Тибетская авантюра. Часть 2

Город пилигримов. Дарчен

Радость полета над землей к нашему великому сожалению закончилась вместе с асфальтом, и мы вновь приземлились на привычную каменистую пыльную полосу. Какое- то время среди пространств мы искали дорогу к подножью Кайласа, где, согласно карты, должен располагаться город пилигримов Дарчен. Наконец мы уловили едва заметный тусклый свет. Стояла глубокая ночь и Дарчен уже крепко спал. Мы разместились в одном из бараков. Бросив спальник на нары, я тут же провалился в глубокий сон.

На удивление, несмотря на усталость и высоту (4500м), я проснулся с рассветом в хорошем настроении. На улице свежо и морозно. Солнца пока нет, но оно, судя по световому вееру нарастающих розовых красок, вот-вот появиться над гребнем.
Идем к Кайласу, который с минуты на минуту осветиться лучами солнца. Идется легко. Город пилигримов пуст. Сейчас уже не сезон и волна паломников отхлынула до следующего лета. Мы шли по сильно замусоренным улицам Дарченга к подножью. Вскоре мы вышли на гребень. Именно в этот момент солнце осветило священную гору. Вобрав в себя поток света, Кайлас вспыхнул красно- синими оттенками, подчеркивая величие и совершенство. Еще более величественный вид открывался в долину. Далеко внизу на обширной площади разливались озера. Это были священный Манасаровар с живой водой и Ракшас-тал с мертвой. По легенде, в живом озере купалась Майя- мать Будды, перед тем как родить своего сына. Над озерами возвышается величественная снежная вершина Гурла Мандхата. Тибетцы наградили ее многими царственными титулами и поселили на ней Белую Тару-зашитницу Тибета. Тара живет на почти недоступной для смертных высоте – 7700 метров.

Гора стоит на границах Индии, Непала и Китая. Мимо проходит священный путь паломников из Индии к священной горе. Они идут, чтобы совершит Кору - магический обход горы по кругу. Обычно обход горы Кайлас совершается по большому кругу 53 километра. Паломники, видят Кайлас только с четырех определенных точек на расстоянии. И только те, кто тринадцать раз совершил большую Кору, допускается на малый внутренний круг, проходящий у самых подножий священной горы. Таковы правила. Легенда гласит, что Кайлас не преступен, а попытка восхождения на него является страшным святотатством. Но Кайлас ведь вершина священной горы, и достичь этой высшей духовной точки мира, многие бы посчитали за честь.
Прежде чем предстать перед Кайласом, паломники должны сначала окунуться в мертвую воду Ракшас-тал (при этом погибает потрепанная временем жизни плоть) затем искупаться в Манасароваре, живые воды которого дают новую плоть…

Район чрезвычайно интересный, но нам надо спешить. Впереди еще длинный путь к Лхасе - столице Тибета.
Спустившись в Дарчен, мы были готовы продолжить путь. Однако обнаружилось что нет Василия Плоских. Мы спали вместе в одной комнате. Он поднялся очень рано, что бы пойти к Кайласу и вернуться через пару часов.
Прошло четыре часа, но Василия все не было. Все забеспокоились. Я начал повторять про себя: «Василий, Василий возвращайся, нам нужно ехать дальше». Ольга и Кадыров пошли снова на гребень.
Вскоре на его вершине появился Василий. График был поломан и теперь нам вновь придется часть пути ехать ночью.
«Я вышел из лагеря, чтобы посмотреть на Кайлас. Утро только- только нарождалось. Но, Кайлас, как мне показалось, светился медно-розовым светом,- рассказывал Василий. Я пошел по натоптанной пилигримами тропе к вершине гребня заслоняющего Кайлас. Несмотря на высоту, было удивительно легко идти. Мне казалось, что после каждого шага, какое- то время я парю над землей. Тропа, извиваясь, шла по склону все выше и выше. Я не заметил, как достиг гребня. Но Кайлас открылся только на половину. Чтобы его увидеть полностью, нужно было идти на вершину следующего гребня. Я даже не задумался, ноги сами несли меня по тропе. Множество бело- розовых ступ, украшающие макушки холмов, казались мне сказочными указателями, приглашающими в неизвестность Я забыл про время и вообще кто я и зачем здесь. Это было состояние между сном и реальностью. И тут я услышал слова Сергея: «Василий, Василий нам нужно возвращаться, мы тебя ждем…
Я остановился, оценивая ситуацию. Какое-то время зов Кайласа еще присутствовал. Но тело становилось привычно тяжелым, и я снова ощутил себя на земле. Посмотрев на часы, я пришел в ужас, вспомнив про то, что нужно ехать дальше, что группа ждет и волнуется за меня. Я быстро пошел вниз по тропе. Оглянувшись, я посмотрел на Кайлас: освещенный солнцем, он был сказочно красив. Но уже не было в нем того нежного манящего свечения, которое влекло и давало силы еще несколько минут назад…»



