Он и Она -2 или История одной заполярной экспедиции.

Пролог.

Затянувшаяся сдуру зима, как горькая пьяница, никак не могла выйти из своего снежного морозного запоя. Редкое утро выдавалось тёплым и трезвым. Солнечные лучики бегло ощупывали землю, тщетно пытаясь понять собственную надобность в этом мерзком холодном мире. При виде очередного, набегающего с севера облачного безобразия, пугливые солнечные зайчики стремительно исчезали в громоздких снежных сугробах, грязных дорожных отвалах, затаиваясь под заметёнными по крышу промёрзшими автомобилями.
И опять – многодневный метельный запой, с завыванием пьяными ветряными воплями в проводах мерцающих уличных фонарей, под аплодисменты хлопающих полуоторванных жестяных листов на покатых помороженных крышах гаражей.
- А весна обязательно должна прийти, – лениво размышлял Странник, потягивая перед телевизором свое любимое светлое пиво и кутаясь в безразмерный махровый халат.
– Полсотни лет живу и всегда она приходила. Или - сразу лето. А чёрт его знает, что лучше. Хотя лучше всего - вяленая щука с пивом! – и откинувшись на мягкую перинную спинку дивана, Странник принялся энергично разминать пятнистую тушку сушеного наслаждения.
- Как же хорошо жить одному! Никто тебе мозги не пудрит, своими проблемами не достаёт. Хочешь пива – пей пиво. Хочешь водочку по пятницам – только с холодильником договаривайся. А он у холостяков дрессированный, недаром даже слово «холодильник» – мужского рода. Жалко, что Йетти нет рядом. Он бы оценил всю полноту моего жизненного удовольствия. Да…
Нет, ну недаром же в народе говорят – «Не буди лихо, пока тихо».
Завалившийся под подушку телефон нервно задрожал и заверещал противным рингтоном – «Братан, братан, возьми трубку, это я, в натуре...»
- Йетти! Пиво, видать, почувствовал, старый! – пробормотал Странник, неспешно вытерев руки и промокнув рот кружевной бумажной салфеткой. – Алее, вас - внимательно!
- Ну, привет, – каркающий, ленивый, слегка приглушенный голос. – Как жизнь? Чё делаешь?
- Пиво пью. Вобла. И телевизор. «Animal Planet». Тебя вот всё высматриваю.
- Понятно… И как?
- Да пока не очень… Передача про Йетти только вечером. Но и сейчас интересно. Про близких родичей твоих – про человекообразных. Про горилл и орангутангов.
- Понятно… А я вот слышал, что на Кольском снежного человека видали, – с ноткой тоски в голосе. – Воет по ночам. Одинокий такой…
- На Кольском, говоришь? Воет? А помнишь, как мы выли в Заполярье, когда спиртяга закончилась?
- Помню… Всё равно жалко. Помочь бы ему.
- Нет, старый, всё, хватит с меня Северов. Находился. Я теперь диванным туризмом занимаюсь. Во – диванинг! Присоединяйся. Только «Оболони» прихвати, светлого.
- Понятно… А тебе тут привет передавали. Спрашивали, куда этим летом пойдем.
- Спасибо, старикашка. А кто передавал?
- Да слезливая твоя…
- Кто?! Елена Прекрасная? Как, я же ей сотню писем отправил, и в ответ ни строчки! Когда? Как?
- Понятно… Побольше про человекообразных смотри. Может, себя там увидишь.
Такую прелесть упустил, орангутанг хренов!
Странник рывком спрыгнул с дивана, расплескав пенный нектар на пушистый халат, и кругами заходил по своей тесной холостяцкой комнатке, украшенной фотографиями, веслами, ледорубами и прочими милому его вольному сердцу артефактами.
- Нет, Кощеюшка, вот точно говорю - сотню писем ей отправил! Как в рельсу звонил при пожаре!
- Бывает… Я ж тебе говорил, что по поводу женских сердец – это ко мне. Вот, помню, после второй мировой, на Памире, мы с инструкторами в женский лагерь зашли…
- Слышь, старый, в поезде порасскажешь! Что? Когда? Куда?
- Куда – куда… На провода! - опять старческое карканье в трубке. – Ты бы дверь уже открыл, а? А то я тут в коридоре твоем заждался и пивасик руки оттягивает. Скоро они точно как у гамадрилы будут. Длинные такие. Вот уже наржётесь…
Вскоре резной журнальный столик был заставлен: бутылками с пивом, ледяной водочкой в запотевшем графинчике, сушёной щукой, разорванной на жирные скибочки, тарелкой с нарубленной пальцемпханой колбасой, сыром, миниатюрными маринованными огурчиками, солеными груздями с лучком и тонко нарезанным ржаным хлебом с семечковой прослойкой.
- Ну что ж, пятёрка так пятёрка. Рафтинг так рафтинг. Вот только воды я, старый, с детства боюсь… Мне бы лучше в горы. Но река так река, фиг с ним, там же Солнышко будет… А знаешь, дед, в холостяцкой жизни есть неоспоримые прелести! – продолжал бормотать Странник, устраивая в центре комнаты кучу-малу из костюмов, сапог, маек – плавок и прочей, жизненно важной на северах амуниции. – Вот смотри, как от шмоток костром сразу вкусно запахло. А по женскому недопониманию – это вонь…
Сутулый седобородый Йетти восседал на роскошном диване, потягивал из чешского бокала пиво и кивал невпопад длинными прядями шевелюры, даже не пытаясь вставить свои «пять копеек». За годы совместных странствий он привык к удивительной приверженности Странника к пространным философским монологам и таланту присваивания своему лучшему другу всевозможных прозвищ.
- Вот мы с тобой, Бесполезное Ископаемое, пиво пьём не когда можно, а когда захочется – это раз. Посуду можно мыть тогда, когда уже нет чистой – это два. Носки удобно стирать раз в неделю и в стиральной машине – это три. Кстати, стиралку придумали холостяки, факт. Как и микроволновку. А, главное – постель! Вот скажи, Кощей Бессмертный, какого чёрта каждое утро бабы постель заправляют, а? Покрывала у них с рюшечками, подушки с зайчиками, фу!… Ведь через несколько часов, вечером, постель опять расстилать придётся, Етитская Сила, так на фига? А где, кстати, мой ледоруб, хотя зачем он на Реке? А вот сапоги резиновые нам не помешают.
- Ты это… Возьми ледоруб… И горные ботинки. И основную - сколько у нас? Метров пятьдесят? Хватит.
- Трындец, тебя что, старый, после Второй мировой еще не отпустило? А ледоруб - то на фига?
- Ну, там это…Экспедиция, что ли. Горы тоже будут. У них горников нет, вот я насчет тебя и договорился. Поведешь через перевалы, там какие - то отморозки конченые идут, Реки им мало…
- Нет, ну ты точно гамадрила, Йетти, знаешь же, что у меня водного опыта – одна двоечка на байдах – надувашках, а тут – катамараны - двойки, да еще и пятерочный сплав… С шестерочными порогами, говорят. Надо в интернете полазить, узнать хоть, что это такое. Хотя там Солнышко будет…Слезоточивое. А куда я свою тельняшку засунул? - продолжал свои пространные речи Странник, с полуулыбкой вспоминая давние приключения. - Как там белокурая красотулечка, замуж, наверное, давно вышла, полтора года всё-таки прошло, вот и пропала. Это жизнь… Тем более, у них там, на Волге. Бывали мы с тобой в Нижнем пару раз, помнишь? Мужики там до трех не считают, не то, что у нас. Да… Спирт, главное, не забыть, пару канистр должно хватить, это же не горы, на Реке вес по фиг… Попробовать бы надо, а то вдруг левак какой метиловый. Давай забодяжим грамм по пятьдесят… Ух, как нагрелся! Видать, точно хороший. И теплый такой. Ну, приключение начинается, за удачный старт, Ископаемое!
Выпили залпом, помолчали, пожевали, глядя друг другу в глаза.
- Ну как тебе, мумия патлатая? – почесал за ухом Странник.
- Не знаю еще, - хрипло прокашлялся старый бродяга. – Не понял…
- Зато я понял! – и, забодяжив новую порцию пятидесятиградусной амброзии, Странник потопал на кухню нарезать очередную партию пальцемпханой колбаски и нежнейшего грузинского Сулугуни. С чёрным Бородинским хлебушком, конечно…
Глава 1.
Два седых неразлучных друга ждали своих новых попутчиков на далёкой – предалёкой, забытой Богом и людьми, заполярной станции. Странник бывал уже тут, лет этак тридцать назад. Когда в конце семидесятых на Оленьи острова в Белом море лыжную двойку водил, та еще авантюра была!
- Может, где на Руси цивилизация и развивается, Йетти, но точно, не тут… - глядя на чёрные полуразвалившиеся бревенчатые срубы привокзальных строений, чесал трехдневную щетину Странник. – Даже сортир, смотри, сохранился тот же, древний, лагерный!
Две бетонные плиты уложены параллельно, вместо пола, неширокая щель между ними – длинное и зловонное очко.
- Но чисто, и на том спасибо,– продолжал бубнить Странник, выписывая нервные круги вокруг двух необъятных экспедиционных рюкзаков, стоящих как жандармы на перроне. - Знаешь, старый, что - то мне стрёмно как – то, не по себе. Может, зря мы это… Хотя, что тут Боржоми пить…
И осекся на полуслове, уловив насмешливый взгляд невозмутимого друга.
Вечерело.
Вдали, где-то на севере, в облачной дымке синели Хибинские горы, покрытые снежным налетом. Солнце круглосуточно висело над тайгой, позёвывало розовым цветом, как бы отоспавшись за долгие зимние метельные ночи.

