Молния
Эта история произошла более тридцати лет назад.... История моей мамы.
Татьяна Ильянок
Главный геолог, эксперт по инженерно-геологическим изысканиям, КМС по альпинизму, КМС по скалолазанию, инструктор 2 категории по альпинизму, двукратная чемпионка Киргизии по спортивному скалолазанию в 1984, 1985 гг., призер марафонов и супермарафонов на дистанциях 42 и 50 км, мать двух дочерей и самая лучшая бабушка на свете.
Вместо предисловия
Мы часто читаем, смотрим, говорим о неизвестных нам людях, берем с них пример, забывая о тех, кто был примером в нашем детстве, к чьему слову мы прислушивались, от кого узнавали ответы на первые, порой совершенно неожиданные даже для взрослых вопросы.
О том, что такое горы, я заочно узнала еще ребенком, рассматривая пыльные толстые альбомы в темных обложках. В этих альбомах в картонные уголки были вставлены сотни черно-белых фотографий с изображением белоснежных исполинов. Признаюсь, у девчонки, с малых лет занимающейся музыкой, эти холодные существа не вызывали никакого восхищения, но мало-помалу я интересовалась у мамы, что это и почему «оно» здесь лежит.
Мама рассказывала. Редко и мало. Тут же срабатывал врожденный человеческий инстинкт: познать то, что недоступно, и с каждым годом я все больше стала тянуть из мамы информацию о странном понятии «альпинизм».
Однажды я наткнулась на старый блокнот с рукописью. В нем описывалась одна, на мой взгляд, удивительная история, некогда произошедшая с мамой. Я снова стала расспрашивать, но в ответ получала лишь скромную улыбку и слова, мол, да, было дело.
С тех пор прошло более тридцати лет. «Раны» затянулись. Теперь я и сама достаточно хорошо знаю, что такое горы. Рукопись ту я напечатала, чтобы она не исчезла бесследно и, с разрешения мамы, публикую ее тут.
......
Киргизия, Терскей Ала-Тоо, в. Аю-Тор и в. Тюленина
Утреннее солнце окрасило золотисто-розовыми тонами гребни хребтов Терскей-Ала-Тоо. Взору открылась великолепная картина: словно крылья чайки распростерлись над ледовой пустыней огромные снежные карнизы.
Володя перевалил через гребень и, зарывшись по пояс в снег, на противоположном склоне начал выбирать веревку. Вскоре подошла Татьяна. Она остановилась на гребне и стала оббивать об камни заледеневшие рукавицы.
- Танюха, до вершины минут сорок. Давай чего-нибудь съедим.
Она сняла рюкзак, достала горсть грецких орехов. Володя подошел к ней, собрав заснеженную веревку в кольца. Они сели рядышком на камни.
- Тань, пожалуй, самой трудной была нижняя часть стены, дальше она постепенно ложится.
- Да ладно тебе, смотри!
Восходящие воздушные потоки приносили с собой тысячи тонких пластинок льда, сверкающих в лучах солнца, словно драгоценные камни.
- По обе стороны только ветер над километровыми отвесами. У меня ощущение полного отрыва от всего земного. Холодный «космос» скал и снега….
- Ты романтик, как все женщины. Пойдем, погода странная. У меня предчувствие нехорошее.
Дальше был простой скальный гребень с глубокими снежными карманами. Они шли на укороченной веревке быстро и молча, понимая друг друга через действия, через рельеф скал, карнизов, снега. Вершина была близка, а значит, трудная стена осталась позади и неудобная ночевка на залитой льдом полке миновала.
- Какие крупные снежинки! – крикнул Володя.
Их не удивило, что снег падает не сверху, а, наоборот, летит откуда-то снизу, от черных каменных осыпей, с трудом просматриваемых с высоты. Такое бывает при сильных восходящих потоках воздуха.
- Смотри, а снежинки живые! – сказала Татьяна.
Действительно, они были живыми. Они шевелились, махали белыми крыльями, ползали по снегу. Весь гребень был усеян тысячами двигающихся снежинок!
Они остановились в недоумении. Таня сняла живой комочек с анорака напарника по связке. Они не поверили своим глазам…
- Володя! Да это же бабочка!
Новые порывы ветра переносили через гребень вместе со снегом целые стаи насекомых.
