Карамазарская чушкА. Рассказ о приключениях на хребте Карамазар – одного из отрогов Серединного Тянь-Шаня при проведении геолого-поисковых маршрутов летом 1980 г., иллюстрированный фотографиями и рисунками автора.

Карамазарская чушкА

Цикл "Борода и годы"
_{Александр Курт}

_{(Фотографии и цветные слайды сделаны авторам фотоаппаратом "Зенит ТТЛ" исключительно в поисковых маршрутах)}

Летом 1980 годка в Москве прохолодили Олимпийские игры. Слышал, что город тогда основательно "почистили" от необязательных для спортивных мероприятий людей, в том числе и от студентов многочисленных ВУЗов. Нас, студентов МГРИ (геологоразведочного института) и в другие-прочие годы летом в столице было не сыскать - первокурсники проходили учебные практики на полигоне под Загорском (ныне город Сергиев Посад), второкурсники в Крыму под Бахчисараем, старшекурсники разъезжались по Союзу в геологические экспедиции. А по возвращению в "альма-матер" нас всех отправляли недельки на две-три в подмосковные колхозы "на картошку".

В то олимпийское лето я распределился на преддипломную практику в Таджикистан в Кайракумскую геологоразведочную экспедицию. По приезду меня спровадили в съёмочную партию, которая базировалась в городке Табашар, куда я с неизбежными перипетиями добрался 20 мая. В конторе меня сразу оформили техником-геологом в поисковый отряд, который занимался заверкой геохимических аномалий в горах Карамазар - одном из хребтов Серединного Тянь-Шаня.

Горы хребта Карамазар

Горы хребта Карамазар

В партии имелся "свой" транспорт, безносый Газ-66, поэтому проблем с заброской в район работ не предвиделось. Перекантовав ночь в халабуде сторожа, я на другой день забросил рюкзачок в поднятый досками кузов грузовика (чтобы можно было перевозить людей), я отправился навстречу очередным приключениям.

"Газон" долго пробирался по бездорожью горной долины, которая с набором высоты становилась всё уже, пока среди удручающих серых склонов, утыканных невысокими скалами не показался, словно чудо, зелёный оазис. Несколько палаток стояли рядком вдоль ручейка, который протекал по ложбинке, метров двести в длину и исчезал ниже в камнях. По сторонам ручья зеленела густая трава, вдоль берегов торчал кустарник, росло даже несколько невысоких скрюченных деревьев.

Вечером, когда отряд в полном составе дружно орудовал ложками после изнурительных маршрутов, у меня появилось чувство непонятного недоумения, что что-то здесь не так. Наконец до меня дошло. В лагере не было ни одной собаки, что противоречило моему полевому опыту, я привык, что во время приёма пищи поблизости обязательно вертелась пара-тройка, а то и более, собак. Здесь же не было ни одной, даже задрипанной псины.

- А что это у вас нет ни одной собачонки? - поинтересовался я у коллег.

- Зато у нас есть поросёнок, - похвастались они.

Со временем узнал то, что партия была в значительной степени укомплектована геологами, выпускниками Львовского университета. И находчивые украинцы откармливали "полевого" поросёнка, который уже был размером с дворняжку. Держали его в коробе, сколоченном из дефицитных досок, кормили отходами с общего котла.

На выходые состав отряда обычно убывал на грузовике в Табашар расслабляться по домам, оставляя сторожить лагерь меня с моим рабочим, таджиком из далёкого кишлака, который недавно дембельнулся из рядов СА и зарабатывал у геологов деньги на свадьбу.

Маршрутный рабочий.

Поняв эту фишку с выходными, я под одно воскресенье негласно замутил трехлитровую банку браги и с интересом ежедневно наблюдал процесс брожения. И вот наступило долгожданное воскресенье, я добросовестно откамералил маршруты за неделю, и ближе к вечеру водрузил банку с мутноватой жидкостью на самодельный стол. Рабочий без энтузиазма, только из уважения, отхлебнул моё угощение, и, отодвинув кружку в сторону, принялся наяривать макароны с тушеной говядиной.

Наш кабанчик в это время лениво пасся в стороне, тыкая своим пятачком во всякие неровности.