Питерский поезд, опоздав на полчаса, неспешно выползал из тайги, как синяя ленивая гусеница.
Пятый вагон, проводница в казенной шинели откинула ступеньку и небрежно протерла наружные поручни.
- Етитская Сила, как же стрёмно… Хорошо, что стоянка всего три минуты… - пробормотал какую – то нелепость Странник, подходя к вагону.
Из тамбура на перрон спрыгнула тройка крепких парней, принявшись ловко тягать выгружаемое из вагона снаряжение – необъятные экспедиционные рюкзаки, баулы, клеёнчатые челночные сумки, упакованные в брезентовые чехлы катамараны, синие гермобочки с продуктами. Через минуту на перроне уже высилась разношёрстная гора рафтингистского добра.
В суете погрузочно-разгрузочных работ Странник не успевал рассматривать всех приехавших участников сплава, тем более что одна гермобочка завалилась на бок, пытаясь укатиться под колёса вагона.
Поезд дёрнулся, противно скрипнул на прощание тормозными колодками и уполз в тайгу, мерцая задними красными фонарями.
- Всем привет, друзья! Простите, что без музыки встречаем! Зато вот что вместо шампанского!– и Странник поднял над головой двухлитровую бутыль Балтики.
- Ну, это куда лучше! – засмеялся здоровенный мужик с жесткой черной бородой и грубым розовым шрамом, пересекающим правую щеку от уха до подбородка. – Димон, мент, Москва. Прошу любить и наливать!
И бережно закинул пошарпанную гитару за плечо.
- А где же Она? Где же юная красотулечка голубоглазая? Не - ту… Не смогла приехать? Или…
Чуть в стороне от горы снаряжения стояла удивительной красоты стройная женщина в пятнистом камуфляжном костюме. Белокурые длинные волосы перехвачены в пучок голубой ленточкой, взгляд огромных голубых глаз - уверенный и сильный, вокруг пухлых губок едва заметные волевые складки, а фигура… Фигура настоящей женщины, такой, какой её рисовали средневековые художники. Как же она красива…
На ватных ногах Странник подошел к ней.
- Ты? Это - ты?! – Протянул к подруге слегка дрожащие руки, просто не зная, что ему делать, что говорить. - Ты как? Почему?
- Вот, придурок! Всё такой же! – запрокинув голову, захохотала Она. – А то кто же ещё? Не чёрный же альпинист!
И, бросившись на шею охреневшему Страннику, прижавшись к его груди. Потом резко оттолкнула слегка опупевшего друга, отступила на пару шагов.
- А почему ты не бритый, может, воды тут нет, а? Или и здесь снег топить надо? – опять рассмеялась колокольчиком.
- Ты почему не отвечала, Солнышко? – только и смог промямлить Странник.
- Переехала, твой адрес потеряла, дел было много, забот всяких и хлопот… - и отвела глаза в сторону.
- Солнышко, а ты не забыла лимоны купить? – подошел к ним высокий Командор, похожий на мультяшного Антошку из-за кудрявой рыжей гривы на голове.
…Странник жил уже много – много лет и прекрасно понимал, когда люди говорят искренне, а когда лукавят. Сразу уловив напряг в поведении подруги, он пришёл в себя, и минутная власть горячих эмоций тут же подчинилась холодному диктату рассудка.
- Что ж тут непонятного, полтора года прошло. Сам сколько за это холостяцкое время накуролесил, ну да ладно, все живые, всем жить надо, что ты – один мужик на земле, что ли, всё нормально, всё естественно. - Размышлял про себя Странник, таская экспедиционное снаряжение в металлический кунг вездехода, припаркованного на раздолбанном асфальте привокзальной площади.
***
«Белый снег, серый лед, на растрескавшейся земле.
Одеялом лоскутным на ней - город в дорожной петле.
А над городом плывут облака, закрывая небесный свет.
А над городом - жёлтый дым, городу две тысячи лет,
Прожитых под светом Звезды по имени Солнце...»
… Есть что-то колдовское, первобытно - душевное в ночном круге у жаркого, пахнувшего луком и тушенкой, костра.
Тихая песня под гитару вырывалась из глубин покалеченной на войне души бородатого Димона, только что вернувшегося со второй Чеченской. Эта песня размывала последние скрепы, связывающие вольные души скитальцев с расчетливым и жестоким прагматизмом недавнего прошлого…
- Как ТАМ друзья, которые ушли навсегда, с которыми в сорокоградусные морозы сухари жрали, в одном спальном мешке, согревая друг друга своими телами. Что ж с глазами, ё-моё, спирт, что ли, из меня вытекает? Или я один такой сентиментальный? – вздохнул Странник, почесывая серебристую щетину на щеке. - Нет, вон и бородатый Димон рукавом тельняшки, типа - пот вытирает. Только почему - то под глазами, да и глаз над шрамом у него нервным тиком перекосило. А, это дым от костра такой на северах, видать, ядовитый! Ладно, так и будем считать. Ух ты, Солнышко наше, глянь - ка, с сухими глазками сидит, только они еще больше стали, еще бездоннее.

Ночное солнце не просто светило - оно согревало своим нежным теплом их усталые души, не давая с разбега утонуть в северном арктическом безвременье...
***
Наутро скитальцы собрали катамараны - четыре двойки. Белоснежка пожелала идти в экипаже в Йетти, и как за завтраком Странник не пытался ее уговорить, была непреклонна.
- С тобой опять куда – нибудь влетим, знаю я тебя! - хохотала она, милостиво приняв из рук Странника букетик миленьких таежных подснежников.
Впрочем, что у нее осталось от прежней хрупкой девочки, так это аппетит. Каша со сгущенкой, бутики с колбасой, сало с чаем и конфетами, печеньки и сникерс.
- Уф! – она откинулась на бревна и довольно погладила округлое пузико.
- Ха, проглота ненасытная! – не удержался Странник и тут же получил в бочину тычок пудовым кулаком.
Двухметровый Йетти стоял над ним и грозно шевелил прокуренными усами. – Ты это… Наш экипаж… Понял?
А Белоснежка весело захохотала и показала Страннику маленький розовый язычок.