Была середина августа. Никто не удивился бы, услышав о бабочках в это время. Но одно дело внизу, а другое – здесь, на высоте почти 4000 м.
Бабочки облепили одежду ребят. Они стремились к ним, как к спасительному острову в холодном царстве льда и камня. От трепета их крыльев исходила какая-то тревога. Но чем же люди могли им помочь?
......
Эдельвейсовая ромашка. Фото известного советского фотографа Ивана Евтушенко
Небо все больше затягивали тучи, снизу поднимались белые облака тумана.
- Надо торопиться!
Посыпалась мелкая снежная крошка, и Таня вспомнила, что такое бывает перед грозой.
- Володя, может, переждем погоду? Заодно выйдем на связь с лагерем.
- Да, пожалуй.
Передать информацию оказалось невозможно, так как стоило выставить штырь антенны, как послышался треск, что-то щелкнуло, и рация вышла из строя.
Ребята сидели около часа. Володя был какой-то потерянный, чувствовал сильное утомление. Он не понимал, отчего это.
- Ждать или идти? Таня, как думаешь?
Гнетущее состояние передалось и Татьяне.
Посоветовавшись, они решили подниматься наверх, чтобы спуститься по троечному спуску, в противном случае пришлось бы спускаться по пути подъема.
Серебристо-серая пелена стала заволакивать все вокруг. Как-то странно звенели ледорубы.
- Тань, мы идем вслепую! Грозовая обстановка! Ледорубы «поют»! Как бы нам ни выскочить на сбросы! Нужно быстрее проскочить вершину!
Мгла становилась все гуще.
Володя быстро поднимался, и вот он уже на вершине, которая представляет собой огромный заснеженный купол, а Татьяна чуть ниже, на расстоянии веревки.
Вдруг Володю как будто пригнула к земле чья-то невидимая рука. В таком положении он сделал еще несколько шагов, и это было последнее видение Татьяны.
......
В ущелье Каракол
Пламя огненным скопом вылетело из ее виска. Она очнулась нескоро. Сколько времени пролежала без сознания – неизвестно. Казалось, будто раскололась голова от удара молнии. Дикая головная боль.
Таня подняла глаза от снега, на который упала, и увидела страшную картину: Володя лежал, не подавая признаков жизни, уткнувшись лицом в снег.
Сверху давила необъяснимая сила атмосферы. Вершина оглушительно гудела, словно реактивный самолет.
Таня подползла к Владимиру. Мгновенно сработала мысль: снять с него все железо. Она скинула рюкзак и перевернула мягкое тело. Первое, что бросилось в глаза – ярко красный репшнур, змеиной лентой ползущий по груди Володи. Он напоминал кровь. Стало страшно.
Таня откинула ледорубы подальше, в белый туман, туда же рюкзаки и обвязки с металлическими застежками. Потом оттянула Володю с купола на несколько метров ниже. Его белое лицо не выражало никаких признаков жизни. Татьяна стала вдыхать в рот Владимира живительный воздух, одновременно ритмично надавливая рукой на его грудную клетку. Ничего не помогало, видимо, запал язык. Она попробовала сделать искусственное дыхание изо рта в нос. Кажется, прошла целая вечность. Сознание лихорадочно работало, но дико болела голова.
- Работай! Дыши! Дыши! Ты должен ожить! Неужели умер? Жив?
Изо рта Володи пахло паленым. Казалось, у него сгорели внутренности.
С головы Владимира свалилась каска, и, чуть выше уха, оказался большой ожог, похожий на окалину. От этого места волосы отпали вместе с каской. Еще сильнее запахло паленым.
Вдруг послышался неясный звук. Володя оживал!
- Дыши! Дыши! Дыши!
Еле заметных движений становилось все больше и больше. И вот его тело стало сжиматься.
Судорожно сводились ноги к рукам. Мышцы лица дергались, изо рта шла пена, Володя хрипел, издавал какие-то страшные нечеловеческие звуки. Сумасшедшие звуки! Таня была в отчаянии, ей хотелось самой сброситься с вершины, хотя бы таким способом разделить страшную участь Володи, не видеть этого корчащегося на снегу ужаса.
- Надо привести его в чувство любым способом.
Она знала, что никто в целом мире не способен им сейчас помочь. Слезы отчаяния заливали глаза.
