондаг и Марию на пер. Курумоч. Что-то проскальзывало в его рассуждениях, вроде поближе познакомиться с окружением Марии. Возможно, насмотревшись на нее, при подъеме на Курумоч, он предполагал возможность варианта, реализованного впоследствии как пер.Мария. Вот такой был план первой части похода.

Основные заброски запланированы на оз. Б.Алло и еще в Правом Зиндоне.

Первый выход с заброской решили совместить с прохождением пер. Зау.
Были задержки с прибытием в Фаны у Иванова и еще двоих членов группы по ряду причин. Они должны были подключиться чуть позже, добравшись порознь и заброски нужно было начать без них.


Лирическое отступление

Добирались обычно в Фаны без проблем, как на дачу, хоть группой, хоть поодиночке, в зависимости от обстоятельств.

Обычно, если не сильно горело, и было время, то на ставшем родным поезде 136, «Куйбышев-Душанбе». На нем мне предстояло накатать больше полутора оборотов вокруг земного шарика. Самолетом считалось «дорого и быстро».
Двое с половиной суток до Самарканда проходили с пользой. На поезд оставляли всякую мелкую починку снаряжа, на которую в городе решительно не хватало времени. Новичкам тоже скучать не приходилось. Вязке узлов доучивалась с завязанными глазами, на ощупь, чтобы кожей чувствовать рисунок каждого узла, соревнования на скорость, булинь одной рукой и т.п. Забав хватало...
Путь назад тоже не казался скучным =).

Прелестью походов в Фаны в то время было то, что не нужны были никакие посредники, регистрации, милиция относилась с большим уважением и на туристов не смотрели как на дойную корову.

Освоившись, уже не в диковину было, малой студенческой компанией вдвоем-втроем просто, прихватив туристские лыжи, сгонять в Фаны на зимние каникулы (50% по студбилету).
Не в поход, а развеяться после сессии, побродить по Куликалонам, скатиться на лыжах осторожно с Гуинтана, пожив там у его подножья в пастушеской хижине, заглянуть на чай к сторожу с собакой в засыпанный снегом лагерь Артучь, загореть мордой лица на удивление сокурсникам, купить огромного копченого жереха в Аральске, где еще рядом плескалось море, чтоб не терпеть до лета.

Именно эта уютность Фан напоминала каждую поездку на возвращение хозяйственного дачника весной на свою фазенду: штакетник поправить, лавочку сделать, погреб вырыть, сухие листья сжечь…

Перевал Зау слишком прост, чтобы интересно было читать его чисто техническое описание, однако в подробных деталях история его прохождения более забавна.

Основная часть группы на машине уехала до места первого лагеря в устье ручья Газныч.

Я с товарищем, Рустемом, задержался в кишлаке Куль-Али из-за бензина.
Задержался с охотой, это соответствовало возникшему специфическому краеведческому интересу сойти временно хоть в каком-то формате с трамвайных рельсов классического похода.

Это был повод лучше познакомиться с кишлачным бытом, не проносясь мимо пассажиром.
Мальчонка, посланный на поиски «бензинщика» и «магазинщика», воротившись и, получив заслуженный бакшиш в виде конфет, сказал, что «бензинщик» будет утром, а «магазинщик» уже пошел отмыкать свою сокровищницу. Хотелось поинтересоваться ассортиментом этого года.

Магазин в Куль-Али в то время был очень любопытен по набору товаров.
Такой тип магазинов мы называли «Колониальные товары». Бочка керосина, бочка хлопкового масла, мешки с крупами, нитки и прочая галантерея…
Помимо обычного набора (чай, навот, печак, карамельки, халва и прочая бесхитростная бакалея) были и любопытные товары. Очень красивые китайские пиалы из тонкого фарфора с розами, служили мне более тридцати лет, не теряя вида, пока их постепенно не перекокали.

Почетное место между пирамидами зеленого чая занимали импортные сапоги–чулки, французские, последний писк моды и жуткий дефицит даже в Москве. Стонали по ним, как Эллочка-людоедка все женщины СССР. Цена была негуманная, больше половины стоимости нашего похода. Рустем повздыхав, сказал, что нет у него еще такой бабы, которой решил бы сделать такой презент. Был и еще дефицит.

В кишлаке же у женщин главной обувью были узкие резиновые галоши. Мы тоже закупались такими на выезде, это был предмет зависти на скалодроме Верблюд.


Товары тогда распределялись по союзным республикам по разнарядке, в Душанбе на полках стояли дефицитнейшие книги, за которыми в России за макулатурные талоны писались очереди, особенно академического издания.

Будучи значительно позже научным сотрудником, разъежал по столицам азиатских республик по магазинам системы «Салон приборов» с гарантийными письмами, закупая дефицитное оборудование и первые отечественные микроЭВМ Д3-28. В центре это добро без мохнатой лапы было не достать, а здесь оно на… никому не было нужно.

Побродили по кишлаку, побеседовали с жителями.

Узнали занимательные факты, что пьющая прослойка в Куль-Али состоит из председателя колхоза «Рудаки», парторга и учителя; что у чайханщика Рустамши в Рудаки красавица дочка Зухра на выданье, что чайханщик в Куль-Али Расул-ака – бывший курбаши и еще множество, безусловно, полезных сведений. «Хороший был курбаши!» – цокая, отзывались однокишлачники.

Ночевали в чайхане длиннобородого Расула. По совместительству он был еще, видимо, и стукачом. Когда вечером мы раскидывали курпачи на лежанке в чайхане, отмахиваясь от мух, он, накрутив ручку уникального, может быть дореволюционного телефонного аппарата (у Ленина в Смольном такой показывали в фильмах), докладывал, кому-то о численности группы, сколько уехало, что двое остались ночевать. Очевидно, он рассчитывал, что неверные не вавакают и не понимают ничего на фарси. Однако, слава Н.В.Пагануцци и его разговорнику, по ключевым словам все было ясно даже мне.

Может он и хороший как курбаши был, но сильно достал своей подозрительностью. Спалось очень плохо, душно, мух было неимоверное количество, нельзя было вздохнуть с открытым ртом, не проглотив, может Расул их специально разводил… Он держал в чайхане арбузы и дыни и это, естественно, способствовало бурному развитию их поголовья. Не в силах терпеть, сделали из «Юманите» мухобойки, начали войну, пытаясь хоть немного уменьшить густоту мушиной стаи.

«Юманите» называлась у нас газетная продукция для шхельды. Позднее начал централизованно закупать на группу комплекты пенджикентской газеты «Шарк юлдузи» («Звезда Востока») сразу и на русском, и на таджикском языках. Газетчик дивился оптовой закупке. Билингва позволяла расширять лингвистические познания команды, без лишних затрат времени, сочетая необходимое с полезным.

Это не циничная дешевая хохма. Просто действительно искренне хотелось получить источник для расширения лексического запаса. Каждый раз бывая в Душанбе (оттуда обычно уезжали, проще с билетами, чем в Самарканде), закупался несколькими художественными книгами, но не находил самоучителя таджикского языка.
Не хотелось выглядеть глупо улыбающимся идиотом, когда попутчики в кузове грузтакси с шутками обсуждали нашу группу. Догадывался, что предметом шуток было или отсутствие женщин в команде, или малое их количество. Да и вообще полезно и нужно знать разговорные основы.

Но судьба газет в походе предрешена, вот и приходилось брать несколько комплектов, чтоб хватило. Да и на ночь это великолепное успокоительное «засыпальное» чтение, лучше, чем считать овец. Таджикский и русский относятся к одной индоевропейской группе, построение фраз чем-то похоже. С английским такие фокусы с билингвами не проходят. Самоучителем я все же разжился, когда появился интернет, но, увы, уже не надо… Могу поделиться :=).

Стандартную, довольно злую для неподготовленных шутку, вроде предложения попробовать насвай, тоже хотелось достойно парировать. Пришлось освоить, найдя учителя, хотя удовольствие ниже среднего…
Откажешься – слабак, сдуру без умения примешь вызов – опозоришься, свои же потом растрезвонят как о смешном событии. Вывернет и прополощет по полной программе при всем честнОм народе.
Зато, какое уважение, когда на лукавое предложение «курнуть сухого коньяка», под жадными взглядами приготовившихся к бесплатному представлению зрителей, достаешь собственную, изукрашенную орнаментом, тыковку-наскаду, дескать, а вы моего попробуйте. И ты уже не чужак, а свой парень, с которым можно пообщаться, не подшучивая, как над гринго. Такое сближение сильно помогало, особенно когда заезд был по ограниченным вариантам. Да и местные чувствовали, что ты не смотришь на них, как на обитателей зверинца.