… Вскоре нескончаемая череда удивительных для горника впечатлений начисто вышибла из Странника все его душевные терзания.
Экипажи пошли, усиленно работая веслами, по узкой протоке. Постепенно вода прибавлялась, и вскоре каты вышли на чудные, синеющие среди заполярной горной тайги, прозрачные озера.

Хвоя на кривых сосенках засветилась ярко-зелеными мазками, точь-в-точь как на полотнах талантливого художника-импрессиониста. Распустившиеся по берегам бесчисленных ручьев пугливые подснежники приветливо улыбались отважной весне, недавно залетевшей в эти суровые арктические края.
Инструктором в экипаж Страннику поставили Андрюху, здоровенного мужика из Подмосковья, исходившего все белые воды Кавказа, Алтая и Урала и посему скромно именуемым Кэмээсом. Не откладывая на вечер процесс дрессировки новоиспеченного рафтингиста, Андрюха, как исправный сержант, тут же приступил к обучению вновь прибывшего духа.
В течение нескольких часов он гонял их кат по водной глади озера кругами, боком и задом, при этом обучая Странника всяческим причудливым водным командам: табань, цепляй, нос вправо, зацеп…
Для правдивости и реалистичности повествования необходимо отметить, что горники обычно воспринимают воду как совершенно враждебную среду. У них, как правило, вложено альпинструкторами на подсознание - вода это смерть.
Да и воспоминания о мемориальных досках на скалах у кавказской реки Бзыбь, при впадении в нее речушки из Чёртова Ущелья, постоянно стояли у Странника перед глазами. Такая вся из себя - мелкая, прозрачная, журчащая среди камушков, речушка. Но стоило пройти дождю в горах, и за минуты она превращалась в адского мутного монстра, поглощающего всех и вся, не разбирая, мастер ты или новичок.
Туманным утром, после удачной рыбалки, экипажи подошли к первому порогу.
Етитская Сила!!!
Страшный рев… Страшный!
Сжатая в темном ущелье крутыми чёрными скалами, Река бешено рычала, ворочала многотонные валуны, угрожая наглым людишкам смертельным пенным оскалом. Вспениваясь вокруг подводных гранитных глыб, вниз нёсся ужасный поток ревущей ледяной воды. После первого вала, высотой около трёх метров, следовал крутой поворот вправо. Еще один вал, высотой также метра в три. Опять правый поворот вокруг выступа скалы и новый сброс, метра в четыре.
В пороге Река неслась с бешеной скоростью, разбиваясь местами об острые грани огромных плит, зловеще улыбающихся мягкой и нежной человечьей плоти, как бы приглашая её в свои склизкие смертельные объятия.
Шум стоял просто невероятный! Брызги и водный туман висели в воздухе, орошая мокрой туманной пылью замшелые скалы на левом берегу.

- Ой, бля… Длина порога - метров сто. Может быть даже пятьсот...- хрипло орал Странник на ухо Йетти, пытаясь перекричать Реку. – Да тут даже мне понятно, что пройти живым этот порог невозможно! Что, вот в эту смерть надо будет идти? Добровольно? Етитская Сила…
- Какая же это четверка? - возмущенно продолжал он, - Обычная шестерка. С двумя плюсами... Ну, я и попал, – и обессилено сел на край огромной и покатой скалы.
Почесал бороду и, судорожно вздохнув, посмотрел на друзей.
Старый Йетти с кривой улыбкой стоял рядом на скале, вцепившись дрожащими руками в чахлую кривую березку, непонятно каким чудом растущую на самом краю гранитного обрыва.
Московский мент Димон сидел на черной мокрой глыбе возле самого потока и загадочно улыбался, глядя вмиг остекленевшими глазами в манящую пучину:
-…Ты не бойся синевы, не утонешь, это сказочная быль, а не сказка... - напевал тихонечко про себя.
Инструкторы несуетливо доставали морковки, что-то говорили опытным рафтингистам, расставляли страховку.
К Страннику подошел Димон.
- Мужики, тут кто-нибудь еще боится? – хриплым басом. - Бля, мне так страшно даже в Чечне не было…
- Не то слово, Димон, – прохрипел Странник. - Сказать, что просто страшно - не сказать ничего... Пи…дец просто... Посмотри, вон даже скалы дрожат...
- Ага,– криво ухмыльнулся старый бродяга. - Это не скалы. Это тебя так колбасит...
Странник обнялся с Йетти, чмокнул Солнышко в мокрую щёчку, и дорогие его сердцу друзья пошли готовиться. Командор что-то тщательно внушал каждому из них.
- «Солнышки» пошли! - раздался истошный вопль сверху, и немногочисленные папарацци подняли свои фотики.
Они шли хорошо. В пенном облаке. Удачно завернули. Прыжок. Еще прыжок, катамаран стало поворачивать, развернуло задом наперед, но скорость потока была уже небольшой. Прошли!
Мокрый и страшно возбужденный, Йетти подбежал к друзьям.
- Ну как, старый? Живой?
- Ничего, козлина, главное - закрой глаза и не дыши... Как горки американские. Только мокрые. Хорошо-то как...
Очередь экипажа «Етитская Сила», со Странником и Андрюхой.
Командор еще раз повторил, кому что делать и они пошли...
- Гребем! Вперед! Быстрее! Нос - правее! - ревели команды Андрея.
Сознание почти оставило Странника. Руки заработали веслом с бешеной силой.
Первый прыжок. Ледяная волна с головой накрыла несчастную башку бестолкового горника. Пена и брызги залепили ему глаза, дыхание практически остановилось, но самое страшное было еще впереди...
Во второй вал они вошли с потерянной скоростью, и кат завыл днищем по подводной скале, затем дико подпрыгнул и воткнулся носом в каменное дно.
От страшного удара Странник, как торпеда, каской врезался в оранжевый баллон катамарана, затем его швырнуло на привязанные по центру гермики. Лямки-стремена просто впились в бедра рафтингистов, сдавив их многотонным прессом. Кат стонал и скрипел под невероятными ударами водной стихии.
- Вперед гребём, бляяяяяяя! - громче всех порогов Реки орал Андрюха. Но, контуженные ударом, они сумели лишь вяло затащить кат в левое улово, перед третьей ступенью.
- Товарищ инструктор, - простонал Странник, - А можно здесь, как при игре в «очко» - типа я - пас....
- Я, бля, покажу тебе такое очко! - свирепым львом опять взревел Кэмээс. - Нос - вправо, выходим траверсом поперек струи на сорок пять, возле скалы - табанить, нос заводим резко влево, в струе оба - вперед! Пашлиииииии!!!
- Ой, бляяяяяяяяя!!!
Направляемый опытной рукой инструктора, их экипаж снова завёл кат в бешено ревущий поток пенной смерти.
В закошмаренной голове Странника опять прокрутились команды инструктора. – Так - табань... А, это так у рыбаков называется - бить веслом по воде, загоняя в сети рыбу. Или тарабань... А, один хрен!
И в момент, когда нос ката оказался в самой сильной струе, он принялся бешено шлепать веслом по потоку. К счастью, что-то испортить уже было невозможно.
Завывая баллонами, трущимися по подводным глыбам, дрожа и изгибаясь в смертельном потоке Реки всеми рамами, как взнузданный конь, их кат прыгнул с третьей ступеньки.

