Ледник Федченко на лыжах впервые. Дневник 1970 года.

"Недавно из похода по Западному Памиру вернулась группа туристов-томичей. Памир очаровал их своими заоблачными вершинами, ослепительно белыми снегами, неповторимой дикой красотой. И они решили: придем сюда зимой.
Тогда же родилась дерзкая мысль пройти ледник Федченко, самый длинный в Союзе, на лыжах. До них на это не решался никто.
Свой план ребята вынашивали пять лет. И вот они в походе. Было тепло, светило яркое солнце. В его лучах ослепительно сияли горные вершины. Но у перевала Язгулемский погода вдруг резко изменилась. Температура упала до минус двадцати. Подул сильный ветер. Началась пурга...
Горы коварны. На каждом шагу тебя подстерегает опасность.
...Все произошло в считанные доли секунды. Игорь Шурыгин завис в трещине, пролетев метров 10-12. В таких случаях, главное - без паники..."
газета "Красное знамя" 9 января 1971г.

«Любое настоящее имеет свое прошлое». Обычные слова, но с простой истиной - у всего есть своя история. И наш турклуб Янтарь, отметивший два года назад свое пятидесятилетие, тоже имеет свою историю, богатую событиями и интересными путешествиями.
Разбирая в нашем клубе старые отчеты, натолкнулась на этот дневник лыжного похода по леднику Федченко, под руководством Бориса Малышева. Начав читать, не могла оторваться, хотелось знать, а что же будет дальше.

Дневник похода по Памиру 1970г

Маршрут: Ош – Хорог – долина Бартанга – ледник Язгулем-Дара – перевал Хурджин – ледник Язгулемский – перевал Язгулемский - ледник Федченко – Алтын-Мазар – перевал Терсагар – Дараут-Курган – Ош.

Участники: Борис Малышев, Игорь Шурыгин, Мстислав Тогунов, Виктор Шарнин, Борис Томко, Вячеслав Поздняков, Иван Ялин.

25.09.70
Итак, мы сидим в Оше, на автобазе Управления Памирской дороги. Ждем попутных машин, ехать придется, видимо, по одному. Вызывает опасения санитарный кордон на перевале Чигирчик, не задержали бы там. Пока ждем, идет интенсивное шитье, каждый дошивает все, что не успел дома.
Должность писаря исполняю я, Поздняков Вячеслав Леонидович. Должность довольно ответственная – оставить потомкам своим описание кусочка нашей жизни. Эту самую должность я получил уже в начале похода, был к такой миссии высокой совершенно не готов ни морально, ни материально. Здесь не можем купить никакой мало-мальски подходящей тетради, поэтому пишу в дрянненьком блокнотике.

Путешествие наше началось 25-го сентября, как обычно, с площади. Кучей навалены рюкзаки, лежат ледорубы, веревки, привлекая внимание прохожих. Подходит наш народ, пробуют рюкзаки на вес, удивляются их тяжести, но в глазах всех видна зависть к отъезжающим, ведь «счастлив, кому знакомо щемящее чувство дороги». Но вот последние рукопожатия, напутствия от товарищей, жен отъезжающих. Лариса Малышева со свойственной ей шумливостью категорически потребовала от имени жен возвращения мужей до 7-го ноября – не хотим, дескать, жить здесь вдовами. Наконец, дверь машины закрыта, тронулись. Игорь, так же, как и на проводах Греля, высунул голову через верхний люк машины, кричал что-то смешное провожающим.
Женя Рейнбах на ходу раскрашивает карту, красит голубым ледники. «Женя, тебе что, больше всех надо?» Женя в ответ только улыбается. Вот и аэродром. Махинации с рюкзаками. Пассажиры с интересом наблюдают – сентябрь, а тут лыжи в чехлах и ледорубы. Посадка, как всегда, сопровождается криками дежурных на провожающих, проскакивающих к самолету. Летим. Хорошо. Посадки в Павлодаре, Балкаше. Вот и Фрунзе. Мест в камере хранения нет. Мы нравимся женщине-диспетчеру, она звонит ккой-то Свете и мы складываем свое снаряжение за транспортером. Затем все семеро усаживаемся в одно такси – вот она, Азия! И едем в гостиницу Аэрофлота. Нам предлагают душ. Конечно, моемся без мыла. Витя находит в женском душе обмылочек, я – флакон с жидким мылом. Смех, шуточки. Чистенькие, мы расходимся по своим номерам. У меня не ночь была, а сплошной кошмар. Духота и окна все закрыты, а мужики храпят, укрывшись с головой. Но я мужественно прокатался по широчайшей кровати до половины девятого.

26.09.70
Завтрак в ресторане, отделанном в киргизском стиле с примесью современности. Завтрак шикарный. Мужики говорят: «Завхоз так просто умереть не даст». Действительно, если мы сейчас вдруг умрем, то причиной смерти будет треснувший желудок. Шурпа, лагманы, сдвоенный компот. Даже пот прошибает от таких азиатских порций. Но терпим. «Пить, так пить» - сказал щенок, когда его понесли топить. Ну, вот и Ош. Знакомые картины. Но хлопок уже отцвел, потемнел, кое-где белеют лопнувшие коробочки. Высится над городом стариковский силуэт горы Сулейман-Таш. От автовокзала разбежались в разные стороны. Кто командировку отмечать, кто по гостиницам, кто по делам транспортным. От трехрублевых номеров отказались и пошли на базар! Груды яблок, огненные груды перца, на соломе лежат крутобокие арбузы, всевозможные дыни, под навесом виноград от белых до совершенно черных сортов.

Глаза разбегаются, и мы разбежались кто куда. Сошлись все снова в чайхане, нанесли туда виноград, шашлыков, мант, лепешек, яблок и устроили пир горой. Кругом чай пьют, беседуют. Здесь хорошо, прохладно пол водой поливают. Наелись, напились, опять пошли искать место для ночлега. Но тут появился Боб. Объявил отбой, всем на автобазу и там ждать попутных машин. Получили свои вещи в камере хранения и здесь же в подвале начали перевоплощаться. Обнаружилась масса ненужных вещей, какие можно было совсем не брать. Витя похвалился надставленной пуховкой, что вызвало серию шуточек. Шум и разбросанные в беспорядке вещи напоминали базар. Но вот все ненужное упаковали, сдали в камеру хранения и отправились на автобазу. Ночевали в общежитии шоферов.

27.09.70
Утренние машины проспали, поэтому разделились. Одна группа шла завтракать, другая стоять «на стреме». Борис, Иван, Игорь и я отправились на базар, набрали яблок, пару дынь, арбуз и возвратились на автобазу. До 12-ти часов дежурили безрезультатно. Я сидел у ворот базы в тени, писал дневник. Машины до Хорога были, но все уже заняты. Наконец Боб поймал два бензовоза до Зелендома или правильнее – Джеленды, это не доезжая до Хорога 120км, но утешил тем, что там есть теплые источники, в которых можно купаться. Привязали к горловинам баков рюкзаки, лыжи к поручням и поехали. Мне эта дорога уже знакома, еду как по родным местам. Здесь уже чувствуется прохлада с гор. Заалайский хребет не удалось посмотреть, ехали уже в темноте, и кругом ничего не было видно. Только когда ремонтировали генератор, полюбовались на звезды. Большая Медведица здесь очень низко висит над горизонтом, и Млечный Путь кажется каким-то густым. Холодно, рядом лежит снег. Дальше ехали, не останавливаясь до Каракуля. Обычно здесь шофера избегают останавливаться: высота сказывается, болит голова. Дорога до Каракуля ночью какая-то мрачная, во многих местах переметена серым песком, как у нас зимой снегом. Но скорость у машин хорошая, и если бы не овечьи гурты, да досадная поломка, мы этой же ночью были бы в Мургабе. А так пришлось ночевать в Каракуле, в заезжей шоферов. Порядки здесь, на Памирском тракте, просто близки к коммунистическим. Увидал свободную кровать, укладывайся и спи, есть простыни и одеяло и все чистое. Спать легли без чая, обошлись яблочками.
Утром проснулись рано, обуваясь, Глебыч пробурчал: «Спал вроде хорошо, но высота чувствуется». Все молча, согласились. Действительно, у меня с головой было что-то ненормальное, как будто вчера вечером дерябнул двести с пивом. Но утро было холодное, и как только вышли на улицу, сразу стало хорошо. Солнце еще не было. На площадке несколько автомашин. Около одной уже Игорь с Глебычем. Поехали. Справа длиной холодной полосой гладь озера. Пейзаж довольно мрачный. Холодно, до обеда ручьи были покрыты льдом. Под перевалом Ак-Булак меняли колесо у нашей машины. Подкрепились помытыми в снегу яблочками и дальше вниз. Скорость почти везде под 80км. Панорама гор постепенно меняется, а около дороги все тоже: голая земля, щебень да редкие пучки желтой, высохшей травы. Все это очень утомляет, клонит в сон. Вот и Мургаб.

Я признаться, ждал от него большего. Это оказалось три кучки домов, разбросанных возле реки и повыше. Дома без обычных у нс крыш производят впечатление чего-то неоконченного, недоделанного. Центральная дорога асфальтирована, Но пыли от этого не меньше, она кругом. Пообедали дрянненькой шурпой и пловом, попили чаю и опять однообразная дорога, дремота до самого Зелендома-Джелянды.
Здесь нам показали эти самые теплые источники и, когда появилась возможность ехать в Хорог, Иван сразу помрачнел. Еще бы! Пропадало купание. Но все кончилось благополучно, устроились в гостиницу, и пошли купаться.
На источниках два сарайчика – мужской и женский. Теплая вода мешается с холодной из ручья и бежит в ванну в сарайчике. Мы долго делали запруды, как маленькие, отводили холодную воду, спускали уже грязную воду из ванны и, наконец, залезли в нее. Конечно, это купание не сравнить Нальчевскими ключами и Долиной гейзеров, но какое-то удовольствие все же получаешь. После ванны немного холодно, быстро оделись. Перешли висячий мостик и ринулись напрямую к чайхане. Врезались в болото с трясиной, прыгали с кочки на кочку, еле выбрались. И все это в двух шагах от чайханы. Немного подкрепились и в гостиницу.

29 сентября
Поехали натощак в 10.05. Буквально в пяти километрах от Джелянды все изменилось. Появились первые кустики, прибавилось зелени. Справа видели остатки ванны, где еще недавно купали овец, лечились люди. Сейчас этот источник не работает. Появляется все больше и больше зелени. Вот уже кусты растут вдоль дороги, появилась речка Гунт. Вода в ней голубого цвета. Дорога идет прямо над рекой. Она, то пенится среди камней, то течет почти как Кия. Где такое течение, там вода чисто бирюзового цвета. Справа показалась вершина Патхора. Потом ее скрыли ближние горы. Ущелье очень узкое, скалы вплотную прижимаются к дороге. Везде техника – трактора, бульдозеры расчищают дорогу от осыпей. Иван рассматривает горы, перевалы видно прямо с дороги. Вот опять появился Патхор, хорошо виден перевал, ледопад. Иван возбуждается, вертит головой, рассказывает об этих местах. Ущелье совсем сужается, все больше асфальтированных участков дороги, деревья, чем дальше вниз, тем зеленее. Впереди склон горы коричневого цвета. Там уже Хорог.

Жара такая, что я начинаю побаиваться за свое здоровьишко. Подходит автобус, едем до гостиницы. Местные мужики с удивлением разглядывают нас. Красивые здесь мужики, здоровые, черные, глаза как угли. Города по существу еще не видели, но мне кажется, что здесь всего одна улица. Горы висят прямо над улицей, не поймешь сразу, где тут и живут. Зелень такая же, как в Оше. Сплошной частокол из тонких высоких тополей. Осень забралась и сюда.
Игорь с Иваном ушли узнавать, как ехать дальше. Да, скоро нам предстоит тяжкая дорога. А пока мы стоим на крыльце гостиницы и наслаждаемся покоем. Гостиница стоит в тупичке, здесь тихо, машины не ходят. Пожилая таджичка подметает листья. На дороге возятся пацаны, по очереди катаются на велосипеде, иногда ссорятся, плачут.
Вечером в гостинице шло обсуждение дальнейших действий. Каждый получил задание на завтра. Устроились все в одном номере. Все свободное пространство загромождено лыжами, рюкзаками. На столе, кроватях лежат книги, карты. Спать улеглись кто в номере, а кто во дворе, где под навесом и прямо под деревьями стоят кровати.

30 сентября.
Проснулся я в половине шестого. Благодать кругом! Звезды хором подмигивают, слышен шум реки, вода журчит в умывальнике, да где-то далеко прогудела машина.
Провалялся я, любуясь красотой ночного неба и вообще жизнью наслаждаясь до шести часов. Заговорило радио, я оделся и побежал в Сельхозтехнику. На улице никого, только редкие фигуры дворников. Пока шел до базы – рассвело. Шофера оказались из Душанбе и дорогу по Бартангу вообще не знают. С тем я и вернулся. Доложил начальству, что и как, свернул постель и ввалился в номер. Там полумрак, все спят. Когда я вкусно захрустел яблочком, все зашевелились. После завтрака всяк по своим делам разбежался. Боря сходил на почту, пришел, говорит: «Собирайтесь, машина подана». – «Как?» - «Да вот так».
Погрузились и поехали. Красота! Тепло! Начали потихоньку раздеваться. Ветер упруго давит в лицо, приятно обдувает. Внизу шумит Гунт, дорога мчится под машину, спереди и сзади стены гор и над всем этим синее небо. А граница оказалась совсем рядом, за рекой. Совсем не похоже на границу. Справа скалы, под ними вьется дорога, слева заросли кустарников, дальше река, а за ней уже Афганистан. Кое-где видна изгородь из колючей проволоки. КСП совсем не видно, пограничный столб видели только один раз. За рекой тоже, что и здесь. Кишлаки можно узнать по тополям, видны заплаты полей, огородов, пасутся кони.
Видны люди, идет обмолот, к реке спускается женщина. Наши все с интересом смотрят на ту сторону, слушают пояснения Толи, нашего попутчика до Бартанга. Оказывается, граница открыта была до 1932 года. Язык и обычаи афганцей такие же, как у памирцев на этой стороне. Граница разлучила многих родственников на берегах Пянджа. Долина расширилась, справа обозначилась долина Бартанга, впереди видны тополя поселка Рушан.
Около понтонного моста через Бартанг мы вылезли отдохнуть на скошенном бережку, а Игорь уехал за мясом. Разделись, начали загорать и тут оказалось. Что кругом растут грецкие орехи. Высокие деревья с пышными кронами, широкие листья и меж ними зеленые плоды, как персики. Под деревьями валяются упавшие плоды, лежат кучки скорлупы. Мы накинулись на орехи, свежие, мягкие, таких нигде и никогда не попробуешь.
Пришла машина, поспешно погрузились и поехали дальше. Дорога резко изменилась. Одна узкая колея, трясет. Справа бетонный канал. И затем началось… Дорога, лепленная из камней на обрывах, прижимы, навесы – можно голову разбить, кое-где по камням сочится вода, сбегает на дорогу струйками. Слева крыло почти скоблит по скале, а заднее правое колесо катит себе по самому краю лепленной дороги.
Начало темнеть. В сумерках дорога еще страшнее, чем днем. На крутых подъемах дорога дергается, когда переключаются скорости. Часто лучи фар уходят в темноту, ничего не освещая, лишь вдали светлыми пятнами плывут по склону горы. Кажется, что машина уже летит в пустоту и, наверное , не у одного меня в это время сердчишко екало. А когда впереди внизу замелькали огоньки и Толя сказал, что это и есть Бертанг, появилась уверенность, что здесь-то мы и приедем целенькими. Еще несколько виражей между огромными камнями и машина скатилась вниз к реке, на ровное место.
Машину оставляем внизу, сами поднимемся наверх к дому. Заходим. Все вертят головами, рассматривают обстановку. Прямо – возвышение с коврами. Стоит кобыз, лежат кучкой одеяла, аккордеон, стоит приемник. Сверху стеклянное окно в виде фонаря, две электрические лампочки. Толя сразу же начинает возиться с мясом. Потом появляются еще два товарища, старая женщина. Нас приглашают сесть, здесь не принято гостям стоять. Разуваемся, усаживаемся на свернутые валиками одеяла. Сидеть ноги калачиком всем непривычно, устраиваются кому как удобно, только Глебыч, как будто он так сидел всю жизнь, уткнулся в книгу. Пока готовится мясо, на клеенке появляются сахар, лепешки. Пала, брат Толи, заваривает чай в двух чайниках, разливает каждому. Всеобщее оживление вызвало появление двух блюд жареного мяса. Потянуло на песни, мне пришлось взять мандолину. Несколько песен разбудили память хозяев и, когда было предложено им заказывать песни, они стали заказывать песни, какие пели во время их службы в армии. Мы лицом в грязь не ударили и пошли звучать «Подмосковные вечера», «Ты меня провожала в солдаты», «Вечерком за окном» и другие. Пала, Саша и Толя вспоминали свою солдатскую жизнь, ударили сь в лирику. Пала поднес мне в подарок за песни джурабы, национальные чулки. Для меня это очень дорогой подарок.
Уже поздно ночью Толя повел нас спать в больницу. Только здесь все убедились в том, что Толя действительно врач, зав. больницей. Уж больно не походил этот веселый, разбитной парень на врача. Его стараниями мы были уложены спать на больничные койки.

