Кольский полуостров. Река Умба.

После поисковых работ в 90-ом под пиком Ленина и в феврале 91-го под пиком Победы я окончательно бросил горы и занялся проблемами, подкинутыми лихими девяностыми. Но душа плакала, стонала и куда-то рвалась . Хорошо ещё друзья-горники в 93-ем и 94-ом пригласили полетать на воздушных шарах ПОЛЕТЫ ВО СНЕ И НАЯВУ. — Risk.ru., благодаря чему удалось посмотреть половину Европы.

Мысли о том, что делать в 95-ом, были прерваны звонком моего приятеля Лёхи (Завхоза во многих наших горных походах начиная с 1975 года). В трубке звучал бодрый и уверенный голос: «Через месяц идём на моём катамаране на Кольский полуостров. Будем сплавляться по Умбе». Узнав состав команды: Лёха с семьёй: его женой с дочерью, а также его сыном Лёшкой, я понял в чём дело – ему не хватало забойщика. Грех было отказываться, хотя я на катамаране ни разу не сплавлялся. Но я и на воздушных шарах ни разу когда-то не летал, а возможность повидать Север летом а не зимой, а главное, вывести свою дочку в водный поход и обещанная Лёхой рыбалка имели очевидные преимущества. Начал активно готовиться: закупать продукты и латать старое снаряжение.

К нам присоединилась дружественная семья маёвцев-горников: Димка, Ольга и их сын Юрка. И вот мы на Кольском. Вышли в Апатитах и приехали на залив Умбозера – Туль-Лухт.

А Лёха с семьёй отправились пешком из Нефелиновых песков через Хибины. Четверо суток спустя, мы воссоединились. К этому времени уже был собран катамаран, и мы проводили время в тщетных попытках что-нибудь поймать в озере – хотя бы рака.

Растопырив руки, я показываю какую щуку мог бы поймать, если бы она не ушла на соседний кордон.

Дружеский ужин, любование радугой и пейзажами заката навеяли ностальгию по безвозвратно ушедшим дням нашей молодости.

_Радуга

_{Закатное солнце}

Дети попрощались. А следом мы переправили на другой берег Умбозера дружественную семью, и помахали друг другу ручками на прощание. Им пешком в Ловозёрские тундры, а нам вниз по озеру.

Пройдя какое-то расстояние, решили встать засветло у симпатичного прибрежного озерца, отделённого от Умбозера небольшим песчаным перешейком. Вода в нём была абсолютно прозрачная, глубиной по колено, диаметром метров пятьдесят, а по берегам росли небольшие заросли осоки и водоросли. Решили его проверить на наличие рыбы. Перетащили кат через перешеек, и внимательно обследовали его метр за метром. Озерцо оказалось абсолютно безжизненным, поэтому мечты о свежей ухе оказались безосновательными. Поужинали, стемнело и вдруг в озерце началась какая-то движуха. Снарядил спиннинг, нацепил блесну, подошёл к озеру и сделал заброс к дальнему концу озерца. Начал вести. Где-то ближе к середине, с двух сторон одновременно вспенилось два буруна. Я понял, что это две щуки. У блесны они сошлись лбами и, наверное, ошарашено смотрели друг на друга, раздумывая, чья же это добыча, но блесну ни одна из них не взяла. Перезакинул – та же самая история, ещё раз и сценарий повторился. После чего движуха прекратилась – видно время ужина у них закончилось. Стал размышлять – чем же они здесь питаются? Мелочёвки мы днём не видели. Может каннибализм? Но судя по бурунам, они были одинакового размера. Неужели как удавы – жрут добычу больше, чем сами? Вот это монстры! В итоге мы остались не солоно-хлебавши.

Наутро поплыли дальше. Радовало, что попутный ветер нам помогал. К вечеру добрались до истока реки Умба. Сверху порог плохо просматривался, но казался серьёзным. Притянули с Лёхой репшнурами такелаж, разделись до плавок и спасжилетов, чтобы не сильно вымокнуть, остальных отправили в обход левым берегом реки искать стоянку. Тут же причалила команда байдарочников, которые со страхом наблюдали за нами. Это прибавило куражу, и мы, лихо оттолкнувшись вёслами, нырнули в неизвестное. Это был первый мой серьёзный порог в жизни, и, как оказалось впоследствии, самый трудный на этой речке. Байдарочники с содроганием наблюдали, как нас полощет в воде, и идти не решились.

Но всё окончилось благополучно. Прошли последний слив (на фото сверху), и причалили к берегу, зашвартовались, и вытащили кат на берег. Вечером за ужином положенные 150 г. за удачу. После чего меня потянуло на рыбалку. Надел болотники, на спиннинг нацепил мелкую окунёвку и перешёл на каменную гряду, идущую вдоль выхода из порога. Заброс, и тут же хариус! Дрожащими руками отцепил его и сунул в болотник. Ещё два заброса и ещё хариус. Клёв был просто неистов. Наконец попалась радужная форель. И так с переменным успехом: на пять хариусов попадалась одна форель. Набил сапоги наполовину, а тут как отрезало. Но я был счастлив – ДОБЫТЧИК!

