Корженева-Коммунизма 2021 (18+)

Как принято сейчас говорить, меня много просили и, вот, я разродился на большую публику. Хотя ранее и публиковал данное чтиво в фейсбуке и инстаграме.

Начинается сезон больших гор, а это новые встречи, новые эмоции. Если люди хорошие, то и воспоминания приятные, если так себе, то без проклятий и бранных слов описать тот период сложно.

Отдельные события лета прошлого года почти каждый день повергали нас в шок, заставляли менять планы, втягивали в чужие Истории, очень неприятные, страшные и пугающие. Нас потрепало, потеряли много здоровья, попортили снаряжение, наши ожидания полностью не совпадали с чужими решениями/действиями.

Печальные истории того сезона на пике Ленина, семейная драма на Хан-Тенгри, невообразимая череда происшествий на Победе, тайны на Броуд пик и наши Истории на поляне Москвина (хотя и без погибших) я считаю очень трагичными в целом, поскольку было очень много разочарований.

Полагаю, что эти «истории» нужно рассматривать вкупе, т.к., очень много общего в них: места, цели, участники, команды… Отличия в решениях, которые все принимали на местах и итог.

Первоначально не хотел указывать имена, фамилии, явки. Но позже, когда втянулся в процесс понял, что эти люди будут дальше ходить, и те, с кем они будут ходить должны знать кто с ними рядом. Потому как все может закончиться плохо. Будет много личного, но не все. Есть нюансы очень важные, но которые все же неприлично описывать на большую публику, и они будут скрыты.

Начнем с позитива: Киргизия и пик Ленина. Идеальное начало сезона, хорошие приветливые люди, отличная система лагерей, приятная погода, как итог быстрая гора по классике. Из-за обилия снега вариант по Аркина или первопроход отменяем (про время проведенное на пике Ленина, думаю, нужен отдельный пост: легкий, позитивный, с многочисленными фотографиями, ссылками, адресами и контактами людей, которые могут улучшить ваше путешествие в Киргизии).

После мы решаемся переехать в таджикские горы, повышаем высоту и сложность. Но пешеходные границы закрыты, про переходы через Узбекистан противоречивые вести. И все же мы решаемся выехать в Баткен, приграничный город с Таджикистаном. Уже на месте, как и следовало ожидать после недавних военных действий на приграничной территории и свежей ночной перестрелке – граница закрыта, для всех совсем закрыта, но…

Долго не думая нашли лазейку, пришли на ковер в МИД Киргизии. После небольшого выговора нам все же разрешили пересечь границу Киргизии до нейтральной территории и попросили 100% гарантии того, что на таджикской стороне нас встретит человек, т.е. будет стоять живой человек с табличкой и нашими фамилиями. К сожалению, время к вечеру, найти никого не удалось. Поэтому от ворот поворот, в ночь едем назад в Ош. Как я говорил выше все события я не могу в деталях описать, будет некорректно, нечестно, неправильно. Но еще выше я говорил, что каждый день нам приносил необычные события, неординарных людей, удивительные ситуации. И там, где текст не вызовет сильных эмоций значит я кое-что умышленно упустил. И все же давайте опишу все по порядку, чтобы и истории рассказать и временные рамки соблюсти.

Это была первая задачка, которую нужно было решить. Уже на следующее утро мы были на другом пограничном переходе, но уже в Узбекистан. Ушлые, как и везде таксисты, реально экспресс-тест на ковид, миллионы местных денег в кармане, идеально чистые дороги, плов в автобус и в обед мы теперь на узбекско-таджикской границе. Очень быстро прошли узбеков и зависли на входящей границе. Долго нас мурыжили, а еще деда, ехавшего к больной бабке, молодую беременную маму с двумя детьми, еще одну пожилую пару и тоже со справкой к больному родственнику…

Сидели долго, постепенно наши новые знакомые стали проходить, предварительно посетив комнату досмотра, и только мы, медленно обхаживая комнату с невинными взглядами всматривались уже в закат. Вот и начальник приехал, выслушал нас, кто мы, что мы, куда мы, зачем и для чего, а после ушел (только те, кто проходил таджикскую границу поймут о чем идет речь). Поговорив с сослуживцами некоторое время вернулись все. Красивая речь и… нам вручают деньги!!! Таджики! Пограничники! Нам деньги! Немного, но дают. Думаю, подвох, нет, он серьезен, радость, черт побери, что это? Мыслей мильён. Руки пожали. Говорит идите, такси вас уже ждет, никто вас не тронет, не обманет.

До ворот метров двести, накинули кули, взяли в руки мешки и пакеты, идем, оглядываемся в поисках мигалок, спецназа и вертолетов с неба. Прошли ворота, до такси метров триста, до кустов по бокам метров двадцать. Снимаем репортажи (забыл упомянуть все свои передвижения снимаем на камеру, в инстаграм сливаем), никого нет. Сели в такси и поехали. Вроде тихо, вроде честно, ну, тут мы расслабились, разболтались с водителем. Он нам показал свежеразбомбленную деревню, искупались в местном Байкале, еще раз сменили машину и, наконец, доехали до столицы.

Надо сказать, что ехали мы в одну принимающую компанию, а приехали к нашему «старому знакомому», о нем еще расскажу, это будет короткометражка со спецэффектами, где доктор Зло реально крут, но длинные диалоги его погубят.

Вот так началась основная по эмоциональному накалу часть Лета. Мы много придумывали названий как все это описать: Али и 40 разбойников, Артист из средней Азии, Наивные буряты, Follow me, были и неприличные варианты, они смешнее, но не для печати.

Таджикистан. Несомненно, в голове проводятся параллели с большими горами летом, обилие шашлыков и плова, новые приключения и интересные знакомства. В этом году наш состав сильно урезан. Нас двое, работать приходится больше, но в плане потрендеть на подходах между лагерями, поговорить о бытии, потравить кого-либо или просто похохотать вроде бы никого и не надо. Баир, напарник, сильный высотник, выносливый, на технических маршрутах быстро думает и четко все выполняет. Не в одной критической ситуации он показал, что умеет работать ситуативно, грамотно решает проблемы.

На этот раз нам нужно было поработать, двух человек сводить на два семитысячника. Для меня эти горы уже хорошо знакомы, систему подготовительных лагерей мы ранее готовили, обслуживали и снимали, проходил множество раз вверх и вниз, с грузом, клиентами и даже в спасработах.

Залетали в новый базовый лагерь прямо из Душанбе, 1 час 10 минут, очень удобно. До этого ездили 6 часов, потом летели 30 минут.

Новый корпус нового туроператора более удобен, комфортен, на 72 человека рассчитаны койкоместа, столовая на 30-35 человек. Всегда есть электричество, душ, сауна, тв и музыка. Были и недочеты, но это решаемо в будущем с правильным менеджментом и в рассказе упоминать об этом придется.

С вертолетом, на котором мы прилетели улетает первая группа, которая начала окучивать пик Корженевской (Озоди), 7105м – группа Саши Мороза. Из-за обилия снега в это время на всем Памире ребята смогли пробиться до 6500м. На этом их турне на поляне Москвина закончилось по причине нехватки времени. Началось время «героев».

С большой группой из Ирана мы познакомились сразу же, равно как и с остальными, коих было немного. Трое румын, двое поляков, болгарин, двое наших украинцев, несколько россиян среди которых один гид, большая группа таджикских портеров и два гида фирмы-начальники лагеря. Сейчас больше никого не припомню, кто был там на момент нашего прилета.

Возможно мы внушали доверие или же были настолько мощны и сильны с виду или огромный скарб нашего снаряжения или километр веревок, который мы привезли или же я так активно махал руками ввысь и вдаль в сторону неприступных стен и вершин, выискивая знакомые маршруты, словно Суворов отправляющий одну армию налево, вторую направо. В общем народ начал к нам постепенно стекаться, договаривались о совместной работе, о взаимной помощи, они нам рассказывали о своих подвигах, кто сколько тысяч семитысячников сходил, кто-то уже на днях хотел стать снежным барсом… Короче все мастера, все хорошо, решили: дружной компанией сходим всё.

Первый, как говорят звоночек, прозвенел, когда мы были в лагере на 5100м на склонах Корженевской, иранцы на 5300. На связи договорились, что в 7-8 утра все стартуем с 5300 и работаем по свежему снегу вместе.

На утро мы в условленном месте, а эта группа только поднимается и выходит из палаток. Ждем их час-полтора, а там только до чая дело дошло. В это время группа россиян спускается с 5800м, где провели две ночи акклиматизации. Ждем, когда они обрисуют новую линию спуска и когда становится понятно куда они выйдут, начинаем встречную тропежку наверх. Снег глубокий, мокрый, а участок крут. Тропим в лоб, держимся максимально правее, ближе к серакам и трещинам, подальше от склонов, нависающих слева. Пройдя первый взлет и начав траверс, группа из Ирана наконец-то вышла из лагеря, опоздав от условленного времени на 3 часа.

Позже один из иранцев полез на этот лавиноопасный склон за заброской, снега очень много, а под ним идёт и сидит эта толпа.

Все, кто выходил ранее ставили следующий лагерь в гроте на 5900, по мне так не очень удобное место, вверх и влево от маршрута на 100м по высоте. Мы же встали рядом с тропой под одним из больших сераков на 5800. Отсюда маршрут идет строго направо, плавно набирая высоту.

Пока выравнивали площадку и ставили палатку, накипятили море чая, отпоили всех, кто проходил мимо. Для наших друзей с Украины этот выход новая высота в акклиматизационном плане, поэтому ночуем здесь. Наутро снова договорились с иранцами на 6-7 часов выход и тропежка местами с провешиванием перил.

7 утра первые из нас выходят, остальные надевают кошки, иранские палатки в 100м выше спят. Снег очень тяжелый, быстро тропить не получается, приходится много раз обламывать все вокруг, утаптывать и плавно нагружать каждый шаг, склон крут, идем очень медленно. В этот день прошли почти весь траверс и дошли до 6000м. Игорь с Украины шел в нашей связке третьим, провалился в трещину. Вытащили очень быстро, сам он пробовал ногами за что-либо зацепиться, но стенки были далеко, только силы потерял. Тут мы решили развернуться, посчитали что новой высоты достаточно, идем снова на ночевку 5800м. И тут нас догоняют иранцы, 8 человек, настроены идти до конца. Ранее у них уже был выход на 5900 и несколько ночевок там. Даем первому из них воспользоваться нашей веревкой для прохождения трещины и повесить свою. Их передвижение насторожило нас, неуверенное, неграмотное, еще раз спрашиваем про их планы, говорят: summit. И, все же желаем удачи и спускаемся.

В этот вечер, когда мы уже были в палатке сверху спустились еще двое иранцев (это помимо тех восьми). Один спускал другого, попоили их чаем, и они очень тяжело пошли вниз до 5300. Спустились поздно.

На следующее утро, когда мы тоже спустились на 5300 узнали, что это 2 гида из Ирана зашли с ходу на 5900 без акклиматизации, живут там 6-7 дней. Оба полупакетники, т.е. те, кто заплатил минимальную сумму и жил в базовом лагере в своей палатке и со своим питанием. Этим они объяснили свой странный план акклимухи, т.е., лучше жить будем здесь наверху в палатке и кушать готовить будем сами, это ж, блин, горы. Кстати, тот, который плохо себя почувствовал не ел почему-то последние 3-4 дня.