Она целовала Володю, лишь бы он очнулся, хлестала его по щекам, лишь бы он открыл глаза, выпрямляла ему руки и ноги, массировала грудную клетку, прижимала его к снегу, так как сверху по-прежнему гудело невидимое электромагнитное поле, не позволяющее поднять голову. Володя извивался, буйствовал.
- Почему злой рок наказал его, а не нас обоих или меня? Если я брошусь с вершины, то не буду чувствовать вину от того, что жива и в здравом уме…
- Как невыносимо болит голова!
- Володя, милый, дорогой! Володенька, ну, что же ты? Ты же сильный! Очнись! Очнись!
......
Крокусы
Прошло много времени. Все шло по-прежнему: Володя корчился в страшных судорогах, пальцы на руках дугой изгибались в тыльную сторону, голова запрокидывалась. Таня прижимала его руками к снегу.
- Лежи, лежи, прошу тебя, Володя!
Но он ничего не понимал. Надо было принимать какое-то решение.
Тащить его волоком по собственным следам – значит улететь с гребня вниз, на скальные сбросы. Снежные карнизы не обойти – еще сегодня они шли по ним, затаив дыхание, и все равно, неосторожно наступив, Володя оборвал один из них. Еще тогда Татьяне подумалось: после выхода из строя рации это второй «звонок» на маршруте.
Она вспомнила, что при подъеме каждый килограмм в рюкзаке ощущался, как пудовая гиря. Одна радиостанция «Карат» весила 5 кг. Нет, транспортировать Володю вниз она не сможет. Вместе с ним по гребню нельзя будет сделать и нескольких шагов, не рискуя улететь.
- Как же быть? Бог ты мой, если бы кто-нибудь еще был здесь!
Один бы остался с пострадавшим, другой бежал бы вниз, к людям, сообщать о беде. Их же было всего двое, и только один способен двигаться. Посоветоваться не с кем.
Встала альтернатива: остаться с Владимиром до неизвестного срока и ждать, пока придут спасатели, или бежать к ним, срочно вызывать спасотряд.
Володя затих, лежал спокойно, но ничего не понимал.
Какая-то атмосферная завеса по-прежнему давила сверху, нельзя было подняться. Они находились в грозовом облаке, которое окутало вершину Аю-Тор.
Уходить – это значит покинуть человека в беде, остаться – сколько времени придется ждать? Может случиться непоправимое. Нужна срочная медицинская помощь!
- Еще немного, и следы совсем заметет. Если я сообщу ребятам внизу, то они быстрее поднимутся. Надо торопиться!
Гладкий купол вершины был похож на гигантскую перевернутую пиалу, посреди находились тур (стальная геодезическая тренога) и несколько камней. Все металлическое было опасно, вершина по-прежнему гудела от магнитных полей. Всюду снег, снег.
- Забить в снег ледоруб и к нему пристраховать Володю? Ледоруб металлический, может попасть молния. Второго удара Володя не выдержит.
Зная по предыдущим восхождениям на Аю-Тор, что вершинный купол очень широкий и пологий, Таня подумала, что пока подойдут спасатели, Владимир никуда не денется в таком состоянии, а если и продвинется, то недалеко.
Решение бежать вниз и сообщать о трагедии было скорее подсознательным. Оставить Володю одного – ужасно. Как же быть? Тупик. Подсознание говорило: «Спускайся вниз!». Сомнение. Но время торопило. Таня поправила пуховую куртку на Володе, одела ему каску. Его тело было вялым и расслабленным, глаза закрыты, дыхание ровное.
- Черт возьми! Какие мы глупые, что не взяли с собой палатку, понадеявшись спуститься с горы засветло. Как бы она сейчас пригодилась!
......
С отделением, ущ. Дугоба, 1985 г.
Таня стала спускаться по своим полузаметенным следам. Гребень гудел. Что-то трещало. Пальцы подскакивали на острых скальных гребешках, как при игре на фортепиано. Казалось, все тело было пронизано электричеством.
- Быстрее, быстрее, надо, чтобы спасатели успели до темноты! Сволочь, оставила человека одного! Таня, ты не права!
Временами Татьяна говорила вслух. Ей было страшно допускать мысли о том, что Володя может уйти с купола, уйти в бездну.
- Танька, Танька, что ты делаешь?
Но возвращаться было поздно. Она ускоряла движения, цепляясь за еле видные из-под снега скалы. Несколько снежных карнизов с грохотом улетели вниз.
