Великая гора К-2

Восхождение на вершину К-2

В июне-августе 1992 года я участвовал в экспедиции на К-2. Вторая по высоте вершина Мира – 8611м. Местное название – Чогори.


Красавица-гора с суровым нравом! Все, что мы знали о ней тогда – печальную статистику восхождений: из проведенных ранее (за всю историю альпинизма) 67-ми экспедиций, вершины достигли 72 человека, погибли на склонах горы – 30. За последние шесть лет с этой стороны никто из альпинистов вершины не достиг .

Меня пригласил участвовать в экспедиции её руководитель – Владимир Балыбердин, с которым мы в 1991 году ходили на Эверест. Также участниками восхождения были: Алексей Никифоров и Лена Кулешова из Петербурга, Ден Мазур, Скотт Фишер, Эд Вистурс и еще 11 американцев, англичанин и француженка Шанталь Модюи ( которая примкнула к нашей экспедиции, предчувствуя удачный финал).

…Мы больше месяца уже работали на маршруте, но выше снежного плато на высоте 7300м пробиться не удавалось. Удовлетворительная погода более трех-черырех дней не держалась. Как только мы выходили в лагерь 3 (7300м), погода портилась, и приходилось возвращаться. Хотя состав групп, выходящих на обработку маршрута постоянно менялся, в основном я работал с Алексеем Никифоровым в одной связке и был очень этим доволен. У нас никогда не было конфликтов, понимали друг друга с полуслова, не нужно было распределять хозяйственные обязанности, потому что каждый старался сделать больше и быстрее. Я занимался съемкой видеофильма, и Алексей всегда помогал мне с подъемом дополнительного груза, а порой ему приходилось позировать и по несколько раз проходить сложные участки маршрута…

Владимир Балыбердин - очень сильный и своенравный альпинист – внутри себя выносил идею «соло-восхождения», что было бы сенсацией и рекордом, поэтому пропадал по нескольку дней на маршруте, не имея даже радиосвязи с базовым лагерем. Но достичь вершины в одиночку не удавалось из-за плохих погодных условий и необычайно сложного маршрута. Преодолевать огромные снежные поля и крутые скальные взлеты в одиночку было сложно и опасно.

Чтобы переломить ход событий, Владимир решил создать ударную связку, пригласив в напарники меня. Далее он предполагал двигаться в альпийском стиле (без промежуточных лагерей) до вершины, невзирая на переменчивость погоды.


Очередной раз мы поднялись в лагерь 3. На утро погода, как и в предыдущие выходы, испортилась. Мы были к этому морально готовы, поэтому собрали в рюкзаки минимум вещей и продуктов, необходимых для автономного выживания при длительном продвижении к вершине. Это было сумасшедшее продвижение в никуда! Снегопад, пурга, видимость 10-20 метров, с ног сшибающий ветер… Проходили 100 метров в час, проваливаясь по пояс, по грудь в сугробах. Заходили в тупик в лабиринте трещин, снова возвращались. Карабкались по отвесным ледовым стенам… Под вечер третьего дня блуждания мы вышли на крутой снежный склон. Не шли, а плыли, потому что полутораметровый пушистый снег приходилось сначала рыть руками, потом подминать коленями, только после этого передвигать ступни. Чувство опасности уже было почти полностью поглощено паническим стремлением выжить! Наступали сумерки, а конца и края этому склону, казалось, никогда не будет. Наконец, чудом удалось выйти на небольшую почти горизонтальную площадку. Установили палатку, забрались в неё и, дико уставшие, сразу уснули…

Вершинная башня К-2 с нависающим ледникомУтром произошло чудо! Я открыл палатку и увидел то, что много раз видел в иллюминатор самолета: чуть ниже нашей палатки бесконечно простиралось белоснежное покрывало облаков. Только в нескольких местах оно было пронизано остроконечными шпилями соседних восьмитысячников – Броут-пика, Гашербрума и Хиден-пика. Погода налаживалась, план Бэла сработал, у нас было 2-3 дня для выхода на вершину. В этот день мы вышли на предвершинное плечо и установили штурмовой лагерь на высоте 7900м.