Далее этот друг бросает своего больного товарища и бежит наверх к своим! Больному очень плохо, ничего сам не может делать. Из представителей лагеря только один гид. Он точно не справится с ним. Делать нечего предлагаю помощь, а Баир, коли уж мы на работе, сопровождает наших двух членов команды до базового лагеря.

Спускали мы его очень долго, подстраховывали веревками. Много падал, запинался, а в самом опасном месте, где постоянно летят камни с ледника сел в середине склона. Тут я подумал, что нам все же повезло, что он ходячий. Будь он лежачий выносили бы его с этих склонов усеченным составом не один день. Ближе к леднику Москвина на помощь пришла толпа и разгрузила нас. Только пол шестого вечера мы были в лагере.

Несколько дней отлеживались, восстанавливались, страдальца лечил доктор, капал, колол, бинтовал.

В это время команда иранцев будучи на горе уже шесть дней добралась первыми в сезоне на вершину пика Корженевской. Вроде бы неплохо вроде хорошо, но мы привыкли оценивать ресурсы команды. Получалось, что при хорошей погоде они за 3 дня прошли по высоте один километр, а ведь им еще спускаться. В сравнение мы ставили свое время прохождения до этого с 5100 до 5800 с полной с кулями за 30кг, и с 5800 до 6000м с новой тропежкой у нас ушло 2 раза по полдня. 900 метров по высоте пробили втроем: я, Баир и Костя из Мск. Ну, что ж, победителей не судят. Конгратулешнз, как говорят!

Вскоре и мы пошли наверх и обнаружили в Своём верхнем лагере, точнее я не обнаружил свой большой яркий гермомешок с вещами, которые планировал надевать наверх: носки, варежки, перчатки, балаклава, маска, очки, фонарь, батарейки и т.д. Кроме того, тот газ, который мы планировали жечь в лагере выше 6100 и брать с собой на гору был почат, 2 больших баллона заметно просели в объеме. На троих нам однозначно не хватало, рассчитали, что хватит только до вершины. Соответственно аварийные варианты и ночь после горы будут без газа. Во время нашего отсутствия на горе была только одна команда. Не поднимая паники на радиосвязи договорились, что 2 маленьких баллона нам даст гид ТаджикПикс, насчет вещей спокойно попросили посмотреть всех свои рюкзаки, ну, мало ли, случайно могли уложить себе 15л сумку. Ну, а на гору своими силами меня подсобрали, идти можно.

На вершину поднялись рано утром, часок посидели и вниз. На следующий день спокойно, аккуратно дошли до базлага. Мои вещи управляющий лагерем нашел на улице рядом со входом.

Иранцы, говорят, нашли у кого-то из своих в куле и бросили там. На вопрос зачем и почему залезли в чужую палатку, сожгли газ и забрали вещи не получили никакого вразумительного ответа. Они обожают занимать радиоэфир, но просьбы отогреться в нашей палатке не было, как и в целом извинений за происшествие.

По итогу мы сформировали мнение о данной команде, которая планировала еще пойти на Коммунизма: люди не готовы к данным горам ни психологически, ни самостоятельно физически, базовыми техническими навыками обладал лишь один человек, читать опасности и правильно действовать не могут! Кроме того, группа рискует не только собой, но и угрожает тем, кто находится рядом.

Получилось, что наша группа невольно соприкоснулась с ними в трех, мягко говоря, негативных эпизодах: когда они бросили своего товарища (на данный момент по-другому не сказать, позже наши слова подтвердились на 300%), когда сожги наш газ и когда унесли чужие высотные вещи.

На этом наша первая часть в таджикских горах подходит к концу и нам необходимо было решить с двумя конторами в Душанбе, что же мы будем делать дальше. Наш клиент ненадолго улетает, но планирует сходить еще одну гору и туда же идет вся эта орава. Вопросы, которые стоят перед всеми: на гору никто еще не выходил, состояние снега, трещин неизвестно, лагерей нет, перильные веревки также отсутствуют, и все это необходимо поднять наверх и установить. Из всей этой толпы на горе ранее был только я. А в плане работы на маршруте можно было положиться только на Баира. Вот с этой дилеммой в три рабочих километра по высоте мы вылетели в столицу.

По прилете вертолета мы узнали, что необходимо лететь на спасработы. Намного южнее, на вершине Сент Экзюпери у московских горных туристов ЧП – вместе с карнизом сорвался один из участников, пролетел 700м. Хорошо зная организатора этих спасработ нам, к сожалению, пришлось отказаться. Оговорюсь сразу, что мы всегда готовы выйти на помощь терпящим бедствие, но в данном случае знали, что нас двоих просто бросят и делайте что угодно чем угодно заберем непонятно когда и где. Задача стоит отмыть страховые деньги с помощью вертолета и видимости проводимых работ.

А на встрече с представителями директората нового лагеря нам объяснили, что в этом сезоне денег нет ни на гидов, ни на какие-либо дополнительные затраты. Делайте что хотите там в горах, все команды сильны и готовы к самостоятельным восхождениям. Но к тому моменту в лагере был только один гид, 8 иранцев, россиянин и еще один российский гид. С нами на очередном вертолетном залете прибыли 3 баска, те которые из Испании и эквадорец за плечами которого 8 восьмитысячников.

Таков был расклад перед началом новой эпопеи.

Итак, мы вновь на поляне Москвина. Иранцы после своей горы 3 дня сидели в базовом пока мы были на горе, потом мы на 3 дня улетели в Душанбе и еще один день пока я отлеживался в лагере, т.к. было расстройство желудка из-за обилия принятой в большом городе пищи. Весь лагерь на месте в базе, никто никуда не ходил, не тропил, не заносил грузы.

Перед нами же стоит задача поставить свои лагеря и забросить провизию, газ и снаряжение для своего клиента. К нам на подмогу еще залетел Сергей Миронов, опытный восходитель, 22 выхода на семитысячники. Думаем, если на горе никто не хочет работать и всем этим спортсменам гиды не нужны, то мы пройдем свой маршрут по льду. Этот вариант немного технически сложнее, но при этом месить снег вдвоем нам не придется (Сергею нужна еще акклиматизация, поэтому на 5100 мы разойдемся), а уже на обратном пути сверху вниз пробьем тропу по снегу.

К сожалению, мы не обговорили с иранцами те проблемные моменты, которые мы наблюдали в их группе на Корженевской и то, что они делали в нашей палатке. Получилось даже наоборот. Разумеется, все ждали нашего возвращения. Нас очень сильно все просили поработать в группе. И мы временно снова начали строить совместные планы: работаем строго вместе, подносим необходимое снаряжение лидерам для пробивки маршрута и провешивания его, намечаем общую единую строгую позицию в общественной работе с ранними выходами и вечерней обязательной тропежкой...

Заметив быстрое согласие со всеми нашими условиями стали сомневаться в их понимании. Решили проверить их базовые навыки, принесли кусок веревки и просим смоделировать базовые ситуации, когда они придут наверх и будут привязывать перильную веревку к опоре в виде дерева, камня, как будут ввязываться в конец веревки, в середину, как будут работать с двойной тонкой веревкой, как связывать между собой. В итоге один человек смог это сделать в спокойном темпе, остальные закатив глаза начали задавать дополнительные вопросы и тянуть время.

Стало понятно, что работать будем только мы. Поэтому говорим им, что четверо коней из них берут по 100 метров веревки, по 2-3 снежных якоря и по 30 вешек для разметки каждый. Надежды, что найдем старые веревки, которые мы собрали на горе 4 года назад и сложили на 5100 нет. Даже если они там, то неизвестно в каком состоянии. Все согласны. Намечаем общий выход до «вертолетки», место у ледника под началом маршрута на Коммунизма на вечер второго дня после нашего прилета. В 4 дня мы с Баиром и Серегой выходим, сообщаем это всем, они говорят, да, мы поняли, мы тоже скоро выходим. Час в хорошем темпе с большими кулями, и мы на месте. На вечерней связи нам сказали, что иранцы не идут, т.к. идет снег. Выйдут утром, мы передаем, чтобы они были у нас в 4 утра. Все ок, все поняли и согласны.

В 4 утра мы выходим, это наиболее удобное и безопасное время для прохождения «подушки» - крутой взлет по леднику, полностью простреливаемый лавинами со стены Коммунизма. Разумеется, выходим одни, намечаем и проходим многочисленные трещины и быстро выходим на безопасный скальный гребень. Там завтракаем и идем далее. Через 40 минут мы на месте первого лагеря на 5100. Нашли огроменную бухту 17-ти старых веревок разной длины, ледоруб и буры, они втаяли в лед, но лежат также как мы их оставили много лет назад. Место под палатку под большим слоем льда, начинаем отбивать лед, параллельно пытаемся высвободить верёвки.

К 8ми утра наблюдаем большую группу, подошедшую к вертолетной площадке – месту нашей ночевки. После затянувшегося передыха они длинной вереницей пошли по нашим следам.

Во время отдыха размышляем о наших возможностях. У нас в наличии 2 веревки, много снежных якорей, 60 вешек и втаявшие старые веревки. Поначалу хотели провесить все, что у нас есть, но это работы на 20 минут, т.к. перед нами от палаток начинается ледово-снежный склон, где нужны 250м веревок.

Кроме того, мы понимали, что есть большая вероятность того, что иранцы возьмут не все общественное снаряжение и нашей большой команде точно этого не хватит. Поэтому решаем, что я с Баиром уходим вниз до базы, забираем там еще палатки для верхних лагерей, вещи и веревки. Серега в это время ночует на 5100, ему нужна акклиматизационная ночевка.

А пока сбросили от палаток вниз веревку для безопасного подъема иранцев по льду и камням и ждем их, чтобы не скинуть на них камни, т.к. они растянулись и по голосам можно определить, что часть из них находятся на границе ледника и гребня – ровно под нами.

Так получилось, что они не заметили на снегу наши следы, которые четко и прямо с ледника уходили на склон и гребень, поэтому они пошли сильно левее вдоль и по трещинам вверх по ледовому склону как всегда не связавшись. Этот участок опасный и использовался ранее только как аварийный спуск лежачих пострадавших. Это место хорошо простреливается и при сходе лавины не везде можно убежать, т.к. склоны рядом крутоваты.

Мягко говоря, поизумлявшись их способностям мы с негодованием приняли такое их решение. Своим поведением они невольно втягивают нас в вероятные спасработы.

К нашим палаткам первые из них подошли сверху, оставшиеся выбрали крутой скальный участок, который впрочем справа и слева обходится.

Решаем пройти на спуск их маршрут, быть может в этом сезоне там «дорога». Ан, нет, нас хватило на 70 м, далее мы траверсом вернулись на свою тропу. И через 2 часа мы в базовом лагере.

Очередная вечерняя связь. Лидер иранской группы передал, что порвет и скинет нашу палатку в пропасть, если мы не вернемся! У него претензия, почему это только его команда должна работать на маршруте. Нам эти слова передали позже, поэтому мы не смогли на них сразу ответить и решили, что на завтра наверх не выходим, пусть реально поработают первыми.

В тот день они самостоятельно прошли с 5100 до почти 5400 и вернулись назад на ночлег.

На очередной вечерней связи они удивленно заявили, что провешивать дальше нечего. Нужно нести верёвки и якоря снизу. Вопрос только кому нести и почему нет веревок? Выяснили, что они взяли на 8 человек менее 200м веревок и 3 якоря. Лагерный гид и портер вызвались помочь, берут с собой 250 метров веревок, мы с Баиром по веревке, якоря и вешки. Рюкзаки вновь за 30кг.

