Сорок лет спустя - воспоминания "чайника" (Дневник 1973)
«Для людей умственного труда особенно благоприятны высокие горы»..
В.Д. Воронков. Справочник инженера-организатора.
М.: Московский рабочий, 1973. С. 301.
День первый. 28 июля 1973 года
Сразу два события – отпуск и начало первой в жизни горной «четверки»!
Весь день добирались до Домбая, чтобы получить «добро» на поход от местных спасателей, а потом – к Северному приюту Клухор, откуда должен был начаться путь. Вместе с нами до Теберды ехали школьники, они собирались через горы к морю. Мальчишки и девчонки сидели в автобусе как на иголках, с нетерпением ожидая прибытия. Охота к перемене мест… Мы тоже когда-то начинали так! Мы – это инженеры-коллеги из специального конструкторско-технологического бюро полупроводниковой техники города Ставрополя.
Наш маршрут родился в кабинетной тиши. Цветной карандаш в руке начальника электролаборатории и, по совместительству, предводителя нашей тургруппы Вани Матковского (в дальнейшем просто «Босс») нарисовал на карте траекторию предстоящего пути. Вид красной, красиво изогнутой линии не вызывал никакого сомнения в том, что с нашим опытом и снаряжением, часть которого изготовили сами, этот путь будет преодолен. Мы для этого даже зарядку делали по утрам! Во врачебно-физкультурном диспансере, где мы прошли медосмотр, всех признали пригодными к перетаскиванию рюкзаков по пересеченной местности.
Очень хотелось, чтобы горы ясно представляли себе, с кем имеют дело. В угоду этому желанию приобрели форму – одинаковые рубашки и костюмы из плотной ткани зеленого цвета, более пригодные для работы на объектах народного хозяйства. На спины курток и рубашек белой эмалью по трафарету нанесли герб Ставрополя, а на рукава нашили шевроны, указывающие на нашу принадлежность к славному племени горных туристов!
Не осталась в стороне и общественность родного бюро. Нам вручили вымпел – небольшую, но увесистую трехгранную пирамидку из нержавеющей стали, с наказом – в честь Всемирного фестиваля молодежи установить ее на одном из перевалов.
Этот вымпел и все остальное, что было найдено и закуплено к походу, собрали в огромную кучу у меня в квартире, ставшей походным штабом. Его последнее заседание проходило в базарной обстановке, мы делили килограммы с помощью небольших напольных весов.
Но горы… это действительно и грандиозно, и незабываемо, и трудно! Наш Валек Коломиец в период кабинетной разработки маршрута процитировал мудрую фразу, которую я поспешил переписать в дневник, пока не забыл. Вот она: «В горах человек не только познает самого себя, здесь еще и испытательная лаборатория на совместимость. Надо при формировании трудового коллектива отправлять будущих коллег в горы! Уже через пару дней станет видно, с кем бы ты хотел работать». Так мог сказать только начальник отдела разработчиков, кем и был в миру Валентин.
В пять вечера Северный приют Клухор встретил нас безрадостной погодой. И без того редкое солнце исчезло, моросил дождик, ужин и прием порции витаминов прошли быстро. Все разбежались по палаткам еще до отбоя. Так прошел первый день начала походной жизни.
День второй. 29 июля 1973 года
Ночью дождик превратился в ливень, который к утру затопил все кругом. Проснулись от неприятного чувства, будто бы находимся на плаву. Так оно и было! Кружками вычерпали из палаток воду, с опозданием прорыли ледорубами канавки вокруг них.
После первой ночёвки на Североном приюте Клухор
Бодрящее начало бродячей жизни! «А стоило ли ее начинать?» – подумалось при виде лужи воды, выкрученной из моего спальника. Эту пораженческую мысль прогнали первые лучи солнца.
На веревке посреди наших мокрых курток и рубашек появилась «незнакомка». Это Славик Акулиничев – «Чебурашка», желая выделиться, переделал герб на эмблему клуба кинопутешественников. Стремление к оригинальности обернулось немалыми хлопотами. Рубашка предварительно стиралась в каком-то растворителе, и вместе с эмалью первого рисунка исчезли и пластмассовые пуговицы…
Позавтракав, подогнали ремни на кошках и подточили их зубья, навязали петли-темляки на альпенштоки, приделали к лямкам рюкзаков войлочные подкладки, чтобы не резало плечи. Наконец солнце и ветер просушили все вещи, были уложены рюкзаки и заряжены фотоаппараты. Босс раздал витамины: «Наркоманы! Выходи строиться!» Прием «акклиматизаторов» прошел со скрипом. «Очаровашка» – Мишка Золотухин отказался от кучки шариков и таблеток наотрез, другие брали с неохотой, ссылаясь на плохой сон. Видно, первая ночь без привычных кроватей с мягкими матрасами и подушками была тому причиной! После препирательств с Боссом решили витамины поедать только утром и днем. На месте бивака навели порядок, и… рюкзаки властно пригнули нас к земле! Первые метры вверх… Ох! Главное – втянуться в эту «ишакиаду», потом станет легче, человек ко всему привыкает! Но прошло уже три часа, а мы по-прежнему с завистью в душе провожали взглядом обгоняющих нас экскурсантов, которые налегке поднимались к Клухорскому озеру. Впрочем, неизвестно, что и они о нас думали…
На пути к Клухорскому озеру
Поднимались по скальным и травянистым склонам почти по прямой, срезая серпантин дороги на Клухор. Дважды на пути вставали небольшие крутые стеночки с зацепами и ступеньками, которые мы одолевали в порядке тренировки. Их можно было обойти, но нам так хотелось чувствовать себя «крутыми»!
В порядке тренинга...
Через три с половиной часа – небольшой привал на берегу озера. Навстречу – супружеская чета из ГДР. Обоим за шестьдесят. Утром они были еще на Южном приюте Клухор. Вот это да! В таком возрасте путешествовать в другую страну, да еще выбрав при этом горы! Сюда бы тех юмористов, бесконечным рефреном твердящих, что «умный в горы не пойдет»! Пусть увидят этих бодрых стариков с рюкзачками за спиной! А сами юмористы? Увидим ли мы их в добром здравии и настроении через десяток лет? Сомневаюсь! Скорее, в лучшем случае, это будут брюзжащие о своих болячках существа. Уже сейчас один мой хороший знакомый в свои двадцать пять лет поднимается на третий этаж после двух остановок на предыдущих… Ну нет! Мы, конечно, из другой породы! Кажется, мой рюкзак после этих мыслей стал легче на пару килограммов.
Отдохнув, полезли на крутой склон с низкорослой травой. Уже в вечерних сумерках перевели дыхание возле небольшого водопада. За ледовым склоном справа скрывался наш первый зачетный перевал – Восточный Клухор. Как с балкона, внизу хорошо было видно огромное блюдо Клухорского озера с плавающими льдинами. Над ним нависали контрастные в вечерней голубизне неба громады гор. Небо на закате побагровело, снизу медленно подтягивался сиреневый туман.
Здесь когда-то был ад. Кипела от осколков вода в озерах, горные склоны терзали взрывы снарядов и мин. Совсем рядом, может даже на месте, где стояли наши палатки, бились насмерть бойцы Красной армии, защищая Кавказ от фашистской чумы. Бились за то, чтобы мы могли видеть закаты в сиреневом тумане. Заржавленные гильзы, обломки патронных коробок под ногами напоминали о войне. Обелиски на горных перевалах – наша дань памяти героическому поколению...
