Когда на Кавказе не было границ... (Дневник 1985)

Рассказ о горном походе, совершённом в 1985 году или по страницам старого дневника.


День первый, 3 августа. В путь - дорогу!

У Ставропольского автовокзала несколько милых девушек провожали группу туристов. Слёзы здесь были неуместными, но некоторая тревога в глазах жён и невест читалась. Огромные рюкзаки заполнили весь багажник, прощальные поцелуи и большой красный Икарус плавно набрал скорость. Так в августе 1985 года началось непродолжительное приключение группы туристов в горах Западного Кавказа.

Вот кто оказался в автобусе:
Руководитель Николай Олейников, Коля – конструктор - схемщик.
Его заместитель и летописец Виктор Жижин, Витя – конструктор - механик.
Завхоз Виктор Коптяев, Витёк – студент мединститута,
Хронометрист Андрей Дорошенко, Андрюша – монтажник.
Фотограф Александр Корецкий, Шурик – электромонтажник .
Врач Олег Пузанов, Алик – студент мединститута.

В Зеленчукской сразу удалось пересесть и уехать в Архыз на местном транспорте. Только часть рюкзаков пришлось положить на колени, уазик это не Икарус.

Архыз – то ли след селя, то ли девушка невиданной красоты (есть разные толкования происхождения этого названия) – встретил путешественников ясной и жаркой погодой, а в КСО - старый товарищ Тохтар Хубиев.

Сделав отметку в журнале регистрации, он выдал команде мандат патрульной группы и штамп с надписью «Контрольно – спасательный пост № 10». К превращению нас в патрульную группу обязывало присутствие в команде четырех членов общественного спасотряда.


Мандат был всего-то кусочком бумаги с бледным текстом и слаборазличимым штампом, но какой он тогда имел вес!

Чуть позднее Тохтар подбросил новоиспечённый патруль на служебной таблетке до устья реки Белой. Там двое остались разворачивать лагерь и готовить ужин, остальные, переложив рюкзаки, совершили марш-бросок с заброской к Аманаузскому ущелью. Вернулись они, когда серебристые крыши двух памирок высвечивались луной среди берёзового криволесья.


День второй, 4 августа. Первый перевал с «литром крови».

Первое походное утро! Небо обещало погожий день, но настрой слегка омрачал солидный вес рюкзаков. Нет необходимости описывать крутой подъём по обезьяньей тропе в обход каньона реки Белой и протяжённые взлёты к перевалу в альпийском разнотравье и россыпях разнокалиберных морен. Об этом подробно описано в различных путеводителях по Кавказу. Всё уложилось в реплику Шурика: - «Я здесь литр крови отдал!»


Активной акклиматизации посодействовала жара, в которую окунулись искатели приключений, едва выползли из тени леса. Озабоченные проблемой перемещения самих себя в пространстве, они не обращали внимания на буйство красок альпийского луга и прочие красоты природы. На слайды попали лишь крупные жёлтые лилии, росшие у опушки леса.

Брать или не брать кинокамеру на пятёрку – этот вопрос дискутировался перед походом. Её вес с учётом небольшого опыта кинооператора Вити рождал сомнения, но желание «посмотреть на себя со стороны» пересилило. Ещё к фотоаппарату в довесок был взят сменный телеобъектив. Но самое большое удивление вызвал туристский топорик, оказавшийся в Колином рюкзаке. Зачем он мог понадобиться в горном походе – руководитель не объяснил, а участники прониклись догадками о необходимой самообороне в случае чего.

Склон к Аюлю достал преизрядно. Давно был выпит чай из фляжек и съеден карманный перекус, поэтому приятным сюрпризом оказалась горсть леденцов в перевальном туре. Их оставили земляки из турклуба «Стрижамент», ещё сегодняшним утром бывшие тут в радиалке из ущелья Дукки под руководством Солдаткина.

На отдыхе за перевалом потрясло удивительное и необъяснимое явление. В маленьком, походившем на лужу, озерце вздыбился невысокий бугорок, подняв волну, он стремительно пересёк середину водоёмчика. Это очень походило на рыбу, плывущую у самой поверхности, но форели здесь нет, ей просто неоткуда взяться в таком месте! Может это был порыв ветра, сконденсировавшийся в узкий пучок, который ни на секунду не ослабевая, пронёсся больше десятка метров по воде? Или микросмерч? Так это и осталось таинственной загадкой.

Остановились у Семицветного озера на площадке под мощным моренным валом. Несколько ниже лагеря двух групп – молодые учёные из Минска и школьники с Украины. У них всё в порядке. Только врачу пришлось заняться одним из мальчишек. Болело горло – неосторожно наглотался холодной воды. Есть мёд, горячее питьё и аспирин? Вот и хорошо! Всё будет в порядке, успокоил Алик руководителя школьников.


Первый переход настойчиво дал знать о себе, души и тела стенали, требуя покоя. После ужина маленький отряд не мешкая полез в палатки на боковую.


День третий, 5 августа. Медведь – это серьёзно…

Утро пасмурное и ветреное. Первыми на Аюлю ушли украинцы. Вчерашний больной у них выглядел значительно бодрее. Пожелав им доброго пути, Коля дал команду трогаться на Дукку. Простой подъём по тропе привёл на широкую седловину с грандиозной панорамой ущелья Большой Лабы. Вдали виднелись устья Санчарки и Цегеркера, куда ещё предстояло дойти. В туре – записка туристов из города первого салюта – Белгорода, начальником у них была Глушанкова.

Издалека заметили пастуший кош, Витя с Витьком сходили к чабанам, чтобы узнать обстановку. Старик и молоденький парнишка обстоятельно объяснили дорогу и даже достали бинокль, чтобы показать далёкую опушку леса с поворотом тропы вниз, к реке. Они же поведали, что совсем недавно здесь медведь разорвал у туристов палатку, поел продукты и ушёл, никого не тронув. Ого, ничего себе, бодренькая новость! Сразу же вспомнилось про Колин «томагавк», но вряд ли он окажется полезным… Попрощались и пошли дальше, а пастухи вновь принялись за лечение больных овец.

