По страницам старых дневников (Дневник 2001)

В поисках старой фотографии, отпечатанной ещё с чёрно-белой плёнки, я наткнулся на пакет, где лежала пачка листов – ксерокопия с дневника Кати Антоновой, которая вела его во время горного похода в 2001 году.
Листая уже слегка пожелтевшие странички, вспомнил, что в том походе вела дневничок и Юля Демина, бывшая тогда завхозом в нашей команде. Две девушки сделали то, что не могли сделать восемь крепких парней! Связавшись с девчатами, я заручился согласием использовать их записи о том путешествии, наполненным приключениями и событиями. Маршрут, ставший лучшим в ЧР в классе горных походов четвёртой категории сложности, безусловно был достоин подробного рассказа.


Диплом одного из участников нашей команды.

Вот нитка этого маршрута: пос. Былым - пер. Сакашиль 1Б - вер. Сакашиль - пер. Зап.Каярта 2А + пик Килар - пер. Штернберга 2А - пер. Донкина + пер. Чегемский + вер. Орубаши + пер. Фрешфильда 2Б - пер. Украина + вер. Чегеттау 2Б - вер. Гумачи - пер. Вост. Джантуган 2Б - пер.Юсеньги 2Б - пер. Когутай + пер. Интеркосмос (рад.) 2А - пос. Азау - пер. Седловина Эльбруса + вер. Зап. Эльбрус + вер. Вост. Эльбрус - пос. Терскол.

Юлю должность завхоза обязывала к скрупулёзности, она аккуратно перечислила всю нашу горную бригаду, попутно добавляя к именам ультракороткие характеристики.

«1. Новиченко Александр Михайлович – наш Адмирал (дядя Саша).
2. Жижин Виктор Владимирович – Мастер (дядя Витя).
3. Ляшов Игорь Викторович – просто Викторович.
4. Гайворонский Владимир Иванович – Вовчик в шортах.
5. Поверин Алексей Павлович – Доктор (Док).
6. Дьячков Ярослав Николаевич – Ярило или Ярик.
7. Пятибрат Максим Александрович – Макс беззубый.
8. Огурцов Виталий Сергеевич – Веталь голодный.
9. Демина Юлия Олеговна – это я, завхоз.
10. Антонова Екатерина Валерьевна – Катя, Катюша, Котенок».

Кроме Новиченко и меня все остальные были членами Ставропольского турклуба «Ратибор», впервые попавшими на «четвёрку» - начальную ступеньку лесенки походов высшей категории сложности. (Да-да! Тот самый «Ратибор», который спустя 15 лет яблоки… см. http://www.risk.ru/blog/209117 - прим. автора)

Несколько слов о маршруте. Из двенадцати перевалов, включённых в него, половина оценивалась как «двойка Б», что заметно превышало требуемый минимум для «четвёрки». Восхождения на семь вершин между ними вызвали и без того понятную робость у ряда участников и родило попытки воздействия на Адмирала и Мастера с целью уменьшить объём предстоящих испытаний. Но руководство проявило непоколебимость, заверив сомневающихся, что если что-то пойдёт не так, то можно изменить маршрут в любом месте.


На подъёмнике в ущелье Адырсу.

2 июля вся компания на МЧСовском «Кубанце» к полудню прибыла в Приэльбрусье. Вторая половина дня ушла на размещение забросок в Тырныаузе, в Терсколе, а также в альплагерях «Уллутау» и «Шхельда». Первую ночь провели на слиянии Адырсу с Баксаном. Только на другой день заехали в ущелье Кестантысу, где неоднократно пришлось переезжать через речку. Когда на очередной переправе автобус сильно ударился кормой в подводный камень, мы отпустили его с миром и побрели вдоль потока, многократно переходя через него с берега на берег. Эти водные процедуры, по словам Юли сделали ноги участников похода суперчистыми.


У одной из переправ.

На узкой тропинке между переправами мне посчастливилось найти подкову, что очень обрадовало, это предсказывало удачу! Буквально через несколько минут я увидел вторую подкову, удивительно, как это шедшие впереди Док и Юля не заметили её! Они дружно сослались на плохое зрение, явно расстроившись из-за этого. Недолго думая я широким жестом отдал находку Юле с наказом не расставаться и беречь её как зеницу ока. Как на самом деле у Юльки было со зрением, то пометки в её дневнике об отсутствии зуба во рту у Макса и бритой голове у Викторовича под бейсболкой, заставили вспомнить о существовании рентгена. Про подкову уместно было привести четверостишие моего старинного приятеля по школе и ныне здравствующего поэта Паши Бровермана:

«Если нашли вы случайно подкову,
Её не считайте, как счастья основу:
Может, уже чья-то жизнь позабыта,
А тот, кто носил их, отбросил копыта!»

Вдруг впереди разглядели идущих людей. Двое неизвестных поднимались по этой же тропе, ненамного опережая нас. Не помню, кто оказался самым глазастым, но инфа, что у одного замечено нечто, похожее на винтовку, заставила нас остановиться. О случаях нападения на туристов в Приэльбрусье с целью грабежа мы знали. Адмирал предложил тут же сесть на перекус. Пусть эти незнакомцы уйдут подальше, а мы все ценное спрячем в неожиданные места. Солидный общак, хранившийся у Юльки, затолкали в закопчённый футляр из-под примуса, а личные сбережения - куда подсказывала фантазия, кто в аптечку, кто в носки...

Обед превзошел все ожидания ратиборовцев. Они привыкли довольствоваться банкой кильки на троих. А тут к питанию организаторы похода подошли основательно. Супчик, к нему в консервах кабачковая икра, кукуруза, зеленый горошек, паштет с кальмотом грудинки впридачу. Добротное питание - залог здоровья туриста!

Через пару часов тропа, то взлетавшая на приличную высоту, то опять падавшая до самой реки, привела к месту первой ночевки. Огромная каменная плита послужила столом. Ратиборам, привыкшим топать до темноты, показалось необычным, что на ночевку встали около шести часов вечера. Бедняги! Они и не подозревали, что ранний отбой предполагает также и ранний подъём! А пока было светло, ребята после ужина пели песни. Не пел только Макс, так как стеснялся шепелявить.


Утром у первого лагеря.

Ясно, что подъём спозаранку сказался на настроении участников вечерней капеллы. Нудный подход под перевал и его поиски на длинном отроге в густом тумане дали повод изменить имя географического объекта Сакашиль на «Сукашиль». Так и не добравшись до перевала, мы были вынуждены искать на покатом склоне подходящее место для ночлега. От ушедшей разведки спустя полчаса с донесением примчался Веталь – площадки найдены!

Между двумя кашеварами - Юлей и Доком, вспыхнула перепалка - то ли из-за состояния готовности ухи, то ли из-за чего другого. Прислушавшийся к ним Адмирал констатировал, что этот «громкий разговор» до рукоприкладства и «супопролития» не дойдёт и ушел с дневником в маленькую палатку. Остальные собрались на полюсе, точнее в большой палатке «Полюс», погонять картишки. Я подсказал им игру под названием «Пардон мадам», после чего до самого отбоя из палатки доносились взрывы чуть ли не слёзного хохота. А еще поучил выговаривать с ходу название древнего вулкана, расположенного напротив нас – Ку-кум-ген-кая, Кукум-генкая, Кукумгенкая! На этом культурная программа вечера закончилась.

С места стоянки за каких-то полчаса дошли до перевала. Темп задали отличная погода и каша с «тараканами», то есть рис с черносливом. На этом «топливе» команда с места рванула хорошо. С перевала по снежнику через сотню метров свернули влево к выходам скал под вершиной Сакашиль и сделали временный базовый лагерь перед восхождением.

Адмирал объявил, что вершина будет для желающих, а кто не хочет, может остаться в лагере. Далее я цитирую дневник Юли…

«Мне жутко не хотелось пиликать, черт знает куда, однако было стыдно в этом признаться. Думаю, что многие из нас испытывали те же чувства, но гордость и амбиции не позволяли отступить. В лагере остался Мастер, взявшись приготовить нам обед. Новиченко велел одеть системы, каски и взять с собой кошки. По мере готовности выходили из лагеря один за другим.

Ох и тяжко же мне было идти! При дыхании легкие свистели, а сердце билось в бешеном ритме, как у кролика. Организм накрывала горняшка. На такой высоте мы еще никогда не были. Путь шел в основном по снегу. Изредка попадались заледенелые скалы. Постепенно я отстала от Ярика с Катей. Мой моторчик начал глохнуть. Я решила отдохнуть. Напомню, что все было в тумане. И вдруг голос ниоткуда: - «Кто здесь?». Естественная реакция – это начать испуганно оглядываться с ледорубом наизготовку. Оказывается, это Викторович вылез оттуда, где его никто не ждал, мы с ним потопали дальше. Мне приходилось через каждые десять шагов останавливаться, чтобы успокоить барабанную дробь в голове. Медленно, но верно мы продолжали свой путь к вершине. На снегу четко были видны следы наших ребят. Поэтому, несмотря на плохую видимость, мы верно приближались к своей цели. О самой вершине сказать ничего не могу, так как облако, в котором мы бродили, не давало возможности посмотреть вокруг. Но чувство гордости за себя просто распирало грудь. Ведь это моя первая в жизни вершина! Она, наградив меня головной болью, всё же покорилась мне. Мы долго ждали Макса, прежде, чем начать спуск. Ему, видимо, было еще хуже, чем мне. Но он тоже не повернул назад и разделил с нами радость восхождения.


На вершине Сакашиль.

На спуске.

После первой горы.

Обратный спуск прошел незаметно и быстро. В лагере нас ждал обед! Мастер уже начал волноваться за нас, все время смотрел в бинокль на склон. После обеда начали собираться. Разгрузили Макса. Горняшка его сильно припекла. Док, подлечив несчастного, выронил аптечку и разбил пузырёк с валерьянкой. Не трудно представить, какую бы популярность он мог иметь у кошек!».