Рассевшись по машинам, мы помчались на восток в погоню за временем. Мы ехали по верхней части обширной долины. Кайлас еще долгое время выглядывал из-за окружающих его хребтов. Центральную панораму захватила Гурла Мандхата.
Если вы взгляните на карту и со вниманием посмотрите на голубые ленты рек, то увидите что, в районе Кайласа и Гурлы Мандхаты, рождаются три великие реки Азии, расходящиеся в диаметрально разные стороны.


Хорба – земля яководов и летающих аппаратов

Мы любовались вершиной Гурла Мандхата. Снеговая линия поднималась почти от подножья, возвеличиваясь сказочным замком. У подножья ее разлилось озеро Манасаровар. Кажется, что озеро и Гурла Мандхата, рядом в действительности же их разделяют десятки километров. Ледяной кристалл Гурлы Мандхаты сверкает на границах Тибета, Непала и Индии. Он, словно алмаз, вбирающий цвет неба и льда. Нет ни облачка. Но вот над вершиной появился дымок, это вершина рождает облака. Они как одеяло повисают над ней. Страшная высота пугает их. Ветер, вытягивая облака, отрывает от ледяной кромки, отправляя в дрейф по небесному океану. Вскоре этот облачный конвейер работает на полную мощь. Уже не десятки, а сотни белых сигар вытягиваются в линию через все небо. Боковой ветер рассеивает их по ширине и они, постепенно сжимаясь, приобретают круглые формы. Еще через час небо усеяно летающими тарелками - целый космический эскадрон! Они висели, сканируя местность.


Наше путешествие продолжалось под наблюдением летающих тарелок. Обогнув вытянутое по долине озеро, мы въехали на несколько приподнятую плоскость. Вдоль дороги и дальше, к самым подножьям гор, тянулись волны барханов. Да я не оговорился - настоящих барханов! Здесь на высоте 5000 метров это выглядело необычно. Приблизительно как мы бы увидели пингвина в Африке. Остановив машину, решили сделать небольшую экскурсию. Окружающая нас картина напомнила путешествие по иорданской пустыне Вадирам, с той лишь разницей, что песок в Вадираме красно- сиреневый, а здесь бело-желтый.
Поднялся на вершину бархана. Его гребень напоминал замерзшую морскую волну. Сев на песок, я какое- то время наблюдал как песчинки заполняли след от моих ботинок, приводя поверхность бархана в исходное положение. Попытался поймать этом момент в фокус фотоаппарата. Песок был холодный, просто леденящий. В жаркой пустыне, песок сохраняет тепло, но здесь бархан сохраняет холод.


Почти на всех тибетских перевалах вы непременно заметите груды камней с шестами и висящими на натянутых веревках молитвенными флажками. Это воплощение древнего обычая - уплата за проход божествам гор и скал, самыми могущественными из которых были грозные духи высочайших вершин Джомолунгмы и Канченджанги. Гневаясь, они представали в виде бесплотных призраков из тумана, и горе было тем, кто вызывал этот гнев! Лу - обитатели речных и озерных вод, были более милосердны. Цан - воздушные всадники и охотники, принимали иногда вид ураганов. Садаги обладали землей - из них наиболее важны были Нанг Лха, внутреннее божество дома, и Габ Лха - дух очажного огня, его страшно было рассердить пренебрежением, ибо в зимнюю стужу в горах только он был защитой человека. Духи-защитники окружали каждого человека, два из них располагались у него на плечах, и, чтобы поразить человека, нужно было их спугнуть.
Чем дальше мы ехали на восток, тем чаще за окном проплывали маленькие деревеньки, пастушьи стойбища. Бесчисленные стада яков паслись на берегах голубых озер. Все чаще на склонах виднелись буддийские ступы и монастыри.

