КАК Я ПРОВЕЛ ЭТО ЛЕТО

Уже не 1 сентября, но еще и не поздно, поэтому решил вернуться немного в прошедшее лето. Несмотря на разные жизненные сложности, благодаря чему на форуме появлялся лишь в качестве читателя, все же вынашивал какие-то свои горные планы на прошедший сезон, конечно, исходя уже из возраста и возможностей. Благодаря этим планам удавалось как-то подтягивать себя из болота обыденности, как Мюнхаузен за волосы. Так уж повелось в последние десяток с лишним лет, что планы эти были связаны с военными местами на Кавказе.

Основным желанием было побывать в одном очень заковыристом месте, которое определилось в ходе работы над последней книгой. Зачем? Да кто ж его знает. Это сложно объяснить, но хотелось побывать там, тянуло меня туда, как тянет, наверное, истого фана морских глубин погрузиться на какой-нибудь затонувший корабль. Есть у меня немалые основания полагать, что там все так и осталось, как было восемьдесят лет назад. Если кто считает, что Кавказ исхожен вдоль и поперек и ничего неизвестного касательно той войны там уже быть не может, не соглашусь. Такие места есть, их немного, но есть.

Все бы ничего, но места эти, бывшие глухими еще в советские времена, сейчас уже совсем малодостижимы ввиду не только сложности рельефа и удаленности, но и пролегшей в горах границы. Поэтому замысел этот носил изрядную долю авантюризма, надежды на счастливое стечение обстоятельств и русский «авось». Хотя технически там все просчитывается вполне предсказуемо. Для его осуществления мне нужен был компаньон не просто подготовленный (подходы сложностью уровня туристских 2А-2Б), но с определенной долей лихости, даже в чем-то безбашенности (в хорошем смысле слова). Но хотеть – не значит суметь. В моем кругу таковых людей не сыскалось. Тех, кто потенциально мог, придавили разные дела и работа, а пускаться в такие дела со случайными людьми – это очень большая безответственность прежде всего по отношению к самому себе. К концу июля окончательно определилось, что этим планам не суждено сбыться, по крайней мере, прошедшим летом.

Вторая задача, которую я ставил себе на этот сезон, заключалась в том, чтобы провести поисковые работы на месте падения двух советских бомбардировщиков в районе Теберды. Так получилось, что оба самолета, судя по данным в немецких документах, упали в зоне одной и той же горы. В каждом из самолетов осталось по два члена экипажа, стрелки-радисты смогли выпрыгнуть с парашютами. Благодаря имевшемуся в немецких архивных документах протоколу допроса одного из них, удалось по фамилии определить, что самолет этот значился в советских документах не вернувшимся с боевого задания из района Краснодара еще за 4 дня до его реального падения. Такой был учет в те дни отступления и неразберихи августа 1942г. Второй самолет, сбитый немецкими зенитчиками через несколько дней после первого, можно было бы считать фантомом – эта потеря не проходит ни по одному из документов РККА. Искали очень компетентные люди, но ничего. А немцы зафиксировали в документах потерю самолета, включая зону падения и подразделение своих зенитчиков. Причем, в нескольких документах. В 2019г. мы, с помощью сотрудников Тебердинского заповедника, нащупали зону с обломками алюминия, но «зацепить» место падения хотя бы одного самолета не смогли. Гора сама по себе не высокая, с плоским плато на вершине, но склоны горы оказались очень уж плохими для поисков – с многочисленными выходами скал и лесоповалом на крутых склонах, что требовало привлечения для поисковых работ достаточно подготовленных людей.

Как-то так получилось, что эта история уперлась именно в меня и поддавливала периодически, хотя я отчетливо понимал, что сложностей там будет немало и не только с самим поиском. Этой весной списался с руководителем поискового отряда «Заоблачный фронт» Владимиром Волковым. Его отряд уже несколько лет занимается поисковыми работами в зоне Марухского ледника и Приэльбрусья. Договорились о том, что они выкроят несколько дней для работы по тебердинским самолетам, согласовали даты и сроки. Сообщение о том, что парни не смогут поучаствовать в этом мероприятии, пришло тогда, когда моя машина уже наматывала километраж по предгорьям в направлении Теберды. Объяснили тем, что много работы в зоне Марухского ледника. Возвращаться домой было бессмысленно, пришлось перекладывать руль и двигать вверх по Большой Лабе. Товарищ давно приглашал погостить на базе отдыха на 7 Посту, чем я и решил по случаю воспользоваться. Кроме того, хотелось навестить своего старого знакомого из Дамхурца, с которым судьба свела еще в 1978 году, да так и затянулось наше доброе знакомство на долгие годы.

