Валерий Бабанов на «Фестивале Риска»: Высшие достижения в альпинизме – штучный товар…

На вершине Жанну

Несмотря на то, что мы начали готовиться к юбилею Риск.ру загодя, как это часто бывает, по ходу нам пришлось задействовать планы B, C и даже D.
Нам жаль, что Петер Хабелер, который очень хотел приехать к нам с вами в гости, был вынужден отменить визит в Москву. Поверьте, он был разочарован не меньше нас.

С другой стороны, организовав для вас «Фестиваль Риска», мы теперь точно знаем, что когда закрывается одна дверь, обязательно открывается другая.
И мы рады представить вам не менее ожидаемого гостя.
Приходите 4 декабря в 18.30 в Культурный центр ЗИЛ!




Валерий Бабанов – легендарный альпинист, одна из ключевых фигур не только российского, но и мирового альпинизма. Всеобщее признание для него воплотилось не только в культовых мировых наградах, таких как Piolet d’Or, который он получил за свои восхождения дважды, но и в тотальном уважении его позиции как спортсмена и человека, влюбленного в горы.

Начиная с 80-хх годов Валерий поражает и вдохновляет своими достижениями: за это время он совершил более 600 восхождений, из которых почти половина – высшей категории сложности; он успешно штурмовал труднейшие вершины зимой и летом, нарисовал нитки своих маршрутов в горах России, ближнего и дальнего зарубежья – в Альпах, на Аляске в Гималаях.

Его восхождения соло и в двойке поражают своей технической сложностью и скоростью прохождения маршрутов (например, восхождения в лёгком стиле «из лагеря в лагерь» за один день на пики Ленина и Корженевской.

Список восхождений Валерия Бабанова впечатляет, перечислим самые значимые из них.

• 1993 – соло-восхождение на в. Свободная Корея, м-т Барбера. Северная стена. 5Б, Тянь-Шань;
• 1994 – соло-восхождение на в. Адмиралтеец «по столбу», м-т Башкирова. 6А, Памиро-Алай.
• 1995 – соло-прохождение маршрута «Американская диретиссима» стены Пти-Дрю. Западная стена. Французские Альпы
• 1996 – соло-восхождение на вершину Эль-Капитан, м-т «Зодиак». Калифорния. Америка
• 1996 – соло-восхождение на вершину Вашингтон Колан, м-т «The Prow». Калифорния. Америка
• 1996 – соло-восхождение на вершину Гран Жорас. Северная стена, м-т «Сolton-McIntyre». Французские Альпы
• 1997 – восхождение на вершину Лхотце (8516 м). Гималаи
• 1998 – восхождение на в. Пти-Дрю. Западная стена. Новый маршрут. В двойке. Зимой. Французские Альпы
• 1999 – соло-восхождение в. Гран Жорас. Северная стена. Новый маршрут. Французские Альпы
• 1999 – соло-восхождение на в. Бариль. Новый маршрут. Аляска.
• 2000 – соло-восхождение на в. Кангтега (6799 м). Северная стена. Новый маршрут. Гималаи
• 2001 – перво-восхождение на в. Меру (6310 м). Соло. Гималаи.
• 2003 – перво-восхождение на в. Нуптзе Вост. (7804 м). ЮВ ребро. В двойке. Гималаи.
• 2005 – восхождение на в. Мак Кинли (6200 м). ЮЗ стена. Новый маршрут. В двойке, в альпийском стиле. Аляска.
• 2006. – соло-восхождение на в. Чомо-Лонзо Сев. (7200 м). Западная стена. Новый маршрут, в альпийском стиле. Гималаи.
• 2007 – восхождение на в. Жанну (7710 м). Западное ребро. Новый маршрут. В двойке, в альпийском стиле. Гималаи.
• 2008 – восхождение на в. Дхаулагири (8167 м). Северо-Восточный гребень. В двойке, в альпийском стиле. Гималаи.
• 2008 – восхождение на Броуд пик (8047 м). Центральный контрфорс Западной стены. Новый маршрут. В двойке, в альпийском стиле. Каракорум. Пакистан.
• 2008 – восхождение на в. Гашербрум 1 (8068 м). Юго-западная стена. Новый маршрут. В двойке, в альпийском стиле. Каракорум. Пакистан.
• 2009 – попытка восхождения на в. Аннапурна 1 (8091 м) по Западной стене. По новому маршруту. В двойке, в альпийском стиле. Гималаи. Непал.



