Войтек Куртыка: по следам безнадежного романтика

Материал предоставлен сайтом alpclub.de
Перевод: Игорь Ивашура, январь 2013

После падения Берлина в 1945 году Польша погрузилась в мрачную тень, отбрасываемую «железным занавесом». В 1947 году в местечке Скржинка, вблизи городка Клоджко, родился Войтек Куртыка. Его отец, Тадеуш Куртыка, еще до войны прославился как писатель под псевдонимом Хенрик Ворсел. После войны все семейство ввиду невостребованности интеллектуальных способностей отца переезжает в село, где получает земельный надел и ведет крестьянское существование. Несмотря на столь простую жизнь, отец обучает маленького Войтека иностранным языкам. С раннего детства он уже бегло разговаривает на немецком и английском. Помимо уроков Войтек проводит много времени вместе с отцом на природе, в окрестных лесах, на озерах и реках. Закончив школу, Войтек поступает институт в Вроцлаве в 100 километрах от дома. …«Для меня это было катастрофой, я никогда не выезжал за пределы нашего местечка»… Спустя четыре года он получил диплом инженера.

Когда Войтеку стукнуло 21 подружка позвала его на скалы. Так он оказался в 1968 году на Соколовых Горах у границы с Чехословакией. Привыкание было практически моментальным. После первого же выезда на скалы он записывается в Вроцлаве в альпинистский клуб. Там он знакомится с Вандой Руткевич и многими спутниками в будущих горных поездках.

В середине 70-х Войтек переезжает в Краков. Этот город, считающийся центром польского альпинизма, окружают многочисленные известковые скальные районы.

Джон Портер, Кржиштов Зурек, Войтек Куртыка и Алекс МакИнтайр в экспедиции на Чангабенг

Трамплин на свободу
Альпинистская юность Войтека прошла под внимательным надзором «сверху». Большинство поляков было в оппозиции к системе, не удивительно, что альпинистские ячейки стали колыбелью протестного движения. Альпинизм был одной из редких возможностей выезда в капиталистический «за рубеж». Власть не доверяла спортсменам и была в курсе диссидентских настроений внутри тусовки. Несмотря на то, что горная граница отделяла коммунистическую Польшу от братской Чехословакии, приближаться к ней было запрещено. До начала 70-х пограничники несли дозор в Татрах, и были случаи открытия огня по заплутавшим альпинистам. Но польские горовосходители не лыком шиты, и «черный» альпинизм превратился в своеобразную игру с пограничниками, схожую с «кошками-мышками».

В 1968 году альпинисты доставляли из Чехословакии контрабандную литературу, печатавшуюся в те времена в Париже. Но игры с государством чреваты: Анджей Мроз был вынужден сбежать во Францию, другие краковские альпинисты были арестованы.

В 1970 году Войтек Куртыка нелегально пересек границу и совершил со своими тремя друзьями первое перво-прохождение на Малый Млинарж. Они оценили свою линию как VI категорию. Альпинисты, совершившие второе прохождение, были искренне потрясены сложностью линии: «Только адская бестия могла пролезть ключ этого маршрута!» Краеугольный камень легенды про «Бестию» был заложен.

В это время польский альпинизм захватила мода на зимние восхождения. Блестящие прохождения технически сложных татранских маршрутов в это неуютное время года было мощной заявкой, открывавшей спортсменам возможность выезда в большие горы — в Альпы и на Кавказ. Куртыка безвылазно торчит в горах. Он проходит новый микстовый маршрут на единственный биг-волл на Казальницу и впервые проходит два уже существующих маршрута в зимнее время. В 1974 году он совершает первое прохождение знаменитого маршрута «Direttissima Mieguszowiecki»(TD, 90°, 900 метров). Но самое знаменательное — это напарник, с которым он совершил этот первопроход. Впервые Войтек лазил с англичанином Дэнисом Дэвисом. Это было начало длительной английско-польской дружбы.