Рано утром стартуем с базового лагеря и уже к 7 утра мы на 5100. Как и ожидаемо народ только просыпается, особо подготовленные чаюют. Мы сильно не торопимся, даем возможность им реабилитироваться и начать первыми. В развалку 6 человек выходят наверх с жумарами по перилам. Мы даем им очередную фору в 30 минут, высвобождая втаившие в лед веревки и стартуем за ними. Практически мгновенно обошли их параллельной тропой без перил и за 40 минут оказались на 5400.

Далее мы на передовой, я ухожу на 100 метров, пройдя через 3 трещины забиваю якорь. В это время группа преследователей присела на 5300. Такими темпами даже по нашим следам они нас не догонят. Выходим на связь, спрашиваем нужны ли им дальше перила, ответ положительный, тогда говорим, чтобы срочно отправляли к нам бойца со всеми имеющимися у них веревками. Ответ хорошо и к нам идут не иранцы, а портеры. Ну, да, ладно. Работаем дальше.

К сожалению, оторваться от них у нас не получилось, на первых же трещинах они дружной толпой как бравые солдаты пошли, четко чеканя шаг по хрупким снежным мостам. Одному из нас пришлось пробивать дорогу наверх, второму руководить этой процессией.

На 5700 склон стал проще, и мы выпустили самого готового иранца наверх. Физически он оказался хорош, но в техническом плане еще не очень готов. И, тем не менее, так мы пробились до 5850м, место ночевки. Встали под большим сераком, в любом месте от него взлет крутой. Решили вечером провесить несколько веревок, заодно определить куда идти дальше, если видимости назавтра не будет.

В очередной раз договорились встать в 3 утра и выйти в 5, крайний срок 6 утра. В 6 вышли только мы, все еще спали. Мы забрали все веревки и пошли наверх. Несмотря на раннее утро снег лежал крупой, не был подморожен, приходилось сначала налегке пробивать тропу. Всего в обход серака повесили 3 веревки, две из них довольно крутоваты. После чего началось большое поле до так называемых «Грудей», у основания которого просматривалась знакомая мне трещина, в которую я упал в прошлый раз на 8 метров. Через трещину и наверх мы повесили полторы веревки. Еще столько же не хватило для безопасного подъема на гребень. Но там мы сделали хорошие ступени для подъема. Позже Пензов Сергей подтвердил, что такого сложного подъема, такого изменения рельефа за свою длительную спортивную карьеру он не припомнит.

Только когда второй из нас начал подниматься на Груди, показалась группа преследователей. Мы конечно же ожидали их более раннего появления. Но так получилось, что мы в одиночку залезли на Груди и спустились на плато, там и решили заночевать, встав по времени пораньше, надеясь, что иранцы пойдут дальше и хоть немного протропят.

Наши ожидания в очередной раз не сбылись, через 3 часа пришли первые из них и встали рядом. Мы не противились, т.к. еще вчера договорились, что сегодня вечером они потропят немного наперед, поэтому подумали, они отдохнут и пойдут. Мы им напомнили об этом. Результат, полагаю, уже понятен какой был.

В этот день на радиосвязи нам сказали, что наш клиент прилететь не сможет, делайте, что хотите, но просим иранцев и остальных не бросать. Сообщение было загадочным. Сказали, потом нам все объяснят.

Выяснилось, что единственный пилот с допуском на высотные полеты погиб во время заброски снаряжения для группы на Сент Экзюпери. Вертолет совершил жесткую посадку.

И в связи с этим в ближайшее время вертолеты к нам не полетят, и никто из клиентов залететь не сможет. А как говорил ранее планировалось, что мы должны были лететь на этом борту.

Ну, а у нас дилемма, что делать дальше. Поговорили с иранцами, настойчиво советовали развернуться или хотя бы отправить наверх только часть команды. Ту же информацию передаем на радиосвязи в базлаг, ситуация опасная, их клиенты с каждым шагом близки к ЧП.

Но все настроены идти на гору. Ночью довольно долго из иранской палатки доносились женские стоны, крики, плач. Лидер иранцев Али днем нам сказал, что это были колики в животе. Но другие источники позже передали, что девушка не хотела идти наверх, но Али ее переубедил.

Утренняя договоренность об общем раннем подъеме повторяла прошлые. К 6 утра мы вышли одни, ни одна палатка не шелохнулась. Снег был такой же неприятный: сверху крупа, чуть ниже перемороженный снег с коркой и под ней снова пенопластовая крошка. 2,5 часа тропили через плато, залезли на подушку и за 100м до первой трещины присели на длительный отдых. Группа матрасников на удивление быстро пошла по нашим следам. Примерно за час они догнали нас. Одного из них мы вновь выпустили на тропежку, остальные по старой иранской традиции присели, не доходя до нас, отчаянные смельчаки умудрились обойти нас и сесть на отдых в 10 метров выше. Хотя мы им и предлагали потропить, они вежливо отказывались.

Очередная трещина, это испытание для нас, как этим годзилам объяснить, что нужно порхать через хрупкие мосты. Вновь регулируем движение сверху и снизу. Далее склон хорошо виден, поэтому вперед выпускаем самого смышленого из них до следующей трещины в 300 метрах.

Пройдя и вторую трещину в таком же стиле присели с Баиром перекусить. Выше склон не представляет большой сложности, а дойдя до камней легко читается до самой вершины.

Но не тут-то было, через 50-70 метров, когда они все подсобрались наверху начались крики, споры. Казалось кричат все, но непонятно кто на кого. Несколько минут это продолжалось. В итоге народ пошел, но кто-то бросил рюкзаки и присел на длительный отдых. Пензов, гид конторы очень сильно нас просил выйти наверх вперед и взять в свои руки процесс. Мы же уже подустали от подобного руководства, поэтому взяли еще небольшую паузу для отдыха.

Очень быстро мы их догнали, а когда весь состав присел на первых же камнях мы вновь ушли наверх и встали на ночевку на 6500, середина горы Душанбе.

Назавтра у нас было 2 варианта развития событий: мы стартуем налегке на гору отсюда или же перевозим лагерь на 6900 – в. Душанбе и уже оттуда на следующий день 600м до вершины. Кроме этого, нужно было учесть, что на горе мы планировали провести 4-5 дней (или за это время заходим на вершину или ставим лагеря и палатки и вниз), исходя из этого расчета взяли продукты и газ.

Поэтому от середины Душанбе у нас полноценного запаса газа хватало на сутки, питание дорогое высотное есть, но у меня лично организм его не принимал. Даже от запаха начиналась рвота. Поэтому смог съесть немного горького шоколада и сыр, далее для меня начинались голодные дни с небольшим поступлением калорий, которые, забегая вперед, продолжались 5 дней.

Двое россиян, среди которых один гид еще на 5100 обнаружили, что забыли в лагере продукты и их запасы скудны и, тем не менее, все равно пошли наверх.

В очередной раз мы пытаемся убедить иранцев, что с их тактикой идти наверх опасно. Что временной дедлайн в 2 часа дня на вершине они соблюсти не смогут! Да, и прогноз погоды изменился, для восхождения есть только один день и уже вечером скорость ветра будет 65 км/ч и так будет несколько дней в сопровождении обильного снегопада. А необходимо еще спуститься, перевалить через Груди и еще более 1,5 км вниз. Мы поняли, что они нас поняли, но мы поняли, что они все же пойдут наверх. В очередной раз передаем в лагерь наши переживания.

В итоге предлагаем проверить их готовность, договариваемся, что завтра первыми выходят они, желательно до 6 утра и только через 2 часа как уйдут они выходим мы.

7, 8 утра - все спят. Встает Пензов, начинает всех пинать. Народ еле встает. Тут начались не уговоры, а умоления, чтобы мы вышли вперед, гарантии того, что за этих клиентов нам даже заплатят внизу, но договоримся мы об этом потом, когда спустимся. Но наша задача сейчас проверить смогут ли они реально принимать решения и выполнять их.

В 10, начале 11го утра Пензов сам вышел вперед, и народ потянулся за ним. Через час я наблюдал их в 100 метрах выше нас, через 2 часа около 200 метров. И только в начале третьего дня вышли мы, догнали их минут за 40. Я остановил лидера иранцев и уже в более жесткой форме объяснил, что они не готовы для горы, надо разворачиваться, что все это опасно. Он сказал, что понял меня хорошо.

Стоит ли говорить, что на вершину Душанбе мы вышли первыми и пошли дальше. Лагерь решили ставить в стороне от всех, не доходя до мульды. Но народ по привычке дальше идти не желал, падали рядом с нами. Скажу, что стоять с ними это очень болезненно для наших ушей и есть еще этические соображения, которые озвучивать некорректно.

Снова уточняем планы с соседями, говорят пойдут на гору, но по нашей настойчивой рекомендации все же не все. Предлагаем потропить вечером наперед, т.к. впереди сераки и трещины, но никто не подал звука, а потом сказали, что устали. Тогда предлагаем им наутро до 5и утра выйти первыми, мы после через 2 часа, и мы еще сегодня идем на тропежку. Все снова согласны, готовы. Уходим с Баиром, тропить тяжело, шли до темноты, но успели дойти до последнего крутого спуска с серака. В темноте путь просматривался, но на спуск без веревок мы не решились, идем назад. Повторяем очередную процедуру со всеми участниками, но у всех все ок, планы и договоренности будут соблюдены. На радиосвязи нас просят поработать на иранцев, мы негодуем и вновь передаем свои тревоги относительно не только этой группы, но уже всех, кто идет рядом.

К 5и утра, все спят, будим их до тех пор, пока не услышим постоянное движение в их маленьких палатках. В 6 вроде как выходят, но есть сомнения. Вроде как уходят, но нет доверия. Через некоторое время готовимся сами на выход, Баир на улице и тут мат через мат, Баир негодует. Оказалось, утро для них очень холодное, и они никуда не пойдут.

Тропы впереди нет, время уходит, запаса еды и газа нет, с ночи непогода – срочно выходим наверх вдвоем. Баир немного перекусил, я не могу, иду на чае. Тропить также тяжело. Крутые спуски и трещины прошли ровно и полезли с перемычки на Коммунизма, а когда дошли до начала снежной «лопаты» (большущий снежный склон) увидели позади тянущуюся иранско-российскую гусеницу. Идут все, никого в лагере не оставили. Ладно, работаем сами, впереди тяжелый день.

Очень неприятный склон почти до самого гребня. Чуть выше и мы уже никого не видели за перегибами и лишь когда пошли по гребню увидели далеко внизу четверку, за ней двойку и остальных.

Гребень оказался крутоват. В прошлые разы, когда наблюдал с подзорной трубы за толпой народа на горе, то многие буквально бегали по этому снежному гребню. Сейчас же мы шли бочком, тщательно вбивая инструмент в склон. Долго ли коротко ли, в 14:45 мы уже бежим с вершины после небольших фото, видео и любование красотами. Уже после гребня встречаем первых, они нас поздравляют, мы объясняем, что эта процедура только в базовом лагере, напоминаем про время, про то, что нужно быть аккуратными. И так говорим каждому. Еще ниже гребня встречаем Али и его подругу, очень доходчиво объясняем и ему, он понял. Немного ниже идет Мариам в сопровождении Сергея из Удмуртии (после Корженевской группа иранцев отказались ходить вместе с соотечественницей Мариам, т.к. она ходит очень медленно и посоветовали ей взять отдельного гида – Пензова Сергея, а он в помощники взял себе молодого удмурта. Парень без техники, ранее был на Ленина и с нами на Корженевской). Очень долго убеждаем ее развернуться вниз, приводим в пример поступок ее гида Пензова, который ровно в 2 часа дня с начала лопаты пошел назад в лагерь, говорим, что даже мы, идущие вниз, вернемся в лагерь, когда будет темнеть.