Сегодня встретиться с Валерой нетрудно – если вы бываете в Альпах и, особенно, в Шамони, где он проводит свой сезон и работает. Вот и я, оказавшись в «колыбели», воспользовалась шансом попить вместе чаю и пообщаться. Разговор, что не удивительно, практически сразу пошёл за высокие достижения и современные тенденции в альпинизме….

…Есть несколько человек, команд, которые действительно выделяются. Допустим, если рассматривать личности, есть яркий пример – Ули Штек. Можно даже пофантазировать и предположить, что если Ули Штек будет каждый год номинирован на Piolets d’Or, то во многих случаях он будет его получать. Шутка. В то же время произошла уже смена поколений. Посмотри, даже Марко Презль – всё ещё выступает с первопроходами, но уже больше как тренер молодой команды своих воспитанников. Может, и не воспитанников, но из его родного города. Это всё ещё Марко Презль, но рядом с ним уже другие имена. Новая волна. Молодёжь пошла. Это здорово.

В прошлом году он, правда, залез на гору не то чтобы с молодежью: с Урбаном Новаком и Хайденом Кеннеди.

На международном уровне я вижу тенденцию к объединению команд. Идёт определённая кристаллизация этих сильных альпинистов, которые пытаются продвинуть планку возможного всё выше! Потому что сейчас планка поднята очень высоко. Допустим, если даже взять восхождение Ули Штека на Аннапурну. Сложно его перепрыгнуть. Поэтому, чтобы превзойти эту планку или хотя бы даже подойти близко к этому уровню, нужен огромный труд и колоссальная целеустремленность на подготовительном, тренировочном этапе. Плюс, здесь нужна ещё удача. Поэтому не так много в этом мире альпинистов, которые способны это сделать, может быть, всего два десятка. Вот взять того же, вот я не знаю ты слышала или нет, сына Элисон Харгривс. Он совершает скоростные восхождения не намного хуже, чем тот же самый Ули Штек.

Том Балард!

Да! Он англичанин. Мама у него была очень известная альпинистка Элисон Харгривс. Она погибла в 90-ых годах на К-2. И папа вырастил двух сыновей. Я слежу за ними давно. Том обещал пойти по стопам мамы, ещё когда маленький был. И вот смотри, прошёл «шесть северных стен» без верёвки за одну зиму (Пиц Бадиль, Маттерхорн, Чима Гранде, Гран-Жорасс, Пти Дрю и Айгер – прим. ред.). Я к тому, что всё равно есть уникальные альпинисты. Их не так много, они появляются и, может быть, такие люди превзойдут достижения того же Ули Штека. Но очевидно, что это продукт штучный. Их никогда не будет много.

А в целом, если проследить тенденции Piolets d'Or, я не скажу, что каждый год мы там видим выдающиеся достижения, но сильные восхождения каждый год есть.

Я больше 10 лет в этих играх, если не сказать, что все 20 лет. И в принципе оно идёт как волна. То есть год бывает, что все восхождения как на подбор, тяжело выбрать. А бывает, когда одно восхождение, пусть и среди сильных, но выбивается. Как прошлогоднее украинской команды на Талунг!


На Жанну

В общем, насколько я могу судить, главное, что объединяет все эти впечатляющие восхождения – те, что мы вспоминаем и через 10 лет – это, в первую очередь, вызов!

Да, вызов и красота. Красота линий, красота того, как маршрут пройден. Вот факторы, из которых складывается общее впечатление. Там говорят о безопасности, но не знаю, как насчёт неё…

Ну, эта планка двигается.

Да, двигается. Но не стремительно. Никто не смотрит, сколько ледобуров ты брал: 20 или 5, или вообще оставил их дома. А очень сильно влияет красота линии, особенно если она была пройдена одним рывком, а не провешена перилами снизу доверху. Это критерии, которые никуда не спрячешь. Всё остальное: брал ты рацию или спутниковый телефон, были ли у вас наблюдатели, уже не так важно.