Лямки-стремена вновь затрещали от адских нагрузок, волна за волной ледяная Река обрушивалась на их головы, но вот, наконец, пенное улово по левому берегу.
Медленно вращаются на тихой воде. Смотрят друг на друга. Живы. Руки и ноги на месте. Хоть у Странника и дрожат. Неужели - прошли?
На противоположной стороне реки, на чёрной наклонной скале, Странник увидел огромные и родные глаза. Стоит, смотрит Солнышко, ручки в кулачки сжаты.
- Ну как хорошо жить – то!
Инструктор достал из кармана фляжку и протянул ее напарнику.
- За крещение. Боевое. Глотни, Етитская Сила! - торжественно объявил он.
А потом навесил Страннику таких звиздюлей, что четвёрочный порог по силе внушения просто отдыхал! Особенно досталось несчастному горнику, конечно, за «тарабаньки».
- А и фиг с ним! Все равно глоток коньяка из инструкторской фляги стоил того, чтобы пережить все ужасы и кошмары первого в его жизни четвёрочного порога.
Глава 2.
… Почти половина маршрута была уже позади.
Команда сидела на струганных брёвнах очередной более-менее цивилизованной стоянки, наслаждаясь брусничным чаем с сухарями.
- Ваша задача, Етитская Сила, пройти вот эти два перевала, выйти на истоки реки Песчаная, там, по слухам, есть водопад, озеро, от него каскад порогов. По крайне мере, местные так говорили. Надо составить их описание. Карта генштабовская столетней давности, лоции по реке смотрели, ничего нет. – И, поправив стропорез на спасике, - Мы с Солнышком останемся здесь, с катами и снаряжением. У меня мениск выбит, и так еле на кате сижу, болит, зараза… Проведешь сам, тебе горы роднее.
- Я это… - ворчание от костра. – Тоже останусь… – посасывая трубку, пробасил Йетти, уловив тоскливый взгляд Странника.
Взяв необходимый для трехдневного перехода минимум снаряги, пятерка бродяг ушла в тайгу, вдоль звенящего в россыпях чёрных камней ручья. Шли по еле различимой тропе, натоптанной многочисленным таежным зверьём.
Вскоре тропа запетляла – зазмеилась меж скальных стен, выводя их на мшистые тундровые предгорья.

…Горные северные переходы не особо впечатлили Странника. Тяжелая, до соплей выматывающая пахота. Гранитные полуразрушенные скалы, снежники и осевшие лавинные конуса, тяжелый ноздристый фирн, северные ветра, вымораживающие пропотевшие пуховки, ночные боли в когда - то переломанном плече и дневные боли в бедрах, чёрных от гематом – память о первом пороге…
И теперь, стоя на скальных вершинных плитах очередной сопки, гордо именуемой вершиной 1 034, Странник начал слегка сомневаться в превосходстве горных походов над водными.
- Ну, простите, Горы! Вот и придет же с устатку в голову такая хрень! – проворчал он, вдохнул полной грудью свежий океанский бриз и повел группу на юг. В ущелье, зеленеющее в туманной дымке и именуемое на его далекой родине распадком.
Дойдя до каскада щелей – озёр, перевязанных порожистыми речушками, провозились на них полдня, фотографируя пороги и составляя лоцию. Пускали с верхнего каскада реки бревна, стараясь поточнее определить уклоны, прижимы и начала шивер.
Наконец, к концу третьего дня, вышли на извилину реки, образующую почти полную петлю. Заросшая буйной пойменной травой поляна, с частыми вкраплениями широколистных кустов цветущей морошки, низко стелящийся к ночи вязкий туман.
На поляне, чуть ближе к тайге, стояли несколько бревенчатых строений – покосившаяся изба с крестом на стене, пара сараюшек, подпёртых поленницами наколотых дров, изгородь для скота.
К дому подходить не стали, кликнули хозяев – не отозвались.
Поставили палатки на песчаном плёсе, натаскали дров из тайги, накашеварили и расположились у костра ужинать.
Солнце чуть присело за окрестные сопки, сумерки окутали поляну, так до утра и будет – ни утро, ни вечер. Севера…
К полуночи из тайги показалась тень, едва различимая от костра. Совершенно бесшумно, по – звериному ловко, к бродягам подошел древний старик в льняной рубахе.
Седая, по пояс, борода, длинные белёсые волосы, мудрый взгляд из – под лохматых бровей, на плечах – мешок со мхом.
- Бог в помощь, странники! – поклонился костру.
- Здравствуй, отец! – поднялся Странник с бревна и почему-то добавил: - Бью челом!
Такого смеха бродяги уже давно не слышали. Столетний дед просто заходился хриплым, кашляющим хохотом, согнувшись в три погибели.
- Ну, насмешил, уважил! А пошто не «Гой еси?» Откуда сами - то будете?
Слово за слово, шутка за шуткой, и вскоре старик уже сидел возле костра, щуря на бродяг пронзительно - внимательный взгляд.
На его лице и около рта – глубокие складки, на лбу и щеках – паутина резных морщин. Глаза впалые, серые и почти бесцветные – выгорели от таёжного солнца. Руки, скрещённые на острых коленях, жилистые и костлявые. Сидит у костра ровно, чуть подав вперед впалую грудь. Взгляд пронзительных глаз куда-то во внутрь, как в душу смотрит.
- Взгляд старца с древнерусских икон, – переглянулись бродяги. – Смирение и мудрость…
От еды дед отказался, пожевал сухарь с брусничным кипятком, неспешно сходил в дом и, прихрамывая, принес к костру закопченный глиняный жбан.
- Не побрезгуйте, странники, отведайте. Квасок из морошки.
Так полночи и просидели. О том о сём поговорили - о вере, о Боге, о тайге.
Наутро, по росистому лугу, пошагали вниз, на встречу к своей Реке.
Старик придержал Странника за рукав, посмотрел ему в глаза и, дождавшись, когда они остались одни, проговорил:
- Ты вот что, сынок… Не там ищешь, не там найдёшь… Бог не в небесах, Бог – это совесть человечья… Почему враги окаянные на землю нашу испокон века войной идут? Совести у них нет... А у нас есть. Вот и думай… А СВОЁ ты уже нашел, только не знаешь ещё… Ну, иди с Богом!
Вздохнул старик, перекрестил Странника двумя перстами и опять в тайгу похромал.
А Странник поспешил вдоль бурлящей речушки вслед за своими друзьями.


Глава 3.
… Опять Река, вся команда вместе, полдень.
С погодой им пока везло. Даже очень. Яркое июньское солнце, прошлогодняя медовая брусника в тайге. Комаров и мошки нет, заполярное небо синевы необычайной, недаром на сотни миль вокруг нет ни городов, ни фабрик.
Вода в речных заливах потеплела, редкое это у рафтингистов событие - просто в реке перед сном поплавать. Обычно за день так в этой самой водице напашутся, наглотаются и намерзнутся, что и подходить к реке нет ни малейшего желания.
Натренированные экипажи проходили пороги почти без остановок, лавируя между валунами как настоящие слаломисты. Лица затемнели бронзовым загаром, щетинистые бороды скрывали солнечные ожоги на обветренных щеках. Экипажи с новичками стали идти так слаженно, что порой вызывали восторг даже у ворчливого Командора.
Группа стояла бивуаком на правом лесистом берегу порога «Перункюннюс», что в вольном переводе с финского означало «Чёртов порог».