- Мама! Мамочка!
Мысленно она уже видела себя падающей вслед за ними, но ее спасало желание во что бы то ни стало сообщить о Володе. Туманная пелена застилала глаза, становилось жарко.
- Где-то здесь должен быть спуск. Вот он контрольный тур.
Вниз уходила скальная стена, по ней альпинисты дюльферяли до самого ледника.
Подумалось: «Вот я и стала альпинистом-одиночкой»...
......
На этапе "Узлы"
Она заметила несколько петель для спуска. Стена была мрачная, темная, справа гудел водопад. Туман остался наверху, сюда долетали только снежные крупинки.
Днем было относительно тепло; после грозы вся стена была залита водой; сейчас же все стало подмерзать, и скалы покрылись ледяным панцирем. Таня искала зацепки и полочки посуше, но их становилось все меньше.
- Еще немного! Лишь бы не сорваться!
Она заглянула вниз, за очередной скальный выступ. Что-то темнело прямо под ней; Татьяна с ужасом поняла, что, если бы сорвалась, попала бы в эту черную дыру, пробитую водопадом.
Осталось обойти трудные скалы. Несколько раз нога проскальзывала. Скалы становились как вертикальный каток.
- Я самоубийца.
Как ей не хватало нескольких кусков веревки, чтобы спускаться без риска на сложных участках…
......
На Кавказе. Соревнования по ледолазанию
Ледник! Таня побежала по глубокому снегу, покрывающему ледовый язык. Следы замело, видимости никакой, можно было легко заблудиться, провалиться в трещину. Спасало обостренное восприятие обстановки. Где-то там «бараньи лбы», под ними стоянка альпинистов.
Ее движения с трудом напоминали бег. Ноги глубоко увязали в снегу. Иногда, обессилев, она падала и не сразу могла подняться.
- Быстрее, быстрее! Он может погибнуть! Торопись, Таня!
На лице что-то запеклось. Татьяна на ходу умылась снегом. Лицо было в крови после искусственного дыхания, так как язык Володи поранился о зубы.
Во рту что-то опухло и болело. Она попыталась крикнуть и испугалась. Вырвался только звук, похожий на хрип. Пропал голос.
- Не беда, напишу на бумаге, что случилось - подумала Татьяна.
Вот и «бараньи лбы». Таня спустилась по крутым скалам и побежала по морене к стоянке.
Из палаток уже выходили люди со встревоженными лицами.
Татьяну покинули последние силы. Она села на камень. Кому-то стала говорить еле слышным голосом, он наклонялся, переспрашивал.
В лагере уже засуетились, стали готовиться к спасработам.
Подошел кто-то еще, уточнял….
Темнело. Таня легла, чувствуя огромную тревогу и усталость. Все время не покидала и мучила мысль: как там Володя? Ведь он совсем один!
Из лагеря ушли наверх. Кто-то остался с рацией. Несколько раз Татьяна подходила к радисту, но ничего утешительного не было.
Сверху передавали, что гроза по-прежнему бушует, электрические заряды бьют даже на склоне, скалы залиты льдом. Две связки пошли и вернулись.
Наступила беспокойная ночь. Спать было невозможно. Ночью никто на вершину не пошел. Берегли людей.
- Правильно ли они сделали? А я? – не раз спрашивала себя Таня. – Сволочь ты, надо было остаться, погибли бы вместе, не было бы этого тяжкого чувства вины. Видишь же, что зря торопилась – ребята не могут подняться в такую грозу.
......
Киргизия, Терскей Ала-Тоо, п. Каракольский
Наступило утро. По рации сообщили, что наверх вышла четверка.
Спустя восемь часов Володю спустили со скал на морену. Таня бросилась к нему навстречу. Он посмотрел ей в глаза и сказал:
- Уже пора идти на восхождение. Почти все готово. Погода, кажется, неплохая.
- Володя, ведь все хорошо? Да, Володя?
- Значит, я понесу «железо», а ты – рацию и продукты, как и договаривались.
Володю поддерживали за руки двое, но шел он сам, видимо, не ощущая ни боли, ни усталости, не понимая, что происходит вокруг.
Доктор шепнул:
- Его нельзя сейчас беспокоить. Потом, Таня, потом…
- Он жив! Главное, что вот он! Передо мной! Но, бог ты мой, что он говорит?