День третий. 30 июля 1973 года
Шесть часов ясного утра, солнечно, ни единого облачка, высота около трех тысяч метров, ниже нас таяли клочки тумана. Поварихи Надя Мясищева и Нина Дупленкова – наши «двойняшки» – готовили завтрак. Я скрипел карандашом в дневнике. Валек фотографировал лагерь и окрестности. Мимо нас к воде в полном составе продефилировали «Ашки». И только Босс Ваня продолжал спать. Для него переживания туристов, впервые попавших на «четверку», были лишними эмоциями, вредными для нервной системы.
Собрались быстро. Впервые надели кошки. Они еще успеют нам надоесть, но пока держали их в руках чуть ли не с благоговением. Валек не взял гетры и обвязал просторные штанины от ботинок до колена веревочками. Я с ехидцей заметил: мол, еще спальник накинуть в виде тоги – и полный римский патриций. Так и осталось между нами до конца похода – «Патриций».
Палатка "Ашек"
Начало третьего дня пути
К перевалу Восточный Клухор
Обойдя озерцо, направились в лоб ледника. По крутякам взлета идти в кошках одно удовольствие! Павлик Подколзин не захотел надевать их и следовал за нами зигзагами, как лисий хвост – заметал следы. Вышли на пологое ледовое плато с тонким слоем снега. Внизу, берегом Клухорского озера, шли гуськом одиннадцать человек, рюкзаки были только у троих, по всей вероятности, самых сильных среди остальных...
На снежном лезвии Восточного Клухора
Вот и перевальная точка! Высота 3250 метров над уровнем моря. Остановились на небольшой осыпи, от которой уходила вверх вершина Клухоркаи. Ветер гнал с востока редкие облака. Из тура вынули записку туристов из Железноводска. Босс заполнил фирменный бланк нашей записки, а я, достав из рюкзака пирамидку, полез с Геной Грунским на скалу выше тура метров на пять, где мы собрали ее и тщательно закрепили между камней.
У вымпела, посвящённого фестивалю молодёжи
Отполированные грани пирамидки ослепительно сияли на солнце. О событии скупо упомянули в записке: «Установлен вымпел в честь десятого Всемирного фестиваля молодежи». Несколько щелчков фотоаппарата – и мы цепочкой двинулись в Грузию. После нескольких минут спуска заметили в небольшом принижении левого гребня сложенный из камней тур с запиской туристов из Кабардино-Балкарии. Это был перевал Чауллучат. Его посещение в своей записке гордо назвали радиальным выходом.
На перевале Чауллучат
Крутой скользкий снежник. Цеплялись клювами ледорубов, плотно забивали в наст ноги, обутые в кошки, и даже помогали себе руками.
Впереди начало того, что определяется "двойкой Б"
На скалах, сняв кошки, обошли бараньи лбы. С близкого водопада доносило ветром брызги. Он стекал в долину реки Клыч, казавшейся с нашей высоты тоненькой спутанной ниточкой. До этой ниточки еще спускаться и спускаться. А вот и первый участок, где началось все то, за что перевалу Восточный Клухор была дана категория трудности «двойка Б». Скалы – мокрые и очень скользкие, в ход пошла веревка. Первыми участок прошли Босс и Павлик, у обоих опыт, препятствие взяли сходу. Глядя на них, осознал свою, мягко говоря, неуклюжесть и понял, чего добивался Ваня, когда гонял нас на тренировках вверх и вниз по опорам старого моста в окрестностях города. «Зубры» наладили страховку, которой воспользовались остальные. Последним был Патриций, тоже из «зубров», он аккуратно прошел участок с нижней страховкой.
Снова перила, трасса – вплотную с водопадом, он щедро облил нас и наши рюкзаки. Пройдя «душевую», по двойной веревке съехали к началу каменной осыпи. Дальнейший путь к реке не представлял никакой сложности. Пять часов вечера – привал! Сняли с затекших плеч рюкзаки, убрали снаряжение, достали консервы, напились воды и только потом начали оценивать пройденный путь. Будто бы и не были где-то там, наверху! Трудно было поверить, что мы пролезли в этом хаосе из снега, камней и льда, прошитого потоками водопадов, и только слегка дрожащие пальцы рук напоминали об испытанном напряжении.
Потеряв много времени и усилий на спуске, к вечеру мы сумели дойти только до брода рядом с водопадом Южного Нахара.
Уже в темноте, пронизанной яркими зелеными огоньками светлячков, поставили палатки прямо на дороге. Обжигаясь, при свете свечей попили чай вприкуску с печеньем и сахаром. После отбоя в «женском монастыре» не сразу стало тихо, пережитое требовало у девчат выхода. Там такой гвалт поднялся, что Босс не выдержал и, высунув из палатки голову в пилотском шлеме, рявкнул в темноту: «А ну, тихо! Или к морю с Южного приюта отправлю!»
День четвертый. 31 июля 1973 года
В
Лучи солнца поутру едва цепляли гребень хребта на противоположной сторону в том же ущелья, от реки тянуло сыростью, а нам нужно было сушиться. Поэтому без завтрака, уложив рюкзаки, совершили пятикилометровый марш-бросок на Южный приют. Только там, развесив свои вещи на веревках, приступили к еде. Повара расстарались, на десерт была манная каша с вареньем. Наш аппетит с каждым днем становился все более стабильным. Уместно было, глядя на Очаровашку, дополнить поговорку «Аппетит приходит во время еды» словами – «Еда проходит, аппетит остается!».
Рядом со стоянкой источник изумительного по вкусу нарзана – «напитка богатырей». Мы пили его, как живую воду, желая хоть чуточку стать похожими на древних нартов. Впрочем, за нашими великанами – Геной и Мишей – все равно не угнаться, они от природы как дубы – высокие и могучие.
Пришлось чинить обувь, для которой спуск с перевала не прошел даром. У половины участников отошли подошвы, приклеенные к ботинкам. Памятка на будущее – перед многодневными походами надо пробивать или прошивать подошвы вибрамов, даже если они новые. Душевный покой я обрел только после того, как загнал в ботинки по дюжине гвоздей. До моря должно хватить.
Покинув Южный приют, мы продрались сквозь кусты рододендронов к полянам на берегу ревущей Ачипары. Погода стала портиться. Горы, окаймляющие ущелье, быстро обволоклись молочным туманом. Перейдя по снежному мосту через реку, поставили палатки посреди альпийского луга, на котором паслось стадо коровенок. Дрова были, но носить их пришлось с крутого склона за ручьем.
Когда ужин был в разгаре, к стоянке подошли ребятишки, жившие на коше неподалеку. Завязался разговор, мы угостили их сахаром и печеньем. Один из пацанов сбегал на кош и принес оттуда большой круг овечьего сыра, от которого вскоре ничего не осталось.
Простая пища – сыр, мацони, мамалыга в сочетании с горным климатом и физическим трудом – вот почему горцы так долго живут!
Сползший сверху густой туман окутал нашу стоянку еще до отбоя.
День пятый. 1 августа 1973 года
Утро. Гор совсем не видно. После завтрака в небольшом просвете тумана мы начали подъем. Около скал передохнули в маленькой нише.
Потом полезли по скальным ступенькам, затем через мокрые кусты рододендронов, ноги скользили, впору было надевать кошки.
Некоторые писатели представляют себе туриста беспечным рубахой-парнем, несущим огромный рюкзак и распевающим песни. На самом деле все иначе! Внимание собрано, отвлекаться нельзя, глазами ищешь складки, выступы и карманы, которые должны помочь тебе подняться выше. В горах это называется свободным лазанием. Тут уж не до пения… Попробуйте сами кукарекать что-нибудь, неся с базара домой хотя бы пару арбузов в сумке!