Далеко в этот день уйти не удалось. Восхождение подточило запасы сил у его участников, Адмирал, видя усталость новичков «четвёрки», дал команду становиться на первом удобном месте рядом с водой. На дежурство заступили Вовчик и Макс, остальные помогали им, ибо по определению Юльки - завхоза они были далеко не кулинары.


Далеко внизу виден Тырныауз.

Переход через Сакашиль-су.

6 июля по зелёным лугам с множеством цветов дошли до слияния Сакашильсу и Каяртысу, где упали на полуднёвку. Предстояло забрать из Тырныауза первую заброску и провести торжественный ужин по случаю дня рождения нашего завхоза. После купания и быстрого перекуса мужская часть команды ушла за заброской, оставив Катю с Юлей на моё попечение. Девчата занялись стиркой, а я обработкой грибов, собранных в березняках вокруг стоянки.

Вечером ребята принесли имениннице из магазина бутылки с колой и молоком и её личную коробку, припасённую специально для этого дня, где оказались шампанское, пачка натурального молотого кофе, а также ингредиенты для двух тортов. Основным блюдом для празднества был картофельный соус с грибами, над которым колдовал Адмирал.

«Блям, блям, блям!» - звуки импровизированного гонга из миски и ложки действовали на состав группы как вспышки света на собаку Павлова – спонтанно начиналось слюноотделение. Юльке вручили подарок – свёрток с привязанными шариками, внутри которого были кукурузные хлопья, молоко «Бурёнка», войлочная шапкой и книга. За праздничным пеньком мы выпили и съели немало, но второй торт, хоть наши желудки были размером с ведро, пришлось оставить на завтрак.

Утром, чтобы поднять личный состав, пришлось бросать в палатки обломки веток и мелкие камешки, на звуковую сигнализацию народ не реагировал. Но нет худа без добра, каким-то образом удалось разбудить у Кати желание вести дневник наряду с Юлей. В этот день полку летописцев прибыло! Зоркий глаз Катюши опознал дежурных возле примусов, зафиксировал меню завтрака и расправу со вторым тортом, затем провёл анализ метеоусловий, из коего следовало, что солнышко хоть и за тучами, но идти дальше всё-таки надо!


Русло Каярты-су после селя.

На втором плане - разрушенное противоселевое заграждение.

По гравийному конгломерату спустились к реке и перешли на левый берег Каяртысу. Её русло было изуродовано сошедшим селем и выглядело неприятно. А ещё страшнее было представить, что происходило тут год назад в момент схода селя. Противоселевое ограждение из бетонных блоков перед Тырныаузом разнесло, как карточный домик, котловину, где стоял город, затопило, были жертвы среди населения.


Сила стихии...

Напрашивается сравнение с карточным домиком, таким же как и он непрочным...

После заброски шли тяжело. У Веталя, вчера оторвавшегося на соусе с грибами, болел живот. Тем не менее, грибы, попавшиеся на пути, не пропускались и были отправлены плавать в обеденный суп. Пока тот варился, Макс и Ярик обнаружили огромный муравейник и продемонстрировали способы «муравьинотерапии», касаясь его разными частями тела и убеждая остальных в исключительной полезности муравьиной кислоты. Но народ дружно дистанционировался на приличное расстояние от поборников народной медицины и облепивших их насекомых.

Идти после обеда было не в лом, все винили в этом грибы, которые «не пошли», Вовчик даже объявил, что устроит голодную забастовку и откажется от ужина. Бодро бежал только Веталь, так как с утра ничего не ел. С зелёных полянок с сиреневыми колокольчиками мы перешли на длинющую покатую морену. Пал туман и это угнетало психику ратиборовцев – лезешь наверх и неизвестно куда. О том, куда лезли, знали только Адмирал и я, побывавшие тут ещё три года тому назад.

Последний взлет дался тягостно, уже смеркалось, когда нашли место для ночёвки. Им оказался сухой грунтовый островок среди песчаного плато с множеством грязных ручьев. Припомнилось, что раньше здесь был заметный склон, а теперь – плоскость. Установив палатки, с протяжными песнями принялись за чистку и резку ингредиентов для борща. Над котлом ворожил Адмирал, борщ получился неописуемо вкусным, а горячий компот с зефиром еще больше ублажил туристские желудки и души. Разогнать по домикам нас сумел только дождь, зарядивший на всю ночь и к утру перешедший в снег.

Вставать ратиборовцы стали пошустрее. Рань обязывала, впереди ждала первая «двойка А» - перевал Западный Каярта. На завтрак дежурные приготовили отличный плов. Полученных калорий хватило для преодоления затяжного тягуна на перевал и простого выхода с него на пик Килар.


На пер. Зап. Каярта.

На пике Килар.

Навалившийся туман не дал полюбоваться верховьями ущелья Тютюсу. Задул прохладный ветер, да такой, что рюкзаки снимать не хотелось, можно было, по словам Юльки «запросто откинуть коньки от холода». Подвижная сыпуха а затем раскисший снег, в который проваливались выше колена, привёли на каменистое плато под перевал Штернберга, названный по имени его первопроходца - австрийского альпиниста. Неожиданно прояснилось, выглянуло солнце, да так припекло, что раздело всех до маек.


Лагерь под пер. Штернберга.

Пока ставили лагерь и собрались заморить червячка до ужина, начался дождь, снова поднялся сильный ветер. Это доставило кучу неудобств Кате и Ярику, заступивших на дежурство. Запомнился крик Ярика, звавшего напарницу: - «Катя, давай быстрее готовить, пока ветер без камней!» Харчо и чай они варили, сидя под большой полиэтиленовой накидкой часа два, заставив остальных засомневаться в ужине. Но трапеза состоялась, все набились в палатку «Полюс», которая хоть и была большой, но тесной для десяти человек. Сидели в ней, согнувшись в три погибели, движения были медленными и осторожными, не дай Бог, перевернётся миска с супом! А снаружи тем временем повалил густой снегопад.

Настало утро. Календарь показывал 9 июля – самый разгар лета! Со скатов палаток под каплями утреннего дождя медленно сползал слой снега. Но как увязать эту путаницу погоды и времени года со сном Катерины, в котором ей пригрезилось, как она в магазине примеряет вместо горных ботинок серебристо-голубые туфельки и любуется своими точёными ножками!


Подъём к пер. Штернберга.

На перевал Штернберга двинулись после полудневного ожидания окончания дождя. Тут «Ратибор» впервые познакомился с хождением в связках без шуток, по-взрослому. Кому-то показалось, что верёвка создает некоторые неудобства в движении, кому-то наоборот, понравилось, но все сошлись во мнении, что учиться этому надо! А пока надевали обвязки и разматывали верёвки, нас догнали туристы, которых мы заметили ещё раньше, когда снимались с места стоянки. Они оказались из Ростова, идут, как и мы «четвёрку» и следующие три перевала у них совпадают с нашими! Загадав пообщаться с ростовчанами вечером, ушли наверх, оставив их надевать снаряжение. На перевал почти взлетели. А там потянул пронзительный холодный ветер, сразу же погнавший вниз. Фото группы на фоне перевала сделали, после спортивного спуска на небольшое плато.


Видно, что не лето...

Дальше понеслись почти бегом. Адмирал, мчавшийся первым, вдруг упал на спину и раздался отчётливый хлопок, похожий на звук выстрела! Я испугался, но ничего не успел такого подумать, как Саша сразу поднялся, слава Богу - живой! Он скинул рюкзак и достал из него повреждённый баллончик. В воздухе остро запахло газом. Как-то так неудачно получилось, что при падении баллончик попал на острый камень. А раз уж остановились, то оказалось, что пора обедать и место для этого подходящее! Только распаковали рюкзаки – снова дождь, причём всё сильней и сильней… Мы составили рюкзаки в круг, залезли внутрь его и накрылись полиэтиленом. Обед прошёл быстро, а погода не спешила измениться в лучшую сторону. Учитывая сложившуюся обстановку, Адмирал распорядился выдать личному составу «подогрев».

Ожидание затянулось, даже достали карты и расслабились до такой степени, что идти уже никуда не хотелось. И тут внезапно отступил туман, снова выглянуло солнце. Переход до ночевки оказался не ближним светом. Ровное место нашли в каменном кармане под перевалом Донкина – первой «двойки Б» нашего похода. Имя перевалу дано в честь ещё одного иностранца – англичанина Уильяма Донкина, побывавшего тут почти 150 лет тому назад в числе первопроходцев, открывших Кавказ для альпинизма и оставшегося здесь навсегда, во время восхождения на Коштантау в августе 1888 года.

Об окончании дня - несколько строчек из Катюшиного дневника:
«Пока готовили ужин, шли разговоры о жизни, о работе, о справедливости. Ужин незаметно перешёл в занятия по вязке узлов. Игорь учил меня вязать «восьмёрку», «девятку», «восьмёрку» одним концом и «восьмёрку» двойную. «Бабочку», «схватывающий» и «грипвайн» - точно не знаю, как пишется (Имелся в виду узел «грейпвайн», который применяется для связывания верёвок разного и одинакового диаметра - прим. автора). Жижин показывал всем остальным. Мы так увлеклись, что не заметили, как стемнело».

Несмотря на то, что проведённое занятие по освоению альпинистского «макраме» состоялось, Адмирал, Ляшов и я до конца похода приглядывали за дебютантами «четвёрки», чтобы не получилось так, как в следующей страшилке.

Дюльфером быстро турист сиганул,
Узел какой-то он там затянул.
Снизу товарищ расширил глаза –
Вместо булиня был узел Линча!

