Дорога к признанию.
Из серии "Записки альпинистского врача"
Здесь и далее фотграфии Константина Минайченко, МС, чемпиона СССР 1975г. Класс высотных траверсов
Дорога к признанию.
Стояли последние дни августа и ветер, дующий с верховьев ледника Северный Иныльчек уже становился студёным, а Солнце светило ярко, будто в последний раз, а Красавец Хан по- прежнему сверкал своей пирамидой, вечно притягивая взоры и не оставляющий никого равнодушным, а вертолёт не прилетел и пора было уже уходить пешком.
Вернувшиеся вчера с маршрута "Снежные Барсы", переевшие и перепившие на радостях, все, кроме Кости и Британца мучились животом и у нескольких вылезли напряжённые геморроидальные узлы, резко болезненные и кровоточащие, заставлявшие людей терять самообладание и кричать от боли.
Айболит стоял посреди всего этого кошмара, всех по очереди ставя в собачью позу, промывал и обезболивал узлы, вставлял свечи, а вокруг него стояла возбуждённая и матерящаяся толпа, от которой не было пользы, наконец, последний больной утих, облегчённо застёгивая штаны и все стали готовиться к походу вниз...
Сейчас он больше ничего не мог для них сделать, кроме одного. Он взял горные ботинки у двух больных, у остальных забрал по самой тяжёлой вещи, нагрузился и тяжело ступая, поплёлся в хвосте...
Потомственный врач, окончивший один из очень престижных мединститутов страны, Айболит сам себе придумал эту войну.Унаследованая им горячая кровь его прадеда, путешественника и профессионального борца, ударяла ему в голову и сердце и не в силах противиться её зову, он сначала поступил на работу в реанимацию, не желая лечить насморки в поликлинике, а затем, набравшись наглости, пришёл к самому известному шефу одной из лучших альпинистских команд страны и попросил у него место врача.
Шеф принял его у себя в уютном подвале, по стенам которого были развешаны фотографии гор, людей в горном облачении, награды, на книжных полках журналы, папки с документами, библиотека, пригласил сесть, сел сам.
Айболит видел меред собой очень крупного, восточного типа, смуглого брюнета, чем-то напоминавшего тигра, с мощными плечами и огромными кулаками, с грозным, умным и внимателным взглядом. В общении он был прост и, к удивлению Айболита, согласился сразу , но предупредил, что команда не простая, все бандиты, а единственный врач, которого команда уважала, погиб на Победе, с тех пор врачи в команде больше одного сезона не держатся...
Эти бандиты оказались профессионалами высокого класса с честными сердцами и чистыми душами, и с такой же горячей кровью, как у Айболита, и врач им требовался тоже знающий, а пришедший со студенческой скамьи и неопытный Айболит их никак не устраивал...
Шёл уже третий день этого турпохода. Они шли по ровному ложу ледника, иногда выходя на морену с хорошей тропой. иногда опять по леднику. Слева по ходу они давно миновали ледник Дикий, за которым возвышался грозный массив главного людоеда здешних мест - пика Победы, а справа гряда Небесных Гор. Уже скрылась за поворотом гигантская пирамида Хан-Тенгри и воздух постепенно переставал быть таким разреженным и сухим. Непомерно тяжёлый рюкзак давно содрал кожу с выпирающих ключиц резко похудевшего тела, больно давил на спину, грозя стереть в порошок кости позвоночника, а ноги только в выпрямленном состоянии и могли держать Айболита под этим рюкзаком и каждый шаг должен был быть выверенным, чтобы не нарушить весьма условное равновесие.
Он уже не хотел пить и не хотел есть. он просто и тупо переставлял ноги под рюкзаком, и размышлял о том, как легко мальчик из приличной семьи превращается во вьючное животное и сколько это животное протянет ещё. На одном из привалов он видел брошенные ещё в довертолётную эпоху четырёхзубые лошадиные кошки и подумал, что лошадь пала, а кошки никто не подобрал, видимо, лошадей уже не осталось, а он ещё идёт и ещё проживёт, и, видимо, человек всё-таки сильнее лошади и сегодня он ещё не падёт.