1 октября.
Весь этот день прожили в Бартанге. Боб с утра искал ишаков. Мы с Витей собирались идти назад по дороге, снять места, где проехали ночью. Перед этим ходили на почту, писали письма, телеграммы, смотрели молотьбу. Когда поставили варить обед, Витя начал перевешивать свои личные вещи, сокрушался их большим весом.
Наконец-то отправились. Солнце припекало, мы разделись. Ущелье здесь узкое, горы уходят почти отвесно вверх, кажется и ходить-то здесь некуда и тем не менее люди здесь ходят, что-то делают. В одном месте с крутой скалы спустился мужчина, потом показалась группа женщин. Я застеснялся и полез в колючие кусты, а Витя умудрился вступить с ними в разговор, после чего они охотно ему позировали. Прогуляли мы так два часа, поснимали долину. Когда вернулись на обед, здесь ничего не изменилось. Игорь ходил с мохнашкой на голове, Боря «загорал» в тени от досок.

Вечером Боб торговался с проводниками насчет ишаков. Во время варки ужина обсуждали достоинства печки, вспоминали добрым словом тех, кто помогал в подготовки похода, пели песни.
Ночью наши опять пошли ночевать в больницу. Я еще немного почитал при свете электричества, грыз грецкие орехи и за этим занятием умудрился сломать зуб.

2 октября.
Дежурные Боря и Глебыч накормили молочным супом и кофе, к которому выдали по 5 кусочков сахара. Началась норма.

С опозданием явились проводники, и началась переупаковка и увязывание вьюков. Попрощались с Толей и тронулись. Ишаки впереди, проводники бегают. Поправляют вьюки, караван замыкают парни с лыжами.
Через полчаса пришлось идти вброд через Бартанг. Проводники быстро загоняли ишаков в воду, затем также быстро переправились сами. Нам пришлось раздеваться и, пока мы переходили, караван ушел далеко вперед. Интересно было смотреть на некоторых товарищей после брода, раздетые до пояса снизу, и с лыжами.

Дальше долина опять начала сужаться, солнце уже не доставало до дна. Нависшая слева над дорогой скала сочится водой, струйки падают на дорогу, брызгают на наши голые ноги, приятно их холодят.
Проходящий в скале водоносный слой постепенно разрушает ее. «Рохи сафед» - это надпись на мостике в кишлак, где мы будем ночевать. Устроились на берегу арычка, рядом ток с зерном.

Боб устроил после долгих уговоров парикмахерскую , единственным клиентом которой оказался бедный Иван Федорович.
Ужинали при свете электрической лампочки. После ужина долбили грецкие орехи. Спали вповалку на жнивье.

3 октября.
День начался с того, что дежурные Боб и Витя готовили завтрак и перепутали кастрюли. Пробуждение было ранним , поэтому завтрак готовили при электрическом свете.
Поднимавшееся солнце осветило снежные вершины, затем перешло ниже, добираясь до дна долины. Вчера всем купили по широкому цветастому платку для повязывания головы и вид у всех преобразился. Иван Федорович стал похож на вождя инков. Боря на басмача в английском френче, у профессора вид вообще неописуемый, он не упускает момента иногда полюбоваться собой в зеркале. Зеркало, впрочем, он взял один, поэтому все остальные любители созерцания своей личности обращаются к нему с этакой льстивой улыбочкой.

Навьючивание идет своим ходом. Наши интересуются, зачем у некоторых ишаков в узде вставлены палочки. Оказывается, чтобы не кусались.
Наши лаборанты-молотобойцы ушли вперед, мы пошли с караваном. Через час пути Боб надумал искупаться. Я тоже освежился, помыл голову. Зашли в литовку попить чаю. Кибитка черная, на очаге в бидоне кипит вода, около огня сидят две женщины, одна девушка и несколько ребятишек. В школу еще не ходят. Обстановка какая-то угнетающая. На нарах сушится носовой табак. Попили чай без лепешек. Женщины просили лекарств от зубной боли. У нас ничего с собой не было, караван ушел далеко вперед.
В Басиде нас ждали Витя и Игорь. Остановились под урюками у дома Нарамсена, знаменитого в ГБАО музыканта. Он заинтересовался мандолиной, принес мне струны. Долго пили чай в тени урюков. Боб договаривался насчет ишаков. Нарамсен пригласил меня к себе домой, показывал свои музыкальные инструменты. Отец был у него музыкантом, дед тоже, сами они делали свои инструменты, и искусство свое передали Нарамсену.

Русских мелодий он почти не знает, но в его некоторых мелодиях явно звучали «Я бродил среди скал» и «Бродяга». Я принес мандолину и у нас эти вещи стали получаться, только у Нарамсена часто расстраивался инструмент, ведь колки то у него простые деревянные.
Вышел я от Нарамсена уже в сумерках. Парни лежали на паралоне, шили, разговаривали с местным учителем. Басид совсем недавно был районным центром – это большой кишлак, но зимой его отрезает от внешнего мира снегом. Ужинали у Нарамсена в его парадной комнате, ели суп с недоваренной картошкой. Иван интересовался арабской поэзией и, у него с Нарамсеном завязалась оживленная беседа. Нарамсена упросили спеть. Пел он на арабском языке песню о любви, пел самозабвенно, но наши ничего не поняли. После ухода наших, Иван еще долго разговаривал с Нарамсеном, но скоро усталость взяла свое и мы ушли спать.

4 октября
Подъем был ранний. Нам с Витей прямо в постель положили крышку с моченым урюком. Но долго блаженствовать не пришлось. Нужно было собираться.
В рюкзаках оставили только личные вещи, остальное досталось ишакам. На прощание сфотографировались со всеми инструментами Нарамсена.
Караван вышел из кишлака и пошел по левому берегу. Здесь над рекой высоко висел мост, очень узкий и длинный. Боб пошел по нему, мост колыхался и раскачивался из стороны в сторону и, поэтому Боб иногда останавливался, чтобы не сильно его раскачивать. Жутковато было смотреть на его трюки над бурной рекой.

Сзади нам закричали, мы поняли, что здесь не нужно переходить. Борис скептически смотрел на Бобовы трюки, тем более, что караван шел по этой стороне: «Не понимаю, кому нужна эта самодеятельность». Мы пошли за караваном, а Бобова белая шапочка замелькала в кустах на той стороне. Может быть, его привлекли женщины, которые что-то собирали на огромной осыпи, на границе света и тени. Но нет, Боб их не замечает, идет дальше, скрывается в зарослях. Километра через два мы перешли к нему по более солидному мостику, сначала ишаки по одному, за ними и мы.

Караван опять ушел вперед. Догоняли его по берегу и неожиданно увидели его высоко над собой на скалах. «А там можно пройти?» - махнул рукой Витя вниз. «Можьна, можьна! Только потом вверх» - крикнул проводник. Пошли мы понизу, хотя у каждого мелькнула мысль, зачем же проводнику понадобилось лезть на стенку здесь, если можно пройти внизу. И точно, уперлись в прижим. Вверху на сыпухе еле видно тропу, которая упиралась в скалу. Полезли. Почти те же Яйские скалы, только здесь рюкзак на плечах и лыжи в руках. Залезли. Вверху веселее – ветерок. Дальше шли узким ущельем, до дня которого с обеих сторон сыпуха их черного блестящего камня.

Я иду последним. Вижу всех. Впереди меня Витя, Боря и Глебыч по порядку. Они идут в ногу, гулко раздается их мерный шаг и у меня уже возникает какая-то солдатская песня под этот шаг. Но в это время Витя сбился с ноги. Каково ему с его иноходью идти в ногу с маломерным Глебычем. Песня была сбита. Перекур. Впереди далеко просматривается тропа, но ишаков не видать, значит, мы их перегнали. Хорошо, подождем. Иван достает мешочек с размоченным урюком, подносит каждому: «Берите сами, мажьте себе руки». Мы не гордые, запускаем руки в мешок, вытягиваем оттуда пригоршни урюка.
Каравана все нет, видать далеко мы обогнали. Но вот раздается знакомое: «Тирыть, тирыть!» - и из-за камней появляется ушастая симпатичная голова ишака. «Перекур» - кричу я. «Неть, мы не курим» - отвечает старик и загоняет ишаков в тень, развязывает узелок, и приглашает нас отведать его припасов урюка. Урюк у него не такой сухой, как у председателя в Басиде, все хвалят, довольный старик высыпает нам весь урюк, собирается. «Здесь трудно будет, помогать надо» - говорит он. «Поможем» - отвечает Боб. Но какой из Боба помощник, он даже «тирыть» не может сказать, хочет отделаться примитивным «Э!», на которое ишаки и внимание не обращают. Ишаки все больше и больше внушают мне симпатию. Приписываемое им упрямство я еще не замечал. Умная скотинка. Смотреть на него, когда он идет по висячему болтающемуся мостику, как он осторожно ставит свои копытца на тоненькие жердочки, просто приятно. А на тропе, сначала обнюхает опасное место, прикинет в уме, где идти, и уже после этого осторожно идет и умудряется на крутых опасных поворотах не задевать выступов. Все это вызывает у меня чувство необходимости запечатлеть на фото умнейшую симпатичную морду ишака. Хвать! Забыл наверху фотоаппарат. Хорошо, что недалеко ушел. Бегу назад и вижу, что Витя уже машет с обрыва руками – взял!

И снова идем по тропе, засыпаемой осыпью. Бартанг все шумит и шумит внизу, уже четвертый день. За поворотом начались густые заросли облепихи и шиповника. Густые понятие относительное, т. к. ширина зарослей не более 20м, но продираться сквозь колючки – ой-е-ей.
Обед. Пощипывают травку наши ишачки, горит костер. Сверху подъехал старик на ишаке, я пригласил его попить с нами чаю. Тот без церемоний согласился. «Чай - это хорошо, чай пить надо». Старик, оказывается, хорошо знает маршрут, бывал на Федченко и вообще хорошо знает горы. Пили чай. Ели буженину с горчицей. Долго у нас дюжила буженина – 11 дней и не успела испортиться. Надо учесть в будущем.
Начал порывами дуть ветер, костер заметался во все стороны. Старик попрощался, попросил, если найдем его калошу, которую он потерял, положить на видное место у тропы. Пока собирались, я сел за дневник. Ветер срывал сверху камешки и они, звеня, как металлические, прыгали по осыпи. Поворот сзади уже не освещен солнцем, черный и на этом фоне клубятся тучи пыли, поднятой ветром и срывающимися камешками.
Впереди наметился крутой подъем. Ночевка была запланирована до этого подъема, но проводник наш тут заспешил дальше. Подъем долгий и утомительный. Ишаки часто останавливаются, старик с ними не управляется. Мы стали ему помогать. Покрикивая и подталкивая ишаков сзади, пошли быстрее. Наверху, если бы не скалы, можно было подумать, что попали в пустыню, серый песок с надувами и одинокие кусты колючек, как свернувшиеся ежи. Кругом высокие скалы и только сзади глубокий провал с еле видимым Бартангом, откуда мы поднялись.

Неожиданно начался спуск. Тропа резко метнулась влево под скалы, сразу стала узкой, прижимается к стене. Глыбы камня нависают над ней. На крутом повороте – грот. Тропа вползает в него и опять выбирается на край обрыва. Дальше она идет по осыпи, вьется серпантином через каждый 2 метра. Боря спускается вниз первый, оглядывается наверх. Караван медленно спускается из черной тени скал. Уже в сумерках проходим одни кусты, другие, ждем, когда проводник остановится, но он, несмотря на темноту, идет дальше. Я пошел впереди, тропа еле видна. Два раза терял ее в темноте, но ишаки – молодцы, сами находят тропу. Выхожу на песчаную отмель, поросшую кустами. Травы под ногами не ощущается, один песок. Присаживаюсь на камень, жду. Караван останавливается вначале отмели, под каменной стеной. После долгих споров, опасений решили устроиться у стены. В полной темноте рвали руки о колючие кусты, таскали дрова к костру, ставили палатку. На ужин была вкуснейшая гречневая каша, компот и чай. Угощали стесняющегося проводника.. Вечер закончился тем, что доктор вышел к костру и спросил: «Больные есть?». Никто ему не ответил. «Прием окончен».

5 октября.
Утром дух холодный ветер. Все шмыгали носами. «Доктор, почему все шмыгают?» - «А я что, ходить за всеми подтирать буду?» Вот так. Ночью я спал крепко и удивляюсь, как это одни слышали рев ишаков, другие что-то вроде грома. На небе облака, впервые за все время.
Ветер дул не переставая. К обеду облака исчезли. В 11ч сделали остановку в брошенной литовке. Ячмень скошен, из заброшенного арычка по поляне разливается вода. Урюк стоит голый, только у ствола кучки скорлупы. Эту ночь ишаки стояли, привязанные к облепихам, голодные, т. к. травы там почти не было. Сейчас они ее жадно щипали. Надо ждать, пока они ее наедятся. Старик боится. Как бы ночью его ишаков не съели волки. Мы его успокаивали, что волки боятся бензина, но он так и остался верен себе. Надо же, здесь очень много волков, еще на Терсагаре я обратил внимание на чучела около юрт. Оказывается, их ставят, чтобы отпугивать волков от скота. Пока наши ишаки щипали траву, остатки клевера, Игорь и Витя читали, Глебыч мастерил поварешку из консервной банки. Я тоже получил задание заменить ненадежные темляки у лыжных палок. И пока загораем. А скоро будет холодно, там уже не загорать, а обгорать будем.

Попили чаю под урюком и пошли дальше. Мы с Игорем шли последние. Слева из узкого ущелья вытекал шумный ручей с красной водой. Перешли его по обычному висячему мостику. Вода кипит, ветер срывает брызги и мочит наши голые ноги. Отсюда тропа так круто пошла вверх, что я ее сначала даже потерял. Она втянулась в узкую щель, дальше хода совершенно не видно. И вдруг прямо над головой, на обрыве увидел концы движущихся лыж. Тропа вьется по карнизу, почти по отвесной стене на прицепочках. Из-под ног сверху идущих вниз сыпятся камушки.

Таких подъемов у нас еще не было. Литовка, где мы только что пили чай, кажется спичечной коробкой. Я догнал парней почти на самом верху. Боря удивляется легкости старика, как он хорошо поднимается наверх, все время кричит и понукает ишаков.