Она непреклонна, как и молодой Сергей. Время на этот момент начало 5го вечера. Расходимся в разные стороны.

Минут через 30 мы уже под Душанбе, на крутых склонах которого Пензов занимается эквилибристикой. Решил найти более интересный спуск через траверс и залез на крутой склон, выводящий к трещинам. Пока мы ходили и кидали ему веревку он с небольшим падением спустился вниз сам, а потом вернулся на нашу тропу и пролез еще и ключ нашего склона. Стареет.

В 6 вечера мы в лагере на Душанбе, кипятим наше фирменное блюдо – воду. Уже в сумерках начинаем видеть первых спускающихся, позже в темноте почти на самом верху склона появился свет фонариков и через мгновение погода начала портиться. В 10 часов пошел снег, подул ветер, но часть иранцев уже рядом шелестит своими палатками. Нашу палатку уже прилично стало разрывать на куски. И все же мы спать...

Наутро по привычке мы встали рано, т.к. планировали уже сегодня быть в базе. Ровно в 6 все собрали и уходим. Через 10 секунд мы перевалим небольшой склон и пойдем на спуск. И тут нас окрикивают из палатки. Из-за ветра и наушников ничего не понять. Ломаный английский совсем непонятен. Разворачиваемся назад, переспрашиваем. И тут нас ошарашили, четыре человека у них не вернулись!

Расспрашиваем кто не вернулся, во сколько остальные спустились, есть ли связь, как себя чувствуют те, кто уже в палатках… Наша рация села, спрашиваем у иранцев, у них тоже села, спрашиваем про их внутригрупповые рации, тоже не работают. Говорим, чтобы готовились выходить наверх, готовили горячие термоса, еду, аптеку. Сами пока бросаем кули, бежим до палатки Пензова, рассматриваем склон Коммунизма и в верхней части лопаты видим точку, позже рассмотрели через телефон, что это желтая накидка.

Рация Пензова также села, но спутник еще рабочий. Звонить в базлаг не можем, т.к. там спутниковые телефоны включают только для звонков, на постоянный прием они не работают. Звоним в Душанбе на сотовый менеджера, передаем информацию о том, что четверо на горе: иранский гид Али, его подруга Рушан, ещё одна иранка Мариам и удмурт Сергей. Передаем, что связи у нас нет, как нет и еды и газа. Нужна помощь снизу. Батарея быстро разряжается на холоде, но основную информацию передать успели.

Пока идут сборы, обдумываем ситуацию, планируем, готовимся. Сейчас на вершине Душанбе 5 иранцев, гид Пензов и мы с Баиром. Выше на склоне еще четверо, живы или нет неизвестно. Продукты в лагере сильно на исходе, у нас их практически нет, газа у народа мало, у нас его уже нет, погода портится, выйти с гор можно только сегодня.

И тут иранцы сообщают, что у них все же есть одна внутригрупповая рабочая рация. Забираем ее, Али не сразу отвечает, но позже говорит, что ночь была очень холодная, все живы, идти пока не могут, ждут солнца и в 9 часов вниз. Торопим их, говорим, что времени нет, нужно срочно вниз, с горячим питьем мы идем навстречу…

Быстрые сборы, как и в последнее время, без еды, пакуем себе 5-6 термосов, преимущественно с горячей водой, т.к. Рушана не может пить чай и другую цивилизованную бурду, которой мы пользуемся. Аптечки, немного иранской еды, пуховки. Подпинываем бойцов, а никто идти не хочет. Нате, приехали!

Тогда озвучиваем им план, что еды мало и кому-то нужно спускаться до плато, там у них есть заброска, заодно протропить и унести часть вещей и ждать там. Остальные остаются и помогают здесь в лагере. Все ок, все поняли. Пензов также не может идти никуда, ждет на Душанбе. Мы вдвоем наверх, прокладываем новую тропу, т.к. старую в любом случае замело, хоть и видны очертания, но нам нужно выровнять и сделать ее без сильных перепадов.

Понимаем, что ситуация очень тяжелая на всех фронтах, нужно все как-то разруливать, нужно вести записи, дневники по времени, по местам, по состоянию участников и всей иной информации, которой мы обладаем к этому моменту. Телефоны в авиарежиме в ультраэкономии имеют заряд около 50%, начинаем съемки.

К слову стоит сказать, что мы уже настолько подвымотались, что в предыдущий вечер пока их ждали со склонов горы увидели камень и долго орали ему, что он идет на ледовые сбросы. Лишь когда скинули внутричерепное давление длительными криками поняли, что не надо больше этого делать.

Длительный подъем наверх сопровождался постоянными уговорами по рации, торопили их, объясняли, что делать и как. По связи, говорят, нет обморожений, но идти пока не могут. Полагаем, что часов в 11:30 они все же начали спуск. В 12:20 мы их увидели. И ближе к часу мы встретились на склоне ориентировочно на 7100м, может быть выше. К этому времени мы вырубили большую сидячую площадку, они подошли, скатились, полностью вымотанные. По очереди их осмотрели, поправили одежду, стали отогревать, отпаивать и расспрашивать у кого что. Все отказались от уколов. У всех были легкие жалобы на ноги, но говорят, там все ок. Руки слегка, но тоже все норм. Больше всех с виду страдали девушки, лица обожжены, губы сильно обветрены. Рушан очень сильно дрожала. Оттирали и отогревали их минут тридцать.

Тактику спуска выбрали такую: Сергей идет первым вниз, расширяет тропу, следом на одной веревке четверо Мариам-Баир-Рушан-я, Али замыкает, т.к. Рушан постоянно необходим аудиоконтакт с ним. Стартовать сразу не получилось, уговорили Рушан сесть на попу и ехать так, Баир подтягивает, я ее удерживаю и направляю по склону. Удачное решение и мы довольно быстро насколько возможно в данных условиях добрались до начала лопаты. Оттуда и далее можно идти только ногами. Но у нас и на это такая же тактика: спереди тянем, сзади удерживаем. Скорость сильно упала, погода начала портиться, небо затягивает.

Пройдя траверс решаем разделиться: Баир берет с собой более живых Мариам и Сергея и уходят вперед, я с оставшимися позади. Для этого нам необходимо порезать иранскую веревку на две части, но Али отказывается. И даже крики на него не подействовали. В итоге Баир сопровождает пострадавших сванской страховкой (иди, я тебя вижу).

Со своими подопечными у Баира стали проявляться проблемы, скорость упала, слова и крики не действуют. Тогда он отвел их на 10 метров от тропы и показал им на аккуратно уложенные камни, поверх каких-то лохмотьев. Мариам и Сергей не сразу поняли, что это. Тогда он объяснил им, что это тело польки, захороненное, таким образом, здесь давно и таких тел сегодня может прибавиться.

Это подействовало, слезы, плач, но дойти до тепла даже сквозь ветер получилось быстрее.

Мы же с черепашьей скоростью, отдыхом, падениями шли в 3-4 раза медленнее. Сами они встать не могут, пришлось сделать столько наклонов и поднятий, что казалось выполнил норматив мастера спорта по пауэрлифтингу. За это время первая группа добралась до лагеря, там накипятили воды, и Баир вернулся к нам перед последним взлетом на Душанбе, привязал к себе Рушан и как маленький синий трактор втащил ей, ее на взлет, откуда до лагеря оставалось 150м. по прямой. Время 18:00 – 12-часовой стресс почти окончен.

Баир уже видел, а я только сейчас, что оставленных на горе иранцев и след простыл, они ушли вниз! Все пятеро. На горе сейчас 3 иранца, 2 россиянина и мы с Баиром. Негодовать не было сил. Раскидали всех по своим мелким палаткам, проверили, наказали осмотреть конечности, проверили наличие газа, чтобы спали в тепле и сами спать. Миссия выполнена, все живы, все в лагере. Спутник немного ожил, отзвонились на базу, люди с едой и газом идут к нам наверх.

Очередной ранний подъем. Всех пнули, расспросили о состоянии, все живы, бодры, весело перекрикиваются между палатками. Наша палатка плохо пережила очередную ветренную ночь, решаем её оставить. Мы сами собрались, кули на спину, уходим.

Вновь нас окрикивают, Пензов останавливает и просит не бросать, говорит, сами они не выйдут, у него самого руки подморожены настолько, что ничего ими делать не может. Маленький Сергей лежит в палатке и не хочет собираться, Мариам со своим скарбом очень долго собирается. Спрашиваем у Али, как дела у них в палатке, говорит хорошо, идите, мы с Рушан догоним.

Что ж, бросаем кули, Баир на международном русском убедил всех ускориться, помог собрать рюкзак и надеть кошки Пензову. Долго ли коротко ли… наверное, долго, но все же эта палатка собралась и договариваемся, что Баир пока их сопровождает вниз, а я жду вторую палатку, чтобы убедиться, что все хорошо, и как только они шагнут, а это будет по словам иранцев минут через десять, побегу вперёд и я.

Баир вышел в начале девятого, мы же в начале десятого. Сначала Али выкинул из палатки свой рюкзак, потом подруги, после вылетели кошки и вроде бы спокойно вылезла Рушан, попросила надеть ей кошки. Я заметил, что она ходила в кошках на 2 размера больше, уменьшил, встали как влитые.

Она встала, я взял ее рюкзак и подофигел. Тяжеловат. Говорю Али, надо бросать часть вещей и быстро идти вниз. Он ответил, что все нормально, бросать ничего не будут, она справится. Ладно, думаю, им видней, накинул ей на спину рюкзак, она сделала 5 робких шагов и упала.

Маленький Серега идет вниз с вершины Душанбе чуть бодрее, чем Мариам. Баир предлагает ему выйти немного вперед протропить новые следы, а сам сопровождает Мариам, ее движения очень неуверенны, поэтому он привязал ее к себе (забыл сказать, что вчера вечером, когда Баир к нам вновь вернулся с горячим питьем, то ему удалось убедить Али отрезать 10 метров веревки, но Баир не услышал, что Али сказал ему, что тот должен вернуть ему на базе Целую веревку). Пензов отстает, но все же идет. В какой-то момент маленький Сергей выпал из сознания и, не обращая внимание на часто отдыхающих преследователей, ушел в точку. На горе солнечно, но ветренно, крики уносит вбок в сторону вершины Хохлова, до него не докричаться. В нижней части, где нужно сворачивать вправо на более безопасный спуск, его следы уходили прямо вниз на ледовые сбросы. Пока видимость склона на 300 метров, далее плавный изгиб, серия трещин и крутых склонов. Идти за ним уже не было сил ни у кого, нужно спускать тех, кто рядом. Пензов также скрылся, но где-то далеко наверху. За него переживали меньше, т.к., он достаточно опытен, свежие следы заметает, но они все же видны, и через все трещины мы заранее провесили перила.

Примерно за 2,5-3 часа Баир и Мариам спустились с горы и присели отдохнуть в нижней части подушки. Тут они заметили, что далеко на плато, с левой стороны в направлении старой тропы идет фигура - маленький Сергей, который каким-то образом развязал ледовый лабиринт. А со стороны лагеря на Памирском плато стали уходить на Груди сначала два человека, потом еще три. Как оказалось, это иранцы решили полностью ретироваться с горы. Пензов в это время был на середине Душанбе.