Для меня, например, очень важный показатель – сколько человек в команде. Можно сказать, что это даже принципиально: два, три или четыре человека. Вот двойка – это зачетно! В двойке, да по сложной красивой линии – это образец того, как должно быть.

Альпинизм – вид спорта для двоих?

Нет, не совсем. Если говорить о спорте высоких достижений, то возможно и так. Но если рассматривать его как вид «активной деятельности», то он для всех, кто любит природу и особенно горы.

Я имела в виду связку-двойку. В общем, действительно, двойками ходить не обязательно. Но каждый раз ты смотришь на восхождения экстра-класса и думаешь: Да это всё круто, но…

Всё на грани. Этот альпинизм он и есть, наверное, на грани. Хотя с другой стороны, чаще всего видно, какой запас прочности при этом был у команды. Но я не понимаю, когда в лонг-лист Piolets d'Or включают восхождение, в котором кто-то из участников погиб. То есть если бы они благополучно спустились, они стали бы сильными претендентами на премию. Но погибает человек – и всё меняется!

Я вспоминаю мой первый Piolet d’Or, когда я был номинирован за Гранд-Жорас. И в 99-ом, по-моему, году. В тот год был номинирован Томаш Хумар за восхождение на Дхаулагири по южной стене. В тот год президентом жюри был Кистоф Профит, у которого самого выдающееся соло-восхождения. Что он сказал? Он сказал, что не хочет, чтобы эталоном для будущих «Золотых ледорубов» стали такие восхождения: восхождения на грани. То есть они превосходят разумный риск. Томашу Хумару все аплодировали, но это уже было за гранью, за гранью разумного риска.

Ты знаешь, у него реально там было 50 метров тонкого шнура и пять крючков, по-моему. И как он маршрут свой назвал? One way ticket! Да вот понимаешь. И Кристов Профит, у которого десятки соло-восхождений, сказал: «Я не хочу, чтобы в будущем такие восхождения стали примером для наших подрастающих альпинистов, для будущих поколений». Потому что, и мы все понимаем, что Piolets d'Or – это трамплин, особенно для молодёжи. Выпрыгнуть к известности через журналы, через спонсоров. А если мы будем, конечно, постоянно афишировать «там тот погиб, а, Бог с ним, зато тот залез», то, конечно, это плохой пример для подражания. И рост смертности в альпинизме никому не нужен.


В экспедиции

Сейчас началась уже совсем другая жизнь. Раньше, вне зависимости от своих желаний ты попадал на пятёрки, шестёрки, скорее всего, через какое-то определённое время: три, а то и четыре года. Сейчас некоторые альпинизм с «пятерок» начинают. Особенно если у них есть скалолазная подготовка. Здесь очень всё быстро сжалось во времени.

Сейчас и жизнь сжата во времени. И 24 часов в сутках уже мало. Это закономерно. Всё сжалось, и эта тенденция прослеживается во всём.

И остановить этот поезд уже не получится.

Нет. Конечно, нет.

А что нужно сделать, чтобы он ехал хотя бы с контролируемой скоростью?

Правильные учителя нужны. И эти правильные учителя должны быть соответствующего уровня, чтобы преподавать. То есть если учитель уровня первого разряда, а к нему приходит мастер спорта-«скороспелка»… Понятно, что этот скороспелка не будет слушать такого учителя. Ну, кто он там? Перворазрядник? А он мастер спорта уже. Я утрирую, конечно. Но такие учителя – тоже штучный товар. Их не бывает много. Есть уникальные спортсмены, есть уникальные учителя.

Видимо, окончательно наступило время сильных личностей. И понятие «сильная школа» теперь особенно должны иллюстрировать конкретные выдающиеся имена…

Действительно, что-то в этом есть. Например, Красноярская школа, она всегда выделялась, была сама по себе. Всегда была очень яркой. Это так же как в Свердловске, теперь Екатеринбург. Помнишь Ефимова? Я не знаю, какой сейчас уровень в Свердловске, а тогда он, помнишь, гремел. Красноярск, Свердловск. Сюда можно добавить САВО в Казахстане под руководством Ерванда Ильинского, Московское МВТУ имени Баумана, Ленинградскую школу. Это мощнейшие школы.