У выхода на обрыв тур из камней, указывающий на тропу и каменная коробка, которых разбросано здесь великое множество. Сюда, наверное, загоняют скот и укрываются от непогоды. Немного слева заснеженный пик Бертанга уже не видать в узком ущелье, глубина которого здесь метров триста. Наверху холоднее, но зато вид сразу изменился. Открылись закрываемые раньше стенами ущелья заснеженные вершины со всех сторон. Впереди открылось широкое холмистое плато. Я взобрался на один холм, с которого открылся широкий вид вперед. Внизу идут парни, разбились на пары, ишаки идут впереди. Далеко видно кишлак, довольно большой, но совершенно без зелени, почему имеет вид непривлекательный. Название у него какое-то французское – Рошорв. Недалеко от оврага, за которым лежит кишлак, встретили старика с козами, поздоровались с ним. Он радостно ответил, но поговорить с ним толком не удалось, он совершенно не говорил по-русски, на все вопросы отвечал: «Да, да хорошо».

Остановились недалеко от магазина на скошенной деляне. Сразу же стал подходить народ. Игорь в окружении ребятишек пошел в магазин. Зашли туда и мы. Висят запыленные пальто, из продуктов почти ничего нет, продавец виновато улыбается. Ишаков тут великое множество, приход нашего каравана взбудоражил их, они рвутся с привязи и в отчаянии начинают рыдать. Наградила же природа голоском. Вереницами ходят женщины в ярких платьях, носят снопы на головах.
Небо к ночи прояснилось и стало теплее. Завтра, если не выпадет снег, наш проводник пойдет с нами еще на один переход. Дай-то Бог. Вечером ели угощение – лепешки. Хлеб здесь достается нелегко, купить его нельзя, поэтому лепешка – ценный подарок.

6 октября.
Все началось с ворчания Боба, который боялся проспать свое дежурство, чем выводил из себя Ивана. Без двадцати семь они уже подали суп в палатку. Никто не проявлял желание вставать так рано, и тогда Боб начал соблазнять: «Суп сублимированный со свежеиспеченными ячменными лепешками!» Но мы то знали, что лепешки вчерашние и продолжали притворяться спящими, только доктор выпустил в адрес Боба какую-то шпильку. От этого Боб не потерял своей настойчивости и начал разливать суп по чашкам: «Это – Ивану Федоровичу. Ваня получай!» С супом расправились быстро, причем опять хвалили Глебыча за поварешку. Потом появилось кофе, которого не видали даже в ресторанах Варшавы, по словам Боба.

Начались сборы. Деда нет. Витя пошел за бензином. Еще вчера у нас четко сработала мысль – если здесь есть кино, значит, есть движок, значит, есть и бензин. Доктор поразился, до чего логично Витя рассуждает и поставил его в пример другим. Посрамленные любители прогуляться насчет Витиных рассуждений позорно промолчали. Витя взял реванш за все.
Пацаны еще принесли лепешки и получили в подарок одну лыжу. Не понимаю, зачем же мы ее столько несли. Деда все нет. Тогда решили собираться сами. Доктор пошел на провокацию: «А ну, пацаны, если вы храбрые, пригоните сюда наших ишаков». Ребятишки со всех ног бросились за ишаками. Доктор испугался: «Да не бегите так, еще перепугаете, убегут до Бертанга». Но ишаков не так-то просто испугать до такого состояния. Вскоре они были на месте. Иван Федорович хотел продемонстрировать свое искусство завьючивать ишаков, но ему не поверили и решили ждать деда, который вскоре пришел. Скоро вернулся Витя с бензином и мы отправились в путь.
У последней кибитки Давлет остановился и что-то сказал. Игорь перевел: «Еще лепешек испекут». Доктор рвался вперед и пошел погонять ишаков, мы же остались ждать. Подошла кучка ребятишек и вскоре они были с Игорем запанибрата. Когда же вышел Давлет с лепешками, мы стали прощаться. Игорь протянул одному пацану руку, тот с радостью ее пожал. К нам сразу потянулся десяток рук, маленьких, грязных, но это нисколько не смущало провожающих. В этой суматохе Игорь и пожал руку одному малышу, тот кинулся за ним и, когда прощался с самым большим дядей, остался очень доволен. Долго мы еще оглядывались, парнишки махали нам ручонками.
Боб шел впереди и завернул слишком влево. Троп много, но Давлет каким-то образом находит нужную. Наша тропа хорошо просматривается на склоне. Медленный и нудный подъем. Справа проглядывается долина Бертанга под заснеженными горами. Перед нами узкий глубокий каньон Язгулем-дары, который и приходится обходить наверху. Крутой спуск в холодной тени скал. Внизу, под нагромождением камней, укрытие для скота. Я ушел в сторону от тропы и здесь заметил на камнях какие-то знаки. То оказались выбитые на камне изображения оленей, баранов, охотник с луком, левая пятерня. Заснял наиболее видные из них, жаль, что вся картина испорчена росписью какого-то болвана.

Товарищи ушли вперед, надо догонять. Везде крупные камни, старое русло реки, все завалено ими, и следов не видать. Выбрался на высокий берег и здесь на глине увидел отпечатки Игоревых калош. Все наши ботинки, за исключением Игоревых, были подбиты мотоциклетными покрышками. В несколько дней Игорь стесал свои подошвы, и пришлось ему надеть калоши самого последнего размера. Вот следы этих знаменитых калош и привели меня к своим. Давлет начинает присматриваться к площадкам для остановки – нужна вода, трава. Слева нависает крутой язык ледника, из-под него вырывается бурый ручей – водопад. Через него предстоит переправа. Нам легче, ишакам труднее. Вода бьет под брюхо, валит с ног, но подбадриваемые Давлетом, ишаки благополучно перебираются. На этом берегу остался один старый ишак, долго ходил, высматривал переход. Мы стали его подгонять, Давлет остановил: «Не надо Ишяк торопить, ишяк думает». «Ишяк» подумал и полез по таким камням, что было непонятно, как он там держится, его маленькие копытца скользили, он весь сжался в комок. Витя с таким растерянным и жалобным лицом смотрел на фокусы ишака, что можно было подумать, что это не ишак, а сам Витя прыгает по скользким камням.

Опять подъем, подъем уже к перевалу Хурджин. Впереди снег, лед. Наконец, выбираем площадку. Давлет боится, что ночью ишаки замерзнут, уже сейчас довольно холодно, а ишаки, и главное сам Давлет не приспособлены к такому холоду. Боя ухаживает за стариком, надевает на него пуховку, тот стесняется, но в пуховке ему хорошо, он ее щупает, спрашивает, из чего она сшита. Нос у него посинел, он надвигает капюшон на голову и становится похожим на нас. Начинается обычная лагерная суматоха, расчищаем площадку, ставим палатку, таскаем камни.
За ужином и после обсуждали дальнейший путь, долго разглядывали карту. На палатку опустилась холодная, ясная ночь.

7 октября.
Утро морозное. Изо рта идет пар. Дежурные одеты по всей форме. Заботливо опущен полог от запахов кухни. За завтраком разговоры опять о высоте. Доктор и профессор еле таскают ложки, жалуются на высоту.

Появляется солнце. Игорь зачитывает, что кому нести. Рассчитываемся с Давлетом, пишем председателю колхоза хороший отзыв о Давлете, даем на дорогу конфет, шоколад. Вчера Боря его лечил. Давлет смотрел на него, как на Бога. Зовем его с собой. «Нету! Я там холодно, не могу» - отвечает. Ишаки с радостью бегут вниз, домой к теплу. За ними не менее радостный спешит Давлет.

Я долго возился с пленками, они ломаются в фотоаппарате, как стеклянные. Как-то надо беречь их от высыхания, как на Камчатке – от сырости. Боб торопит.
Идти трудно. Рюкзак давит на плечи. Страшно затекла левая рука, слишком короткая лямка. Идти не по асфальту. Крупная сыпуха. Изматывающий подъем. Боб сходил в разведку, забросил свои лыжи. Потом вперед вырвался Боря, за ним я. Путь преградил крутой желоб, уходящий вниз. Справа крутой обрыв, даже склон не просматривается.

Боря пошел в разведку, долго ползал по сыпухе. Решили вернуться назад и спускаться вниз, терять высоту. Игорек идет сзади, ему трудно идти в калошах, нога в калоше болтается. Спускаемся вниз на ледник, весь заваленный камнями. Везде выходы льда, журчат ручейки. Ледник тает, со склонов катятся камешки. На обед останавливаемся у лужицы в проталине ледника. Здесь меньше ветра и тепло. Витя даже разделся до трусов, но довольно быстро накинул на плечи штормовку. Сидит на корточках, ищет что-то и насвистывает под нос одно и то же «Во поле березонька стояла».
Иван с Игорем возятся с примусами, жарят буженину, кипятят чай. Глебыч натягивает на трико штормовые штаны. Ага! Скоро опять все будем походить на клоунов – здоровенные ботинки и широкие штаны.
Явился Боб из разведки: «Ох, и загорелые вы все сверху поглядеть, как с юга!». «А близи?» - спрашивает ученый секретарь. «А вблизи все пропадает, остается одна грязь».
Игорю Боб дал распоряжение варить две банки тушенки. «Объявляю свободный доступ к продуктам!» - кричит Игорь. Витя встряхивается и радостно кричит в ответ: «Вот и хорошо-то!»

Боб рылся в рюкзаке, ворчал, что несет лишние лепешки. Я запел, Иван подхватил: «У людей тишь да гладь, а у нас перепутанных чувств бездорожье». «И что это вы с Ваней про любовь орете?» - подозрительно посмотрел в нашу сторону Боб. Для поддержания разговора я брякнул, что по приезде женюсь. И тут началось. «Да ты что Слава, почему у тебя такие мрачные мысли? Поешь сейчас, и все станет хорошо, не женись!». И пошел разговор о семье, о женах, кто как женился, кто, как думает жениться. Ученый секретарь, восседая на глыбе, завопил во весь голос: «Эх, загулял, загулял, загулял парнишка молодой, молодой в красненьких штанишках» - и захлебнулся от смеха. « Молоденький такой» - дружно подхватил хор, «подстриженный такой» - соло окончил Боб, и на этом художественная часть была окончена. Начался обед. Вскрыли баночку ставриды. Народ еще стесняется, берет помалу. Дошла банка до доктора, долго уговаривал профессора съесть кусочек, потом объявил: «доступ к ставриде окончен». Глебыч поправил: «доступ к телу ставриды окончен». Все посмотрели на доктора. Тот невозмутимо доедал бренные останки тела ставриды, сдобренные томатным соусом.
Норма сахара была по 10 кусочков, почти никто не выедал. К вечеру стало холодно, пришлось надевать рукавицы. Воды нет. Теоретически завели спор, на что больше уходит тепла, растаивание литра льда или на кипячение литра воды. Пока это обсуждали, Боря нашел маленькое озерко в глубокой воронке ледника. Лед крепкий, но спущенная Бобом глыба камня все же проломила его. Там ставить палатку нельзя. Долго ровняли место для нее на берегу, таскали камни, засыпали ровно снегом. Общими усилиями наш терем утвердился на маленькой площадке. Вечер прошел с песнями.

8 октября.
День начался обычно, но дежурный док что-то молчалив. Недалеко от ночевки обнаружили озеро побольше. На нем утка. Долго разглядывали ее. После двинулись вперед.

Вскоре подошли к ледопаду. Непривычная, фантастическая картина. Лед, огромные торосы, навороченные непонятной силой. Везде глыбы льда причудливой формы, с них свисают гигантские сосульки различных цветов и оттенков, от матово-белых до голубых и черных. Скользко, надеваем кошки, некоторые в первый раз, топаем на одном месте, привыкая к необычной обуви.
В первой связке идут Боб, Борис и Витя, во второй Иван, Глебыч, я и Игорь. Началось. Все непривычно, веревки в руках путаются, ноги ступают неуверенно, не привыкшие еще кошкам, мешают лыжи. Когда выбрались наверх, первой связки уже не было, кучкой лежат рюкзаки. Мы осмотрелись. Кругом вздыбленные громады льда, глубокие провалы трещин.

Солнце припекает, по ноздреватой поверхности льда текут струйки воды. Откуда мы поднялись, донесся шум обвалившегося льда, тревожно зазвенели сосульки в трещине. Я захотел сфотографировать трещину, подошел поближе, лед под ногами гудит. Иван и Глебыч с опаской посмотрели на меня: «Не ходи близко, может все обвалиться». Я не перечу. Началось томительное ожидание первой связки. Куда, в какую сторону ушли, не поймешь, на шершавом тающем льду совсем не видать следов кошек. Обзора никакого, все скрывают торосы.
В час дня решили варить чай. Ледник ухает то справа, то слева. Вот загремело и долго не умолкало в трещине, которую я хотел заснять. Половина второго, а парней все нет. Глебыч с Игорем возятся с примусами, устанавливая их на льду. Крик Игоря тоскливым эхом возвращается назад без ответа. Кричали несколько раз. Заблудиться не могли, ориентиры хорошие. Потом услыхали ответный крик. Через некоторое время на ледяном гребне появился Боб. Срочно заварили чай. Минут через десять появились все. Боря выглядит утомленным, дает себя знать желудок, остальные выглядят нормально. За чаем обсуждали дальнейшие действия. Решили сделать заброску до Хицана, темной грядой, вспоровший ледник, часть вещей оставить здесь. Утром вернемся назад, заберем оставленное, и мимо лагеря дальше.
Витя похвалился, как он уже хорошо стоит на кошках и вдруг, зацепившись нога за ногу, растянулся, ушиб ногу. Встал, спокойно объяснил, как и почему упал, аккуратно собрал очки, фотоаппарат, шапку.
Начинаем перетряхивать рюкзаки.

9 октября.
День вчерашний был ужасен. А сегодня еще хуже – лопнула ночью мандолина. Итак, вчера разделили все имущество, оставшееся прикрыли пленкой, привалили лыжами и палками.

И какой это черт заставляет лазить людей по ледникам. Лед – это красивая, опасная коварная стихия. Идем в кошках. Иван Федорович, прыгает через трещины, тянет за собой всю связку. Под ногами осыпаются острые льдинки, звенят, гудят, долго падают в трещину. Заглянешь в нее, и жутковато становится, лишь глубокая синева. Трещины, трещины и трещины. Одну обходим, другую перепрыгиваем, третью переползаем. Вот через трещину узкая, в две ладони, вертикальная ледяная перемычка. Иван раз – раз и перескочил на ту сторону. Полез Глебыч, держится руками за стенку, а она с одной стороны гладкая, с другой ноздреватая. Протаявшая. Перелез. Теперь моя очередь. Подхожу к этой проклятой стенке, как к эшафоту. Падать, что в ту, что в другую сторону – одинаково страх берет. Руки в брезентовых рукавицах скользят по льду, а без рукавиц нельзя, руки уже в кровь ободраны об лед, саднят. Попросил Глебыча чуть натянуть веревку, бывает, что одного легкого прикосновения хватает, чтобы приобрести уверенность. Вот и здесь, чувствую натяжение веревки и осторожно поднимаюсь по этой узкой стенке, на которой едва умещаются кошки. Шаг, другой, третий и я там. Да, ходить по ледопаду, это не по асфальту. Два раза срывался, падал, ушиб ногу, руки все избиты. В семь часов вечера сошлись обе связки, надо останавливаться на ночлег.
Наша связка наверху, первая внизу. Она пошла искать место для ночлега. Наш Иван ткнулся в одно место, другое, перепрыгнул трещину, вытянул за собой веревку. «Отпусти, Слава, я вперед пройду, посмотрю». Глебыч отцепляется. Иван вытягивает веревку до меня, потом отцепляется и уходит вперед.