Куда лезли, я так и не понял, рассчитывали лишь на интуицию Босса и, что пока набираем высоту – все нормально. Прошло около пяти часов, скалы стали чаще чередоваться со снежниками и льдом. То надевали кошки, то прятали их под клапаны рюкзаков.
На широкой полке пообедали, если можно назвать обедом три разогретых на примусе банки колбасного фарша с сухарями на девять человек! Зато кружка горячего кофе приятно взбодрила всех. Стало теплее, появилась уверенность, что проклятый туман когда-нибудь рассосется – и года не пройдет!
После часовой разведки перевал Центральная Чотча был найден. Из-за тумана пришлось даже спускаться к нему. В туре рядом с запиской лежали несколько гильз от немецкого автомата и нашей винтовки. Здесь тоже когда-то шла война.
Высота 3200 метров, категория трудности – «двойка А». В голове одно – где и как будем устраиваться? Меня с Павликом отправили искать воду. Побродив вдоль гребня, нашли жиденький ручеек и набрали полные фляжки и котелки. Вернувшись назад, увидели обвязанную вокруг большого камня веревку и двух товарищей уже внизу, на другой стороне перевала! Там оказалось удобное для ночлега место. Топать до того места каких-то сто – сто пятьдесят, но зато каких метров! После несложного спуска по скале – крутой сорокаметровый снежник, под ним глубокий бергшрунд. Уже в Ставрополе мы узнали, что перевалу Чотче повысили категорию трудности до «двойки Б». Быстро наступившая темнота осложнила наше положение.
На полочке под скалами собралась вся команда. На максимальной выдержке и диафрагме я сделал несколько снимков и спрятал фотоаппарат. Первым вниз спустился Ваня. Ему выдали две веревки и собирались наращивать третью, когда раздался сигнал – спуск закончился! Следом отправились на веревках рюкзаки. Стемнело совсем, при тусклом свете фонаря продолжили спуск. Очередь дошла до меня. Незабываемое впечатление! По крутому снежнику шел вперед спиной вниз минуты три. Руку держал на схватывающем узле, соединявшем меня с веревкой, как пуповина младенца с матерью. Верхний конец ее был закреплен вокруг скалы наверху, а другой натягивали внизу товарищи, подбадривавшие меня голосами. Вот край склона, где-то под ногами широкая щель бергшрунда. Набрал в грудь побольше воздуха и, придерживая схватывающий узел, шагнул в ночную пустоту. Какая-то сила подхватила меня, в ушах свистнуло, а через несколько секунд меня держали руки друзей. Чуть придя в себя после перелета, пожалел, что ни одного кадра на фотопленку!
Напряжение еще не спало. Наверху остался Павлик, ему предстояло самое трудное – снять веревку и спуститься самому. Собирая концы веревки, мы тревожно глядели наверх, где маячил медленно приближавшийся огонек фонаря. Павлик был уже на половине пути, когда фонарь неожиданно погас, зажечь его не удалось. Плеснув в алюминиевую миску и в кружку бензин, бросили туда бинты и подожгли. Немного посветлело, Павлику сверху стал виден край склона, откуда начинался отвес. Отблески пляшущего пламени выхватывали из темноты наши лица, стенки бергшрунда. Если бы сейчас кто-нибудь смотрел из долины на перевал, то он ломал бы себе голову – что за «огни святого Эльма» мерцают на Чотче в такую непогоду? А она была жуткой – туман, темень, пронизывающий до костей ветер, но мы этого не чувствовали, все смотрели наверх, где с альпенштоком наперевес спускался невидимый нам Павлик. Только по комочкам снега, падавшим с верхнего края бергшрунда, догадывались, где он находился. Наконец разглядели его силуэт. Осторожно пройдя по краю, Павлик перелез в рантклюфт, где встретился с Боссом, державшим в руке кружку с факелом. Через пять минут они присоединились к нам. Достав из рантклюфта пару альпенштоков, упавших туда во время переправы рюкзаков, мы быстро спустились на несколько десятков метров к террасе, которую облюбовали с перевала еще три часа тому назад.
А на часах – 22.00. Установили палатки. Вместо стоек у нас альпенштоки, колышками для оттяжек послужили ледорубы, кошки, крючья. Днища палаток утеплили веревками, рюкзаками, штормовыми костюмами и поролоновыми ковриками. В завершение всего напялили на себя все, что имели, и в таком виде залезли в спальные мешки. Усталость сковала все тело, глаза закрылись сами… Спать, спать, хоть до второго пришествия!
День шестой. 2 августа 1973 года
Утром я первым вылез из палатки с фотоаппаратом, кругом молочная пелена, раздираемая порывами ветра. Успел в разрывах снять гребень пройденного перевала, наши палатки на снежной террасе. Под ногами хрустели ледяные горошины. Ночью буйствовала гроза, небо с треском раздиралось молниями, гром и вой ветра смешались с хлесткой дробью града и капель воды по крышам палаток, внутри которых было как в жестяных ведрах, по которым вовсю колотили палками.
Отсюда мы вчера спустились при свете факелов...
Наш лагерь под перевалом Чотча Центральная
В чотчинском тумане
Идём по верховьям Чотчинского ледника
Туман наползал со стороны перевала Чотча-Хецквара, следующего по маршруту. В условиях непогоды он оказался проблемным. Босс после некоторых раздумий принял решение: Хецквару и следующий за ней перевал Домбай-Ульген пропустить, идти по леднику Чотча сразу вниз, в долину, откуда добираться на дневку в Домбай. Сколько раз погода без сожаления ломала намерения путешественников! Устройства для создания погоды «по заказу» отечественная промышленность еще не освоила, а зенитные установки для рассеивания градоносных облаков в области горного туризма применения почему-то не нашли.
Туман окружил нас со всех сторон, когда мы начали спуск по леднику. На ногах – кошки. Через три-четыре крутых снежных склона попали на открытый лед. Лед мягкий, ногой в кошке достаточно было чуть притопнуть, чтобы шипы надежно вошли в него. Темп движения медленный, осторожный. Намокшие вещи в рюкзаке сделали его увесистее чуть ли не вдвое, непривычно сместился центр тяжести. Старательно обходили многочисленные трещины и заглядывали в них, надеясь увидеть полиэтиленовую пленку, которую утром ветер сорвал с палатки «Ашек» и унес с такой скоростью, что успели только ругнуть ее вслед: «Куда, дура?!»
Несмотря на изобретательность Босса, совершавшего многочисленные маневры между трещинами, мы все-таки попали в тупик ледового лабиринта. Обхода нет. Завинтив в кромку отвеса ледовый крюк, первым спустился Ваня, вторым – «на кадры» – я. Вид здесь действительно эффектный – крутой ледовый спуск с высоты шесть–семь метров. Сделал несколько снимков для семейного альбома. Ледобур оставили леднику на память.
Спортивный спуск
На склоне Гена - мой старший товарищ
Около полудня, пройдя зону ледовых разломов, мы оказались на середине ледника, у того места, где начинались крутые заснеженные склоны. Туман рассеялся, оставшийся путь просматривался до самой долины. Босс дал команду спускаться в связках по трое. Первые две связки прошли нормально, а третья в составе Гены, Павлика и Нины потерпела аварию. Сначала поскользнулась и упала Нина. Не сумев задержаться, она потащила за собой Павлика. Гене осталось времени только-только чтобы оценить случившееся и зарубиться в снегу ледорубом, что он и сделал. Падение связки замедлилось и прекратилось в конце снежника, у самого края трещины. Остановиться, наверное, можно было и раньше, но тяжелые рюкзаки увлекали вниз. Из-за этого Нина с Павликом не могли даже подняться. Пришлось, лежа в снегу, освобождаться от рюкзаков и перебрасывать их через трещину в руки товарищей из первых двух связок.