А приглядывать пришлось, да ещё как! На другой день Адмирал протянул верёвочные перила вдоль снежного моста через трещину и закрепил их концы на ледорубах. Последней по мосту шла Юля, а Вовчик, чей ледоруб был точкой крепления перил, вытащил его и пошёл дальше! Юлька осталась стоять с незакреплённой верёвкой в руках! После этого в её дневнике появилась следующая запись: - «Тут Адмирал выдал свою коронную фразу, которую он произносил по отношению к Ратибору еще не раз: - «Я с вас херею!». Вовчику выдали лекцию на тему, как он был не прав».


В зоне разломов в верхней части л-ка Джайлык перед пер. Донкина.

После прохождения снежного моста.

Ростовчане нас так и не догнали, мы заметили их, когда были уже под самым перевалом. Путь к нему лежал по крутой заснеженной полке, к которой надо было перелезть через бергшрунд на небольшое ровное место, где можно было передохнуть. На моих глазах от нижнего края полки отделился камень величиной с голову и чуть подпрыгивая, покатился по снегу вниз к ожидавшим своей очереди, Юле и Ляшову. После моего крика: - «Камень!», они застыли в ожидании того, откуда он вылетит, чтобы увернуться, но «подарок» завяз в снегу, а наш завхоз пулей взлетела на верхнюю стенку бергшрунда, где некоторое оживление вызвала давно наваленная кем-то кучка в небольшой выемке под скалами. Наверное, от страха, как заметил кто-то из ребят.


Перевал Донкина всё ближе...

Тем временем Адмирал и Веталь, шедшие первыми, выбили ступени и сбросили с перевала верёвку на последний взлёт. Переживания закончились. Вся команда собралась на каменистой площадке. Слева возвышался большой снежный купол, за которым спряталась вторая «двойка Б» - перевал Чегемский, а прямо вниз стелился ледник Западный Джайлык. Адмирал изрёк: - «Ночуем здесь!», чем очень обрадовал уставших ратиборовцев.


Утренний вид на купол.

Слегка подзамёрзшие после долгого и медленного подъёма Юля с Яриком подпрыгивали и отчаянно махали всеми конечностями, восстанавливая в них кровообращение. Док в стороне аккомпанировал их танцу стуком зубов. Я предложил ему командирскую фляжку, не хило хлебнувши из неё, он чуть не помер, но выбивать зубами дробь перестал, от летального исхода его спасла конфетка. На скорую руку организовали холодный перекус, затем обустроили лагерь. На площадке места хватило только для двух палаток и кухни. Для третьей пришлось вытоптать снег чуть ниже перевала. Протоптали и коммуникации в виде тропинок между палатками и скалой, за которую бегали в туалет. Скала не очень прикрывала сие таинство, но внимание на это не обращали, все ждали супа с макаронами.


Внизу: Туристы из Ростова остановились на ночёвку.

А это наш лагерь на перевале.

Снова привожу выдержку из Юлиного дневника: «Во время приготовления ужина Вовчик что-то напортачил с горелками. Дядя Саша опять произнес: - «Я с вас херею» и пошел помогать. А Вовчик зарёкся что-либо делать без разрешения Адмирала. Тем временем под перевал подошли ростовчане. Подниматься не стали, так как уже вечерело. Вскоре их накрыл туман. «Ежи-и-и-ик!» - кричали мы. «Медвежоно-о-ок!» – слышалось в ответ. Вот и поговорили. Пока ростовчане искали медвежонка в тумане, нам открывались удивительной красоты виды. Даже радуга была. Облака ниже нас группировались по каким-то своим правилам. А мы, любуясь этим, готовились ко сну». Усталость от прошедшего дня была конкретной, вся команда задрыхла в палатках, как говорится, без задних ног.

«Ратибор» впервые ночевал выше 4000 метров. Для меня и Адмирала это было уже давно пройденным моментом в биографии. Мы же и будили всех остальных утром. Давай – давай! Быстрей – быстрей! Впрочем, подгонять подшефных особо не пришлось. Увидев, что ростовчане внизу уже вышли к перевалу, дебютанты «четвёрки» загорелись желанием уйти в отрыв. Возник соревновательный момент. Лагерь был свёрнут с необычной доселе скоростью, команда, надев кошки, рванулась в связках на снежный купол. А там… аж дух захватило от открывшейся картины.


Уходим с Донкина наверх...

На перевале Чегемский. Вид с купола.

Вид с пер. Чегемский на Орубаши и пер. Фрешфильда.

Впервые с начала похода увидели Эльбрус, вернее его восточную вершину. Купол, на котором мы стояли, отбрасывал тень с нашими силуэтами на ледник Западный Джайлык. В это время внизу с криками «Ура!» на перевале появились ростовчане. Пяти минут нам хватило, чтобы скатиться с купола на перевал Чегемский (2А, 4148 м). После фотосессии на фоне Эльбруса сзади и вершины Орубаши впереди, стали спускаться по верёвкам к Чегемскому леднику. Снег на склоне уже прогрелся и плохо держал, в отдельных местах он затягивал наши ноги так, что приходилось их откапывать руками.


Больше всех досталось Катюше, она так и написала в своей тетради: - «Я пришла последняя, начали сдавать силы, сказалась слабая техника спуска по снегу. Надо учиться!»


Только что спустились с пер. Чегемский.

А это снимок с того же места на пер. Вост. Чегемский. Два года тому назад
команда Адмирала помогла здесь спуститься троим ребятам из Мордовии.

Берегись!

Ляшов, спустившийся вместе с Катей, встал перед фотографом с двумя ледорубами в руках и в обвязке, пристёгнутой к верёвке, которую держали мужики. Оскал во все тридцать два зуба под тёмными очками создавал образ бешеного туриста и внушал если не страх, то желание держаться подальше. Отсмеявшись и отдохнув, увидели, что на перевале, где мы совсем недавно были, появились люди. Конечно, это были ростовчане. Спонтанно захотелось уже не столько с Ростовом встретиться, сколько не дать ему себя обогнать. Поэтому встали и пошли следом за Адмиралом, щупавшим ледорубом в поисках пути впереди себя снег .

Меньше, чем через час мы взошли на перевал ставший третьей «двойкой Б», с высотой 4200 метров и опять таки названным в честь иностранца - Дугласа Фрешфильда. Этот англичанин в 1868 году, когда ему было ещё 23 года, возглавил британскую экспедицию на Эльбрус, ознаменовавшейся восхождением на Восточную вершину. В том же году он был первым, кто совершил восхождение на Казбек. Ему довелось быть в горах Скандинавии, Испании, Португалии, ходил по Балканам, совершил путешествия в Юго-Восточной Азии, Северной Африке, Гималаях. Фрешфильду по справедливости принадлежит пальма первенства альпинистского открытия Кавказа, о котором он написал в 1896 году большую научную книгу «Исследование Кавказа».


Пер. Фрешфильда. Наши "зубры" перед выходом на Орубаши.

У жандармов на гребне Орубаши.

Но надо возвращаться из исторического прошлого в наше время… Мы стояли, разглядывая ледовое полотно Юнома и снежный гребень Орубаши. Сзади осталось плато Чегемского ледника с чёткой строчкой наших следов. После короткого перекуса парни поставили палатку для девчат, переживавших приступ горняшки, и собрались идти на вершину. Я, пожелав успеха уходящим связкам, остался с Катей и Юлей. Спустя минут сорок на перевале послышались голоса ростовчан, поднявшихся по нашим следам. Их было семеро и среди них одна женщина. Снаряжение было посолиднее, чем у нас, а свой маршрут с тремя «двойками Б» они собирались заявить на Чемпионат России. Перевалом Фрешфильда для них заканчивалась определяющая часть похода. Нам же предстояло ещё три «двойки Б», плюс несколько перевалов попроще и четыре вершины.

Общение с ростовчанами навело на мысль: - «А чем мы хуже?» и с этого момента я крепко задумался о возможности принять нашей команде участие в престижных состязаниях. Но сначала надо пройти весь путь до конца…

Тем временем с горы вернулись наши ребята, очень довольные восхождением, дождь и снежная крупа не испортили им настроение. Быстро свернули палатку и подготовились к спуску через несколько метров монолита крутых скал. Я предложил Ростову начать первым, тем более, что они уже приготовили спусковую станцию и навесили верёвку, но был сильно удивлён, услышав в ответ: - «Да нет, мы как-то за вами привыкли!» Всегда считал, что идти первым хоть и трудно, но престижно. Как бы там ни было, мы бросили через скалы свою верёвку прямо от того места, где только что стояла палатка. Дальше привожу несколько строчек из Катюшиного дневника.

«…Сбросили верёвки, Макс ещё пошутил, что Ростов спустился, а мы уже там! Так и оказалось! После дюльфера пошёл мой «любимый» крутой снежник. Я спускалась на три такта лицом к склону, потом как обычно. Для меня это было учёбой. Игорь шёл рядом, когда я провалилась ногой между камней, он помог откопаться, в другой раз я упала и поехала, он навалился на меня, и мы проскользили несколько метров, пока я не зарубилась ледорубом. Когда мы все собрались внизу, ростовчане только подходили».


У ледового гриба на л-ке Юном.

Ледоруб действительно предмет первой необходимости для тех, кто находится в горах, как впрочем, и верёвка, и кошки, и рюкзак. Но главным символом принадлежности к горному племени всё - таки стал ледоруб. Не зря он изображён на альпинистском значке!



Когда в долину ты придёшь
Из края снега, скал и льдов –
О, как ты бережно кладёшь
Свой ледоруб среди цветов!

Как на клинке былых времён,
Отметин много у него.
Калёной стали лёгкий звон,
На вздох похожий, про своё...

Через преграду на пути,
Там, где потока грозен гул,
Ты продолжением руки
Его к товарищу тянул.

