Косогорная кругосветка

1. Ежевечерний бег от движка, дающего свет в нашу большую палатку, до самой палатки – перекрываешь бензопровод и бегом, спотыкаясь, бежишь с мыслью успеть залезть в спальник. Движок – далеко. Если не успел – у тебя проблемы… Уж больно холодно…
2. По той же причине (холод) тушу коровы, взятую на прожор, пилили как встарь – двуручной пилой. Сюр полный…
3. Пошли встречать команду с горы – на 4200 выпросил рюкзак у Хрищатого – мол, Валера, а не помочь ли тебе? Блин, зря я это. Пришел на два часа позже всех, колено в колено, еле живой. Полгоры на сувениры он туда напихал, что ли? Два дня трупом лежал.
Ну да речь не о том.

Экспедиция на Хан закончилась, но год только начинался.
Через месяц Андрей Студенин выпросил нас у Ильинского в работу - под любимым девизом «надо пару сильных, не очень умных». И тут – началось.
Идея была такая: приезжают какие-то немцы, покататься на лыжах по Южному Иныльчеку. Наша военная задача – постановка-снятие лагеря, хозработы и - в меру возможностей - отмаз от Шефа (Ильинского), дабы служить помене, а разлагаться – поболе. Андрюша, тоже бывший солдат, в этом толк знал.
Итак, быстрый организационный сбор на Чимбулаке, и 7 марта из аэропорта Бурундай мы вылетаем на Иныльчек. Утром 8 марта, поздравив друг друга с праздником, устанавливаем лагерь – одна кухня, большая, и целая куча палаток для клиентуры.
Работы дофига – снег расчистить, летние площадки поправить, и тд. А высота, а тяжело…
Работы прерывались регулярными криками профессионального повара с лавинной станции Туюксу - его бас, наверное, был слышен в Майдаадыре – «Мальчики, кушать!»
Век бы слушал…
9-го с утра прилетели клиенты. Часть высадилась в лагере - квасить, остальных увезли куда-то в верховья Иныльчека с расчетом своим ходом приехать в базу к вечеру. Обратным рейсом мы улетали вниз.
При высадке клиентов Валиев, указав рукой в нашу сторону, сурово сказал: «совьет ами».
На удивленные немчурские взгляды так же сурово добавил: «фо ё секьюрити». Ага, пробурчал я про себя, «солджер оф форчун» практически. При всем при том мы взяли, и сразу улетели. Бедные, бедные беззащитные клиенты…
Три дня мы доблестно разлагались на Чимбулаке. Шеф пытался загнать нас в роту, но Студенин не отдал – работы много, рук не хватает, и вообще – экспедиция не закончена.
Вскоре сквозь пьяный глаз начали замечать нервозность начальства. Объяснилось все до не могу просто – немцам пора домой, к маме, а погоды нет. Вертушку в воздух не пускают, нервы кипят, время идет.
Чего делать? Правильно, наливай ещё.
Помню, кто-то душевно исполнял под гитару пророческую песню:

Верю я, что в дорогу
Ты придешь, недотрога,
Проводить
В этот вечер меня.

Вот в вечер нас и проводили. Загрузили в автобус, и в ночь повезли в Пржевальск. Там как-то сговорились с попуткой, мол подберем народ – и назад. Составили план.
Расклад был такой – наверх летит один, да там ещё одного с собой оставляет.
Вот эти-то два «не очень умных» и сотворят простой человеческий подвиг в смысле снятия лагеря.
У ворот аэропорта я совершил роковую ошибку – на вопрос «кто полетит?» сказал – Я!