Тайга в этих краях красоты сказочной. Река широкая, мощная, сам порог - загляденье. Три огромных ступени, общий перепад высоты более двенадцати метров. Собранная с сотен рек и ручьев Заполярного Севера хрустальной чистоты вода диким бурным потоком несется и днем, и солнечной ночью, на свою неизбежную встречу с Ледовитым океаном. Вода такой чистоты, что рафтингисты пили ее, зачерпывая ладонями, прямо с катов.
Порог пятой категории сложности, поэтому инструкторы долго что-то обсуждали, тягали один кат вверх-вниз по течению, часами ходили по скалам вдоль порога и внимательно вглядывались в бурлящую смерть.
- И что там можно разглядеть? – вслух размышлял Странник, сидя рядом с Солнышком на мокрой скале и чистя к обеду очередной улов - горку хариусов и щук, пойманных на Реке. - Вода как вода. Камни как камни. Поток как поток... Ну, подумаешь, сброс - двенадцать метров. Дом четырехэтажный. Да пара бочек невыгребных. Обнесем, точно говорю. Хреново только, что опять придется херачить на обносе. Надо будет все свои тяжелые шмотки втихаря Йетти в гермик подложить, пусть потягает, Кощеюшка...
Розовый конопатый носик недовольно сморщился.
– Старого не трогай, отлуплю! Он - хороший!
- А я?
- А ты… - грустный вздох и опять долгое, неловкое молчание. – Ой, смотри!
Из-за изгиба реки, медленно и неуклюже, вышли два огромных желто-оранжевых рафта, набитые рафтёрами, как стручки горохом. Женщины, дети, бодрые старички и нависающие на кормах лодочные моторы «Honda».
Возглавляла эту процессию рыжеволосая очаровательная инструкторша, с удивительно светлой кожей, обтянутая синим неопреновым костюмом, сексуально подчеркивающим ее и без того потрясающую фигурку.
Пришельцы стали цветастым цыганским табором на соседней стоянке, коих на этих скалах было предостаточно.
- …Ну, что, начнем, пожалуй, тренировку, – закончил инструктаж Командор, картинно заложив одну руку под отворот спасика, второй указывая куда-то вверх по реке. Еще бы, на берег высыпалась целая толпа весьма симпатичных женщин из соседнего лагеря.
- Какие будут вопросы?
- А давай я задом наперед пройду, – прокаркало от экипажей. – Вот как - то раз я на Памире…
- И я с ним, – поспешила вставить слово Белоснежка. – Мы все- таки в одной палатке живем.
- Да делайте вы там, что хотите, – обреченно махнул рукой Странник и пошел натягивать не себя потертый до дыр гидрокостюм.
- Что за странные создания эти женщины, – размышлял он, тщетно пытаясь застегнуть молнию гидрика на спине. – Даже ни разу, как раньше, на меня не посмотрела. Мало того, жить определилась в палатке с Йетти, хотя я один вон сплю. В двухместной. Возле костра рядом не садится, на шутки не реагирует. Странно как - то всё это. С рыжим Командором замутила, точно…
- Помочь? – нежный смеющийся голос за спиной. – Давай застегну. А меня Алиной зовут.
Обернувшись, Странник увидел очаровательное стройное создание, задорно встряхивающее копной рыжих волос.
- Я инструктор этого веселого народа. А вы откуда? Куда – не спрашиваю. Сама догадалась.
И опять звонкий смех.
- Ты не видел моего спасика? – неожиданно, как грозовое облачко, налетела из-за пушистой ели Солнышко, – Вот еще час назад тут повесила. Или кто-то уже стырил? – и прямой взгляд в глаза незваной гостье.
- Ну вот, еще немного и застегну, – пропела рыжая инструкторша, сделав вид, что ничего не видит и не слышит. - Что - то заедает. Давай ещё… Всё! А можно на ваших катах в конце порога покататься? А то на рафте не прокатишься.
- Конечно, какие проблемы? Давай только после наших ребят.
- А ты мне покажешь, как надо табанить? – Опять весело пропела - проговорила Алина с многозначительной полуусмешкой.
- Покажу. Вместе прокатимся. Хочешь?
- Хочу. А это не опасно? – широко распахнув слегка раскосые карие глаза. – А то я боюсь, – иронично взглянув на Солнышко. – Хотя, если что, буду за тебя покрепче держаться. Ну, я пошла за спасиком. – И легкой походкой упорхнула в свой пестрый табор.
- Не утони с таким грузом, – магниевая вспышка голубоглазой молнии, сверкнувшей в глазах Солнышка, - Хотя такое, как ты, не тонет! – и, вытащив из палатки оранжевый спасжилет, побежала к реке, где в улове перед порогом уже шли последние приготовления к очередному походному дню.
***
Вечерело. День выдался на славу. Накатались так, что даже самый молодой, отравленный тестостероном двухнедельного воздержания, рафтёр Степашка не сразу пошел на осмотр вновь прибывших многочисленных девушек. Да тут еще и событие такое – Командору сорок лет стукнуло.
Ужин приготовили воистину праздничный. Борщ, гречка с тушёнкой, салатики всякие, сникерсы и апельсины. Но главной фишкой, настоящим гвоздем программы, стал закопченный на ивовых шампурах налим. Пойманный давеча именинником и замаринованный умелыми руками Странника в соке апельсинов, лимонов и лука.
- Я тут приготовил кое – что, – таинственно изрек Командор, вытягивая из рюкзака литровую бутыль десятилетнего виски. – Не побрезгуйте!
- Ну да ладно, сойдет! – прокаркал из-за дымной пелены прокуренный голос Йетти. – Будь здоров!
Под конец ужина, для задабривания речных богов, хмельные бродяги залили в широченную пасть отрубленной налимовой башки добрую порцию водки (на помин его рыбьей души) и принялись лениво потягивать брусничный чай с маковыми баранками.
Неожиданный порыв теплого ветра, как девятый океанский вал, поднял к небу столб искр из костра, завалил плохо закрепленную крайнюю палатку, и бешено захлопал крыльями кострового тента.
- Ни фига себе, это что еще такое? – переглянулись бродяги.
Аномально крупные капли дождя барабанными палочками затрещали по тентам, палаткам, развешенным для просушки гидрокостюмам и полотенцам.
Черная ночная тайга охнула и закачалась вековыми елями, порывы ветра взвыли в невидимых скальных расщелинах. После вспышки молнии, одновременно вцепившейся в мрачные ночные тучи и в несчастную ель на вершине холма, дождь хлынул стеной воды. Ветер усиливался. Вмиг промокнув насквозь, бродяги с инструкторами натянули еще один тент, вертикально, со стороны реки. Дождь хлестал отовсюду - сверху, с боков, казалось, они просто попали в сумасшедший душ Шарко…
Ох, и бурная была ночь, прямо, как наша жизнь!
Странник влез в свою палатку, снял насквозь промокшие шмотки и натянул спальник на ноги. Не прошло и минуты, как поток дождевой воды с близлежащих скал ринулся в Реку. И прямо через неудачно поставленную палатку Странника.
Он попытался заснуть, встав на четвереньки, но вскоре, поняв безнадежность своей затеи, накрылся полотенцем и побежал в соседнюю палатку.
- Йеттушка, красавчик, лапочка, у вас сухо? – сквозь рев урагана.
- Конечно. А ты там что, подмок?
- Не то слово. Ни фига даже с фонариком не видно. Полная палатка воды! Пустите переночевать, люди добрые!
- А ты не мокрый?
- Нет, совсем сухой, Етитская Сила!
- А про Памир слушать будешь? – каркающий смех. – Тогда залазь.
Не заставляя дважды повторять приглашение, Странник ужом втиснулся в сухую и теплую палатку. И, блаженно постанывая, лег на спальники. Между Йетти и мигом повернувшейся к нему спиной Солнышком.
…Знаменитый Кольский циклон июня девяносто девятого года разыгрался не на шутку. Несколько ночных часов не стихающие потоки воды, ветер и бесконечные молнии. Только перед рассветом немного утихло. Дождь продолжал небрежно сыпаться с невидимых в сумеречной ночи туч, но ветер стал утихать.
Серая туманная пелена вязкой сыростью поползла из черной тайги на лишайниковые прибрежные скалы. Просачивалась между палаток, противно поскуливала растяжками – шнурами, осеменяя синие тенты дрожащими икринками росы.
На востоке начинало светлеть. Мох и хвоя чавкали под ногами от избытка дождевой влаги, между покатых валунов призрачно светлели лужи, костер скелетился черными мокрыми головешками, не подавая ни малейших признаков вчерашней жизни.
Река словно вспухла от выпитого за ночь водопада дождевой воды. Через покатые, вылизанные прибрежные скалы, где еще вечером сидели многочисленные папарацци с фотиками, переливались тёмные валы с пенными кипящими бурунами.