Один такой монастырь, был окружен круговым забором из цветных молитвенных флажков и молитвенных барабанов. Внутри пространства были уложены кости и несметное количество камней с начертанными молитвами. По краям этой территории высились горы из ячьих черепов и рогов, на которых также были вырезаны молитвы. Эти неожиданные рогатые горки располагались по другую сторону дорожки, завершая архитектуру необычного святилища.
Вокруг в разноцветной национальной одежде нарезая круги по часовой стрелки ходили люди. Интересно, что по - близости каких либо сел видно не было. Люди пришли сюда на молебен. Они ходили по натоптанной дорожке, бормоча молитвы. Наши попытки сфотографировать их вызывали негодование и агрессию.

Мы покидали это место с грустью. Вдоль дороги под брезентовым навесам сидели девушки-тибетки с китайскими термосами. Они предлагали тибетский чай. Чай этот варят, добавляя в него лежалое масло, соль и соду. Он имеет кофейный цвет и весьма своеобразный вкус. Тибетский чай знаком всем кочевникам Центральной Азии. Он взбадривает и насыщает одновременно, что важно в условиях дефицита топлива и продуктов.
Великие Гималаи образуют южный горизонт. Иногда они скрываются близкими невысокими грядами, но через некоторое время открываются снова. Каждый раз- это новый мир, открывающий особые, только Тибету присущие, виды и краски. Гряда бело-голубых вершин манит, указывая путь в мир красоты и вечности.

Хорба (по китайский Паруанг) - это чисто тибетское маленькое поселения Центром его служит постоялый двор. Почти квадратная территория. По всему периметру расположены несколько десятков жилых комнат. Хорба - это своего рода мотель из прошлого века. Комнаты просторные, в каждой четыре лежанки. Много одеял. Посреди комнаты - железная печь и большой ящик для сушеного кизяка, который нужно постоянно подбрасывать в печь, чтобы поддерживать огонь и тепло. В середине обширного двора колодец с водой. Рядом единственная лавка, которую мы назвали супермаркетом, и даже крохотное кафе. В жилом квартале обитают исключительно тибетцы. Квартал застроен хаотично и все пространства между домами завалены мусором.