Взять помогая перевал,
Во льду ступени делал он
И от падения спасал,
Цепляясь намертво за склон.

А коль ненастье в высоте
Угрозой вилось над горой,
Привычной тяжестью в руке
Напоминал, что он - с тобой!

Висит безмолвно на стене,
К себе притягивая взор,
И будит в памяти дни те,
В долине, у подножья гор…

Опять тебя туда зовёт,
Где лёд и камень пополам,
Где резок ветер и мороз
И место есть живым цветам!

Попрощавшись с попутчиками, мы быстро пошли вниз, очень хотелось успеть в альплагерь «Уллутау», где ждали заброска и отдых в виде днёвки. Однако сумерки наступили быстрее, пошёл дождь и Адмирал дал команду остановиться на ровном месте среди лопухов, дальнейшее движение по каменистой и скользкой тропе был чревато...

Снова обращаюсь к дневнику, теперь уже Юлиному:
«…Я, как завхоз, выдала продукты на ужин, а сама спряталась в палатке. Дежурили Мастер и Игорь. Мы с Доком радовались, что сегодня не нам стоять над котелками и тихо беседовали об устройстве нашего мира. Народ под шумок дождя позасыпал, но быстро проснулся, как только услышал долгожданное «блям-блям!». Дождь закончился. Дежурные загадочно улыбались, когда их спросили, что на ужин. Дядя Саша сказал, что они накидали в котел все, что было под рукой. При этом не забыли и про «учебно-тренировочную» дозу. В котле оказалась уха из анакома. Звучало ужасно, но было вкусно!»

Утро 12 августа - десятого дня нашего путешествия, началось с приготовления завтрака из последнего, что осталось в рюкзаках. Не мудрствуя лукаво, я с Игорем сварил кашу из пачки сухого картофельного пюре с двумя пачками сухого молока. Все к столу подходили с возгласами: - «О, манка!», но их постигло разочарование, ибо вкус блюда самым неожиданным образом опрокидывал все ожидания от его внешнего вида. Всё же варево оказалось съедобным, Ярик даже попросил добавку.


На спуске в ущ. Адырсу.

Спустя час мы дошли до берега Адырсу, где половину своих шмоток, мокрых со вчерашнего дня, разбросали по кустам и на камнях, а другую половину потащили стирать. Принесённую со склада альплагеря заброску распаковали, раздали по списку кому что нести и приступили к готовке большого настоящего обеда с картофельным соусом и салатом из свежих овощей. Кто ходил в походы, тот знает, чем отличается трапеза во время днёвки с продуктами из заброски от стандартного обеденного перекуса на марше!

Макс в кустах принялся стричь Ярика. Фантазию цирюльника заценили, когда увидели, что из лохматой копны на голове Дьячкова получился настоящий оселедец, очень даже уместный в свете предстоящего прохождения перевала под названием «Украина».


Крайний справа - Ярик с оселедцем.

Удалось вкусить «прелестей» местного душа. Кавычки родила запись в дневнике Юли: - «Мы с Катей пошли в душ. Десять дней наши организмы требовали праздника для души и тела в виде горячей воды. И наконец-то они его получили, причем по полной программе - в душе не было холодной воды! Нам пришлось осторожно полоскаться в кипятке. В лагерь мы вернулись розовые, как поросята». А Катин дневник вторил Юлиному: - «Холодная вода была только в рукомойнике!». Так в больших хозяйственных хлопотах и маленьких радостях отдыха прошла днёвка.

Отдыхать - не работу работать. Вставать рано и собираться на маршрут по словам Кати «было в лом, хотелось ещё днёвку». Наша команда растянулась на узеньком гребешке моренного вала, нависшего над Западной ветвью ледника Адырсу. В полдень остановились на перекус в самом конце гребня, дальше следовало идти по льду. Я шёл замыкающим, приблизившись к рассевшимся на камнях ребятам, вслух выразил неудовольствие выбранным местом: - «Не нравится мне тут!». Это было устьем осыпного кулуара, спускавшегося с отрога Южного Чотчата. Однако чувство голода у большинства взяло верх над голосом разума, обедать остались здесь.

О дальнейшем рассказала Катя: - «После перекуса стали выходить на ледник. Немного задержались Вовчик, Игорь и Веталь. Вдруг справа сильно загремело и мы увидели, что на место нашей стоянки по кулуару катится огромный валун. На его пути стоял Вовчик, он резво отскочил в сторону метра на четыре. Уже потом Вова сам рассказал, что было ощущение, что он еле-еле передвигался, как это бывает в кошмарном сне, когда хочешь убежать от погони и не можешь». Юля отреагировала на Вовины переживания с научной точки зрения: - «Наверное, это потому что мозг отказывался принимать такие скорости!» А потом дописала в своём дневнике самую умную фразу с начала путешествия: - «Это было для нас уроком в выборе места стоянки!».

Следующая стоянка состоялась на длинной снежной террасе под перевалом. Первым делом сложили из снежных кирпичей помещение, о котором говорят – удобства во дворе. Затем отрыли и утрамбовали площадки для палаток. Пока Катя с Яриком готовили ужин, остальные выкопали в снегу глубокую и большую яму со встроенным в центре столом и лавочками вдоль стен. Вокруг ямы нарастили стены из снежных кирпичей, украсив их двойным рядом башенок, сделанных с помощью большой кружки.

Когда ужин был готов и мы разместились в "шедевре архитектуры", начался дождь, затем, откуда не возьмись, посыпался град. Пришлось накрыться большим куском полиэтилена. Каждый держал его одной рукой, а другой либо работал ложкой, либо держал кружку, содержимым которой вначале был спирт, а потом компот. Град всё усиливался, а мы всё ели, чертыхаясь от чувствительных ударов градин по пальцам. После ужина продолжали стоять под крышей, пели песни и гоняли по кругу кружку с разбавленным спиртом с мёдом. Настроение было просто замечательным!

Адмирал выдал диспозицию на утро: - «Мужики сразу идут на Чегеттау, женщины с Жижиным остаются готовить обед». С тем и сыграли отбой.


Выход под пер. Украина.

14 августа ребята, надев кошки, в связках пошли к перевалу Украина (2Б*, 3660 м), а с него на вершину Чегеттау – 2Б по альпинистской классификации, высота 4102 м.

О дальнейшем рассказала Юля: - «К обеду наши супербизоны вернулись полные впечатлений. Мы с Катериной им жутко позавидовали. Адмирал дал команду собираться и наша команда чухнула на перевал.

Препятствием был «берш» на последнем взлете. Первыми поднялись Адмирал и Мастер. Потом я, за мной следом поднялась Катя с возгласом: - «Здоровеньки булы!». И втроём с Мастером мы уселись на перевале, ожидая остальных. Новиченко пошёл к перилам. Долго никого не было. Дядя Витя забеспокоился и ушёл следом. Я и Катя, в полном неведении о происходящем, осматривали окрестности. Открывался вид на Сванетию, посёлок Местиа. Как на ладони был виден Далакорский хребет и Лекзырский крест, Башкара, Джантуганское плато. Не знаю, как долго мы этим любовались, пока не появился Ярик. На вопрос, что случилось, почему так долго, он махнул рукой и сказал, что Док провалился в трещину. Причем сказал так, будто попросил чаю налить.

Оказывается, снежный мост не выдержал подобревшего на санаторном питании Дока и провалился под ним. Но ничего трагичного не случилось, он повис на схватывающем узле. Выбирался из трещины с помощью жумара и узла стремя. Это происшествие и задержало народ на подъеме.

Хорошо сиделось на государственной границе: одной ногой в России, другой – в Сванетии. Но надо было продолжать путь, что мы и сделали, хотя с некоторой опаской. Как бы прекрасна ни была Грузия, а бандитов в ней полно. Начальник погранзаставы капитан Орлов, которого мы встретили в альплагере «Уллу-Тау», поведал о не таких частых как раньше, но и не редких набегах сванов и их нападениях на туристов. Поэтому мы старались идти быстро. Да и ночёвка скоро – на Джантуганском плато».

Поспешишь – людей насмешишь, эта поговорка как нельзя точнее обрисовала случившееся, но всем было не до смеха. Поторопившись при переходе со снега на камни, Юля провалилась и, потеряв равновесие, засквозила по снегу на животе вниз головой. На протяжении пяти метров она сумела развернуться и зарубиться. Позднее Юлька сама призналась, что «падучесть» стала её имиджем. После всех переживаний, мы поднялись на Джантуганское плато и встали лагерем в небольшой котловине под скалами Аристова. Адмирал налегке поднялся на них и принёс оттуда записку какой-то группы, которая по ошибке назвала одну из скал Аристова вершиной Гумачи.

Название этих скал связана с именем Олега Аристова - легендарной личности отечественного альпинизма. Он совершил ряд первовосхождений на безымянные до того времени вершины и первым прошёл новые маршруты в горах Кавказа, Тянь-Шаня и Памира. Участник многих экспедиций, Аристов стал пропагандистом альпинизма. Жизнь его трагически оборвалась на двадцать седьмом году при восхождении на тогдашний пик Сталина, дважды переименовывавшегося – в 1962 году в пик Коммунизма, а в 1999 указом Президента Таджикистана в пик Измаила Сомони – основателя таджикского государства. Как неожиданно много узнаётся из короткого названия точки на карте!

Пока варился ужин, Адмирал разрешил желающим подчистить запас сахара и анакома из слегка разбухшего НЗ, которым так и не пришлось ещё пользоваться. Его щедрость объяснялась предстоящим спуском к очередной заброске в альплагере "Шхельда". Желающие на халявное питание нашлись очень быстро.