Стоим, ждем. Половина луны висит в холодном небе. Ледник трещит, ухает. Стоять холодно, а чтобы одеться, нужно снимать обвязку. Кричим несколько раз, Иван откликается где-то внизу. Сходимся все вместе, спускаемся вниз. Это уже при прозрачном лунном свете. Поднялись на огромную ледяную глыбу и на ней стали разбивать лагерь. Крючья оставили внизу, поэтому палатку натягивали на кошках, ледорубах, палках. Очень утомительная операция, если учесть, что все это надо укрепить на льду. Все замерзли, кто в пуховиках, кто в накинутых на плечи одеялах. Ужин прошел весело, в последний раз я поиграл на мандолине. Под нами всю ночь трещало, несколько раз грохотало невдалеке, то ли камнепад, то ли лавина. Ночью под нами промокло. Пол у палатки драный, и в эти дыры проступила вода.
Утром вставали неохотно, все подмокли. Первыми словами дежурных, которые до меня дошли, были: «А мандолина-то лопнула». Сразу сон пропал, мне стало не по себе. Вспомнил я Камчатку, как начала размокать моя мандолина и в Налычевых ключах расползлась совсем, как потом начались у меня неприятности. Витя решил нести кузов мандолины до перевала Хурджин и там оставить.
Вышли и начали крутиться на одном месте. Сначала на разведку ушел Боб, Боря долго стоял под нависшими ледяными глыбами, потом не выдержал, перешел ближе к нам. Иван с Игорем полезли в другую сторону. Мы же блаженствовали в затишье. После разведки долго совещались. Боб, показывал на нависшие ледовые скалы, неуверенно говорил, что пройти можно, но ведь весят они не меньше 3-х тонн каждая. Иван же, показывая в свою сторону, доказывал, что там элементарно просто пройти. Пошли туда. Эта элементарщина оказалась такой же, как прежде. Боб совершил рискованный прыжок через трещину, с той стороны разглядел, что с нашей стенки можно спуститься. Будь это каменная стенка – ничего страшного, а здесь ледяная. Первым начал спуск Ваня, Боб корректировал его движения. Мне кажется, когда спускаешься один, увереннее себя чувствуешь, а когда говорят, а когда говорят, куда ставить ногу, куда руку, здесь труднее. Спустился с грехом пополам и я. Спустили на веревках рюкзаки. Глубина трещины огромная. Потом пришлось выбираться. Боб рубил ступени, прыгнул с рюкзаком, упал, залез без рюкзака. Потом со смехом вытащил Бориса. Витю вытаскивали уже вдвоем, на голове он держал рюкзак Боба. Иван, как кошка забрался рядом с ними, потом мы. Оглянулись. Там, где мы были – огромный карниз, увешанный сосульками, на чем только держится. Забрались выше и опять застряли. Боб, уже в который раз ушел в разведку. Кругом трещины. Солнце озверело, на небе ни облачка. Первая связка перебирается на наш массив. Иван перетаскивает всех по очереди. Ледник дышит, а Хицан нисколько не приблизился. Идет второй день, как мы делаем заброску. Застряли на месте слияния трех ледников, не считая мелких.

Опять здорово прогремело сзади нас. Без пяти два, а наши стратеги еще не решили, что делать.
Обед замедленный, потому что опасно идти, везде тает, гремит. Во время приготовления обеда, дежурный Витя загорал по способу Шевченко, т. е. со спущенными штанами и, когда примуса подтаяли и начали заваливаться набок, то, естественно, Витя запутался в штанах, и чай пришлось кипятить снова. Доктор сидел, отвернувшись, но, услышав Витино: «Эх, зашипело!» - все понял, ехидненько заулыбался и покачал головой. Ладно, спешить все равно некуда. Отдыхаем, наслаждаемся солнцем.

К вечеру пошли обратно, той же дорогой. Ночевали у озера. Вернулись туда ровно через сутки. Здесь Иван Федорович признал свою вину: «Я виноват, Игорек, понесло нас туда. Сколько раз говорили: «не проявляй инициативы».
Дружно взялись за устройство лагеря. Боря рубил глыбы льда, кричал, подгонял всех. Этими глыбами растянули палатку. Игорек залез в нее наводить уют. А на улице благодать! Луна освещает отвесные стены льда высотой с 4-х этажный дом. Все это голубоватого сказочного цвета. Заходить в палатку не хочется, да и мандолина наша плакала.

Игорек навел уют, как в юрте, середина пустая, вернее постелен посередине наш достархон, а кому не понять, простая полиэтиленовая пленка. По краям мягкие сидения из рюкзаков, мешков с личными вещами и одеял. Красота! Ужин был из жидковатого супа, т. к. все продукты были оставлены и из чая с халвой – вкуснятина! Попели немного, по просьбе Игоря пришлось спеть о четырех девочках.
Потом начали придумывать легенду о Хицане, о его семи дочерях и семерых бродяг-богатырей. На сон грядущий по многочисленным просьбам, доктор устроил день чистого лица, протирал лица какой-то жидкостью, раздавал кремы и мази. Палатка с ее кислым, устойчивым запахом грязных носок, вдруг превратилась в парфюмерный магазин. Потом после долгих обсуждений и откровенных признаний принимали на ночь снотворное. Господи, и как это люди вдруг спать не могут, странно.

10 октября.
Спали плоховато, несмотря на снотворное. Но были все бодры и веселы. Только Иван Федорович при побудке не поверил, что уже утро. Снизу опять было мокро. На улице хорошо, Хицан прекрасно виден. Очень быстро собрались.

Пошли по Бобовой трещине. Карабкаемся, где только на передних зубьях кошек, где упираясь ногами в одну сторону, горбом в другую. Мне помогает Глебыч, Игорь вылезает сам, я только успеваю выбирать веревку. Что-то я сегодня прыгаю почти всегда удачно, даже удивляюсь. Это, наверное, спросонья. В добром здравии я на такое не способен. Во многих местах уже опасно, по стенам текут грязные ручьи, слышны обвалы. Подъем, спуск, подъем и вдруг вижу подножие Хицана. Первые радостно кричат. Добрались! Проклятый Хицан стоит, выставил клык свой в небо. Издали клык этот почему-то не виден, вероятно сливается с массивом. Быстро вытряхиваем из рюкзаков все их содержимое, сваливаем все на палатку. Ученый секретарь недоверчиво спрашивает, не оставить ли в рюкзаке свитер, уж больно долго досюда добирались, чтобы за сегодня вернуться за остатками и опять добраться сюда. Быстро идем назад. Опасные места проходим быстро, молча. С нависающих глыб льда льет за шиворот вода. В двух местах на нашей тропе уже обвалы. Что-то будет вечером. Курс держим на отрог, где лежит наше имущество. Идти легче, или мы без рюкзаков, или я уже маленько привык. От места ночевки, от озера дошли за 1 час 40минут. Смешно, час сорок и больше двух дней. Обед состоит из корейки с горчицей, сухарей, сахара и печенья. Запиваем все это холодной водой: «Не пронесет нас?» - боится Витя. «Мимо Хицана не пронесет» - успокаивает Игорь. Страшный хохот. Сегодня все смеются, даже суровый доктор. Этот доволен состоянием своих питомцев, их свежими личиками. Я их зову «Бориными помазанниками».

После обеда Боб и Витя усердно трудились над графиком температур и осадков. Остальные, особенно доктор, издеваются над их усилиями.
Отдохнули и снова в путь. Ох, Господи, опять шарашиться с рюкзаками и вдобавок еще и лыжи. Боюсь прыгать с лыжами за плечами, зацепишься еще где-нибудь да загремишь. Но обратный путь оказался не таким страшным. Правда, лыжи цеплялись, мешали, особенно в узких местах. На тропе опять обвалы, но прошли благополучно. Опять дружно ставили палатку, уже на камнях. А погода начала хмуриться, нанесло облака, несколько раз пугнул снег. Иван с Бобом ушли на разведку вдоль скальной стены Хицана. Вернулись, когда мы уже заканчивали площадку под палатку. Боб прокричал сверху что-то ругательно-шутливое. Мы ответили тем же и продолжили по очереди ровнять площадку, выворачивать камни, засыпать ямы. Звякали лопаты, ледорубы. Мужики работают так, что даже задыхаются. Сменившись, тяжело переводят дух. А вокруг грязные глыбы льда, мрачная стена Хицана и дальше – причудливые ледяные обрывы, ледники снежные вершины.

11 октября.
Утром дежурные Боря и Глебыч. Обметали с палатки снег. Изнутри при свете фонаря палатка блестит от инея. На завтрак супец и «любимый» напиток Ивана Федоровича – какао. Сегодня опять заброска вперед к перевалу. Сыплет снег, никаких условий для съемок. До половины 11-го шли нормально, если не считать, что немного оборвался Глебыч. При прыжке через трещину, веревка утянула его влево и он повис. Второй прыжок прошел благополучно. Когда выбрались наверх, я даже пожалел, что не взял лыжи. Но потом опять застряли в ледопаде. Бобова связка ушла на разведку. Остальные дремлют. Витя даже умудрился увидеть сон. Пробуждение его было смешным, наверное, не сразу понял человек, где он.
А снег сыплет и сыплет, засыпает наши следы. Видимость плохая, метров триста. Боб нашел проход, и мы выбрались к склону Хицана. После ледника сыпуха особенно противна. Ноги вертит так, что даже удивляюсь, как это я их еще не вывихнул. Слева камень Хицана, справа – причудливое нагромождение ледников. Выползаем на снежный склон, ждем остальных. Потом с Бобом идем на разведку. Наверху виден гребень Хицана, справа весь ледник, потрескавшийся, лишь у противоположного склона более ровный. Наверху видимость плохая, только едва проглядывается какая-то вершина. К ребятам спустились быстро, почти сделали заброску наверх и без обеда побежали вниз, к палатке. Снег засыпал наши следы, долго блуждали, искали свои вешки из красных бумажек. Мостик, по которому переходили трещину у самого лагеря, не смогли найти, видимо, обвалился. Нашли другой ход, но потеряли много времени.
У Игоря почти с утра болела голова, часто просил отдыха. Потом потерял задник у кошки. Я дал ему нож и капроновый шнур. Он здорово порезал руку, окровавил всю веревку, окрасил снег. Замотал руку грязной Витиной салфеткой. Добрались до палатки мокрые, злые на снег. Боря и Глебыч угостили вечером вкусным молочным супом и киселем.

12 октября.
Спал я плохо. Почему-то было тесно. Проснулись все опухшие. Палатка обледенела. Боб несколько раз принимался колотить снаружи по палатке, она провисла от снега. Несколько ударов досталось по голове не только мне, но и другим, но реагировать никто не стал, поленились. Вставать не захотелось, а тем временем по палатке плыл вкуснейший аромат супа. Ели все плоховато, особенно Игорь, зато я постарался и за это получил добавочную порцию с камешками. На мои претензии дежурные сказали, что курицам не зря дают клевать песок и камешки и, что мне это тоже будет полезно. Началась горячая дискуссия. Результатом ее было то, что меня и Ивана Федоровича определили в молодожены, стали искать невест. В связи с этим было объявлено, что научная работа откладывается до спуска вниз, а здесь все умственные усилия должны тратиться на мысли о браке, обсуждение кандидатур невест и т. д.
Собирались и выходили в сплошной снег, долго скоблили палатку, обмерзшую и внутри и снаружи. Первые собравшиеся уже замерзли, когда последние надевали кошки. Снег засыпал все камни, кошки выворачивают ноги. Опять прошли проклятый ледопад. Я стал привыкать к этому прыганию. Пугаюсь уже тогда, когда все позади. Шли гораздо медленнее, чем предполагали, предательский снег все засыпал. Видимости почти никакой. Ветер ударял такими снежными зарядами, что приходилось даже останавливаться.

Выход на склон Хицана, нашли удачно, по запомнившейся ледяной голове, сверху из чистого голубого льда, снизу из грязного. После долгих колебаний решили разбивать лагерь около заброшенных вещей. Я сразу взял лопату, решил чистить площадку под палатку и готовить снежные кирпичи. Сверху снег сыпучий, снизу твердый. Только Боб предупредил, что там впереди трещина, лопата ушла в пустоту, я потерял равновесие и воткнулся головой в снег, а под грудью провалился снег и зазияла трещина, дохнув на меня холодным воздухом. Оперся на руки, поднялся. Сразу пропало желание ставить стенку. В трещине темно, стенки уходят в синюю мглу. Рубили кирпичи из заледеневшего склона. Вдруг Глебыч: «О, о, смотри!» Смотрю. Где топтался Витя, «искал точку» для съемки, яма. Потом из нее показалась его голова и, наконец, сам вынырнул, улыбается. «Неприятное ощущеньице» - говорит.
Задул ветер. Склоны пика Парижской Комунны на каждый порыв ветра отвечают грохотом ледопада. Голубые стены чистого льда отваливаются с пушечным треском и летят вниз, поднимая белое облако снежной пыли. Долго не замирает гул ледопада, отдается эхом.
Ветер довольно сильный и все с удовольствием лезут в палатку. Перед этим неприятная операция – снятия кошек, заледенелые ремни которых никак не хотят сниматься, обивание снега с ботинок.
Доктор с профессором удалились сразу в свои апартаменты, т. е. за стойку и равномерно начали пускать парок из-под одеяла. Игорек тоже завалился отогреваться, иногда от него пробегала дрожь, как от двигателя. Иван Федорович занялся ремонтом вкладыша и валенок. У Вити «заболели» примуса и он, бедняга «лечил» их на улице под завывание метели и грохот обвалов. Затем Боб выдал обещанное еще утром свиное сало с чесноком. До того все угрелись, что даже не оставили своих пуховых лож и хрустели салом и сухарями под одеялами. Витя, наконец, «вылечил» свои примуса и набросился на сало, когда другие уже съели свои порции, вкусно хрустел, возбуждая у других так и не утоленный аппетит. Боря, готовя ужин, напустил пару, как в бане.

13 октября.
Итак, проспали с 8-ми вечера до 7-ми утра. Ночь была кошмарная. Я просыпался несколько раз, измучился, под утро снова заснул. Ночью порывами дул ветер, с палатки на лицо сыпался иней. Утро холодное, ясное, раздается грохот ледопада. Настроение у всех бодрое, но сборы были долгие. Я доделывал свои лыжи. Боб всех торопит: «Мальцы, погоду теряем».

Сначала все шло хорошо. Надели лыжи, подтаявший снег на солнце липнет к лыжам, а попав на крупный кристаллический снег, они предательски скользят. Пошли трещины, засыпанные снегом, противная штука. Лыжи сменили на кошки. Потом кошки на лыжи. Палки часто проваливаются в трещины, над зияющими дырами в струе воздуха, идущей снизу, из тела ледника искрятся, пляшут снежинки. Идем со страховкой, выдергиваем друг друга. Игорек сегодня веселый, смеется, шутит. Потом попросился идти первым. Сходили с Иваном Федоровичем в разведку, вернулись за рюкзаками. Я надел рюкзак, стал надевать на руки петли от палок. И вдруг крик. Оглядываюсь, где был Игорь – провал. Глебыча, уткнувшегося лицом в снег, тащит туда веревка. Остановился. Я растерянно рву с рук петли. Иван уже сбросил рюкзак, лыжи, кричит мне: «Бросай рюкзак к черту!». Сбросил, лихорадочно выбираю веревку от Глебыча, тяну. Иван кричит: «Игорь, Игорь». Из трещины ни звука. Отозвался через несколько секунд, показавшимися вечными. Живой! Начинаем вытягивать, Игорь опять что-то кричит. Поняли – без рюкзака, лыжи при себе. Вот радости, будто о лыжах речь идет. А первая связка растерянно наблюдает. Они тоже провалились, но не так. Иван кричит Боба. У меня под ногами мягкий снег. Ищу опору потверже, шагаю в сторону и чувствую, что тоже проваливаюсь. Падаю на бок, отползаю. В двух шагах от Глебыча снова провал. Сколько их здесь?!