Непруха – штука прилипчивая, уж если пошла – смотри в оба, да только уворачивайся. С дамхурцким товарищем довелось встретиться на загеданском кладбище. Помянуть пришлось в одиночку, сидя у палатки в его осиротевшем огороде. Многое вспомнилось из тех времен, когда были молоды и счастливы, да и взрослые уже мои дети помнят сено на его покосе, рыбалку на Лабе и походы за грибами и малиной. О многом передумал тем вечером, такой вот повод неожиданный приключился отвлечься от суеты и жизнь свою перелопатить.

Прогостив у товарища на 7 Посту несколько дней, уехал домой. На том поездка и закончилась. Опять ничего толкового не сложилось. К слову, недавно списались с В.Волковым и договорились организовать поисковые работы в мае следующего года. Хорошо бы.

Из всех летних планов оставался третий вариант, последний. Еще в начале апреля написали мне представители киногруппы одного из каналов телевидения и предложили поучаствовать в съемках документального фильма о военных событиях в горах в качестве консультанта. Как-то добрались мои книги о войне на перевалах и туда. В процессе общения с составом киногруппы планы по съемкам конкретизировались ближе к лету и стало понятно, что намерения у авторской группы фильма вполне серьезные. Места съемок были определены без моего участия, мне их просто довели. Снимать решено было на Санчарском направлении в Абхазии, в долине Малой Лабы с заходом из Красной Поляны и на Туапсинском направлении. Договорились, что я буду вести общую военно-историческую консультационную работу по фильму и работать с группой на Санчарском направлении.

Должен заметить, что вот этот выбор авторской группой Санчарского направления в моем понимании был с их стороны если не подвигом, то уж точно подвижничеством, поскольку никто в группе не то что не имел какого-то горного опыта, но даже не представлял себе ни особенностей рельефа в месте съемок, ни сложностей работы и бытия в тех местах. В определенном смысле решение о съемках на Санчарском направлении стало разрывом шаблона и отходом от всех сложившихся канонов и традиций, связанных со съемкой документальных фильмов о горной войне на Кавказе. Достаточно сказать, что практически все фильмы на эту тему (а их не больше десятка, учитывая работы региональных студий) сняты в Приэльбрусье, что легко объясняется комфортными условиями для работы по откатанному шаблону: самолет - гостиница – канатка –ледники с трещинами – пара-тройка стрелковых ячеек или блиндажей – несколько военных артефактов - местные толкователи горной войны – гостиница – самолет. Да, еще кадры немецкой кинохроники (как правило, одни и те же, куда же без них) для исторической достоверности. Создатели подобных фильмов явно не стремились в процессе съемок удаляться от благ цивилизации, да и зачем в самом деле? На мой взгляд, именно поэтому до сих пор ничего не было снято о боях на Клухорском или, скажем, Марухском направлениях. Ну нет там цивилизации и теплых гостиниц.

Что касается содержательности этих фильмов, то, при всех изначальных благих намерениях авторов, они, на мой взгляд, не слишком отличались степенью исторической достоверности, а разве что разве что степенью присутствия конспирологических версий и количеством хайпа, которые определялись в меру понимания авторами допустимого. Поскольку при этом они не особо вникали в исторические реалии событий, о которых пытались рассказать зрителю, а в некоторых случаях явно прибегали не просто к мифотворчеству, а к инсинуациям, у неискушенного зрителя таких фильмов создавалось в итоге убеждение, что основные события в битве за перевалы Кавказа происходили именно в Приэльбрусье, что совершенно не соответствует действительности.

В этом смысле выбранные авторами будущего фильма районы съемок уже вызвали у меня и интерес, и уважение. Оставшееся до съемочного периода время ушло на оформление организаторами множества согласований в пограничных и иных инстанциях России и Абхазии, а также решение технических вопросов по организации съемок в горах. Мои надежды на то, что получится влегкую прийти на место и поразводить руками, рассказывая что и как, не оправдались. Пришлось поучаствовать в решении организационных вопросов, включая составление списка личного и группового снаряжения, раскладки продуктов и списка лекарств в групповой аптечке.