На Кохе Бандаки

Альпинистское становление
С начала 1970 года начинается альпинистская школа Войтека. Он едет в Шамони и проходит маршрут «Ratti» на южной стене Эгюи Нуар. Спустя год он проходит «Walker» на Гран-Жорассе и северную стену Друа. В 1973 году он едет во Францию с Ержи Кукучкой по приглашению шамонийской ENSA. Они пролазят «Directe Americaine» на западной стене Дрю, а спустя пару дней первопроходят новый маршрут на северной стене вершины. В 1975 году опять Шамони, опять Гран-Жорасс. Поляки проходят новую линию на западном столбе Поинт Элене. В

60-х поляки любили ездить на Гиндукуш в Афганистане. Там было гораздо вольготней в сравнении с жестко регламентированным Кавказом и Памиром. Советские функционеры не давали полякам развернуться в горах, отдавая предпочтения в выпуске на маршруты собственным командам; они позволяли полякам ходить только на «классические» маршруты.

В 1972 году краковский альпклуб запланировал экспедицию на семитысячник с целью прохождения нового маршрута в альпийском стиле. Разминкой послужило прохождение северного гребня на Кохе Тез 6995 метров. Там же они совершили второе прохождение на Акхер Чагх 7017 метров. Приближался сентябрь, а вместе с ним и возвращение обратно домой. Но Куртыка уговорил своего напарника перейти на северную сторону горы и пройти новый маршрут, который, по мнению Войтека, должен стать знаковым для польского альпинизма: «Прохождение в стиле One-push, на северной стене Акхер Чагха было логичным и гармоничным переносом нашего татранского и альпийского стиля на большие стены в высоких горах».

Британский период
Куртыка участвует в зимних гималайских экспедициях, но отзывы о них не очень лестны. Он презирает конкурентную борьбу в команде, навязываемую политически «правильно ориентированными» тренерами, и не принимает их распоряжений касательно выбора напарника в связку. Войтек отвергает применения кислорода и обработку маршрута перильными веревками. Для него такие экспедиции — это бесполезное времяпрепровождение на неинтересном проекте — прохождение «классических маршрутов» на высокие горы.

Зимой 1975 года краковский альпклуб получил предложение от BMC (Британский Альпклуб) на обмен молодыми талантами. Буквально через пару недель в Татры приезжает команда хиппарей: Питер Бордман, Эдриан и Ален Бёржес, Майкл Геддес и Джон Портер. Парни мгновенно слились в прекрасный коллектив и уже в 1977 году едут вместе с поляками на Гиндукуш. Добирание до места происходило поездом. Англичане прикидываются поляками и попадают на территорию СССР. Особенно страшно было в Казахстане: там проводились ядерные испытания, и иностранцы были отнюдь не желанными гостями. И тем не менее Куртыка, Алекс МакИнтаер и Джон Портер просачиваются в Афганистан. Еще в поезде они куют планы прохождения северной стены Коха Бандаки (6843 м). 14 сентября, после шести дней на стене, парни стояли на вершине. Куртыка считает это восхождение одним из самых выдающихся в своей спортивной карьере: «Эта стена требовала техническое умение, интуицию и ментальную силу». Самые сложные участки были пройдены благодаря таланту, тренированности и упертости Алекса.

Маршрут 1977 года на северной стене Кохе Бандаки

Куртыка и МакИнтаер, несмотря на очень разный темперамент, разделяли общий взгляд на стилевые тенденции в альпинизме: «Алекс обладал богатой фантазией и интуицией в нахождении новых маршрутов в горах. Он был готов на любые безобразия. В отличии от меня, боязливого по натуре человека, Алекс был спокоен как удав. Ничто не могло вывести его из себя». Войтек часто возвращается к Алексу во всех своих текстах. Куртыка тоскует по своему брату по духу, ушедшему так рано из жизни. Их связали экспедиции к Коха Бандаки, к Чангабенгу, к Дхаулагири и к Макалу. В 1982 году Алекс погиб на южной стене Аннапурны.

В 1978 году Войтек уволился с должности инженера. С облегчением отправляет телеграмму Алексу: «Пермит на Чангабенг у меня на руках». Чангабенг, называемый в альпинистской среде Shining Mountain [Светящаяся гора] (6864 м), — не самая высокая вершина в индийском Гарвале. Команда состоит из Войтека, Алекса, Джона Портера и Кшиштова Журека. Они начали лезть по южной стене (V, A2), через шесть дней они спустились в базовый лагерь. «Мы вернулись разочарованными. Несмотря на все труды, нам пришлось оставить 120 метров веревки на стене».