Его пациенты, еле передвигающие ноги от боли в первый день, сегодня шли лучше и узлы на задницах уже становились мягче, а Айболит на ночёвках опять превращаясь из верблюда во вчерашнего студента- медика опять ставил их всех в уже привычную им собачью позу и смазывал узлы глазной мазью с антибиотиком и вставлял обезболивающие свечи. И то ли, благодаря лечению, то ли благодаря концлагерной диете, на которой сидела вся команда, но они постепенно выздоравливали.
Арлекин и Ляба чувствовали себя хуже всех и Айболит большую часть времени занимался ими, но и они тоже вроде бы двинулись к улучшению и уже на четвёртый день Арлекин стал чуть-чуть улыбаться своей хулиганской улыбкой, а Ляба слабым голосом уже грозился кому-то набить рожу.
Его размышления были прерваны внезапным падением в неглубокую яму, на дне которой была высохшая лужа крови. "Так, я здесь уже не первый", подумал он," теперь, как выбираться будем, доктор?". Рюкзак подняться не дал. Он выполз из ямы и пополз дальше по тропе до первого большого камня, заполз на него грудью, оставив ноги сзади, отжался руками, подставил тихонько ноги под рюкзак, немного подышал, встать смог с четвёртой попытки...
Их поймал грозовой шторм уже на том месте, где кончался ледник Иныльчек и начиналась речка, которая мгновенно вздулась и не дала в этот вечер добраться до забросок в пещере на орографически правом берегу. На том же берегу они увидели нескольких киргизов- пастухов с лошадьми, которые что-то им кричали, но из-за рёва потока никто ничего не расслышал и обе группы - и пастухи, и альпинисты устроились на ночлег...
Обильный ливень продолжался всю ночь, в этот раз Айболит расположился в палатке с "Барсами", вода была выше уровня земли сантиметров на пять и им пришлось спать в воде, угостившись на ужин рыбьей чешуёй с кожей, которую Костя Люман сохранил ещё с восхождения...
Утром, поверх грозного и мутного потока, несущим по дну камни, грозившие переломать ноги тем, кто рискнёт переправляться, они начали бросать камни с записками пастухам, которые сообщили им, что заброска - два здоровенных, полных консервных банок, ящика, почти недельный запас для любой экспедиции, разорена подчистую, не оставлено ни одной банки, а лежит записка-"Спасибо за продукты, туристы Ленинграда". Это была явная диверсия и не туристская, но разбираться в этом не было возможности, а пастухи перебросили им через поток несколько кусков козлиного мяса со вчерашней охоты и, сваренное мясо без соли показалось им верхом гастрономического искусства...
Вода спала на следующий день, и появились гнедые лошади пастухов, и белые лошади с погранзаставы, а Ашот следил, чтобы никто не вставлял ноги в стремена, особенно в триконях и были осторожны с лошадьми погранцов, потому, что эти лошади не любят незнакомцев у себя на спине и сбрасывают их на землю. Так и случилось. трое или четверо были сброшены сразу, а Лябу один пакостный конёк, немного погодя, сбросил прямо в заросли облепихи, сволочь.
Уже в Пржевальске, на почте, они узнали, что погиб их соперник, Кустовский. Пройдя Южную стену пика 7495, он просто сел под вершиной, сказал ребятам, что были с ним, "Вот и всё" и тихо умер. Вся команда стояла и молчала, а Ляба сказал- "Мы так выигрывать не хотим", что ещё больше усилило восхищение Айболита этими необычными людьми.
Неделю спустя, в Ташкенте, вся команда собралась у здания спорткомитета, а на прощание Ашот на своих "Жигулях" подъехал к Айболиту и попросил того придти завтра к вечеру к телецентру, где будет выступать основной состав. "Смотреть?" спросил Айболит. "Выступать"- укоризненно ответил ему Ашот. Это значило, что Айболит в команде удержался. И то, что из-под Хан - Тенгри он забрал и унёс вещи всех своих больных пришлось "Барсам" по душе и они ему позволили остаться в команде и дали возможность выступить с ними по телевидению. Но признанием это ещё не было. До признания лежал долгий и мучительный путь.