В полете Петр Данилыч – водитель этой кобылы – меня и спрашивает: а успеешь ли ты, милдруг, сегодня все сделать? А я бы вечером за тобой подлетел бы, и – пирамидон.
Нет, отвечаю я, не успею я, дорогой Петр Данилыч, уж больно много барахла там накопилось.
А до вертолетки метров сто-сто пятьдесят, ещё ведь все стаскать надо. Не успею.
-Ну, тогда завтра прилететь?
-Да, вот завтра – это самое оно, самое хорошо.
Эээх…
Знал бы…
Подлетаем к базе, выпрыгиваю из вертушки и сходу кричу: Игорь, мы с тобой здесь, остальные – живо на борт.
Две минуты, и – никого. И до ближайшего селения – далеко.
И – снега, снега, снега…
Целый день, как проклятые, без передыха мы снимали лагерь и перетаскивали шмотки на вертолетную площадку. Накопилась вполне приличная куча барахла, очертаниями повторяющая Хан, и такая же необъятная. К темноте успели, сами загрузились в баню – было там такое покосившееся сооружение, и наступило время пировать. Еды – было, питья – после клиентов – тоже присутствовало, чего ещё надо? Бензин есть, завтра домой полетим, а в Алма-Ате хорошо, весна в разгаре. Красота!
В процессе принятия философской жидкости была разработана стратегия отлета. Высчитали: вертушка из Алма-Аты не может прийти раньше 11 утра, и не может прийти позже 4 часов дня. Раньше – не успеет сюда, позже – не успеет отсюда.
Вечер был прекрасен – звезды, луна, громада Хана на горизонте и облако на месте Победы – мечта идиота. Выпили все, что осталось от клиентуры (могли бы и побольше оставить, буржуи проклятые), и завалились спатеньки.
13 марта к 11 утра мы вальяжно выползали на вертолетку. Вот сейчас прилетим, там клиентов уже проводили, Студенин банкет обещал. Праздник на душе. Погода – на миллион, даже с Победы покрывало стащило, солнышко греет. Тепло. Хорошо. Весна.

Вот всегда говорят – массовых галлюцинаций не бывает. Не знаю, как массовых, но на двоих – очень даже запросто. За этот день мы с Игорем раз тридцать подскакивали, заслышав вертолет.
Летит???
Летит!!!
И начинаешь бегать, суетиться, прикидывать – что первым закидывать на борт, что потом.
А прислушаешься – нет, не летит. Посидишь полчаса – о, летит! Нет, не летит…
В 16 часов мы удивленно переглянулись. И где же эта птичка, забодай её комар? Где обещанный внизу банкет? И где он, этот низ? К вечеру снизу натащило тумана и надежда на вертолет окончательно исчезла.
Да, неприятно.
В баню?
В баню.

14 марта. Проснувшись, я растерянно чесал репу. Видимо, вид у меня был совсем расстроенный, и Игорь сходу принялся меня утешать – все поправится, борт придет, счастья будет. А ты знаешь, сказал я ему, мы ведь с тобой – два идиота. С чего бы вдруг – опешил он? А мы с тобой все выпили позавчера, а зря.
Он смеется – тебя что, похмелье догнало?
Да нет, говорю, просто именно сегодня мне 20 лет исполняется, а отметить нечем…
Тут же был организован поход на лагерную помойку. Была найдена целая банка сока – вроде, абрикосового, быстренько растопили это дело, чокнулись - С днем рожденья!! – и куда пошли?
Правильно, на вертолетку.
Во сколько с неё ушли?
Правильно, в 16-00.
Приключения продолжались.
Причем в лагерном комплекте имелась рация, частоты и позывные были известны.
Только вот проводка какого-то не хватало. Ну, армейская же организация, чего тут непонятно? Вот если б был Шеф лично – тогда б этих проводков было… Кучами.
Но для общей разрядки я иногда все же брал в руки передатчик, нажимал тангенту и важно произносил: Тополь два – Тополю – прием.
Почему молчим? Где борт? Сами не знаете?, Ну, тогда ждем…
13го вечером было ещё ничего. 14го вечером было грустно.