В лабиринте Чотчинского ледника
Всё ниже и ниже...
Прошло шесть часов с начала спуска, когда мы достигли альпийского луга. Босс объявил привал. Быстро уничтожили пять банок шпрот и не поддающееся учету количество сухарей. Сняли снаряжение и продолжили путь по Чотчинскому ущелью. К вечеру мы подошли к берегу Гонахчира. Не переодеваясь, обняв друг друга за плечи, перешли реку вброд. В одном месте вода дошла до бедра, она бурлила вокруг, пытаясь свалить нас, но опасный участок был коротким. Спустя минуту мы отжимали одежду на другом берегу. Короткий бросок через заболоченный луг, за ним – асфальт шоссе, на котором четко отпечатались наши мокрые следы. У моста через Кичи-Муруджу, возле водопада, с грохотом низвергавшегося с горы, встали на ночевку. После капитального ужина из трех блюд долго сушили свои спальники у первого за последние три дня костра. Сон сморил нас сразу. В голове воспоминания о пережитых приключениях путались с приятными мыслями о завтрашней дневке.
День седьмой. 3 августа 1973 года
Кичи-Муруджу после суровой ночевки на леднике показалась нам земным раем, представшим перед нами во всем великолепии! Солнце, безоблачное небо, сочная зелень растительности и радуга, мерцающая в брызгах бурлящего потока!
Много ли для счастья надо? Тепло, зелень, отдых...
Один за другим из палаток вылезли соратники по походу, шумно радуясь столь чудесному дню. Палатка «Ашек» поделилась ночными переживаниями. Очаровашка во сне убил двух человек, один слишком быстро ехал на тройке, а другой был польский солдат. Чебурашка, неизвестно за что, получил двадцать пять лет тюремного заключения и, пока его не разбудили, рыл подкоп из узилища. Двойняшкам снились произведения абстрактного искусства, по-нашему – кошмары…
Понемногу лагерная стоянка изменила свой вид и превратилась в цыганский табор. Везде где только можно, на веревках в обильном количестве повисли спальники, одежда и прочее добро. Босс, увидев эту выставку, дался диву: «Как это все в рюкзак влезало?» Действительно, всех тряпок вагон и маленькая тележка и все нужны.
После завтрака ходили купаться на озеро Туманлыкель, расположенное в десяти минутах ходьбы вниз по долине. Народу там было полно, день уже разгулялся вовсю, солнце палило нещадно, и пройти или проехать просто так мимо озера было невозможно. После купания, доставившего огромное удовольствие, Патриций собрал нас в кружок и приступил к исполнению обязанностей санитара, щедро обмазав всех зеленкой. Царапин и ссадин к тому времени у каждого из нас было предостаточно. Девчата встретили это без особого восторга – кому из них была охота превращаться в палитру для художника? А мужская половина группы, расцвеченная, как воинственное племя ирокезов, демонстративно расселась на мосту через Кичи-Муруджу – точить и править кошки, а также рассматривать прохожих туристочек, воображая себя неотразимыми бородачами. На самом деле эти небритые уже седьмой день физиономии вызывали жалость: «До чего людей горы довели!»
На берегу озера Туманлыкёль
Но вот с озера вернулись последние купальщики. Подремонтировали снаряжение, сосчитали оставшуюся еду. Лагерные манатки перекочевали с поляны в рюкзаки, ставшие по сравнению с первым днем похода намного легче. У Патриция закончился сахар в мешочке, и он сразу запустил его в кусты, но под давлением общественности в лице Двойняшек отыскал, выполоскал в ручье и затем нес его на древке альпенштока, как флажок, пока тот не высох.
В ожидании попутной машины в Домбай, Ваня, увидев на придорожном лугу большой валун, взял одной рукой веревку, другой ухватил Нину и потащил ее тренироваться в лазании. Мы, рассевшись на камнях, наблюдали за скалолазами с большим интересом, подавая соответствующие реплики. Наконец появился автовзвод с «ГАЗ-69» на поводу. Ехали друг у друга на коленях, но лучше плохо ехать, чем хорошо идти! Избитая поговорка как нельзя более верно отражала дело.
В милый сердцу Домбай с его сказочной поляной и столь необходимыми нам магазинами мы попали около семи часов вечера. Рядом оказались туристы из Липецка, с которыми обменялись впечатлениями и информацией. У них поход – «двойка», заканчивающийся, как и наш, в Сухуми. Дружные и веселые ребята, даже малость беспечные. С собой они несли много лишнего – книги, две гитары, некоторые предметы обихода и кухонной посуды, вид которых более располагал к городскому комфорту, нежели к жизненно необходимому минимуму. Ребята подслушали их разговор о нас:
– Кто это такие? (Видя нашу группу в штормовках с одинаковыми гербами на спинах.)
– А, я их знаю, они на леднике работают! (С видом знатока – другой.)
День восьмой. 4 августа 1973 года
Поселок Домбай. Отдых длился уже второй день. Подкупили продукты, закончили ремонт снаряжения. Домбай – наш контрольный пункт. Отсюда утром послали телеграммы в спасслужбу и домой.
Я встретил в Домбае своих знакомых и с ними отправил в Ставрополь ненужные вещи. Взамен появилась возможность взять еще несколько банок консервов. Во второй половине дня наш лагерь перебрался под ледник Алибек. По традиции на пути зашли на скромное кладбище альпинистов, чтобы оставить там букет из альпийских цветов. Вспомнились строки Владимира Высоцкого:
…Но нет, никто не гибнет зря,
Так лучше, чем от водки и от простуд,
Другие придут, сменив уют
На риск и непомерный труд,
Пройдут тобой не пройденный маршрут…
Разместились под Алибекской хижиной – приютом горнолыжников, рядом поставили свои палатки туристы из Киева, идущие по «двойке» через перевал Алибек на Марух. Уже поздно вечером, перезнакомившись, мы сидели вокруг костра и пели песни о горах и о людях, которые туда ходят.
Завтра снова в дорогу,
Путь нелегкий с утра…
День девятый. 5 августа 1973 года
День начался с ужасной жары. Солнце над головами нещадно опаляло всех и все своими лучами. На сверкающий Алибекский ледник было больно смотреть. Киевляне ушли со стоянки первыми, мы – чуть позднее.
Подъем к краю ледника Двуязычный с остановками у каждого ручья длился около двух часов. Лица, замотанные в марлю, придавали каждому из нас сходство с Фантомасом. Открытые части головы обильно смазали кремом, к действию которого относились скептически – все равно к вечеру у одной половины группы носы будут шелушиться, а у другой кожа на ушах клочьями слезет!
"И пошли они солнцем палимы..."
Надели кошки, зубья которых были доведены до бритвенной остроты еще на Кичи-Муруджу. Только ступили на лед, как в первой же трещине Ваня нашел красную каску, полную грязного снега, – какой-то рассеянный альпинист уронил. Находку сунул мне со словами: «Неси пока!»
Счастливая находка Босса!
С середины ледника взяли курс прямо к перевалу, шли по линии падения воды. С правой стороны остались скалы пика Квадратного, название которого точно определяло форму вершины. Узкие трещины на пути перепрыгивали, а иногда просто перешагивали. Более широкие провалы льда стали попадаться только на последнем взлете. Линия нашего подъема из прямой превратилась в синусоиду, которая старательно огибала трещины.