Еще через час-полтора Баир и Мариам добрались до места этого лагеря. В палатке, где она оставила свою заброску ничего не осталось. Друзья иранцы сожгли свой и ее газ, съели свои и ее продукты, забрали ее джетбойл. Она в недоумении спрашивала у Баира как такое может быть. Он лишь разводил руками.

В палатке и рядом на снегу стали искать случайно оставленные продукты. На свое удивление были найдены маленькая горелка, немного газа и чаша, в которой можно растопить снег.

Чуть позже к лагерю спустились баски, вышедшие из базлага наверх. У них было немного высотной еды и 3 баллона газа. Немного откормив Мариам и маленького Сергея, убедившись, что они соображают, Баир предложил им вдвоем начать подъем на Груди, а сам остался дожидаться остальных и позже стартовать вслед за всеми. Баски принесли запасной аккумулятор к радиостанции, начали качать связь. Стало понятно, что сегодня на плато придет Вадим - лагерный гид и Сергей Миронов со своей двухместной палаткой. Свежие силы подходят, планы на спасение осуществимы, сегодня все можем вырваться из ловушки. Но большой проблемой было то, что не было связи с крайней группой.

В это время на горе Рушан (или как ее еще называют Рашид, а по-ирански у нее совсем иное имя) лежит на тропе. "Саща, хельп" (сколько же еще раз услышу эти слова). Снимаю с нее рюкзак, поднимаю ее и усаживаю на рюкзак ее друга. Пусть пока посидит, достаю из ее рюкзака какой-то большой мокрый мешок, кидаю к себе. Смотрю на нее, она пытается принять горизонтальное положение и явно никуда не хочет идти. Приплыли. Как передать вниз, что мы можем еще раз на горе заночевать?

Откопал нашу похороненную утром палатку и тоже ее к себе в рюкзак. Тяжеловато получилось.

Узнаю у Али, когда он выйдет, в ответ прилетело - "через 10 минут". Говорю ок, торопись, будет нужна твоя помощь, будем спускать твою подругу на веревках. Понимаю, что он меня понял. Поднимаю ее, выхожу вперед. Она делает шаг, два и падает. Поднимаю, даю свою вторую палку, делает 3-4 шага, стоит и падает. Выпускаю ее вперед и пытаюсь поймать до падения. Вроде получается. Забрались на возвышенность, ветер ураганный дует прямо в лицо, но так нужно пройти лишь 30 метров, далее спуск. Этот участок мы шли минут двадцать. На спуске мы падали на каждом заструге, удеражать ее не мог ни с какой стороны. Дольше всего продержались с тактикой, когда она падала на меня сзади, на мой рюкзак, а я шел строго вниз. Несколько раз привязывал ее веревкой и предлагал катиться вниз, но она постоянно умышленно упиралась кошками в снег, скорости нет, она не разгоняется и пытается лишь грести ногами. Снова встаем, снова пытаемся идти. Впереди небольшой скальник, слева и справа снег, но там крутовато и льда больше, тропа идет, петляя прямо по скалам. Хоть они и пологие, но лететь есть куда и зацепиться будет сложно.

Очень сложно было предугадать в какую сторону она упадет. Примерно пять раз поймать ее не удавалось, и только волей случая она останавливалась, чудом цепляясь чем попало на снежных застругах. А склон крутой, местами обледенелый. Каждое падение - это стресс. Каждый раз страдающий голос - "Саща, хельп". Чуть позже - "Уеа Али?". Настойчиво предложил ей снять рюкзак и оставить его здесь, говорю, что дам ей свой спальник, переночует в нем, но до места ночевки таким темпом мы никак не дойдем. Сначала она согласилась, но потом наотрез отказалась, показывает на мою спину и ее рюкзак, дескать накинь и его, говорить не может и при каждом движении закатывает глаза от усталости. Я попытался ей объяснить, что два рюкзака я унесу, но тогда ее оставлю здесь. Ей без разницы, лежит, не отвечает, совсем без сил. Разбираю ее рюкзак, еще часть вещей к себе укладываю, нахожу три замороженные бутылки, среди которых фанта и пепси, а она их складывает назад в рюкзак во внешние карманы. Поднимаю ее, говорю иди, она к рюкзаку, я ей -"ноу бэкпэк, гоу уифаут ё фингз", она в крик и падает снова. Очень часто на таких привалах она скидывала с себя теплые рукавицы и бросала куда придется, эту загадку я разгадать не смог. Приходилось бежать за ними, ловить и отогревать ей руки дыханием и у себя подмышками.

А Али как назло не появляется. Только через 2,5 часа мы его увидели, при этом сами прошли только 150м по высоте от вершины Душанбе. Чуть ниже склон стал более равномерным, привязываю ее веревкой и предлагаю катиться на попе, она снова упирается ногами, приходилось оттягивать ее вбок и пока нет опоры она съезжала, после снова тормозила руками или рюкзаком, цепляясь за склон. Так мы прошли/проехали еще метров 50, она в очередной раз сняла рукавицу и скинула ее вместе со своей палкой. Пролетев метров 30 по крутому склону они все же остановились. У меня окончательно кончились силы, посадил ее на свой рюкзак и упал рядом отогревать ей руки. Больше вставать не хотелось. Теперь уже я кричу: "Али, кам хие!"

Время к обеду, горячей воды нет, она постоянно просит пить. Как только спустился Али, спросил у него насчет еды и газа. Говорит есть немного. Я: "срочно готовь". Китайская горелка файрмэпл 30 минут топила заветную жидкость.

Мы сидим за небольшим перегибом, ветер ударяясь о гребень уходил вверх, унося за собой снежную крошку. Это позволило мне разглядеть, что происходит внизу. Примерно ниже середины Душанбе шла одна точка, как позже выяснилось это был Пензов, на подушке еще две точки - Мариам и Баир. Маленького Сергея я не видел, но значительно позже, рассмотрел, что от лагеря уходят в сторону базы две точки. На тот момент я не смог сопоставить все факты и понять кто идет, но понимал, что уходят люди, которые нам нужны здесь. Учитывая нашу последнюю утреннюю договоренность, я понимал, что те, кто сейчас внизу думают, что у нас все хорошо, мы догоним и выполним общую задачу на сегодня подняться на Груди. Но на самом деле все не так, и это знали только мы. Связи нет. Помощь уходит. Что делать?

Спрашиваю у Али, сможет ли он помочь в спуске подруги, он говорит: "энергия закончилась, рюкзак очень тяжелый, надо ждать помощь снизу". Говорю: "помощи нет, что будем делать?", он в ответ разводит руками. Да, бестолковый помощник, а ведь внизу пинал себя в грудь какой он спортсмен, какой он сильный и тоже спасатель.

Говорю ему, что погода, по всей видимости, сместилась, но все равно надо торопиться. Если идти не можете и у вас есть немного еды и газа, тогда ставим палатку, ночуете здесь, с утра стараетесь начать спуск самостоятельно, а я сейчас вниз, остановлю людей и завтра снова наверх к вам навстречу. Я озвучил план, основываясь на его словах, что иранский газ и еда в лагере на плато есть и этого хватит нам, чтобы завтра сделать очередной рывок наверх. Но к тому моменту я еще не знал, что тот лагерь недавно посетила иранская саранча.

Уложили Рушан на коврик, укрыли спальником, с ветреной стороны положили рюкзаки и я лег сам. Сил все еще нет. Али подсобрал ледорубом снег, подготовил площадку, кривую, косую, но лежать можно. Собрали палатку и перенесли подругу во внутрь. Еще раз задав вопросы, убеждаюсь в понимании Али наших договоренностей и крайне обязательных его действий по спуску обоих вниз.

Высота около 6700м. Идет третий час, я начал спуск, дошел до варежки с палкой, подниматься назад уже не было сил, донес их до тропы и воткнул в снег, показал Али, чтобы он их увидел. Шел медленно, много отдыхал, на прямых спусках скатывался сидя. Дойдя до места ночевки на середине Душанбе увидел точку на "подушке" (Пензов), точка передвигалась очень медленно. За то время, пока я шел основную часть горы, точка сместилась метров на сто. Без связи я не могу передать, что у "точки" какие-то проблемы.

Между двумя бергшрундами хороший склон, проезжаю его очень быстро, еще одна трещина и передо мной склон, выводящий на подушку, снова прокат на попе и я внизу (не зря мы на наших альпсборах катаемся в кулуарах, так я проехал полпути, выиграл время и сэкономил силы). Впереди долгий траверс по плато, но погоня за "точкой" ускорила этот процесс и за 200м до палаток я нагнал. Это был Сергей Пензов, он шел очень тяжело, я особо помочь не мог, но спросил про состояние и сказал, что дойду до лагеря и отправлю кого-нибудь навстречу разгрузить и принести питье. Сергей отказался, сказав, что у него есть два термоса. Его слова меня немного успокоили, и я пошел дальше.

Не доходя до палаток меня стали зазывать из одной из них. Это новая палатка, и я не мог разобрать кто зовет. Метров за десять я узнал, это были баски. Трое спортсменов, их лидер лазает 9А, они приехали на поляну Москвина с Каравшина, хотели там пройти маршрут "Перестройка Крэк", но 18 дней дождя не дали этого сделать.

Они напоили меня чаем и дали пряников, я жадно все это поглотил. Во время чаепития они расспросили меня обо всем, что сейчас происходит на горе, попросили разрешения записать все на ГоуПро. У них планы были сходить на гору, но теперь возможно изменят их и будут помогать.

Немного отдохнув я пошел ко второй палатке, там Баир. Мы поделились новостями. Мои были печальнее. Определились с планами и по свежей радиостанции связались с Мироновым. Новый план: он остается на Грудях в своей двухместной палатке с запасом еды и газа, который он нес для нас и принимает всех, кто придет к нему, на данный момент это Мариам и маленький Сергей, позже к ним присоединился Пензов. Гид Вадим идет к нам на плато.

Тут к нам подошел Пензов, место в палатке ему освободили, у него подморожены руки. Согрели чай и пошли ставить свою рваную палатку. Уже дважды ее хоронили и откапывали назад и сколько в ней еще жить неизвестно. Спустился Вадим, еды совсем мало, только высотные пакеты, половина из них десерты, газа по баллону на палатку.

Новый прогноз погоды: два дня снегов и первый уже пошел заметать наши следы. Делать нечего, определяемся: еды у нас мало, на одного работающего человека может и хватит. Откармливаем Баира, он и трое басков с утра идут наверх. Я отдыхаю и по возможности встречаю их как можно выше. Позже переиграли, вместо Баира идет Вадим, мы вдвоем ждем их.

Наутро 14го хорошо намело, но мужики все же уходят, мы лежим, восстанавливаемся. Видимости нет, Вадим передает, что дошли до второй трещины, потом еще выше и там упахались вусмерть. Тропить не могут, высота там примерно 6250м., разворачиваются. Печально, но ничего не поделаешь. Надеемся, что иранцы сами начнут идти вниз.

На спуске Вадим передает, что они потерялись, мы их направляем по примерным ориентирам, уже на плато они взяли сильно правее и, говорят, увидели скалы. Очередная смена направления и переходим на оральную связь. Крики с обеих сторон в "молоко" не прекращаются, вскоре мы слышим друг друга и через мгновение видимость улучшается. Они в лагере, уставшие, один из басков очень сильно перенапрягся и стал плохо видеть одним глазом.