Тогда я плеснул немного браги в его миску и подсунул ему под рыльце. К моему удовольствию кабанчик быстро вылакал содержимое, составив тем самым мне компанию, и явно захотел добавки. Я, что бы ни переводить зря напиток, выскреб в миску гущу со дна банки. Поросёнок охотно всё слопал, аж дно заблестело и, радостно повизгивая, стал носиться вокруг. Мы смеялись от души с этого представления, пока не заметили, что поросёнок стал тормозить, задние его ноги поочерёдно подкашивались, а он, кувыркнувшись, с трудом вставал. После очередного падения он остался лёжать на боку, вытянув ноги. Мне стало не до смеха, до меня дошло - хохлы мне голову оторвут, если он совсем копытца откинет.

Я подскочил и легонько пнул его, что бы поднялся. Бесполезно, свин даже не шевельнулся. Я стал хлопать его по бокам, но ему как мёртвому припарка, лежит себе и всё, даже было не понять, дышит он или нет. Рабочий, попивая чай, безразлично наблюдал за моими манипуляциями, глубокомысленно произнёс:

- Теперь знаю, почему говорят "надрался как свинья".

Я только вздохнул, и осторожно взяв безжизненное тельце на руки, как ребёнка отнёс в загон.

***

На этом неприятности этого воскресенья не закончились. Глубокой ночью я проснулся от шума подъезжающей машины и наспех одевшись, выскочил из палатки в звёздную прохладу. Рабочий уже был наружи и вглядывался в подъезжающий грузовик. Большая машина остановилась на значительном расстоянии от нас, и какое-то время слепила фарами, видно сидевшие в кабине нас разглядывали. Потом шофёр убрал свет, но мотор не заглушил. Из кабины спрыгнул мужик и молча прошёл мимо нас вверх по ручью, пока не исчез в темноте.

Случись подобное в нынешнее время, и я, и рабочий мой наложили бы в штаны по полной, тогда в советское время в наших головах даже мысли не было, что приезжие могут быть опасными.

- Пошёл смотреть дорогу, - предположил я и направился к машине разузнать, кто это к нам приехал. В кабине сидело два человека.

- Вы что, заблудились? - спросил я незнакомцев.

Один из них молча кивнул.

- Там нет дороги, за ложбиной начинается осыпь, - охотно пояснил я.

Мужик снова кивнул в ответ, после чего поднял стекло окна дверцы. Он и шофёр продолжали сидеть в закрытой кабине и молчали. Потоптавшись, я, не соло нахлебавшись, вернулся лагерь.

- Странные они какие-то, - пожаловался я рабочему.

- У них там тайник имеется, узнали, что мы рядом разбили лагерь вот и приехали проверить, - тихо пояснил парень таджик.

И действительно, через какое-то время из темноты вынырнул первый мужик с большим свёртком в руках и не обращая на нас внимания забрался в кабину. Машина сразу развернулась, и будто её и не было, только россыпь крупных звёзд в вышине и узкий серп месяца над нами.

- Что это у него за свёрток был? - стал я гадать вслух. - Наверное, деньги, а вдруг оружие?

- Да анашу свою они забрали, - уверенно сказал рабочий.

Смешно признаться, но об анаше я тогда знал, только то, что её где-то в Азии курят, как табак, как и то, что на Марсе есть каналы, в общем один уровень осведомлённости.

Рабочий полез в свою палатку досыпать, а я, вспомнив поросёнка, отправился к загону. Поросёнок лежал в той же позе, что я оставил. Я потрогал его, он был тёплый и даже зашевелился, когда его слегка толкнул. Довольный, что всё обошлось, и свин наш не загнулся от бражки, я отправился к себе, размышляя об ночных гостях.