Утром проснулись с дочкой в палатке, и с удивлением обнаружили вполне взрослый подосиновик, который пророс буквально рядом с порогом. Вечером его там не было. Грибов по берегам реки было много, и мы не отказывали себе в удовольствии пособирать, сварить и пожарить. А я опять занимался рыбным промыслом, который, как и накануне был удачным. За это время дежурные пожарили хариусов и форель. Не еда, а мечта поэта - пальчики оближешь. Утренний надой решили оставить на ужин.

Дальше были ещё шиверы, но это была уже мелочь пузатая по сравнению с первым порогом, поэтому шли на кате в полном составе.

В какой-то вечер меня опять потянуло на рыбалку. Интуиция, однако! Надел болотники спустился в ближайшую шиверу, зашёл до полколена в воду, чтобы прибрежная осока не мешала, и начал хлестать спиннингом. Но кроме пары мелких хариусов ничего не попалось. И вдруг поток буквально вскипел – пошла сёмга! Делаю заброс, и сразу же спиннинг согнулся в дугу. Аккуратно начинаю вываживать рыбину. Подвёл к своим ногам, а подсачника нет. Видно почуяв мою промашку, она наполовину выпрыгнула из воды, мотнула головой, и блесна выскочила у неё из пасти. Я успел только увидеть, как она по мелководью, повиливая хвостом, пошла в сторону основного русла. Сработал инстинкт охотника. Ни о чём уже не думая, во всей одежде я бросился на неё сверху, и накрыл. Она шевелилась под животом, а я аккуратно запустил туда руку и уцепил её за жабры. Вытащил её на берег и спрятал в кустах – ведь ловля сёмги тогда была запрещена. Сел на камешек, трясущимися руками развязал полиэтиленовый пакет, достал сигареты, спички и закурил. Хотелось ловить ещё и ещё, но, когда я нашёл свой спиннинг, а он был оборудован анахронизмом 20 века – инерционной катушкой «Нева», на ней образовывалась здоровенная «борода» похожая на Гордиев узел. Дамоклов меч тут бы не помог – нужны были Дамокловы ножницы. Мечты о продолжении рыбалки пришлось оставить, да и что можно было сделать в темноте без фонаря? Пришлось возвращаться в лагерь. Переоделся в сухое бельё и счастливый улёгся спать. Утром я распутал «бороду» чем привёл спиннинг в боевую готовность. Засолил сёмгу сёмужным посолом: без чёрного перца и лаврушки – только соль и сахар, завернул её в марлю и засунул внутрь оболочки ката на случай появления рыбнадзора.

Фотосессия детишек с сёмгой.

Когда ледяная вода из Умбозера миновала несколько плёсов и мелких озёр, она настолько прогрелась, что стала как парное молоко. Естественно, мы не отказывали себе в удовольствии искупаться. Причём не вылезали из неё часами.

Дочка вся пошла в маму – поистине водоплавающая.

В одной из шивер я бросил своё гребло и начал махать спиннингом. Опять сработала интуиция, и уже на выходе из неё мне попался здоровенный хариус – под килограмм. Я такой красоты ещё не видывал. Верхний плавник паруом, по бокам жёлтые и красные крапинки. Хотели отпустить, но желудок приговорил его. Ужин был царским. Но счастье не приходит одно - вместе с ним приходит и беда, Зачем-то я взял с собой фотоаппарат. Наверное, хотел снять селфи вместе с рыбой, чем увлечено большинство идиоток женского пола в современном мире. Но тогда мы этого слова не знали, и, очевидно, он случайно оказался в кармане. В ходе борьбы с хариусом, он выпал, и сейчас его бренный корпус покоится где-то в реке Умбе. Поэтому больше фотографий не будет, а одни только байки.

Так плавно и весело протекало наше плавание. Напрягало только то, что где-то в низовьях Умбы должен быть завал за автомобильным мостом. Лёха начал пугать нас им загодя, про который он начитался ещё в отчётах в Московском турклубе,. А нам страсть как не хотелось разбирать и вновь строить катамаран. Но на наше счастье завала не было – видно местные спёрли его ещё до нас. Зачалились. Сходили в посёлок Умба. Купили билеты на обратную дорогу. По пути встретили местную достопримечательность: ларёк под названием «ларёк». К счастью, он торговал не только продуктами, но и горюче-смазочными материалами. Затарились горючим для наших двух движков на катамаране (Лёхи и меня), наивно полагая, что хватит и на обратную дорогу. Тут Лёха впал в красноречие и начал рассказывать, какие на море приливы и отливы – он жуть как хотел пройтись по морю на юг, поближе к солнцу и теплу. Заодно он обнаружил на карте какой-то впадающий в море ручей и сказал, что там наверняка должен водиться хариус. Для меня это было решающим аргументом.