А поверхность ледника, кажется ровной, ветер гонит поземку. Солнце пронизывает ледяные «жандармы». Лед в трещинах блестит, а снег под трещиной, как под берлогой, кристаллический, желтоватый. Иван ползет на коленях у провала, разговаривает с Игорем. Бросили ему вторую веревку, начали вытаскивать. Снизу крик, Игорь уперся в трещины. Наша сторона с карнизом, значит, надо вытаскивать к Бобу. Раз, два, взяли! Веревка идет туго, хотя работаем все, а ведь я один вытаскивал Игоря. Наконец, показалась его голова, руки Игоря как-то беспомощно шевелятся. Боб корректирует его движения, и Игорь выползает на ту сторону трещины. Ему оттирают руки, надевают теплое. Он улыбается и быстро-быстро говорит что-то о сосульках, о рюкзаке и т. д. Связываемся и покидаем опасное место. Игорь идет в середине связки, большой и в то же время какой-то жалкий со спины. На опасных местах быстро продергиваем друг друга. Поднялись на бугор, ровное место. Иван Федорович прощупал кругом палкой, везде лед. Здесь и станем.

Я уже не верю даже идеально ровным местам, Начинаю снова прощупывать снег палкой. Вот она трещина. В эту трещину втыкает лыжи, и Боб на системе растяжек одной веревкой растянул палатку. Вместо Игоря дежурю с Иваном Федоровичем я. У Игоря в рюкзаке остались соль, примус, масло. На одном примусе мы ужасно долго варим манную кашу. Иван Федорович пробует, качает головой, соли нет, но мы сделаем кашу сладкой, сойдет и без соли. Когда вода наконец закипела, высыпаем в нее перемешанную с сухим молоком манку. Каша получилась хорошей, так как все съели, остатков не осталось. Поели все и улеглись, а мы с Иваном Федоровичем стали кипятить чай. Это было мучение. Сначала я писал дневник, Иван Федорович дремал, уткнувшись головой в стойку. Несколько раз я его будил, он смотрел в кастрюлю, но чай и не думал закипать. Все остальные спят как убитые, только Игорь иногда слабым голосом покашливает. Середина палатки освещается системой Женьки Рейнбаха, в углах темно. За палаткой порывами дует ветер, выдувает тепло, сидеть особенно холодно, с завистью посматриваю на спящих мужиков. Наконец в 12-м часу ночи вскипел чай, заварили отдельно Игорю с аскорбиновой кислотой. Дружно поцвыркали чаю и завалились спать. Было ужасно тесно, Витя и Игорь спали одевшись. Доктор несколько раз пытался меня сдвинуть, но куда там, лежали все тяжелые, как мокрые колоды.

14 октября.
День начался с бахвальства дежурных доктора и Глебыча. Сами себя хвалили, вскрывали недостатки вчерашнего нашего дежурства, но особенно хвалились тем, что нашли новое применение печки, как столика. Поели сала, колбасы, запили чайком и начались сборы на спасательные работы Игорева рюкзака. Спускать решили Борю, как наиболее легкого. Сделали ему седло, надели нож, на голову водрузили мою рыбацкую шапку, увенчанную Женькиной системой, связались и поехали на место вчерашней катастрофы. Игорь остался в палатке. Довольно быстро Боря нашел рюкзак, он задержался на карнизе, рукавички и очки Игоря. Когда все вытащили, очки и рукавицы опять упали в трещину, спускаться за ними уже не стали. Итак, ледник сожрал палки, очки и рукавиц Игоря.

15 октября.
Лагерь под перевалом Хурджин. Вот он – прямо! Почти отвесная издалека ледяная стенка, последний взлет. Боб с Витей перед штурмом накормили вкуснейшим густейшим супом из макарон и сублимированного супа, и сладким «варшавским» кофе. Все было хорошо, но плохо с Игорем. Вечером не ел, жаловался на головную боль, ночью несколько раз вставал, его тошнило. Опасения доктора сбываются, он ждал этого еще вчера. Надо кК можно быстрее взять перевал, чтобы потом быстро потерять высоту. В этом спасение Игоря.
Дежурные сегодня торопят, они собрались первые, если не считать того, что Витя забыл уложить кошки, а Боб доделывал лыжи.

Итак, на штурм. Витя заранее просит бумажки для записки на перевале. Он упрямо несет кузов погибшей мандолины. Игорь несет только одеяло и пуховку. Выглядит он плохо. Прошел два часа и упал. Оставили с ним доктора Глебыча готовить чай, остальные пошли бить тропу. Поднялись мы последний перед перевалом взлет, вот она – стенка и в то же время нам кричат снизу: «Давай , давай делай лагерь, идти дальше нельзя». Внизу копошатся маленькие фигурки, очень маленькие на фоне ледника. Обидно, еще бы немного и перевал бы взяли. Справа от ледяной стенки узкий крутой снежный намёт, по нему без труда можно взять перевал. Оставили часть имущества наверху и стали спускаться вниз. Слишком часто подниматься по этому склону нельзя, внизу лед, снег плохо держится. Стали лагерем почти под перевалом. Недалеко следы снежного сброса сверху, но до нас недостанет.

16 октября.
Сегодня снова на штурм. Погода начала портиться, ветер, снег. Настроение у всех подавленное, так как с Игорем плохо. Вчера долго обсуждали наше положение. Назад идти нельзя, нет дороги, да и весь маршрут срывается. За перевалом, по воспоминаниям, по описаниям, пологий спуск к Язгулемскому леднику. Подбадривали Игоря, говорили, только бы взять перевал, а там уж бы спустили его легонечко на лыжах. Утром Боб и Витя били ступени наверх. Мы, т. е. я, Игорь и Иван шли по их ступеням. Игорь шел сам, врубался ледорубом, поднимался хорошо, я его только чуть подтягивал на веревке.

Поднялись на перевал в 12 часов 35 минут. Ветер, холодно, видимости почти никакой. Торжественного момента не получилось, грели Игорю чай, он лежал на рюкзаках, когда фотографировались. Тура нет и сделать его нет возможности, так как нет камней, везде лед. Записку положили в кузов мандолины и просто воткнули его в снег. Потом пошли вниз топтать лыжню.
Пока съезжали по заледеневшему склону, я несколько раз упал, мешает веревка. С перевала Игорь уже не пошел. Мы внизу сначала ничего не поняли, почему все остались наверху. Иван отвязался и пошел наверх, мы с Борей стали бить лыжню. Наверху долго делали нарты, укладывали Игоря. Мы же топтали дорогу для нарт, везли за собой на лыжах рюкзаки, измучались, снег мягкий, глубокий. Отошли от перевала метров триста, не больше и стали лагерем. Вечером Игорю стало лучше, температура упала до 38 градусов, выпил жиденькой манной каши и чаю.

17 октября
Утром Игорь после долгих уговоров с трудом выпил шоколад, немного бульона и чай. Идти он не может. За ночь намело много снега, утром с палатки капало. Сегодня у меня рюкзак полегче, в палатку завернут Игорь. Иван, Боря и я пошли бить лыжню. Все заметено, трещины еле просматриваются, только жутко ухает снег, оседая под нами, мелкие трещины пробегают по насту по сторонам от лыжни. Лыжню били в три следа, отмечая опасные места крестами. Дошли до Язгулемского ледника. Здесь крутой перепад, огромные трещины.

Оставили на льду рюкзаки, посмотрели на Язгулемский перевал. Иван немного рассказал, как они здесь в первый раз шли. Пошли назад без перекуса, думали, что наши близко. Но они прошли очень мало, мы к ним дошли только в конце спуска с перевала. Печальное зрелище они представляли. Глебыч шел впереди, тащил нарты. Боб и Витя вязли в снегу, подталкивая нарты сзади. Очень мы удручены тем, что мало прошли. Мы немного повозились с упряжью, переделали ее, чтобы нарты не выходили из колеи. Перекусили немного. Потом впряглись и за 1.5 часа сделали то, что ребята сделали за 5 часов.

Тянули упряжку, через полсотни метров переводили дух. Витя с Бобом ковыляли, за нами, не поспевая. Дошли до рюкзаков, здесь ветер смел весь снег. Пора останавливаться на ночлег, но здесь нельзя, ветер дует как в трубе, на льду плохо ставить палатку. Надели кошки, очень рискованно перетащили по снежным мостикам вниз Игоря. Вокруг трещины, провалился Глебыч.
Ставили палатку, сделали стенку. Вечером часть ее свалило ветром. Но, хорошо, что прошли сегодня много, правда не осуществили задуманного, не дошли до Язгулемского перевала. На него пологий, нудный подъем.

18 октября.
Утро холодное. Снежную стенку всю изъело, просверлило ветром. 11 часов, еще не вышли. Сейчас будем спускать Игоря вниз, как поднимать вверх будем, не знаю. Вчера доктор на сон грядущий выдал Бобу какие-то таблетки и тот перешел на газовый стул. Долго обсуждали эту проблему и решили перейти на этот самый стул, за исключением доктора, который нашел это противоестественным.
Прошли сегодня мало. Долго спускались вниз со всеми предосторожностями, мешали трещины и снег. А сзади из-за вершин угрюмо выползают пепельные тучи, нагоняют и подгоняют. Но, несмотря на это, остановились на ночевку почти внизу. Очень трудно везти Игоря, мужик он здоровый, килограмм под девяносто. Нарты везли рывками. Заходим вперед на вытянутую веревку и потом по команде дергаем и тащим к себе нарту. Особенно тяжело стало, когда перешли на подъем. Снег здесь лучше, заледенелый, но это дергание всех изматывает, и решили остановиться. Опять раздали кирпичи, ставили стенку. Мы с Борей стали почти специалистами по возведению снежных стен. И у нас даже стало появляться разделение труда.

19 октября.
Понедельник – день тяжелый. Несмотря на стенку, палатку замело, завалило снегом. Мороз, отчаянные порывы ветра теребят вход палатки, и вдруг надо вставать и куда-то идти.
Сегодня Витя, я и Иван попробуем вести Игоря на лыжах. А пока заброска рюкзаков вперед. Без завтрака вышли четверо в связке: Боб, Иван Боря и я. Видимости почти никакой, только снег да каменные стены кругом. Небо низко нависло над головой, облака рукой достать. Ветер несет колючий снег. Долго поднимались вверх, сначала не могли понять, где перевал. Издали кажется, вот за этим бугром уже спуск, но поднимаешься выше и перед глазами снова такая же картина. Но вот начался явный спуск, сбрасываем рюкзаки, оглядываемся. Долго стоять на месте, не дает ветер, да и желудок о себе напоминает, пора завтракать. Боб распорядился: « Давай, Слявка, вперед!». И я рванул к завтраку так, что Боря сзади задергал веревку: «Потише!». Нашей лыжни уже не было, ветер и снег зализывали ее за нами. Только кое-где оставались чуть видные полоски от лыж, чернели дырки от палок. Навстречу дул такой ветер, что у меня мерзли мозги. Я накидывал капюшон, но ветер яростно срывал его через несколько шагов. Палатку увидели, только когда подошли почти вплотную. Витя высунул голову из палатки и с плохо скрытым сожалением посмотрел на нас. Игорь уже был готов. Поели и пошли. Иван тянул вперед за веревку, привязанную к поясу Игоря, мы с Витей держали его по бокам. И здоровый же Игорь, висит у нас на плечах, ноги же его с лыжами волочатся по земле. Он пытается переступать, но ноги его не слушаются, лыжи заплетаются, он шатается то вправо, то влево, сбивая нас с ног. Рука, поддерживающая Игоря за спину, немеет, лыжа часто сваливается в Иванову лыжню, Игорь наступает на нее, мы чуть не падаем. Останавливаемся отдыхать через каждые пять минут. Иногда садим Игоря на рюкзак, сами отдыхаем стоя. Поднимать Игоря с рюкзака еще тяжелее, чем идти. Часто отдыхаем. Иногда Игорь сам легким движением руки дает команду вперед. До заброшенных рюкзаков дошли за час сорок минут. Игорь несколько раз за дорогу спрашивал о Бобе, заговаривал о каких-то кастрюльках, мы отвечали ему как ребенку, что-то утешительное, поддакивали и он опять замолкал. У рюкзаков сели отдыхать. Наши отстали, из-за поземки их не видать. С Игоря сняли лыжи, и я понес их мужикам. Навстречу прошел, переводя дух, Глебыч. Побежал дальше, ветер мешает, толкает в грудь. Мужиков нашел почти у лагеря. Забрал один рюкзак, отдал лыжи и пошел назад. Боб с крестовиной вместо одной лыжи, естественно не мог угнаться, Боря с тяжелой, промерзшей палаткой на плечах тоже шел тяжело.

Пока я относил лыжи мужикам, Иван с Витей забросили свои рюкзаки вперед, сняли с меня лыжи для Игоря, чтобы не ждать отставших. Вместо меня пойдет Глебыч. В это время подошли и Боб с Борисом. Боб похвалился своей крестовиной: «Ну как моя нога?».
Группа с Игорем ушла вперед, мне дали другие лыжи и я быстро стер ногу, слишком узкие оказались крепления. Взвалили на меня рюкзак с палаткой, и я снова кинулся догонять передних. Там снова меня поставили на старое место, Глебычу рост не позволял идти с Игорем, оставили рюкзаки и двинулись дальше. Начался заметный спуск вниз. Лыжи Игоря часто убегали из-под него вперед, он зависал на наших плечах.
В начале седьмого остановились. Иван, Витя и я побежали назад за рюкзаками. Показалось далеко, лыжня уже заметена. Но обратно, когда сбил подлип с лыж, бежалось легко. Концы лыж Ивана впереди вспыхивают каким-то фосфорическим светом. Витя сзади громко восхищается, как хорошо бежать по готовой лыжне, часто наезжал на меня. За это время наши уже сделали полукругом стенку, начали ставить палатку. Ветер становился сильнее. Игорь почти без посторонней помощи дошел и залез в палатку. Это уже хорошо.
Вечером сделали втирание каких-то лекарств Игорю в ноги, в поясницу и т. д. Ему стало легче. Потом долго обсуждали положение с продуктами.

20 октября.
Боб с Глебычем сварили хороший супец, выдавали к нему только сухарные крошки, но получилось довольно сытно.
Начали укладываться, обычная суматоха, мешают друг другу. Я жду, когда все соберутся, ведь у меня палатка. Чтобы не мешать, выполз из палатки. Сплошная снежная мгла, видимость метров до десяти. Куда и как идти непонятно. Общее направление можно определить только по палатке, она стоит входом вниз по леднику. На мой вопрос Иван качает головой, смешно чмокает губами: « Не имею представления, как идти дальше». Потом последовала команда ждать прояснения. Витя горячо спорил, призывал идти дальше, уверял, что ледник неопасный. Против были Иван и Боб. Остальные помалкивали. Одетые, мы улеглись на рюкзаках, прижались друг к другу и кое-кто уже начал дремать. Расстроенный Витя читал «Радио» и, не обращал внимание на шуточки в его адрес. Продолжалось обсуждение тощего рациона, вспоминали, что есть в Алтын-Мазаре. А ветер дует не переставая, несет снег, ни зги не видно. Обтряхивали снег с палатки, ее яркий желтый цвет обманывал, заставлял думать о хорошей погоде. Но стоило выглянуть наружу, как это ощущение пропадало. Когда стало ясно, что сегодня мы никуда не пойдем, принялись за уборку в палатке. Залезший весь в снегу в палатку доктор получил выговор от Ивана Федоровича. Разобрали рюкзаки, постелили постели, улеглись. Боря собрал систему «Спонг», а Витя устроил чтение вслух обрывков газет «Неделя». Остальные слушали, комментировали. Спать улеглись рано после легкого ужина из сухариков с маслом и конфетки.