На крутом спуске к реке оказались густые заросли малины. Но вкус зрелых крупных ягод, не уменьшал беспокойства от рассказа старика о косолапом. Наконец берег Лабы, по пути проверка документов и снаряжения нескольких встречных групп.

Тропа некоторое время вилась над самой водой. Витёк , идущий впереди перебрался по толстому сосновому стволу на небольшой островок и озадаченно остановился. Дорогу преградил бурный поток, бывшее когда-то здесь бревно снёс паводок. Пришлось перелазить обратно и топать дальше по течению реки. Где-то через несколько сот метров наткнулись на другую переправу. Длиннющее бревно протянулось высоко над водой. С верёвкой в натяг по бревну перешёл первый, остальные – по перилам. На другом берегу стояли недавно переправившиеся туристы, которым, судя по внешнему виду, пришлось искупаться. Они оказались дикарями из Москвы. У старшего группы записали данные паспорта, предупредив об ответственности за безопасность.

Левым берегом Большой Лабы дошли до устья Санчарки. Коля по пути подобрал несколько дубовиков. Андрюша тоже нашёл крупный красивый гриб, однако тот оказался ядовитым, очень похожим на белый. От обабка его отличала сетчатая малиново- розовая окраска на ножке, за что и получил название сатанинского. Ясно, что внимательность просто необходима!

Около трёх часов дня у бревна, перекинутого через Санчарку, встреча ещё с пятью москвичами. Снова верёвка вдоль бревна, совместное преодоление потока и остановка на обед.

Алик сразу же пропал с удочкой и вернулся минут через сорок с двумя форельками, сказав, что больше потратил времени на поиски приманки, чем на саму рыбалку.

Дальнейший переход привёл на поляну 7-го Поста. На берегу Лаштрака –притока Санчарки в небольшой лощинке поставили палатки. Чуть выше лагеря – памятник защитникам Кавказа. Рядом снарядные гильзы, корпуса мин, обломки самолётного мотора.

Когда-то здесь была война, а сейчас по поляне к морю через Санчарский перевал идут группы в которых дети самых разных возрастов.

Здесь же, неподалёку, источники кислой воды с лечебными свойствами, помогающие при самых разных заболеваниях. Только против бациллы туризма они бессильны…


День четвёртый, 6 августа. Будь проклята эта война!

Погода, наконец, внесла свои коррективы в график похода. С утра началась гроза с градом, сильный дождь хлестал около полутора часов. Воспользовавшись затишьем, собрали лагерь и, завернувшись в полиэтилен, ушли с поляны под удивлёнными взглядами отдыхавшей на кислых водах публики. В её глазах хорошо читался вопрос: - «Чего они, на дождь глядя топают?» А тех, в свою очередь, удивляют ни слухом, ни духом не ведающие про контрольный срок, категорию сложности и трудности, готовые назвать альпинистом любого встречного с киркой рудокопа в руках.

Узкое ущелье от 7-го Поста до поляны Твамба казалось ещё более мрачным из-за пасмурной погоды. То и дело высоко по берегу приходилось обходить скальные прижимы над гремевшей рекой. На поляне моросящий дождь превратился в ливень. Отбросив всякую степенность, команда бегом припустилась к небольшому домику, откуда доносилось пение, а рядом с ним стояло несколько палаток. Их обитатели – школьники из Москвы сидели с гитарой в домике около жарко натопленной печурки. Нашлось место и для нас. Знакомство с юными туристами закончилось исполнением на ура несколько песен из репертуара ставропольцев.

Ливень прекратился, Коля скомандовал готовить обед, а сам с Андрюшей ушёл на разведку – просмотреть путь вдоль Алаштраху – притока Санчарки.

Над входом в домик поблескивала табличка с надписью, что это приют, построенный в память о братьях Авидзба, Алика и Анатолия, которые в возрасте 9-ти и 12-ти лет погибли здесь в 1954 году от взрыва оставшейся от войны фашистской мины. В это время появился седой мужчина в высоких сапогах и дождевике. Его звали Отаром Михайловичем и он был отцом погибших ребят. Вместе прошли к скромному обелиску возле приюта. На фотографиях два темноглазых мальчугана в пионерских галстуках… Рядом снарядные гильзы, стабилизаторы мин, в гильзах цветы с альпийского луга.

Старшие братья погибших ребят – Сардион и Цуна построили после трагедии этот приют, рядом почти готов ещё один дом, более крупный, чтобы все желающие могли найти в нём кров и уют. Здесь же оказалась тетрадь с множеством записей, в каждой из них слова благодарности и сочувствия. Наверное, невозможно возвести памятник своим сыновьям лучше, чем это сделал их отец.

Старый Авидзба встречался с известным немецким исследователем Кавказа Альфредом Курелла и его женой Валентиной. Несколько раз Отар Михайлович вирделся и с Николаем Бондаревым – автором хорошо известного путеводителя по Западному Кавказу. Бондарев, по его словам предложил назвать одну из седловин в верховьях Алаштраху Авидзба – в честь Анатолия и Алика. На туристских картах и схемах этот перевал имел названия Ледовый или Холодный. Перевал Авидзба – это как дань памяти жертвам войны и уважение к человеку, которого огромное горе не сломило, не замкнуло в себе. Небольшой приют в горах – свидетельство порыва души, того, что называется ёмким словом с большой буквы – Человек!

Мы тоже оставили в тетради запись: - «Надолго сохраним в памяти приют имени погибших братьев, расскажем о нём своим друзьям и близким. Будь проклята эта война!»

Авидзба посоветовал переправиться на левый берег Алаштраху, название которой, по его словам, переводилось как «собачий след». Погода улучшилась. Подъём в закатных лучах солнца в рододендронах вдоль по крупнокаменистой морены привёл к подножию ледника Абгицхо. Здесь оказалась площадка, где устроились на ночёвку.