Только сейчас Татьяна обратила внимание на его ноги. Один вибрам раскрылся на пятке, как роза, кожа ботинка лопнула странным образом. Позже доктор объяснил, что молния вошла в голову, пронзила тело по диагонали, не задев сердце, и вышла через пятку. Володя чудом остался жив.
......
Эдельвейс. Фото известного советского фотографа Ивана Евтушенко
Его транспортировали в город. Три дня интенсивного лечения, и вот Володя уже просит Таню и других ребят, навещающих его, организовать побег из больницы!
- Принесите букет цветов, пожалуйста, - говорит он.
Ребята тянут, понимают, что Володя не до конца выздоровел.
Все-таки где-то он нарвал розы, оставил их медсестре вместе с запиской и сбежал из больницы в альплагерь, где и обосновался.
Таня с друзьями находилась там же. Готовили пищу, доставали мумие, облепиховое масло, смазывали Володе пораженные участки.
Все суставы на пальцах, локтях, плечах, ногах представляли собой рваные кровавые ранки. Даже на кончике носа был ожог. Каждый волосок на голове и теле был опален. Только теперь Татьяна поняла, почему тогда так сильно пахло паленым. Наверное, во время искусственного дыхания, пахли обгоревшие Володины усы.
Он уже тренировался: бегал по спортивной площадке, гонял мяч, не щадя себя. Из ранок кровоточило, но Володя смеялся – быстрее заживет.
Ребята пытались удержать, отвлечь его.
Володя пришел в себя, но странным было то, что он совершенно не вспоминал о произошедшем, как будто не было того ужасного восхождения.
......
На спуске. Кавказ
Был накрыт стол. На нем стояло вино.
- Я до сих пор не понимаю, что произошло, - начал Володя, - но мне сказали, что я чудом остался жив…. За это я и хотел бы выпить, а также за вас, ребята, вы меня излечили. С вашего позволения, мы с Татьяной вас покинем - надо поговорить.
Они вышли в другую комнату, там Владимир сказал:
- Тань, расскажи все с самого начала. Дело в том, что я совершенно не помню то восхождение. Последнее, что вспоминается – это как мы утром приготовили завтрак. Что было дальше?
Рассказывая, Татьяна вновь представляла все, что было на том злополучном восхождении. По спине пробежали мурашки, когда она вспомнила, как оживал Володя, но не стала вдаваться в подробности.
- Понимаешь, Таня, я помню все, что было до восхождения, - сказал Володя, - затем – провал в памяти, больница, и вот я здесь. Ты рассказала, а я ничего не могу представить, не могу восстановить.
- Володя, тебя действительно спасло чудо. Дело в том, что в ту ночь ударил мороз, и скалы покрылись льдом. Было очень холодно, но ты почему-то не обморозился. К тому же, всю ночь над вершиной сверкали молнии. Ты молодец, Володя, ты очень крепкий.
- Не знаю, Тань, не знаю…. Ничего не могу вспомнить. Расскажи еще раз, как все было, в подробностях.
Володя задавал вопросы, которые Татьяна уже слышала от него. Странно, ей казалось, что все, связанное с этим несчастным случаем, у него проваливается куда-то в черную дыру. Он забывал все, что она ему рассказывала, просил повторить. Только со временем Володя что-то начал запоминать, но ненадолго.
- Тань, ты спасла меня.
- Нет, Володя, я, наверное, всю жизнь буду мучиться сомнениями – правильно ли я сделала, что оставила тебя одного….
- Таня, правильно. Иначе спасатели могли опоздать. Ты ускорила события. Да, а где они меня нашли?
- Я спрашивала ребят, они говорят, что ты стоял, согнувшись, опираясь на ледоруб, у края купола. Еще немного, и ты бы мог уйти на скальные сбросы. Спускался ты со спасателями совершенно самостоятельно, они только подстраховывали тебя.
- Таня, раз мы оба сидим вот здесь, живые, значит, все было верно. Знаешь, я мечтал сходить на восхождение в двойке с сильной женщиной. Жаль, что вершину нам не зачтут…
Вскоре за Володей приехала жена. Они долго отдыхали на Иссык-Куле. Ранки у Володи затянулись, вернулось прежнее здоровье, но в горы Владимир больше не ходил. Он так и не вспомнил то злополучное восхождение.
......