21 октября.
Погода такая же, как вчера – белая мгла. Палатку наполовину завалило снегом. Дежурные Боб и Витя по мере сил своих отгребали снег от палатки, пока Бобу не стало дурно. Завтрак – кусок корейки, полтора сухарика с маслом и чай. Обсудили положение – нужно идти. Витю определили штурманом, он будет следить за направлением по компасу. Собирались в палатке, никому не хотелось выходить на ветер, теснота, к тому же палатка придавлена снегом. В этой тесноте я задумал сшить большую шатровую палатку специально для зимних походов, а Игорь купить морозильную установку, чтобы моделировать Язгулемский ледник и трещину, в которую он провалился.

22 октября.
Проснулись и встали без 10 минут семь. Дежурные я и Иван Федорович. Холодно, одеяло сверху все в инее. А погода отличная, ясно, хорошо видны горы. Примуса работают плохо, чай заварили в горячей воде, отлили Игорю во фляжку, остальное выпили до капли. Настроение хорошее, несмотря на то, что сломался один примус. Но горы видно, перевал Абдукагор рядом, в километрах двух – трех, а за ними уже люди.
Доктор вылез раньше вех, натянул для просушки одеяло на лыжах, скоблил лед с палатки. Витя укладывал на лопатки спорщика Ялина, из-за вчерашнего спора насчет перевала и как надо было идти.

Вчера шли хорошо, хотя мешал ветер, не было видимости, а также был мороз. Вечером было особенно плохо, но Игорь шел уже хорошо, упал, раз пять, не больше. Под конец провалился Боря, долго висел на руках, Витя бегал вокруг, пока Иван Федорович не вытащил Борю. Решили здесь и остановиться.
Сегодня питались колбаской, сухарными крошками, на десерт подавался сахар и печенье, все, правда в мизерных долях, но ничего, никто не жалуется, не ноет. Погода сегодня отличная, светит солнце, снег так сверкает, что без очков невозможно смотреть. Ледник течет широкой рекой, где спокойно, а где, повторяя свое дно, дыбится ломаным льдом. Озера у Абдукагора нет, замерзло. Иван с Борей долго вспоминали, как и где они шли здесь в первый раз Я мучился с пленкой, в таких замечательных местах она как нарочно лопается. Пока перезаряжал пленку, сидел без очков, и этого оказалось достаточно, чтобы заболели глаза. Сначала было такое ощущение, как после купания в грязной воде, глаза болят, будто засыпали их песком, и застилает какая-то пелена. Когда взбирались на перевал, резь в глазах мешала любоваться окружающим пейзажем. А красота кругом! Дыбятся вершины, скалы блестят натечным льдом, и чем выше поднимаемся, тем шире вокруг панорама. Впереди крутые красивые цирки начала долины Ванча. Где-то там, на скале, на уровне перевала, шахта, где добывают горный хрусталь. Огоньки ее мы увидели только вечером. Стало веселее, скоро увидим людей, достанем провианта, отправим в больницу Игоря.
Пока готовился чай, в палатке начался разговор о наших дальнейших действиях. Тускло, на последнем издыхании, горит система Женьки Рейнбаха. Я достал свечи, жег их, все равно скоро конец пути, там, у людей что-нибудь да достанем. Разговор начал Боря. Он выразил вполне естественное желание отдохнуть после похода, ему надо было идти на работу с 10 ноября. И началось. Иван Федорович вспомнил старые походы, и вышло так, что никогда еще после похода не отдыхали, сразу же после приезда шли на работу. Завязался горячий разговор о заявках на маршрут, о связях со спортсоветом и всевозможных неприятностях, если не выполним маршрут. После некоторого молчания заговорил Глебыч. Он заявил, что устал, может не выдержать дальнейший маршрут и попросил отправить его с Игорем. Это был гром при ясном небе. Наверное, только я один вздохнул с облегчением. Я все время думал, кого отправят с Игорем и боялся, что пошлют меня, очень уж не хотелось мне бросать группу сейчас, когда впереди метеостанция Федченко, Алтын-Мазар. «Да» - сказал Боб. Все поняли Глебыча правильно, ведь он по сути дела, пожертвовал дальнейшим походом, и никто его не осуждал. Разговор взволновал всех. Пришлось и мне немножко выступить после Витиного замечания, что я сижу и один себе соображаю.
Потом попили чаю, все были довольны, спать легли с хорошим настроением. Огоньки напротив, обещали всего хорошего.

23 октября.
Проснулись поздно. Утро светлое, снежок сыпет с палатки. Примус один, чай плохо греется. Разговаривали лежа. Боб раздал колбасу. Поели, попили. Боб торопил. Вышли в час дня. Спуск пологий, трещины заметены. Первой шла связка Боба. Лыжи то скользят по льду, то примерзают к рыхлому снегу. Не прошли и ста метров, провалился Иван. Он шел первый, за ним Игорь. Иван, чтобы Игорь не скользил по льду, решил сойти на снег и провалился. Сдернул Игоря, потащил его в трещину, но Игорь каким-то образом уже в трещине выкинул вперед правую ногу и заклинился, Иван повис у него на поясе. Глебыч упал, я как-то устоял. Закричали. Иван хрипит, не отзывается. Игорь пугается, но ничего сделать не может. Первая связка, кажется, очень долго приближается. Сначала суматоха, потом по-деловому вытащили. Лег Иван на руки на краю трещины, а Боб ему уже ультиматум ставит: «Ну, Иван говори, что как приедешь, так женишься, а то не вытащим. Теперь, как кто провалился, так женится. Это уж обязательно». Иван вылез весь, лежит лицом вниз, не обращает ни на кого внимание. А кругом все возбуждены, рады, что все благополучно кончилось. Я что-то пытался сфотографировать. Игорь получил выговор за то, что опять обвязка была на поясе, но может быть только это и спасло. Будь обвязка на груди, не удалось бы Игорю развернуться ногами вперед в трещине.
«А те напротив, наблюдают за нами, кого это мы из трещины вытаскиваем». Иван начал приходить в себя, доктор поднес к нему кулак с воображаемым микрофоном: «Скажите уважаемым радиослушателям как выше самочувствие?». Иван через силу улыбается, поднимает руки вверх, пробует мышцы, не порвало ли их: «Висю, а пряжка без иголок, ремень выдернуло почти весь, смотрю, сколько его еще осталось». Да, весело. Игорь нервно смеется: «Меня сейчас колотит так, как будто я в первый раз провалился». Доктор боится, что его корпус не выдержит такого удара, если кто-нибудь оборвется. Делаем одну связку и идем дальше.

24 октября.
Встали вчера на ночевку в километре от прежней. Долго блуждали среди трещин. Никакого намека на тропу. Витя в темноте нашел какие-то ящики у левой стены. Долго устанавливали палатку. Камни небольшие, но тяжелые. Я сходил, наколол льда и взялся за устройство очага. Все залезли в палатку. Я же лежал у костерка, раздувал его, нюхал дым. Потом подсел Глебыч, тоже долго и вкусно вдыхал дым. Поговорили с ним немного о доме, о костре, окончился наш разговор тем, что Глебыч пригласил меня на кофе. Несколько раз мой костер затухал, но упорным дутьем я все-таки его заставил вскипятить воду. На ужин было по кусочку корейки, сухарные крошки, чай и по четыре кусочка сахара. Боба вырвало с корейки, и с этого начались воспоминания. Весь вечер вспоминали военное время, кто и чем питался, кто, как воровал, как отменили хлебные карточки, перебои с хлебом. Окончились воспоминания студенческими годами. Очень хорошо было в палатке, по-семейному, даже лучше. Спали хорошо. Утро не такое морозное, как вчера. Настроение бодрое. Съели по 3.5 печенья, по конфетке. «На редкость простой завтрак» - воскликнул доктор.
И началось верчение по леднику туда-сюда, как проклятье. Сейчас 14 часов. Перекусить бы, но сходивший в разведку Боб сам отказался. У нас еще есть по кусочку корейки, полпачки киселя, грамм 100 масла. Спускаемся уже третий день, а прошли очень мало. Парни не могут вспомнить, где была тропа в первый их поход, поэтому крутимся туда-сюда. Потом все-таки спустились вниз у Хицана, скалы посреди ледника, и начался путь наш по морене. Нашли первые турики, но тропы обнаружить не смогли. Немного отдохнули у замерзшего ручья, и пошли дальше. Очень плохо идти, наши камни просыпаны снегом, ноги скользят. Потом по турикам нашли подобие тропы, но чувствуется, сегодня не дойти, дает себя знать недоедание. Решили сделать еще одну ночевку, а Боб и Витя пойдут налегке на шахту. Они ушли вперед, а мы стали разбивать лагерь. Сил нет поднять камень, какой раньше мог повернуть одной рукой. Кое-как натаскали камушков, поставили палатку. Взгляды почти все время обращены на ригель, на котором стоят домики горняков. Ночь была тихая, ясная, только раз прогрохотал где-то обвал. Поздно ночью на скале засверкал прожектор, кажется, что он направлен прямо на нас. Ребята видимо дошли и подают нам сигнал. Слава Богу! На ужин была водичка, даже отдаленно не походившая на кисель. На завтрак уже нет ничего. Вот и хорошо, утром будет меньше хлопот.
Фонарь на скале погас, легли спать и мы.

25 октября.
Проснулись поздно, палатку уже освещало солнце. Было спокойно и уютно. Вставать не хотелось, да и зачем спешить. Варить нечего, но сегодня-то обязательно дойдем до людей. Собирались долго и медленно, хотя укладывать особенно было нечего. Когда выкладывали из палатки вещи, мне попал какой-то мешочек. Раскрыл. Целых десять штук конфет, десять штук! Целое состояние! Я, конечно, сразу же предложил позавтракать. Меня никто не поддержал, будто все были сыты. Я даже маленько обиделся. Когда палатка была в рюкзаке, я опять предложил позавтракать. Но когда взял мешочек с конфетами, высыпал их, все оживились. Долго обсуждали, сколько съедим, сколько оставим ребятам. Потом решили съесть все сразу. Я проглотил свои конфеты моментально, другие долго еще их смаковали. А перед нами высился ригель, домиков отсюда еще не видать. Солнце ярко освещает весь огромный каменный цирк, снежные и ледяные стены. Под ригелем видно подобие тропы, на ровном крутом снежном склоне поднимается вверх извилистая черта. К этой извилистой черте снизу идут два следа, это наши ребята ночью в лоб лезли на ригель.
Мы сильно растянулись: доктор и Глебыч ушли вперед, потом идет Иван Федорович, он часто присаживается на камни, отдыхает, когда мы с Игорем подходим, он снова поднимается и идет вперед. Мы с Игорем идем сзади, разговариваем. Игорь спрашивает, правда ли, что мы видели домики, видно ли их сейчас. Он плохо видит без очков, которые остались в трещине и, видимо, не верит нашим успокоительным речам. Пытаюсь убедить Игоря, рассказываю, что вижу. Потом на склоне замечаю движущуюся точку. Сначала боюсь верить, что идут к нам. Потом замечаю вторую точку, она быстро догоняет первую. Конечно, это Боб с Витей. Показываю Игорю, он не видит, кричу Ивану Федоровичу. «Да, к нам идут» - подтверждает он. Игорь прибавил шагу, еще бы впереди еда, люди. Боб с Витей скатываются прямо по склону и теряются в нагромождениях морен. Мы растянулись еще больше, Бори и Глебыча не видать совсем. Потом на морене впереди появилась фигурка Боба и опять скрылась. Уже совсем близко слышу крик. На камнях сидит Глебыч, Иван. Радостный Боб протягивает нам по пачке печенья. Это, говорит, пока, основное впереди. Там, где-то впереди, Витя кипятит чай с доктором. Я разрываю пачку, жую печенье и, странно, с трудом глотаю. Слюны почти нет. Во рту оказывается, пересохло. Тогда ем печенье со снегом. Веселый Боб что-то рассказывает, ничего не могу понять, кроме того, что все хорошо кончилось.
Пошли вперед. Запахло дымом так вкусно, что и описать невозможно. В яме горит костер из ящиков, из кастрюли идет пар. И начали пир, какой у меня второй раз в жизни. Первый был в страшной горелой тайге на Малом Кия-Шалтыре, когда мы после двухнедельной голодовки ножами вспарывали вьюки, топорами рубили банки с тушенкой. Чуть не по умирали тогда. Это я вспомнил и старался сдержаться. Но как тут сдержишься, если разогреваемая тушенка вкусно шипит паром, лежит порезанный ломтями настоящий белый хлеб, печенье, сгущенное молоко и целая кастрюля чаю. Не знаю, как чувствовали себя ребята, но я наелся так, что потом не мог ни сидеть, ни лежать. А мужики тем временем начали обсуждать наши дальнейшие действия. Было решено отправить Игоря и Глебыча сразу вниз, в поселок, не заходя на верхний участок и с ними отправить ненужные вещи. Было решено оставить только по одной кошке. А так же дать мне Глебычев «Зенит», а «Горизонт» отправить, т. к. он тяжелее «Зенита» на пятьдесят грамм. Жаль было отдавать «Горизонт», хотя он у меня часто ерундил. Оставил я себе и кошки, увереннее себя чувствую. Уложили рюкзаки и пошли на тропу. Извилина по склону ригеля действительно оказалась тропой, по которой поднимались на шахту. Здесь остановились. Последние наставления, пожелания. Прощаемся с Игорем и Глебычем. У всех остающихся какой-то виноватый вид. Мы пошли вверх по тропе. Игорь с Глебычем вниз. Игорь идет еще плохо, опирается на лыжные палки. Перед прощанием Боб написал приказ.
Приказ №1 от 25/Х – 70г.
В связи с болезнью участника горно-лыжной экспедиции Шурыгина Игоря Александровича
Приказываю:
1. Направить для сопровождения больного до города Томска-7 Тогунова М.Г.
2. 2. За высокий спортивный дух, проявленный в первой части экспедиции, объявить благодарность Шурыгину И.А. и Тогунову М.Г.
Б. Малышев

Игорь с Глебычем скоро скрылись за поворотом. Мы шли молча. Подъем крутой, тропа местами похожа на дорогу, да видно, так и было раньше, а потом ее постепенно засыпало камнями, обрыв справа нависает над головой. Слева, над обрывойм вниз, местами на самом краю, стоят турики.
Часто отдыхаем. Витя начал рассказ о ночных похождениях. Вот что он примерно рассказал. К ригелю они подошли уже в темноте. Ничего не видать, решили лезть прямо в лоб. Мы видели, где они карабкались. Когда выбрались наверх, в долину, гадали куда идти. Света нигде нет, прожектор уже выключен. Подошли к крайнему домику. Висит табличка: «4-я зона. Вход запрещен». Зэки! Ну, так что, зэки тоже люди. Зашли в коридор – пусто. Толкнулись в одну комнату – пусто. Открыли еще одну дверь – пахнуло теплом, людьми. Зашли. В темноте зашевелились люди, долго не могли зажечь свет, искали спички. Да и как тут было не растеряться! В темноте белеют огромные фигуры, говорят хриплыми голосами, клацают по полу чем-то железным. Ребята-то были в пуховиках и кошках. Витя попросил попить. Их повели на кухню. И тут они задали главный вопрос: « А может у вас поесть есть чего-нибудь?». И показали наши ребята, как они умеют работать ложками, какое огромное количество чая могут выпить. За этим занятием рассказали о нашем бедственном положении, хотели идти сразу назад. Их, конечно, не пустили, оставили ночевать. Утром с бензином и продуктами побежали нам на встречу. Да, трудно об этом рассказывать обыкновенными словами.