У перевала Джаловчат
Справа скалы, слева ледяная стена – перед нами перевал Джаловчат. Впереди открылось широкое плато ледника Сунахет, с него тянул приятный прохладный ветерок. Прямо – Аксаутский хребет. Небо по-прежнему безоблачное. Отдохнули у тура, откуда извлекли традиционную записку – дружеский привет от людей, которые тоже очень любят горы. Потом начали спуск. Я ненадолго задержался и сделал несколько снимков. Сюжет очень красив – на фоне темных остроконечных гор и ярко-белых ледников идет цепочка людей с рюкзаками за плечами и альпенштоками в руках. Небо синее-синее, с редкими облачками, заглядеться можно. Ребята уже удалились, я пустился за ними вдогонку.
Хоть картину рисуй, красивый вид!
Снежный наст шел под уклон и хорошо держал. Глиссируя в стойке горнолыжника-слаломиста, быстро догнал группу. Босс пригрозил мне кулаком – не увлекайся, мол. Прижимаясь к правому борту ледника, обошли трещины ледопада, бараньи лбы и на широкой морене устроили привал с легким полдником запивая все ледниковой водой. Казалось, что вкуснее этого ничего нет.
Через ледник Джаловчат
По морене спустились на Джаловчатский ледник. покрытый глубокими трещинами и ямами-колодцами, в которых клокотала вода. Перебравшись через ледник, попали в тень Аксаутского хребта. Среди больших камней устроили бивак. Босс, призвав Гену и Павлика, достал карту и стал мучиться, определяя седловину перевала Северный Аксаут. Постепенно эта загадка завладела умами и остальных. Возобладало мнение, что искомое есть не что иное, как узкая огромная осыпь, зажатая скалами с обеих сторон. В самом верху вертикальная стена, увенчанная ледяной шапкой метров эдак на полтора-два. Путь предстоящего подъема вызвал немало толков и рассуждений, хотя выбирать, в общем, было не из чего, ширина теснины между скалами не превышала и десятка метров.
Павлик, взвесив в руках рюкзак, вывалил из него консервы и, улыбнувшись, решительно ободрал с них бумажные этикетки. Получился довольно-таки приличный комок бумаги, который пошел на растопку. После ужина было еще светло, но в палатках уже разместились на отдых. Я на «палубу бригантины» не торопился, уселся на большой валун и занялся дневником. С южной стороны в ущелье заполз туман, стало гораздо свежее. Хотелось погреться у костра, но дров здесь нет, ужин готовили на примусе. Термометра у нас не было, вприкидку температуру воздуха оценил в пять-семь градусов выше нуля. Из-за холода было трудно держать карандаш, да и пальцы рук огрубели от ледоруба и веревки.
Походный "Нестор - летописец"
Излив свои переживания на бумагу, поеживаясь от прохладного ветерка, залез в палатку на свое место между Боссом и Патрицием. Они уже дремали и встретили мое появление добродушным ворчанием старых гренадеров. Сон в голову шел плохо, острые камушки под палаткой заставили долго ворочаться в поисках более удобного положения.
День десятый. 6 августа 1973 года
Впечатления от ночлега были не ахти какие. Утренние сборы, завтрак и укладка рюкзаков прошли быстрее обычного. Горячей воды не было, мыли посуду, стоя ногой на уложенной в снегу вверх дном миске и исполняя телодвижения в стиле танца твист. Через несколько минут в миски и кастрюли можно было смотреться как в зеркало.
Оставили на себе легкую одежду. День, несмотря на свежее утро, обещал быть жарким, да еще предстоял небывалый «пыхтун»!
Половина девятого. «Потогонка» началась. Первые сотни полторы метров дались без особого труда, но с набором высоты темп упал. Ползли вдоль правой скальной стены, цепляясь за нее руками. Хорошо, что здесь было много выступов, карманов, щелей, облегчавших подъем. Однако местами мы призывали на помощь всю свою сноровку, да еще, по молчаливому уговору, приглядывали за девчатами, им было труднее всех. Осыпь под ногами предательски ползла. Несколько раз раздавалось тревожное «Камень!», и все прижимались к скалам, пропуская мимо себя опасные «гостинцы».
Спустя два с половиной часа, вынув из тура записку туристов из Киева, мы только крякнули с досады, поняв, что взошли на перевал Нижний Аксаут (3000 м, 1Б)! Добрые пожелания следующей группе, то есть нам, уже не смогли поправить настроение. Горячие головы сразу же предложили идти траверсом на Северный Аксаут, который находился, как мы уже поняли, немного выше нас за скальным ребром. Босс вовремя погасил страсти, приказав готовиться к спуску в Западно-Аксаутский котел – огромный снежно-ледовый цирк. По обязанности зафиксировав на пленку факт нашего присутствия на перевале, я кинул в рот комочек снега и вместе с другими взвалил на плечи рюкзак.
Короткий снежник, за ним осыпь, раздвоенная крупным скальным выступом. Спустились на удивление быстро и через сорок-пятьдесят минут встали привалом на леднике Центральный Аксаут. На севере, в долине виднелась ниточка дороги, по которой крохотной букашкой полз автобус. Это вызвало в душе успокоение – вроде бы и не так уж далеко забрались от цивилизации. Пусть не сразу, но всегда можно вернуться к домашнему уюту. От крамольных мыслей отвлекла команда к продолжению пути.
Мы попали в самую середину котла. Отсюда, вдоль ревущего грязного потока воды подобрались к леднику Западный Аксаут. Многометровый покатый язык из натечного льда очень твердым, кошки только царапали его поверхность. Откуда-то сверху то и дело скатывались «подарки». Один из камней, пролетевший весьма близко от нас, обдал всех каменной крошкой и заставил пережить несколько острых мгновений. Взять отсюда подъем удалось только мне и Боссу, для других с альпенштоками это оказалось проблемным.
Прямо на наших глазах от скалы отошли потревоженные камни и начали катиться на товарищей внизу. К счастью, ребята успели их оттолкнуть древками альпенштоков. Не желая испытывать судьбу, они вернулись на исходные позиции и оттуда взяли путь правее, где лед мягче и подъем удобнее. Я в связке с Боссом пошел выше – через рантклюфт и трещину. Уже наверху, принимая Ваню, проморгал страховку, заглядевшись, как поднимаются наши товарищи. К счастью, поскользнувшись, Ваня сумел устоять на ногах, а я успел подхватить веревку и выбрать слабину. Острый момент, когда веревка от рывка сорвалась с каменного выступа и свободно повисла над трещиной, стал мне хорошим уроком – в горах нельзя расслабляться! Ничто не должно отвлекать внимание!
На первой же пологой площадке мы соединились с командой и вместе вышли к повороту ледника. Прямо по курсу – наш перевал Южная Каракая, налево – громада ледника Западный Аксаут, по которому спускались четверо в двух связках. Сели и стали ждать их. Спустя полчаса – взаимные приветствия и знакомство. Парни-инструкторы с Киевской турбазы «Глобус». Они отдали нам литр бензина, что было очень кстати, ибо наш запас горючего подходил к концу. Разошлись, пожелав друг другу счастливого пути и хорошей погоды. В начале подъёма, ведущего к перевалу, оказалось несколько альпинистских площадок, три из которых мы облюбовали для себя.
Вид с альпинистских площадок на так и не пройденный перевал Северный Аксаут.
До него мы добрались только через четыре года...
В поисках горючего собрали вокруг все щепочки, обрывки бумаги, в дело пошли даже окурки и горелые спички. Павлику повезло, он нашел полуметровый обломок толстой ветки, из которого также «нащепали» дровишек. Я отметил в дневнике, что на стоянке был наведен полный порядок. Ужина дожидались с нетерпением. На продукты распоряжением Босса уже два дня была введена норма, превышать которую было нельзя. На девять человек в кормежку выделялась одна булка хлеба.