Борис, а преднизолоновая, по-моему, тоже как глазная была, в этих маленьких тюбиках? У нас как-то оказалась в аптечке анальгиновая мазь (в 92-м году). Я даже не знал до того, что такая существует. Так мы тогда юганом прилично пожглись - где-то за Пой-Мазаром пересекали заросли... Знали, что это такое, оделись и в перчатках шли все-равно досталось. На следующий день - язвы... Так ничего не помогало, а эта анальгиновая неожиданно и очень здорово помогла... Не понимаю, почему - вроде как не должна бы... Ну, обезболивала, конечно, что хотя бы позволяло нормально спать. Но я знаю, что такие ожоги обычно заживают минимум неделю, а у нас дня три - и язвы уже затянулись (язвы были такие аккуратные кругляшки, гнойные по краям). Я сейчас "познакомился" с борщевиком - так уже вторую неделю с этим хожу... Правда, сейчас уже розовенькая кожа...
Тетрациклин был хорош в горах от практически любой инфекции. Но пневмонию и отморожения с гангреной хорошо лечить сочетанием пенициллина и цефалоспорина 3го поколения. Но это было в наши времена. Но не подумайте, что лечили только этим. Ещё добавляли при отморожениях тот же аналгин, он ещё и кровь разжижает, нейтрализуя кровяные пластинки, регулярные перевязки с Вшневского мазью, вобщем,целый комплекс.. Я не знаю, как это делается сейчас.
Интересно, то, что анальгин кровь разжижает - даже не слышал. Мы аспирин всегда пили, как профилактику от обморожений, ну а потом появились уже специализированные препараты. Но действуют они, или нет, я так и не понял. Но после 93-го больше не обмораживался...
Аналгин относится к той же группе, что и аспирин
Зимой в декабре в 86г в Дугобе и в феврале 87 г. Ала-арче, мы принимали компламин, не кололи, а для профилактики под язык (ампулу вскрывали и пили). Не знаю помогало или нет, но на первом сборе я всего лишь кончик пальца лев.руки поморозил до волдырей, а во втором случае правой руки два пальца. Это вероятнее всего произошло, что когда работал первым, приходилось скалы от снега очищать. Ну и общее охлаждение и т.д. Морозы днем были до -15-20, ночью до -30...все маршруты северной ориентации.
Мы встречались год назад, говорит- до сих пор у него перед глазами стоит картина, как его выгрузили возле больницы, и из машины вылезли Хрищатый, Халитов и Луняков, смеются, машут и кричат- "Только резать не давай!". Проковылял чуть, оглянулся, а трое опять смеются и кричат- "Не давай резать!". Все позже погибли в горах.
В той же экспедиции, на пару дней позже, обморозился еще один участник. Попал в больницу, быстренько все 10 пальцев отрезали, ничего не ждали.
Приятно было слышать, спасибо. Кстати, у самого Валеры большие пальцы ног отрезали после Эвереста. Он ещё тогда не знал, что резать нельзя
Про то, чтоб резать не давать, Валера говорил частенько, так что мне лично вообще казалось, что это вообще дело известное :) но надо учесть, что иногда альпинисты конечности резали, чтоб сезон не терять- надо же тренироваться, ходить. На каком-то этапе горы становятся труднопреодолимой страстью, сами знаете...
Cолечный ожёг глаза явление самообратимое, надо просто снять жжение
Спасибо!
очень искренно и немного грустно.
пожалуйста, пишите.
Представляю в тот момент взгляд Эльчибекова...)
Другое дело было под Ханом. Очень тяжёлое технически первопрохождение юго-восточного гребня, с которого выход только наверх. а перед вершиной 150 м. отвесного льда, они шли полтора дня на якорных крючьях.. Сказали нам, что ледобуры не ввинчивались. И после этого шикарный стол
Когда все пришли с забросок и внизу зарезали барана, для восстановления организма....
Долго ветер носил по урочищу розовую туалетную бумагу...заимствованную с фирменного поезда Ташкент-Андижан....
Не туристы это были. Недостойны они этого звания...
Здоровья и долголетия здравствующим!!!
Время летит, память остается...