Ночь прошла неспокойно, то и дело гремели обвалы. Один раз ухнуло где-то поблизости так, что разбудило всех. Ярик утром рассказал, что всё время хотел уйти из палатки куда-нибудь, где тишина.
Утро сулило хорошую погоду. Макс, возжелав побывать на скале, откуда вчера Адмирал принёс записку, начал переодеваться. Как только он нагнулся, чтобы завязать шнурок, со скалы грохнулся нехилый «чемоданчик», напрочь перечеркнувший все его намерения куда либо лазить в одиночку.


В лагере под скалами Аристова.

Саша повёл команду на вершину Гумачи, а я с Веталем пошёл поглядеть на перевал Западный Джантуган и не прогадал! Мы стали свидетелями, как от массива с треском отделился огромный валун, величиной сравнимый с «Газелью». Он бесшумно проехал около сотни метров по крутому склону ледника Джанкуат и остановился, собрав впереди себя как бульдозер, большую гору снега. К палаткам мы вернулись первыми. Что было у восходителей? Сначала заглянем в Катин дневник.


У тура на вершине Гумачи.

Вид на Чегет-тау с вершины Гумачи.

«Пятнадцать минут по насту и десять по скалам привели нас на вершину Гумачи (1Б, 3805 м). Вид с неё открывался великолепный. Очень круто смотрелась Чегеттау, на которой виднелись вчерашние следы наших ребят. Под ней был перевал Украина и ниже - место нашей ночёвки. Мы фотографировались со всех сторон, а особенно на фоне Эльбруса».

А у Юльки опять случилась «падучесть», причём с неожиданным продолжением. Об этом она поведала сама: - «Мы начали спуск вниз. Мне понравилось спускаться в кошках по крутому склону. На ноги идет очень большая нагрузка. Мальчишки быстро спустились, я следом. Катя с Игорем шли последними, у Кати были сложности со спуском, а Игорь ей помогал. Я шла сама, сняла кошки, так как к ним сильно подлипал снег. Подошла к лагерю, смотрю сверху, вижу, как там мужики суетятся, вещи собирают. Чтобы к ним попасть, мне надо было спуститься по крутому снежному надуву. Я думаю: «Чем я не царевна? Съеду на ногах, по-взрослому»!

Ребята бросили все дела и стали смотреть, как я это сделаю. Тут тем более нельзя лопухнуться. Проехала первый пролет, а там, в конце образовался припорошенный снегом ледяной порожек. Естественно, я в него врезалась и вылетела рыбкой, головой вперед. Эффектно плюхнулась на живот. Кошки и каска, что были у меня в руках, улетели до самой скалы, ледоруб упал под меня. Все как начали ржать, по-другому и не скажешь. Да я и сама хохотала, представив, как это выглядело со стороны, ну прямо полет над гнездом туристов.

Отсмеявшись, Жижин сделал мне замечание, что я неграмотно начала спуск глиссером, неправильно ледоруб держала. Мне повезло, что он удачно лег под меня, а так ведь мог запросто пропороть живот. И Мастер пошел показывать, как надо спускаться. Залез наверх, принял правильную позу и поехал. Эх, красиво ехал. Только в том же месте вылетел рыбкой и в той же позе, в ту же точку приземлился. Вот тут мы точно чуть не умерли. Смеялись до колик в животе. «Да, - сказал Жижин, - там под снегом валик оледенелый оказался!».

Всё происшедшее Юлька изложила точно, хотя я и держал ледоруб правильно, но при встрече с коварным порожком он мне не помог…

После сборов мы через перевал Ложный Гумачи, он же Джантуган Восточный (2Б, 3576 м), пошли к Зелёной гостинице. На «двойку Б» этот перевал никак не тянул. Крутой, но короткий взлёт со стороны плато, легко преодолеваемый в кошках и быстро выполаживающийся спуск на закрытый снегом ледник Джанкуат. В конце лета в нём обнажаются трещины, которые легко обходятся. В ряде описаний перевалу давалась оценка трудности «двойка А» и, по моему мнению, для нашего варианта это было справедливо. «Двойкой Б» перевал будет только в случае прохождения его со стороны Лекзыра через так называемый «Джантуганский лоб» - почти стометровый крутой ледовый склон.


На л-ке Джанкуат, спуск с пер. Ложный Гумачи.

Вид на ГКХ с Зелёной гостиницы.

Зелёная гостиница обрадовала ратиборовцев, спустившихся после трёх суток, как написал Афанасий Фет, «из царства льдов, из царства вьюг и снега» к траве альпийского луга. Это оказалось большой лужайкой под скалой с ручьём, где стояло десятка два палаток, среди их обитателей были туристы из Питера, Англии и другие. Наших ребят взволновала пара девушек, лежавших, в чём мама родила, поодаль у озера под лучами солнца. Демонстративно перекинув через плечи полотенца, Ярик, Ляшов и Вовчик двинулись к воде с намерениями искупаться, понятно, что идти туда пришлось мимо тех русалок…

Вот уже приготовили обед, сварили чай, а ребят нет и нет. Тут наши девчата, задетые таким невниманием к себе, устроили ушедшим проверку рефлексов. Что сильнее: первичный - потребность в пище, или вторичный - потребность в общении с противоположным полом? Блям-блям-блям! Вид несущихся к столу босяков, прихрамывающих на острых камешках тропы, развеселил!

После обеда за пару часов дошли до капитального моста через Адылсу и на другом берегу встали на полуднёвку. Во время перехода встретили двух туристов из Австрии, которые на ломаном английском пытались у нас выяснить, как попасть на ледник Кашкаташ. Тут отличился Ярик, сумевший без всякой жестикуляции внятно на английском языке ответить иностранцам.

Адмирал провёл с Юлей инструктаж по пользованию горелками, досконально разъяснив правила и последовательность работы с ними, но в конце порекомендовал примуса всё-таки не трогать во избежание последствий. Демина, выслушав последнее указание, ушмыгнула в лес со словами: - «Ну конечно, они загорятся, а я буду виноватой!» Адмирал, чистосердечно пожелав ей вдогонку типун на язык, самолично взялся за «тепловые агрегаты». И что же? Они вспыхнули из-за неисправности в шланге! Вернувшаяся Юлька благоразумно отошла подальше, чтобы не схлопотать типун за накарканное. Но всё обошлось, горелки заработали, Юля с Катей уселись готовить борщ, а Новиченко повёл ребят за заброской. Ужин прошёл в умиротворённой атмосфере под домашнее вино Адмирала и угощение в виде нескольких кусочков шашлыка от отдыхающей по соседству компании.

Утро следующего дня описала Катя. «Задачи вставать рано не было, поэтому «просыпание» началось около 9-ти утра. После манки с изюмом, салата, печенья со сгущёнкой под компот народ отправился кто куда. Кто лёг поспать впрок, кто затеял стирку, кто пошёл прогуляться в окрестностях. Игорь с Вовчиком, побывав в альплагере, рассказали, что там за пользование душем взимают по 15 рублей. Это подвинуло к мысли, что нам будет хорошо и в речке. Сначала купаться пошли мужики, а потом и мы с Юлей».

Во второй половине дня состоялся марш-бросок на ночёвки «Улыбка Шхельды». Пот лил градом, это выходил салат вместе со всем остальным съеденным и выпитым во время полуднёвки. После полуторачасового набора высоты вышли к погранпосту, где у нас проверили паспорта и пропуск. Сразу же за постом попали на бережок с речным песочком и чистой водой – ну настоящий пляж, как где-то в Джемете! Каждая палатка постаралась выбрать для себя самое лучшее место.

Времени до отбоя было много и мы занялись общественно полезным трудом. Объектом нашего внимания стал мусор, в изобилии валявшийся вокруг больших камней, в кустах и просто посреди пляжа. Больше двух часов мы «зачищали» территорию от консервных банок, полиэтиленовых бутылок, обёрток, битого стекла. Адмирал, Игорь, Док и Веталь работали прессмашинами – плющили банки, пока остальные собирали в пакеты отбросы человеческой деятельности. Утилизированные банки бросали в глубокую яму, вырытую Яриком. Их вначале пробовали считать, но после полутора тысяч сбились со счёта и махнули на статистику рукой. То, что могло гореть, нашло свой конец в костре.



Уборка территории и наведение порядка на ночёвках Улыбка Шхельды.

Не обошлось и без неожиданной встречи с прошлым, об этом хорошо рассказала Юля: - «Что удивительно, мы с Катей нашли банку кильки производства 1972 или 1982 года. Подумать только, какой древний мусор здесь лежит! Мужики ее вскрыли. Оказалось, что она неплохо сохранилась. Не испортилась, а просто высохла. Запах нормальный. Однако никто не рискнул ее попробовать. Банке устроили торжественные похороны, как символическое назидание человечеству об экологической проблеме планеты».

Зоркий глаз Катюши отметил присутствие в недалёких кустах двух пограничников, которые внимательно и с некоторым удивлением наблюдали за нашими действиями. Забегая вперёд, поведаю, что когда мне пришлось попасть на «Улыбку Шхельды» спустя несколько лет с другой командой, то бывшие на том же КП погранцы предупредили нас о необходимости соблюдать чистоту на площадке, где мы сегодня навели порядок! Ей Богу, было приятно, что наш труд не пропал даром!

Утро началось с приключения. Ляшов разбудил всех: - «Вставайте, на нас напали барсуки!» В самом деле, мелкий гравий на площадке был испещрён следами, похожими на собачьи. Кружек с недопитым какао и скатерти на месте не оказалось, их нашли в кустах, причём кружки были тщательно вылизаны (или выпиты?) и составлены в аккуратный круг, а у скатерти, на которой кружки стояли, был отгрызены углы. Следы зубов были небольшими. Собаки, во всяком случае, нам на глаза не попадались, кто же это был? Шакал, корсак, лиса, барсук – мы так и не сумели определиться с видом неизвестных зверюшек, только подивились их способностями к составлению правильных геометрических фигур и решили, что они действовали сообща с пограничниками, которые несли службу неподалёку за двумя большими валунами.