День пятый, 7 августа. Память.

Поверхность ледника Абгицхо на рассвете здорово походила на море белого цвета, испещрённого рябью под действием ветра и солнца.

От бивака виднелись перевалы Холодный, Безымянный, Грибза, Чёртовы ворота. А нужный нам Командирский закрывался небольшим контрфорсом.

Под перевалом остановка, Коля с Андрюшей пошли налегке к Холодному, Алик и Витёк принялись за обработку выхода на Командирский. На долю оставшегося «резерва» выпали фото и киносъёмка. Обе связки вернулись одновременно. С Холодного принесли записку волгоградцев под руководством Ракитянского от 11 сентября 1984 г. Андрюша нашёл её далеко от перевального тура на снегу, на краях бумаги были следы мышиных зубов. Ох уж эти вездесущие грызуны!

Подъём по крутому снежнику на седловину Командирского занял полчаса. Пожалуй, его оценка как 2А слишком завышена, но 1Б может при некоторых обстоятельствах и не хватить.

Основная сложность в полусотне метров по крутоватому снежнику, пройденному в связках с переменной страховкой. Записок ни здесь, ни на расположенном рядом Безымянном не оказалось. В разных местах валялись остатки военного снаряжения и гранаты. Одну из них Витёк поднял и бросил в щель под перевалом, раздался треск разрыва… шва на штормовке Вити, упавшего в ту же секунду в укрытие между камнями.

Коля повёл команду вдоль гребня на запад, держа курс на приметную седловину Грибзы. Всюду попадались полуразрушенные стрелковые ячейки и блиндажи, в некоторых из них лежали останки сражавшихся когда-то здесь… Именно им, спустя несколько лет Витя посвятил свои стихи, которые назвал «Санчарское плато».

Наверх мы шли под вечер самый,
Уже был близок перевал.
Вдруг впереди идущий замер
И ледорубом показал -

В скалистой нише, как в засаде,
Скелет лежал и рядом ствол
Винтовки ржавой без приклада
С примкнутым намертво штыком.

В обойме не было патронов -
Клинком врага встречал солдат
И принял смерть свою достойно,
Ни шагу не ступив назад.

Тут шла война. Боец безвестный
Пал на высотном рубеже.
Лежали гильзы вперемешку
С костями белыми везде...

Собрались мы вокруг той ниши,
Отсюда просто - не уйти.
Из плоских плит сложили крышу,
Винтовку сверху положив.

Всё как тогда - плато Санчаро
И перевал в военный год,
Внизу луга в зелёных травах,
А рядом камень, снег и лёд,

И ветра бьют в лицо порывы...
Картины прошлого встают -
Как ярость копится для взрыва
И схватки все последней ждут.

Когда в долину мы спустились,
То молчаливым был бивак.
По кружкам фляжку мы разлили
За тех, кто был моложе нас...

На Грибзе была снята записка туристов из Великих Лук, совершивших радиалку с юга под руководством Новикова в сентябре 1984 г. Спуск по скалистому кулуару привёл к альпийским лугам на берегу Грибзы и, без потери высоты, к перевалу Цегеркер.

На нём стрижаментовцы, те самые, кто оставили конфеты в туре на Аюлю! Направляются к морю, Шурик с Андрюшей позавидовали – вот же, идут отдыхать! Ответная зависть – надо же, идут пятёрку!

До обеда состоялся заплыв в озере на перевале. Шурик, как заправский парикмахер, постриг Андрюшу и, подрезав чёлку, существенно увеличил ему обзор.

На пути с гостеприимного Цегеркера встречная группа сообщила, что традиционной переправы около слияния с Большой Лабой не стало, надо спускаться на пару километров ниже по течению. Время близилось к вечеру, когда мы пришли к берегу Большой Лабы. Стояла отличная погода, идти в обход не хотелось. На удобном месте оборудовали навесную переправу, первому пришлось помокнуть при переходе реки вброд со страховкой, зато рюкзаки и остальные участники переправились над водой по воздуху, а это уже не фунт изюма! Через час две памирки встали на другом берегу.

Подошедшие сверху туристы из Белоруссии по достоинству оценив увиденное, решили сделать тоже самое на другой день с утра и встали неподалеку на ночёвку.


День шестой, 8 августа. Первая днёвка.

До обеда «патруль» перебрался к подножию Лабинского ледника, где устроил полуднёвку со всеми её маленькими радостями и заботами о приведении в порядок одежды и снаряжения.



Оказалось, что разборные ледорубы не всегда надёжны! На спице внутри древка, вследствие жёстких ударов о камни, сминается резьба и штычок выпадает! Попытка закрепить его на ледорубе с помощью клея «Момент» оказалась зряшной. Пришлось снять конусный стакан, укоротить древко, спилить участок спицы со смятой резьбой и надёжно снова навернуть штычок.

Андрюша с Шуриком попытались приобщить Витю во время днёвки к курению, мотивируя это тем, что меньше будет испытываться чувство голода. Увы, тот так и не закурил, да и есть меньше не стал...

К концу дня поднялся сильный ветер. За Аманаузским массивом заполыхали грозовые зарницы. Несколько капель, шлёпнувшихся рядом, заставили перебраться в палатки. Но спокойствие не наступило, порывы ветра срывали полиэтиленовые тенты. Голь на выдумку хитра – родилось «изобретение». Из репшнуров связали примитивные сетки, которыми прижали полиэтилен к палаткам, а концы их прочно укрепили в камнях.


День седьмой, 9 августа. У нас форс-мажор.

Рассвет застал команду на тропе моренного вала. Он подвёл к широкой седловине Аманаузского перевала. Коля с Витьком принесли с него записку туристов из Запорожской области, прошедших перевал два дня назад. Как-то созвучно получилось, что руководитель этой группы был по фамилии Запорожец.