В 1979 СССР вторгся в Афганистан. Дорога в Гиндукуш была закрыта. В это же время Куртыку приглашают в зимнюю экспедицию на Эверест. Анджей Завада, зная о войтековом отношении к подобным мероприятиям, всё же прислал ему письмо. «Дорогой Анджей, — ответил Войтек, - мне это не интересно, но если в твоих планах будут действительно спортивные проекты, я с удовольствием поучаствую в них». В марте 1980 года МакИнтаер получил довольно оригинальную открытку от Войтека. Это было изображение восточной стены Дхаулагири, испещренное пунктиром гипотетического маршрута, стрелками и комментариями к ним. На оборотной стороне было две строчки: «Возьми с собой надежного парня и приезжай в Катманду. Я жду тебя здесь с пермитом на руках».

Линия по южной стене Чангабэнга

«Милостивые государи, мы ничего не достигли!»
Алекс МакИнтайр поднялся под Дхаулагири с Рене Гилини. Куртыка присоединился к команде со своим спутником, Людвиком Вильчинским. Собравшись в базовом лагере, квартет выходит под восточную стену вершины. По словам Алекса стена напоминает «Швейцарский маршрут» на Ле Курт с тем только отличием, что стена высотой 2600 метров, а вершина находится выше 8000 метров. Снаряжение отобрано до абсолютного минимума и рюкзаки весят от силы по 12 килограмм. Маршрут начинается оледенелым непростым взлетом. Команда проходит его, не связавшись. После двух, полных драматизма, ночевок команда достигает плеча на северо-восточном гребне, где на высоте 7700 метров предварительно оставлена заброска. К сожалению, гребень практически непроходим. Куртыка резюмирует ситуацию простыми словами: «Милостивые государи, мы ничего не достигли! До вершины еще далеко.» Альпинисты спускаются в лагерь и возвращаются по отдельности в Катманду, договорившись, что последний из прибывших угощает всех пивом. В анналы альпинистской историй это мероприятие входит на правах «новой, великолепной линии, пройденной в альпийском стиле, без кислорода и при плохой погоде, ставшей значительной вехой в развитии гималайского альпинизма».

Весной 1981 Войтек, Алекс и еще пара друзей собрались под западную стену Макалу. Стиль выбран, как следовало ожидать, исключительно альпийский. К сожалению, альпинисты не смогли пробиться выше 6800 метров. Осенью Войтек вновь под стеной, на этот раз наряду с Алексом с ним в экспедиции Ержи Кукучка. Условия на стене весьма опасны, Алекс и Войтек разворачиваются на 7900 метрах. Ержи поднимается по северо-западному ребру на вершину соло.

Войтек на восточной стене Дхаулагири

Несмотря на кардинальные различия в темпераменте, Ержи и Войтек четыре года составляли великолепную и гармоничную связку. Войтек вегетарианец, погруженный в буддизм, следующий очень сложной философии и с очень не простым характером. Ержи, коренастый крепыш, называемый друзьями Медведем, любил мясо во всех его видах и слыл глубоко верующим католиком. Несмотря на столь глубокие различия, эти польские альпинисты подарили нам несколько великолепных маршрутов на восьмитысячники. Войтек так охарактеризовал своего напарника: «Я никогда не видел человека более терпеливого, равнодушного к опасности и с такой стойкостью переносящего любые невзгоды».