Следующее приключение оказалось из ряда не самых приятных. На переходе через крупнокаменистую осыпь Юля подвернула ногу. Это событие вызвало длительную остановку, во время которой состоялось лечение в виде холодного компресса со льдом в полотенце и втирания обезболивающей мази. Работал в основном Ярик, как анестезиолог, ему ассистировал Макс, пребывавший в статусе терапевта – любителя. Остальные члены команды сопровождали действия бригады скорой помощи садистскими шуточками, стараясь поднять у пострадавшей моральный дух. Завхоз вернулся в строй и путь к перевалу Юсеньги продолжился, правда, с несколько замедлившимся темпом.


От Бжедуха до Шхельды. Вид от конца языка Шхельдинского л-ка.

Между тем подъём на язык ледника с затяжными паузами разбудил во мне чувство голода, завтрак был ведь щадящим! Рядом оказалась лужица, пополнявшаяся мутным ручейком с ледового обнажения. Адмирал, поняв моё состояние (наверное, самому уже тоже хотелось кушать), дал добро на обеденный перерыв. Воду процедили от песчинок через марлю, сварили супчик, чай. Только тронулись дальше, буквально через сотню метров наткнулись на поток чистейшей воды! Эх! Кто бы знал! Но всё равно, полезно побывать в ситуации, когда жизнь мёдом не кажется, это закаляет!


На подходе к пер. Юсеньги.

"Лифт" заработал.

Вдоль потока начался изнурительный набор высоты к мощному водопаду со скального лба, над которым был виден горб ледника. Силы стали иссякать, мечталось о ночёвке, и Адмирал уже присматривал место для нее. Однако то, что снизу казалось площадками, оказывалось покатыми склонами. Во время одной из передышек Док нашёл в камнях чей-то мотоциклетный шлем, который тут же примерил и решил забрать находку с собой. У меня быстро родился стишок из серии про пионерский значок:

Бодро турист на вершину пошел,
Сверху огромный булыжник сошел.
Громкое эхо в ущелье раздалось -
Каска туриста целой осталась!

Народ, услышав этот опус, заметно повеселел и стал делать догадки – откуда взялся шлем, почему группа ушла, а шлем остался?

Дальнейшее хорошо описано в дневниках наших девчат.
Юля: - «Смех смехом, а идти надо – лозунг Адмирала. На мою немую мольбу: - «Может не надо никуда идти» (было уже порядком семи часов вечера) он также молча сказал: - «Надо, милая моя, надо». И я стиснув зубы и все, что можно еще было стиснуть, надела рюкзак и пошла за предводителем. Сначала мы поднимались по пологим скалам. И уже тут мне стало страшно. Я поняла, что больше всего боюсь скал и камнепадов. Припадая, насколько это возможно, к склону, я ползла, как кошка на охоте.

Мелкими перебежками я подошла к ключевому участку. А там Адмирал с веревкой пошёл свободным лазаньем наверх. Где-то посередине он затормозил, не мог найти проход. Мастер подсказал, что нужно взять чуть правее, как это было, в «пятерке» двухгодичной давности. И Новиченко прошел! Наверху был забит крюк, откуда Адмирал кинул нам веревку».


Под скалами с восточной стороны пер. Юсеньги.

Катя: - «Мы начали подъём на скалы. И тут я, почти умирающая от усталости и от голода, почувствовала бодряк. Отчасти потому, что Макс дал мне пару конфет, которые придали сил и, кроме того, очень понравилось лезть по скалам! Мы шли зигзагом, останавливаясь на широких полках – пролётах. Их было три, на последней из них одели системы, так как предстоял подъём по стенке. Поднялись по верёвке, используя схватывающий узел и жумар, кроме того нам помогали, подтягивали на второй, страхующей верёвке и тянули быстро, да так, что я даже ругалась».

Юля: - «Лифт работал исправно и быстро. Катя где-то замялась с жумаром и ее протащили по скале. Так же случилось и с Яриком. При этом Новиченко добавил: «Ну, чертов альпинист, покажи, что ты умеешь». Ярик в недавнем прошлом занимался альпинизмом и Адмирал проверял, что он умеет. Дальше, после определяющего участка, надо было свободным лазанием пройти остаток скального лба. Как ни странно, мой страх улетучился, хотя здесь скалы были сложнее, чем в начале. Я с удовольствием шла за Адмиралом. Он все повторял, чтобы я искала свои зацепки».

Катя: - «На последний перегиб вылезли, держась за протянутый дядей Сашей ледоруб. Нам открылась довольно обширная площадка, окруженная камнями и снегом. Справа с нависающего ледяного лба стекал водопад. Здесь ночёвка».

Юля: - «Наконец был пройден последний скальный уступ, и взору открылись ровные каменистые площадки, граничащие со снежником. Новиченко указал на них и сказал: - «Иди туда, домой». «Юсеньги» с местного языка переводится как «Мой дом». Здесь было очень уютно и на самом деле казалось, что мы дома. Народ быстренько организовался на общественные работы, то есть на обустройство площадок под палатки, поскольку синие сумерки уже перекрашивались в черные».

Я шёл замыкающим, когда перелазил с рюкзаком через последний перегиб, Саша накрыл своей ладонью мою кисть руки и плотно прижал её к скальной поверхности, чтобы она ненароком не соскользнула. Это было как рукопожатие и поздравление с прохождением ключевого участка!

Приключения на этом не закончились. Веталь начал распаковывать свой рюкзак чуть ли не у самого края перегиба, хотя Макс рекомендовал ему отойти подальше от обрыва. Последствия не заставили себя ждать. Тючок со спальным мешком Веталя мячиком проскакал пару метров и улетел вниз. Приземлился он, наверное, в том же месте, где Док стал владельцем шлема, разглядеть уже не было никакой возможности, сумерки сгустились. С растерянным и виноватым лицом Веталь обратился ко мне со словами: - «Я себе места не найду!», на что я прорычал: - «Спального места не находишь!?» и отдал ему свой пуховик. До конца похода он спал на Катиной пуховке и накрывался моей.

Команды к отбою не потребовалось, народ сразу подался после ужина от стола в палатки, ибо сегодняшний день оказался самым энергозатратным с начала нашего путешествия! Огромные звёзды с неба провожали нас с пожеланиями доброй ночи.


Вид с места ночёвки в сторону Ушбинского плато.

На другой день Адмирал как всегда поднял команду с рассветом. Предстоял переход через ледник к перевалу Юсеньги (2Б, 3950 м) и спуск в долину одноименной реки. На седловину поднялись через час хода с прыжками через неширокие трещины и разрывы ледового плато. В туре обнаружили записку пограничной разведгруппы, которая в свою очередь сняла Сашину записку двухлетней давности, когда он делал своё первое руководство «пятёркой», а я был участником в его группе.


Ратиборы на гребешке пер. Юсеньги.

Адмирала сильно возмутило то, что в записке разведгруппы название перевала указывалось как Родина, а про нас - что мы якобы ошиблись, приняв «двойку А» за «двойку Б». Судя по всему, погранцы даже не подозревали о наличии скального склона с восточной стороны перевала, пройденного нами вчера. Уязвленный Саша со злостью прошипел в их адрес: - «Тоже мне разведчики! Найдут они кого-нибудь, как же! Вернемся, я напишу ихнему начальству!»


Вид от пер. Юсеньги на Донгузорун и пер. Интеркосмос (седловина справа).

Путь в долину Юсеньги начался по короткому скальному участку, переходящему в крутой фирновый склон, слегка прикрытый тонким слоем снега. До нижней кромки фирна бросили верёвку. Дальше начинался сброс бараньих лбов. Над ними следовало пройти траверсом вправо около сотни метров способом «на три такта» до места, где начиналась несложная, постепенно выравнивающаяся осыпь. Первыми спортивным спуском пошёл Док, двигался он медленно и осторожно. Затем к кромке перегиба спустился Ярик. Ребята уже прошли половину траверса, аккуратно прокладывая лунки следов, когда последовавшая за ними Юля умудрилась дважды упасть на верёвке и, достигнув кромки, забыла оббить кошки от налипшего снега. Наказание за пренебрежение элементарным правилом хождения в кошках последовало сразу же – срыв! Остановиться Юлька сумела только перед кромкой, где завязла в рыхлом снегу, который там был значительно глубже, чем наверху. Переживаний хватило. Как после она вспомнила: - «Нога застряла в снегу, а тело по инерции дальше проехало и остановилось. При этом нога оказалась где-то под моей лопаткой. Лежу в такой позе и боюсь пошевелиться, кажется, что понесет дальше. А там уже обрыв. Долго лежала. Смотрю, сверху Адмирал начал спуск ко мне. Наверное, чтобы пистоны вставить. Тогда я подала признаки жизни, и Новиченко сделал вид, что он начал спуск в порядке очереди».

Собравшись внизу на травянистой площадке, изрезанной во многих местах ручьями мы некоторое время ждали Катю с опекавшим её Игорем. Шла она очень медленно, приключения Юльки наглядно показали, к чему приводит неосторожная поспешность. Объявленный Адмиралом перерыв на обед очень обрадовал всех. После завтрака прошло больше пяти часов и желудки настоятельно требовали подкрепления!

Пообедав, спустились к потоку Юсеньги. Здесь встретились с пограничниками, нет с теми, которые были в составе разведгруппы, а с другими, охранявшими направление с перевала Бечо. Путь через Бечо являлся наиболее доступным для проникновения из Сванетии в долину Баксана и этим неоднократно пользовались бандиты для совершения разбойничных нападений на пастухов и горовосходителей. Теперь им поставили заслон. Наши документы оказались в полном порядке. Пограничников угостили сигаретами, специально припасенными у нас для таких встреч, и они, пожелав нам удачи, ушли обратно, к своему посту – большой палатке, стоявшей в километре ниже.