Уже был виден гребень Малого Аманауза, ощетинившегося во все стороны острыми зубьями жандармов. Перевальный взлёт, наконец, осветился солнцем. Первыми поднялись Витёк с Аликом. Остальные держались чуть в стороне – с гребня то и дело скатывались камни.

На узкой и острой седловине даже негде было присесть. В туре банка, в которой всего лишь несколько клочков бумаги со следами мышиных зубов. Коля, расстроенный таким обстоятельством перевернул всё вокруг и нашёл между плоских камней записку патрульной группы Архызского КСО под начальством К. Лисовецкого от 29 августа 1980 года, который назвал перевал Донецким.

Отсюда хорошо смотрелись вершины Псыша, с одноимённым перевалом между ними. Справа от них топорщилась клешня перевала Краб.

Рядом в небо уходила нагромождённая из скал и льда громада Пшиша. После фотографирования и перекуса вниз пошёл Витёк, вытягивая за собой верёвку. Он прочистил от камней кулуар, достиг снежника и, проверив ударом ноги прочность пробки в зеве рандклюфта, благополучно перелез на ледник. После скального кулуара съехали на заснеженную террасу и в связках, смещаясь вправо, через час оказались в заключительном цирке Аманауза под перевалом Медвежий.

Пройденный перевал приблизительно имел высоту около 3200 метров, в классификаторе отсутствовал. По первому впечатлению мы дали ему оценку 2Б, а позднее, при последующих прохождениях, стали считать его категорию трудности как 2А.

Остановились на обед. Только поели, как снизу появилось 18 человек. По документам – из Запорожья, спортклуб «Олимпиец». Одна группа шла двойку через Медвежий, а вот две другие, совершая единичку, должны быть на Науре, но почему-то находились здесь. Знакомая ситуация – под «опекой» более опытных товарищей новички проходят участки сложнее, чем положено, а потом – «победителей не судят». Налицо нарушение Правил.

На поставленный вопрос незадачливые искатели приключений сразу ответили:
– «Единичники вернутся к Псышу и пойдут на Наур, только не наказывайте их!».
У них произошло перераспределение, что-то переложилось в рюкзаках, затем часть участников потянулись к снежному взлёту на Медвежий, а остальные повернули назад. Трудно предположить, как сложилось бы дело, если бы их не остановили. Скорее всего, всё бы обошлось, но в прошлом году архызские спасатели эвакуировали отсюда девушку из группы киевлян. Она, сорвавшись с крутого снежника под перевалом, налетела внизу на крупный камень и получила ушибы и перелом.

Надо же было случиться такому, что судьба наказала здесь и Шурика! В зарослях берёзового криволесья, буквально в пяти минутах от запрятанной неделю назад заброски, он поскользнулся на замшелом камне! Его лицо исказилось болью – подвернул ступню. Медики сразу осмотрели страдальца и высказались за остановку для проведения лечения. На первой же поляне развернули лагерь, в него перенесли Сашин рюкзак, сам он кое-как доковылял, опираясь на два ледоруба. Чуть позднее подтащили продукты из заброски.

Невесёлым был вечер после ужина. Шурику сделали йодистую сетку и назначили спиртовой компресс. Что-то будет завтра?


День восьмой, 10 августа. В походном «госпитале».

С подъёмом не торопились. Врачи после завтрака вновь осмотрел ногу Шурика. Ходить ему было трудно, но, тем не менее, во второй половине дня больному назначили принудительную ходьбу с эластичным бинтом.

Весь дальнейший день ушёл на приведение в порядок снаряжения, продуктов из заброски и размышления о дальнейшем житье.


День девятый, 11 августа. Время действовать.

Шурик с утра выглядел лучше, во всяком случае, страдальческое выражение лица изменилось на сосредоточенное. Это было особенно заметно, когда он внимательно прицеливался к месту, на которое собирался наступить. Коля после короткого совещания с командой предложил перейти на Псышскую поляну, а там окончательно решить судьбу похода.

Боеспособные члены группы нагрузились как волы, максимально облегчив Шурика. Перед выходом в укромном месте спрятали так и не понадобившийся начальнический топор и находки с Санчарского плато. Витя поручил встречной группе передать в Архызский КСО донесение и пакет с отснятыми фото-киноплёнками. С Псышской поляны Алик и оба Виктора ушли на ледник Скеу через перевалы Наур и Краб, забрав часть груза.

Маршрут решили продолжить до минимального набора километража и количества перевалов.

Вечером над горами прошла гроза с градом. Она зацепила всех – оставшихся на поляне и ушедших на Наур, которые заночевали там в блиндаже медсанбата.


День десятый, 12 августа. Перед главным днём.

На Псышской поляне было тихое утро. Наурская тройка с восходом солнца спустилась с Краба на ледник Скеу, где спрятали заброску в скальном обнажении, тщательно заложив её камнями. К полудню ударное звено вернулось в базовый лагерь. Шурик ковылял вполне сносно и был подозрительно оживлён. На лобовой вопрос: – «Чем лечился, где взял?» с невинным выражением лица ответил: – «Выжимками из компресса!».

Ещё одну ночь провели здесь. Ужин дополнился дарами леса и двумя большими ломтями арбуза, которыми угостили подошедшие снизу москвичи.


День одиннадцатый, 13 августа. Идем на Псыш!

Под тенью Токмака группа миновала границу леса, альпийский луг и по снежному мосту переправилась на правый берег Псыша. Моренный вал поросший густой травой, ивняком и берёзовым криволесьем привёл под язык Псышского ледника. Надели сбрую и кошки, началось движение по льду в связках – двойках. Шурик шёл без напряжения, три дня отдыха и разгрузка рюкзака помогли этому, а самое главное – он сам очень хотел пройти маршрут!