Южная окраина Хорбы переходит в живописную долину, на которой пасутся несметные стада яков. Они везде - на берегах сияющих голубизной озер на склонах уходящих в небо гор…
Разместившись по комнатам, мы решили познакомиться с местностью. Солнце уже заходило за гребень. И без того постоянно сопровождающий нас ветер усилился, превратившийся в настоящий ураган. Летающие тарелки по-прежнему висели над долиной, пропуская сквозь себя розовые лучи заката. Мы пошли по долине вдоль маленького ручья. Несметное количество яков паслось вдали и вокруг нас.
…Путешествуя по верхним этажам планеты, я заметил одну закономерность. Жизнь людей, которым волею судьбы, определено жить на высотах от трех до четырех тысяч метров, неразрывно связана с обитателями этих мест яками. Без этого мохнатого существа человек не смог бы выжить в суровых условиях. Як дает и шерсть для шитья одежды, изготовления палаток, и шкуру на чуба и ремни, и аргал, и масло. Правда, ячье молоко не пьют - оно слишком жирное. Употребляют лишь молоко в смеси с коровьем. Высочайшие перевалы, которые не по силам колесному транспорту, як проходит с грузом до пяти пудов, ест снег вместо воды и выдерживает 50-градусные морозы.
Много внимание четвероногим хозяевам Тибета уделил в своих описаниях М. Пржевальский.
"...Встречая по пути, иногда в продолжение целого дня, сотенные стада яков, куланов и множество антилоп, как-то не верится, чтобы то могли быть дикие животные, которые притом обыкновенно доверчиво подпускают к себе человека, еще не зная в нем самого злого врага своего. Невольно переносишься мыслью в далекие первобытные времена, когда подобную картину можно было встретить и в других странах земного шара. А теперь только дикие пустыни Тибета, да немногие иные местности нашей планеты пока еще уберегли неповинных животных от беспощадного уничтожения их человеком. Яки, разводимые тибетцами, встречаются также в Северной Монголии и в горах Алашанских, но лишь в Тибете имеют свою настоящую родину. Здесь на необозримых высоких плоскогорьях, изрезанных горными хребтами, животное это находит все любимые условия своего существования: обилие воды, прохладу в разреженном воздухе и обширные пастбища. Однако последние доставляют лишь скудный корм, главным образом жесткую тибетскую осоку. Несмотря на подобную пищу, тибетские яки дают такое же превосходное молоко, как и яки, пасущиеся на роскошных альпийских лугах Восточного Нань-шаня. Помимо молока, из которого приготовляется отличное масло, тарык и чура, яки дают своим хозяевам мясо, кости и грубую шерсть, обстригаемую обыкновенно в феврале, кроме того, животные эти во всем Тибете служат, подобно монгольским верблюдам, для перевозки тяжестей и отчасти для верховой езды. По крутым горам и по самым опасным тропинкам вьючный или верховой як идет уверенною поступью и никогда не оплошает. Даже по льду он ходит и бегает хорошо, там, где очень скользко, катится на своих копытах, словно на коньках. Преобладающий цвет домашнего яка черный, иногда светло-коричневый или пегий, гораздо реже встречаются совершенно белые экземпляры или черные с белыми хвостами. Такие хвосты, как известно, дорого ценятся в Индии и Китае. Нрав описываемого яка дикий, свирепый, охотно они слушаются лишь своих пастухов. В нас же яки всегда узнавали чужих людей и иногда даже бросались к нашему каравану, так что, во избежание свалки, мы принуждены были стрелять дробью в наиболее злых яков. В караване вьючные яки, у которых обыкновенно продето сквозь нос деревянное кольцо для веревки, заменяющей узду, не привязываются один к другому, подобно верблюдам, но идут свободно кучею и даже кормятся по пути. На каждое животное кладется вьюк пудов в пять. Но для того, чтобы завьючить яка, необходимо уменье туземца, да и то иногда наиболее злые или же непривычные экземпляры бодают своих вожаков, сбрасывая вьюк..."
Як в Тибете поистине животное номер один. В этом мы убеждались везде, где проходил наш маршрут от самых северных границ до Лхасы. Як не только животное полезное в смысле натуральных продуктов, таких как мясо, шерсть. Его предназначение гораздо выше. Его образ смешивается в народной религии с образами богов. После смерти рога яка украшают интерьеры хижин простых тибетцев, монастыри и дворцы лам, современные рестораны, отели и офисы. Их инкрустируют драгоценными камнями и покрывают специальными лаками. Яка изображают на священных картинах. Это своеобразный символ Тибета. Сало яка горит в лампадах бесчисленных тибетских монастырей, насыщая воздух тяжелым таинственным запахом. Як красив и фотогеничен. Не случайно в центре Лхасы стоит обращенный к Потале величественный золотой монумент этим красивым животным. На каждого жителя Тибета приходиться сегодня десять этих могучих животных.

В эту ночь я спал плохо. Всю ночь в компании, каких- то тибетцев я выбирал место для строительства храма. Мы ездили по каким-то горам через перевалы, вдоль озер. Мне показывали различные места, убеждали в чем-то. И мы вновь ехали дальше. И все это выглядело так естественно, что казалось реальностью.
Никогда раньше я не видел таких снов. Не было ощущения, что я сплю.
Наконец наступило утро, настроение было подавленное, болела голова, ощущалась усталость. Шутка ли - всю ночь скакать по Тибету!