Следующую ночь мы не спали. Ураганный ветер срывал палатку, и нам приходилось её подпирать спинами. Намеченный ранний выход на штурм вершины отменили. Володя предложил переждать день в палатке, я же настаивал на выходе, несмотря на сильный ветер. Я имел на этот счет горький опыт - в прошлом году при восхождении на в.Эверест мне не хватило одного дня для завершающего штурма. Тогда мы с напарником задержались на день в лагере на Южном седле, помогая спускающимся с вершины Дену Мазуру и Роману Гиуташвили. На следующий день погода испортилась, и две наши попытки выхода на вершину не увенчались успехом – выше 8500м подняться не удалось.


В итоге, я уговорил Бэла, и мы вышли на штурм вершины К-2 в 8 часов утра. Постепенно ветер стал стихать. Самый опасный участок пути - «бутылочное горло» - преодолели в связке со страховкой. Далее поняли, что веревка мешает нам – страховаться нет времени. Продвижение было очень медленным, так как кислород мы не использовали. Несколько часов шли по очень крутому снежному склону, проваливаясь по колени. Силы и бодрости придавало то обстоятельство, что над нами нависал 50-ти метровый ледник. Огромные глыбы льда, казалось, вот-вот упадут на нас. Когда подошли к последнему взлету вершинной башни, стало темнеть. Погода наладилась, и наши друзья наблюдали в бинокли за нами из базового лагеря. На вершине были в 21.00.

Для радости и проявления чувств времени не было. Нужно было в темноте найти обратный путь. Бэл пошел искать на вершинной площадке следы предыдущих восходителей, а я сказал ему, что начну спуск, так как стал дико замерзать, а свою пуховку оставил в рюкзаке на предвершинном плече. А в 40-ка градусный мороз на высоте 8600м можно быстро лишиться пальцев…

На спуске мы потеряли друг друга. Зная крепкое здоровье Бэла и его склонность к соло-восхождениям, я за него сильно не переживал Себя чувствовал тоже достаточно уверенно, но решил, что нужно постоянно двигаться, иначе – замерзну. По крутому склону сползал вниз на четвереньках. В кромешной тьме ориентировался только с помощью своего внутреннего компаса. Сначала полз влево вниз, пока не наткнулся на оставленную кем-то на камне старую веревку(ориентир, отмеченный во время подъема). Потом стал двигаться вправо вниз, надеясь выйти к «бутылочному горлу» - единственному проходу на предвершинное плато. Знал, что если промахнусь, внизу скальные сбросы…

Собрав все силы в кулак, быстро на передних зубьях кошек траверсировал 10-ти метровый ледовый кулуар, по которому днем постоянно грохочут ледовые обвалы… Силы были на исходе, поэтому серию невысоких скальных стенок преодолевал сползая, спрыгивая или просто сваливаясь в глубокий снег. Все страшное осталось позади. Я уже мог стоять на ногах. Расслабившись, я бодро зашагал по предвершинному плато, надеясь в темноте увидеть нашу палатку. И вдруг тушину разорвал громкий четкий крик: «Стой!». Я испугался и стал оглядываться по сторонам. Вокруг никого… Были это слуховые галлюцинации или голос Всевышнего – не знаю, только вглядевшись в темноту я увидел, что чуть не прошел мимо нашей палатки. Это могло закончиться трагически. Было 3 часа ночи 2 августа.

Вернувшись в Харьков, я встретился со своим знакомым астрологом. Она рассказала мне, какие дни по составленному ею гороскопу у меня были удачными, какие нет. Я сличал с записями в своем дневнике – все совпадало. В конце она заметила: «А 1-2 августа у тебя были необычайно обострены экстрасенсорные чувства – ты мог идти с закрытыми глазами!». Точно так и было!

Владимир Балыбердин не стал рисковать ночным спуском, поэтому вырыл чуть ниже вершины пещеру, пересидел в ней ночь и спустился к палатке в 7 утра.