Несколько раз за ночь моджахедское личико чайханщика, чем то напоминающее любезного Омара, сварливого брательника Хоттабыча (судя по иллюстрации) закрывало подслеповатое окошко чайханы, заслоняя лунный свет – чево это мы там делаем, шарахаясь с газетами в руках во вверенном ему заведении? Может, беспокоился, не уплетаем ли на халяву его дыни…
У него было оставлено на хранение ненужное для похода барахло, и, по возвращении в Самарканд, Рустем сильно возмущался, что из его парадных, «выгребных» труселей были выдернуты резинки. То ли изощренная диверсия старого басмача, то ли жуткий дефицит на резинки для трусов был?

Закупившись бензином наутро и удачно поймав машину Магианской геологоразведочной экспедиции, добрались до лагеря. Ребята уже вышли на Зау, и в лагере хозяйничал домовитый «комендант» Генерал (Гена Цветков).

Догрузившись заброской в первом лагере, разбитом прямо у дороги в устье ручья Газныч, попрощались с Геной и пошли догонять ребят. Догнали уже к вечеру близко от седловины. Они поленились залить все фляжки водой, и перед седловиной сильно подсохли.

Было несколько славных ребят из водников, решивших сменить амплуа. Они с несколько ошарашенным видом смотрели на безжизненные, выжженные солнцем склоны и скалы и, особенно на гигантскую осыпь из под вершины Газныча: «Это же пустыня, вздернутая на дыбы!». Здоровяк Володя, позывной Амбал, с тоской вспоминал буйную зелень вокруг кавказских речек.

Оставалось надеяться, что дальнейшее путешествие по ожерелью озер заставит их изменить мнение. Дальше идти в этот день они уже не хотели, да и хватит, для первого дня более чем достаточный набор высоты.
Заночевали прямо на склоне, у скальной грядки, упираясь ногами в кучки камней, было тепло.

Так как наши фляжки опустошили, давил сушняк. Постоянно сползали, выбирали камни помягче. Повозившись, решил, что хватит имитировать здоровый сон, слишком утомительно. Сказал Рустему, что лучше прогуляться за водичкой при яркой луне, чем ловить приблудный кайф. Взял фляжки, два котла и отправился вниз к водопою, истоку ручья Газныч. Подремав нормально с часок на сочной травке, загрузился водой под завязку и поднялся к ночлегу как раз к общему подъему.

Седловина перевала широкая. На спуск взяли сначала прямо. На середине склона приотстали с Рустемом от всех, чуток вздремнуть на солнце. Вторая бессонная ночь давала о себе знать. Снизу поднялся Руслан с фляжкой воды и сказал, что они разведали нижнюю часть. Прямо скалы, но слезть можно без веревки, есть родник. Правее скалы круче, выше, противнее, а левее склон без скальных выходов выводит на берег Зиндона. Пусть скалы, дунули прямо и как верблюды отпоились из родника, текущего в камине, заросшем травой, мятой еще чем-то пахучим.

Ну, а теперь без лирики.

Пер. Зау 1А

Высота 3300 по альтиметру.
Номерами обозначены характерные точки маршрута.


Рис. 1. Общий вид северо-западной стороны пер. Зау.

1 – начало подъема от долины Вору. (1900).
Тропа идет вдоль ручья.
В точке 2 (2400) характер подъема меняется, крутизна увеличивается.
Здесь исток ручья, лужайка. Выше воды нет. В этом месте язык гигантской осыпи слева с вершины Газныча, очень сильно смотрится, километра 1,5. Подъем по плотной осыпи крутизной 20-30 град до т.3. (2800).



Рис. 2. Последний участок подъема (3-4) с северо-западной стороны пер. Зау.

Дальше крутизна еще увеличивается (рис. 2), склон травянисто-каменистый, явно выраженной тропы для подъема нет. Можно идти в лоб, с рюкзаками шли, закладывая короткие серпантины. Сначала генеральное направление движения на проход между двух четко выраженных скальных грядок. После прохождения этих ворот, направление немного правее следующей скальной грядки, и далее к седловине левее оконечности гряды скал, как забором перегораживающих склон. Ближе к седловине склон становится выражено осыпным, травянистый покров исчезает. Средняя крутизна участка 3-4 30-35 град.
Седловина широкая, высота 3300. Есть скалы-останцы на перевале как укрытие от ветра.

Спуск до самой реки Зиндон не просматривается, мешает перегиб склона, внизу увеличение крутизны. Склон травянисто-осыпной, с подушками колючего акантолимона.
Рекомендуемая линия спуска (рис. 3) не вертикально вниз, а слегка уклоняясь влево по ходу, где-то с середины спуска (2800). Прямо вниз можно выйти на неприятные скалы 8. Правильная спусковая линия без всяких сбросов выходит к реке в т.6 (2500). Для ориентира спуска может служить исток реки Зиндон 7, (2600), там характерные скалы каньона.



Рис.3. Линия спуска с перевала Зау на юго-восток.

Восхождение на в.Газныч 4170

Предполагали, что восхождение на Газныч будет полезно для оценки северного склона планируемого пер. Сарышах, выбора оптимального пути подъема на него от истока Зиндона и как разминка перед траверсом Сарышаха до ВЭИ.
На пер. Зау решили идти из Зиндона (рис.4), по пути спуска при прохождении Зау с заброской. Меньше набор высоты без воды, да и вишни можно было набрать для компота.



Рис. 4. Схема траверса в. Газныч. Осмотр склонов с вершины позволил лучше оценить северную сторону для будущего первопрохождения пер. Сарышах и выбор оптимального пути подъема на него с южной стороны.

Мы применяли упрощенную рабочую «Ивановскую» классификацию по оценке сложности скальных участков, немного шуточную, но очень емкую и понятную.

1 Идется на ногах
2 Идется на ногах с руками
3 Идется на руках
4 Идется на пальцАх
5 Идется
6 Идется в принципе (раком ли, боком, каком… В принципе…)

С перевала Зау Газныч смотрелся довольно серьезно.
На перевале отпаивались чаем и рассматривали скалы Газныча в монокль (половинку бинокля).
Монокль давал очень плоскую картинку, все казалось страшновато, вертикально… Какая-то робость у всех была.

Длинные чисто скальные маршруты в туристской практике были делом относительно новым и непривычным. Траверсы тоже, хотя первые ласточки были. Генрих Анохин делал длинные траверсы на Восточном Кавказе длиной в сотни километров, но они в основном шлись ногами, да и рельеф там другой.

Динамическую веревку впервые держал в руках в 1979 году на семинаре старших инструкторов-методистов в Шахимардане. Привез ее инструктор нашей группы Альфред Гарбер из Франции, где участвовал в авторалли. Многие специально приходили ее посмотреть и пощупать.

Впервые шли не в триконях а в говнодавах (далее ГД) за 12 рублей «ботинки туристские», которые гордо именовали «вибрамами».

Я заметил, что если ходить на них поход по осыпным перевалам, то длительность их службы в днях примерно соответствовала стоимости в рублях, то есть еле-еле хватало.
Киевских вибрамов за 28 руб. (приличная сумма, плацкартный билет до Душанбе) еле хватило на два сезона, лопнули подошвы.
Ходить полностью в этих балетных тапочках весь поход пришлось с причитаниями после 1980 года, когда из прокатов и альплагерей исчезли трикони. Был глубокий траур. Отечественная промышленность не выпускала и не собиралась выпускать ничего взамен, кроме ГД. Какой то головотяп решил принудительно перевести горный народ на «передовую обувь» за 12 рублей..

Было хитроумное предположение: может власти боялись что во время олимпиады в Москве, когда и жриц любви отправляли за 101-й километр, что какой-нибудь турист опозорит страну перед иностранцами, гарцуя по ул. Горького в несовременных триконях?. Для осыпных Фан это была в то время лучшая обувь, Памиро-Алай не Альпы и не Татры.

Шли двумя связками: Б.Иванов-Р.Ширяев, Г.Цветков-А.Тарасов.
Выступили ближе к вечеру, когда спала жара.
Обвешались железками капитально. Однако после 50 м по скалам средней сложности по центру перевальной седловины («идется на руках»), шел переход за угол, казавшейся страшной крутой стенки на узкую осыпную полку, идущую вдоль гребня и невидимую с перевала. По ней можно было аккуратно пройти метров сто.Там ночевали на площадке под стенкой, сделали разведку.