26 октября.
День отдыха. Намечено починить снаряжение, но мы расслабленные. Едим. Пьем. Боб только готовит форшмак. С утра развели сухое молоко, сварили рисовую кашу. Продуктов неограниченно. Бери. Что хочешь. Поели. Пошли в баню. Нагоняем пар. Я залезаю на печку. Веников нет. Холодная вода из озера в бидоне и ведрах. Долго сидим. Поем. После бани – отдых. Боб орудует на кухне. Еда, еда!! Разнообразная, обильная. Начинаем страдать.
К вечеру небо затягивается. Сыплет снег. Перевал конечно так и не сняли. К ужину Иван с Томко пекут оладьи. Я со Славой Маркуянцем отправляюсь на верхнюю площадку чинить примуса. Примус окончательно сломан. Разобрались в принципе и это хорошо. Спустились к ужину. От обильной еды мучаемся. Завтра – выход. Приглашают остаться у них.

27 октября.
Снег. Неохота собираться. С рудника уходят рабочие. Завтра его покидают все. Распределяем общественное снаряжение и продукты. Выходит по 17-18кг, остальное -личные вещи. Прощаемся с Димой и Ал. Вас. Обмениваемся адресами. Прощаемся.
Выходим в 1.15. Снег. Видимость плохая. Спускаемся. Выходим на морену. Пересекаем ледник, еще морену и выходим к ручью - своему старому месту перехода. Седьмой час. Останавливаемся. Пройдено 5км. Впереди Хицан. Перевал. Итак, первый день выхода. Как жаль расставаться с рудником.

28 октября.
Дежурим с Бобом. Поднялись в 6 утра. К 8ч все готово. Погода разгулялась. Солнце, морозно.
Начинаем подъем на морену. Разглядываем турики. Идем по тропе. Выходим к месту бывшего 5 участка. Следы пребывания людей. Решили подниматься серединой ледника – между скалой и Хицаном. Сначала все идет нормально. Перед выходом на плато, у места нашей старой ночевки пошли сплошные трещины. Преодолеваем их до самого вечера. Пришлось останавливаться на старом месте. Высота – 4500.
Вспоминаю, как Ал.Вас. закрывал наряды. Таджики требуют, чтобы все время пребывания было оплачено. Им наплевать на работу, заработок на зиму – вот интерес. Платя, вообще говоря, прилично. 125% надбавок. Квартальные премии. Но и работа не из легких. И все на высоте.

29 октября.
Морозно. Солнечно. Выходим в 9-30. Идем старым следом. Часто теряем. На снегу трудно разглядеть полоску другого цвета снега или другого качества.. Часа через два поднимаемся к лыжам. Снимаем кошки. Солнце начинает припекать, но ветерок холодный. К 2 часам выходим на другое плато к месту ночевки. Обед. Осталось еще одно плато – перевальное. Идем. Пологий подъем. Перевальную точку определить трудно. В 4 часа решаем, что достигли перевала и пошли на снижение. Снижение очень пологое. Лыжи идут, как по прямой, совсем не прокатишься. Медленно забираем влево. Ледник Федченко. Справа впадает ледник Витковский. С этой стороны перевала перепад высот небольшой. Метров 100-150.
В спину начинает дуть пронизывающий ветер. Мерзнем. Идем до половины седьмого. Останавливаемся напротив лед. Витковского ближе к левым скалам. Ставим палатку. Залезаем в нее. Усиливается холод. Кошмарная ночь. Как бы ни простыть.
30 октября.
Дежурные (по скользкому графику) Иван и Боб не могут раскочегарить примус. Холодина. Ждем восхода солнца. Вчера прошли от ледопада за Абдукагором до середины (если смотреть на ледник) ледника Витковского. Это 12км. Хорошо. На Федченко лежит наст и по нему можно идти прилично, по крайней мере, не менее 3км/ч. Но дальше, по описанию, начинается ледопад, и нужно выходить к левой морене.
Выходим в 10ч. Солнечно, морозно. Идем в пуховиках. Небольшой ледопад сразу от лагеря. Слева впадает небольшой ледник. Нужно было отойти к середине лед. Федченко, а мы прижались к мысу. Но ничего, проходим хорошо, только небольшая потеря времени. Понижение и идем спокойно равниной, кажется, она даже поднимается. По очереди меняемся. Наст в этом месте слабый. Идем шагом. Слева просматривается небольшая морена. Впереди, посреди ледника – валуны. К двум часам подходим к ним. Оказывается это контейнеры и парашюты. Разбросаны они по всему леднику, иногда 2-3км друг от друга. Но есть и основная площадка. Полуистлевшие парашюты выделяются глыбами – под ними не тает лед. Контейнеры с углем и дровами – металлические и деревянные. Догадываемся. Что это бывший лагерь экспедиции Витковского. Местонахождение – между долиной Танымаса и лед. Витковского.
Обедаем. Выходим в 3ч. Через пару километров попадаем в ледопад. Уходим влево. Снимаем лыжи и переходим на снежник. Снова надеваем лыжи и спускаемся к морене. Два озера. Идем на лыжах по морене. Выбираем снежные участки между камней. Затем между двух морен и по краю. Ход прибавился. Приятно осознавать, что под снегом – твердая земля и нет трещин. Доходим до поворота. Останавливаемся напротив перевала Танымас, на морене. Впереди виден поворот, а на мысу долины Танымаса – домик. На той стороне ледника. Мы же прижимаемся влево. Срезаем поворот. Итак, за день пройдено 12-13км. До ГМС 15км. Вечер тихий, звездный. Теплее, чем вчера, но подмораживает.

31 октября.
Дежурит Томко. Выходим в 10ч. Сразу от мыса ледника Академии Наук начинается морена, которая выходит на середину ледника Федченко. У ее начала несколько озер. Идем сначала слева морены. Наст. Ход отличный. День тихий. Солнечно. Идем по часу. Хочется пить, но озер уже нет. К обеду наст ослаб. Печет. Идем по самой морене между камней. Здесь снег меньше. Затем переходим на правую сторону морены. Снега здесь совсем мало, и мы снова покатили. Так по морене и идем. Обедаем в 2 часа. По банке сгущенки. Пройдено больше половины. В шести километрах видны Кошал-Аяк и мыс ГМС.
После обеда расслабились. Часто останавливаемся. Километров за три до ГМС по морене пошли трещины. Отклоняемся вправо, метров на 50-70. Здесь все трещины занесены и образованы прочные мосты. Дальше – выполаживает, и мы переходим с морены влево.
Напротив Кошал-Аяка снега мало. Ветерок. Переходим несколько моренных чред. Идти хорошо. Под ногами твердь льда и немного снега. Курс прямо на станцию. Она на горе. Долго поднимаемся вверх. Лыжи на себе. Стемнело в 8 часов.

1 ноября.
ГМС. Радостная встреча. Сегодня дневка. Вчера осмотрели станцию. Построена она в 1932 году немцем. Архитектура особенная. Две стены. Не выходя из дома, можно обойти весь дом. Чердак. Подсобные помещения. Баня. Мастерские. Пекарня. Спальные помещения. Станция хорошо оборудована. Освещение – аккумуляторы.
Готовим баню. Дежурство берем на себя. Продуктов полно. Радушие безграничное. Зимуют пятеро. Трое русских. Начальник – Толя, зимует второй год. Один киргиз Тогай, молодой парень.

2 ноября.
Проводы. Фото. На лыжах спускаемся с ригеля. Ракеты. Выходим на ледник. Спокойный спуск. Снизу становится меньше наст. Лед. Катим. Часа за четыре достигаем мыса. Тут на льду совсем мало снега, камни. Снимаем лыжи и идем между морен. Впереди слева второй мыс. Где-то у него избушка караванщиков. Слева морены ледника с перевала Бивачного. Лезем по моренам к скальному берегу.Та есть тропа. Выходим на нее. К станции тропа конная, лучше. Тропа на Бивачный слабая и идет в 100метрах от скал, затем приближается к скальному берегу. Проходим мыс. Здесь площадка с дровами. Идем еще полтора километра.
Избушка появилась после морен. Сложена она из камней, сверху обита досками и толью. Печка. Кастрюля. Чайник. Воды поблизости нет. Растопили снега. Блаженствуем. Много еды, много чаю. Долго не спим, разговариваем.

3 ноября.
В 1.5км от избушки вертолетная площадка, тропа идет вверх, затем вьется мореной до самого ледника. Погода заметно становится теплей. Снега почти нет, ветра тоже нет. Как резко с высотой меняется погода! К обеду вышли к языку ледника. Слева и справа примыкают две долины. Переходим левый приток. Сейчас он мал. Останавливаемся на обед. Появилась растительность. На склонах растет арча – напоминает чем-то елочку и кипарис.
В половине четвертого идем вниз. Тропа вьется по галечному песку, проходит левым берегом. Река Мук-Су сейчас немноговодна. Во время таяния ледников образует много русел. Переходим по камням основное русло. Идем серединой долины. Часам к шести подходим к долине, примыкающей справа. Перед ней приличная река – по колено. Это или один из рукавов Мук-Су или Каинды (рукав и в него впадает Каинды). Проходим полкилометра и становимся против долины. Шумит река Саук-Сан. Переходим ее, примерно по колено. Прижимаемся к правой стороне и под скалами ищем тропу. Находим.
Через четыре километра выходим к деревьям и полям. Недалеко селение Алтын-Мазар. Домики метеостанции. Собачий лай. Встречают нас две робкие девушки. Расспросы.

4 ноября.
Дневка. Долго спим. После завтрака всеобщий настрой на день рождения. Боб со Славой пошли собирать сушняк. Иван хлопочет у печки.
Пьем кофе, едим брынзу. Начинаем перебирать продукты и готовиться к вечеру. Жарим картошку. Девчонки пекут пирожки. Готовится глинтвейн. Слав сочиняет поздравление. Дарим лыжи и шоколад.
Спать уходим часа в три. Слава и Томко уходят на улицу. Появляются звезды. Напоминает сентябрь.

5 ноября.
Решаем остаться. Завтра с той стороны перевала остановится машина. Будут гости на свадьбу. Так что собираемся выйти завтра рано утром. Сегодня поможем по хозяйству. Еще дневка, отдых.
Вечером пилим дрова. Собираем мешки для Федченко.

6 ноября.
Поднялись в половине шестого. Собирали рюкзаки. Мы со Славой будем их транспортировать с караваном. В 7-00 парни пошли пешком. Утро тихое, ясное.
Исай и Динан долго запрягают лошадей. На ишака навьючили два рюкзака и две пары лыж. На одну лошадь – три легких рюкзак. Пока собирались – ишак убежал. Слава насилу его поймал.
Выходим в 11ч. Тропа поднимается вверх. Сверху отчетливо видна долина Мук-Су – ее поворот на запад после ледника Федченко. Перевал Тер-Сегар пологий и образует долину, пастбища. Встречаются небольшие стада яков. Снег лежит клочками по затененным склонам.
Часа в три встречаемся с машинами. Человек 6 киргизов. Изрядно пьяны, нахальны. Финал неожиданный – машины оставляют здесь. Приходится идти пешком 25030км. Ишака Исай попросил догнать до фермы (6-8км). Встречают нас чабан киргиз. Поит чаем. Дает на дорогу лепешек. Есть еще добрые люди.
Дорога идет долиной вниз. Часов в 8 останавливаемся у ручья. Доходим до переправы через речку. Чувствуется усталость. Часов 9-10. Бредем.
В первом часу подходим к мосту Кызыл-Су. Внизу ревет река. Все сильно устали. Тянет в сон.
Первые долины. Ночь. Никого. Долго ищем гостиницу. Устраиваемся. В гостинице – никого. Подушек нет, простыни несвежие. Находим плитку, разогреваем тушенку, чай. Спать укладываемся в половине четвертого.

7 ноября.
Разбудили в 12-30. Идем в чайхану: Иван, Слава и я. Бобы исчезли. Я думал они ушли в аэропорт. Нет, появились. Купили пиал, бегали по магазинам. Захожу на почту. Сторожиха и больше никого, даже нельзя отправить телеграмму.
Купили мясо, яблок, хлеба. Раскочегарили плитку. Пришли шофер почты и комендант гостиницы. Договорились завтра ехать на машине.

ледник федченко, лыжи, турклуб янтарь

204

Комментарии:

CAMOBAP, 06.10.2013 12:41

Лариса, спасибо что выложили!
Отчёт хорошо читается, с оптимизмом. Лёгкий стиль.
Сейчас в такое путешествие, наверное народ проблематично набрать.

alvd, 06.10.2013 13:53

++Сейчас в такое путешествие, наверное народ проблематично набрать++
В конце темы ссылка на недавний поход Романенкова. Набрал как-то.

CAMOBAP, 06.10.2013 18:58

Саш, конечно знаю! Слышал ещё, что небольшая группа на скайтах пролетела по Федченко. И всё же зимний лыжный Памир - это большая редкость. Не все лыжники могут себе позволить такое путешествие.

BBB, 07.10.2013 13:19

Очень интересно, что это за группа на кайтах. Уже второй раз упоминается на Риске, а подробностей нет.
Могу ошибаться, но после похода 1970 года под руководством Бориса Малышева от Дараут-Кургана через Алтын Мазар, ледники Федченко и Медвежий в 1990 (?) году прошла группа под руководством Сергея Крапивко из Ленинграда, в 1994 от Мургаба через Сарез, ледники Грумм-Гржимайло и Федченко прошла группа под руководством Вадима Васильев из уже Санкт-Петербурга, в 2000 (?) группа из Перми под руководством ..... (позабыл, сожалею!) стартовала в Дараут-Кургане, прошла по ледникам Федченко и Грумм-Гржимайло и завершила поход в ущелье Бартанга. Это по теме ледника Федченко, а кроме того, безусловно, поход 1988 года под руководством Сергея Стрыгина встряхнул сознание понимающих. Сергей Романенков с походом 2011 уже упомянут выше.
Все перечисленные походы проводились в январе-марте.

MGV, 08.10.2013 10:00

Были еще походы на лед. Федченко зимой (январь -февраль) в 1979 и 1981г. Под руководством Будникова В.Я. Заход-выход со стороны Терсагара.

1979г. На метеостанции, Виктор Яковлевич на переднем плане, сидит.

BBB, 08.10.2013 10:42

Существует ли доступ к подробностям? Это в смысле личного любопытства. Впрочем, наверняка, есть энциклопедично настроенные личности, систематизирующие такие материалы. Хочется пожелать им побольше упорства в составлении берестяных летописей.

MGV, 08.10.2013 11:34

Если имеются ввиду походы 1978 и 81 годов, то отчетов естественно нет))). Хотя по 1978г. отчет делался. В 1978 г. была собственно разведка, прошли тройку - терсагар, кашалаяк, абдукагор + радиалки на Язгулемский и Академии наук.
А в 1981 выходили в шестерку по результатам разведки, но маршрут не прошли. Один участник поехал в поход с признаками простуды, а оказалось грипп который и выкосил группу. Когда пришли на метеостанцию половина слегла. Группа была большая 12 чел (одна девушка кстати), больных отправили остаток группы прошел одно кольцо (Будников к сожалению не помнит точно какое) и ушли все вниз. Ближайшее время на юбилее Виктора Яковлевича поспрашаю еще Фатеева и Сипайлова- что вспомнят может быть. Сам в 1981 не ходил...еще не в команде был.

BBB, 08.10.2013 13:11

Спасибо за такие подробности! Если будут продолжения, прошу держать в курсе. А сам поговорю с участниками группы Крапивко. Попрошу их дать свои комментарии.

alvd, 08.10.2013 17:55

Да, там интересно должно быть. Мой друг ходил, рассказывал - они словили очередную подвижку ледника Медвежий как раз во время его прохождения.
"Впечатлений полные штаны" - это как раз про такие случаи присказка! :))

Кирилл Семенов, 08.10.2013 18:26

Кстати и подвижка была в 2011. Стояла аномальная жара. Таджикская гляциологичекая экспедиция стояла под РГО, они и поведали. И правда, стоящая на леднике палатка протаивала на 15 см за пол дня.

alvd, 08.10.2013 18:30

Протаивание - это еще не подвижка. У ребят ледник ходуном ходил, не чаяли выбраться.