Первая связка проложила путь по узким мостикам среди трещин и разломов. С переменной страховкой был пройден лабиринт нижней ступени ледопада. Многочисленные маневры вывели на пологую террасу под перевалом Токмак, к которому тянулся крутой снежный взлёт с провалами трещин и острым скальным гребешком наверху. После отдыха за полтора часа набрали ещё сотню метров по высоте до бивака. Воду пришлось топить из снега, часть её натаяли в касках.



С запада долго подбиралась тёмная туча, похожая на огромного снеговика, грозившего завалить всё снегом или затопить ливнем. Поднялся сильный ветер, он же и разрядил обстановку, прогнав облака на север и развернув красочный закат.


День двенадцатый, 14 августа. В преддверии хрустальной лихорадки.

Сборы были недолги, сама погода поторапливала нас, пасмурное небо наводило на мысли о дожде.

Двойками поднялись на крутой снежник, распоротый в верхней части длинной узкой трещиной, ещё несколько десятков метров пролезли в нагромождениях фирна и льда до высокого среза ледника, заметный ещё из долины Псыша. Он был прочерчен горизонтальными линиями – границами между выпавшими когда-то снегопадами.

Ещё выше – первый бергшрунд с простым выходом к верхней полутораметровой стенке по снежному мосту. По вырубленным зацепкам через сотню метров остановились у второго бергшрунда. Его преодолели через узкую щель между стенками, затем очередной крутяк, пологие места сегодня почему-то не встречались. Перевал был совсем рядом, чуть сбоку под ним ощерилась сосульками пасть бергшрунда, наполненная водой.


На фоне голубого неба и белого снега камера запечатлела как ребята друг за другом энергично вылезали на гребень перевала. В туре нашлась прошлогодняя записка киевлян под руководством И. Шкляра.


На широком камне разложили немудреный перекус с праздничной добавкой в виде шоколадки и горсти чернослива. На южной стороне внизу голубели озёрца ледника Скеу. Андрюша о чём-то задумался, а потом произнёс: – «Читал когда-то у Бондарева – на перевал Псыш ходят спортивные группы, составленные только из асов, этот путь доступен не каждому. Я с уважением смотрел на тех, кому довелось ходить троечные перевалы… А вот сейчас сижу здесь, курю и не испытываю душевного трепета…».

Если внимательно вглядеться в наши фото, то можно было различить самодельные страховочные системы из парашютных ремней, самодельные скальные молотки и крючья, снеговые лопаты, жёсткие капроновые верёвки, из которых делают рыболовецкие тралы, мы не знали, что такое мембранная ткань, зато у нас было море энтузиазма и огромное желание ходить по горам!

Отдых закончился. Просмотрев спуск, выбрали второй контрфорс от Западной вершины Псыша. По нему добрались до монолитных скал.

Отсюда до ледника оставалось не больше 40 метров, когда с запада вплотную приблизился туман и, по какому-то непонятному велению ветра, остановился рядом. На востоке виднелся отрог, разделявший ледник Скеу с урочищем Чамагвары.

На забитых крючьях провесили перила вдоль неявно выраженной полки в бараньих лбах к заметному сужению рандклюфта, частично заполненного снегом. Отсюда короткий дюльфер привёл на ледник.

Сразу же направились к месту, где два дня назад прикопали продукты. Всё оказалось целым, добро раскидали по рюкзакам и направились к озерцу.

До облюбованной ещё сверху площадки оставалось ещё около сотни метров, когда без всякого предупреждения хлынул сильный дождь. Рванулись бегом, на ходу снимая рюкзаки. Палатки поставили на одном дыхании, как на соревнованиях по технике туризма . На тенты Алик сноровисто накинул верёвочные сетки и очень вовремя – удары ветра норовили не то, чтобы сорвать полиэтилен, но и сами палатки завалить. Мы внутри некоторое время придерживали вибрирующие стойки.

Пока варился ужин, гроза затихла, второй вечер кряду природа демонстрировала красивый закат. Время было не позднее, кто-то предложил поискать хрусталь, о котором рассказывали бывавшие здесь туристы. Сразу к висячей долинке засобирался Витя, к нему присоединился Андрюша. Чуть позднее за ними подались Витёк и Алик. Шурик вдогонку посоветовал взять для добычи рюкзак побольше.

К долинке добрались за полчаса, над ней абажуром висело облачко, отражая лучи закатного солнца. Поиски оказались бесплодными. В лагерь несостоявшиеся старатели вернулись при свете фонаря.


День тринадцатый, 15 августа. В долине Бзыби.

Ночью то и дело палатки сотрясало сильными порывами ветра, где-то в Абхазии бушевала гроза, полыхало и гремело. Утро всё же оказалось ясным.

До завтрака сходили на перевал Скеу, бывший совсем рядом. Под ним нашли разбитую красную каску, очевидно выкинутой за ненадобностью. В туре – записка туристов из МИФИ под руководством Нечаева. Эту группу уже встречали на Псыше, у них всё в порядке и, судя по датам, с графиком тоже.

Когда сняли палатки, увидели под ними кусочки хрусталя!

Накануне, под начавшимся дождём, рассматривать площадку никто не стал… А тут вирус хрустальной лихорадки вмиг охватил всех, задержав выход на добрых полчаса, каждый захотел стать обладателем памятных сувениров!

Едва видимая среди бараньих лбов тропинка привела в ущелье речки Скеу. На границе альпийского луга, не желая терять высоту, попытались пройти траверсом левый склон ущелья, заросший рододендроном к седловине, за которой должна было быть Чамагвара. Увы! То, что показалось тропой, ею было когда-то. Досыта наевшись осыпей с мокрой траве, спустились на дно ущелья и уже только оттуда по хорошей тропе попали на седловину. Как это верно – тише едешь, дальше будешь!

На коротком спуске к Чамагваре рядом с тропой росла сосна с большим сквозным дуплом в нижней части ствола. Ну, чем не фотосалон на природе!

К нему выстроилась живая очередь. Рядом обилие черники, вдали красивая панорама Химсы и Капышистры в снежных ожерельях.