Утром по средним скалам на руках с попеременной страховкой вышли вертикально вверх на гребень, и по огромным грядам скал, вверх-вниз, как в каменоломне, двинулись к вершине. Где-то 3-4 веревки с попеременной страховкой «на руках» и «на руках с ногами» и приличное расстояние с одновременной страховкой.



Рис. 5 На гребне Газныча, уже перед вершиной.


Рис. 6 Вершинный купол в.Газныч 4170.

К полудню вышли на вершину. Записки там не было, но был триангуляционный пункт, такой же по конструкции, как на Мирали.

Совершенно очевидно, что затащить все компоненты для него могли только из Зиндона по склону через наш будущий перевал Сарышах. По пути нашего подъема, да и с других сторон, это немыслимо.


Рис. 7 Вид на в.Сарышах с в.Газныч. Левее седловина пер. Диамир.

Восхождение на Газныч позволило выбрать оптимальный путь подъема на пер. Сарышах.
Спускались с Газныча на перевал Сарышах, с него в Зиндон прямо вниз.
Сначала осыпной, затем травянисто-осыпной с колючими подушками-ежами акантолимона.

Эта линия выводит к истоку Зиндона. Она хороша для спуска (короче), но не совсем удобна, для подъема, особенно с приличными рюкзаками, слишком в лоб по наиболее крутой части склона внизу.

Суммарно весь траверс можно оценить не менее 2А тур, может даже со звездочкой.

После Газныча Иванов пользоваться моноклем напрочь отказался, дескать «только страх нагоняет».

Перевал Сарышах

Высота 4050.
Первопрохождение: июль 1971 г.
Определяющая сторона северная.
Перевал двусторонний.

Взгляд сверху с Газныча дал свои плоды.
Заход на перевал Сарышах Борис предложил сделать хитрым способом.
Чтобы значительную часть набора высоты сделать в комфортных условиях, сначала подняться на взлет по сухой части ущелья Зиндон, где река течет под завалом, в направлении Б.Алло и уже там выйти на травянисто-осыпной склон Сарышаха. При таком зигзаге не надо было лезть круто в лоб от устья Зиндона, и склон здесь удобнее. Значительная часть набора высоты шла по нормальной тропе и неплохой осыпи.

Реально это выглядело так (рис.8).


Рис. 8 Начальный участок подъема на пер. Сарышах с юга.

От истока Зиндона 1 (2600) по тропе на Б.Алло до места 2, где тропа уходит с серо-голубой осыпи в завал (2750).
Далее сойти с тропы и идти по этой осыпи, смотрящейся как речка в скальных берегах, вверх до места 3, где надо выбрать наиболее удобное место для перехода на склон Сарышаха, приблизительно 2900.
Нам для этого понадобилось пролезть метров 10 по скальному узенькому кулуарчику с конгломератом. Далее резкий поворот в обратном направлении и с визуальной корректировкой траверс с подъемом в направлении седловины перевала.


Рис. 9 Обзорный вид хребта Газныч-Сарышах с юга. Красным цветом показана линия подъема на пер. Сарышах, начинается от истока Зиндона из-под завала. Синим – фрагмент тропы на оз. Б.Алло.

Сделаю небольшое отступление с пояснениями по рис. 9.

Пояснение 1. Саванной мы называли прелестную полянку с травкой и зарослями арчи среди безжизненных каменных россыпей, этакий затерянный мир. Особенно впечатляло, когда грохот триконей по камням завала резко сменялся бесшумным передвижением по траве, особенно резко контрастирующей с окружающим ландщафтом. Запах арчи, абсолютная тишина и светло-желтая громада Сарышаха закрывает полнеба… Один, но крупный недостаток - ни капли воды. Вода течет глубоко под завалом.

Пояснение 2. (по поводу перевала Седло Сарышаха правее вершины Сарышах, рис.9).
Вообще-то мы сначала сами назвали перемычку Газныч-Сарышах как «Седло Сарышаха». Позднее, делая траверс Сарышаха, спустившись с вершины Сарышаха на первую выемку в гребне, обнаружили там приличную площадку под палатку и тур с запиской, что это пер. Козлиный, на следующей седловине - что там «Седло Сарышаха».
Поэтому решили, что наш перевал будет просто Сарышах. Чтобы не было путаницы, сразу указал имя, принятое позже.

По поводу пер. Сарышах н/к 3100

Спустя много лет мне попалось в интернете упоминание о пер. Сарышах н/к.
По законам топонимики имя вершины дается перевалу, если он находится непосредственно в его массиве. Хорошо зная все окружение Сарышаха, я не мог представить, где там быть такому перевалу с карликовой высотой. Ближайший подходящий - это наш Зау, но тогда назвали бы скорее Газныч (сначала мы так хотели). Они же ведь бывает не заморачиваются с каждой ложбинкой и часто дают общее название для всего элемента ландшафта. С утилитарное точки зрения дли местных жителей важно, чтобы каждый цирк, характерное полузамкнутое пространство имело общее название. Это ведь им было практически нужно для перераспределения пастбищ между общинами на специальных общинных сходках, маслихатах. Все пространство в верховьях ручья Газныч наш консультант называл Кантиф, как и на карте сейчас, а перемычку перевала детализировал как Зау, подтвердив, когда его переспросил «Ахба?».

Полез в карту и обнаружил этот н/к за 4 км от Сарышаха в не имеющем отношения к нему отроге. Перевальчик полезный по смыслу, но таджики так вряд ли могли бы его назвать.
Предполагаю, имхо, что автор названия, кто бы он ни был, решив заинвентаризовать полезный перевал, решил спросить местное название у аборигена.
Махнув рукой в сторону перевала, спросили у местного жителя: «Это что?» Он же мог неправильно понять, мелкие второстепенные перевалы у таджиков редко именуются.
А там над перевалом маячит громада Сарышаха. Угадайте с трех раз, что он ответит? Абориген наверное, честно и ответил «Сарышах», поняв вопрос по своему.
Подозреваю, что они как Сарышах могли называть все урочище перед Сарышахом.
То есть, имеет значение определенная грамотность в постановке вопроса.
Это, конечно, только мое предположение, лично мне по большому счету безразлично, но с краеведческой точки зрения просто интересно было сделать анализ происхождения названия.

Местами на траверсе преодолевались некрутые простые скалы плитообразного характера.

Мне они особенно запомнились, потому что на них применялась специальная технология перемещения кастрюль. Что за кастрюли и что в них перли и зачем, узнаете попозже, если хватит терпения дочитать (должна же быть какая-то интрига и тайна, а то иначе ведь скучно, господа!) .

Сначала склон был с травянистой порослью, в верхней части чисто осыпной (рис.10). В среднем крутизна 30-35 град.


Рис. 10 Профильный ракурс южного склона пер. Сарышах и линия подъема.

На перевале (4050) слева в скалах Газныча примерно на уровне седловины площадка, на которой можно поставить две палатки. Тура на перевале не было. Отсюда легко можно подняться на вершину Газныча, в основном на ногах, хороший панорамный пункт.

Лирическое отступление

По этому описанию можно получить ложное представление, что подъем на перевал Сарышах у нас был очень скучен. Это не так.

Мы убедились в прошлом году на Куликалонской стене, что господь нас любит, и в подтверждении этого задал задачку уже другого характера. Бытовой фон того маршрута был настолько колоритен, что надо описать его подробнее.

В прошлом году мы получили массу впечатлений за счет большого количества осадков, ледяной воды за пазуху, проникавшей до труселей и дальше в трикони, целебный питательный чай, которым нельзя обжечься, но зато от которого можно заработать ангину. В этом году уже из кузова замечательного фанского транспортного средства – грузтакси (не надо думать, что оно с шашечками, это практически слегка доработанный скотовоз), можно было увидеть резко отличную от обычной внешность знакомых скальных вершин. На их северных склонах не было привычных пятен снежников.

Видно, были какие- то стукачи, передавшие в небесную канцелярию наши планы. Хотя какие стукачи, бог не Тимошка, видит немножко…
Таджики–попутчики по кузову на беспокойный вопрос о погоде данного лета, успокаивали, говорили, что лето очень жаркое, сухое, нам хорошо, тепло будет.
И надо же, что именно в этот раз предстояло возиться на и так не славящемся снежниками хребте от Газныча до ВЭИ.

Мы любим чай, неслабо покушать, для всего этого нужна вода. Даже на равнине, утверждают медики нужно минимум 2-3 литра воды.
И где ее взять для шоблы архаровцев, да еще, если они самарские водохлебы?
Ну ладно, если бы подняться на абсолютно сухой перевал да свалить вниз с радостным визгом к живительному водопою, припав несахарными устами к кристальной воде.