После ужина мы устроили небольшой КВН, суть которого свелась к рассказу туристских историй и анекдотов, а потом впервые был зачитан мой дневник, вызвавший у слушателей эмоциональные комментарии.
Разошлись по палаткам, когда стемнело. Теплый ветерок, стелившийся с юга, донес запах моря…
День одиннадцатый. 7 августа 1973 года
Побудка состоялась в половине шестого. Удивило отсутствие ручейка, журчавшего вчера вечером возле стоянки. Утро чудесное, кругом, насколько хватал глаз, открывалась великолепная и величественная панорама гор. Я отщелкал больше половины пленки, чтобы запечатлеть всю красоту горного утра.
Новый день начался со сбора сена. Жалкие остатки высохшей травы то тут, то там валялись между камней, рядом жиденькими кустиками росла зеленая – урожай этого сезона. Сена мало, но когда его добычей занялись несколько человек, то набралась охапка, которой хватило, чтобы согреть котелок воды. Прием витаминов был в удвоенной дозе, чуть ли не полтора десятка разных таблеток и шариков! Ну как не вспомнить героя мультфильма «Могучий мышонок»! Гена выразил мнение относительно действия препаратов примерно так: «Если тебе плохо, будет хорошо, если хорошо, станет еще лучше!» Понятно, значит, до могучих мышат нам уже совсем ничего осталось!
Сразу перед выходом подточили кошки и наладили маскарад, солнце снова пекло. Сначала пошли по снежнику, затем по леднику, накрытому чехлом из камней. Снег держал неважно, идущий впереди несколько раз проваливался по колено и выше. Наконец показался перевальный гребень, разделенный посередине небольшой скалой.
До Южно-Каракайского рукой подать...
Направились в правое окно, другое было со свежими следами падения камней. Ровно в одиннадцать, на высоте 3300 метров над уровнем моря, Миша вынул из тура записку туристов из города Шахтерска. На другой стороне перевала был юг.
Перед спуском Босс подошел ко мне и заявил, чтобы я как змей крутился со своим фотоаппаратом, так как прохождение «двойки Б» Южнокаракайского перевала было ключевым моментом нашего похода. А всего с его начала я отщелкал уже десять пленок.
У верхней кромки ледопада Южно-Марухского ледника
По снежно-ледовым полям мы приблизились к первому препятствию – огромному бергшрунду. Босс с Геной и Павликом ушли на разведку, остальные, сняв рюкзаки, приготовили стандартный обед из жареной сельди, сгущенного молока и булки хлеба. Сгущенку мы смешали со снегом, по вкусу это напоминало коктейль с мороженым. Перекусив, приступили к преодолению препятствия. Перед этим взял у Босса каску и надел ее себе на голову. Кто знает, что меня толкнуло на это?
Данные разведки были однозначны – только прямо! Босс и Чебурашка ушли вниз первыми налегке, надев страховочные пояса, взяв только ледорубы и крючья. Там они приняли свои и наши рюкзаки, спущенные к ним на веревке. Вслед за рюкзаками переправились через бергшрунд и мы. Замыкающим был Павлик. Спускаясь по правому краю ледника, мы слышали, как с левого борта доносились гулкие удары от падения ледовых глыб с южного отрога Марух-баши.
По ледовому "ножу" через разлом
Уже был вечер, когда на пути появилась отвесная стена вдоль рантклюфта, до краев забитого камнями разного калибра. Первым налегке спустился Босс и протянул веревку, за ним Славик с рюкзаком, потом – я с двумя рюкзаками, Ваниным и своим. Было очень тяжело, спускался по веревке с помощью только рук, а груз за плечами тащил вниз неудержимо. Где только было можно, заклинивался в щелях, переводил дух и расчищал путь от камней, чтобы они потом не ударили меня по голове сверху. В конце устал до того, что не мог снять с себя рюкзаки сам, помогли товарищи. Перчатки превратились в решето, веревка, жесткая и шершавая, как наждак, протерла их насквозь. Пришлось присоединиться к тем, кто обматывал кисти рук медицинскими бинтами, благо их у нас хватало.
На скалах в обход разлома ледника
После меня участок прошел Гена, у него схватывающий узел проскользнул по намокшей веревке, и Гену пронесло на последних трех метрах с ускорением, расплатился ссадиной на локте. Надя прошла спуск быстро и хорошо, а у Нины несколько метров стенки с отрицательным углом вызвали робость, которая держала ее на месте целых полчаса. Боссу и Чебурашке пришлось подняться к ней и стащить вниз чуть ли не силой. Здесь сломали второй кряду альпеншток. Солнце, долго висевшее над горизонтом, стало стремительно опускаться, свет был только от заснеженных вершин гор. Я и Славик были в ледовом желобе, а остальные парни во главе с Боссом пытались снять веревку, заклинившуюся в щели и упорно не желавшую освобождаться.
Я под желобом готовил площадку для приема остальных, и вдруг меня что-то сильно ударило по каске. В первый момент подумал, что стоявший сзади Славик смазал меня по голове со всего размаху альпенштоком. Оказалось – кусок льда! Уже потом ребята сказали про каску, спасшую мою голову: «Судьба!»
Веревка так и осталась в щели до утра. Очаровашка с Надей и Ниной в темноте вышли на длинную скальную полку, туда по одному перебрались и остальные. Расчистив полку от камней, постелили палатки, легли плотно друг к другу в спальные мешки, свободные края палаток загнули на себя. Было тесно. Когда переворачивался один, это чувствовали остальные. Я тщетно пытался избавиться от оказавшегося под головой клювика ледоруба. В конце концов, чертыхнувшись, натянул на голову каску, да так и заснул в ней.
"Динозавр"
В памяти смутно остались очертания ледяной глыбы, напоминавшей динозавра. Вдали полыхала гроза. Сквозь сон из-за перегиба ледника слышались гулко бухающие удары падающего льда. Посреди ночи всех разбудил один, особенно сильно грохнувший удар. Всматриваясь в ночь, ничего не увидели, но догадались, что обвал льда произошел где-то совсем рядом. Да, много впечатлений мы уже получили от нашего путешествия!
День двенадцатый. 8 августа 1973 года
Из состояния сна нас вывел мелкий дождик, разбудил нас и сразу же перестал, но из-за Марухбаши косяком плыли тучи. С интересом оглянулся, то же самое делали и другие, ведь место, где мы вчера бросили якорь, в темноте совсем нельзя было рассмотреть. Оделись, натянули обувь, кошки. Я сделал несколько снимков. Вчерашний «динозавр» позировал перед нами во всей своей красе. Достал из рюкзака то, что надо подать на кухню, остальное тщательно упаковал и шутливо доложился Боссу: «Фотобатальон к походу готов!»
Ваня, Павлик и Гена пошли за застрявшей вчера веревкой. Воды не было, только с ледовых глыб кое-где стекала грязная влага пополам с песком, пришлось пользоваться этим. Под стоки капель завинтили ледобурные крючья, на которые повесили кружки и котелки. За полчаса набрали в общей сложности около котелка воды, процедили ее через марлевый бинт и поставили на плитку с сухим горючим. Последнюю булку хлеба разрезали на девять кусков, поскольку хлеборезный ножик был у меня, то мне досталась горбушка, а за вторую произошли мелкие бои местного значения. Вернулись ребята со злополучной веревкой. Все разместились с кружками горячего кофе на полке, послужившей нам местом ночлега.