Броуд-пик, Каракорум, 2009 год

А какие у тебя сейчас личные проекты?

Никаких. Я работаю в Шамони гидом и путешествую с группами по разным горным районам мира.

И как?

Мне нравится. Я получаю удовольствие.

Мне кажется, чтобы работать гидом, надо уметь получать удовольствие.

Ну да, да. Хотя конечно, усталость накапливается.
Знаешь, есть такие классические маршруты, на которых я был уже десятки, десятки раз, конечно. И для меня поездка в Непал, например, как этой весной – это, конечно, отдушина, для души, для сердца. Одно дело, когда ты первый раз приехал на Монблан, другое дело, когда ты делаешь много-много этих восхождений, и когда твоё любимое дело становится профессией. Другая категория. Да, мне нравится, но сказать, что я от этого прямо торчу... я бы назвал это скромнее. Но это источник моего существования. Я умею это делать хорошо и могу получать от этого удовольствие.

А не тоскуешь по проектам?

Знаешь, иногда смотришь на какое-то восхождение яркое. Думаешь: залезть бы что ли? Что-нибудь этакое! А потом думаешь: А для чего? Третий «Золотой ледоруб»? А зачем он нужен?

Я сейчас задам такой крамольный вопрос. Жизнь в окружении вершин поднимает вопрос, а нужно ли на них ходить?

Ну, примерно так, да-да. А надо ли на них ходить? Раньше, там пять, шесть лет назад, у меня было совсем другое видение. Я жил, тренировался здесь и готовился к Гималаям. Приезжал туда, пытался там какие-то сложные восхождения совершать. Но что-то меняется, что-то происходит в голове, но… Перелом произошёл после экспедиции на Аннапурну по западной стене в 2009 году с Виктором Афанасьевым. Тогда я задумался о том, в чём смысл всей этой игры, которая называется альпинизм. Так что, по крайней мере, сейчас, у меня нет никаких проектов.


Аннапурна, 2009 год

И что подтолкнуло к этому?

Внутренние размышления. Общение с определёнными людьми. И я начал задавать себе вопрос: а в чём смысл того, чем мы занимаемся? Что мы себе доказываем? Как мы себя мотивируем? Там сдвину планку возможностей, там докажу себе. По большому счёту мы доказываем другим свою крутизну. Хотя мы себе не признаёмся в этом, и другим тоже. Так устроено, что наше эго оценивает себя через мнения и оценки других. То есть мы себя не знаем, как таковых. Наши суждения о себе складываются из чужих оценок. А что скажут о нас люди? Что они подумают? Как они о нас напишут, да?

И когда ты начинаешь над таким вопросом задумываться, ты ставишь себе вопрос: а для чего я вообще хожу? А в чём смысл того, что я лезу в гору? Ведь альпинизм это ещё и, рассматривая альпинизм высоких достижений, страдания. По большому счёту все большие восхождения сопряжены со страданием. Дискомфорт, головные боли от большой высоты, холод.

Я помню, как мы с Серёгой Кофановым на Жанну ночь сидели на высоте семь с половиной километров, в -30°С или я не знаю сколько, может -35°, когда даже газ у меня в руках просто замерзал от холода, а у нас даже спальников не было. Это бесконечная ночь. Были и другие ночи… Сказать, что я получал удовольствие? Нет, конечно, это было чисто страдание. И когда ты задаёшься вопросом, а для чего ты страдаешь? В чём смысл твоего страдания? И для чего надо? И ты понимаешь, ты видишь, что всё, что ты делаешь, ты потом оцениваешь глазами других.
Герой или не герой? А если я не залез, то наверняка меня осуждают, и что обо мне думают?

И однажды я увидел в себе совсем другого себя. И смысл жизни в другом чём-то, не только в достижениях и демонстрации каких-то результатов. И я начал путь в этом направлении. Я путешествовал по Тибету, по Непалу, по Индии. Жил в монастырях. И чем больше я разговаривал с людьми, читал и медитировал, тем я больше начал приходить к пониманию смысла жизни. А мне говорят: «Ты просто устал, перенапрягся, сейчас полгодика подождёшь, восстановишься, жизнь войдёт в своё русло».