На южной стене Чангабенга, 1978

Встречи на Балторо
13 декабря 1981 года генерал Ярузельский ввел в Польше военное положение. Лишь небольшая группа офицеров и спортсмены могли покидать пределы страны. Куртыка с Кукучкой готовили свою экспедицию на К2. Деньги были, но на пермит не хватало. Единственной возможностью попасть в Каракорум стала «работа» фотографами в женской экспедиции, организованной Вандой Руткевич на «классический маршрут». Под горой разгорается скандал. Дамочки не позволяют мужчинам акклиматизироваться на своем маршруте. Это может смазать впечатление от «женского восхождения». Для акклиматизации Войтек с Ержи выбирают близлежащий Броуд Пик. 1983 год, генерал в черных очках объявляет о «потеплении». Ержи с Войтеком начинают собираться на Гашербрум. Вообще они собирались втроем, но судьба распорядилась иначе. Двойка поляков назвала свою экспедицию «В память о Алексе МакИнтайре». Они взошли на девственную восточную вершину Гашербрума II и спустились в свой лагерь у основания гребня на основную вершину на высоте 7400 метров. На следующее утро, 1 июля, они взошли на Гашербрумм II и по классическому маршруту вернулись в базовый лагерь.
Но этого полякам показалось мало: они разбивают ночлег под юго-западной стеной Гашербрума I. За два дня они поднимаются на 7400, где их блокирует непогода. Куртыка ко всему теряет свою кошку. Но уже через ночь кошка находится, и поляки продолжают лезть вверх. Еще одна ночевка, и 24 июля Куртыка с Кукучкой поднимаются на вершины Хидден Пика. После возвращения вниз они присоединяются к маленькой экспедиции Вилецкого на Броуд Пик. Формат этой экспедиции допускал вольности в выборе варианта восхождения. Войтек с Ержи решили пройти полный траверс вершины. За четыре с половиной дня они прошли полный траверс через северную, центральную и главную вершину массива. Самые сложные участки были на маршруте «Казаротто» на ледовых увалах крутизной до 60°. «Это было подобно спуску в ад!» — так охарактеризовал Куртыка спуск с средней вершины к южному седлу. Для него это восхождение - «очень амбициозный проект, эссенция гималайского альпинизма. Неземная красота траверса заставляет альпиниста забыть о перманентной опасности сопровождающей его на гребне».

Встреча в базовом лагере: Алекс МакИнтайр, девушка, Войтек Куртыка, Ержи Кукучка, Райнхольд Месснер

Гашербрум IV, Shining Wall
Войтек в душе искренний романтик, его цепляют красивые линии, архитектура стройных вершин и стен, он любит игру света на гранях кристаллов. Западная стена Гашербрума IV, пакистанской вершины высотой в 7925 метров, выглядела гранью гигантского кристалла. Войтек заболевает идеей прохождения этой стены, но первая попытка в связке с Кукучкой заканчивается ничем. Куртыка знакомится с новым напарником, австрийцем Робертом Шауэром, и в 1985 году возвращается к горе. Рюкзаки загружены по минимуму: бивачный мешок, две веревки, несколько крючьев, пара ледобуров и съестное на 3 дня. Со второго дня на стене парням пришлось отсиживаться в набросившемся на гору шторме. В ужасных условиях они жили несколько дней и истратили все свои припасы. Измученные кошмарами и галлюцинациями они были вынуждены вылезти на северную вершину и спуститься вниз по северному гребню. 20 июля они были в лагере.

Западная стена Гашербрума IV. Маршрут по ней и по сей день считается одной из самых ярких легенд современного альпинизма

Они пролезли стену, но не были на вершине. Куртыка предвосхитил голоса критиков и резюмировал: «Это было самое восхитительное и мистическое восхождение в моей жизни!» Но в его комментариях чувствуется неудовлетворенность.. В 2003 году Войтек дополнил: «Альпинизм — это искусство быть свободным. Он позволяет творчески сближаться с горами. Альпийский стиль дает возможность почувствовать максимальную близость с вершиной. Каждый мазок увеличивает силу картины. Но в истории искусства есть произведения, которые несмотря на незаконченность, обогащают наш мир, как например «Замок» Кафки. Наше восхождение было, к моему удивлению, оценено как законченный шедевр. Это натолкнуло меня на мысль, что альпинизм гораздо в большей степени искусство, чем спорт».

Войтек на стене Гашербрума IV

Польско-швейцарское сотрудничество
Во время восхождения на Броуд Пик Велицкому удалось совершить скоростное восхождение из базового лагеря на вершину всего за 22 часа. «Кржиштоф открыл мне глаза. Я понял, что на восьмитысячники можно ходить в том же стиле, как и на четырехтысячники в Альпах. Налегке за один выход». Куртыка почувствовал, что будущее гималайского альпинизма принесет еще более смелые и дерзкие проекты, которые превзойдут его собственные достижения. Именно поэтому он выходит на швейцарских альпинистов Эрхарда Лоретана и Жана Триоле.
Польско-швейцарское сотрудничество начинается в 1987 году попыткой прохождения западной стены К2. Через год Войтек меняет вектор действий и в двойке с Лоретаном новый маршрут на Нэмлес Транго Тауэре. За 10 дней они прошли 29-веревочный маршрут сложностью ED+/A3. «В будущем этот маршрут будут проходить свободным лазаньем», — говорит Куртыка. «Это восхождение было первым в двойке на эту великолепную башню. Удивительно, что работа на этой стене потребовала от меня гораздо больше психологических сил, чем любое из восьмитысячных восхождений».