Дальнейший спуск составил около сотни метров. Начали с отвесной скальной стены сразу от полки, где мы провели ночь. Трассу открыл Гена, за ним девушки, потом остальные. Последним спустился Босс. Оставили здесь уже третий ледовый крюк. Я фотографировал без остановки, сюжеты все-таки захватывающие! Вряд ли внизу увидишь, как по скале, словно муха по стене, идет человек.
После стены мы оказались в гигантском рантклюфте. В него запросто влез бы паровоз с двумя-тремя вагонами. Это было последним испытанием на Южной Каракае, которая не хотела отпускать нас просто так! Уже на самом краю рантклюфта, где надо было пролезть в узкую щель без рюкзака, я, передавая в руки товарища фотокамеру, выпустил ее из рук раньше, чем следовало бы. И… Босс сначала пожалел пленку в фотоаппарате: «Какие кадры загубил!», а уже потом спросил, чей из двух аппаратов угодил в щель. Это был мой «Зенит», и, похоже, он ухнул в рантклюфт без следа. Павлик все-таки спустился по веревке в темную щель, больше для очистки совести. Нужно ли говорить о том, как мы все обрадовались, когда спустя несколько минут услышали его голос: «Нет, это не камень, а фотоаппарат!»
К полудню мы достигли нижнего края ледника и сфотографировались на фоне нашего последнего зачетного перевала. Этап высокогорья закончился, ура!
Ледопад Южно-Марухского ледника пройден!
Уходим к морю...
Прямо на леднике переоделись, умылись в ручейке, вытряхнули, а точнее, выбили пыль и грязь из штормовок и рюкзаков, снаряжение уложили на самое дно – больше не понадобится! Спустя час сделали привал возле водопада Азырт, одного из самых больших водопадов на Западном Кавказе, и всей группой полезли в кусты – лакомиться голубикой, её здесь было море. До сорокаметрового столба водопада недалеко, и его брызги долетали до нас.
Водопад Азырт
Перейдя через широкий ручей по бревну, увидели лагерь туристов. Подошли ближе – наши знакомые из Липецка! Встреча радостная, особенно для Ашек, которые еще в Домбае стали оказывать знаки внимания одной блондиночке из этой группы. Шумно обменялись впечатлениями, с гордостью демонстрируя друг другу синяки и шишки. Здесь же перекусили и дальше ушли вместе.
На ночевку встали на одной из больших полян в густом лесу. Ручей не близок, около пяти минут хода от стоянки. Для нас это новость, в горах привыкли черпать воду кружкой, не выходя из палатки, а здесь, понимаешь, еще и искать надо! Все-таки туристу немного нужно для комфорта, но когда его лишают и такого, то это крайне ущемляет.
Повара хлопотали у костра, а погода стала портиться. Начался дождик, из-за которого трапезничали в палатках. Дождь, однако, ни в коей мере не повлиял на рыбацкие страсти, разбуженные найденным в кустах удилищем. Сразу же после ужина половина туристов, не обращая внимания ни на погоду, ни на ехидные замечания «не рыбаков», отправились к реке ловить форель. Вернулась рыбацкая артель часа через полтора, мокрая, будто бы вплавь гонялась за рыбой. Чебурашка божился, что одна рыбина унесла у него два метра лески вместе с крючком. Сделал запись об этой цифре в графе дневника «Расход».
К вечеру упал густой туман, из которого сыпался дождь. Мы сидели у костра в штормовках, прижавшись друг к другу, пили горячий крепкий чай и пели песни. Завтра нам снова в дорогу, надо торопиться к морю, продукты подошли к концу, и очень хотелось отдыха. Чаепитие закончилось, хотелось еще посидеть у костра, переживая пройденный маршрут, но усилившийся дождь бесцеремонно разогнал всех по палаткам.
День тринадцатый. 9 августа 1973 года
Дождило всю ночь. Положение не изменилось и к полудню, когда мы подсушивали последнюю палатку. Место, откуда можно было уехать к морю, находилось за полсотни километров. При хорошей погоде это полтора дня пути, но туман, дождь и скользкая от грязи тропа внесли свои коррективы.
Просушка по принципу «низ сохнет, верх мокнет, а потом наоборот» закончилась. Небольшой завтрак съеден. Руки крепко сжали посохи, в которые превратились наши альпенштоки и ледорубы, восемнадцать рюкзаков вскинуты на плечи, восемнадцать туристов гуськом покинули поляну. Дождь перешел в ливень с градом, который мы переждали на берегу Чхалты, у слияния рек Южный Марух и Северная Аданге. Сухая с утра одежда промокла до ниточки. Через три часа в ущелье Северной Аданге наткнулись на лагерь геологов. Здесь немного передохнули, сумели купить пять банок «Завтрака туриста», а один сердобольный дядька дал нам большой лаваш. Его бережно завернули в полотенце, полиэтиленовую пленку и положили в мой рюкзак. Липецкая группа решила остаться здесь. Мы, простившись со всеми, перешли вброд бурлящую реку и двинулись в левое ответвление ущелья.
Дождь по-прежнему лил как из ведра. Вместо тропы под ногами бежала навстречу вода, заливая с верхом ботинки. Изредка из потока выступали небольшие кусочки суши. Наступая на них, мы хорошо слышали, как чавкала наша обувь. Подъемы чередовались со спусками, остановок не делали, ибо сразу начинали зябнуть, надо было идти и идти… Миновало около трех часов. В просвете тумана появился широкий луг с палатками и чабанскими кошарами. Останавливаться не стали, лишь уточнили, где мы находимся, и пустились дальше.
Спустя полчаса встретили на тропе грузинских пастухов-сыроделов. Они гнали стадо с пастбища и пригласили нас к себе, в немудреный балаганчик, где есть очаг и крыша над головой. Гостеприимство этих простых людей для нас, сильно уставших и вымокших, было как нельзя кстати. Уже потом, после сытного ужина из мамалыги с сыром и молоком, сидя у очага, перезнакомились. Мы пели свои песни о горах, а хозяева – свои, на грузинском языке и тоже о горах, о людях, которые там живут, и, конечно, о большой любви…
Разместили нас на ночлег в двух маленьких балаганчиках на нарах, заснули мы почти мгновенно. Этот один день умотал нас, как весь переход через Аксаутские горы. Дождь все сыпал и сыпал, под мерный стук капель по полотняной крыше мы витали в царстве сновидений. Наверное, не было такой силы, которая могла бы разбудить и поднять нас, разве только зов о помощи…
День четырнадцатый. 10 августа 1973 года
Утро – копия вчерашнего, дождь и туман. После завтрака часа два сидели в балаганчике, питая робкую надежду, что погода наладится. Но увы! Уложили рюкзаки и – «снова дожди тоскливые…» Курс взяли на Аблухвару, селение, до которого, по словам хозяев, проводивших нас до поворота на перевал Западный Аданге, было ближе, чем до любого другого. Прощаясь с нами, пастухи пригласили заглядывать к ним, если доведется, в другой раз. Как знать, может встретимся, мир тесен.
Ориентиром для движения служила сильно размытая, скользкая тропа. Дождь быстро промочил нашу слегка подсохшую одежду и обувь. Куда шли – не видно, туман заволок все кругом. Впрочем, курс выдерживался более-менее верно. Изредка уточняли путь в стоявших у тропы пастушьих балаганах. В последней перед перевалом кошаре пастухи пригласили нас остаться на ночлег. Девушки с надеждой посмотрели на Босса, но он был неумолим, так как времени до контрольного срока осталось меньше полутора суток. Поругивая Ваню за несговорчивость, но признавая его правоту, вновь взвалили на себя потяжелевшие от воды рюкзаки.