Во время экспедиции на Кангтегу, 2000 год

И опять к новым рекордам.

Да, типа того. В 2008 году, мы с Колей Тотмяниным сходили на Дхаулагири. Мы попытались по западной стене, у нас не получилось. Мы по классике сходили. Затем Каракорум, в том же году. За два месяца мы с Витей Афанасьевым прошли Броуд-пик и Гашербрум по новым маршрутам. Это получается, я за 4 месяца на три восьмитысячника взошёл, и при этом ещё два первопрохода. Тогда всё начало сжиматься. Вот это пространство, время, нагрузки. В такой концентрации, когда это всё сжимается, страдание проявляется в концентрированном проявленном виде. Напряжение и внутренняя усталость росли.

Я помню, я тогда приехал в Шамони. У меня клиент был, я работал. Я помню, какой я вымотанный был, а я ещё месяц должен был отработать. Я месяц с ним отработал. Приехал домой. И я помню, я на горы смотреть не мог. Я просто начал бегать тогда, купаться в холодной реке. Просто пытался отвлечься от всего этого. И вот, видно, в этот момент начали происходить какие-то изменения. Я просто стал задумываться. Ведь мы редко поворачиваем свой взгляд внутрь себя. А для чего? А для чего это надо? А кто я? Для чего я живу? А в чём смысл жизни моей? Понимаешь?

Ещё какое-то время двигался по инерции. После экспедиции на Аннапурну с Витей поехал под Кайлас делать кору и искать смысл жизни. Потом медитации. И я за месяц в Гималаях изменился настолько сильно, что я не смог вернуть себя того, каким я был до этого. Альпинизм для меня – это как книга. И я без чувства сожаления могу сказать, что я прочитал «свою» книгу. То, что я должен был сделать, я сделал и закрыл её. Я реализовал себя через альпинизм. Я считаю, что своего личного предела я достиг.

Ули Штека после Аннапурны спросили, а что дальше? И в одной из презентаций он даже сослался на меня: ну, мол, как Валерий займусь медитацией. То есть, всё равно в какой-то момент, если ты доживаешь до этого момента, если ты зрелый внутри, ты всё равно задумываешься. Иногда просто это происходит уже в старшем возрасте. У кого-то в 60, у кого-то в 70 лет. А у кого-то и в 70 лет, знаешь, такой зуд: туда залезу, сюда залезу. Видимо, зрелость еще не пришла. Я говорю о внутренней, духовной зрелости. В моём понимании человек внутри созрел, когда он задаётся вопросом: «А для чего я живу?».


2000 год, у подножия Кангтеги

Ты ответил для себя на этот вопрос?

Да, я пришел к некоторому пониманию, но пока это концептуальный уровень. Человек постоянно находится в поиске, и если ты встаёшь на этот путь, то всё для тебя меняется.

Хорошо. Это я всё понимаю. Но как же работа с клиентами?

Я просто немножко под другим углом зрения смотрю. Во-первых, я исхожу из того, что это, наверное, моё призвание. Я этому отдал почти всю свою жизнь с 14 лет. На компьютерщика я не выучился. Бизнесменом не стал. Я мог им стать, но я отодвинул это. У меня был в своё время свой бизнес, но я выбрал альпинизм. Тогда я работал со спонсорами, с журналами. И я осознанно выбрал стезю профессионального альпиниста. И закрыл свою компанию. Ещё в Омске я жил тогда. Я сделал свой выбор сознательно, Это то, что я умею делать хорошо.

Я могу дать людям ощущение восхождения, подарить вот этот восторг. Понятно, что я пятьдесят, шестьдесят раз был на Монблане, но человеку, который поднимается туда впервые со мной, я постараюсь подарить ощущение вот этой красоты. Это моя работа.

А для тебя самого восторг от достижения вершины?