Здесь зона действия Абхазской КСС. Её штампы стояли в маршрутных книжках встречных групп. От урочища Шхабзцы с чудесным нарзаном, началась дорога к перевалу Аданге и дальше, на Чхалту.

Лагерь поставили на берегу Бзыби возле устья Сатхаро. Рядом сразу два источника – нарзан и ключевая вода. Вокруг множество удобных для ночлега полянок, на которых уже стояли палатки. Соседи из Москвы, Киева, Кишинева… Мимо прошло немало людей, среди которых были рыбаки с набитыми форелью пакетами. Количество и величина чужой добычи взбудоражили Алика и Витька. Пропав с удочками до наступления темноты, они ничего не поймали, но до отвала наелись спелой малины.


День четырнадцатый, 16 августа. Это юг со всеми его особенностями.

Соседи по стоянке – ребята из МИФИ остались ждать попутную машину, а мы пошли пешком, будут встречи в пути и находки, которые едва ли будут, если ехать пассажиром на чём-нибудь.

Подошли к минеральным источникам Башхацары, где очень многолюдно. На опушке леса палаточный городок, в лесу балаганчики, крытые полиэтиленом, много разных машин. Народу на первый взгляд до полутысячи человек. Пьют минералку, принимают ванны в нишах, выдолбленных в скалах. «Чёрная вода» – так переводится на русский название Башхацара. У неё очень терпкий и вяжущий вкус, скалы вокруг источников окрашены в чёрные и рыжие цвета, почернели и стенки котелка, в котором мы вскипятили воду для чая.

Следующий безостановочный переход по дороге привёл на перевал Аданге. В туре записка туристов из Запорожья, руководитель Емельянов. Сами украинцы отдыхают рядом. Быстро спустились к руслу речушки Геригель. У впадения её в Чхалту – небольшое озерцо с прогревшейся на солнце водой.

Конечно, купание стирка и обед! Осюда ещё час длился переход до Южномарухской поляны.

Снова встреча со студентами из МИФИ. Они сильно взбудоражены. Оказывается, после расплаты за проезд, какой-то человек, бывший с водителем, стал вымогать у ребят деньги и снаряжение. Дело мало не дошло до драки. Местный авторитет рассчитывал припугнуть и обобрать людей, которые выглядели мальчишками, но поживиться ему не удалось – молодёжь сумела за себя постоять.

С Южномарухской поляны началась Оборонная Тропа. Её с огромным старанием оборудовали туристы из Одессы. Отличительная маркировка тропы – светлый прямоугольник с гвардейской ленточкой. Немного выше поляны – блиндаж медсанбата, рядом – строгий обелиск с мемориальной доской, посвящённый военным медикам, спасавших раненых в боях за кавказские перевалы.

Тропа увела ещё выше, воды нет, а у единственного встретившегося ручейка было невозможно поставить палатки. Наконец появились идеально ровные площадки, рядом кострище и аккуратно сложенные дрова. За водой пришлось возвращаться за полкилометра ручейку. Воду набрали во все котелки, фляжки, футляры от примусов и в пару найденных тут же больших жестянок.

Несколько слов о наших котелках. Они, объёмом 7 и 5 литров, вкладывались один в другой, их овальная форма была очень удобна для упаковки в рюкзаках. Только, когда готовили на примусах, приходилось соблюдать осторожность из-за их слабой устойчивости на конфорке. Неловкое движение повара грозило оставить команду без обеда. Но всё равно они удостоились доброго слова.

Стоит на полке в кладовой
Обычный старый котелок.
Покрыто днище чернотой,
Помята дужка у него.

Всегда со мной ходил в поход,
В степи, в лесу, в горах бывал.
Бродил я с ним и видит Бог -
Его кормильцем называл!

Не хватит пальцев загибать
Назвать всё то, что он сварил!
А сколько было передряг
Повсюду, где он с нами был!

Припомним, как кошмарный сон -
Чуть не сломали ледоруб,
Комок срубая макарон,
Что твёрдым был, как старый дуб!

И как однажды котелок
Искали долго в темноте.
Забыл его в кустах дружок,
Туда зашедший по нужде!

А сколько радости дарил
В холодный вечер котелок,
Когда для нас в себе варил
На сон грядущий сладкий грог!

Стоит на полке ветеран,
Слегка уставший от дорог.
Он наш походный талисман -
Простой железный котелок!

Витёк поднялся чуть дальше по тропе вверх, вернулся оттуда с серьёзным лицом и позвал всех сходить посмотреть…

В тенистой опушке со ствола могучего дерева смотрела женщина в чёрных платье и платке. На белых ладонях рук, протянутых навстречу проходящим – солдатская звёздочка. Напротив, через несколько шагов, на другом дереве такой же женский силуэт в трауре…

После ужина едва ли не в первый раз все долго сидели вместе у костра и беседовали обо всём.

Не забыть возвращенье с горы,
У палатки вечерний костёр.
Мы в сужденьях своих не быстры,
О прожитом ведём разговор.

Лижет пламя кусочки коры,
Млечный путь свою ленту простёр.
Не забыть возвращенье с горы,
У палатки вечерний костёр.

Нет здесь места для мелочных ссор,
Не ведутся на блеск мишуры.
Это правила нашей игры -
Полон мудрости древний мир гор!
Не забыть возвращенье с горы,
У палатки вечерний костёр…


День пятнадцатый, 17 августа. Марухский перевал – наша история!

Путешествие по Оборонной тропе продолжилось. Через несколько минут после выхода – вытянутая вдоль пути поляна. На ней огромный валун с плоскими стенками, на одной из них рисунок с изображением двух солдат и женщины рядом с ними, на другой надпись в стихах.

«Здесь ваши могилы, солдаты,
Здесь ваши тропа и подъём,
И этой дорогой, ребята,
Мы снова и снова пройдём.
1942 – 1943 г.»