Когда мы с Балыбердиным собирали рюкзаки, чтобы продолжить спуск в базовый лагерь, увидели поднимающуюся к нам группу из трех человек. Мы им оставили штурмовую палатку и продолжили спуск. Оказалось, что это поднимаются Никифоров, Шанталь Модюи и один из американцев. Встретившись, мы объяснили им все сложности маршрута и рекомендовали выходить на штурм по-раньше.

Переночевав в штурмовой палатке, в 6 утра Никифоров с американцем вышли на штурм. Шанталь вышла в 8 часов, обосновав это тем, что она дождется пока выйдет из-за горы солнце, пойдет «налегке» (без лишнего снаряжения и дополнительной одежды на случай непогоды) и их догонит. Она на самом деле догнала коллег на высоте 8200 около «бутылочного горла» и даже обогнала их. Американец, увидев опасность маршрута и не слишком высокий темп подъема, повернул назад. Алексей продолжил подъем.

На вершину Шанталь поднялась около 20.30. Уже стемнело и стало жутко холодно, дул сильный ветер. Одета она была в не слишком теплый пуховый комбинезон, для предстоящей холодной ночевки на высоте 8600 этого было маловато. Алексей поднялся на вершину на пол часа позже нее. На спуске он случайно наткнулся на Шанталь, которая решила пересидеть ночь в небольшой снежной нише, которую вырыл Балыбердин во время своего ночлега двумя днями ранее. От сумасшедшего холода и физического истощения, она уже была в полузабытье, и Алексею стоило немалых усилий привести Шанталь в сознание. Он мог и не заметить ночью свою попутчицу. И если бы Шанталь не смогла прийти в сознание, никто бы его за это не осуждал. Но Алексей не смог пройти мимо, спасая собственную жизнь! Он сам, будучи на пределе физических сил, всю ночь боролся за жизнь француженки. Он настойчиво тормошил ее и заставлял идти вниз - двигаться, чтобы не замерзнуть. К штурмовой палатке они спустились только в 8 утра. Оказалось, что Шанталь накануне шла без очков и получила «снежную слепоту». В базовый лагерь ее спускали еще три дня подошедшие на помощь альпинисты…

В этой ситуации Алексей проявил себя искренно и самоотверженно. Он скромно уклонялся от благодарностей за спасенную жизнь, и совсем не обиделся, когда Шанталь, вернувшись во Францию, рассказала о своем героическом одиночном восхождении на К-2, и только вскользь упомянула русского альпиниста Никифорова, который «в этот день тоже смог достичь вершины». О нашем с Балыбердиным восхождении не упоминалось…


Окрыленные успехом наших восхождений, все альпинисты находящихся в базовом лагере, ринулись на штурм вершины. Но постоянно меняющаяся погода через четыре дня снова испортилась. Не дойдя до вершины, им пришлось спускаться вниз. На не крутом ледовом склоне один из мексиканских альпинистов подвернул ногу, поскользнулся и улетел через скальные сбросы вниз. Находясь в базовом лагере, мы получили сигнал о случившемся. Быстро собрались и вышли в сторону Горы. Когда мы подошли к началу маршрута, начинало темнеть. На одном из снежных склонов на высоте около 6500м в бинокль я увидел лежащего человека. Это место было в стороне от маршрута, и для того чтобы прийти ему на помощь потребовался бы, как минимум, целый световой день. Мы сообщили ориентиры его товарищам, находящимся на маршруте, но они не проявили инициативы и на поиск не вышли. К сожалению, в этом и не было большого смысла: сорвавшийся альпинист пролетел около 500 метров по отвесным скалам. Осознавая свою беспомощность, мы наблюдали за лежавшим на склоне человеком около получаса – пока не стемнело. Он был неподвижен, только один раз попытался пошевелить руками, но нижняя часть тела оставалась без движения. По-видимому, поврежден позвоночник… Утром он лежал на том же месте и остался там навсегда. Суровая Гора записала в свой список 31-ю жертву…