Перевал миновали, не заметив его в сплошном тумане и дожде. Догадались об этом по ручью, текущему по тропе навстречу нам и ставшему вдруг попутным. Ориентироваться было трудно. Несколько раз подряд теряли нужное направление на развилках тропы, это становилось ясным, когда подходили к краю обрыва или тропа вдруг начинала круто подниматься. Приходилось возвращаться назад к развилке и начинать сначала. Нервы у всех были взвинчены, плутать в такую погоду в горах – последнее дело! В эти нелегкие минуты у меня родился экспромтом лозунг-призыв, который сразу же стал программным: «Воткнем штычки своих ледорубов в побережье Черного моря!»
Развязка наступила неожиданно. На очередной развилке решали: куда идти? Надоело шарахаться из стороны в сторону, под сомнение была поставлена интуиция Босса. Он не проявил достаточной твердости характера, и группа разделилась. Пошел вниз сначала Павлик, за ним обе девушки, забыв о том, что решение руководителя на марше обсуждению не подлежит. Что же делать? Не бросать же наших Двойняшек! Простояв на месте, через десяток минут сунулись было за ними. Только сделали несколько шагов, увидели – идут обратно. Внизу оказался балаганчик с пастухами, от них узнали, что надо держаться гребневой тропы до самого конца. Мы потеряли на этом месте около полутора часов, но теперь четко знали направление. В пререкания с Боссом никто больше не вступал, а он, в свою очередь, не вспоминал о них.
Гребень закончился, когда стало темно. Тропа замысловатыми витками стала петлять в лесу и вывела нас на широкую поляну среди многовековых елей. Под дождем разбили бивак и разожгли костер, у которого погрелись, как только могли. Побросав верхнюю одежду прямо на землю у входа в палатки, легли спать. Сильно хотелось есть, вспомнил, что в рюкзаке под головой находится лаваш. Машинально залез туда рукой и отщипнул кусочек, мякиш в пальцах отрезвил меня – что я делаю?! Со злостью в темноте завязал и застегнул рюкзак, чтобы не залезть туда снова. Сквозь полотно палатки вспыхивали и угасали отблески догорающего костра. Незаметно для себя заснул…
День пятнадцатый. 11 августа 1973 года
Утро в еловом бору. Первое, что пришло в голову – дождя нет! Дождь закончился! Ура! Туман рассеивался, вверху проступили кусочки чистого неба, которого мы не видели, кажется, целый год! Я вылез из палатки самым первым и раздул огонь из головешек вчерашнего костра. Ребята достали из рюкзаков последние крошки продуктов. Позавтракав, сушились пару часов.
Опять путь вел нас по лесам Грузии. Кругом высоченные деревья, густые кустарники, а под ногами часто попадались грибы. Тропа продолжала терять высоту, уклон местами был незаметен, а иногда становился крутым. В какой-то момент мы потеряли тропу, ведущую к Аблухваре, и решили пройти к ней вдоль крутого гранитного желоба с ручьем. Замшелый камень предательски скользнул под ногами, и я потерял равновесие. Упав в желоб вниз головой, попытался зацепиться за камни клювиком ледоруба, из-под него летели искры. Неожиданно для себя застрял на каком-то выступе. Рассек ладонь, ударился головой, на которой по счастью оказалась каска (опять помогла!). Очаровашка помог мне подняться и вылезти наверх. Я сел на землю и вырубился. Пришел в себя, как после глубокого сна, от резкой боли. Патрицию, наконец, нашлась настоящая работа, он смазал мои раны йодом и забинтовал. Вокруг собралась вся команда, я узнавал их по одному. Сказал: «Меньше всего хочу быть для вас обузой!», Гена наклонился ко мне и сказал: «Не волнуйся, пристрелить всегда успеем!» Мне стало смешно и весело, я тихо начал: «Мы еще воткнем свои ледорубы…» – «В побережье Черного моря!» – уже радостным голосом закончил Гена. Я встал, пораненную руку продел в петлю страховочного пояса, так было легче идти. Гена с Мишей зажали меня между собой и так вели некоторое время.
Выскочили на проселок. Шли весь день с короткими привалами, утоляя голод горьковатыми ягодами лавровишни, а жажду – водой из ручьев. В шестом часу вечера с восторгом встретили на пути яблони, груши и алычу, на которые набросились. Через несколько минут мы попали на окраину Аблухвары. Тут нашли водителя, который за червонец подбросил нас в поселок Цебельду к последнему автобусу на Сухуми.
Поздним вечером на турбазе имени Пятнадцатого съезда комсомола состоялся разбор «полета». Разговор, где каждый сказал слово о походе, товарищах и о себе, запомнился мне надолго.
Послесловие
Спустя три дня пятеро туристов вернулись домой, другие чуть позднее. Обветренные, загорелые, с мозолями на руках, мы приступили к своим повседневным делам и заботам. Понемногу стало забываться пережитое, новые впечатления постепенно оттеснили воспоминания о горах Домбая и Аксаута на второй план. И только дневник да фотографии иногда вызывали высокой нотой из струн памяти то, что мы называли «четверкой».
До свидания, горы! До следующего сезона горных маршрутов!
Домбай – Аксаут – Сухуми – Ставрополь
Июль – декабрь 1973 г.
Постскриптум
В то время многим спортивным мероприятиям придавали политическую окраску. Так и наш поход был посвящен X Всемирному фестивалю молодежи и студентов в столице ГДР – Берлине. Уже нет на карте Европы этой страны, распался некогда могучий СССР, произошло много других изменений в жизни, но по-прежнему жива охота к перемене мест. Несмотря на экономические трудности, на социальные опасности, люди и сейчас уходят в горы за впечатлениями и приключениями.
С сегодняшней точки зрения наше путешествие было сплошной авантюрой. Плохо изучен маршрут, до конца пути не хватило продовольствия, уровень технической подготовки ряда участников не соответствовал категории сложности похода, в ряде случаев пришлось идти в тумане и вставать на ночевку в условиях темноты…
Не было такого снаряжения, как сейчас. Мы ничего не знали про тормозные устройства, про поясные ремни у рюкзаков, как величайшую ценность берегли единственный кусок полиэтилена на одну из трех палаток. На девять человек было всего три ледоруба, остальные пользовались альпенштоками, сделанными из черенков для лопат! Карабины и крючья тоже были самодельными. Одна из трех веревок была троллейбусной – толстой и тяжелой. В команде оказалась одна единственная каска, да и та была найденной. Старались быстрее промокнуть под дождем, потому что разбухнувшие от влаги нити брезентовой ткани меньше пропускала воду. Сегодня это кажется даже смешным… Зато был энтузиазм и огромное желание повидать горы, а судьба оказалась благосклонной к нам.
Ставрополь, август 2013 г.
Фото автора
(из сборника "По кромке неба и земли")
на высоте 3300 метров над уровнем моря, Миша вынул из тура записку туристов из города Шахтерска.
Как тесен мир! Привет из Шахтерска!Если бы вы пришли чуть раньше, то могли затариться у нас бензином.У нас палатки стояли там почти неделю и было две канистры бензина.А потом мы стояли два дня с южной стороны на леднике.
На этом перевале мне довелось побывать ещё дважды - в августе 1994 года, шли с Западно-Каракайского на Туманный, затем в мае 2001 года из Аксаутского ущелья на 810 СП.
Но в те годы вообще никого встретить не удалось...
"Снаряжа" тогда действительно было мало, но энтузиазм и романтика с лихвой это компенсировали…
"Ваня гонял нас на тренировках вверх и вниз по опорам старого моста в окрестностях города" - это по большому Немецкому мосту лазили? Еще в 1973-м?
Немецкий мост в окрестностях Ставрополя