В те былинные времена можно было спокойно хлебать воду от пуза из речек, разумеется, выше последнего кишлака, не опасаясь прописаться круглосуточно на шхельде, а то и получить что похуже.

А если Сарышах траверсировать, то мы не Карлсоны, да и выполнять такие подвиги, как не родившийся еще тогда великий Ули Штек, не могли.
Для этого нужен был не один день. Солидных емкостей не было. В принципе, навскидку, для траверса Сарышаха четверке нужно было воды минимум-миниморум молочный бидон (живо представил прикольную картину).

Даже мысль о снижении пайка до уровня потерпевших кораблекрушения отвергалась. Все приехали культурно, может не совсем понятно для цивильных людей, но отдыхать, а не повторять подвиги Алена Бомбара. Бомбару – Бомбарово, он хоть сырую рыбу мог сосать, а нам что прикажете? Молчу, молчу… Горы - горами, спорт – спортом, а нужную порцию влаги вынь да положь.

Диета, навязанная нам в прошлом году «полярной лисичкой», жившей-не тужившей на Мирали, была хорошей тренировкой. Обуявшая гордыня подвигала на высокомерные высказывания гражданским людям, что без хавчика можно прекрасно существовать, сохраняя вполне человеческий облик, избавляясь от излишков разных нехороших. Даже какой-то особый кайф был в ощущении себя легким, как пар над горшком младенца. Один наш неунывающий оптимист бодро приговаривал тогда «Жрать нечего, зато хоть воды до японской матери! Пей вода, ешь вода, …ть не будешь никогда!». Без водички же недолго и спятить, да перед этим долго мучиться.

Это заставило интенсивно работать мозги.
Мы везли с собой приличное количество полиэтиленовых бутылочек из-под бытовой химии: хлорокса, дихлофоса и других моров и прочей химической гадости. Предполагалось их активно использовать на выходах для бензина, Они удобно укладываются в наружный карман рюкзака. Требовалось их только тщательно вымыть. Я, как очень любящий Н2О, вызвался это сделать. Народ не возражал: ты химик, тебе и карты в руки.

Собрал всю разнокалиберную коллекцию сосудов на берегу Зиндона в его истоке, где был очередной лагерь, и призадумался. А призадумавшись, закручинился.
Из вспомогательных химреактивов в моем распоряжении были мыло туалетное, мыло хозяйственное, зубная паста, хлористый натрий. Да, еще был медицинский спирт, но мне бы отвинтили голову даже за намек на его использование в подобных целях. В принципе, чем-то могла бы помочь адская смесь бихромата калия с серной кислотой, «хромовая смесь», без которой нежизнеспособна химлаборатория любого уровня (где бы ее взять…)

Продумав технологию, приступил к ее реализации. Поверхностно-активное вещество явно было в жилу. Настругав хозмыло, как более едучее, сделал моющий раствор. В каждую емкость влил понемногу этой мойдодыровской эссенции, завинтил и начал их поочередно трясти, как бармен. Ехидные товарищи спрашивали, не могу ли я приготовить замороженный дайкири. Хемингуэй тогда был в фаворе.

Длительное занятие барменской деятельностью, дало основание утверждать, что это неплохое физическое упражнение, укрепляющее грудь и плечь. Затем емкости многократно ополаскивались чистой водой, Из контрольной дихлофосной бутылочки, как более мерзкой и тошнотворной, периодически осуществлялся отбор органолептической пробы. Вкус ее сравнивался, как у профессиональных сомелье, с арбитражной пробой, из не слишком вымытой бутылочки, дабы лучше оценить тренд изменения миазма.

Процесс пошел. На ночь вся компания пузырей была утоплена в Зиндоне для вымачивания и, умело придавлена плоскими камнями, дабы утопленники не смылись.
Да, так как емкостей было явно недостаточно, я повернул на использование в роли емкого бурдюка надувную резиновую подушку-думку. Прошлогодний опыт сидячих ночевок подсказал мне полезность этой вещицы. Лишние граммы черт с ними, здоровье дороже. Эта подушечка была не только предметом моей гордости, но и мишенью острот товарищей.

В центре подушечки для придания ей плоской формы были два отверстия диаметром… как бы точнее выразится, мужской толщины. По поводу их возможного второго, так сказать конверсионного, назначения выдавалась масса изощренных оригинальных предложений.
Зато даже без сидячей ночевки был кайф ощутить под головой не кошки или вонючий триконь, а что-то мягкое и домашнее.

Освободить подушку от талька внутри было еще тем мероприятием. Загнать воду в подушку можно было только ртом через крошечную писю с пятимиллиметровым каналом, выгнать суспензию оттуда было полегче. После многократных промывок, ощутил себя щекастым, как сурок или хомяк. Дабы дать добро на такое применение подушки, наш врач осмотрел меня, и авторитетно подтвердил, что ядовитых желез у меня нет. Емкость этого бурдюка радовала душу.

Утренние сборы для меня были напряженными, ведь надо было заполнить свежей водой все емкости, ополоснув крайний раз, а главное, заполнить бурдюк через маленькую писю, преварительно ополоснув через этот капилляр не один раз от ночного ядреного мутного настоя.

Естественно, со сборкой рюкзака задержался неприлично дольше, надо было раньше всех встать. Окруженный нетерпеливо топотившей триконями, как застоялые жеребцы, компанией, под бодрящие призывы Бориса «Долго еще, копуша?» чувствовал себя салабоном, которому взвод собирается устроить «Воспитание коллективом».

Незабвенный полковник Вулевич с военной кафедры использовал любую подходящую минуту для просвещения о тяготах и лишениях армейской службы и грозился за три года и месяц лагерного сбора сделать из толпы балбесов хоть что-то отдаленно похожее на офицера Советской армии.

Настолько колоритная была личность, что грех было бы не упомянуть о нем. Немного комичный, располневший, с характерным акцентом, он был предметом незлобных шуток, но его уважали. За ним, по свидетельству других офицеров, шла слава отчаянного головореза из разведки партизанского отряда Броз Тито. Его фирменной шуткой было, бесшумно подкрадываясь («Я не поткративаюс, а захошу с тылу!») спецпоходкой на внешних рантах ботинок, раскорячив ноги колесом, к задремавшему дневальному у тумбочки. Под восхищенными взглядами он освобождал его с ловкостью карманника от штык-ножа и умело нейтрализовывал куском полевого телефонного кабеля, не до конца конечно, слегка, примерно. Ножом пользоваться настоятельно советовал лишь, когда жертва затихнет, чтоб не хрипела и булькала. Показывал, как правильно это делать, чтоб не запачкаться. Да уж, талант не пропьешь… Этого позорища опасались и старались этот наряд нести, как положено. Его юморные перлы вошли в анналы, Черномырдин отдыхает.

Еще важный момент, чтобы сберечь больше воды на траверс Сарышаха, было решено все кастрюли и котелки залить водой и тащить на перевал.
Чтобы вода меньше плескалась в котлы уложили пучки душистых трав, мяты и еще чего-то пахучего.

С котелком в руке при палящем солнце сразу как-то почувствал себя увереннее, значимее. Водоносы были не последним сословием в жарких странах. Так и хотелось истошно заголосить, как мальчик-водонос, продающий прохладительные напитки в Мекке (Фазлиддин Мухаммаддиев «Путешествие на тот свет, или Повесть о великом хаддже» «Ирфон» 1970, Душанбе):

«Ишриб барид, ишриб барид! Кукола, кукола, маринда!».

Водонос имел моральное право на внеочередной глоток за вредность, поэтому в эту команду записались и другие водохлебы.

Наконец, караван тронулся в путь, звякая кастрюлями, как верблюды бубенцами и поражая встречную группу до легкого столбняка.

Странная процессия по крутым, выжженным солнцем, склонам Сарышаха, в которой у некоторых в одной руке был ледоруб, а в другой звякающий котелок или кастрюля, сложными телодвижениями оберегаемые от раскачивания на негуманных участках склона, создавала впечатление, что какая–то тайная секта совершает крестный ход на священную гору, а священники с большими кадилами совершают ритуальные манипуляции, бормоча молитовки.

Правда, слова молитовок были какие-то небожественные… Общий вид этой группы вызывал непроизвольный истерический ржач.
Ну как тут было не вспомнить для большей фееричности происходящего и поднятия духа залихватский хит со времен бериевской амнистии 1953 года распеваемый дворовой шпаной «Дело было в старину под Ростовом-на-Дону»:

Но вот амнистия пришла
И нам свободу принесла –
Свободу, б.., свободу, ..., свободу!
Один вагон набит битком,
Кто с чемоданом, кто с мешком,
А я, как курва, с котелком,
По шпалам, б.., по шпалам, ..., по шпалам!