На берегу р. Юсеньги.

Только сейчас я заметил, что куда-то пропал Веталь. Вот полчаса назад мы ещё видели внизу его фигуру, и вдруг – как в воду канул! Да и вода тут хлестала так, что запросто могла унести неосторожного! Вся команда стала высматривать пропавшего, Макс даже поднялся обратно на склон, чтобы оглядеть огромное нагромождение камней, широко раскинувшееся перед нами. Я испытал облегчение, когда Вовчик вскричал: - «Вон он!». Веталь стоял на макушке большого камня на другом берегу и махал нам руками. Слава Богу! Я погрозил авантюристу кулаком, позднее он получил от меня устное «вливание» за самоволку. Через поток переправились по камням, где пару раз пришлось делать прыжки с помощью гимнастической подстраховки, девчата эти места перепорхнули без рюкзаков.

Около пяти часов вечера остановились в прекрасном месте – ровная площадка, трава, песочек, удобно расположенные камни и чистые ручейки. Ложиться после ужина было ещё рано, сидели и трепались. Выступал Ярик, рассказывал больничные байки или как на самом деле лечат наши врачи. Таких ужасов наслушались и в то же время смеялись до колик в животе. Постепенно тихий вечер настроил на лирический лад. Вот как написала об этом Катя: - «Я приметила большой камень у реки. Когда стемнело, залезла на него и смотрела, как бурлит вода в лунном свете, молилась о самом сокровенном…»


С ледника пер. Интеркосмос куда как выше. нежели с пер. Юсеньги!

Про утро следующего дня рассказала Юлька: - «Наша палатка проспала подъем. Мы с Доком выползли прямо к завтраку, продрали глаза, увидели в своих мисках кашку и принялись ее пережевывать. Адмирал тихо сказал: «Некоторые уже рюкзаки собирают, а некоторые только проснулись. Нам стало стыдно и мы ушли собираться, недопив пересоленное какао (кто-то сумничал, что во все питье надо добавлять немного соли). В итоге наша палатка собралась быстрей всех и вышла на маршрут одновременно с Адмиралом. Вот что значит строгий взгляд на вещи!»


"Союз писателей".

На первом же привале передовая тройка долго поджидала отставших. Новиченко принялся заполнять дневник, я тоже достал свою тетрадь. Юлька не преминула съехидничать: - «Союз писателей на природе!» А дальше она написала так: - «Впереди нас прямо по курсу маячил перевал Интеркосмос. Здесь Мастер и Адмирал были впервые, поэтому они через каждые десять минут обсуждали подходы к перевалу. Что-то он не очень походил на категорию «единицы Б», как вычитал Жижин в каком-то справочнике или отчёте. Скорее это «двойка Б» - «тройка А» рассуждал Новиченко, глядя на склон. Более ни в каких описаниях этот перевал не встречался».

В конце концов, руководство приняло решение – подойти к Интеркосмосу с правой стороны через перевал Когутай (2А*, 3700 м), куда мы и поднялись по сужающемуся заснеженному кулуару. На обширном плато, побросав рюкзаки, налегке сходили к Интеркосмосу. На седловину пошёл только Адмирал, остальным он не разрешил – слишком было сложно. Острый снежный гребень, одна нога на одном склоне, другая на другом и верёвка, тянущаяся за спиной от снежного наката над перевалом. Склон спуска смотрелся значительно сложнее подъёма. Крутая конгломератная осыпь с торчащими острыми клыками скал, ясно давала понять, что Интеркосмос нам не по зубам! (Уже дома я определился, что этот гребень используется для восхождения на вершину Донгузорун с северо-востока как 4А по альпинистской классификации, что само по себе было достаточно серьёзно.) Обстановка продиктовала нам единственный вариант дальнейшего пути – идти на Баксан с перевала Когутай по «двойке А», что мы и сделали.


С правой стороны - заснеженный кулуар, выводящий на пер. Когутай.

Спуститься на дно Баксанского ущелья мы не успели. После затянувшихся поисков прохода в ледопаде Когутая и в обнажении бараньих лбов сумели выбраться на тропу, приведшую нас к относительно ровному месту среди кустарников уже в сумерках. На времени сказалось ещё и то, что Юля, снова упала на снежном склоне и неудачно подвернула ногу, после чего у неё пришлось забрать рюкзак. К биваку она приковыляла в слезах от боли и обиды на своё невезенье.

Палатки поставили в темноте под дождём, а внизу, в долине горели огни Терскола, куда мы попали только на следующий день. У Юли с утра забрали все вещи, и она шла с пустым рюкзаком, приказав своей ноге не выпендриваться. Юлькиному упорству следовало отдать должное.


Внизу пос. Терскол.

В Терсколе на базе МЧС Адмирала и меня ожидала радостная встреча с Таней Федоровой, приехавшей из Ставрополя для участия в восхождении на Эльбрус. Она - участница двух «шестёрок», дважды пыталась взойти на высшую точку европейского континента, но каждый раз этому мешала непогода. Что-то будет сейчас?

Участники похода перебрали содержимое своих рюкзаков, отложили в сторону ненужное, распределили между собой продукты из последней заброски, ожидавшей нас тут три недели, привели в порядок снаряжение. После обеда еле успели в Азау к последнему фуникулеру. Здесь узнали, что на Эльбрусе началось экологическое мероприятие, целью которого был сбор, упаковка и спуск мусора к подножию горы. Была озвучена и цифра – порядка двадцати тонн! Это всего лишь частица всего, что скопилось тут на склонах за многие годы. Без лишних слов мы сразу взяли у организаторов акции несколько пластиковых мешков для этого дела.

Поднялись до станции «Мир», оттуда за сорок минут дошли до «Бочек» или приюта Гара-Баши, ещё около часа хватило, чтобы встать лагерем на скалах спасателей напротив обгорелого корпуса Приюта Одиннадцати. Рядом было два домика, в одном из них жили три корейца. Вообще иностранцев, желавших покорить Эльбрус, тут хватало, повсюду на скалах стояли палатки, в которых звучала нерусская речь. Наших, впрочем, тоже было много.

Выход наверх назначили с трёх часов утра. Тем не менее, народ заснул не сразу, шевеление и разговоры слышались долго, каждый по-своему переживал пройденный маршрут и предстоящее восхождение.

Ответственным за побудку и утренний чай был назначен Вовчик, который ещё до двух часов до начала начал будоражить сонное царство, незамедлительно сообщая обо всех действиях соседей - корейцев: - «Что же вы спите. Корейцы уже встали». «Корейцы пошли в туалет». Или: - «Корейцы уже завтракают»; «Корейцы уже выходят». И тому подобное... Покоя ему корейцы не давали! Но вот собрались и мы. В рюкзаках пластиковые бутылки с водой и чаем, свитера, пуховки, кошки.

Лёгкий завтрак – кружка чая, пара печенюшек и ложка мёда, с собой в дорогу карманный перекус. Руководство дало указания по поведению во время восхождения, молодёжь отнеслась к этому со всей серьёзностью, а Юлька даже законспектировала вводную: - «Каждый идет своим темпом, по дороге жует свой перекус, если станет плохо, то не испытывать свой организм на выносливость, надо спускаться. Иначе спускать будет кто-то, и этот кто-то не поднимется на вершину. Так не лишайте, господа, друг друга возможности побывать ТАМ!»

Эмоции ратиборовцев можно было понять. Очень уж престижно это - подняться на Эльбрус! Выход начался в темноте, склон пестрил огнями фонарей – охотники за приключениями выходили на тропу. Юлькины эмоции выплеснулись в следующий текст дневника: - «Я думала, что мы, как герои нашего времени, будем подниматься в одиночестве, наедине с горой, ветром, солнцем и морозом. Какое там! На самом деле восхождение собиралась совершить целая толпа. Не берусь даже говорить о ее количественных характеристиках: сотня, две, не знаю. Наверх проложена целая дорога. Не заблудишься! Среди восходителей из русских было две пары краснодарцев и москвичей, да нас одиннадцать человек. Остальные – иностранцы: немцы, австрийцы, поляки, чехи, американцы, англичане, корейцы. Целый винегрет из народностей. Поле непаханое для общения и дружеских знакомств. Хотя на самом деле наши менталитеты настолько отличаются, что вряд ли было бы интересным общаться. Мы даже смеемся по-разному. Тут появился азарт, захотелось показать, как ходят русские, что мы сильнее этих сытых бюргеров, и мы прибавили шагу.

Среди нас определились такие группы: Ляшов и Вовчик впереди. Они догоняли корейцев, чтобы отобрать радость первовосходителей этого дня на вершину. Ярик оказался одиночкой. Затем шли Мастер, Огурцов, я и Катя. Далее Макс и Док. Видно было, что им уже тяжело. Но они не отступали. Последними шли Новиченко и Федорова. Им было хуже всех. Тане, так вообще. Ни одного дня акклиматизации!


На пути к Эльбрусу.

Когда дошли до скал Пастухова, начало вставать солнышко. Честно могу сказать, что такого рассвета никогда в жизни я не видела. Половина неба была охвачена пожаром. Небесный огонь разметал свои языки цвета всех оттенков красного. Все это было настолько ярко и масштабно, что наводило на мысль о Судном дне. Безумно красиво!»

Постепенно, обгоняя караван восходителей, мы в числе первых дошли до седловины. Высота 5416 метров, для «Ратибора» - высотный рекорд! Не останавливаясь на достигнутом, повернули налево, до заветной цели осталось около двухсот метров вверх. Поднимаясь, встретились с корейцами, они с улюлюканьем съезжали вниз на задницах. За ними спускались Игорь, Ярик и Вовчик. Они всё-таки догнали корейцев, и вышли на вершину вместе с ними! Игорь со словами: - «О! Не ожидал вас уже увидеть!» развернулся и пошёл вместе с нами обратно.