Осенью 1990 года Куртыке, Лоретану и Триоле удалось пройти два маршрута на восьмитысячника в рекордно короткое время. Сначала они отправились к непройденной юго-восточной стене Чо Ойу, которую собирались пройти в стиле «нон-стоп». 19 сентября они стартовали с двойной 30-метровой веревкой, парой крючьев и закладок и одной горелкой в рюкзаке. Общественное снаряжение тянуло по 300 грамм на человека. Они лезли всю ночь и на рассвете преодолели последний технически сложный барьер — пояс сераков. После обеда вышли на юго-западный гребень в ста метрах ниже вершины. Мужчины решили не рисковать и переночевали вблизи вершины. Поднявшись в 8:30 на вершину, они за день спустились вниз. Уже 27 сентября караван с багажом прибывает под Шишапангму. На берегу ручья, на высоте 5400 метров, разбивается базовый лагерь. На этот раз великолепная тройка еще более радикально уменьшает вес рюкзаков. В палатках остается все бивачное снаряжение, беседки и львиная доля съестных припасов. Каждый из альпинистов берет с собой по четыре энергетических батончика и по фляжке с питьем. В 18 часов трио пересекает бергшрунд кулуара южной стены вершины, левее югославского маршрута. Швейцарцы стоят на вершине спустя 16 часов, пару часов спустя туда же выходит и Войтек. Позже Куртыка охарактеризовал оба первопрохождения как «Плезирные» (в переводе с французского — в удовольствие).

Войтек в Базовом лагере под К2, 1996 год

Куртыка — жизнь после альпинизма
Желание писать Войтеку привил отец — профессиональный литератор. Всё им написанное можно разделить на три направления: описания восхождений, психоделические и сюрреалистичные новеллы и, на третьем месте, тексты описывающие его горовосходительскую философию. Несмотря на высокую литературную культуру, Войтеку не сразу удалось найти свой стиль. В его произведениях прослеживается влияние польской романтики, буддистской философии, но так же чувствуется влияние англо-саксонской поэзии. Хорошо чувствуется влияние Уильяма Блейка и Т.С.Элиота.

Войтек в Польше фигура спорная. По мнению многих, чересчур эгоцентричен и слишком «интеллектуален» для масс. Его революционные и футуристические идеи наткнулись в польской альпинистской среде на молчаливое отрицание. Сегодняшнее поколение польских горовосходителей считает Войтека незаслуженно забытым и непонятым. Большинство считают его самой грандиозной фигурой национального альпинизма. Его уважают не только за блестящий стиль восхождений, но и за смелость, с которой он отвергал как и иерархический альпинизм Завады, так и «медийность» западного альпинизма.

Сегодня Войтек занимается предпринимательством. Его фирма занимается импортом и экспортом товаров из Азии. Вся его жизнь прошла между Европой и Азией. Его личная жизнь не удалась, горы разрушили два его брака. У него двое детей. В 1989 году родился первый сын, названный в память о МакИнтайре Алексом. Два года спустя родилась дочь, ее Войтек назвал Агнешкой. Войтек не хочет, чтобы дети следовали по его стопам: «Когда они зимой уезжали в Татры полазить, я боялся, что они не вернутся». Войтек признается, что во время обоих восхождений с швейцарцами постоянно думал о своем маленьком сыне. «Рождение детей в корне изменило мое поведение в горах».



Горы были для Куртыки воплощением пространственной и психологической свободы. Борьбу на маршруте он воспринимал исключительно как борьбу со своими слабостями. Сближение с горами было для него прикосновением к неизвестности. Свой мистицизм он черпает из восточной философии. Но корнями его мистицизм из философии европейской. Через годы пронес он в себе «Монолог над Монбланом» Юлиуша Словацки. Герой этой поэмы оказывается чудесным образом на вершине Европы, где на него обрушиваются бесконечные «вечные» вопросы. Он ищет гармонию, в космосе из природы и пространства, представленных в виде хрустального шара. Герой ищет смысл своей жизни. Войтек Куртыка нашел свой путь «Светящиеся горы».

Войтек Куртыка на WIKI