И, удивительное дело, некоторые места, которые казались стремными при спуске с разведочного выхода на Газныч, практически налегке, проскакивали теперь как-то незаметно, потому что все внимание было направлено на то, чтобы не расплескать драгоценную влагу.

Преодоление участков плоских ступенчатых плитообразных скал проблем не вызывало, если руки свободны, а водоносам неудобно было брать в зубы проволочные дужки,
Поступали так: группа растягивалась на дистанции вытянутой руки друг от друга, емкости передавались по цепочке к верхнему участнику, который рядом с собой выстраивал принятые кастрюли и котлы, образуя как бы терминал.
Затем группа трогалась, а водоносы из терминала на ходу забирали свое родное. Со стороны это выглядело как аттракцион.

Формировалась оригинальная, мораль: для облегчения технических сложностей нужно иметь какой-то отвлекающий геморрой.

Спуск с перевала удобнее начинать по крутой осыпи, напоминающей ручей в скалах. На Гугловском рисунке она напоминает латинскую Y (рис. 11)..


Рис. 11 Северный склон пер. Сарышах, Гугл.

Ha реальном фото эта осыпь выглядит как крутящая бедрами длинноногая танцовщица с растопыренными руками (рис. 12).

Фото нижней части нет.
Перевал на рис.12 задрапирован скалами, этот каньон – проход к пер. Диамир с подъема на Зурмеч. Фото с более снежного года, при нас следов снега не было.


Рис.12 Вид на пер. Сарышах с севера с подъема на пер. Зурмеч.

При нас везде сыпуха была вместо снежников.
Спуск до конца здесь выполняла наша вторая группа, поднявшаяся с нами на перевал из Зиндона. Она далее делала учебную тройку с возвратом на Б. Алло через Чимтаргу, исполнив для нас роль помощников при забросках в Правом Зиндоне и на оз. Б.Алло.

На спуске со свежеиспеченного перевала для руководства и помощи ее сопровождал Иванов с напарниками. Я на спуск не ходил, оставаясь на хозяйстве в перевальном лагере.
По словам Иванова где-то с середины (с перевала уже не видно было) шла система скально-осыпных полок. Шли, в основном, ногами, но веревку применяли. По времени оценка такая: после не очень раннего завтрака Иванов с ребятами ушел, во второй половине дня, не поздно, они вернулись.

Борис оценивал перевал как 2А.
Имхо, 2А с повышенным требованием не столько к квалификации участников, сколько к руководителю, чтобы дружил с головой. На Казноке Зап. все распахнуто, путь очевиден, здесь все же нужна ориентировка, чтобы не вылезти куда не надо.

Лирическое отступление

После подъема на перевал почувствовал что-неладное с глазами, какое то жжение, слезение… Было предположение, что не южные ли почти белые и слепящие на ярком солнце, скалы Сарышаха сработали как снег. Может, грязь занес при возне с вонючими пузырями.

Врач Рустем, посоветовал, что, независимо от причины, компрессы с чайными нифилямя не повредят, и лучше было бы завтрашний день не участвовать в проводах троечной группы вниз, необходимости не было. Поносить повязку, покапать, и поделать компрессы.

На другой день вся компания собралась вниз, Иванов руководил спуском. Наблюдал за спуском, пока вся шедшая плотно группа, не скрылась за перегибом склона. Отлежавшись и полечившись до полудня, пошел погулять по перемычке, надеясь найти кусочек льда. Такой действительно, нашелся, хитро запещеренный в затененной щели.

Ценное природное ископаемое выковырял ледорубом, и чтобы не тратить бензин, сделал плавильную установку из куска полиэтилена. На хорошо прогретом камне солнечной ориентации водрузил кусок льда, хитро завернутый в полиэтилен, чтобы уголок образовал краник, зафиксированный лейкопластырем.

Установка заработала, в кастрюли бодро зажурчал тоненький ручеек, как из самогонного .аппарата. Во второй половине дня снизу послышались голоса, сдобренные знакомыми оборотами. Провожатые успешно возвращались.

Кастрюля была водружена на примус. С гордостью показал свою находку, еще вечер и утро можно пить чистый чай, не используя сомнительную воду. Какой-то смутный червь сомнения точил…

Траверс в. Сарышах 4666

Утром траверсировали гребень от перевальной седловины до начала резкого взлета. Как он выглядит – неясно, закрывали жандармы. Их обходили со стороны Зиндона по крутой осыпи. Траверс привел к резкому провалу в гребне, на дне провала на перемычке была неплохая площадка.

На площадку спустились дюльфером, 10-15 м. После перемычки длиной ориентировочно 30-40м возвышался, как обрубленный топором, вертикальный взлет гребня. Прямо в лоб переться - это или ИТО, или способности Хергиани, это нам не нужно.

Каждый, кто видел Сарышах в профиль, обращал внимание на строение его южной стены. Она состояла из круто вздернутых слоистых пластов, образующих как бы очень крутую крышу. Вот выход на ее южный скат и предполагалось разведать и провесить налегке туда перила.
Иванов с Русланом загрузились веревками и железом, ушли обрабатывать задел.

Лирическое отступление

Занялись с Геной бивачными делами. Сегодня предстояло перейти на дихлофосные запасы воды. Разнокалиберных бутылок было штук двенадцать.
Началась дегустация.

Первый пузырь был хлороксный. Проба обескуражила. По вкусу напоминала безмерно хлорированную воду из бассейна. Дихлофосная бутылочка выдала полноценный непроглатываемый миазм. В сторону.
Все очень напоминало вскрытие отцом Федором стульев мастера Гамбса, но, в отличие от нас, отец Федор оправданно надеялся до последнего на лучшее. Здесь же, после второго пузыря, было все ясно. Для порядка в полном молчании попробовали все двенадцать.

Оставалась еще надежда на подушку-думку, уютным поросенком лежавшую в рюкзаке. Присосавшись к маленькой писе резинового поросенка, не мог удержаться и выплюнул невообразимую горечь, отдававшую сильнейшим вкусом резины. Вкус резины – черт бы с ним, отравиться нельзя в принципе, тальк или что туда засыпали, не могло быть ядовитым, но вкус…

В юности, увлекаясь химией, пробовал хинин, остались незабываемые ощущения. Этот вкус был таким же. Оставалась вода в питьевых фляжках, но это уже по карточкам. Сразу захотелось пить сильнее.

Большая непонятка у меня была вот почему. Занимаясь фотографией, считал ниже своего достоинства применять покупные проявители, и делал их сам по многочисленным рецептам, экспериментируя. Нужна была масса бутылочек, флаконы от бытовой химии использовал активно (ПЭТ-бутылки еще не родились). Мыл их не столь усердно. Пить из них не пил, но они не смердели, так, как сейчас. Было впечатление, как будто я не мыл их весь вечер и не вымачивал всю ночь. Разгадка была получена при любопытных обстоятельствах много лет спустя, как поясню это далее.

Когда задельщики вернулись, был устроен военный совет.
Естественно, задушевный вопрос ко мне: «Что скажешь, двоечник?»

Причина была в принципе понятна, полиэтилен низкого давления ПНД, в который паковали всю бытовую химию, имел поры между макромолекулами, куда охотно залезала всякая дрянь и не очень охотно вылезала, то есть вел себя ПНД не как подарок друзей ослику ИаИа «Как замечательно входит и выходит! Просто замечательно выходит!».

Ответ не удовлетворил общество. «А почему эта дрянь поперла, если она там крепко зацепилась?». Подумав, предположил, что в реке было холодно, потом вода нагрелась, увеличился коэффициент диффузии, поперло… А может эффект от изменения давления, на полтора километра поднялись… «Складно излагаешь, Менделеев, но научное объяснение не выручает, оно не булькает…»

Оставалась еще одна возможность. Мы тащили с собой приличное количество дикой вишни, набранной в Зиндоне. «Вагныч», называл ее мальчик-таджиченок. После варки крутой каши сварили компот на бурдючной водичке, вдруг горечь отобьет, сахар туда ухнули.
Увы, как была хина, так и осталась.

Подтвердилась мудрость: разбавляя варенье дерьмом, увеличиваем количества не варенья а дерьма.
Пить дихлофосную дрянь однозначно нельзя, если и не склеишь ласты, то помучаешься животом, просто вылить…Жаба тут как тут.