По связи общаемся с Грудями и базой. Выяснилось, что Мариам подморозила руки и ноги, молодой Серега ноги, причем сильнее. Прогноз погоды тот же. Еда заканчивается. Выйти наверх к нам никто не может. С Грудей спуститься вниз также не могут, обильный снегопад не дает этого сделать. Гадаем и анализируем о том, что происходит на горе. Вспоминаю, что несколько лет назад, также долго здесь жили на плато, но был запас газа, остатки которого мы предусмотрительно спрятали в скале под названием "Восток", организуем туда выход и находим 2,5 баллона газа. Одну проблему мы пока решили. Теперь нужна еда.

Ночь была холодная, впервые за всю поездку замерз и ночью дополнительно укутывался пуховкой. У Баира та же проблема. Последующие ночи были такими же. Было или реально холодно или организм перестал адекватно реагировать.

На следующий день с утра начинаем качать связь. Кто где что? Все без изменений. Уже начинают проскальзывать мысли об их гибели. Но понимаем, что нужно убедиться в этом. С базы нам передают, старший гид из Душанбе и лагерное начальство: "во чтобы то ни стало спасать их!". Но они не понимают, что никаких ресурсов у нас нет. Позже, те иранцы, которые добрались до базлага, как передали нам по связи, дозвонились до иранского посольства и те также сказали: "спасать их граждан любой ценой, мы возместим любые расходы".

Тут мы немного воодушевились и просим найти вертолет и пилота, способного забросить провизию, газ и аптеку на плато. Последний раз подобное было в 93 году. Искали до следующего дня, но так и не нашли.

Вечером того же дня в гости зашли баски, посидели, попили горячую воду, хорошие ребята. Они рассказали нам, что когда пошли наверх встретили на вертолетке иранцев, которые от нас сбежали, они громко кричали: "Виктори! Виктори!", заранее празднуя свое восхождение и у них меж собой произошла драка. Почему и кто это был мы и потом не узнали.

А пока на очередной связи, мы вызываем к нам подмогу со всем необходимым. Поначалу иранцы соглашаются, но потом отказываются идти наверх. Причиной такого поступка называют, что они не одна команда и гид Али обманул их, взяв с них в 2 раза больше денег. Передаем в базу, что после нашего прихода в лагерь все будут ходить с синяками под глазами. Трое молодых портеров были готовы выйти наверх.

К вечеру начинаем готовиться к ужину, на сегодня у нас по одной ампуле витамина B и какие-то таблетки.

Утром 16го погода улучшилась, облаков нет вообще, всматриваемся в гору, просим базу смотреть в трубу - нет никаких движений. Связи с возможно еще живой группой наверху нет. Единственное что можем сделать, это написать большие буквы на снегу, определяемся с максимально короткой фразой на английском. И начинаем вытаптывать гигантские буквы: "GO DOWN". Каждая буква высотой 15-20 метров, толщина линии 4-5 прохождений. Каждые 10 шагов отдых, без еды сил нет. Втроем вытаптывали 40 минут. В 9:50 утра работа сделана.

Назавтра обещают вертолет домой. Баски начали сбор лагеря и уходят на базу, они оставили нам один баллон и 4 пакета высотной еды. Первый из них уже тропит, второй сопровождает травмированного, он прошел 10 метров и упал. Вадим дал ему лекарства и через некоторое время тот ожил. Все ушли. Лагерь на Грудях после трехдневной отсидки также начал сбор и выход вниз с высоты 6100м.

Теперь мы одни, запаса есть лишь на сутки. И тут база передает: "видим движение наверху, отчетливо перемещаются фигуры, не одна, а две". С лагеря вновь однозначное – «спасать!» Теперь и мы видим, фигуры идут вниз. Приближаем картинку на телефоне, фотаем, однозначно живы, идут вниз. Телефоны окончательно сели, да, ладно. Теперь только ждем, чтобы они спустились как можно ниже, и мы идем их встречать, т.к. высоко подняться не сможем. В 18:00 они все еще высоко, но мы начинаем сбор, к 19:00 выходим, берем последние вешки, маркируем тропу.

Темнеет быстро, но месяц освещает, мы видим куда они идут. В нижней части они взяли сильно вправо, на трещины и крутой склон. Ближе к подушке совсем стемнело, но слышно их крики, оба кричат, мы в ответ, чтобы определили направление спуска. Месяц спрятался за склон, а потом и за облака, тьма кромешная, ветер завывает сильно, но порывами. Идем выше, склон круче. Слышно: "Саща, Баир, хельп", уже до боли знакомым страдающим голосом. Нам показалось, что Али провалился в трещину и оттуда кричал, потом он затих и кричать стала Рушан.

Склон еще круче, растягиваемся, снега все больше, старой тропы не можем нащупать. И тут Баир: "Склон просел!" Замираем, ждем. Просим его оценить возможность проскочить, т.к. видим, что он где-то рядом с перегибом. Он пробует пройти дальше. И вновь: "Склон снова ухнул!". Убегаем с Вадимом далеко влево каждый на своей высоте. В это время приближающиеся с каждым шагом голоса затихли. Стоим, кричим, в ответ тишина. Ветер наверху усиливается, мы стоим на крутом перегруженном снегом склоне. Рассуждаем вслух: трещина, оба упали, рискнем ли мы пройти через лавиноопасный склон, который обойти невозможно? Два трупа или пять?

Вдали по склону бегло носится луч фонаря, выискивая страдальцев. Немного в стороне от себя Баир замечает уплотнение в снегу, пробует на него выйти. Наст держит, по нему можно безопасно выйти за перегиб, там немного положе. Уходить прямо нельзя, там большая трещина. Смещаясь влево он набирает высоту, обходя отдельные сераки.

Мы стоим внизу, ветер завывает, долгие раздумья. В такие ситуации мы еще не попадали, тяжелый выбор. Ты понимаешь, что возможность выжить у людей зависит только от тебя. Внезапно крик: «Я их вижу!». Небольшая пауза, обдумываем действия, после я срываюсь с места и кричу Вадиму, чтобы вышел позже, держал бОльшую дистанцию. Прошло минут тридцать, но следы Баира практически замело, попасть в ступени не могу, троплю по новой. Поднимаясь все выше слышу Баира: «Нашел! Сидят». Позже: «Живы!». Эти слова приободрили нас. Баир идет налегке, пробивает дорогу, рюкзак у меня, в нем термоса, аптека. Поэтому пытаюсь ускориться, когда слышу, что Баир в отчаянии кричит им, чтобы они не отключались. Проваливаясь в снегах на подходах и не вижу где они, ору ему: «тащи их вниз!»

На очередном крутом участке вижу, как появились фонари (они шли без фонарей, Баир дал Али запасной), уже по привычке начинаю готовить площадку. Первой скатилась Рушан, пристрахованная длинной веревкой в пуховке Баира. Это тело было полностью беспомощно, куртка задралась. Перекинул ее на подготовленный участок. Пока заправлял ей одежду и наливал горячую воду, по этой же канаве спустился Баир, в 15 метрах выше полумертвый Али, но брёл он сам.

Пока отогревали Рушан расспросил Баира, где они были и что делали. Говорит они сидели на кулях, он в теплой пуховке и пуховых штанах, она в тонких брюках. Сверху термуха и две тонкие ветрозащитные куртки. На вопрос, где ее пуховка Али сказал, что улетела.

Они оба сильно дрожали, она могла говорить только «Али, Али, кольд, вери кольд», он кое-как, но говорил. Отпаиваем обоих, отогреваем, хотим сделать укол, но приготовленные заранее ампулы замерзли. Более не делаем попыток, а пытаемся начать спуск. Готовить еще горячую воду бесполезно, ветер сильный, постоянно наметает снег.

Начинаем опустошать ее рюкзак и нате, сверху лежит ее пуховка. Материм Али. Сразу под пуховкой пуховый спальник. Материм вдвойне. Укутываем ее в спальник, в тент от палатки и коврик, обвязываем веревкой как кокон. В районе ног в нескольких местах привязываем тягловую веревку, сверху две страховочные.

Не обращая внимание на ее стоны начинаем эвакуацию. Спуск опасный, чтобы не загружать склон делаем веревки подлиннее и идем в направлении падения воды. Али сзади по нашим следам.

После крутого склона выходим вперед втроем и начинаем тянуть. Место еще опасное, торопимся. Ее ноги постоянно зарываются в снег как плуг. Перевязываем веревку под ноги, стало легче тянуть. Но впереди огромное поле, снега снова намело. Идти по старой тропе, просвечивающей сквозь белену снега не можем, т.к. перемычки следов покрылись плотной коркой снега, и наш "плуг" постоянно цеплялся за них.

Идти очень тяжело, после каждого пятого шага хочется отдыхать, но мы тянем еще двадцать-тридцать шагов. Головой понимаешь, что так быстрее продвигаешься, но организм говорит: «Харе, не вывезешь». Тут стоит сказать спасибо настойчивости Вадима, который как заглавная лошадь старался пройти как можно больше и делал короткие передыхи. Длинных двухминутных отдыхов было всего несколько, а как только стал чуть ровнее дышать сразу в движение. Во второй половине плато получилось проходить больше. Откуда взялись силы непонятно. Сквозь темноту выискивали каждую следующую вешку. Доходим до нее, проверяем Рушан, жива и снова дальше.

К трем часам ночи внезапно сквозь мглу перед нами предстали наши палатки. Размотали Рушан и быстро к нам в палатку, где еще с вечера приготовили ковры и спальники. Пока Баир снимает с нее мокрые вещи, я собираю разбросанную снарягу, чтобы она не разлетелась или ее не замело (мы же помним, нам Али потом внизу может счет за них выставить).

Али определяем в палатку к Вадиму. У нас на всех початый баллон газа. Но сейчас у нас важнее отогреть девушку. Я возвращаюсь к нам в палатку, помогаю Баиру, сняли обе куртки, мокрые брюки, обувь, носки. Пальцы на ногах чернеют, несильно, но ей очень больно, просит их отогреть и постоянно массировать руки, ноги и спину. Кстати, у него ноги почеренли сильнее. Из одежды у нее бафф, шапка, варежки, перчатки, сверху термобелье и две тонкие куртки, внизу 4 слоя: 2 термобелья и 2 тонких брюк, носки и обувь G2, горнолыжная маска вся в снегу.

Пакуем страдалицу в ее и мой пуховые спальники, отпаиваем и включаем горелку. Стало тепло, в течение часа она стала приходить в себя. Все время плакала, когда смогла говорить произносила: «Angel, Angel». Позже мы поняли, что это она нам говорит. Мы ее успокаиваем, пытаемся еще разговорить. Все время, когда мы ее сопровождали, она просила идти медленнее, больше отдыхать. Т.к., нам выходить еще долго, то сейчас мы пытаемся ей объяснить, что slow - это опасно в горах, есть большая вероятность прийти в темноте, а темнота это «кольд, вери кольд».

Пока в сознании пытаемся объяснить: «выходить из палатки на маршрут, когда солнце давно светит нельзя, это уже очень поздно. Понимаешь? Нужно делать все раньше, быстрее и, главное, правильно…» Тут она нас обрывает и говорит, что хотела быть первой женщиной из Ирана, кто зайдет на Коммунизма. Всю гору она шла впереди Мариам, хотя и позади всей группы и ей двигала эта цель. Мариам всегда замыкала группу. Но на последнем гребне, уже перед вершиной Мариам обошла ее и «забрала» этот титул. На этих словах она расплакалась, но продолжила: «я была на пике Ленина, на Хане, на Корженевской, сейчас на Коммунизма…». После паузы мы спрашиваем: «Еще в горы хочешь идти? Быть может на Победу?». Она положительно кивает. Нам стало очень интересно, спрашиваем: «С кем пойдешь на Победу?» Она запела: «Али, Али, онли Али!» Тут мы не выдержали и на чистом русском стали «расхваливать» этого Али.