Вдоль Брахмапутры

Наша экспедиция продолжалась. Из Хорбы выехали с рассветом. Температура ниже нуля. Небо чистое, ни одной летающей тарелки. Растворившись в ночном холоде, они обратились в мельчайшие кристаллики инея и теперь украшали узорами желтые пастбища долины.
Следующий пункт назначения - поселок Сага. Судя по карте, такое же захолустье, как и Хорба. Все тот же пейзаж: бесконечны горы, вытянутые долины с глазами озер и небо чистое и глубокое. Красиво, но уже нет того пылающего восторга, того возвышенного чувства, которое мы испытывали от первых встреч с этими первобытными грандиозными ландшафтами. Такова природа человека он вбирает красоты, столько, сколько может, и горы уже не кажутся такими возвышенно красивыми как вчера. Однообразие пространств начинает утомлять. За перевалом мы увидели нескольку ступ и много каменных пирамид – чертэнов, которые обычно складывают во время своих странствий пилигримы. Это указывало на близость священного места или монастыря. Я попросил Мурата остановиться и пошел по тропе, которая, поднявшись извилистой лентой, терялась за гранью холма.

Взору открылся монастырь, а может быть храм, не знаю, как правильно назвать. Вокруг тишина, на крыше статуи баранов и столбы с гривами яков. Внутри двор, окруженный со всех сторон помещениями. В центре двора ритуальная печь и столб с молитвенными флажками - лунг-та. Храм пребывал в молчании, но вдруг откуда-то сбоку донеслись едва уловимые ритмичные напевы. Монахи пели мантры. Ритм этой песни то нарастал, то угасал. Это было неожиданно и очень сердечно. Красивая мелодия сливалась с пространством, унося ее в даль.
Из двери вышел монах на нём бардовое одеянии - покрывало, сшитое из вертикальных полос и юбка, подпоясанная кушаком. На ногах унты из кожи с загнутыми носами. Монах оказался дружелюбным, он позволил сфотографироваться с ним и осмотреть храм. Там были различные статуи божеств. За стеклом много золотых или позолоченных фигур Будды и большая библиотека древних тибетских книг. На мебели и стенах я заметил солярный знак -свастика, точнее ее зеркальное отражение. Это говорило о принадлежности храма к древней тибетской религии Бон-По.

Посещение старого тибетского монастыря скрасило однообразие нашего путешествия.
Сага, как и большинство предыдущих населенных пунктов, небольшой провинциальный городишко. Высота 4400 метров. Две улицы с магазинами и лавками. Воинская часть. И гостиница, занимающая по кварталу на каждой улице. Три этажа, номеров, наверное, около ста. Судя по всему, ее выстроили недавно. Чувствуется китайский размах и социалистический подход с дальним прицелом.
На улице было холодно, пыльно и очень ветрено. Гулять особо было негде, и мы предпочли отдых в теплом гостиничном номере. К нашему удивлению всё работало, и телевизор, и кондиционер, и вода была горячая, и даже телефон. Впервые за десять дней мы смогли позвонить домой в Бишкек

Утром мы ни как не могли объяснить менеджеру регистратуры, который говорил только на китайском и тибетском языках, что с нас нужно взять деньги за телефонные разговоры. Несмотря на наши старания, он упорно не понимал, что мы хотим. Чао уже на китайском объяснял, что мы говорили по телефонам несколько раз и теперь хотим оплатить. Проблема была в том, что менеджер не знал, сколько нужно взять с нас денег, долго смотрел в компьютер, но ответа так и не нашел. Наконец он сказал, что платить не нужно. Неужели до нас никто в этом отеле телефоном не пользовался?
Теперь наш путь в город Лхадзе. На тибетском, что Лхасса, что Лхадзе звучит одинаково. Однако до Лхасы, главного города Тибета, еще два дня пути. Все дальше и дальше удаляемся мы от безжизненной провинции Нгари. Хоть не значительно, но все же Тибет понижается. Дорога по-прежнему плохая, размыта дождями, какое- то время едем вдоль реки Цанг - которая после Лхадзе станет Брахмапутрой. За окном стандартные прямоугольники домов, в которых угадывается идеи социалистического равенства.
Остановились пообедать в небольшом и продуваемом всеми ветрами городке. Кафе, а точнее забегаловка, было единственным и пустынным. Из окон, открывался красивый вид на большое озеро с белыми, словно снег берегами. Вероятно, вода в озере была очень соленой и соль выступала белым налетом на берег. Название этой местности я так и не смог запомнить, потому, как не мог правильно произнести. Слово состояло из одних гласных звуков.
Городок был заполнен какими-то бродягами, что-то вроде наших бомжей. Через некоторое время к кафе подтянулись странные музыканты. В грязных одеждах, нечесаные и не мытые с рождения, они играли на инструментах, сделанных их пустых банок, веревочек, палок, костей и еще непонятно чего. Играли кстати вполне воспринимаемую музыку. Хозяин заведения настойчиво отгонял бродяг от кафе, но они были настойчивы.
Видели мы и другой колоритный персонаж. В кафе зашли два парня. У одного на голове была вязаная шапочка, сплошь по периметру расшитая свастиками. Другой был с кинжалом на боку. Длинные волосы придавали им большое сходство с индейцами Латинской Америки.