Придумали ноги помыть. Компот решили не выбрасывать, если будет край – зажмуримся и выпьем, не сдохнем от горечи.
Еще ключ не начали делать, а уже заморочки пошли. Решили действовать по библейской заповеди – Бог даст день, Бог даст и пищу.

Утром вдоль навешенных сугубо для страховки перил влево-вверх обошли стенку на гребне и с юга вылезли на южную стену Сарышаха (рис.13).


Рис. 13 Профиль южного склона Сарышаха. Р.Ширяев перед ключом.

В этом месте вверх взмывали в небо довольно гладкие плитообразные скалы. Забойщик работал в галошах, в основном на трении. Отсюда было провешено две шестидесятки и две сороковки перил. С трещинами негусто. Полок до гребня нет.

На гребне горизонтальной площади нет, просто в верхней части крутизна уменьшается (рис. 14). На север пласты круто обрываются стеной.


Рис. 14 На гребне Сарышаха.

Когда вся команда собралась на гребне, начали поиск площадки для палатки. С найденной площадки была выполнена разведка на завтрашний день. В направлении вправо вверх от площадки пояс крутых гладких плит, метров 50 ориентировочно, прошли на трении. Далее прошли еще с небольшим набором высоты, выбирая путь среди нагромождений скал. Крутизна небольшая, шлось на «ногах с руками». Движение все время ниже гребна по южному склону, здесь проще обходить жандармы.
Перил вешать не стали.
На другой день, где с попеременной страховкой, где с одновременной двинулись по разведанному пути. Четко оптимального пути нет, можно идти, по ходу выбирая направление. Гребень длинный, беспокоило сначала «Когда же высоту начнем набирать?». Наконец появилась возможность вылезти на гребень. Это было нужно для поиска льда на северной стене. Наконец, обнаружили небольшой ледничок и дюльфернули к нему. Запаковав лед, продолжили движение по гребню. Наконец вышли на вершину (рис. 15,16).


Рис. 15 Б.Иванов сочиняет записку. На заднем плане Чимтарга.


Рис. 16 На вершине Сарышаха. А.Тарасов. Б.Иванов, Г.Цветков.

В туре записка первовосходителей-альпинистов от этого же года, фактически мы были вторыми, разминулись на недели. Они оценили 4А по восточному гребню, то есть по нашему пути. Так этот маршрут и фигурирует сейчас в списке на сайте «»Вертикали».

На северной стороне ее был снежничек, но лед гораздо лучше. После вершины спуск ногами до резкого сброса гребня (рис. 17). Отсюда идет вниз вертикальный широкий камин, в котором повесили 60м дюльфера. С продергиванием была проблема, Руслан на руках вылезал по камину исправлять.



Рис. 17 Спуск с вершины Сарышаха на пер. Козлиный. Фрагмент фото, предоставленного Сергеем Тишковым (Say). Снято с Аурондага в 1987г.

Затем еще два дюльфера. Последний участок можно спуститься лазаньем. Здесь площадка. В туре записка, что это пер. Козлиный. Спуск на север не меньше 2Б. Группа была какая-то сборная, туро-альпинисты.
На площадке устроили бивак.

Дальше по гребню шел жандарм (Флибустьеров по современной карте), который при подъеме в лоб со стороны Козлиного требовал несколько больше затрат сил, чем хотелось бы и мы его обошли, приспустившись лазанием по характерным крутым гладким плитам из под Козлиного.
Поднявшись на ногах к следующей ближайшей седловинке и, пройдя траверсом, обнаружили на очередной выемке записку, что это Седло Сарышаха.

Искали мы именно проход с уровнем 2А, если он существует вообще, Межозерный или какой то другой вариант -неважно.
Дойдя до ВЭИ, записку Межозерного не нашли. На рис. 18 неплохо виден южный склон Сарышаха.



Рис. 18 Южные склоны Сарышаха.


Примерное место выхода на гребень – гладкие плиты.
На этом фото четко идентифицирую пер .Козлиный, положение пер. Седло Сарышаха показано примерно.

Однако по своей оценке ничего соответствующего уровню 2А не увидели. Козлиный явно 2Б или выше, Седло Сарышаха тоже. Наиболее простым переходом посчитали использование отрога-гребешка, подходящего к жандарму (где, оказывается, и был Межозерный) (рис. 19).


Рис.19 Вид на Сарышах и северные склоны перемычки Сарышах-ВЭИ.
Фото предоставлено Сергеем Тишковым (Say). Снято с подъема на Аурондаг в 1987г.


Но 2А он тоже не соответствовал. Поэтому и не нашли записку Межозерного, потому что она, вероятно, была на жандарме (Флибустьеров). Но это уже было неважно, прохода 2А не существует. В данном случае, как в науке, отрицательный результат - тоже результат. Тему закрыли и спустились на Б.Алло.
В целом весь траверс можно оценить не менее как 3Б (тур).

Лирическое отступление.

Выбрались на южную сторону Сарышаха.
Плиты были с мелким бугорчатым рельефом.
Иванов в калошах начал провешивать вертикальные перила.
Когда линия перил дошла до гребня, Борис отправил меня наверх, предложив начать готовить чайхану.

Поднявшись вдоль перил на Бахмане, подготовил примус, так как воды было маловато, решил глянуть на северную стенку. Yes!
Неплохой кусок льда запрятался от солнца в широкой щели северной стены метрах в 10 ниже. Распустив связочную веревку и, закрепив за солидную балду, спустился к нему. Вырубив все, что можно, завернул в штормовку, связал рукава и привязал к веревке. Выбравшись, вытянул ценный хабар.

Теперь вечер и утро водой обеспечены.
Колотый лед забил в кастрюлю и аккуратно обвернул бюстгальтером вместе с примусом.

Надо пояснить, что этим термином у нас назывался солидный кусок белоснежной стеклоткани с шелковистым интимным блеском, вынесенный через «молодежную проходную» (дыру в заборе) одного из заводов с завернутыми в него скальными крючьями, сделанными умельцами. Его накидывали на примус с кастрюлей для экономии бензина и защиты от ветра. Термин прижился, стал обычным и в присутствии посторонних людей на Большом Алло или в других общественных местах вызывал нехорошее любопытство, когда кто-нибудь начинал базланить «Куда бюстгальтер засунули?». Граждане пытались определить, кто же владелец такой вещи в мужской компании…

Скоро в кастрюле было достойное количество влаги для четырех проглотов. Надо же сюрприз сделать!.
Когда компания со снятыми веревками начала вылезать с перил, дождавшись подходящего момента, отработанным движением фокусника сорвал бюстгальтер с полной кастрюли..

Эффект был достигнут. Борис поинтересовался, откуль сие добро. Когда показал свой карьер, он довольно грязно выругался, и потребовал в одиночку больше не заниматься такой самодеятельностью, будь она трижды благородна и богоугодна.

На другой день двинулись по разведанному пути немного ниже гребня.
Путь вдоль гребня не слишком яркое впечатление давал: что лезлось-лезли, что шлось-шли. Да и длинноватый он был, почти километр, всего не упомнишь. На подходящем месте выглядывали на северную стену, и наконец, высмотрели подходящий кусман льда. Дюльфернули, вытянули.


Появилось рацпредложение. Чтобы использовать солнечную энергию и экономить бензин, поместили его в полиэтиленовый мешок от личнухи. Мешок приторочили поверх клапана абалаковского рюкзака – пусть лед тает на ходу!

Через некоторое время заметили, что жидкость не скапливается, а льется на рюкзак. Жесткая полиэтиленовая пленка дала трещинку. Скользкий мешок не хочет сидеть ровно. Заклеили дырку лейкопластырем, положили мешок под клапан.

Затем водонос начал жаловаться на холод в спине. Оказалось, что лейкопластырь отклеился. Ни одной капли на землю не попало, зато воду активно всасывал спальный мешок… Водонос начал роптать.
Наконец с примененем клея Бф-6 и хитро продуманной конструкции заплаты будуший чай успокоился и перестал рваться из мешка.
За этими хлопотами как-то неожиданно оказалось – «А батюшки! Вершина!»
Сработал принцип отвлекающего геморроя…

Забавно, с первовосходителями разминулись недели в две.
После естественно, селфи, путь пошел резко вниз и вдруг гребень оборвался внушительным отвесом. Хорошо, что спусковая веревка не коротышка, 60 м.

Однако сюрприз: веревка, связанная с репшнуром нашла за что зацепиться узлом. На рискованную процедуру вызвался Руслан, большой любитель куда-нибудь залезть «на пальцАх». В ущельях часто при виде хороших скал он восторженно тыкал пальцем «Вот лезется! И там тоже! А там еще лучше! Это на руках, а там на пальцАх!».