В очередной раз забегая вперед скажу, что в Иране для военных альпинистов созданы хорошие преференции для хождения в горы. За каждый семитысячник, звание типа «снежного барса» и иные заслуги в горах положена финансовая прибавка, а иногда новые внеочередные звания.

В этой группе один из гражданских клиентов взял кредит в госбанке 4000 долларов для участия в данных восхождениях. Если он заходит на семитысячник, ему прощают кредит, потраченный на дорогу, питание, оплаченные услуги и снаряжение, если нет – он должен его вернуть.

Сил сидеть уже нет, как и слушать эти «песни» говорим Рушан, что пора спать. Она согласилась, т.к. уже отогрелась, переоделась, лежит в тепле. Я еще немного погрел палатку и расположился рядом полусидя полулежа. Спина болит неимоверно. Тепло быстро уходит из палатки, газа мало и все же держать Рушан в тепле сейчас важнее, поэтому примерно каждые тридцать минут завожу горелку. Сна практически нет, поэтому уже в седьмом часу утра делаю попытки связаться с базой. Но база молчала около четырех часов. С началом этой эпопеи, как только у нас появилась связь, мы предупредили базу, чтобы рации у старшего по лагерю и у врача всегда были включены, а сейчас какая-то тишина в эфире. Позже мы узнали, что они также полночи не спали, т.к. несколько человек, спустившихся с горы, не дошли до лагеря, потерялись где-то. Среди главных «потеряшек» был молодой Сергей, который только в темноте стал пересекать ледник, ведущий к вертолетке. Спустился к ручейку попить воды, снял рюкзак. В темноте он разглядел палатку и решил дойти до нее, поменять там обувь на более легкую и вернуться за рюкзаком. Дойдя до палатки, он забыл с какой стороны пришел, делал попытки найти рюкзак, но все было бесполезно. И все же он определил, в какой стороне базлаг.

Позже на связь вышли молодые портеры таджики, их трое, они идут к нам навстречу несут еду и газ, на момент связи им оставалось 150м дойти до Грудей, оттуда переваливают и к нам. Погода вроде как хорошая, но нам в любом случае надо вставать раньше и идти навстречу.

Проснулся Баир, будим соседнюю палатку, готовим горячую воду, поднимаем Рушан. Теперь уже зная, что Али будет собирать свой скарб очень долго, Баир предлагает просушить на солнце и ветру вещи Рушан. Пока она в тепле выкидываем все на палатку сверху, на палки, на рюкзаки. Говорю Али брать только самое нужное, бросай вещи, делай свой рюкзак легким, Рушан пойдет налегке, барахло не стоит жизни. Али: «ок, ок». Начинает перебирать куль, достает еду, иранские супы, конфеты, заготовки от своей мамы и самой Рушан. Говорю, так еды у вас еще всех нас прокормить можно? Он: «да, да, угощайтесь». Готовим воду, завариваем иранскую смесь роллтона и магги. Вкусно получилось.

Пока это все продолжается пытаемся разговорить Али, чтобы он в очередной раз не начудил, сами не знаем, чего от него еще ждать. Он проговорился, что ноги у них начали чернеть после холодной ночёвки на горе. Ещё раз делаем наставления, все мелочи проговариваем. Он говорит, что понимает нас хорошо, т.к. сам спасатель. Зря он нам это напомнил. Небольшая бранная речь на непонятном для Али языке. Он нас перебивает, просит прощения, говорит если бы не мы, то они погибли бы там, готов оплатить и наши расходы. Мы сказали, что иранское посольство готовит нам чемодан денег, он, говорит, хорошо, я сам поеду туда и проконтролирую, если что возместим расходы.

До этого на радиосвязи Вадим просил передать в посольство, чтобы затолкали эти деньги куда себе подальше и был в чем-то прав. Помощи никакой нет, спасайте как Бахметьев, сделайте из пластиковой бутылки, шнурков и палок самоходные носилки и просто толкайте эту тачанку вниз…

Сейчас, когда «похороненные» люди живы и с нами, мы бы конечно не отказались от благодарности хотя бы за порванные пуховки, рюкзаки, сожженные горелки, резанные веревки и все остальное. Али говорит: «10 тыс долларов или евро?». Ептить, наши банкоматы принимают только евро.

Очередные долгие сборы. Вадим не выдерживает, говорит, соберите Рушан, я начну ее сопровождать. Накидываем на нее вещи, Али быстро готовит ее рюкзак. Я ему, стопэ, отсюда она точно его не понесет, даже и не думай. Он молча продолжил собирать свои вещи.

Рушан на тропе, Вадим ее встегивает к себе и не слушая ее «слоу, слоу» тащит наверх. Нас это вдохновило, мы подпинываем Али, он говорит: «10-20 минут и я иду». Понимая, что хоть рюкзак у него почти собран будет очередная задержка, мы решаем заварить второй иранский роллтон. На запах прибежал Али, мы гоним его собираться, потом будешь есть. Он понял, принес нам чипсов, конфет.

Больше часа мы его ждали. Я вышел проверить вес его рюкзака. Около 25 кг, ее, наверное, 17кг. Говорю: «кто понесет ее рюкзак», он: «портеры». Я знал, что он ни с кем не договаривался на связи и не понимал, о чем он думает. Портеры только принесут нам еду и назад.

Портеры уже на Грудях, мы их видим, там сильный ветер, двое их них спускаются в нашу сторону

Еще немного и портеры повстречались с Вадимом и Рушан в районе большой трещины, стоят, сидят, по всей видимости, добрались до долгожданной еды.

После ухода Али и мы начали собираться. Наша палатка «не жилец», очередной установки не переживет. Без провизии и палатки рюкзаки должны быть легче, но мы этого не чувствуем.

И все же начали движение вверх и шли без остановки. Это какое-то чудо! На полпути по расстоянию, но не по высоте мы догнали Али, он присел, когда встретил одного из портеров. Перед ним лежало много пакетов с едой. На выбор, бери что хочешь. Пять суток практически на одной воде! Я не выдержал и не снимая куля ел все подряд: хлеб, колбаса, сгуха, конфеты, шоколад… все в перемешку.

Али договорился с портером, чтобы тот дошел до наших палаток и забрал там рюкзак Рушан, за эту работу он заплатит ему в лагере. Портер вниз, мы с Баиром наверх, Али пока сидит, но говорит, сейчас все соберет и выходит. Мы убеждаемся в этом, и когда он начинает завязывать пакеты, выходим, впереди еще много работы.

У меня реально прибавилось сил, отдыхать на подьёме совсем не хочется и даже решил ускорить темп. На Груди зашел, догнав Вадима, Рушан и еще одного портера. Настроение хорошее, портер предложил еще раз перекусить и выпить бутылочку пепси, а также принес мне пауэрбанк. Я с удовольствием присел на одной из возвышенностей перед мульдой на вершине, достал пуховку, поставил на зарядку телефон и дожидался позади идущих. Подошел Баир, пофотографировали склоны, плато, наши гигантские буквы и друг друга.

Время ближе к обеду. Тут подошел портер, который забирал рюкзак, говорит встретил Али на тропе, он наверх не пойдет, просил передать, что заночует в трещине или вернется к палаткам, еда у него есть, день-два поживет там…

Как так? Мат через мат. Нам еще день-два спускаться с горы с его подругой. Лагерей до 5100м нет, целый километр вниз по высоте с лежащим телом!

Что делать? На связи с базлагом, ждем, что скажет Душанбе. Но предварительно с Сергеем Мироновым мы решили, что в первую очередь спасаем Рушан, она в приоритете. Троим портерам говорим, чтобы шли вниз первыми, увеличивали тропу, ждали на месте старых лагерей. Баир тоже вниз, помогать Вадиму трелевать Рушан. Я пока сижу на вершине Грудей, бегаю из стороны в сторону, пытаюсь рассмотреть, где наша головная боль находится. Ветер наверху сильный, кричать нет смысла. Силы снова стали уходить.

В течение часа жду решения. Для себя уже начал мириться, если он так хочет этого, то более его вытаскивать не буду. Из базлага такой же ответ, назавтра вертолет, он это знает, не хочет - пусть остается. Веревки для него мы оставим на маршруте, одумается, сможет прийти.

Ещё раз оглядываюсь вниз на плато, убеждаюсь, что его не вижу и начинаю быстрый спуск в сторону базлага. С верхней части Грудей успеваю заметить, как за горизонт уходят мужики на высоте примерно 5900м. Дохожу до перил, сажусь, качусь. На снежном поле пришлось идти ногами, снег очень глубокий, я иду последним и все равно проваливаюсь по самую развилку.

Баира и Вадима, спускающих Рушан, я нагнал в начале вторых перил (состоящих из трех веревок). Они пытались ее скатить на веревке, но она также упиралась ногами в снег. Они делали хитрее, натягивали веревку вверх, она хваталась за нее, и они тут же начинали ее спускать, так она проезжала несколько метров и все повторялось. Крики на нее не действовали, она сидит и воет (по-другому не сказать) «Алиии, Алиии!». Наверху мы договорились, что ей о поступке Али ничего не говорим, до моего прихода мужики не проронили ни слова. Когда я вышел вперед, чтобы ее тянуть, она по всей видимости, поняла, что что-то происходит и втихаря, чтобы никто не услышал, спросила у меня, где Али. Я сказал, что где-то там наверху, ни капли не солгав. Она потупила глаза, и у меня закралась мысль, что она могла знать почему он там остался, о причинах этого поступка. Тогда было не до разборок, нужно было ее уговорить самой спускаться, говорю ей: «смотри, солнце уходит, но слоу слоу, нужно все делать куикли, иначе в темноте вери колд. Газа ноу - ноу хот уотер. Энерджи ноу. Хоум даун. Завтра хеликоптер». Она кивает. Начинаем тянуть - снова писк, визг, крик. Устаешь от этого сильнее, чем от физической работы.

На улице стемнело, стало реально холодно. Она: «Кольд, вери кольд». Так, и мы о чем, надо торопиться, высота около 5400. Портеры нас не дождались нигде, убежали в лагерь на 5100, их палатка внизу светится. Тянем ее реально быстро, как только можем, она упирается кошками в снег, ее переворачивает, мы продолжаем тянуть, т.к. спуск стал ровнее, снег мягче, ехать можно хоть на чем. С 5300 стало совсем круто, встаем втроем сзади, страхуем все вместе, плюс один идет еще на перилах. Она уже вся дрожит, но заветные палатки рядом, кричим портерам: «готовьте место, делайте питье», но у них уже все готово. Быстро ее развязываем и в палатку, парни укутывают спальниками.

Сами мы очень устали, бредем до своей палатки, тент разорвало на ветру, продукты в нашей палатке поедены, решаем идти до базы. Спрашиваем у парней, смогут ли они присмотреть за ней ночью и начать завтра с ней спуск. Ответ положительный. Даем наставления, оставляем им про запас свою рацию, уходим.

На улице прям совсем темнота, фонарик выхватывает только часть рельефа рядом, но маршрут очень хорошо знаком, поэтому без единого плутания в районе часа ночи доходим до лагеря.

По пути, когда облака рассеивались, мы заметили, что на 5800м бредет одинокий фонарь. Одумался, все-таки, идет бедолага. На 5100 он был в районе четырех ночи.