После обычного завтрака, состоявшего из жареных хариусов и макарон с сыром, у пылающего жаркого костра, инструкторы собрали всю команду.
- Значит так, - вещал Командор. - За эти две недели мы вас хорошо изучили. Знаем все ваши стороны, и сильные и слабые. Сильных у вас почти нет. Зато слабых... - он вздохнул, задумался и продолжил. - Порог пятёрочный, при теперешней воде скорее даже шестёрочный. Думали - обносить. Но состояние группы такое, что на обносе вы можете повымирать. Как ископаемые! – все понимающе посмотрели на грустного Йетти, посасывающего потухшую трубку.
- Придётся идти в порог, – невозмутимо продолжал тренер. - В каждом экипаже пойдёт инструктор. Один кат - за порогом на страховке, двое алтайцев встанут с морковками на скалах, в районе бочек.
- Солнышко пойдет на четырехместном кате, я с питерцами договорился. Без обид. Жизни - дороже. Итак - Батька Махно, Леха Питерский, Андрюха Ивановский, - продолжал он.
- Сколько человек? Пять... И вот что мы решили на Совете инструкторов, - он внимательно посмотрел в глаза Страннику. – Етитская сила, пойдешь?
- Ой, бляяяяя!!! – током пронеслось у Странника в голове, - Конечно, пойду! – просипел он вслух и добавил - Ой, бляяяяя!
Йетти подбежал к другу, прижался седой башкой к белёсой кудрявой шевелюре и что-то прикольно запричитал. Ужас костлявой рукой сдавил сознание Странника, мысли были где-то далеко - далеко, он даже не смог повыёживаться как обычно.
Пошли готовиться. Как во сне, натянул на себя костюм, несколько раз затягивал шнурки на кроссовках, раза три или четыре подгонял лямку каски, от страха и волнения не осознавая всех событий. Всё как в кошмарном сне.
- Ой, бля…Куда же меня...
Собрались на берегу. Инструкторы показывали вариант прохода.
- Выход, первый порог, бочка, зацеп, поворот носа, скорость, второй порог, охрененный зацеп, правым - табанить, всем - зацеп, скорость, улово, страховка в первой бочке, во второй бочке, морковки, кат с полным экипажем, страховка с ката… - где-то далеко - далеко слышались голоса инструкторов.
Пошел к старту первый экипаж. Странник сел на страхующий кат. Минут через двадцать за гребнем порога показались каски, а через мгновение появились и силуэты яростно гребущих друзей. Кат прижало к скале у левого берега, прямо перед первым порогом.
Плохо. Потеря скорости при входе в порог – хреново. Очень хреново. Оттолкнулись от скалы. Невероятными, нечеловеческими усилиями экипажу удалось разогнать кат до первого прыжка. Полет - и кат исчезает в первой бочке. Не видно даже касок, только ревущая, безумная пена.

Наконец, через доли секунды, бочка выплюнула экипаж. Все на месте. Слава Богу. Сильные гребки - второй прыжок. Опять бочка втянула в себя ребят, но изящные изгибы их тел при зацепе были как торжественный мажорный аккорд в сумасшедшей симфонии.
- Ааааа!!! - разлетался над Рекой радостный рев страхующих.
К Страннику подошёл Командор, что - то советовал, всё как во сне.
- Леха, – простонал Странник, - А у меня через полгода юбилей… Мог бы быть…
- Постучи по своей деревянной голове, старый! - ласково напутствовал горника Командор и экипаж «Етитская Сила» пошёл готовиться.
Кат стоял на воде, зачаленный в тихом водоворотистом улове перед порогом. Где - то далеко внизу маленькие силуэты друзей суетились на чёрных скалах вокруг Реки, расставляя папарацци и страховку. Медленно и натужно, поперек течения, в конце порога вышел страхующий кат – четверка, с полным экипажем.
- На страховку. Нижнюю. Доставать из воды. Если кого... Бля...Тьфу-тьфу... – опять обрывки мыслей в голове.
Рафтингисты сели на сидушки, Странник справа, Кэмээс Андрюха слева. Затянули лямки стремян. Смочили узлы. Чтобы держали наверняка. Напряжённое, нервное молчание. Страх просто сел на плечи горнику и сдавил его нутро ледяными костлявыми пальцами.
Вышли на воду. Правое стремя у Странника почему-то расслабилось.
-Я сейчас… – проблеял он, и потуже затянул узел дрожащими руками.
Андрюха зачерпнул воды ладонью и смочил лицо.
- И на фига? - пронеслась идиотская мысль в голове Странника. - Сейчас, блин, так в рожу захерачит...
И он тоже зачерпнул воды ладонью и смочил лицо. Потом перекрестился...
- Пошли! - как выстрел команда инструктора.
Дружно и мощно загребли вперед, направляя кат к главной струе. Течение быстрое и мощное, такого раньше не было нигде. Перед заходом в уже видимый внизу ревущий первый вал, какая-то блядская струя резко потащила кат боком влево и прижала к скале.
- Работаем, работаем! - орал Андрей, и напарники принялись бешено работать веслами, кто от скалы, кто по воде, пытаясь снять кат с камня.
Жутко и утробно завывая днищем, как бы нехотя, кат сполз с камня и устремился вниз, гонимый бешеным потоком Реки. Струя - правее.
- Нос вправо! Гребём! Быстрееееее! - нечеловеческим голосом ревел Андрюха.
Их мышцы буквально лопались под костюмами. Каждый гребок - как последний шанс выжить.
Прыжок - попали в струю - полёт, бочка! Оба эффектно, как в кино, кинули тела вперёд, прямо при входе в бешенный пенный вал высотой метра два.
И всё равно схлопотали стену воды и колючей водяной пыли прямо в грудь. Испугаться Странник просто не успел. Это потом вспоминается, как в замедленной съемке, а так - всё дело долей секунды.

- Зацееееееееееееп!!! - опять взревел страшным голосов Андрей.
- Бля! – мысль в голове Странника, а руки и тело уже сами бросились исполнять вбитую в подсознание команду.
К счастью, помчались ко второй ступени. Поворот - правее. Там, по словам инструкторов, мёртвая, невыгребная бочка. Кинулись грести, что было сил, попасть в такую без скорости - и на ужин одним ртом точно может стать меньше. Кат опять разогнался как гнедой конь, и в красивом затяжном прыжке экипаж влетел в кипящий котел. Опять удар, вал воды, пена и брызги.
- Зацееееп! - заорал Андрей, и Странник эффектно и изящно, как в учебном фильме, выгнул тело вправо от ката и воткнул весло в поток.