Конечно, конечно, есть. Может, не в таких красках как это было раньше, допустим. Когда мне было 15, 16, 17, 18 лет, когда я был уровня первого разряда. То есть когда мы собирали отделения там разрядников или новичков. Вот это был восторг! А когда начинаются пятёрки, а затем начинаются шестёрки – идёт борьба. Идёт борьба такая: плохая погода, голова болит, нежелание вставать в 2 часа ночи. Поэтому я и говорю, что по большому счёту весь альпинизм – это страдание.

Давно где-то в журналах я читал статью на английском языке, называлась «Искусство страдания».
Эта статья как раз и была про высотный альпинизм в альпийском стиле. Недавно Войтек Куртыка получил Piolets d'Or в номинации: «Карьера в альпинизме». Его восхождение по западной стене Гашербрума IV, считается эпохальным в продвижении альпийского стиля. При этом оно всё пронизано страданием.

Ты посмотри. Когда он рассказывает про эти дни, когда они спали в этом снегу. Я прямо вижу, как всё это было, потому что я сам через это проходил. Я знаю как это. Но надо быть мазохистом, чтобы от этого получать удовольствие. Я не скажу, что после этого он совершил какие-то более выдающиеся достижения. То есть это было яркое восхождение. Но человек не может страдать на таком уровне постоянно. Возьми того же Стив Хауза. Он сходил своё звёздное восхождение на Нанга-Парбат. Достижения Ули Штека. Они не могут быть тиражированы, они должны быть штучными. А почему? Да потому что есть ограничения внутренние у человека. И если человек этого не понимает и пытается это тиражировать – то он просто погибнет. Невозможно эти вещи сдать в тираж. Только штучный продукт. Поэтому вот в моём случае то, что я сделал, я сделал всё, закрыл. И, слава Богу, что я это вовремя закрыл. Иначе я бы просто разбился где-нибудь, погиб. То есть у меня, ты знаешь, на самом деле огромные планы были. У меня были такие планы: все восьмитысячники пролезть по новым маршрутам, я уже всё распланировал на 6 лет, у меня программа была в моей голове. Так вот в этом году я должен был Броуд-пик пройти и два Гашербрума. Весной у меня должен быть маршрут на Дхаулагири. На следующий год у меня должен был быть новый маршрут на К-2. В общем, у меня всё было расписано, понимаешь? Сейчас я сознаю, что я не дожил бы даже до середины этой программы. Человеческая жизнь – она Драгоценна, и сколько тебе её отпущено, ты не знаешь.



Мы – портал Риск.ру и журнал «РИСК онсайт» – все годы своей работы пристально следим за карьерой Валерия Бабанова. Тем более приятно нам представить слайд-шоу Валерия 4 декабря в 18.30 в Культурном центре ЗИЛ, потому что Валерий Бабанов – обладатель первого в истории «Хрустального пика».

О слайд-шоу:

История «Зова Гималаев» начинается с весны 1997 года – первой экспедиции Валерия в Гималаи – восхождения на восьмитысячник Лхоцзе в составе команды под руководством Владимира Башкирова.
Затем его заинтересовал совершенно другой формат экспедиций. Сольное восхождение на пик Кангтега, соло-первовосхождение на пик Меру в Индийских Гималаях. На красавицу Нуптзе Валерий взошёл в двойке с Юрой Кошеленко, последовали экспедиции на Жанну, Дхаулагири, Броуд пик и Гашербрум в Пакистане.
Вместе с Сергеем Кофановым Валерий Бабанов получил первую в истории премию «Хрустальный пик».

Вечер продолжит дискуссия на тему «Современный альпинизм: на стыке коммерции и высших достижений».
Компанию Валерию Бабанову на сцене составят руководитель проекта «Высота» Александр Яковенко и казахский альпинист Кирилл Белоцерковский!

Приходите, будет интересно!


Фото в публикации: из архива Валерия Бабанова

Спасибо нашим друзьям и партнёрам.
Также хотим сказать спасибо за поддержку Федерации альпинизма России и Алексею Овчинникову лично.

Партнеры фестиваля:

Компания "Спорт-марафон"


Выставка "Открой свою Россию"


Компания Thule


Заказ и доставка билетов Biletix


Сеть отелей Azimut


Банфский кинофестиваль

Перейти к заказу билетов