Такой зуд, наверное, знаком заядлым скалолазам.
Прагматичный и не столь романтичный Иванов при этом обычно вспоминал свой любимый 56-й параграф задачника Малинина и Буренина, в котором у неразумных детишек спрашивается: «А на…я ?».

После благополучного разрешения неприятной ситуации, повесили еще дюльфер, последний сброс пролезли лазаньем.
После ночлега на пер. Козлином обходили жандарм, спускаясь лазанием на трении по черным гладким плитам. ГД, как ни странно, держали.
Затем поднялись по сыпухе и разрушенным скалам на гребень. Траверсировали, выглядывая тур и просматривая северную стенку. Уровнем 2А не пахло.
Подойдя к ВЭИ, начали спуск на Б.Алло, где, наконец, встретились с поджидающими нас опоздавшими товарищами.

Обменявшись новостями, решили подшутить, и набуровили им по полкружки нашего хинного компота, дескать, для друзей берегли. Внимательно следили за мимикой, представляя, как будут плеваться и материться.
Что-то пошло не так, компот с довольным урчем был проглочен, попросили добавки. Попробовали сами… Из хинной настойки он превратился в душистый вкусный напиток. Сработали органические кислоты из вишни… «Широко простирает химия свои руки в дела человеческие…»

Интересно, что через четверть века при любопытных обстоятельствах получил документальные сведения, оправдывающие мое фиаско при мытье ядовитой посуды. Наступило смутное время, когда началось тотальное расхищение того, кто на чем сидел. Появились сомнительные фирмы, лохотроны, дебильные бандиты в кожанках и т.д.

К тому времени я слегка заматерел на химическом поприще.
В родном университете начали шмыгать по коридорам коммивояжеры с различными, иногда крайне подозрительными предложениями. Особенно запомнился один экземпляр прохиндейского типа. Условно так и буду звать, Прохиндей. У него был длинный список продаваемого армейского имущества, самыми внушительными позициями были камовский боевой вертолет и БТРы, естественно, без вооружения, но с приличным ресурсом.

От этого добра отказались. Один из нас отшутился, что БТР ему мог бы пригодиться только для поездок в гости к теще в деревню по распутице.
Другое предложение касалось нашей химической ориентации. Суть вот в чем.

Довольно регулярно с одного известного местечка Плесецк в направлении камчатского полигона Кура летали изделия с движками конструкции КБ Глушко. По многочисленным мемуарам конструкторов ракетно-космической техники любой может въехать подробнее в это тему. Где-то в предгорьях Урала они сбрасывали разгонные первые ступени, как общеизвестно, работавшие на азотном окислителе и невероятно ядовитой, но энергетически мощной гадости – несимметричном диметилгидразине, или гептиле. Замены ему не найдено до сих пор.


Баки падали в тайгу, где их выискивали потом специальные эвакуаторы для утилизации. В книге
В.Чечило "Солдаты последней империи" (рекомендую любознательным!) бывший комендант Байконура описывает эти процедуры, да еще любопытные малоизвестные стороны жизни этого объекта.

В 90-годы, по словам Прохиндея, каким-то образом частная фирма взяла эту обременительную деятельность по сбору космической посуды в Предуралье в свои руки.

В те годы бурно, как поганки, росли на глазах терема новых русских. Для автономности и хознужд (сауны, даже свои минипивзаводы и т.д.) большую ценность представляли эти емкости из спецстали, не корродирующие десятки лет на боевом дежурстве со сверхедучей гадостью. Их только надо помыть и выправить. Отсюда и навар.

Загвоздка была в том, что если азотный окислитель можно смыть из садового шланга, то с гептилом было сложнее.
Выгнать его из металла весь трудно, зато он сам потихонечку ползет оттуда. Прохиндей предлагал договор на разработку и изготовление чудо-фэйри, позволяющего очистить баки из-под гептила для пищевого применения даже дебилу.

Сумма была не то, чтобы большая, но соблазнительная для бюджетников-оборонщиков, к которым государство в ту пору повернулось задницей (да и передница, откровенно говоря, у него была не чище и не аппетитнее).

Прохиндей соблазнял при удаче получать процент от этой аферы, так сказать стать рантье и просто ковырять в носу. Это уже смахивало на лохотрон похуже, чем секс-услуги за рубли и в кредит. Кинуть, как раз плюнуть.
Да и связываться с этой отравой авантюрой пахло.
Прохиндей предлагал увеличить аванс, посоветовавшись со своими паханами. Взяли тайм-аут. Сделал патентно-литературный поиск, все же какую-то детоксикацию научились делать.

Оказалось, что задача полностью не разрешима до уровня пищевого применения никакими суперфэйри.

Помните летучую корову егеря Кузьмича, раскоряченную в бомбовом отсеке?
Вот примерно так же растопыривается гептил всеми своими химическими растопыркамии и щупальцами и где? В микропорах спецстали! Вот такое у него уникальное хобби.

Неразрушающими методами оттуда его полностью не выцарапать.
В процессе поиска обнаружил, что такая же проблема с миллионнотоннымии отходами полиэтилена низкого давления от всяких ядохимикатов и прочего, это проблема планетарного масштаба. Лучшие умы планеты не добились лучшего решения, чем глубокое вакуумирование расплава, и то не полностью и только для летучих компонентов. Какая промывка, господь с Вами… Стоит верить маркировке на канистрах «Для непищевых продуктов».

Так что, если бы Менделеев с Бутлеровым и Зининым собрались теплой компанией за поллитрой, без которой, естественно, не разберешься, то и они спасовали бы.
А предположение о влиянии уменьшения давления на 40проц. – в свете принципов очистки полиэтилена вакуумированием неплохое, и вполне вероятная причина резкого запоганивания воды на Сарышахе.


Пер. Волжская Коммуна

Высота 4500.
Первопроход конец июля 1971.


Рис. 20 Центральная часть массива Зиндон-СОАН.


Рис. 21 Фронтальный вид на пер. Волжская Коммуна.


Рис. 22 Скан схемы подъема на пер. Волжская Коммуна.

Отличительной особенностью этого перевала, при его внешней безобидности, является повышенная камнеопасность. Снежно ледовое «жабо» Зиндона создает в зоне контакта со скалами очаги повышенного разрушения скал, обильные водопады тоже этому способствуют. На перевале типа Куйбышевский, Блок и иже с ними тоже есть крутой лед, но там зона генерации камнепадов с бочку, а не над головой.

Альпинистские стенные маршруты Зиндона смещены в зону минимальной ширины «жабо».По законам природы там разрушающий фактор слабее, меньше поток воды.

Наблюдения за этой перемычкой в прошлом году дали возможность выбрать сравнительно безопасное время, когда все смерзается, и вероятность камнепадов минимальна. Это время с 2-3-х часов ночи до первых лучей солнца, заглядывающих на ледовое «жабо». Таким образом, важнейшим ключом безопасности являлась скорость прохождения наиболее камнепадной зоны: участка 1-2, проходящего под стенкой Зиндона. Там все летит в узкий желоб. Следов падения много.

Выходили на маршрут (рис.21) в 3ч. ночи. Цифры 1-5 в тексте соответствуют номерам точек на рис. 21
Шли тремя связками: Б.Иванов-Р.Ширяев-Р.Ягудин, А.Сапожников-А.Тарасов, Г.Цветков-В.Европейцев. Первая связка была сильно разгружена для рубки ступеней.

Фонари не применяли, луна в первой четверти слегка подсвечивала, Сначала на конусе был фирн, потом лед. Лето было жарким и бесснежным, лед был почти голый. Переходили бергшрунд 1 (4100), затем входили в узкое горло кулуара 2 (4200). Рубили ступени после устья.

Наклон в кулуаре хитрый, закручен в 2-х измерениях, как пропеллер. Фактически подъем не в лоб, а траверсом. Когда вышли к точке 3 (4350), начали просыпаться камнепады на стене за спиной. В принципе успевали в сильный притык, но начинало лихорадить.

На косом траверсе 3-4 тоже рубка ступеней, начала сыпаться беспокоящая мелочь. На этом участке опасность была поменьше, вверху была осыпь, но она тоже начинала посылать сначала мелочь, потом покрупнее. Убойная сила там была сравнительно меньше, по склону все скачет, но опасность была в том, что эта мелочь могла удачно засветить в лицо или в глаз, так, что не проморгаешься, и потерять равновесие. Поэтому вверх лучше было не глазеть.