Город Лхадзе возник на перекрестке древних дорог ведущих из Лхасы в Непал и Западный Тибет. Отсюда, со стороны Непала, в Тибет приезжает большая часть туристов. До Катманду- столицы Непала 400 километров, 340 - до непальской границе. А до местечка Тингри, откуда во всей красе откроется Джамалунгба - самая высокая вершина Гималаев и мира- всего 80 километров.
Когда в середине Х1Х века англичане определили главную вершину планеты, у них возник вопрос как ее назвать. Они решили дать ей имя Дж. Эвереста, возглавлявшего Индийскую геодезическую службу. Его приемник на этом посту Э. Воу выступил с соответствующей инициативой, которую поддержало британское Королевское географическое общество. В одном из своих писем Воу писал;
«…Мой указанный шеф и предшественник полковник Джордж Эверест учил меня давать каждому географическому объекту подлинное местное или национальное наименование.… Но в данном случае речь идет о горе, вероятно самой высокой в мире, не имеющей, насколько мы можем обнаружить местного названия, а если такое имеется, то мы вряд ли сможем удостовериться в этом, пока не получим разрешение проникнуть в Непал и близко подойти к этой снежной громаде.
Тем временем привилегия, равно как и обязанность, позволяет мне дать этому величественному пику… название, которое могло бы быть известным среди географов и стало бы общепринятым. В знак глубокого уважения к моему высокопочитаемому начальнику, в соответствии с тем, что полагаю, является желанием всех членов департамента, которым я имею честь руководить, и для увековечивания памяти выдающегося мастера точных географических исследований…я принял решение назвать этот величественный пик…горой Эверест».

Лхадзе расположен в широкой долине Брахмапутры на высотах 3900 метров.
Трасса здесь уже оживленнее. Большегрузы с китайскими номерами везут товары в Непал. Много автобусов и джипов с туристами. Кроме Лхадзе в окрестностях много других сел и монастырей. Словом, здесь начинается другой Тибет. Страна Бод-по, как в древности называли коренной Тибет, земля ботов, край монастырей и религий.
Город размером примерно с наш Токмак. Отель в центре города - огромное здание в четыре этажа. Отель пуст. Чао говорит, что уже не сезон, хотя погода стоит теплая. Дождей за все то время, что мы были в Тибете, практически не было. Так что время выбрано, стало быть, не самое худшее. Погода была вполне комфортная для таких высот.
Каких- либо достопримечательностей в самом городе нет. Но, судя по информации туристического агентства, туристам предлагается несколько экскурсий в древние монастыри, расположенные в живописных горах на расстоянии от двадцати до ста километров.

Мы решили отказаться от запланированной экскурсии по городу и повод для этого был убедительный. У Василия Плоских был день рождения, и мы решили допить все, что еще у нас осталось, а заодно и поздравить его с именинами.
Сам Василий был очень рад тому, что день его рождения совпал с путешествием в Тибет. Он, да и все мы, были убеждены, что это хороший знак. Было много пожеланий. Теплая, в полном смысле слова, обстановка оставила хорошие воспоминания.