Кат выплюнуло из бочки, они мастерски повернули его вправо и, под восторженные вопли болельщиков, чётко завели судно к берегу, в тихое и долгожданное улово.
Восторгу и восхищению их героизмом предела не было. Под беспрерывное щёлканье фотокамер, окруженный светом софитов (полярное солнце), оглушённый порогом и воплями поклонников, неторопливо и важно выходил Странник на берег.
Вода потоками сбегала с него, адреналин вовсю херачил в натруженных жилах, заставляя руки колотиться крупной дрожью. Левое, в горах покалеченное плечо сильно болело, видать, потянул его, когда табанил.
- Ну, ты как? – подбежал Командор.
Странник молча показал ему дрожащий большой палец правой руки.
- Сейчас пойдет четверка, с Солнышком, - продолжил тренер. - Двойка – Йетти и Етитская Сила, на нижней страховке, на кате - двойке. Возле вон той наклонной скалы по центру, встаньте правее, там поток потише, смотрите, чтобы под скалу кат не затянуло. Тут уже были ЧП. Струя под скалу уходит, кат под неё затягивает, скала сверху по каскам херачит, а затянет тело вниз – всё, сливайте воду… Земля тут хреновая – вечная мерзлота. Могилу копать будет тяжко, так что поаккуратнее. Как то так….
Два старых друга сели на мокрые сидушки, застегнули лямки касок, затянули петли коленного крепежа – стремян.
Вышли на воду и несколькими мощными грибками вывели легкое юркое судно в указанное инструкторами улово.
Сверху, далеко-далеко на Реке, за пенными валами появились едва видимые каски четверки. – Солнышко - в жёлтой, видишь?
Из рваных редких облаков очень некстати посыпался мелкий грибной дождь. На полнеба явилась радуга, хвастаясь своими переливами в лучах заполярного солнца.
Странник волновался так, что колени дрожали противной крупной дрожью, да так сильно, что сидящий рядом Йетти удивленно покосился на него.
- Пройди, пройди, пройди… – бормотал Странник про себя.
Кат запрыгал в порогах, силуэты бешено работающего веслами экипажа, хотя между порогами времени хватает на два-три гребка. Опять с головой в бочки, опять бешеные прыжки на пенных валах…

Всё, прошли!
Счастливые, мокрые и гордые собой, рафтингисты подняли свои весла вверх и орали друг другу:
- А как - мы! На втором валу - ваще! Во - как!
Кат медленно разворачивался на шивере, уходя кормой вперед все ближе и ближе к бешеной струе, несущейся прямо под нависающую над Рекой скалу.
- Куда! Куда, бля! – бешено заорал Командор на скальном берегу.

Но Река своим ревом заглушала все его крики, стараясь наконец - то забрать полагаемую ей человеческую жертву.
Поток подхватил катамаран, крутанул его пару раз, правый баллон попал на подводный камень, хруст ломаемой рамы, разворот, свечка и струя перевернула легкое суденышко, высыпав рафтингистов в кипящий перед наклонной скалой котёл.

Стоящий в свечке кат неспешно наклонился к скале, зацепился за выступ баллоном, развернулся и, попав в струю, погнал вниз, прыгая в пенном потоке.
- Две каски под катом, зацепились, одна красная внизу запрыгала – самосплав, где желтая? – молнией в голове.
В черной пещерной утробе наклонной скалы, извергающей пенные валы, мелькнуло жёлтое пятнышко.
- Солнышко! Ёб……….!!! Затянуло! – хриплый вопль Йетти.
Войти в спасжилете на глубину очень тяжко. Очень. Прижатая под скалу девочка практически обречена, спасконец – морковку туда не забросишь, самой выбраться нереально.
Щёлкнув грудными пряжками, Странник сорвал с себя спасик и прыгнул с ката под скалу, головой вперед, в нарушение всех мыслимых и немыслимых инструкций и правил. Войти под скалу можно только так.
- Пена… Пена везде… Колбасит, как в барабане стиральной машины… Её нога… Со всей силы рвануть вверх, упереться ногами в скалу. Скользко то как… Ещё сильнее , ещё… Да Ёб….! Ну, давай, пошла в струю… Пена… Везде…Носки постирать бы надо…
Последнее, что Он еще запомнил – огромные и печальные глаза, как бы глядящие из кошмарной пучины бешеного потока…
…Охреневший, как мокрая и побитая собака, Странник лежал на прибрежной плоской скале, часто дыша сквозь рвотные спазмы.
Скала - черная, мокрая и очень склизкая. Единственным ее украшением был седой полярный мох. Его и северный олень побрезговал бы жрать. Даже в голодный год. Местами, в неглубоких блюдцах, дрожала нанесенная дождем и водопадным туманом мутная вода.
- Скала... Твердая... Каменная... Замшелая... Как же я тебя обожаю! А где Солнышко?
Расстегнул пряжку под подбородком, скинул с себя каску...
Рядом сидел Йетти, обвязанный в поясе мокрым спасконцом.
- Ты как? – орал он другу.
- Как, как… - сквозь спазмы, - Нормально, наверное, - закашлялся опять Странник. - Я, Кощей, решил умереть прямо тут, на этом каменном ложе, Етитская Сила!
Солнышко подбежала к Страннику, прижала его кашляющую пеной морду к своей груди и тихонечко рассмеялась.
- Я же говорила, что мы с тобой точно куда-нибудь влетим!
- Ой – ёй - ёй! - тут же закатил глаза к небу милый её сердцу проходимец. – Надо бы искусственное дыхание… Изо рта в рот, Етитская Сила!
И схлопотал кулачком по своей мокрой башке. Впрочем, не очень сильно…

***
Вездеход буксовал по вдрызг размытым ураганом таёжным дорогам. Полутрезвый водитель тягача, одному ему ведомыми лесистыми просеками, объезжал горные обвалы и оползни. Матерясь, влезал на забрызганный черной грязью кунг, осматривая окрестные сопки.
К ночи, наконец, добрались до узловой станции.
Странник и Йетти, катастрофически опаздывая на свой поезд, трусили к вагону почти бегом, провождаемые дорогими сердцу бородатыми и краснорожими братишками.
На бегу у перронных бабулек купили литр водки и пакет с мясными шанежками - на дальнюю дорогу, крепко обняли своих друзей. Помолчали. Слова тут лишние. Достаточно одних взглядов, не впервой.
- Ну, вы это, пишите… Давайте! - пробасил Командор на прощание.
Странник обернулся со ступенек, почти поднявшись в закопчённый тамбур. Влажные глаза Солнышка смотрели на него с бесконечной тоской, мокрые щёчки на холодном северном ветру покрылись пупырышками – замерзайками.
- Стой! На вот, возьми… - нервно откинув золотистые волосы за плечи, подбежала Она к вагонной двери и протянула небольшой розовый конверт.
- Помада? – Грустно рассмеялся Странник, пытаясь навсегда запомнить этот взгляд.
- Почти… – всхлипнула Она, резко развернулась и исчезла в недрах Богом забытой заполярной станции.
В полупустом плацкартном вагоне, уютно разместившись на застеленной свежим бельем нижней полке, Странник привычно сервировал пошарпанный купейный столик.
- Так, что тут у нас… Килька – откроем, шанежки – порежем, колбаска и лучок – нарубим, водочка – нальём… - приговаривал он, пытаясь немного успокоиться и поскорее заглушить душевную боль исконно русским способом.
Как то машинально, неосмысленно, открыл слегка смятый розовый конверт.
Внутри - фотография очаровательной голубоглазой девочки с белыми хулиганскими кудряшками.
Недоуменно перевернул фото. На обратной стороне – обведенный фломастером контур малюсенькой ладошки и надпись: «Папе от Евы».
- Ох ты, Етитская Сила… - простонал Странник и рухнул на полку. - Слышь, Йетти, а ведь Бог есть, да?
- Ну, хай буде Бог, – добродушно проворчал старый бродяга, опрокинул в рот соточку и блаженно вытянулся на белой постели, - Я не против… - И лукаво улыбнулся в прокуренные пшеничные усы.

Эпилог.