Сказано – сделано. Собрались и пошли, кажется, мимо Сосновой губы на оконечность мыса Турий, выступающего в море. Неожиданно возник ветер, дующий с берега. Может быть он и был раньше, но пока мы были прикрыты береговой линией то его не ощущали. Нас стало сносить в открытое море, и мы поняли всю серьёзность сложившейся ситуации. Поскольку ни одного Тура Хейердала или Конюхова в группе не было, развернули кат под 45 градусов к ветру, чтобы хоть как-то уменьшить ветровую нагрузку на борт, и налегли на вёсла с такой силой, что казалось лопнут сухожилия. Земля приближалась медленнее, чем открытое море, в которое если унесёт, то это липец. Что произойдёт раньше - было неясно никому. В голове пульсировала строка из песни Высоцкого "Спасите наши души": «…конец всем печалям, концам и началам, концам и началам, мы рвёмся к причалам заместо торпед…». Ладно бы сами вляпались, но дети чем виноваты - тем, что у них отцы такие придурки? И всё-таки мы зацепились за самый край мыса. Вытащили кат на берег, и тут у меня свело руки. «Какая боль, какая боль: Аргентина – Ямайка 5:0». Берег оказался каменистым и покрытым лишайниками и низкорослым кустарником. Кое как нашли места под палатки, а вот с водой было сложнее. Черпали её кружками из небольших луж, находящихся на скалах. После всех этих передряг мне уже не до рыбалки было.

На следующее утро спустили кат на воду. Ветер стих, и мы спокойно поплыли вдоль берега. Достигли того ручейка и встали лагерем на песчаном пляже. Приливы и отливы мне понравились как рыболову. Во время отлива я зашёл, не замочив ног, подальше от берега, опустил груз на обнажившееся дно, привязал к нему резинку, а к ней леску с крючками. Затем насадил на крючки наживку из расколотых ракушек, привязал второй конец лески к камню на берегу, и пошёл исследовать ручеёк. Прошёл по нему достаточно далеко, но никакого хариуса и в помине не было. Опять меня Лёха объегорил. Вернулся, когда уже начался прилив, и крючков уже не было видно. По подёргиванию лески понял, что там уже кто-то сидит. Потянул за неё и вытащил три небольших ерша. Перенасадил наживку и отпустил леску в воду. При вскрытии ершей оказалось, что у них вместо мозгов одни сплошные черви. Вспомнив про вьетнамцев, хотел их пожарить и съесть, но боязнь, что дочка откажется спать со мной в одной палатке, остановила. Зато сама тушка была не червивой, и мы с удовольствием их жарили, варили и поглощали, кроме самых брезгливых, конечно. А червякам я нашёл применение – использовал их в качестве наживки. Днём загорали, но лезть в море никому не хотелось, особенно при воспоминаниях о тёплой воде реки Умбы. Так размеренно прошло дней пять. За это время выловил много ершей и пару небольших камбал. Похоже, что наступала осточертенелость от однообразия, да и билеты были уже куплены – пора было домой, тем более не надеясь на благосклонность Белого моря. Решили завтра уходить.

Но Кольский полуостров подкинул нам очередную попу или испытание – называйте, как хотите. С утра проливной дождь и ветер в харю. Красивое и спокойное возвращение не получилось. Также, как и несколькими днями раньше. Пришлось налечь на вёсла. Причалили к островку под названием Вольостров, быстро наломали еловый хворост, разожгли костёр, поставили кипятиться чай, натянули около него тент от дождя, и сели под него греться. Вскоре подошёл баркас, с него спустили надувную лодку, и к островку причалили местные рыбаки. Наблюдая за нами в бинокль, они думали, что плывут матёрые морские волки, которым сам чёрт не страшен, и такая погода на море лишь забава. Но при первом же взгляде на наших трёх малолетних детей, у них взыграли отцовские чувства, и они сразу же предложили помощь. Особенно их удивило с какой скоростью мы развернули лагерь. Пришлось на ходу допивать чай и переправляться на баркас, где нам любезно предоставили кубрик. Пару слов о баркасе: они его переделали из шлюпки, которую спёрли на каком-то авианосце или крейсере, и установили крытую кабину под названием кубрик. Когда вышли из пролива между островком и землёй в открытое море, погода за нас взялась всерьёз. Штормило балла под четыре. Сами бы мы ни за что не справились, и наше желание обогнуть Сосновую губу и войти в залив было утопией. Взрослых сразу же накрыла морская болезнь, и чтобы не испачкать кубрик, мы вышли на свежий воздух, где можно было перегнуться через борт, и справиться с позывами. А детям было хоть бы хны – они скакали по кубрику, как молодые козлята. Конечным пунктом нашего плавания был посёлок Умба, где под каким-то навесом разобрали и упаковали катамаран. После этого сразу же побежали в уже хорошо знакомый «ларёк» дозаправляться горючим, так как в начале нашей опупеи явно просчитались с дозой. Дождались автобуса, приехали в Кандалакшу и сели в поезд до Москвы. Вот и сказочке конец, а кто прочёл - тот молодец…