Мы же в это время приняли долгожданный душ и пошли на кухню, немного перекусить и взвеситься. Баир за всю поездку, говорит, потерял 11 кг, я же насчитал иначе - с 69 кг до 54,4кг. Я уменьшился с 85,5кг до 74,5 после Ленина перед Коммунизма (мой минимальный вес за все мои многочисленные походы был 72 кг, ниже никогда не переваливал). После Коммунизма я стал весить менее 68 кг, более 17 кг потерял в целом!

Вот так 4-5 запланированных на горе дня обернулись для нас в 11, а для Али с Рушан в 14!

Проснулись мы после завтрака, который, впрочем, подзатянулся. Пока время есть собираем иранское собрание, нам нужны ответы на многочисленные вопросы, которые мы имеем право задавать после случившегося, расспрашиваем, начинаем издалека, но это не менее важные вопросы: «вы спортивная группа, вам действительно гид не нужен был, вы все умеете делать на горе, помните, как каждого из вас мы останавливали перед вершиной и говорили об опасности, зачем вам гора, холодно ли было во время холодной ночевки, почему съели и сожгли чужой газ, почему вы все ушли с горы и оставили своих друзей, оставили нас одних спасать ваших товарищей, почему потом не пошли наверх, почему не было страховок...» Мы думали, что ответы могут их оправдать за то, что произошло или, быть может, это мы с самого начала их неправильно поняли. Но нет, они отлично все понимали и делали все исходя из своих сил. Сказали нам, что все мы молодцы и обеими командами отработали 50 на 50 процентов всей горы. Наша насмешка сбила их, говорю, может 90 на 10%, они были не согласны. В итоге этого разговора они сказали спасибо за работу и что поедут в Душанбе в посольство и будут ратовать за то, чтобы нам дали звания «Героев Ирана», «Почетных граждан Тегерана» и по два кейса денег.

После обеда парни-портеры сходили и донесли до базы Рушан, а с ней и Али. Ее сразу положили к доктору (к слову, она тоже доктор, но на горе отказывалась от лекарств, да и аптеки мы у них не видели), мы навестили ее, она расплакалась, и пока была в сознании приглашала нас в Иран, он же прятался от нас.

К нему у нас было больше вопросов, начали мы с Корженевы и последовательно расспрашивали о его, мягко говоря, поступках на горе. И в конце что бы он делал, если бы мы сняли веревки? Он ссылался на то, что это все высота, и он не отдавал себе отчета в происходящем. На вопрос понимает ли он, что подверг всех опасности, он сказал, что это ваша проблема, и он не просил никого их спасать!

Это его поведение с пофигизмом на все и на всех уже давно разозлило Баира, а я только после этих слов, попросил доктора, который нивелировал наши познания в языках и общем понимании путем перевода с фарси, английского и русского, закрыть уши и предложил ему вернуться на гору и остаться там. Разумеется, он отказался.

Немного выдохнув негативной энергии, я сказал ему, что уже второй раз плотно соприкасаюсь с альпинистскими группами из Ирана, и все время я выхожу из этих отношений с негативными эмоциями, вымотанным и без денег (в прошлый раз, когда они просили заносить им груз на гору и вниз, я получил от них 2 доллара за все, это в сотни раз меньше договоренного, а кто-то даже бесплатно это сделал). Он ответил, что понимает, готов нам заплатить за нашу работу, но денег нет. Сказал, что сейчас принесет нам своего снаряжения и отдаст его. А в Душанбе лично пойдет в посольство и попросит нас поощрить. Мы понимаем, что никто никуда не пойдет, как только прилетим, они про нас забудут. Али принес нам свои обос..аные штаны, обос..ный спальник, легкую куртку, рюкзак и пару ковриков. Да, во время этого выхода нашу снарягу сильно потрепало и уж если не человеческое спасибо, так хоть такой заменой попользуемся.

Эти дары нам дорого обошлись, ранним утром следующего дня к нам прибежала разъяренная делегация от этой группы. По началу мы ничего не могли понять, но позже Баиру и переводчику-начальнику лагеря удалось расшифровать гневное послание. Оказалось, всю ночь Али плакал и не мог остановиться, на вопросы товарищей о причинах он рассказал, что злые русские гиды обокрали его, забрав все его снаряжение. Когда они все же дали нам слово, мы объяснили, что он сам принес, оставил и ушел, молча, спокойно, что есть свидетели этого действа.

Они замолчали и так же быстро ретировались к себе, уже на другие разборки со своим товарищем. Когда мы хотели помочь в этих переговорах, разбить ему лицо за наговоры, они вежливо отказались и сказали, что сами все решат. После этого он и его подруга демонстративно отворачивались, когда проходили мимо, но все же основное время прятались в своей комнате. Подобные сцены мы еще не раз наблюдали, когда они позировали для фото с улыбками как профессиональные модели и когда на них кто-либо смотрел или они заходили в столовую резко превращались в немощных стариков. Для пущей правды Али нашел трость и ходил с ней, просто с ней ходил, даже не опираясь. В общем, тот еще артист.

На этом иранские делегации к нам не закончились. Вторая часть дневного биеннале была более организованной, с подготовленными речами и хлесткими фразами. Суть претензий была в том, что Мариам хотела бы публичных извинений за то, что Сергей Миронов над ней издевался пока они жили на Грудях, что они хотят, чтобы это прошло здесь в лагере, а не в посольстве, пусть он это сделает сейчас. Мы втроем подофигели, пока слушали эту длинную речь. И все же в противовес мы им по порядку разъяснили: «Двухместная палатка на Грудях была лично Сергея. Мариам и еще двое страдальцев поздно в непогоду пришли к нему, он их приютил на Трое суток! Все дни они нормально ели и пили еду, которую он нес нам для спасоперации, газ также предназначался для нас. Мы в это время были без еды. Он им готовил, заливал термоса. Они ежедневно готовились к выходу, который планировался на 6 утра, «гости» вставали очень рано, примерно в час ночи, просили, чтобы им приготовили питье и т.д. Разумеется Сергей очень громко и с негодованием объяснял им, что нужно спать. Трое суток «гости» не выходили из палаток вообще, что там было объяснять не нужно. И после трех дней снегопадов он пошел тропить для них снег, чтобы безопасно вывести до базового лагеря. Вопрос: кто должен просить прощения?». На середине рассказа Мариам вышла. Потупив взгляды, свесив головы ушли и остальные.

Мы долго ждали вертолет, только на пятый день ожиданий он прилетел, быстро грузим все вещи. Баир заметил, что баул стал меньше, я не обратил на это внимание и тороплю его.

Улетели почти все, в лагере остались несколько человек персонала и трое басков, которые пошли на Корженевскую. Уже в гостинице в Душанбе мы обнаружили, что нас обокрали, как минимум нет палатки из той сумки, что заметил Баир. Думаем кто, где, когда это сделал. Нашлось несколько кандидатов. Но тут у нас началась другая напасть, наш «работодатель» до этой поездки в одностороннем порядке решил уменьшить наши договоренные суммы за работу, мы его поправили. И уже сейчас по прилету, он еще раз решил уменьшить. Мы негодовали долго, высказали ему все. Он все же согласился, на своих вторых условиях, но осадочек остался у всех. И как только у него появилась возможность, он решил нам устроить «душанбинский котел». Это отдельная тема для разговора и будет описана позже, но сейчас пока мы в Душанбе, она отвлекла нас от наших текущих забот.

В общем оказалось все так, иранцы втянули всех в свою игру, не заплатили портерам за выполненную работу, в лагере пропала часть снаряжения, у нас на тот момент пропала палатка и снегоступы, в старом лагере, якобы тоже пропало снаряжение… И все это было обнаружено в гостинице иранцев. Местные ребята приехали искать свои пропажи, не нашли, но в ванной были спрятаны палатки и снегоступы. Такие палатки были только у нас.

Нас попросили туда приехать, но на входе в гостиницу человек/лжемилиционер нашего работодателя сказал, что их никого нет, все уехали. Мы развернулись и ушли, по телефонам до них дозвониться не могли. А оказалось они были в номере еще 2 часа и ждали нас для опознания. Мы узнали об этом только на следующий день, а в эту ночь иранцы уже улетели.

В итоге могу сказать самое главное: наши ожидания не совпадали с их действиями. Мы как представители поколения, перенявшие «командный дух» спортивных школ Союза заточены по-другому. Если до этой поездки мы готовы сбыли спасать всех и каждого, жертвуя чем-либо. То сейчас, наверное, если и сорвемся, то не сразу. Вопросы морали, этики, возможностей, договоренности с совестью очень тяжело даются. И как я говорил ранее, после описанных трагедий этого года на Ленина, Хана, БроудПике и, тем более, Победе эти вопросы будут подниматься еще часто.

Что же до таких клиентов: они полгода - год готовятся к восхождениям, копят деньги, планируют отпуска, приезжают, как могут, но заходят на вершину. Они приехали ради нее и сходили ее, цель достигнута и неважно как. Для меня как для спортсмена стиль восхождения важен: без кислорода, на высоту, по техническому маршруту, без помощи, минимальной командой, лазанием без привлечения сил из вне, с взаимовыручкой, честно – это как бы верх мастерства. И все же, если вы упускаете какой-либо из этих пунктов, это не умаляет того, что вы стоите на вершине, и это «ваша гора», заработанная, просто это сделано иначе.

Но тот стиль, который мы наблюдали – полнейшая противоположность всех наших ценностей. К этим у меня только сейчас сформировалось такое отношение: поднимайся за деньги и в случае аварийного спуска, оплачивай еще и их. Если я лишаюсь здоровья из-за твоей прихоти, твоей глупости, твоей некомпетентности или непрофессионализма – плати рублем.

У нас было немало участий в спасработах, но эти «Артисты» переплюнули всех. Мы несколько раз вспоминали Букреева, как он один нашел и привел столько людей? Представляли, а если бы мы не пошли вообще на гору, что было бы? Спасы? С какой высоты и впоследствии чего?

Кроме того, я думаю нам сильно везло. Каждый день новая трудность, но тут же находилось и решение, очень удивительный опыт. Их надежда на нас – это основная тактика восхождения, это неправильно, ошибочно. А наши ожидания от их действий обернулись проблемой для нас.

Нужно каждый раз проговаривать главные правила для всех: прежде всего подготовка до гор, физическая и техническая. Реальнее оценивать опасности и прислушиваться ко всем. Ранние выходы практически всегда обязательны. Спуск с горы в 2 часа дня, где бы ты не находился, всегда иметь запасы по еде, газу и аптеке, аварийные варианты связи, группы поддержки, спасотряд, страховки и запас денег на непредвиденные ситуации.

В заключение: пять человек могли остаться на горе, судьба еще пятерых неизвестно как сложилась бы. Черные ноги и черные руки – эти «метки» теперь останутся на всю жизнь. Одному из страдальцев уже в начале сентября отрезали пальцы на ногах в Душанбе. До поездки у всех было минимум по семитысячнику, сейчас по 3-4, а один стал снежным барсом! Стоит ли гора этих усилий и жертв? Стоит ли их вскоре ждать на Победе?

PS: Отдельное большое спасибо от меня и от всех кто терпел бедствие (от них конечно же не дождёшься) моему напарнику Баиру! Его большой опыт и умение трезво оценивать ситуацию во многом определили исход этих событий - все живы и дома!

А также нашим хорошим товарищам Вадиму и Сергею Миронову за то, что подвергая себя риску, спасали других!!!

PS2: информация с "живым" видео у меня на фейсбуке: https://www.facebook.com/profile.php?id=100034363692648 и инстаграме: alexannnder456