Кирилл Семенов, 08.10.2013 18:44

Не, это я о погоде. Не на медвежьем дело было. Страху наверное натерпелись. Не Мартынова группа?

alvd, 08.10.2013 18:49

Я не знаю фамилию руководителя, но, видимо, Крапивко. Вряд ли могла быть другая группа примерно тогда же на лыжах через Федченко и Медвежий, маршрут эксклюзивный.

Кирилл Семенов, 08.10.2013 18:52

а, это Вы про старинные времена. Я про последнюю подвижку.

alvd, 08.10.2013 18:59

Я отвечал на реплику BBB, про группу Крапивко.

BBB, 08.10.2013 19:24

Успел поговорить с Михаилом Стуликовым, который участвовал в походе Сергея Крапивко.
Я ошибся на один год - это было в 1999. Вероятно, Сергей сможет откликнуться.

alvd, 08.10.2013 19:30

Я как раз Мишу и имел в виду, больше никого из той группы не знаю, а с Мишей до этого ходили вместе, тоже на Федченко, только летом. А несколько лет спустя он в ярких красках рассказывал, как с трясущегося Медвежьего линяли - запомнилось. :)

lorinson, 08.10.2013 19:04

Обратите внимание в газетной вырезке "Высоко в горах" в конце дневника есть упоминание работниками метеостанции о покорении летом 1970г ледника Федченко на мотоцикле Берберошвили.

BBB, 08.10.2013 19:28

Если говорим об экзотике, то полагается вспомнить слова зимовщиков ГМС относительно появления зимовщиков на перевале Зимовщиков. Фактом это назвать трудно, но легенда о восхождении на это перевал запомнилась. Дело было зимой, надо думать.

entv, 08.10.2013 20:58

Я этот перевал ходил, и даже жил на нем, а вот легенды не знаю. Расскажите!

BBB, 09.10.2013 10:30

Легенда очень коротка: будто бы в сталинские (или хрущевские (или брежневские)) времена храбрые зимовщики ГМС имени академика Горбунова взошли на перевал зимовщиков и дали ему вышеуказанное имя. Сомнений много: далековато и высоковато, нужно бросить работу на станции дней на 8-10, и кое-что уметь тоже нужно.

entv, 09.10.2013 12:15

Да, далековато и высоковато. Зимой, конечно, довольно сурово должно было быть со снарягой сталинских времен. Но ходится весь пешком, хотя лучше в связках.
С этим перевалом вообще мне не все понятно. За что он был 3А раньше - я пока так и не догадался. Он и на нынешнюю 2Б не сильно тянет. Разве что включать в него прохождение полностью ледников Федченко, Витковского и Грумм-Гржимайло :-). А на деле, наверное, все же за высоту. Все же перевалов по 6000 до 70-х немного ходили.

BBB, 09.10.2013 13:28

Ходится, конечно, но есть минимум два печальных места: ледопад Витковского и ледопад Федченко.
Особенно зимой. И в связках страшновато, особенно, если чуть сбиться с пути. На ледопаде Витковского часто проваливаются и летом, и зимой (у нас был эпизод глубиной метров пять), а на ледопаде Федченко точно не стоит ходить по центру, куда при спуске заводит мнимо надежная плоскость.
Перевал зимовщиков на 3А, действительно, не тянет. 2Б получится, если заблудиться в ледопаде или вешать веревки на взлете с Грумма (в случае голенького льда). Плюс высота. Он все-таки 6 К или 5,9?

entv, 09.10.2013 14:21

По моим воспоминаниям, ледопад Витковского мы обошли без особых проблем. Все было очевидно. Правда, летом и давно, конечно. И снегу было изрядно - ох, и дурная была погода в том году! А все Саддам проклятый виноват :-).
Официальная высота - 5,95K. Точнее - надо с GPS сходить :-) .
Опять-таки, ИМХО, на спуске на Грум веревка-полторы в самом худшем случае. Так что я бы 2А* со звездой дал. Но это не мой раздел.

prussik, 09.10.2013 23:34

Я думаю, что зимовщики на этом перевале были, но не те! В те времена на леднике Витковского на 5000м. была ещё одна зимовка. Возглавлял её МС по альпинизму Виталий Ноздрюхин. Команда зимовщиков после года зимовки учавствовала в чемпионате СССР и взяли медали на п.Революции. Мне об этом в Ташкенте рассказывал сам Ноздрюхин. Их с ледника за один день на вертолёте сбросили в город.После этого у него начались проблемы с ногами (вены) и он уже был не ходок. Так что снаряж и квалификация у них были!

BBB, 10.10.2013 10:16

Вот как! Знать бы в каком году, где на леднике Витковского и в каком составе зимовали. На 5 К зимовать целый год (?) тяжко. И как затащить снаряжение, топливо, еду, гидро-метео-приборы на этот срок...

BBB, 10.10.2013 10:33

Кое-что нашлось! Здесь: www.alpklubspb.ru/ass/a579.htm

"А еще выше по основному ледниковому стволу, между двумя хребтами, карандашом Виталий Ноздрюхин нарисовал квадратик фанерного домика и цифры – 5.100.

Домик был сооружен поздней осенью. Метеоприборы, продукты, горючее, дрова и уголь завезены караваном лошадей. Часть грузов была заброшена в контейнерах парашютами. Радиостанция обеспечивала связь с зимовкой на Федченко и с метеостанцией в Алтын-Мазаре. Но вот на днях замолчала рация. Героическое пребывание на леднике наполовину теряло смысл. Зимовщики с «Федченко» пробовали пробиться вверх на лыжах, но где там…"

Осень 1956 - весна 1957.

prussik, 12.10.2013 14:05

Шли годы. В течение пяти лет никто не отваживался повторить восхождение первых покорителей пика Рево¬люции. Казалось, что советские альпинисты ограничились этим единственным штурмом почти семикилометровой вершины. Видимо, поэтому восхождение зимовщиков ме-теостанции ледника Федченко первое время оставалось незамеченным. А «хозяева» этих мест во главе с извест¬ным узбекским покорителем гор В. Ноздрюхиным реши¬лись на это. Они поднялись с ледника Федченко по его правому притоку, леднику Витковского, до хребта «Вы¬сокая стена», форсировали перемычку в этом хребте и вышли в цирк ледника Грум-Гржимайло. Отсюда они по¬вторили путь первовосходителей и стали победителями пика Революции.
Сборник "Покорённые вершины".

prussik, 12.10.2013 17:10

В Инете есть отчёт о маршруте 5к.с. Б.Гельгафта от 1967г. где он пишет, что они сняли с пер.Зимовщиков две записки Ноздрюхина, датированных 58 и 59 годами.

BBB, 13.10.2013 23:50

Чем дальше, тем интереснее! Где же вы, историографы и летописцы советского альпинизма? Где же полное и систематизированное описание всех подвигов?

Кирилл Семенов, 08.10.2013 13:48

Сняли из записку летом 2011 на ГМС, ходил в феврале. В Инете был отчет, ходили даже не на кайтах, а на куполах я так понимаю типа тормозных. В инете был отчет, но почему то сейчас убран. Постораюсь вспомнить координаты и бросить клич. Путешествие интересное, особенно на фоне нынешней малопосещаемости района.

BBB, 08.10.2013 16:51

Буду ждать новостей. Спасибо!

CAMOBAP, 08.10.2013 22:54

Вадим, может кинете клич среди лыжников и отведёте народ в поход по зимнему Памиру?

BBB, 09.10.2013 10:48

Как говоривал Глеб Егорыч Жеглов: "Эх, мне бы пойти!"
Конечно, с великим удовольствием, хотя есть несколько "но":
1. На большое дело - сильной группой. Интернет сборы не годятся, товарищи по оружию переключились на другие формы активности, молодежь надо готовить лет пять.
2. Свою форму поддерживаю, хотя в походы не хожу, а похаживаю. Недостаточно для готовности к подвигу.
3. Пока не вижу красивой идеи. Из А в Б длиннее не пройти, а логичные петли что-то не виднеются.
Как-то так...
Пожалуй, направлю силы на публикацию материалов 1994 года. Вдруг роман Дюма получится.

LESNIK, 10.10.2013 19:06

Пожалуй я бы пошёл, если бы это не было в 40 000 рубле. Цифра конечно внушительная. Можно сходить дважды на Урал, или трижды в Хибины. А выращивать молодёжь, весьма сложно, она ведь имеет другие интересы. По Инету собирать, тоже не айс. Если только - пробный в Хибины, а потом по договорённости на Памир. Спонсора наверное не найти на такое дальнее мероприятие.

BBB, 21.10.2013 18:36

Внутренний голос сообщает, что деньги в этом деле вторичны. Если Вы помните, что была за жизнь в 1994 году, то станет понятно, о чем говорит голос. Очень (очень!) хотелось совершить поход, "идея, овладевая массами, становилась материальной". Примерно как живописал дедушка Ленин (правда, в теории классовой борьбы).
И спонсоры найдены были, и обязательства свои исполняли. В наше время со спонсорством полегче будет.

808bob, 13.11.2013 15:13

Ох уж этот 1994-й. Ни денег, ни работы, ни какой перспективы. Ели-ели наскребли в семейный Крым.
Сейчас - то согласен, 40 тыщ можно за год насобирать. А вот где лидер, кто поведёт эти массы, идейно подготовленых и ждущих контрольного свистка. Если не зимой, то хоть бы летом?

newsim, 13.11.2013 15:28

Здесь на Риске есть сильные руководители. Уговорите Леба или Фанкава сводить эти массы.

Кирилл Семенов, 11.10.2013 13:11

вот какая инфа осталась от туристов - парашютистов. Может Вам удастся чтонить найти.

BBB, 11.10.2013 14:44

Спасибо, забавно! Но, похоже, что это не совсем кайт история. От ГМС вниз часть пути при попутном ветре, действительно, проезжается с удовольствием. Попробую поискать дальнейшие подробности.

Кирилл Семенов, 11.10.2013 16:02

у них и фотки были интересные.Не помню были ли на фотках парашюты, но в тексте упомянаются. На ГМС поразило количество оставленного добра - действительно ребята чуть ли не за день собирались к людям выбежать. Заходили по РГО и Кашалаяку.

alvd, 06.10.2013 13:20

А неизвестно, почему такое странное время выбрали для лыжного похода? Почему не февраль-март?

lorinson, 06.10.2013 15:54

Попробую узнать.

Say, 06.10.2013 17:24

Спасибо!
Очень интересный рассказ!

entv, 06.10.2013 17:28

Кстати, Лариса, к вопросу о давних походах томичей. Не могу удержаться и не похвастаться :-)! На днях у нас в Москве нашелся экземпляр потерянного много лет назад отчета Будникова по Северо-Аличурскому за 87 год. Единственный отчет по этому району! Сейчас оцифруем и выложим. Думаю, через несколько дней уже будет. Там же, где обычно.

lorinson, 06.10.2013 19:27

Там же, где обычно. А это где?

entv, 06.10.2013 19:30

Написал в личку.

slovo77, 06.10.2013 19:47

Как здорово! также собираемся наш клубный архив полностью перевести в цифру -пока где-т.о половину отсканили

entv, 06.10.2013 20:06

Давайте, давайте! Родина ждет от вас подвига! :-) Вот киевляне недавно тоже сподвиглись! Процесс идет.
В идеале после сканирования надо информацию об отсканированных отчетах (со ссылками на полученные файлы) внести в простенькую базу данных, проиндексировать по элементам нитки, руководителям, годам, номерам в каталоге библиотеки. И сделать простенький сайт-интерфейс к этой базе ( mysql + php, например).

lorinson, 06.10.2013 17:30

Большое спасибо! Это будет кстати, завтра у Будникова Виктора юбилей, 60 лет.

entv, 06.10.2013 17:38

Вот, порадуйте его! Кстати, теперь первопроходы этого похода можно будет, наконец предложить к внесению в перечень. Без описаний мы не могли этого сделать.
Вот еще бы их же тоже пропавший отчет по тому же району 86 года (руководитель Сипайлов) где-нибудь найти! По трем другим походам (Душанбе-83 и 84, Москва-89) отчеты не делались и материалы никакие не сохранились :-(

lorinson, 06.10.2013 19:12

А что сам Сипайлов говорит про отчет?

alvd, 06.10.2013 18:03

А Вы не в курсе, что за группу селем побило на Памире в 84-м? Она из Томска-7 была, мы их парня тащили до вертолетной площадки на носилках.
Потом я был в Томске неделю в командировке, пытался их найти, узнать, как дела, нормально ли восстановился, но не смог. Горная четверка, насколько помню.

lorinson, 16.10.2013 17:56

Это была четверка под руководством Толстых А. Г. Парень на носилках - это Мерзликин Александр. В Душанбе ему дважды вправляли ногу, успешно. После он еще ходил несколько раз в горы. Затем уехал из города.

prussik, 06.10.2013 20:05

Спасибо! Пахнуло чем-то давно забытым-поролоном, брезентом, тушёнкой, манной кашей на "Малютке". И лицами на чёрно-белой, которых сейчас почти не встретишь... Читал на одном дыхании, как тридцать лет лет назад-Дорофеева "На заоблачных высотах".

vitalevich38, 06.10.2013 22:41

ДА УЖ, снаряжение образца 1970 года, даже по сравнению с 1992, когда я прошёл свою первую лыжно-горную 6-ку, земля и небо!!! Про современный (последних 10-ти лет) снаряж ваще молчу.

laska3, 06.10.2013 21:43

Хочется написать что-то по поводу жизни в тех местах во времена СССР и тем, что я сейчас об этом представляю. Черт, людей просто спихнули вниз. Я правильно подумал, или слишком набрался романтики из рассказа?

laska3, 07.10.2013 11:14

разницы между уровнем жизни в тех местах во времена СССР и тем,
***
шайтан кусок текста унес, хотя все всё и так поняли.

Fantoci, 07.10.2013 07:40

Лариса огромное спасибо за отчет! Батя приедет сегодня с дачи брат ему скачает и покажет! Я у него такие фото не видел здесь первый раз лицезрею. Получилось супер! Попробую связаться с сыном Позднякова сказать ему.

Fantoci, 07.10.2013 07:52

Отец по телефону только передал, что когда планировал этот поход был недостаточный опыт, если бы знали с какими условиями столкнутся то перенесли бы на март но другого года. Так вышло что в это время у всех участников похода совпали отпуска на работе, посовещались и сошлись в едином мнении НАДО ИДТИ! Снаряжение в основном самодельное, кошки сварили на заводе и т.д.

808bob, 07.10.2013 13:00

Да, классный рассказ!
И что удивительно, в такое время - такой поход. Подъезды - как на край света. Целая экспедиция! Молодцы ребята!

Кирилл Семенов, 07.10.2013 22:43

Класс! Спасибо! Душевно. Настоящее путешествие. Отличная тема, побольше бы таких!

VadimNozdr, 17.10.2013 17:54

Доброго времени всем.
Двухлетняя зимовка В.К.Ноздрюхина в верховьях Федченко описана в их книге "Заоблачная дрейфующая",Гидрометеоиздат,кажется 1961г.Думаю,это библиографическая редкость,но очень интересно.Там подробно рассказано где и когда были зимовщики.

BBB, 18.10.2013 02:30

Спасибо за подсказку! Будем искать в глубинах букинистики.

antoniosan, 19.10.2013 08:58

Если кого-то по прежнему интересуют подробности путешествия ребят из Нижнего Тагила с "парашютами", то могу дать их контакты. Мне посчастливилось быть другом этих отморозков.

808bob, 19.10.2013 13:06

Да, пожалуйста, это очень интересно!

BBB, 20.10.2013 00:41

В студию!

Vikzhi, 24.10.2017 08:09

Прочитал по приведенной ссылке. Действительно, оторваться невозможно. Это настоящее.

Войдите на сайт или зарегистрируйтесь, чтобы оставить комментарий