Свежее контрастное утро. Прохладный ветер с гор заполняет улицы Лхадзе. Дорога бежит по житнице Тибета - желтой от скошенных посевов долине. Деревни, как правило, невелики - не более десятка сложенных из камня или дерновых кирпичей домов, обмазанных глиной, с плоской крышей, крытой хворостом или соломой. Рядом - низенькие каменные загородки для скота. Убранные от ячменя золотистые поля уступами нависают друг над другом.
Ячмень – основная сельскохозяйственная культура Тибета, единственный злак, который хорошо растет на этих высотах. Из него делают любимую тибетцами цзамбу. Традиционный способ приготовления достаточно прост. Ячмень поджаривают на сковородке, в результате чего шелуха отделяется от зерен. Затем их размолачивают в ручной мельнице и продукт готов к употреблению. Его вкус и аромат зависят от качества зерна и степени его поджаривания. Цзамба занимает важное место в рационе тибетца. Горсть муки высыпают в чашку, смачивают горячей водой или чаем, добавляют растопленное масло и замешивают до нужной густоты.

Петляя среди веера желтых хребтов, дорога забралась на очередной перевал, с которого открылась желто- синяя картина озерного пейзажа. Обширное озеро с полуостровом посередине сияло драгоценной лазурью. Несметные стаи уток и журавлей копошились и галдели, прижавшись к противоположному берегу.
Мы остановились напротив полуострова и по узкой перемычке поднялись на вершину. Вид был просто потрясающий. Крутые вертикали берегов вырастали из расплавленного сапфира. Не покидало ощущение полета над озером. Яростный поток ветра, дующий навстречу, усиливал это ощущение почти до реальности. Вершина полуострова от постоянного ветра была выметена до блеска, не было ни пылинки, ни камушка. Может быть, это место искал я для строительства монастыря в Хорбе во время беспокойной ночи?

В Шигацзе мы приехали в полдень. Неожиданно наша размеренная и предсказуемая десятидневная жизнь сорвалась в стремительном потоке. У гостиницы, богато орнаментированной в лучших китайских и тибетских традициях, нас встретили сотрудники отеля и в знак глубокого уважения преподнесли шарфы, из белого тонкого шелка. Такой шарф называется – шарфом счастья. За приятной церемонией, последовала и грустная. Чао и наши добрые трудяги, водители Мурат и Ши уезжали домой в Урумчи. Их миссия закончилась и теперь они хотят скорее вернуться домой, до которого, долгий четырехдневный путь.

Наш новый гид Джимми приготовил сюрприз и повел нас в ресторан, приютившийся в оранжерее экзотических растений под стеклянным куполом. После голых каменных просторов и пустынь было ощущение, что мы попали в рай.

Город Шигацзе расположен на высоте 3900 метров над уровнем моря, и при хорошем состоянии дороги отсюда до Лхасы 4 часа езды. Город, куда мы едем древний соперник тибетской столицы. На скале над городом раньше располагалась самая мощная тибетская крепость Самдуп-Дзонг. Эпоха культурной революции оставила лишь фундамент замка да громадную черную надпись на одной из скал, заметную из центра: « Долой образованных!»
Знаменитый монастырь Ташилунпо - резиденция панчен-лам, еще называемых таши-ламами, сохранился гораздо лучше, чем другие монастыри. И тому были причины. В давние времена настоятели желтошапочного монастыря не раз вынуждены были бежать в Лхасу от красных шапок. Но со времени далай-ламы V, который объявил настоятеля Ташилунпо перерожденцем Амитабы - Будды бесконечного света, необходимость в этом отпала..
Стереотипные блочные постройки со всех сторон окружили старый тибетский город, притиснутый ко входу в монастырь. У ворот Ташилунпо лама проверяет наличие входных билетов у иностранных туристов. Бело-красные громады стен внушают почтение - ни один монастырь Лхасы не имел таких богатств, как резиденция панчен-ламы. Но сейчас здесь менее тысячи монахов, включая послушников. Кстати, Ташилунпо относится к тем немногим монастырям в Тибете, где с древних времен были учреждены школы Шамбалы.
...Башня Джамба Чиенму (храм Майтрейи) точно крепость вздымается над монастырем. По зловещей иронии она возведена накануне первой мировой войны, опрокинувшей мир в пучину грядущих бедствий XX века. Внутри находится самая большая в стране двадцатишестиметровая статуя Будды Грядущего, восседающего на лотосе. Искусная работа мастеров подтверждает славу златокузнецов Шигацзе. Сияние, падающее из окон седьмого яруса, озаряет умиротворенное лицо гиганта...
Панчен-лам, как и далай-лам, мумифицируют, во дворце находятся их могильные ступы, самая роскошная из них - могила восьмого панчена: вознесенное на трехэтажную высоту скопление серебра и позолоты, украшенное полудрагоценными камнями.
Среди скал и песков, в лилово - пурпурных тонах течет Брахмапутра. По разливам берегов можно судить насколько увеличивается река в июле, когда к активному таянию прибавляются дожди. Брахмапутра – Сын Брахмы, овеяна богатым узором преданий. Она связывает священное русло Ганга с Гималаями.