К последней декаде августа все орг.вопросы были решены и группа выехала в район абхазского села Псху на съемки. Приют нам дала семья Шишиных, проживающая на хуторе Санчара, у них же образовался своеобразный базовый лагерь мероприятия, откуда группа делала свои выходы на съемки и к Санчарскому перевалу, и в другие места. Собственно в рабочую группу входили режиссер, оператор и видеоинженер, к которым, кроме меня, добавились еще вьюковожатый (применю этот давно вышедший из употребления термин из довоенных уставов РККА, ну не обзывать же хорошего человека караванщиком), в роли которого выступал глава семьи Шишиных Ананий Васильевич и по одному представителю погранслужбы и МЧС Абхазии. С большим удовольствием упомяну нашего доброго ангела, единственную женщину в команде Ксению, которая наверх не поднималась, оставаясь на хуторе, но ее забота и участие незримо ощущались в каждой детали, начиная от снаряжения и заканчивая банкой тушенки или лекарством в аптечке – она вынесла на себе основную тяжесть организационных проблем, начиная от согласований с разными инстанциями и заканчивая организацией перемещений группы.

Экспедиционные грузы поднимали под перевал и спускали вниз на лошадях. Собственно съемочного оборудования было не так много. Сейчас для подобного рода съемок используются не традиционные видеокамеры, а фотоаппараты серьезного модельного ряда с режимом видеосъемки. Тем не менее, кроме осветительного оборудования существенную часть перевозимого груза составили электрогенератор и бензин, необходимые для подзарядки аккумуляторов аппаратуры.

Работы в зоне съемок заняли три дня, в течение которых удалось отснять основные моменты, касающиеся военно-исторической части фильма, посвященной событиям на Санчарском направлении. Один из дней посвятили съемкам непосредственно в зоне перевала и частично на нем. На перевал выходили не по классической тропе, а по боковому отрогу ГКХ, по которому поднимались в войну штурмовавшие перевал солдаты. Это существенно сложнее, но дает ощущение сопричастности, особенно когда тут и там попадаются ржавые артефакты тех давних событий. На мой взгляд, это важно для людей, которые взялись рассказывать об этих событиях.

Ощущения от работы с группой в эти дни оказались довольно интересными и неоднозначными. С одной стороны, узнал много нового о технической стороне съемочного процесса, с другой - очень удивился каким-то новым ощущениям, с которыми никогда не сталкивался прежде. Дело в том, что я никогда не работал с плановыми группами или в качестве гида, то есть не имел дела в горах с неподготовленными (в горном смысле) людьми. Здесь пришлось, отсюда и разноплановые новые ощущения, с которыми не был знаком прежде. То есть до мероприятия я, разумеется, понимал, что буду иметь дело с неподготовленной группой, но совершенно не понимал где, как и в чем эта неподготовленность будет проявляться и каким образом будет соотноситься с моими функциями консультанта. Проблема оказалась не в том, что участники группы имели разную физическую подготовку (это как-то нивелировалось темпом движения или количеством переносимого груза), а в том, что вырванные из объятий мегаполиса и заброшенные в дикую природу участники иногда напоминали мне детей своей неприспособленностью к этой совершенно чуждой для них жизни, что, конечно же, не их вина. Пришлось в какие-то моменты брать на себя роль посредника между ними и Природой на что я, признаться, изначально не рассчитывал. Но все эти моменты с лихвой перекрывал их рабочий настрой, их самоотдача в достижении цели. Они делали свою работу, невзирая на сложности, с которыми столкнулись здесь, в горах, хотя я видел, чего им иногда это стоило. Как позднее заметили участники киногруппы, они с трудом представляют, как могли воевать наши солдаты на этом участке горного фронта.

Повезло с погодой. При любых погодных катаклизмах все было бы существенно сложнее и не только для процесса съемки. После спуска вниз оставшиеся дни были посвящены съемкам на реке Бзыбь, в селе Псху и на хуторе Санчара.

Что касается концепции фильма, то она осталась мне неведома, возможно, потому, что на момент съемок она, как таковая, не сложилась. В мою задачу, как консультанта фильма, входило сопровождение работы на предмет военно-исторической достоверности представленных в фильме информации и материалов. И в этом смысле я постарался сделать свою работу как можно лучше, что же касается творческой составляющей фильма, то эти вопросы, естественно, от меня никак не зависят, как и итоговый результат, который сам ожидаю с интересом. Я мало что понимаю в подобных вещах, но, насколько могу судить, в съемочный период задача состояла в том, чтобы на месте отснять как можно больше материала из которого потом в студийной обстановке можно будет монтировать фильм, исходя из неких творческих приоритетов. Соответственно, снимали все – и природу, и быт местных жителей, их занятия, покосы, немало съемочного времени ушло на интервью с местными жителями о их жизни и о ее особенностях в отрыве от цивилизации. Поэтому самому интересно, что в итоге получится и как все совместится в фильме. По плану фильм должен быть закончен к 9 мая следующего года. Что касается съемок на Малолабинском направлении и под Туапсе, то они происходили позднее и уже без моего участия.

_{На пути к перевалу}