Киргизия, Терскей Ала-Тоо, п. Джигит
Статья в газете о восхождении на пик Джигит
Татьяна смотрела на горы. Она уже ненавидела их, точнее, их коварство. Появилось какое-то никогда прежде не испытанное негативное чувство к горам.
Через неделю после грозы, ночью, Татьяна не могла уснуть. За окном мелькали зарницы, и вскоре начался ливень с грозой. Вдруг раздался щелчок, треск и несколько искорок отлетело от часов на ее руке.
- Тьфу, кажется, молнии преследуют меня….
......
На соревнованиях. Справа налево: Татьяна Ильянок, Валерий Бабанов
Ровно через месяц после восхождения с Некрасовым Татьяну стали уговаривать пойти на ту же вершину, по тому же маршруту, но только не в двойке, а в четверке. Она суеверно отмахивалась:
- Неужели нет другой вершины? Не хочется на Аю-Тор. Поверьте, может опять приключиться гроза.
- Понимаешь, Таня, другие маршруты заняты, мы же не одни….
......
На соревнованиях по скалолазанию. Справа налево: Галина Гуц, Татьяна Ильянок
Пройдена самая сложная часть. Альпинисты вышли на гребень. И там, где первый раз Таня почувствовала приближение грозы, Володя, но не Некрасов, а Телегин, посмотрел на нее и спросил:
- Таня, что поет за твоей спиной?
Она стояла ниже всех, но, как это ни странно, именно у нее первой запел ледоруб, воткнутый за рюкзак штычком вверх.
- Слушайте, у меня бегают то ли муравьи, то ли блошки по бороде! – воскликнул Соловей Володя.
Татьяне сразу все стало ясно.
Ребята бросились по гребню.
- Быстрее вернитесь! – крикнула Татьяна. - Надо только вниз! На гребне будет бить, а по стене идет дюльферная дорожка – по ней я спускалась сообщить о Володе.
Альпинисты дюльфернули на четыре веревки, и только тогда заряды перестали щекотать бороду Соловья.
Долго ждали, но гроза не утихала. Заночевали на узенькой покатой скальной полке. Ощущение было такое, что всю ночь скатывались по ледовой горке, но самостраховка держала крепко.
Утром, удрученные, спустились в лагерь.
- Жаль, что я так и не увидел вершину - сказал Соловей Володя.
- Минут тридцать подъема, и ты был бы на ней - ответила Таня. - Это я во всем виновата – гроза охотится за мной…. А может, виноват еще и красный репшнур, который ты взял с собой на восхождение? – полусерьезно продолжила она. - Все альпинисты немного суеверные…
......
Разжигая костер
Вскоре состоялся разбор восхождения. Итог подвел начспас:
- По правилам восхождение засчитывается в том случае, если участники достигли высшей точки маршрута. Вам до вершины оставалось 25-30 минут. Если бы вы поднялись в грозовой обстановке, то рисковали бы собой, но вы совершенно верно оценили обстановку и своевременно спустились. Я вам засчитываю восхождение.
Ребята облегченно вздохнули. Такого в их альпинистской практике еще не было.
На восхождении
Эпилог
Эта история произошла в ущелье Аю-Тор на вершине с одноименным названием, по маршруту 4 Б к.сл. Вершина Аю-Тор славится своей притягательностью для гроз и молний, так как сложена из железнорудных пород. Я и сама не раз была на этой вершине, только теперь эта гора, да и само ущелье совсем другие. Снега сошли, ледник растаял.
Сейчас мы с мамой живем в разных городах. Я отправила маме ее историю, которую напечатала еще будучи подростком и, дождавшись когда она ее прочтет, позвонила. Маму захлестывали эмоции, она словно вновь переживала тот день и все рассказывала, рассказывала…. Я пожалела, что не записала этот разговор, ведь здесь, на бумаге, невозможно передать то, что произошло там, на горе. Опубликовать эту статью на РИСКе было непростым решением для нас обеих, но возможно опыт, описанный в ней, станет кому-то полезным.
Совсем недавно у мамы был юбилей, на котором мне посчастливилось присутствовать. Я не успела в тот день, 12 сентября, сказать маме столько добрых слов, сколько было на сердце, поэтому, пользуясь случаем, скажу главное:
Мам, знаешь, ты для меня всегда была и есть пример невероятной доброты, мужества (как бы это ни странно звучало) и жизнелюбия. Ты дала мне самое большое, что могут дать родители своим детям – свободу выбора и личный пример. Я по праву могу гордиться тем, что называюсь твоей дочерью. Благодарю тебя за все и всегда.