От Шигацзе мы ехали вдоль великой реки. Иногда она разливалось во всю ширину Долины. Мы несколько раз фотографировали ее со всех точек, и углов. Тибет стал другим , более оживленным. Появились деревья, в основном это были тополя украшенные золотом осени и ярко- красные метелки кустарников тамариска.
Проезжая мимо небольшой тибетской деревни, мы попросили Джимми о возможности посетить одни из простых домов. Джимми сказал, что тибетцы не очень гостеприимны, но он попробует договориться.
Мы вышли из автобуса и прошли по узкой пыльной улице к расписным древним воротам дома. Вскоре к нам вышла молодая тибетка в национальной одежде и украшениях. После короткого разговора с Джимми, она пригласила нас в дом. Открытая веранда с цветами. У двери молитвенная печь для сжигания благовоний, на дверях свастика. Правая комната служит спальней. У стены пирамидой стоят расписанные узорами сундуки. Столб, служит вешалкой для верхней одежды. Слева кухня, здесь утварь, стол, различные шкафчики и ниши. Комната в середине служит складским помещением: мешки с зерном, шкуры яка и другие необходимые в хозяйстве вещи.


Женщина была одна. Муж, по всей видимости, занимался делами, а дети, как она объяснила, гостили в это время у бабушки, которая живет в этой же деревне.
Несколько лет назад, когда мы путешествовали по Китаю, мне казалось, что все китайцы на одно лицо. В Тибете же повсюду наблюдаешь совершенно разные этнические образы. В провинции Нгари большинство тибетцев имели ирано-индуские черты. В Лхасе и на востоке - монгольские, но попадались люди очень похожие на индейцев Америки.
На юге нам встречались кочевники-тибетцы в национальных костюмах. Черты их гораздо менее монголоидные, нежели у китайцев и монголов. Гораздо более монголоидными казались южные тибетцы. Они носили меховые халаты, спущенные на пояс по случаю лета, высокие суконные сапоги с загнутыми носами на войлочной подошве, цветастые ноговицы и широкополые фетровые шляпы, как у американских ковбоев.

...В одной из деревенек наше внимание привлекла толпа женщин. Они были разодеты в традиционные наряды: головные уборы в виде дугообразных каркасов, были украшенных бирюзой, длинные халаты без рукавов, подвязанные кушаками. Поверх надеты передники из домотканой материи в голубую, красную, зеленую и желтую поперечную полосу. Мужчины были в суконных халатах грязно-белого цвета со стоячим воротником и широкими рукавами. Над поясом у халата сделан напуск, он заменяет карман, в котором хранится чашечка для цзамбы и другие предметы. На всех - суконные сапоги на войлочной подошве, у женщин - расшитые. Сегодня в деревне свадьба пояснил Джимми. Поэтому люди надели свои лучшие одежды.
Вернувшись к автобусу, мы продолжили путь. Брахмапутра втянулась в каньон. Дорога, забравшись на крутой склон, повторяла изгибы реки, обвивала утесы, исчезала в туннелях. Совсем как где-то на участке Каракуль-Таш-Кумыр по дороге Бишкек-Ош.
Вскоре Брахмапутра продолжила путь на восток, а мы помчались на север, где в древней долине Чжи-Чу, нас ждал главный город Тибета Лхаса. Прежде чем въехать в священный город, мы смотрим на гигантскую статую Будды, вырезанную в горной скале. Высота статуи метров, наверное, сорок. Раскрашенная яркими красками, увитая хотагами и мантрами, она видна на расстоянии. Это напоминание о великом учении и бренности нас, смертных.

Продолжение следует

Сергей Дудашвили