Через несколько десятков метров на узкой площадке лагерь туристов из Московской области. Пять человек, все в возрасте около пятидесяти лет, пришли из Аксаутского ущелья через Халегу и Марух. Руководитель группы – высокий подтянутый человек, в котором угадывался военный, посетовал на то, что маркировка в лесу едва ли не на каждом метре, а наверху, в каньоне Южной Марухи её нет, причём именно там, где тропа разветвлялась…

Неподалёку тур с мемориальной доской, надпись гласила, что осенью 1942 года тут был штаб марухского направления во главе с секретарём ЦК компартии Грузии К.Н.Шерозия и полковником С.К.Трониным.

От границы леса приспустились к слиянию Южной Марухи и Карача. Здесь несколько пастушьих кошей, выше них, слева по ходу грохотал водопад Азырт.

Прямо, напротив него, на тропе большая арка с памятными досками. Именно здесь в 1942 году остановили фашистов.

Короткий каньон, немногим дальше высота 1760 – «Ворота перевала».

Тут же памятная доска, возле неё гильзы, рубашки гранат, стабилизаторы мин и круглая плита от миномёта. Поодаль, между камнями, увидели несколько человеческих костей с осколком черепа…

Здесь, у подножия Южномарухского ледника, когда-то кипел ожесточённый бой.

На песчаной площадке установили палатки, по плану – полуднёвка для разведки ледопада на пути к перевалу Южная Каракая. Шурик остался в лагере, остальные с фотоаппаратом и подзорной трубой, двинулись на Марух. Навстречу группа из шести человек, по документам – немцы из ГДР, студенты Лейпцигского университета. Возвращаются к морю после радиального выхода на Марух, руководитель – Кристиан Гут. Не так просто они оказались тут, наверное, у кого-то из них старшие родичи воевали здесь с нашими. Но сейчас – другое время, поэтому: – «Фройндшафт, ауфвидерзеен!»

С крутого серпантина тропы, ведущей к перевалу, всё шире и глубже открывался ледопад, остановки участились. Больше часа прикидывали варианты завтрашнего пути.

Слева по ходу со скал падали камни, справа со склонов Марухкаи с уханьем методично валились глыбы льда. Путь выбрали по центру ледопада с постепенным смещением влево по мере набора высоты.

После поднялись к мемориальному комплексу Марухского перевала. Кто бывал здесь раньше, несомненно, отметил бы большие перемены. Все вымпелы, памятные доски и плиты, разбросанные когда-то по всему гребню, аккуратно разместились на двух брустверах, расходившимися полукружьями от большого обелиска со звездой.

От седловины к обелиску тянулась аллея, выложенная плоскими камнями. В большой металлической гильзе записка туристов из Тольятти, ещё сегодня бывших тут. Рядом ещё одна бумага, в ней Штаб Всесоюзного похода по местам революционной, боевой и трудовой славы советского народа обратился к проходящим через перевал с просьбой продолжить аллею от обелиска дальше. С этого дня тут появилась и наша маленькая доля труда – несколько базальтовых плит прочно легли в основание тропы…

Внимание привлекла большая доска, установленная молодёжью из Армавира.

«Простым защитникам Маруха,
Отчизны верным сыновьям –
Сегодня Вам за стойкость духа
Воздаст потомок по делам.
Своими сильными телами
Вы преградили путь врагу,
Когда боёв пылало пламя –
Вы не сказали не могу…»

Рядом ещё одна памятная доска, установленная участниками массового восхождения на Марухский перевал в 1975 году, в честь тридцатилетия Победы. Наши Андрюша и Витя были участниками той Марухиады. Чуть поодаль – большая красноармейская пилотка из нержавейки, а рядом с ней две таблички посвящённые пионеру из Крыма Васе Нарчуку – самому юному защитнику Маруха.

Солнце уже садилось за гребень хребта, когда мы вернулись в лагерь. Рядом встала тургруппа из Липецка, возглавляемая В.А.Гейбелем – председателем Липецкой областной МКК. В его группе несколько детей, Владимир рассказал о том, как они шли через перевалы. Познакомились с одним из участников его команды – Игорем, человеком среднего роста и крепкого сложения. Он когда-то ходил в одной группе с хорошо известным Николаем Бондаревым. Беседа затянулась до полуночи, Игорь интересно и много рассказал о Бондареве и его товарище – Эдуарде Сергиевском, об истории первопроходов некоторых перевалов. Говорили о туристской этике, взаимоотношениях горных туристов и альпинистов, разных новинках горного снаряжения.


День шестнадцатый, 18 августа. Ледолаз – это профессия!

Собрались, как только настал рассвет. За час по моренам и ледовым обнажениям дошли к подножию ледопада. Первый крутой участок преодолели с переменной страховкой.

На перегибе заметили горелые спички и конфетные обёртки, выбранный путь логичен, кто-то уже проходил здесь. Короткие крутяки, балансирование на острых гранях ледовых ножей – мостиков. Всё ближе и ближе высокая стена, за которой начинается фирновое плато Южномарухского ледника. Перед самой стеной ледовый хаос – крутые стенки, горизонтальные щели, вертикальные колодцы, всё время вкручивали ледобурные крючья…

После ряда акробатических упражнений команда собралась на небольшом пятачке между двумя сераками. До фирнового плато – чуть больше 15 метров ледовой стены по косой щели к маленькой полочке – выступу, откуда ещё 6-9 метров по отвесу к гроту под снежным карнизом, который, по всей вероятности, придётся прорубать и идти дальше без всяких там "залезем – не залезем"…

Перед началом работы – перекус. Чай, конфеты, печенье. Дежурный раздал карманное питание. Витёк вооружился ледобурами, лесенками, карабинами и ледорубом. Экипировку увенчала новинка, впервые применённая нами в походах – айсфифи. Увесившись снарягой, словно новогодняя ёлка игрушками, он вышел к основанию стены, на страховку встал Коля, вторым верёвку подхватил Шурик. Остальные разместились на площадке, помогая выбирать верёвку и наблюдая за обстановкой.