До вершины оставалось совсем чуть – чуть. И вот, слегка выступающий на ровном склоне бугорок, с которого во все стороны вниз! На нём теснилось около пятнадцати человек. Все поздравляли друг друга, пожимали руки, угощали орехами и шоколадом, глотками питья из фляг и термосов. «Короче – дружба народов» - как отметила потом в своём дневнике Катюша. Атмосфера большого праздника! И погода под стать – яркое солнце в тёмно-синем небе без единого облачка! Отсюда на горизонте виднелись почти все вершины и перевалы, на которые мы поднимались во время похода. Пробыв минут двадцать на макушке Европы и сделав кучу снимков, решили, что пора домой. Чуть ниже встретили Макса, Дока, Новиченко и Таню, которым высота давалась с трудом, но, тем не менее, они медленно и упорно отвоёвывали у неё метр за метром. Юля отдала им фотоаппарат, а я свои таблетки от головной боли и, как мог, подбодрил.

Ещё несколько подробностей из дневника Кати: - «Начался скоростной спуск. Веталь убежал вперёд, Жижин остался с кем-то беседовать на седловине, а мы с Юлей и Игорем спускались, скользя по снегу с редкими передышками. Навстречу поднимались чуть тормознутые эстонцы, они плохо понимали русский. Как мы поняли, им предстояла ночёвка на седловине в рамках подготовки к походу на Памир. Когда шли вниз, ужаснулись – какое расстояние мы преодолели! Казалось, спуску не будет конца! Но вот, наконец, наш лагерь! Ярик лежал в отрубе в палатке, Веталь валялся здесь же с головной болью. И тут меня тоже выстегнуло - резко заболела голова. Я заползла в палатку, Юля присоединилась к нашему лазарету. Короче, когда появился Жижин и заглянул в палатку, то увидел тихо спящий набор шпрот. Все отходили от высоты. Один только Вова, приняв глоток спирта, начал готовить плов к обеду».

К готовому обеду вернулись немного «позеленевшие» от высоты и голода Макс с Доком и сообщили, что Адмирал и Таня пошли на Восточную вершину. Я искренне пожалел, что не остался на седловине, чтобы дождаться их и вместе дёрнуть на Восточную, силы и самочувствие вполне позволяли сделать это. А в Юлькином дневнике появилась запись: - «Новиченко и Федорова пошли на Восточную? Тут мы припухли. Это какую же надо иметь силу воли! Им ведь хуже всех было. Молодцы! Что тут еще скажешь. А ещё нам стало стыдно, что не хватило духу побыть еще пару часов на высоте. Только вечером два героя подошли к лагерю. Мы их встретили громкими аплодисментами. На Адмирале был надет женский розовый свитер с люрексом. «А знаете как там холодно?» – ответил он на удивленные взгляды.


У вершинного тура Таня и Адмирал Саша.

Вечером, за праздничным застольем, Новиченко сказал, что впервые на его памяти при восхождении выдалась хорошая погода. Еще одна очень приятная подробность – на вершину поднялась вся команда! Такое бывает не часто. Тем более что команда большая – одиннадцать человек! Вот какие мы молодцы! Таня Федорова отлеживалась в палатке. Ей всё ещё было плохо. Ничего себе провела выходные. Сбегала на Эльбрус! Я ей восхищаюсь – это самая сильная женщина из тех, кого я знаю!»

22 июля. Сегодня ровно три недели, как мы уехали из Ставрополя в Приэльбрусье. С утра собрали весь мусор возле нашего лагеря и тот, что был поблизости в радиусе до десятка метров. Набили три больших мешка. В один из них после неудачной попытки предать огню попала моя просоленная футболка, которая никак не хотела гореть. У других тоже нашлось, что следовало утилизировать, как пришедшее в негодность после долгого употребления. К акции «Сохраним горы в чистоте!» мы отнеслись со всей серьёзностью. Внизу, возле станции Мир, активисты акции, завидев этот груз, даже взяли у нас интервью.

Последний переход от Азау до Терскола вёл по лесной тропинке, по обе стороны от которой нам на радость в изобилии зрела земляника. Вечером на поляне за базой МЧС в Терсколе мы привели себя в порядок. Ужинали и потом долго сидели в беседке, где как раз хватило места всей нашей компании. Состоялся разбор полёта, у кого какие проблемы, кто как проявил себя, кому можно было идти в «пятёрку». Задавались вопросы, на которые тут же звучали ответы.

Впрочем, слово - Юльке: - «Замечания со стороны начальства были следующие: группа физически подготовлена отлично, но на утренних сборах тормозила конкретно. К Ляшову, Огурцову, Доктору, Гайворонскому в техническом плане никаких претензий. Они попали в кандидаты на участие в «пятерке». Мне, Кате, Максу и Ярику рекомендовано закрепить полученные навыки в походах третьей и четвертой категории сложности. Мне припомнили все мои падения, которыми я ставила под угрозу успех похода. Кате – ее медлительность на спусках по снегу, чем она тормозила команду. У Ярика слабое место – скалы, что выявилось на перевале Юсеньги. Максу в недочёт поставили общую неустойчивость и непоседливость. Он часто спотыкался и падал на ровном месте. И в то же время мы все молодцы, прошли сложный поход на удивление легко! Приятно было слышать!»

На другой день мы вернулись в Ставрополь...

Вдоль Баксана мы едем домой
За спиной оставляя Кавказ,
Стал Эльбрус нам навеки судьбой,
Нам к нему возвращаться не раз.

Каждый год мы приходим сюда,
Чтоб подняться к вершинам седым
И принять тот божественный дар –
Быть душою всегда молодым!

Постскриптум.

А 25 июля нашего Адмирала, Саши Новиченко не стало… Вернувшись домой он сразу же вышел на работу в краевой поисково-спасательной службе, где был заместителем начальника ПСС. В тот роковой день он поехал на Сенгилеевское водохранилище для обследования затворов башенного водовыпуска озерной гидросистемы, выход из строя которых грозил оставить без воды краевой центр.
В момент нахождения водолаза на одиннадцатиметровой глубине затвор водовыпуска заклинило, вода в этом месте забила с огромной силой, которая швырнула Александра на бетонную конструкцию. Погиб он мгновенно…



Мы под небом одним
Часто были в горах.
Холод нас леденил,
И огнём жгла жара.

Осыпь древних морен,
Ледопад, гребень скал,
Вертикаль крутых стен
И вверху – перевал!

И верёвка струной
Протянулась туда…
Саша – друг добрый мой
Смотрит сверху в глаза.

Лезу следом за ним
Без оглядки назад,
Тем путем непростым
Мы прошли в первый раз.

Испытали сполна
Радость первых побед
И грустили слегка
Лишь о том, где нас нет…

Много лет по горам
Мы крутили маршрут,
Все деля пополам
И храня родство душ.

А теперь тебя нет,
Сенгилея волна
Перекрыла твой след -
Так случилась беда…

Твой остался дневник,
Фотографий альбом.
Из души рвется крик –
Для чего мы живём?!

Я тепло твоих рук
Буду помнить всегда,
Саша! Добрый мой друг –
Не хватает тебя…

Чтоб с улыбкой глядел
Когда все хорошо,
Чтобы рядом сидел
Если нам нелегко.

Да, уходят друзья,
Вспоминая о них,
Мы не верим смертям -
Видим их как живых…

Мы с заоблачных круч
Вниз однажды придём,
У костра сядем в круг
И про Сашу споём…

Памятником Саше стал ежегодно проводимые профессиональные соревнования спасателей за право владеть Кубком его имени – кавалера ордена Мужества, которым он был награждён посмертно, шёл ему 41 год…

Отчёт о походе пришлось делать мне. Тоненькая папочка с техническим описанием маршрута, снятыми с перевалов и вершин записками и полусотней фотографий была отправлена в ЦМКК. Рецензию на отчёт написал Эдуард Алексеевич Фогилев – Мастер туризма СССР (Удостоверение № 34, прим. автора). Вот несколько строк из этого документа.

«…В отчёте реально оценена ситуация, повлекшая за собой изменение маршрута – вместо перевала Интеркосмос был пройден перевал Когутай. Всего активным способом передвижения пройдено 163 км за 16 ходовых дней. Это, принимая во внимание насыщенность маршрута локальными препятствиями, свидетельствует о высоком уровне физической и технической подготовки группы, в которой из 10 человек 8 впервые участвовали в подобном походе.
Большой опыт совместного участия А.Новиченко и В.Жижина в походах от первой до шестой категории сложности обеспечили слаженность и безопасность на технически сложных участках пути. Как положительный факт следует отметить ревностное отношение группы к экологическим проблемам, когда она прибрала стоянку «Улыбка Шхельды» и приняла участие в акции по наведению чистоты на склонах Эльбруса.

Трагическая гибель после возвращения из похода руководителя группы Александра Новиченко, кандидата в мастера спорта, серебряного призёра чемпионата России в классе горных походов остро отозвалась среди всех, кто знал его. Как добрую память о себе он подготовил ряд туристов – спортсменов, которые повторят его маршруты и пройдут новые».

В конце сезона Главная судейская коллегия подвела итоги чемпионата страны по горному туризму. В первой строке итогового протокола стояла фамилия Саши – руководителя команды, ставшей чемпионом России в горных походах четвёртой категории сложности. Золотую медаль и диплом мы отдали в семью нашего друга.

Я благодарен участницам нашего похода Кате и Юле, чьи путевые записи помогли мне написать эту повесть!


Приэльбрусье – Ставрополь
2001 – 2015 гг.
Стихи и фото автора.