Тонкий слой фирна на льду раскис, полужидкая масса стекала на ступени, размывая, приходилось их править. Применение «морковок» для страховки было труднореализуемо и опасно, ледобуров тогда не было. Постоянное омывание их головки водой могло привести к вытаиванию, поэтому траверс шли на «сванской» страховке.

Участок 4-5 - это живая осыпь. В промежуточной зоне, где контакт осыпи со льдом, есть панцирная осыпь, лежащая на льду, при невнимательности можно загреметь.

Выход на осыпь 4 - 4400.
Седловина перевала 5 (4500) широкая. На другой день из лагеря сходили на Зиндон, после обеда на СОАН.

Линия спуска показана на рис. 23, 24, 25 . Далее цифры 1 - 4 соответствуют номерам точек на этих рисунках.
Сначала траверсировали склон СОАНа по крутой осыпи (1-2).
Затем ушли правее по ходу к разрушенным скалам 2, 3950. Участок 2-3 – крутой сброс, метров 50. В принципе, веревка не помешала бы, но при нашей численности (7 человек) сильно замедлилось бы движение, риск зашибить друг друга камнями, если мотаться на веревке и разрывать дистанцию.

Поэтому спускались ногами тесной группой, иногда нужны руки. После сброса спуск по осыпному кулуару до устья 4 (3950). Потом по осыпному конусу выход на дно ущелья (3500).

Перемычка красивая, привлекающая внимание. Видимо, имхо, оценка камнепадоопасности тормозила ее оприходование.
Это, конечно, не Донгуз-Орун по Хергиани, но все же.

Хотя, при нынешнем уровне ледолазания и легком снаряжении, неплохой маршрут. Ну, а ночные выходы в альпинизме испокон веку используются, есть в этом даже какой-то шарм.


Рис. 23 Общий вид линии спуска с пер. Волжская Коммуна.



.Рис. 24 Верхняя часть линии спуска с пер. Волжская Коммуна (1-2).


.Рис. 25 Нижняя часть линии спуска с пер. Волжская Коммуна (2-3-4).

Лирическое отступление

Для нас наибольшей трудностью были ледовые участки, трудоемкие и с трудно организуемой страховкой из-за допотопного снаряжа.
При нынешнем уровне развития ледового снаряжения и превращения ледовых упражнений в молодецкую забаву, эти затруднения не совсем понятны.

С чертыханием подтягиваясь с тяжелым рюкзаком на очередную ступеньку, напарник Саня Сапожников, вежливо попросил, «Борис, … Вашу мать, нельзя ли ступеньки почаще? С нашими «заразаньками» тяжко! Аж промежность рвется!» (мы вообще старались быть очень вежливыми, боже упаси сказать «Твою», только «Вашу»!)
Ответ был тоже вежливый и корректный:
«Мужики! Вашу… ! Имейте совесть! Мне бы основу прорубить, …род, если бздите за свои помидоры – рубите сами промежуточные!»

Саня предложил: «Давай «морковки» бить будем!». Согласный с напарником, что все же не мешало бы подстраховать молодые жизни, радостно согласился «Давай!». Проигрывая всю технологию теоретически, от этой высогуманной затеи пришлось отказаться.

Гениальное изобретение – устрашающего вида трехсотграммовая железная елда, вся в зазубринах для более гармоничного интимного взаимодействия со льдом – не ледобур, ввинчиваемый одной рукой, он требует большого внимания, как капризная красотка.

Нужны две руки, стоять нужно прочно, не враскоряку, значит, нужно рубить ступеньку –лоханку. Бить нужно «мелкими частыми ударами», желательно чтобы их было не меньше 50 и не больше 60 (вот заморочка!), иначе гарантии нет.

По мнению хитрецов-изобретателей, лед подтаивает при частых ударах, а потом водичка смерзается вокруг сексуальных зазубрин и цементирует «морковку». В принципе, если соблюдаются все условия, которых воз и маленькая тележка, и звезды этому благоприятствуют, можно организовать надежную точку, действующую ограниченное время, что успешно реализовывалось на организации перил.

Но в данном случае, чтобы такая страховка имела толк на траверсе, повторять всю эту канитель нужно было достаточно часто. Нужно было куда-то девать ледоруб, в зубах он явно не помещался, как это делают искусные лихие современные ледолазы с ледовыми инструментами. Полужидкая снежная масса, стекающая по льду, непременно способствовала бы быстрому вытаиванию. Температура была далека от отрицательной.

Нужно было еще и выкручивать эти костыли, заколоченные по самые уши, последним в группе, передавать вперед. У нас этих увесистых железяк немного было.
Кроме того, у морковки было удивительное непредсказуемое свойство: в зависимости от сложной совокупности факторов, и, вероятно, настроения, при излечении она могла или выскочить легко сама, или же ее нужно было вырубать с куском льда.

Положение было довольно шаткое, и в результате, вероятность съерашится при всех этих многочисленных фрикциях возрастала многократно. Толку от такой страховки не было, Борис был прав. Он был апологетом принципа «Лучше никакой страховки, чем символическая. Жить захочешь – удержишься...»

Мелькнувшая перед внутренним оком красочная картинка, как мы, растопырив ножонки, наперегонки скользим по льду к солидному скальному сбросу, с печальным мявом, как заигравшиеся мартовские коты со скользкой крыши, заставила собраться и зажать слегка вибрирующее очко.

Так и проскреблись весь траверс, как мыши на цыпочках мимо задремавшего кота, на «сванской» страховке.

На осыпной кромке постепенно собиралась группа болельшиков, одобрительным гулом приветствующая каждого вновь прибывшего, как бы вступающего в элитный клуб «Ушедших От Полярной Лисички».

Были тогда потуги сделать ледовые крючья поудобнее морковок.
Ракетно-космическая промышленность Куйбышева успешно развивалась, конкурируя с Америкой и поставляя умельцам отходы основного производства для разнообразных поделок, поражающих воображение своим многообразием.
В группе Свиязова, где были приближенные к ракетным закромам, даже ложки были титановые.

Штопорные были сложны в технологии, но было сделано несколько хитроумных образцов, гибрид морковки с метчиком, для нарезания резьбы,
Борис раздобыл где-то чертеж, по которому из титановой болванки точился этакий огромный шурупо-саморез, который затем фрезеровался по длине тремя канавками под 120 градусов для образования режущих кромок.

Предполагалось сначала забить крюк до середины, как морковку, а затем гаечным ключом (О как!), завинтить до отказа. В принципе, теоретически, это изобретение обещало быть надежнее морковок для перильного применения, когда условия позволяли еще и возится, как автомеханику с гаечным ключом, но, как-то не решались их вводить в практическую эксплуатацию.

Один из этих уникальных образцов был вывезен впоследствии на дачу с разным хламом, где был обнаружен изобретательным тестем и использован для крепления гамака.

==========================================================
Во второй половине июля на Б.Алло было людно. Просторно расположились здесь альпсборы Одессы, Москвы, Ленинграда. Раньше еще пытались найти какие-то щепки для вечерних костров. Сейчас все было выметено под метлу.

У нас был приличный запас бензина, проблема вечернего костра решалась просто. Составляли несколько консервных банок с помойки, плескали в них бензин. Если банка была из-под тушенки, то вокруг распространялся аппетитный мясной дух.

На огонек приходили гости, приглядеться, что за шлеп-компания тусуется рядом. Приятным было знакомство и разговоры с Юрием Коротковым. Ежегодник читали все, и знали, в какую передрягу он попал на Восточном Домбае при землетрясении. Были рады, что он вернулся в строй. Он поделился своими впечатлениями от своего нового маршрута на Адамташе.

В конце июля произошло печальное событие. На Энергии на четверке погиб москвич Валерий Абрамов. Наша команда в момент его транспортировки была в Правом Зиндоне под Чимтаргой и приняла участие. Полезную роль сыграл и бензин в заброске в верхнем завале.

Транспортировка шла ночью, луна еще не вышла, в Правом Зиндоне было темно. «Фонарщик» с канистрой шел перед группой, пробиравшейся в лабиринте завалов, обливал камни бензином и в нужный момент поджигал.
Утром попрощались с ними. Коротков подарил Иванову свой абалаковский пояс, на котором были автографы.

Указывая в названии поста слова «и не только» я предполагал под этим информацию об особенностях использованного снаряжения того времени, специфических способах спуска, подготовки, тренировок и других сопутствующих моментов, которые создавали бы более целостную картину. Однако как-то вышло что пост разросся, и возникла мысль сформировать из этого материала третью часть, не сваливая в одну кучу с маршрутной информацией, особенно если будут пожелания.

Продолжение следует