Солнце, скрывавшееся за гребнем хребта, осветило стену, на которой как трудолюбивый муравей копошился наш товарищ.


Сразу же закапало с карниза. Витёк был уже в основании грота, до перегиба оставалось ещё метра два. Как и ожидалось, карниз пришлось прорубить.

Прошло немало времени, когда Витёк, наконец, вылез наверх. Ломаная линия верёвки ушла за перегиб. Вторым на жумарах поднялся Алик с пуховкой для Витька, за ним Андрюша. Втроём они вытянули рюкзаки и помогли подняться остальным. Последнего просто выдернули наверх как рыбу из ледовой лунки.

Пока происходил выход на плато, увидели как через Западнокаракайский перевал прошла большая группа, шесть ребят и три девушки. Они то и помогли «выдернуть» замыкающего, у которого даже дух захватило от скорости подъёма. С этой туристами из Киева уже встречались на берегу Бзыби. Палатки поставили рядом с ними и воспользовались их верёвкой, чтобы достать из бергшрунда воду.

Спать завалились сразу после ужина, усталость напряжённого дня одолела конкретно.


День семнадцатый, 19 августа. Когда подчинение закону совпадает с желанием.

Первыми на перевал тронулись киевляне, мы пошли за ними чуть позднее. На седловину поднялись одновременно с их первой связкой. Понаблюдав за попутчиками, поняли, что некоторые из них впервые попали на лёд и шли не очень уверенно, на крутом склоне им пришлось даже немного помогать. На перевале провели больше часа, ожидая окончания камнепадов из-под ног альпинистов, спускавшихся с Каракаи.


Руководитель киевлян Юра Воронков передал нам из рук в руки свою записку, заодно подробно расспросил о представшим впереди Северном Аксауте. Внизу, у ледопада Главного Аксаутского ледника мы попрощались с украинцами, отдали им запас чая и несколько пакетов суповых концентратов. Нас через пару – тройку часов внизу ожидала заброска.

Вечером в КСО Рудничного решился вопрос об окончании маршрута. Начальник Аксаутского КСО В. Дзеряев предупредил, что в Домбае, мы станем нарушителями режима заповедника. Пропуска туда у нас не было. Вот такой получился промах при подготовке похода… Коля, посчитав что пройденный путь уже соответствовал пятёрке, предложил не испытывать судьбу с нелегальным посещением заповедной зоны. К тому же слегка подлеченная травма Шурика могла привести к нежелательному осложнению.

Всё! Походу и патрулированию конец! Дзеряеву сообщили информацию по выявленным и зафиксированным на маршруте нарушениям. Всего за семнадцать дней похода мы проверили пятьдесят девять тургрупп. В нескольких случаях эти проверки оказались уместными и своевременными. В полученных позднее справках была следующая нитка маршрута: пос. Архыз - пер. Аюлю 1А - пер. Дукка н/к - пер. Командирский + пер. Грибза 2А - пер. Цегеркер н/к - пер. Малый Аманауз 2Б - пер. Псыш 3А - пер. Скеу 1Б (рад) - пер. Сев. Аданге н/к - пер. Марух 1А (рад) - пер. Каракая Южный 2Б - пос. Рудничный. Чуть больше 170 километров, всего ничего...

Забрав коробки с заброской, отошли на полкилометра от посёлка и свернули к уютной полянке в сосняке. Чувство голода уже давало знать о себе. При виде обилия вкусных вещей, представших взору, кто-то вякнул:
- Давайте сначала перекусим, а ужин потом сварим!
Завхоз сурово посмотрел на инициатора анархии:
- А чего бы ты хотел?
- Сгущёнки с хлебом поел бы…
- На!
Без промедления прозвучала заявка от другого голодающего. В ответ:
- Держи!

Пока варился ужин, пересчитали уничтоженные продукты во время наброски на заброску. Получилось – много! Однако это не помешало умять ещё борщ и картошку в мундире с селёдкой пряного посола. Разморённые сытостью, у костерка сидели недолго и расползлись по палаткам, оставив мытьё посуды на утро.


День восемнадцатый, 20 августа. Отдыхать – не работать!

До полудня бушевала гроза, начавшаяся ещё ночью. Ливнем залило одну из палаток. Это обстоятельство и большое количество продуктов подтолкнуло к идее не торопиться с отъездом, а отдохнуть здесь ещё сутки. Во вторую половину дня было солнечно и жарко, всё привели в порядок , попутно воздали должное грибам и ягодам вокруг стоянки.



День девятнадцатый, 21 августа. Вот и всё…

Утром рюкзаки, уменьшившиеся в объёме, выстроились вдоль дорожной обочины в ожидании автобуса, увозившего из Рудничного вахтовую смену. В Кардоникской все, попрощавшись с Витей, пересели на автобус, идущий до Черкесска, а оттуда вернулись в Ставрополь.

Витя, превратившись из заместителя руководителя в обыкновенного туриста, направился в Архыз. Зачем? – спросит читатель. За оставленным в устье Аманауза топориком, помните? Были ещё и другие дела со своим сюжетом и действующими лицами.

Шурик потом каждый год ходил в горы, причём дважды был в пятёрках. Когда грянула перестройка, ему, Коле и Андрюше пришлось полностью переключиться на решение проблем, связанных с жизнеобеспечением своих семей. Кто знает и помнит 90-е годы, тот поймёт. Алик в настоящее время отошёл от сложных маршрутов, но продолжает ежегодно выводить в небольшие горные походы молодых туристов из своей альма-матер – Ставропольской медакадемии. Витёк стал хирургом высшей квалификации, отцом восьми детей и дедом пока первого внука, наряду с этим прошёл горную шестёрку и раз в два-три года выбирается в майские путешествия вместе со своей Верой – тоже врачом. Витя, автор этого рассказа, уже не молод, но пока ходит в горы, только чуть «ниже и поближе».

Западный Кавказ – Ставрополь

1986 – 2017 гг.