***

Однажды из-за этого поросёнка возникла нешуточная проблема с жителями одного кишлака. Обычно отряд заезжая на новую площадь, забирался как можно выше в горы, где ещё можно было встретить воду; как правило, эти места были далеко от населённых пунктов. Но раз пришлось разбить лагерь вблизи небольшого кишлака. Он был последним перед горами. За ним вверх уходила неширокая долина, по дну которой бежал полноводный ручей. долина была засажена разными плодовыми деревьями. Мы разбили лагерь в конце сада, а утром к нам пожаловала делегация почтенных аксакалов. Детвора, которая давеча крутилась, сгорая от любопытства на почтительном расстоянии, когда мы ставили палатки, донесла в кишлак, что у нас есть живой поросёнок.

Вид на район поисковых маршрутов из полевого лагеря, разбитого в конце сада за кишлаком.
_{(Рисунок автора с натуры)}

Аксакалы, после обязательного обмена любезностями категорически потребовали от начальника, чтобы мы убрали поросёнка: "ЧушкА, (с ударением на А), очень плохо. Арык течёт в кишлак, мы берём воду из него, а тут чушкА. Это нельзя. Увозите свою чушкУ отсюда".

Наш начальник был опытным дипломатом. Он долго пил с аксакалами чай и, в конце концов, отстоял поросёнка, заверив, что для него будет построен загон из досок без щелей далеко от сада, и чушка будет сидеть в этом коробе безвылазно. А для отходов рядом выкопаем глубокую яму, которую перед убытием закопаем. Да и будем здесь всего неделю.

Всё лето мы возили нашу чушкУ с собой, с любовью кормили, поили и ухаживали. В конце сентября, когда я покидал славные горы Карамазар, это уже был упитанный кабанчик. После случая с бражкой, я его особо ублажал в благодарность, что он не откинул тогда свои маленькие копытца. Как сложилась в дальнейшем его судьба, мне не ведомо.

***

Та "олимпийская" практика была очень значимой.

Во-первых, я побывал на настоящих горах, четыре месяца, почти ежедневно утюжил склоны и вершины на высотах от трёх тысяч и более метров. Конечно, для альпинистов это высоты так себе - семечки, но мы ежедневно уходили вверх, с превышением до тысячи метров и возвращались в лагерь гружённые тяжёлыми рюкзаками, набитыми пробами и образцами. Изнурённым и потным нам было не до романтики.

Автопортрет. Возвращение из поискового маршрута.

_{(Картина автора. масло, картон)}

Как правило, рельеф на высоте был скалистый с крутыми склонами, покрытыми осыпями разнокалиберных по величине обломков пород, и мелких и размером с грузовик.

Типичный лунный пейзаж - серые камни и скалы, под палящим солнцем отсвечивающие фиолетовым цветом гладкими боками.

Единственное, что иногда радовал глаз - это сохранившиеся кое-где в ложбинках белые нашлёпки спрессованного снега.

Ледник, Начало горного ручья:

***

На другой день после прибытия в лагерь, главный геолог взял меня с собой в маршрут. Несколько дней я ходил с ним в паре, он доходчиво разъяснял все тонкости горного маршрута, заодно проверяя мои знания. Благодаря "драконовскому" методу обучения на кафедре петрографии, где даже моргнуть лишний раз за микроскопом не разрешалось и великолепным тематическим коллекциям минералов, я чувствовал себя среди скальных нагромождений, как рыба в воде.

Первым делом надо было найти на местности геохимическую аномалию, нарисованную на карте, то есть точно выйти на неё. Как правило, это были небольшие участки протяжённостью пару сотен метров. А потом прочелночить площадь снизу вверх в поисках "изменённых" пород с видимой минерализацией. Очень трудоёмкая, да и опасная работа - лазать с молотком по скользким, порой пышущих жаром поверхностям. Весьма помогали в этом деле трикони - приспособления с железными щипами, которые привязывались к подошве туристических ботинок.

Потом следовали тривиальные процедуры - прослеживание распространения зоны минерализации, описание вмещающих пород и тектонических нарушений, отбор образцов и проб, и главное - точная привязка выявленного источника минерализации на топооснову.

В конце недели главный геолог дал мне в помощники маршрутного рабочего и убыл в Табашар. а я, с его благословения, последующие четыре месяца ходил в самостоятельные маршруты.