Наступило пятнадцатое. Без изменений.
Потом – шестнадцатое.
Погода звенела, жратва кончалась.
Проходящий мимо почтальон грустно разводил руками – писем нет…хе хе…
Начали экономить бензин. Была мысль сходить в МАЦ под п.Горького, но прошли поперек ледника всего метров сто. Раза три куда-то провалились, столько же раз откуда-то вылезли, и решили что по таким снегам не дойдем.
Вернулись.
Семнадцатого с утра, ещё в спальниках, решили – чего туда ходить, на вертолетку? В такую даль… Как прилетит – если, конечно, прилетит – мы и так успеем.
Будем экономить силы, да и башка от солнца уже болит.
Ну их всех.
Так пролежали в бане и семнадцатое марта. Еда умерла. Печаль. Бензина оставалась пара литров. Печаль…
Играли в города, до одури. Научил Игоря играть в «Быки и коровы» - по крайней мере я так эту игру в числа называю. Чем-то ещё занимались. Тянули время. А оно ведь как?
Когда еда кончилась, о чем думы и разговоры? Классика ведь, Салтыков-Щедрин ведь.
Как цифры не разгадывай, все равно про шашлык вспомнишь.

К двадцатому решили пробиваться вниз.
Кто их там знает, внизу? Может, их всех чума скосила? Будем выбираться сами.
Хоть и снега, а жить-то тут что, до лета?

Восемнадцатого марта, проснувшись где-то в 8-30, вяло потягивались и вяло переругивались – ну, кто дежурный на завтрак, кто посуду моет, кто идет на огород за ананасами. И тут прямо над крышей раздался рев вертолета – мы его и не слышали, а он – раз, и уже тут.
Пока отписывался посадочный кружок, мы лихорадочно хватали одежду и вещи, разложенные в бане. Бегом на площадку, дверь уже раскрыта, Игорь закидывает наши сумки, канистру с остатком (сберегли!) бензина и палатку с Ханоподобной кучи – которая ближе лежала. В это время через окно кабины Данилыч мне кричит – летим в Пржевальск, в АА нет погоды, потому вас и не забирали.
Встает дилемма – а куда ж в Пржевальске я ВСЕ ЭТО дену?
А он из кабины плечами пожимает – не знаю
В отупевшем солдатском мозгу моментально зреет коварный план – а не бросить ли все это к Пенелопиной матери? А там – скоро сезон, опять приедем, а оно – вот оно. Кто его тут растащит? Да никто… Прыг в вертушку, и – полетели. Данилыч через плечо говорит – там в хвосте пиво есть, попейте. Ну, упрашивать нас не трэба, хвать банку, дерг кольцо – фонтан в потолок, и банка пустая. Вторая таким же макаром. Попили пивка…
Высота, однако.
Прибыли в Пржевальск. А нам на взлетку выставляют канистру, выкладывают палатку – удачи, ребята!
Денег – нет, до дому далеко, кюшать охота. Но у нас в любой Ж есть друзья! И в ПРЖе тоже!
Поплелись к друзьям. Покормились, слили бензин в машину – как раз там бензиновый голод был, каждый литр дорог. Заняли полтинник советскими деньгами (до сих пор не отдал, стыдно). На автобус, и мимо иссык-кульских красот – во Фрунзе.
Там опять же на автобус, и – о чудо! – в шесть утра мы в Алма-Ате. Добрались к Игорю, отмылись, отпились чаю, задумали подремать.
Звонок.
Студенин.
Прибыли? – ага…
Помылись? – ага…
Поели? – ага…
Через полчаса выходите, я подъеду.

Ну, вышли. Стоим. Приехал Андрюша, хитро нас поразглядывал и молвил – а угадайте, бойцы, каково будет теперь ваше задание?
-Не могу знать, вашбродь…
А задание ваше будет – в Бурундай, в вертушку, и на ледник.
За барахлом.
Я сперва хрипло смеялся, потом понял – а ведь он не шутит.
Вздохнул. Поехали.
К вечеру вернулись из кругосветки со всей кучей.
А с банкетом- нет, не обманул. Набанкетились до чертикофф. Мне потом Шеф долго этот банкет припоминал. И не только банкет…