Автор основного текста: Татьяна Ильянок
Редактор: Галина Белоконенко (Ротанова)
Фото: взяты из семейного архива
А в Аютор всегда в грозу бьет, тем и славится; друзья-геологи объясняли выходами железных руд.
Сказали, чтоб ни к коем случае не выходили на связь на вершине.
Конечно, приходилось бывать на вершине в грозу. На тему молния в горах у меня сочинился такой стих:
И вот, когда пик достигнут,
Тебя не достать лавине,
Не сбросит карниз - пролезли,
И камень не попадет.
Осталась одна опасность -
Молния на вершине!
Она ищет, где железо,
И в высшую точку бьет.
В горах непогода любит
Вдруг выпустить коготочки.
Все наэлектризовалось,
В руках ледоруб гудит.
Когда ты на “крышу” вылез -
Сам стал наивысшей точкой,
Снаряга, как груз металла,
Звеня на тебе висит.
Ты видел в вершинных турах
Пробитые током банки,
Штыри арматур в проплавах
На пиках заместо вех.
Сюда били не однажды
Шнуры, копья молний ярких.
Как громоотвод на скалах
Ты сам стал, взойдя наверх!
Нам молния на вершине
Почетную смерть готовит
На максимуме подъема,
Где цепи всех гор видны!
Один на один с грозою -
Здесь друг тебя не прикроет,
Страховки любой приемы
Недейственны и смешны.
Ступаешь ты на вершину -
Юпитер готовит стрелы,
Ветра надувают щёки,
Вокруг черных туч бугры.
Ты вспышку-разряд увидел,
В штормовке упал сгорелой,
Змеистою ниткой тока
Пришитый к снегам горы!
Лежит восходитель в коме
На высшем зубце короны,
К нему спасотряд все ближе,
Спаситель с ним тет а тет!
А молния на вершине
Кто не был здесь, тех не тронет
Не бьет она в тех, кто ниже,
И в тех, в ком железа нет.
Работали в Арче инструкторами, 88-й год, кажется. Как-то, пережидая "инструкторскую погоду" на ст.Рацека, собрались вечером с инструкторами в хижине за столом; девочки варили ужин, кто-то играл на гитаре и т.д. Общались, в общем. Были там Ваня Плакущев (комотряда наш), ленинградки Лены (Родина и Добровольская), др.инструкторы. Кто-то (Ваня, по-моему), вспомнил анекдот про Штирлица, к-рый вытащил "за писку" Мюллера из сейфа, на что тот "визжал и сопротивлялся".
Я слышал его впервые и сразу не "въехал", к восторгу присутствующих, а разъяснять мне, конечно, никто не стал, ни девчонки, ни Ваня, дружно угорая над наивным. Анекдот дошел, когда я уже ел и сидел с набитым ртом, из которого все и полетело на сидевших напротив, к веселью сидевших рядом со мной... Лены потом часто этот эпизод вспоминали, не зло смеясь…
В 89-м я был в УМЦ на повышении инстр.категории, где и встретил своих Ленок, приехавших с той же целью, а также Танюшу Ильянок, приехавшую в школу учиться. С ней я уже был знаком через своего приятеля Игоря, ее будущего мужа. Лены напомнили мне тот случай в аксайской хижине, и мы опять поржали. Танюша, простая душа, спросила, чему смеемся. Я тут же перерассказал ей тот анекдот. Его она тоже услышала впервые… и пару дней очень просила пояснить суть, но мы держались, не выдавая разгадки. Каламбур дошел до нее на скучной и тихой лекции, где она и расхохоталась в полный голос, по ее словам.
Как говорит моя внуча – «вот такая сказка, бобо!»
И как мне говорила жена еще в те годы ( сам я не видел ) - Татьяна Ильинок подтягивалась в нашей общаге на одной руке аж 10 (десять) раз !!!
Татьяна Петровна, удивительный человек, поражаюсь и восхищаюсь её энергичностью, душевной теплотой и добротой, рада что знаю лично!)
А в 85 я в августе был недалеко от тех мест в моём первом горном походе.
И фото Аю-Тора издалека есть. Только таких подробностей не знал...