Обломок "изменённой" породы (скарн) с коркой медной зелени (малахит) и включениями сульфидов - тёмно-коричневые кристаллы сфалерита и единичные золотистые халькопирита, на снимке они не видны. _{(Образец из коллекции автора).}

***

Название "Кара мазар" переводится на русский язык, как "Чёрная могила"

. В одном из маршрутов я набрёл на эту самую могилу, которая находится на одной из вершинок хребта.

Она представляет собой курган высотой до двух метров сложенный из камней. В кургане внизу сбоку имеется узкий проход внутрь, завешенный белыми лоскутами материи, может быть это остатки истрёпанного полога. Кое-где в камни воткнуты веточки с привязанными тряпочками, а сбоку торчит высокий шест в наклонённом положении, тоже увязанный обрывками материи, вероятно, раньше он стоял вертикально и завалился со временем. Выглядит это место заброшенным, тряпочки на веточках почти истлели. Думаю, за многие прошедшие годы, а может быть и десятилетия, я с рабочим стали единственными "паломниками", кто посетил "чёрную могилу", давшей название хребту.

Кто-то рассказывал, что на горе похоронен какой-то святой. Почему его похоронили высоко в горах не известно. На фотографии (со слайда) отчётливо видны два столба света, исходящих в небо от могилы. Вероятно это дефект проявления плёнки, но с другой стороны эти осветления видны только на фоне неба, а ниже на фоне камней их нет. К тому же они неоднородны по текстуре, а дефект проявки должен был проходить через весь кадр и быть однородным. В общем, мистика, да и только.

(снимок сделан в автоматическом режиме с задержкой затвора)

К могиле от предгорья ведёт многокилометровая тропа. Раньше по ней поднимались паломники, что бы поклониться святому. Где-то посредине этого пути расположены остатки стен небольшого строения. Внутри стен среди камней лежали кувшин с ручкой и целая пиала. Я сфотографировался с этими артефактами и вернул посуду на прежнее место. Вероятно, здесь паломники делали остановку для отдыха или ночлега.

***

Как-то, обследуя очередную "аномалию", я наткнулся на древнюю горную выработку. Узкий невысокий вход находился в глубине скальной расщелины, которая была обусловлена тектонической зоной дробления. Я с трудом протиснулся на пару метров внутрь и поспешил обратно. Дальше щель изгибалась, видно вслед за рудной жилой и сильно сужалась. Пролезть в неё можно было разве что гному или ребёнку лет десяти-двенадцати. Стены выработки были тщательно обработаны, вокруг даже намёка на руду не было, забирали рудокопы всё подчистую. Вероятно, они использовали детский труд или карликов. Можно было только позавидовать знаниям древних рудознатцев, которые отыскали и отработали на сто процентов серебряную жилу посреди нашей аномалии. Так-то.

Высокогорный спец. транспорт повышенной проходимости марки "ИШАК-ИА", груженный полевым скарбом поисковой партии:

Живность, которая попалась мне в горах, как правило, в оазисах возле источника воды:

Смертельная схватка "драконов". На самом деле - это небольшие ящерицы.

Упитанный невозмутимый змей более метра в длину, наверное, это полоз, одна из разновидностей ужа.

***

Ровно через четыре месяца 20-ого сентября я покинул горы и выбрался в контору партии для увольнения. Перед убытием в родные МГРИ, главный геолог партии показал мне коробку дома только что построенного недалеко от конторы, толи 3-х, толи 4-х этажного, уже не помню, и сказал:

- Через год будет готов. Выбирай прямо сейчас любую квартиру и приезжай после окончания к нам в Табашарскую партию.

Письмо, полученное деканатом ГРФ МГРИ.

1980. ТадССР. Хребет Карамазар. Кайракумская ГРЭ. Табашарская ПСП.

Но, после окончания славного МГРИ я распределился на Дальний Восток.

---------------------------------------------------------------------------------

ПРИ ИСПОЛЬЗОВАНИИ ТЕКСТА ОБЯЗАТЕЛЬНО УКАЗЫВАТЬ АВТОРА И ССЫЛКУ НА ИСТОЧНИК:

Автор: Александр Курт.
Источник: http://kas.mfvsegei.ru/tekst/karamazar/karamazar.htm

Контакт: as-kurt@yandex.ru