...Город изнемогал от августовского зноя, плавящего серый асфальт тротуаров, выжигающий беспощадным ультрафиолетом пожухлую от засухи газонную траву. Подвяленные жарой листья парковых каштанов покрылись бурыми пятнами, а сами деревья безуспешно пытались спрятаться в тени рядом растущих высоких собратьев.
Тихий утренний зной неожиданно всколыхнулся, задрожал и печально вздохнул навстречу свежему и резкому порыву ветерка.
С севера, погрохатывая и поблескивая, надвигались низкие серые тучи. Деревья закачались от радости, потянули к ним дрожащие на ветру ветки, как бы в мольбе о блаженной манне из дождевой воды.
В воздухе запахло озоном, газонные цветы прищурились в томительном ожидании долгожданной влаги. Гроза. Всему в природе своё время…
Странник нежился на своем любимом диване, уютно пристроив седеющую голову на огромной подушке, расшитой разноцветными зайчиками.
По его мускулистой груди ползала кучерявая белокурая девочка с громадными серо – голубыми глазками, прикольно распевая на все лады свою чудную новую песенку:
- Па-па-па – Е-ва-ва – Па-па-па – Е-ва-ва…
Странник сладко потянулся, отпил из любимого чешского бокала глоток вишневого сока, прикрыл глаза и задумался о чем – то своем, глубоко философском.
Грохот альпинистской каски, свалившейся на паркетный пол, вернул его в реальность, и уже через мгновение Странник стоял рядом с малышкой, забравшейся на самый верх огромного книжного шкафа. Она сидела на краю деревянной громадины, болтала ножками и хохотала, запрокинув ангельскую головку вверх.
- Камень – бах – камень – бах…
- Вот чертовка! Как ты туда залезла? Это же опасно! – потом посмотрел в её веселые мамины глазёнки и рассмеялся.
Кто бы спрашивал!
Странник нежно взял малышку на ручки и принялся рассказывать ей страшную сказочку про белочку, нечаянно упавшую с ветки.
Но Ева, лукаво посмотрев ему в глаза, погладила пухлой ручкой папин подбородок и строго пролепетала:
- Ё-жик! Фу, ка-ка! Ди!
- Так это я мигом, Солнышко, сейчас побреюсь…
- Ева, папа! – долетел с кухни мелодичный голос. – Завтракать! И не забудь, Етитская Сила, балкон как следует закрыть. А то из-за твоего раздолбайства мне пришлось вчера пол дня мух из дома выгонять!
Странник тихонечко улыбнулся своим мыслям, плотно прикрыл балконную дверь и потопал вслед за босоногой дочей на кухню.
Завтракать овсяной кашей. На сгущённом молоке. С изюмом и курагой…

***



Краткий словарь рафтингистских терминов.
-"Бочка" - локальное речное препятствие с пенным котлом у основания и обратным течением на поверхности.
- Вал - динамично стоящая речная волна. Различают вал пульсирующий - время от времени изменяющий свою динамику и вал пирамидальный - по форме напоминающий остроконечную пирамиду.
- Водопад (падун, карельское), водоскат, водослив - речные препятствия.
- Водка - бурная вода с динамичным коэффициентом не менее 40 оборотов.
- Воронка, водоворот - нисходящий поток, возникающий на границе мощной быстрой струи и улова.
- Герма (гермик) - герметичный мешок из непромокаемой ткани, используемый для хранения и транспортировки вещей, а также в иных целях, когда необходима надёжная защита от влаги.
- Гидрик (гидрокостюм) - защитный костюм, призванный служить для сохранения собственного тепла тела за счёт полной, либо частичной способности не пропускать через себя воду.
- Неопреновая («мокрая») Г. изготавливается из особого материала (неопрен) и надевается на голое тело или термобельё.
- Жопа - уставной призыв о помощи; сложное речное препятствие.
- Заводь (улово)- заливчик со стоячей водой.
- Зацеп - технический приём, выполняемый гребцом для резкого поперечного сдвига судна, либо его удержания на месте при помощи вертикально опущенного в воду весла.
- Катамаран - многокорпусное судно с двумя соединенными в верхней части параллельно расположенными гондолами.
- Морковка - спасательная верёвка с ручкой-чехлом яркого цвета (оранжевый, красный, жёлтый), призванная служить в качестве спасконца.
- Обнос - перенос судна по берегу, либо по мелководью с перетаскиванием через камни ввиду сложного, опасного, непроходимого препятствия.
- Оверкиль - аварийный переворот килеватого судна (кильнуться).
- "Отбойник" - отбойный вал от камня, скальника и пр. в русле, создаётся набегающим потоком воды
- Основная струя (в пороге, препятствии) наиболее широкий и приближенный к центру русла поток воды; неосновная, мелкая струя - "канализация".
- Пенный котёл - локальное речное препятствие, по размерам превосходящее бочку, но в отличие от бочки, имеет менее выраженное обратное течение на поверхности.
- Порог (ступень) - основное речное препятствие.
- Просмотр - разведка препятствий с берега.
- Прижим (к скале), навал (на камень) - речное препятствие, сильная струя, бьющая в берег на повороте, либо в "скальник", "чемодан" в любом месте русла реки.
- Перекат (шивера - сибирское) - речное препятствие.
- Плёс - участок реки с относительно слабым течением.
- Свечка - сложно-контролируемый технический элемент сплава; экстремальное положение катамарана, при котором нос судна «встает» относительно уровня воды под углом 45-90 градусов, при этом вероятность оверкиля прямо пропорциональна величине угла.
- Спасжилет (спасик) – спасательный жилет.
- Спасконец, "морковка", и т.д. - спасательный метательный конец Александрова, применяется для страховки с берега и с судна.
- Сплав экспедиционный - многодневный водный поход, включающий: сплав по категорийной реке (от 3 к.с. и выше), не менее одной "пешки" - от 15 км, либо активного волока посуху - от 7 км (от 1 дня). В рамках самодеятельного водного туризма (как вида спорта).
- Сплав экстремальный (экстрим-сплав) - высококатегорийный сплав 5-6 к.с.
- Страховка - комплекс необходимых и достаточных мер, обеспечивающих безопасность похода.
- Страховка с воды - считается самым надёжным способом страховки - другим (страховочным) судном.
- Стропорез - специальный нож для аварийного перерезания такелажа, спасконца и пр.; в ножнах, которые пришиваются к спасжилету в районе груди так, чтобы нож висел ручкой вниз.
- Самосплав - приемы аварийного индивидуального преодоления речных препятствий (обычно, в спасжилете и с веслом), уклонения от них и самостоятельного спасения (выхода на берег).
- Табанить – грести в обратную сторону, чтобы сделать маневр, разворот, затормозить движение вперёд.
- Траверс - манёвр судна: поперечное пересечение реки с компенсацией сноса судна течением.
- Уклон реки (в м/км, градусах) - один из параметров, позволяющих приближенно определить категорийность сплава.
- Улово - часть относительно спокойной воды, прилегающая непосредственно к берегу, и/или образующаяся в "тени" камня, скалы в русле.
- Чалка - трос для швартовки (зачаливания) судна.
- Читать воду - способность определять оптимальную линию движения; галлюцинация, вызванная тем или иным потрясением, либо психотропным препаратом, схожая по анамнезу с такими явлениями, как: разговаривать с горами, слушать, как растёт трава и т.п.
- Шивера (от сибирского шивера - перекат) - основное и, часто весьма протяжённое речное препятствие, представляющее из себя участок реки с явно выраженным падением, обилием камней, либо валов и бочек (когда много воды - в паводок), либо с тем и другим. Порог часто начинается и заканчивается шиверой

В посте использованы собственные фотографии и фото моих многочисленных друзей - водников с Кольского, Алтая и Кавказа. Спасибо, братишки!